Текст книги "Охотники. Мегалиты Империи"

Глава 3
Фатум

Город Штирбер просыпался с трудом, медленно, нехотя. С севера тянуло ранним холодом; обыватели ёжились в открытых рядах на рыночной площади, лавочники прикрывали двери, кому надо – постучат.

В «Золотом кресте» навели некое подобие порядка. Плотники стучали молотками, стекольщики, получив срочный заказ, чинили окна.

Мастер кормил ученика; ему показалось или на самом деле после магии милсдарыни дю Варгас пареньку стало лучше?

Мэтр Бонавентура сидел с двумя уцелевшими наёмниками, Ингваром и Куртом. Их доля увеличилась, жалованье погибших, оговорённое ещё до отправления, предназначалось теперь им, но, как понял мастер, алхимик сам не очень хотел тащить людей дальше.

Первый раз их атаковала, наверное, дюжина гуунов. Они отбились, считай, легко. Второй раз десятка четыре, – двое погибших и, если бы не чародейка дю Варгас, скорее всего, в живых не осталось бы вообще никого. Неважно, кому и чем они насолили, неважно, кто именно хотел их прикончить – мастер вполне мог ожидать следующую атаку, где-нибудь на тракте в Чёрном Лесу и значительно большим числом.

Перспектива не выглядела особенно привлекательной.

Откровенно говоря, вылезать из Штирбера сейчас было бы не слишком умно. Требовалось не меньше полусотни надёжных кнехтов, чтобы с уверенностью трогаться в путь.

Мастер как раз собирался отправиться к мэтру, поинтересоваться, не доставят ли прошлые заслуги синьора Фиданцы перед его светлостью маркграфом им хоть какую вооружённую поддержку от оного, когда в дверь резко постучали.

Охотник взялся за самострел, шагнул к двери, не торопясь отодвигать засов.

– Милсдарь мастер, это я, Алисанда дю Варгас.

Он нахмурился, отступил на шаг, крепче сжал пальцы на рукояти самострела, но дверь всё-таки отпер.

Чародейка стояла на пороге, держа руки на виду, правда, несколько нарочито. Сегодня на ней было тёмно-зелёное платье, тоже глухое, под самый подбородок, волосы уложены тугим узлом и скрыты зелёной же шапочкой с вуалеткой.

На груди – сложных очертаний амулет, нечто вроде двух змей, впившихся друг другу в хвосты и сплетшихся в знак бесконечности.

– Я могу войти, сударь?

– Прошу вас, милостивая государыня. – Мастер отложил самострел.

– Вы осторожны, это похвально. – Чародейка ступила в комнату. – Собственно говоря, я… я хотела помочь. Быть может, мне позволено будет взглянуть на пациента?

– Конечно. Но, ваша светлость, вы же собирались покинуть сей…

– Собиралась. Но пересмотрела свои планы. – Волшебница склонилась над юношей, натянула белые перчатки, осторожно коснулась плеча, провела указательным пальцем вдоль жил, спустилась к ключице. Поморщилась, словно от внезапного укола.

– Сударь… вам его не довезти. – Бросила она внезапно, безо всяких предисловий. – Процесс идёт. Вы остановили разрушение тела, но вот что творится сейчас с душой этого несчастного… – Алисанда вдруг поёжилась, и мастер понял, что она совершенно искренне напугана. – Мастерство высокочтимого мэтра Бонавентуры неоспоримо, он сотворил настоящее чудо… но гниль успела уйти слишком глубоко.

Мастер выдохнул и сосчитал до десяти. Что ей надо, чародейке?

– У нас нет выхода, ваша светлость. Вы не можете нам помочь, никто не может, кроме магистра Скорре. Но до него ещё много дней пути. Значит, нам надо спешить. А если мы не успеем… – Он коснулся ножа на бедре. – Мы охотники. Мы знаем риск. Иногда приходилось добивать наших раненых, чтобы из них не сделали вражьих приспешников, слуг зла и смерти. Если упыри могут чем-то воспользоваться, это что-то надлежит уничтожить. Даже если это твой ближайший друг. Или ученик.

Алисанда дю Варгас помолчала, кусая губы.

– Мне кажется… я могла бы… но только если вы мне доверите…

– Простите, ваша светлость, что? Что именно доверим?

– Отправиться-таки с вами. На север.

Мастер осёкся.

– Да-да, у меня масса срочных и неотложных дел на юге. Мне надо спешить в Академию. Я член Капитула, как-никак, я и так отсутствовала слишком долго. Но… я чувствую… что мой долг здесь, мой долг помочь вам.

– Милостивая госпожа, – охотник очень медленно и осторожно подбирал слова, – всё это очень благородно с вашей стороны…

– Но вы мне по-прежнему не доверяете? Послушайте, сударь мой охотник. Я не могу излечить вашего ученика, но могу несколько замедлить его… падение. Так, чтобы он продержался ещё две недели. Этого с запасом хватит, чтобы добраться до Чайкиной горы, где магистр Скорре имеет место жительства.

– Госпожа… но ваши дела… Капитул…

Она беззаботно отмахнулась.

– Успею. Впритык, но успею.

Волшебница не уточнила, куда именно она должна успеть.

– Я вновь предлагаю свою помощь. Совершенно безвозмездно, то есть даром. Нет, я ничего не потребую с вас, ни в какой форме. И даже «honorem debitum», долга чести, на вас не возложу. Это нужно и вам, и… и мне.

Она вдруг опустила голову.

– Как вы, вчетвером, намерены пробиваться по Северному тракту? С ордой гуунов за плечами? И наверняка с сотворившими их вампирами? Я даже не спрашиваю, чем вы их так разозлили, кому нужно – тот знает, и кто такой вы, сударь охотник, и кто такой мэтр Бонавентура. Вампиры, похоже, вас выследили и взялись за дело всерьёз. Сколько гуунов они отправят против вас в следующий раз?

«Она права», – молча признал мастер.

– Но, госпожа… я – охотник на вампиров, я знаю, как поступать, я знаю, за что я сражаюсь… а вы? Вы, ваша светлость? Вы никогда не оказывались лицом к лицу с вампиром. Вам ведь известно, что обычная магия на них не действует?

– Представьте себе, известно, – бросила она, вновь склоняясь над неподвижным юношей. – Не все чародеи Капитула – витающие в облаках чудаки. Есть и исключения.

– Вы выстоите в схватке с вампиром, госпожа? – в упор спросил мастер. – Перед атакующим вампиром в боевой трансформации, в его крылатой форме?

Карие глаза Алисанды в упор уставились на него.

– Не уверена, – негромко и очень серьёзно сказала она. – Надеюсь, что да. Надеюсь, что в крайнем случае смогу дорого продать свою жизнь. Но, во всяком случае, шансов у меня не меньше, чем у вас, милсдарь охотник. Я знаю, что вампиры прекрасно защищены от наиболее распространённой, элементальной магии, магии огня, воды, воздуха и земли. Недаром в вашем охотничьем цеху, цеху lamia interfectores, так мало магов. Считай, их там совсем нет. Никто не хочет погружаться в… настоящую чёрную магию. Даже магистр Скорре.

– А вы захотите, госпожа?

Она помедлила.

– Да. Я захочу, и я смогу. Потому что я – чародейка Капитула. Я умею рисковать собственной душой. Мне уже приходилось это делать. Если надо будет, я рискну снова.

Чародейка шагнула к охотнику, коснулась своего амулета.

– Ты знаешь, что это? – изменившимся голосом спросила она. – Две змеи, пожирающие друг друга, соединённые в символ бесконечности?

Мастер медленно покачал головой. Он был охотником, он убивал вампиров – где ж ему знать все тайные символы эзотерических обществ?

– Я потратила один амулет вчера, когда надо было остановить первый натиск гуунов. Этот, – пальцы её коснулись тёмного металла, нежно и бережно, словно лаская – этот гораздо сильнее. И я взяла его как раз на случай возможных… осложнений с вампирами. Он не мечет огнешары, не стреляет молниями и не заковывает нападающего в глыбу льда. С этим вампиры справятся играючи. Такими они созданы. Но вот эта штучка, – розовый ноготь постучал по морде одной из змей, и мастеру показалось, что рептилия чуть шевельнулась, – разорвёт само пространство около цели. Она не ударит по вампиру, она ударит по миру вокруг него.

Голос чародейки зловеще понизился, глаза сверкнули.

– И, сударь охотник, я не позавидую вампиру, что окажется в эпицентре этого разрыва.

Тишина.

– Другое дело, – уже нормальным тоном сказала чародейка, – что такие амулеты не будешь делать сотнями или хотя бы десятками. На него, – она снова постучала ногтем по морде змеи, – у меня ушёл год. Целый год. Я готовилась к этому путешествию, я не дура, я прекрасно знаю, что в диких краях могу столкнуться с кем-то, кого не возьмёт моя молния или что-то подобное. Так что, милсдарь охотник, у меня найдётся, чем встретить упыря. И даже двух.

Она говорила правду, это мастер понимал. И она на самом деле хотела отправиться с ними. Обратно, туда, откуда только что сама уехала.

Видно, ей очень нужно было туда вернуться. Пусть не только лишь для них, пусть и для себя. Пусть.

– Хорошо. – Мастер поднялся. – Признаюсь, я… я рад вашему решению, ваша светлость госпожа дю Варгас.

– Алисанда, – твёрдо сказала она, протягивая руку. Пожатие у неё тоже было твёрдым, крепким по-мужски. – И оставьте все эти «светлости». Как мне звать вас?

– Можно просто мастером, – сказал охотник. Отчего-то ему стало не в пример легче, чем нынешним утром.

Да, они хотели всё сделать сами. Но трое – это лучше, чем двое.

И милсдарыня Алисанда дю Варгас не врала.

* * *

Мэтр Бонавентура согласился сразу. Курт разом взбодрился тоже и заявил, что с её светлостью госпожой дю Варгас он готов идти хоть на край света и дальше, если потребуется. Даже Ингвар, при всей декларированной нелюбви к чародейкам, заметно успокоился.

Вершники же милсдарыни Алисанды ходили, напротив, как в воду опущенные; служанки Минди и Венди хранили бесстрастное выражение, словно статуи из Чёрных королевств.

Весь остаток дня и половину ночи чародейка провела над бесчувственным учеником. Расставляла на груди разноцветные кристаллики, чертила руны, возжигала курильницы – вершники и служанки только и бегали туда-сюда, к её карете и обратно.

Не всё шло гладко, руны вдруг начинали корчиться, словно в агонии, линии гнулись, ломались, меняли очертания; кристаллы вспыхивали и рассыпались пылью, курильницы гасли и зажечь их снова не удавалось никакими силами.

Алисанда шипела, ругалась, даже ногами топала. Виски покрывались пóтом, она трижды обжигала пальцы о внезапно загоравшиеся кристаллы; поспешно рисовала звёздные диаграммы, лихорадочно стирала, чертила что-то поверх и снова стирала.

– Сильна, – уважительно шептал Бонавентура, глядя на чародейку.

Мастер ощущал содрогания магии, конвульсивные, отдававшие болью даже в нём, с его небольшим даром.

Наконец Алисанда замерла, тяжело дыша, обессиленно уронив руки. Ученик задышал спокойнее и ровнее, щёки слегка порозовели.

– Уф, – волшебница почти рухнула на галантно подставленный мэтром табурет. – Сделала, что могла. Если Вениамин сможет сделать больше… честное слово, докажет, что достоин заседать в Капитуле. Господа! Не сочтите за труд, пошлите кого-нибудь к местному содержателю, прикажите сюда его шнапса…

– Шнапса?! – возопил мэтр Бонавентура, потрясённый до глубин души. – Как может прекрасная госпожа желать столь низменного и презренного напитка, в то время как у нас имеется прекрасная, высокоочищенная мною лично водка? Ржаной дистиллят тройной перегонки!

– Несите, мэтр, – слабым голосом заявила волшебница. – И в самом деле, кто ж согласится на шнапс, когда есть настоящая ржаная водка!

– Никогда бы не подумал, что столь высокородная госпожа способна пить водку, – заметил мастер, пока Бонавентура, счастливо улыбаясь, разливал напиток в три низких стопки.

– Ха, охотник. Если ты думаешь, что мои де-ди-дю значат что-то особенное, что я неженка и капризуля, советую тебе поменять мнение.

– С радостью поменяю, моя госпожа. Ваше здоровье!

– И твоё, охотник. И твоё, мэтр. На здраве!

– На здраве! – подхватил Фиданца.

Охотникам случается вливать в себя разные экзотические жидкости, эликсиры, что самым натуральным образом горят огнём, но «тройной дистиллят» мэтра Бонавентуры обжигал, словно расплавленная сталь. Мастер ожидал, что Алисанда хотя бы закашляется, однако чародейка опрокинула стопку так залихватски, что заставила бы уважать себя даже портовых грузчиков, общепринятых чемпионов по части выпивки.

– Хороша, – объявила чародейка. – Маэстро, по второй!

Мастера хоронили заживо. Столкнули в яму, прижали рогатинами ко дну, на грудь рухнул здоровенный камень. Охотник отчаянно забился, пытаясь вырваться… и проснулся.

Упавший на грудь камень оказался ножищей мирно похрапывающего мэтра Бонавентуры. Сам мастер, оказывается, почивал на полу, подсунув под голову одну из сумок алхимика. Рядом же с ним, положив голову ему на плечо, беспечно посапывала сама милсдарыня Алисанда дю Варгас.

Растрёпанная, каштановые волосы разметались, и одна прядка щекотала мастеру нос.

Пушистые ресницы дрогнули, карий глаз взглянул на старого охотника. Тот ожидал испуганного взвизга – как же так, её светлость валяется в обнимку с каким-то сивым мужиком! – однако вместо этого глаз лишь весело ему подмигнул.

– А и сильны ж вы пить, однако, госпожа, – с искренним уважением сказал мастер, когда они кое-как все поднялись. – Чтобы её светлость, да так хлестали бы водку! Она, водка, конечно, выше всяких похвал, тройной очистки и всё такое, но…

– Всякое в жизни бывало, – отозвалась чародейка. Она уже привела себя в порядок, совершенно не смущаясь и не раскаиваясь. – Да, водка у маэстро Бонавентуры славная… Полегчало мне, мастер, попустило. Уж очень я старалась вчера. Ну да ничего – время у нас теперь имеется, три недели с лишком, если не все четыре. За это я тебе ручаюсь. Можно и в дорогу – как только мэтр проспится. Он-то, похоже, почти весь запас свой сам и приговорил.

– Госпожа… – было в ней всё-таки что-то, заставляющее называть её именно так. Она может пить с тобой обжигающий «дистиллят тройной очистки», но, встав на ноги, всё равно остаётся госпожой.

– Оставь. – Чародейка возилась с учеником. Он порозовел и посвежел ещё больше. Недуг как будто бы отступал. – Алисанда. Дю Варгас я стала, когда успеха добилась. Меня в Академию взяли без вступительных испытаний – я им просто двери все снесла, когда меня взашей вытолкать пригрозили. А так-то всё больше была «де Брие», и исключительно «по праву рождения». В разрядные-то книги, в гербовные росписи ди Бралье и дю Варгас меня уже потом вписали, – она вдруг озорно хихикнула, совсем как девчонка-сорванец. – Вроде бы как «в связи с открывшимися обстоятельствами». Почти как «за особые заслуги». Так-то богатые да знатные родственнички нас с мамой на порог пускать не хотели. Семейство де Брие обеднело, фамильные имения ушли за долги, и… Ну, ничего. Сударь мой охотник, очень тебе советую растолкать мэтра. Временем я нас обеспечила, но хочется ещё и к собственным делам успеть.

* * *

Но по-настоящему в путь они отправились только на следующий день. Экипажи и Алисанды, и мэтра Бонавентуры требовали хоть и мелких, а починок; следовало основательно пополнить запасы и сделать ещё множество подобных же дел.

Однако в конце концов недоброй памяти Штирбер остался позади. Широкий тракт вёл на север, весело стучали колёса – снег сюда ещё не добрался. Наёмники Курт с Ингваром пытались произвести впечатление на Минди с Венди, наблюдавших за их попытками с поистине ледяным хладнокровием.

Верзила Храбр даже отозвал новых спутников в сторонку:

– Вы, робяты, того… не петушитесь понапрасну. Не посмотрят на вас, как есть не посмотрят.

– Это ещё почему? – задиристо осведомился Курт. – Это потому что ты им не приглянулся, борода?

Вершник беззлобно ухмыльнулся.

– Я ж, робяты, от чистого, так сказать, сердца. Не верите – попробуйте, да только ничего не выйдет у вас. Смотрите, без ушей не останьтесь ненароком.

Проходившая мимо Венди, похоже, услыхала. Из правого рукава цайнопки бесшумно выскользнул широкий кинжал, с шипением рассёк воздух, вонзившись в дерево – пол-локтя от головы Курта.

Наёмник осёкся, глаза его зло вспыхнули.

– Ершиста, значит… – проворчал он, и руки его в потёртых перчатках сжались на эфесе длинного меча.

– Венди! – раздался голос Алисанды. – Не стоит пугать наших спутников. Будь так любезна.

Девушка немедля и очень-очень низко поклонилась. Не поднимая глаз, мелкими шагами подбежала к дереву, с завидной лёгкостью выдернув глубоко ушедший кинжал. Он скрылся в её рукаве, а сама Венди вдруг обняла Курта, чмокнув оторопевшего наёмника в щёку. И заспешила дальше.

– Ну, понял теперь? – ухмыльнулся Храбр.

– Да понял, борода, понял, – фыркнул Курт. – Ладно. Прав ты, признаю. Всё, можешь мне об этом не напоминать. Желательно – никогда.

Больше попыток заигрывать со служанками госпожи Алисанды никто не предпринимал.

На второй день пути с севера полетели первые белые мухи.

Чародейка, алхимик и охотник ехали вместе, во вместительном дилижансе мэтра Бонавентуры. Волшебница вновь и вновь заставляла их пересказывать подробности первого нападения гуунов, что-то чертила в книжечке.

– Кому вы могли перейти дорогу, кроме вампиров?

– Только им, – развёл руками Фиданца. – С королями, князьями, баронами и графами, как простыми, так и марк-, у меня отношения превосходные. Я их лечу. Потому что чародеи Конгрегации со своими чарами почему-то вечно опаздывают.

Алисанда покачала головой.

– Я тоже не могу понять, почему вампиры сами не вступили в бой. Нагнали столько гуунов и дали нам их всех перебить. Нелогично.

– Может, догадывались, что не стоит связываться с чародейкой Капитула?

– Ты мне льстишь, мастер, – отмахнулась было волшебница, однако затем задумалась, посерьёзнела.

– Я отправила вести, – проговорила она сквозь зубы. – Надеюсь, что-то полезное мы из ответов извлечём, иначе… А, пропасть, не сможете же вы всё время прятаться!

– Мне не привыкать, – пожал плечами мастер. Он смотрел на ученика – парень сделался чуть бледнее, но всё равно выглядел куда лучше, чем до вмешательства волшебницы. – Выследили наверняка не меня, а мэтра. Мало ли таких охотников, как я!

– Таких, как ты, милый мастер, – очень и очень мало, – невозмутимо сказала Алисанда. – Твой послужной список – давно легенда.

– Мой послужной список?

– Конечно. Я, скажем так, поддерживала свою осведомлённость об охотниках и их делах. Не требовалось много усилий, чтобы понять, с каким псевдонимом в моём листе следует тебя соотнести. Так что да, на месте вампиров я бы желала тебе смерти, и притом весьма сильно. Не удивлюсь, что донёс кто-то из их прознатчиков, и там решили, так сказать, разом избавиться от двух своих самых сильных противников.

– Едва ли, дорогая! – запротестовал толстяк, не забывая кидать неравнодушные взгляды на приоткрытый декольте бюст чародейки – сегодня она надела чуть менее «монашеское», по выражению мэтра, платье. – Делами охотников я занимался в глубокой тайне. Алхимиков нельзя сказать, что много, но нельзя сказать, что и мало. Да и вампиры… они никогда не вели войну избирательно, никогда не охотились за выделяющимися…

– Упыри всегда старались обратить магов, особенно молодых, – напомнил мастер.

– Да, но на саму Академию и Цитадель магов никогда не нападали! – парировал алхимик.

– Там стоят отпорные чары… очень старые и очень мощные, – вздохнула волшебница. – Чары настолько древние, и настолько сложные, что, увы, никто из живущих чародеев не в силах их расшифровать и воспроизвести. Вампиры это, скорее всего, знают и потому не суются.

– Однако они стали выбирать, – негромко заметил охотник. – Мой последний поход – погибла младшая дочь великого князя. Обращена юная чародейка или, во всяком случае, девушка с большими способностями – Морриган. Они больше не убивают просто так, когда имеют выбор. Они взялись за лучших.

– Княжна… это да, – признала Алисанда. – Раньше вампиры старались не трогать знать, довольствуясь простым людом. За пахарей не заступится никто – ну, или почти никто, – а вот за графа или барона станут мстить.

– И опять же не так, – возразил мастер. – Да, иногда удавалось забить какого-нибудь молодого упырька, но, как правило, такой ценой… если только неподалёку не оказывалось нас, охотников.

– Вот именно! – энергично кивнула волшебница. – Знатный лорд мог заплатить вам, мог нанять вас. Как нанял князь Предслав.

– Мы не убиваем упырей только заради денег. – Брови мастера гневно сдвинулись.

– Знаю-знаю. Не сердись. – Алисанда шутливо вскинула руки, словно сдаваясь. – Вы отыскиваете вампиров где получается, уничтожая их при первой возможности. Но золото вы тоже берёте. И ему, – кивок на мэтра, – платите золотом тоже.

– Потому что ингредиенты стоят Спаситель ведает сколько! – возопил мэтр Бонавентура, в свою очередь воздев длани. – Это ж не просто кислоты, не просто серебро, которым я их снабжаю!

– Да что вы оба кинулись оправдываться, словно мальчишки, которых за воровством яблок сторож застукал? – засмеялась Алисанда. – Мы отвлеклись. Значит, вампиры начали охотиться на… не только на тех, кто рядом, чтобы насытиться?

– Нет, – покачал головой мастер. – Если вспомнить знаменитую Вен… то есть Алую Леди, – быстро поправился он, – то она ведь тоже чародейка. И её потомство, насколько можно понять, не без магических способностей. У кого-то больше, у кого-то меньше. Но это так.

– Вампиры не используют магию, – нахмурилась Алисанда, словно вспомнив что-то не слишком приятное.

– Верно. Но Красная Упырица старается выбрать для обращения именно тех, у кого имеется дар, – вступил в спор Бонавентура.

Волшебница призадумалась.

– Красная Упырица. Да, ничего себе имечко.

– Вы её знаете, сударыня?

– Конечно. Говорю же вам, о вампирах я знаю куда больше, чем… чем обычный чародей Конгрегации или даже член Капитула.

– У Красной есть повод иметь на меня зуб, – не без известной гордости заявил мастер. – Она могла что-то прознать и о нашем мэтре. Вот и ответ – кто на нас нападал.

– Спекуляции чистой воды, – покачала головой Алисанда. – Может, так, может, иначе. Нет достаточных свидетельств.

– Мэтр! – вдруг раздалось резкое из переговорной трубы. – Мэтр, дерево поперёк тракта!

– О, только не снова эти уроды, – простонал алхимик. – Меня от этих кошмарных тварей просто тошнит. Курт, останавливайся…

– Нет! – Алисанда резко вскочила на ноги, почти оттолкнула толстяка от раструба. – Гони! Гони, Курт, гони! Как можешь! Вперёд! Только вперёд!

– Что…

– Гони! – взвизгнула Алисанда и, на ходу распахнув дверцу кареты, лихо полезла прямо на крышу.

Мастер ринулся следом.

Холодный ветер ударил в лицо; тракт тянулся по узкой полосе меж стенами глухого елового бора. Здесь, на северной границе маркграфства, селения становились уже редки, и найти неширокое место труда не составляло.

Тут, вдобавок, дорога проходила по глубокой выемке – имперские инженеры не любили ни подъёмов, ни спусков. Всегда, при малейшей возможности, они пробивали прямой путь даже сквозь не самые высокие и крутые холмы.

Дорога перед путниками оказалась наглухо заваленной. И не одним-единственным деревом – впереди громоздилась настоящая баррикада.

Курт, повинуясь команде чародейки, щёлкнул хлыстом, словно хлопушкой, над головами варанов, и те послушно прибавили ходу.

Алисанда, балансируя на крыше экипажа, размахнулась, правая рука её описала широкий полукруг. С пальцев сорвался огнешар, шипя и разбрасывая искры, устремился к преграде.

И тотчас же навстречу ему рванулась стремительная крылатая тень. Неимоверно быстрая, мечущаяся из стороны в сторону, с размытыми очертаниями широко раскрывшихся кожистых перепонок.

Тень врезалась прямо в огнешар, и тот взорвался, рассыпаясь веерами пламенных брызг.

– Проклятье! – взвизгнула чародейка, – Курт!

Однако наёмник уже понял всё сам, резко натягивая вожжи.

Огнешар распался, но и летучую бестию отшвырнуло назад, вбило в завал, острые сучья пронзили в ряде мест туго натянутую плоть крыла.

Мастер спрыгнул наземь, припал на одно колено; оба вскинутых самострела изрыгнули серебристрые дроты. Острия с хрустким звоном входили в дерево, прибивая к нему крылатую тварь.

Ингвар, Курт, Храбр, другие слуги Алисанды с мечами наперевес ринулись к баррикаде.

Они опоздали совсем ненамного. Очертания твари подёрнулись на миг тёмной дымкой, расплылись, и вместо летающего существа появилась молоденькая девушка, распущенные светлые волосы взметнулись облаком, и вампирша сорвалась с места.

– Беата! – выкрикнула Алисанда, спрыгивая прямо с крыши дилижанса. Рядом с ней сразу возникли, закрывая собой чародейку, её служанки-цайнопки.

– Беата? – не успел удивиться мастер, потому что вампирша уже оказалась среди бросившихся на неё людей, взвыла, закружилась, нанося мгновенные, неотразимые удары появившимися из ниоткуда когтями.

Храбр успел прикрыться мечом, однако клинок вырвался из рук силача с такой лёгкостью, словно держал его малый ребёнок. Другой вершник всхрапнул и покатился, из шеи фонтаном хлестала кровь.

Курту и Ингвару тоже удалось кое-как защититься, и даже не упустить собственные мечи. Вампирша завыла, подпрыгнула, перекидываясь, и на Алисанду дю Варгас вновь ринулся крылатый зверь, выставляя острые, словно копья, суставы согнутых неимоверным и невозможным при полёте образом крыльев.

Ничего хуже этого случиться не могло – когда упырю удалось трансформироваться и он атакует в облике крылатого зверя.

Алхимик тоже выскочил из кареты со своим собственным арбалетом, выстрелил снаряжённой жидким огнём скляницей, промахнулся; брёвна завала заполыхали.

Алисанда вдруг схватилась за амулет на груди, и мастер уж было подумал, что та решила прибегнуть к последнему средству; однако чародейка, напротив, ничком бросилась наземь, швырнув в проносящуюся над ней упырицу что-то невидимое.

Это что-то вновь, как и самый первый огнешар, откинуло вампиршу к охваченной пламенем баррикаде, дало несколько мгновений отряду собраться и выставить мечи.

Пламя упырице, похоже, не слишком понравилось; она завыла, заверещала, рванулась – на спине и изломах крыльев остались лоскуты алхимического огня. Мастер почти в упор пробил ей грудь четырьмя болтами, но обычно надёжное оружие если и замедлило врага, то ненамного. Вампирша – Беата? – кинулась вновь, но на сей раз не на людей, а на тягловых варанов, в один миг оторвав головы передней их паре. Торжествующе, нечеловечески не то захохотала, не то заквакала, и бросилась к следующей.

Мастер до боли сжал рукоятки самострелов. Обоймы опустели уже больше чем наполовину, а упырицу не удалось даже хотя бы замедлить. Она принимала в себя болты с разрывными головками, начинёнными серебром и кислотой без особого вреда; грудь её покрылась пятнами густой чёрной крови, куда темнее, чем доводилось видеть старому охотнику; крылья разведены, когти блестят, нацеленные в шею несчастному варану.

Два разом выпущенных дрота угодили в голову упырице. К сожалению, не в глаза – один пробил скулу, другой вонзился в переносицу. Вампирша завопила, пронеслась мимо цели, врезалась в козлы дилижанса, разнесла их вдребезги.

Она была невероятно быстра и сильна. Мастер, когда говорил ученику, что ни один человек не способен победить упыря «в честном бою», не кривил душой; однако против этой вампирши самый лучший мечник один на один не продержался бы и мгновения.

Алисанда вновь швырнула какое-то заклятье, выбившее упырицу вбок, к обочине тракта, прежде чем мастер успел схватиться за секиру.

– Задержи её! – гаркнул он чародейке, подныривая под карету. Волшебница больше не мешкала и не экономила. Отбросив осторожность, она схватилась за висевший на груди змеиный талисман, и мастер успел заметить, как оживают и расплетаются змеи, как амулет утрачивает очертания, обращаясь в туманное облако.

Вампирша затрясла головой, захлопала крыльями – и тут чудовищный удар в спину швырнул мастера ничком на каменные плиты тракта.

Воздух вокруг крылатой бестии заполнил мириад зеленоватых вспышек. Сквозь них, как в кривом зеркале, виднелись гнущиеся, извивающиеся стволы деревьев на обочине; вампирша разом оказалась заключена словно в зелёный кокон, и мастер мог только поразиться той мощи, что выпустила на свободу Алисанда.

Да, прямо в ткани мира раскрывался провал, бездна, откуда мгновенно потянуло сильнейшим запахом серы.

Но это была не просто бездна, не просто пропасть. Мастер сам ощутил, как его начинает тянуть к зелёному искрящемуся кокону, как его собственный магический дар, как железо к магниту, начинает притягиваться к разверзшемуся провалу.

Вампирша, визжа, кинулась на зелёную завесу, отдёрнулась, словно обжёгшись; а, может, её отбросило обратно.

Кокон начал медленно погружаться, крылатое создание билось в своей клетке, выло, рвало локтевыми когтями невидимую преграду – всё напрасно.

– Что, съела?! – с торжествующей яростью выкрикнула Алисанда.

Кокон опустился на половину, на две трети, на три четверти…

Вампирша ринулась вверх, словно ракета из арсенала ярмарочных фейерверкеров. Крылья мелькали с такой быстротой, что не мог различить глаз; когти рвали и рвали магическую клетку, рвали в самой верхней её точке; обламывались, вспыхивали, крошились, очень быстро сточившись почти до основания, до коротких пеньков – но именно эти пеньки вдруг раздвинули-таки горловину искрящегося мешка, и упырица, завывая, начала протискиваться сквозь щель.

Она лезла, оставляя лохмотья кожи; обнажились тонкие кости крыльев, стали стремительно чернеть и ломаться, однако тварь было не удержать.

Мастер мельком взглянул на Алисанду – та застыла с раскрытым ртом, не веря собственным глазам.

Охотник вскинул самострел, угостил упырицу ещё одним болтом чуть пониже уха, однако та лишь слегка дёрнулась.

В следующий миг она оказалась на свободе, тяжело шлёпнулась на камни, уродливое изломанное создание, вообще ни на что не похожее, наполовину между жизнью и смертью.

Завывая, вампирша вновь перекинулась, один за другим вырвала посеребрённые дроты из собственной головы. Выносливость и нечувствительность её потрясали; тварь казалась неуязвимой.

Два чёрных пятна на кукольно-красивом, правильном личике с большими выразительными глазами.

Мастер рванул с пояса туго свёрнутую серебряную сеть с крюками.

– Не может быть, – простонала Алисанда.

Охотник размахнулся, метнул сеть навстречу вампирше. Та запуталась в ней, упала на колени, но спустя миг её когти уже начали рвать обжигавшие её нити, рвать с лёгкостью, какую мастер не видел ни у кого и никогда.

– Алисанда! – гаркнул он.

– Дай… мне… время! – Чародейка, бледная и потрясённая, сумела собраться. Упала на колени, собственной кровью из проколотого пальца на левой руке рисуя прямо на камнях какие-то руны.

Ладони вампирши шипели и дымились, обожжённые серебром. Из оставленных дротами дыр по её лицу потоком стекала чёрная жижа; для любого человека подобные раны стали бы смертельными, но не для неё.

Она прыгнула, с места, легко перемахнув через обречённо замерших варанов. Наёмники вскинули мечи, Минди и Венди – кинжалы; Алисанда не успела довершить заклятье, и упырица, приняв прямо в грудь ещё один серебряный болт от мастера и скляницу от мэтра Бонавентуры, отчего по рукам, животу и бёдрам её потёк жидкий огонь – ворвалась прямо в кучку сгрудившихся людей.