Текст книги "Охотники. Мегалиты Империи"

Бред, поистине бред.

Мастер вернулся к карете – ничего больше ему не оставалось делать.

Мэтр Бонавентура успел декапитировать уже всех гуунов, чьи трупы «являли к тому возможность».

– Ну что, дружище? Ничего?

– Ничего, – уныло признался мастер. – Но как такое может быть? Эти чары сбоев никогда не давали. Конечно, всё когда-то да случается в первый раз, но…

– Не клевещи ни на мои зелья, ни на свои собственные таланты, друг мой. Всё и было и есть в полном порядке. Просто вампир здесь и в самом деле даже не ночевал.

– А гууны тогда откуда? – в сотый, наверное, раз повторил мастер всё тот же вопрос.

– Вскрытие покажет, – засмеялся алхимик. – Ну а пока – в путь! Темнеет, а до столицы сего достойнейшего маркграфства, града того же имени – Штирбера – ещё немало лиг. Как говорится, дорогу осилит идущий.

* * *

Теперь они ехали, не расставаясь ни с оружием, ни с доспехами. Люди мэтра менялись наверху, всё сильнее завывал холодный ветер, облака начинали сеять лёгким снежком.

Мэтр Бонавентура был счастлив. Как только может быть счастлив истинный учёный, стоящий на пороге настоящего открытия. Смертельная схватка? Риск? Помилуйте, об этом он уже забыл. Он теперь вообще не подходил к любимому дивану и, напротив, не отходил от лабораторного стола – длинной и плоской каменной плиты настоящего гранита, неутомимо работая то пилой и скальпелем, то разливая бесчисленные жидкости по столь же неисчислимым пробиркам.

– Nomen Salvatoris![1]1
  Nomen Salvatoris! – Имя Спасителево! (лат.).


[Закрыть] – выдохнул он, когда тьма уже совсем сгустилась, а дилижанс, в свою очередь, достиг привратных укреплений «стольного града Штирбера». – Посмотри сюда, дружище, ты только посмотри!

Мастер уныло вперил взгляд в ряд скляниц. Жидкости в них являли всю совокупность цветов радуги. Ему это, разумеется, ничего не говорило.

– И что? Ты забываешь, Джованни, я в академиях не обучался.

– Прости, – тотчас повинился мэтр. – Не хотел тебя обидеть; просто – просто я с таким не сталкивался – и никто не… в литературе нет ничего подобного…

– Джованни!

– И-извини. Я очень взволнован. Это же переворот, честное слово, настоящий пере…

– Джованни!!!

– Хорошо. Хорошо. – Толстяк отошёл наконец от стола, вернее, сделал один шаг к дивану. Волосы взъерошены, глаза горят. – Я вскрыл те округлые предметы, что служили этим несчастным головами. Взял пробы. Гипофиз, гипоталамус… и так далее. Мышечная ткань, стены изменённых сосудов. Измельчил и…

– Джованни, я тебя убью, честное слово, – пообещал мастер.

– Дружище, я… я не думаю, что это настоящие гууны. Точнее, это гууны, но не настоящие. Не совсем гууны. Нет, гууны, но… – Бонавентура подёргал себя за волосы, мучительно скривившись. – Я не вижу следа вампира в их carnem, в их плоти.

– То есть как? Гууны сотворяются посредством введения экскретов вампирьих желёз в кровоток и следовательно…

– Я не вижу вампирьей слюны. Saliva, её воздействие, отсутствует. Её следов нет совершенно. Их никто не кусал.

– Так как же они тогда вообще появились?

– Пока не знаю. Следы ихора несомненные, изменения в костной и мускульной ткани…

– Если ты хочешь сказать, что нападавшие на нас есть корявые уроды, способные порвать варана голыми руками, то я это и так знаю. Видел собственными глазами.

– Да. Да. Так вот, следы ихора есть, а иных признаков введения их посредством укуса – нет.

– Ну и что?

– Не догадываешься? – Бонавентура вперил в охотника горящий взгляд. – Их создали люди, а не вампиры.

– Чушь. Невозможно. Ихор упырей…

– Ихор упырей есть, но упыри их не кусали. В этом я уверен.

Мастер сидел, и слова алхимика постепенно обретали смысл.

– Кто-то… получил ихор вампиров… и сделал гуунов?

– И у этого кого-то мы оказались на пути.

– У кого?

– Есть немало созданий, кто желал бы моего… моей смерти, – гордо объявил Бонавентура. – Завистники. Нобилитет, не дождавшийся наследства. И так далее и тому подобное. Ну и вампиры, конечно же, но их мы в данном случае можем вычеркнуть.

– В таком случае эти завистники или не дождавшиеся наследства баронские сыночки сделали свою работу из рук вон плохо, – заметил мастер. – Вместо того, чтобы наброситься на нас разом со всех сторон, завалить дорогу брёвнами, зажечь карету и расстрелять из луков или арбалетов всех, кто выскочит, без особых фокусов устроили поури ведает что. Всех гуунов мы положили, сами отделавшись только синяками да порезами. Конечно, с фехтованием у этих бедолаг не очень, но и одна только сила, Джованни, она кое-чего да стоит!

Бонавентура почесал затылок.

– Об этом я пока не думал. Меня поразил сам факт – гууны, сотворённые не-вампирами! Представляешь, моя статья в самом начале выпуска, с особым предисловием и послесловием!

– Ты безнадёжен, – хмыкнул мастер.

– Прости. – Алхимик развёл руками. – Мы, учёные, очень тщеславны. Вещи, что не волнуют вас совершенно, для нас – основа основ. Но… ихор вампиров… я могу предположить, как это было. Уже давно ходят, например, слухи о том, что könig Fredericks имеет какие-то шашни с упырями. Во всяком случае, моя картотека укушений и выпиваний содержит куда меньше сведений из его владений, чем из королевств Войтека с Ребежцем или из княжества Предслава. И Фредерикс всегда привечал алхимиков, которые, скажем так, не поддерживали нашу борьбу. Кто, как ни маги Капитула, считал вампиров «частью естественного порядка вещей». Это, конечно, улики весьма косвенные, но с них уже можно начать.

– Но как они нас выследили? Или шли за тобой от самого твоего жилища, Джованни? Если уж отбросить вопрос, кто эти «они».

Алхимик вздохнул.

– Иногда пишут, что маленький камушек срывает с горы исполинскую лавину. Я долго был верным другом вам, охотникам. Быть может, это не прошло бесследно. Быть может, мой внезапный отъезд породил у кого-то панику, что я просто исчезну, скроюсь где-то. И этот кто-то отдал своим лакеям приказ действовать.

– На редкость бездарно действовать, должен заметить. За пригоршню серебра в харчевнях Любжева или Бржега можно набрать полсотни головорезов. Вопросов там не задают, задатки отрабатывают. Для чего такие сложности? Тем более здесь, где тебя знают?

Как раз в этот момент карета миновала подъёмный мост, опускную решётку, ещё одни ворота, и колёса застучали по неровной брусчатке Штирбера.

* * *

Мэтр Бонавентура любил путешествовать с комфортом. Он не скрывался – смысла нет, такую колымагу, как его карета, запомнит и стар, и млад; и потому выбрал, понятное дело, самую шикарную гостиницу Штирбера «Золотой крест».

После схватки на дороге люди мэтра подобрались, пристрожились. Варанов поставили отдельно от других, сами задав им корма из собственных запасов; носилки с учеником мастера занесли через заднюю дверь, не привлекая лишних взглядов; кучер Гюйфе тщательно обследовал чердак над их комнатами; Курт и Кевин не поленились слазить в подвалы, проигнорировав возмущение хозяина; Ингвар и мастер вышли в общий зал, в трактир, где по вечернему времени собралось не столь уж и малое общество.

Охотник и бывший ученик его погибшего друга молчали. Ингвар не задавал вопросов, ну а мастер тем более. Кто ушёл из их круга – тот ушёл. Его не осудят, но и обратно не примут, за малым исключением.

Таковым исключением предстояло стать магу Вениамину Скорре.

В «Золотом кресте» все сидели, ходили и стояли с оружием. Можно было подумать, что город готовится отражать вражеский штурм.

– Смотри в оба, – напомнил охотник Ингвару, но тот в понуканиях не нуждался.

– Один раз повезло, – проговорил он, окидывая взглядом компанию из полудюжины горцев с крайнего северо-востока в их меховых юбках-килтах. Горцы таскали на плечах длиннющие двуручные мечи, больше чести ради, ибо драться такими в трактирной тесноте весьма неудобно. – Второй раз может и не выйти.

За дверьми трактирной залы послышались голоса, какая-то возня, потом что-то с треском лопнуло, в узких окнах вспыхнул яркий свет, словно на улице взорвалась карнавальная шутиха.

Мастер взялся за самострел, скосил взгляд на Ингвара – тот уже успел обнажить меч.

Двери распахнулись. Здоровенный вершник в мохнатой медвежьей шапке почтительно придержал створку. Вошла девушка в коротком меховом тулупчике и шароварах, привычных тем, кто живёт в областях Академии магов; пальцы её скрывались в рукавах и мастер готов был поклясться, что прячутся там отнюдь не цветные варежки.

– Цайнопка, – вдруг шепнул ему на ухо Ингвар.

– Цай… что?

– Не слыхали? Это в Империи Креста, монастырь такой. В честь святой Цфетани Цайн. Берут туда молодых девиц, бесприданниц, внебрачных, подкидышей. И делают – телохранительниц.

– Много ты знаешь, Ингвар.

Наёмник криво усмехнулся.

– Поносило меня по свету, старшой, покуда к мэтру, благодетелю моему, не прибился.

Вслед за девушкой в залу вплыла молодая женщина в роскошной шубке и шапочке с вуалью, из-под которой выбивались волны дивных каштановых волос. Каблучки её стучали так, что даже самый опустившийся бродяга и самый отчаянный вор из собравшихся сейчас в «Кресте» ощутили непреодолимое желание, во-первых, вскочить и, во-вторых, низко-низко поклониться.

Следом за аристократкой появилась вторая девушка, очень похожая на первую, поименованную Ингваром «цайнопкой». Тот же цепкий, внимательный взгляд, прищуренные глаза, готовность защитить хозяйку.

Вся четвёрка направилась прямиком к хозяину «Креста», окружённого толпой страждущих – кто пива, кто ночлега, кто ещё чего.

Мастер сощурился. Расфуфыренная аристократочка могла быть только чародейкой. Знатные дамы редко путешествовали по здешним дорогам в одиночестве, особенно в это время года. По осени хватало всяких тварей, вылезавших из логовищ и отправлявшихся на ловитвы ближе к человеческому жилью; счастье ещё, что по сравнению с вампирами их было очень немного.

Конечно, северный тракт со времён Империи был и оставался единственной дорогой в этих местах, и вообще единственным путём на полуночь. Странникам было его не избегнуть, если, конечно, они не желали плутать по бескрайним чащобам, перемежавшимся топкими болотами.

Молодая дама под вуалью перехватила его взгляд, и мастер поспешно отвернулся. Не хватало ещё устроить тут драку – в дверях показались ещё двое зверообразных громил в таких же высоких медвежьих шапках, что и на спутнике вошедшей Edelfrau[2]2
  Edelfrau – дворянка, аристократка (нем.).


[Закрыть], как сказали бы в этих местах.

Ингвар глядел на новоприбывших с откровенной неприязнью.

– Магичка… ненавижу магичек, – процедил он сквозь зубы.

– Держи свою ненависть где-нибудь подальше спрятанной, – в тон ему прошипел мастер. – Нам только ссоры с чародейкой не доставало.

– Чародейки тоже дохнут. – Наёмник сплюнул, растёр сапогом. – Коль им дрот в башку вкатить, так дохнут как миленькие. Это ж я через них угодил…

– Да тихо ты! – Мастер аж пихнул Ингвара локтём в бок. – Потом расскажешь. Вот же везёт нам сегодня – эта фифочка сейчас лучшие комнаты потребует. То есть наши.

Ингвар злобно оскалился.

– Пусть попробует. – И снова сплюнул.

Вершник растолкал всех у стойки, что-то надменно бросил содержателю «Золотого креста». Тот поджал губы и покачал головой.

– Nein… nicht möglich… никак не возможно…

– Какие ещё тут «найн» и «нихт»? – громко возмутился слуга аристократки. – Не видишь, с кем дело имеешь, холоп?!

– Nein, – злобно и громко ответил хозяин. – Никак не возможно. Те комнаты есть занимать другие.

– Так выкинь их, и всё! К тебе, придурок, пожаловала её светлость дю Варгас! Член Капитула, болван!

– Ich verstehe nicht, – издевательски скривился хозяин. – Маркграфство Штирбер – есть страна, где есть закон! Закон – кто первый платить, того есть комнаты! Никак иначе!

Ингвар мягкими полушагами, осторожно и незаметно приблизился к спорящим. Мастер выругался про себя и кинулся за ним.

– Вот этот люди есть платить за комната! – взвизгнул меж тем хозяин, отшатываясь от навалившегося на стойку вершника. – Говорить с ними! Они есть те!

«Чтоб тебя», – злобно подумал мастер. Вскинул секиру и решительно шагнул к спорившим. В грудь ему упёрся тяжёлый взгляд чародейки – под вуалью сверкнули большие глаза.

– Тихо, Ингвар, – прошипел наёмнику мастер, обгоняя его и едва не спихивая с дороги. – Тихо!

– В чём дело, достопочтенные? – громко сказал мастер, вставая рядом с содержателем «Золотого креста», прямо напротив аристократки и её свиты. Обе служанки немедля воззрились на него самым злобным образом. – Эй, красавицы! Что вы на меня так пялитесь, словно я вам по крысе в штаны запустил?

Плечистый вершник сунулся вперёд, жёсткий взгляд скрестился со вглядом старого охотника.

– Так это ты? Ты в этих комнатах, каковые следует немедля освободить для госпожи?

– Я, – спокойно сказал мастер. – Wer zuerst kommt, malt zuerst[3]3
  Wer zuerst kommt, malt zuerst – Первым пришёл, первым обслужен (нем.).


[Закрыть], не так ли, дорогой хозяин?

– Ja, ja, – поспешно закивал содержатель. – Ja, natürlich! Именно есть так! Господин платить! Первый!

– Сколько тебе надо, бродяга, чтобы ты убрался отсюда и не портил мне вечер? – холодно прозвучало из-под вуальки. – Я сегодня не в настроении спорить. Ну? Сколько?

– Я иметь много прекрасный комната, ничем не есть хуже! – поспешно выпалил хозяин гостиницы, умоляюще глядя на мастера. Мол, чего упрямишься, приятель, возьми деньги у богатой и взбалмошной магички, пока она тут и впрямь не разнесла всё по брёвнышку.

– Досточтимая госпожа, – спокойно и сдержанно ответил мастер. – Весьма сожалею, что покои, на которые вы рассчитывали, оказались заняты. Однако мы проделали дальний путь, отягощены тяжёлым грузом, один из наших людей весьма серьёзно ранен. Мы просили бы вас явить милосердие, столь свойственное магам, отмеченным великой привилегией – творить деяния силой одной лишь мысли…

– Для бродяги ты слишком красноречив, – помолчав, сказала магичка. – Погоди, Храбр. Он меня заинтересовал. Секира гномьей работы, со скрытыми рунами. Интересно, очень интересно. Самострелы… угу, с кристаллами Кнехта, как я ощущаю… – Она склонила голову. – Охотник. Охотник на вампиров. Ну и встреча.

– К вашим услугам, милостивая государыня. Ещё раз сожалею о вашем неудобстве. Завтра мы покинем сей город и больше не причиним вам беспокойства.

Чародейка шагнула к нему.

– Погоди, Храбр, я же сказала! Минди, Венди, успокойтесь. Сударь охотник, вы сказали, что один из ваших спутников ранен. Быть может, я смогу оказать помощь? Поверьте, я достаточно искусна во врачевании.

– Благодарю вас, госпожа дю Варгас. Но мы уже справились. Раненому нужен покой.

– Я бы всё-таки не отказывалась так быстро от моих услуг, – в голосе прибавилось льда. – Мне известно достаточно о причиняемых упырями ранах. Зачастую приходится иметь дело не только и не столько с разорванной плотью, сколько с последствиями воздействия вампирьих ядов.

– Благодарю вас вновь, ваша светлость, но у раненого уже есть лечащий врач. Я не могу решать за него.

– Лечащий врач? Как интересно! Так, Храбр, девочки, занесите мои вещи… Куда? – в лучшую комнату из имеющихся, разумеется! Мы остаёмся.

– Ja, ja, meine Dame[4]4
  Ja, ja, meine Dame – Да, да, моя госпожа (нем.).


[Закрыть], – зачастил с великим облегчением хозяин «Креста». – Сюда прошу есть! Сюда нести!

– Так могу ли я поговорить с этим «лечащим врачом», а? – поинтересовалась волшебница. – Если ваш раненый пострадал от вампирьего укуса, ты, как охотник, должен знать, к чему это может привести. От полной трансформации до обращения в гууна или бастарда.

Она разбиралась в предмете, нехотя признался сам себе мастер. За его спиной скрипнул зубами Ингвар.

– Я лично вижу в этом перст судьбы, – продолжала волшебница. – Ехала по Северному тракту и наткнулась на команду охотников!

– Северный тракт – единственная годная дорога в этих краях, милсдарыня, – процедил вдруг Ингвар. – Неудивительно, что мы встретились.

Чародейка не удостоила наёмника даже взглядом.

– Я бы на вашем месте всё-таки передала вашему доктору, что я, Алисанда де Брие ди Бралье дю Варгас, магистр магии и член Капитула великой Конгрегации магов, желаю встречи с ним.

– Dimitte me[5]5
  Dimitte me – Простите меня (лат.).


[Закрыть], – вдруг раздался за спиной мастера голос самого мэтра Бонавентуры. – Кто-то упоминал о желательности встречи с врачом, лечащим раненого? Ну вот он я, medicus attendentes[6]6
  medicus attendentes – лечащий врач (лат.).


[Закрыть], к вашим услугам, милсдарыня дю Варгас.

Огромный, словно морской кашалот, алхимик величественно вплыл необъятной тушей между мастером и Ингваром.

– Я есть medicus attendentes, – повторил он. – Чем могу служить, госпожа?

Тонкие пальцы чародейки в шёлковых перчатках медленно подняли вуаль, и глаза мастера сузились. Проклятая магичка была хороша. Даже слишком.

– Простите, сударь, с кем имею честь?

– Ах, извините, госпожа, где мои манеры! Виноват, виноват. Итак – мэтр Джованни Фиданца Бонавентура, бакалавр натурфилософии, со специализацией в области алхимии. – Он шутовски поклонился, надо сказать, не без изящества, странного в таком тучном теле.

И тут мастер увидел, как глаза чародейки и впрямь «полезли на лоб». Она уставилась на Бонавентуру так, словно узрела розового единорога.

– К-как? Б-бонавентура? Вы – Джованни Бонавентура? Автор работы о geneticae insigne у вампиров? В «Lamia Studies»? Том и номер с ходу не вспомню, но…

Мастер всегда думал, что выражение «раздуться от гордости» является фигуральным. Сегодня он увидел его, что называется, в натуре. Ибо мэтр Бонавентура именно что раздулся от гордости, выпятив грудь и развернув плечи.

– Et ego feci, – торжественно объявил он. – Это есть я. Собственной персоной, достопочтенная госпожа. Вы делаете мне честь, выказывая знакомство с трудами скромного…

– Скромного?! Ну уж нет! – запротестовала чародейка. – Выявление наследственного линеажа у вампиров – это же совершенно новое, небывалое открытие!

«Проклятье, – подумал мастер, – она же его сейчас…»

В глазах досточтимого мэтра, открывателя наследственного линеажа у вампиров, разумности было не больше, чем у подростка, подглядывающего за купающимися девушками.

Алисанда дю Варгас улыбнулась, умело, отполированно. Коснулась кончиками пальцев мягких каштановых локонов; Ингвар безнадёжно присвистнул.

– Я сочла бы за великую честь, если бы столь знаменитый знаток вампиров и вызываемых их укусами поражений позволил мне взглянуть на раненого. Я предлагала свою помощь, предлагаю её вновь. Ваше искусство, мэтр Бонавентура, разумеется, не нуждается в костылях, но я не могу упустить возможности поучиться непосредственно у вас. Мы, чародеи, слишком уж злоупотребляем книжным, оторванным от жизни знанием… и, если вы сможете объяснить мне, в чём я смогла бы быть полезной пострадавшему защитнику нашей расы, я была бы счастлива.

– Гм, госпожа, я, право же, польщён и смущён, но…

– Но вы слышали, мэтр, что маги Конгрегации весьма неохотно помогают тем, кто сражается с упырями? – в упор спросила Алисанда. – Да, сударь мой Джованни, да. Не стану защищать честь мундира. Это так, и это позор нашей корпорации. Старцы Капитула погрязли в дебрях теоретической магии, их мало волнует творящееся у них под окнами. Может, потому что в стенах Академии, которые они не покидают, они чувствуют себя неуязвимыми? – Она с раздражением пожала плечами. – Так или иначе, я вполне понимаю ваши чувства. Больше того, я их полностью разделяю. Я бы на вашем месте тоже избегала магов. Но, прошу вас, – голос её чуть заметно дрогнул, – дайте мне шанс доказать, что не все маги таковы! Не все они – холодные и равнодушные снобы, наслаждающиеся комфортом и покоем, в то время как мир тонет в скорби и бедствиях!

Мастер аккуратно, но сильно наступил Бонавентуре на ногу. Тот и бровью не повёл.

– Госпожа дю Варгас, ваше имя мне, конечно же, тоже известно, и для меня это тоже большая честь, каковая…

«Всё, – уныло подумал охотник. – Затоковал, ну чисто глухарь по весне. Слышит только самого себя. Думает сейчас исключительно тем, что у него между ног».

– Прошу вас, пройдёмте. Это наверх, сюда, сюда…

Ингвар и мастер переглянулись. И, не сговариваясь, шагнули следом.

– А вы, простите, кто такие? – величественно осведомилась Алисанда дю Варгас, когда они все четверо остановились перед дверью. – Кто вы такие и что вам здесь надо?

– Ранен мой ученик, – вполголоса проговорил мастер, делая шаг к чародейке и даже не пытаясь казаться вежливым. – Я отвечаю за него. Мэтр Бонавентура лечит его с моего согласия. Без меня никто к раненому не подойдёт. Я сказал.

Глаза волшебницы сузились.

– Вы дерзки, охотник.

– У нас не принято громоздить кучи пустых слов, милсдарыня. Я буду возле него. И никак иначе.

– Хорошо, – пожала она плечами. – Как угодно. А этот… – она кивнула на Ингвара, совершенно игнорируя наёмника, – он тоже тут должен быть?

– Да, – ни мгновения не поколебался мастер. – Он тоже мой ученик.

Наёмник с шипением втянул воздух сквозь зубы.

– Как угодно, – надменно бросила чародейка.

В продолжение всего этого диалога мэтр Бонавентура только пялился на её светлость – как на неё саму, то есть на её лицо, так и на туго обтянутый платьем весьма выдающийся, хоть и соразмерный, бюст. Он, похоже, вообще ничего не слышал.

В комнате, просторной и недурно обставленной, стоял тяжёлый дух. Раны у юноши закрывались, и всё-таки никто не смог бы сказать, что он уверенно идёт на поправку.

– Изволите ли видеть, добрая госпожа, вот мой пациент. Пострадал от колюще-рвущих укусов в область плеча и шеи, с массивным излитием ихора, повлекшим серьёзное заражение…

Мэтр Бонавентура разливался соловьём, показывая чародейке закрывшиеся раны. Они и впрямь выглядели куда лучше, вот только сам юноша никак не приходил в сознание…

Надо отдать должное Алисанде – она разом отбросила весь флирт и всё кокетство. Спрашивала коротко, чётко, исключительно по делу. Они с Бонавентурой перебрасывались медицинскими терминами, потом чародейка крикнула своих, погнала одну из девушек за «рабочими перчатками», другую за «набором номер три», оказавшимся дюжиной небольших разноцветных кристаллов, ярких, похожих на детские игрушки. Расставила их прямо на плече юноши, и они враз потускнели, словно наполняясь пеплом.

Она была сильна, очень сильна. Наверное, вообще самым сильным магом, когда-либо встреченным мастером. И сейчас хмурилась она явно непритворно, а пару раз в глазах даже промелькнул откровенный испуг.

– Невероятно, мэтр, – наконец выдохнула она, устало падая на заботливо подставленный алхимиком стул. – Вы остановили его трансформу. Не в истинного вампира, нет, но… трудно предсказать даже во что. В… недогууна, в бастарда… ихоры дичайшим образом перепутаны, смешаны, тут сам красный демон ничего не разберёт… Прошу прощения, сударь охотник – не могли бы вы рассказать мне всю историю? Как это случилось?

Конечно, иметь в союзниках члена Капитула и одарённейшую чародейку – очень хорошо и полезно. Конечно, она разом и снобка, и зазнайка, и очень высокого о себе мнения – но какое это имеет значение, если она может помочь?

Мастер принялся рассказывать. Осторожно, тем не менее, без излишних деталей. Так, например, он опустил всю историю с магом Корделией Боске, разумно предполагая, что ворон ворону глаз не выклюет, а чародейки меж собой договорятся скорее, чем с ними, с охотниками.

Но упоминание красного демона не забыл.

– Вот в Гномьем Пальце-то, сударыня, она нас и нагнала.

– Она? Вампирша?

– Она. Мы засели в крепком месте, подготовили ей горячую встречу… капканы, ловушки, самострелы – однако она всё равно прорвалась. Зла была очень, зла и голодна. И быстра, очень быстра, быстрее других. Потому так и обернулась. Уже пробили мы её, а всё равно дотянулась. Последним, как говорится, усилием. Но мы её всё равно взяли. Вгрызлась она в моего парня, да и… голову потеряла. Ей бы его оглушить и на меня, а она, госпожа, сами видите – ихор принялась метать. Тут я её и достал.

– Голову срубили, сударь охотник?

– Срубил, госпожа чародейка. Самое верное средство.

Алисанда дю Варгас задумчиво кивнула.

– Что ж, поздравляю, сударь. Одной врагиней рода человеческого стало меньше.

– Истинно так, – согласился охотник. Да и трудно было не согласиться.

– Я вижу, что вас заботит, – волшебница кивнула на неподвижного ученика. – Магия вампиров очень сильна, своеобычна и проникает глубоко. В отсутствие… э-э… экспериментального материала я вынуждена довольствоваться теоретическими построениями…

Кто ж тебе мешал заменить теорию практикой, едва не вырвалось у мастера. Почему вы все сидели в своей Академии, аки у Спасителя за пазухой, и палец о палец не ударили, когда упыри нас жрали? Когда чародеи и алхимики шарахались от нас, как от чумы? Когда таких, как Вениамин и Джованни, можно было пересчитать по пальцам одной руки, и ещё бы незагнутые остались?!

– Я могу попытаться избавить вашего пациента, Джованни, от резидуальной магии вампира. Никогда этого не делала, честно признаюсь, но попытаться, считаю, нужно. Иначе, боюсь, этот смелый юноша встанет со скорбного ложа не излеченным, а, напротив, – безнадёжно искалеченным. И я согласна с вами, дорогой мэтр – мы даже приблизительно не можем определить, в кого он обратится.

– И кстати, – она невинно воззрилась на алхимика, – уж коли я вам помогаю, не поделились ли бы вы со мной сведениями – куда именно вы направляетесь с таким тяжёлым пациентом? Ведь дальше на север, за маркграфством Штирбер, только два баронства, где в замках до сих пор солому на пол мечут.

Бонавентура и мастер переглянулись.

– Э-э, досточтимая госпожа, мы бы предпочли оставить этот предмет без рассмотрения. Мы, охотники, не очень-то любим распространяться о наших делах.

– Тем более с первыми встречными и весьма подозрительными чародейками, – засмеялась её светлость дю Варгас. – Я не обижаюсь, добрые люди. Пусть обижаются дедушки из Капитула. Признаю, признаю, ваше доверие, доверие охотника и помогающего ему алхимика, надо заслужить. Что ж, не буду больше наста…

Она не договорила.

Внизу, в общей трактирной зале что-то загремело, загрохотало, затрещало, словно там ударил стенобитный таран.

Потом закричали люди. Истошно, дико, предсмертным воплем.

Мастер ринулся к дверям первым, Бонавентура – следом, однако в самых дверях его обошла Алисанда, ловкая и быстрая, словно рыбка в бурном потоке.

Из соседней двери вывернулись Курт и Кевин, мечи наголо, и видно было, что наёмники не расставались с кольчугами под одеждой.

Внизу дико выли, орали, и казалось невероятным, что человеческие глотки способны издавать такие звуки.

Мастер одним прыжком перемахнул балюстраду, оказавшись на лестнице; и внизу, прямо под ним, творился ад.

Окна и двери «Золотого креста» были выбиты, и не менее двух десятков уродливых, низких, горбатых существ с круглыми головами в шишках, деловито рубили сейчас в кровавую кашу всех оказывающихся у них на пути.

Те же «не-гууны», что атаковали карету алхимика на подступах к Штирберу.

Люди не сдавались без боя, здесь все умели владеть оружием; мастер увидел, как здоровенный горец в меховом килте отмахивался двуручным чудовищем от наседавших на него троих монстров, разрубил одного напополам, но двое других зашли сбоку, кинувшись на мечника, едва его огромный клинок пронёсся мимо них. Один длинным осадным ножом подрубил горца под колени, другой прыгнул на грудь, визжа, брызгая слюной и орудуя двумя короткими и толстыми кинжалами в обеих руках.

Голова горца запрокинулась, он заваливался на спину, а кровь так и хлестала – вправо, влево, вверх, во все стороны.

Его товарищ заорал что-то, выбросил меч на всю длину, снёс тварь с двумя кинжалами, так, что та покатилась, разбрызгивая тёмную кровь и волоча за собой внутренности; третья оттолкнулась, прыгнула прямо в лицо горцу, взмахнула когтями, вгоняя их ему в горло.

Все, у кого было хоть какое-то оружие, отбивались от тварей яростно и упорно. Пол заливала кровь – алая и тёмная, вперемешку валялись тела, в громадном большинстве – человеческие.

Хозяин «Золотого Креста», укрываясь за стойкой, ловко орудовал настоящей алебардой, и двое монстров истекали кровью у него под ногами.

В руках мастера разом оказалось по самострелу; дроты полетели сверкающими серебристыми росчерками. Монстры падали, вокруг угодивших в головы болтов быстро расплывались тёмные пятна, словно плоть гуунов начинала стремительно гнить.

Из какой-то дверцы в дальнем конце вырвались девушки – служанки волшебницы, полушубки скинуты, в каждой руке – по длинному и широкому клинку, на стали горят багровые руны, да такие, что испугаться можно было одного их вида.

На них разом кинулись двое гуунов, оба со здоровенными бердышами, и оба раза девушки дали им нанести удары – в пустоту. Разворот, разворот, нежные на вид пальчики вцепляются в складки одежды гуунов, кинжалы бьют насмерть, пробивая глотки, рассекая шейные позвонки.

– Минди, Венди! Головы резать! – выкрикнула волшебница.

Девушки повиновались. Оба бросившихся на них монстра в один миг оказались на полу, из обрубков шеи фонтанировала кровь.

К служанкам разом прибилось двое или трое ещё сражавшихся мечников, бой вскипел, гууны падали.

– Ах, проклятье! – выдохнул Бонавентура. – Моими снадобьями не постреляешь – тут всё сгорит мигом!

– Минди, Венди! – вновь крикнула Алисанда. – Уходите! Relinquo!

Девушки повиновались, проворно исчезая за той же дверью, из которой и появились.

– Отлично. Дали время, – уронила волшебница, пальцы её стиснули что-то на груди.

Уцелевший люд бросился к лестнице, мастер вторично перемахнул через перила, секира наготове.

Рядом с ним оказался Ингвар, рот перекошен, меч окровавлен.

Болты охотника свалили полдюжины гуунов, однако в этот миг через двери и окна ринулась вторая волна. Визг, вой, чёрное железо дрожит в уродливых лапах; казалось, кто-то специально слепил непредставимых чудищ, словно вышедших из ночного кошмара.

Один из гуунов заметил мастера, вскинул руку, завыл, указывая на него остальным. Резко хлопнул себя по рукаву, скрытая в одежде пружинная манубаллиста выбросила из дула тонкую стрелку; острие со звоном ударило в полотно секиры, разлетелось вдребезги, словно стеклянное. Скрытые под слоем металла руны отозвались недовольным гудением – стрелка несла на себе заряд чужой, злобной магии.

– А ну-ка! – Алисанда дю Варгас лихо вздёрнула юбку, запрыгнула на баллюстраду, удержавшись на ней неведомым образом. Воздух вокруг чародейки взвыл, заискрился, её черты исказились, словно видимые через сильную лупу.

Гууны внизу, однако, быстро сообразили, что к чему – пять или шесть разрядили свои стреломёты в сторону волшебницы, но искрящееся облако вдруг ринулось прямо на них, потоками прозрачного холодного огня.

Что-то очень ярко вспыхнуло прямо на груди чародейки. Две огненные дорожки пробежали вверх, исчезая под волосами.

У мастера закружилась голова – в ход пошла поистине великая магия.

Стрелки гуунов ломало в щепы, разносило на мелкие кусочки прямо в воздухе; искрящаяся стена ударила в ряды нападавших, расшвыривая их в разные стороны, кого-то вздёрнуло в воздух, словно невидимой петлёй, кого-то вдавило в доски пола, и мастер видел, как гуунов сжимает, плющит, ломает, слышал, как жутко затрещали их кости, как хлынула кровь и стали лопаться черепа схваченных жутким заклинанием.