Текст книги "Среди восковых фигур"

Глава 11
Девичьи разговоры о кавалерах

Лидию разбудил дверной звонок. Она открыла глаза и прислушалась, надеясь, что звонок ей приснился. Звонок повторился снова. Лидия вспыхнула, подумав, что это Федор! Узнал как-то адрес, позвонил Ивану, тот – Владе и… вот. Она вскочила и бросилась было в прихожую, но замерла посреди комнаты. Ерунда! Не станет Федор приходить после вчерашнего… после всех тех глупостей, что она ему наговорила. Насчет отъезда, независимости – из шкуры лезла, чтобы показать, какая она вся из себя деловая, самоуверенная, никто ей не нужен и выбирает она, а не ее. Дура! Почему-то ей казалось, что именно такие женщины должны ему нравиться, вроде их молодой профессорши, с которой она видела его несколько раз. Он оживленно что-то рассказывал, она смеялась. Осталась на ночь, а потом ни свет ни заря удрала… Что за дурацкие понты? Деловые и независимые так себя не ведут…

Конечно, заинтересовать такого, как Федор, может только необыкновенная женщина! Но ведь он не женат, значит, не встретил такую. Он смотрел на нее молча, с любопытством, как на диковинного жука. Слушал, а она болтала… Ужас! Нет чтобы придержать язык! А где тайна? Недосказанность? Обещание на кончиках ресниц? Дребезжащий звук повторился. Человек с той стороны давил на звонок, не желая уходить. Кого там еще принесло?

Недовольная Лидия пошлепала к двери. Заглянула в глазок. Влада, стоящая за дверью, скорчила рожу и помахала рукой: я тебя вижу! Лидия открыла. Влада влетела в прихожую, шумная, веселая, обняла Лидию, затормошила:

– Ты чего, мать, кислая? Разбудила?

– Разбудила. Проходи. А ты с чего веселишься?

– А я всегда веселая, ты же знаешь. Кофе есть? Я сегодня без завтрака, худею. Витальку накормила, поставила мультики и к тебе.

– Как он?

– Как всегда. А что ему сделается? Слава богу, спокойный. Мне покрепче!

Лидия сварила кофе, разлила в чашки. Поставила на стол сахарницу.

– Мне не надо! – воскликнула Влада. – Между прочим, у меня завтра фотосессия в музее.

– Была уже вроде… – рассеянно отозвалась Лидия.

– Была! Иван говорит, тихий ужас! – Влада расхохоталась. – Мой прокол, говорит, недодумал со светом, надо повторить. Пойдешь со мной? Может, и тебя пристроим.

– Обойдусь! – резко сказала Лидия.

– Ну да, ну да, тебе пофиг, ты все равно отсюда свалишь, тебе главное диплом. Я бы тоже свалила, но куда мне с таким грузом. Ничего, пробьемся. Я бы на твоем месте присмотрелась к дружку Ивана, этому… профессору! Я как услышала, что философ, чуть с копыт не слетела, думала, прикол такой. А он и правда профессор и философ. Между прочим, Иван говорит, неженатый. Смотрел на тебя… Я еще подумала: а что, интересный чувак, умный, лекции за границей читает, прикинут нормально, все при нем. Так что не зевай, подружка. Хочешь, пригласим их к тебе, посидим…

Лидия пожала плечами. Молча глотала горячий кофе, морщилась.

– Случилось чего? – спросила Влада, присматриваясь к подруге. – Чего-то бледная какая-то. Сейчас размалюем внешность, у меня с собой полная торба, я тебе давно говорю, макияжик положить хоть чуть-чуть, а то чисто привидение…

– Ты же знаешь, я не люблю. Ничего не случилось.

– Я же вижу! Да брось ты! Опять какие-то глупости. Очень ты тонкая, так нельзя. Помню, когда тебя Кабаниха обругала…

– Перестань, а?

– Это ты перестань! Смотреть тошно. Не скажешь?

– Я с ним переспала.

– С кем? – Влада вытаращила глаза. – Неужто с профессором? – ахнула после паузы. – С Федором? Охренеть! Правда? Ну ты, мать, даешь! Трахнула профессора! Ни за что бы не подумала! Когда?

– Сегодня ночью.

– А чего кислая? Радоваться надо! Он мне сразу понравился. Иван его прямо обожает. Ну и как он? – На лице Влады живейшее любопытство.

Лидия пожала плечами.

– В смысле? Совсем никак?

– Все в порядке. Просто…

– Ой, кончай нудить! Тебе с ним хорошо? Это самое главное! Иван, конечно, не гигант, но с ним весело. Мы все время смеемся. Он упал с дивана, так я чуть не подохла, аж икать стала. Икаю, остановиться не могу, а он на полу! – Влада захохотала. – Давайте завтра сбежимся все вместе, а что?

– Я его больше не увижу.

– Чего это? Он тебя обидел? В чем дело? Ну? Говори!

– Я дура! – Лидия закрыла лицо ладонями и заплакала.

– Все мы дуры. Ну?

Лидия плакала.

– Да что случилось, господи? – закричала Влада, вскакивая. Обняла подругу, погладила по голове, приговаривая: – Ты же у нас самая умная, самая красивая, как раз для профессора… какого хрена?

– Я наговорила лишнего…

– Чего? В смысле, лишнего?

– Сказала, что мне никто не нужен, я за свободные отношения, что скоро уеду… разного.

– Зачем?

– Чтобы он не подумал, что я на него вешаюсь!

– Ничего не понимаю! – в сердцах бросила Влада. – Какая тебе разница, что он подумает? Ты из какого века, мать? Нет, все-таки твоя бабка тебя испортила! А он что?

– Ничего! Слушал.

– Слушал? И все? Вы что, всю ночь трепались?

– Нет!

– Ну слава богу! А то я испугалась. Хочешь, успокою?

Лидия отняла от лица ладони, взглянула вопросительно.

– Он давно забыл, что ты там несла. Как он себя вел утром?

– Утром?

– Утром! Знаешь, есть мужики, которые только и думают, как бы ты после ночи любви побыстрее свалила: и занят он, и на работу бегом надо, и вообще зубы болят. А есть, наоборот, не хотят отпускать. Как он?

– Я не знаю.

– В смысле, не знаешь?

– Я… ушла.

– Ушла? А он?

– Он еще спал.

– Ты ушла, когда он спал? – не поверила Влада. – Да самое интересное утром только начинается! Вы просыпаетесь вместе, он…

Лидия закрыла уши ладонями.

– Да что ж ты за рохля такая! – в досаде закричала Влада. – Учу тебя, учу, все без толку! Телефончик хоть оставила?

– Нет!

– Нет? Ну и дура! Ладно, найдем. Спрошу у Ивана.

– Не хочу!

– Да в чем дело? Ничего не понимаю! Он тебе… никак?

Лидия снова заплакала. Она сидела с закрытыми глазами. Слезы текли по ее щекам.

– Да не реви ты! Неужели… – Влада стала о чем-то догадываться. – Ты что, втрескалась в профессора? Ты чего, подруга? Радоваться надо! Да мы вас обженим в два счета! Иван говорит, ему давно пора!

– Ты ничего не понимаешь… – пробормотала Лидия сквозь слезы.

– О чем ты?

– Я ему не нужна!

– Он сам сказал? До или после секса?

Лидия так удивилась, что перестала плакать, недоуменно уставилась на подругу.

– Мог сказать до, что не готов к серьезным отношениям… как-то так, – пояснила Влада. – Сказал? Предупредил? В смысле, чтобы не строила планы.

Лидия покачала головой.

– Так какого лешего ты ревешь? Еще ничего не известно! – Она потянулась за чашкой. – Остыл, зараза! Давай по новой. Я сама!

Она сварила кофе. Налила в вымытые чашки.

– Давай! И перестань реветь. Сейчас пробежимся по лавкам, у мена есть пара часов. Пойдешь со мной. Я тебя в таком состоянии не оставлю. Иван тоже весь в соплях, утешать надо. Его спонсор умер. Говорит, Мишка Кротов ему как брат был. Ближе брата… Теперь выставка накрылась. Пей!

– Кто? – переспросила Лидия. Чашка выскользнула у нее из рук, опрокинулась и по столу растеклась черная некрасивая лужа. – Ой!

– Да что ж ты творишь такое! – закричала Влада, хватая салфетку и промокая лужу. – Миша Кротов, бизнесмен. Они дружили. Молодой, успешный и… – Она прищелкнула языком.

– Как… умер? Несчастный случай?

– Не знаю. Подозревают самоубийство. Иван говорит, вроде несчастная любовь, только он не верит, не такой, говорит, человек, чтобы из-за любви. Недоразумение или несчастный случай. Точно не знаю. Тебе не однозначно? Мы все равно его не знали. Хотя, жалко, конечно. Всех жалко. Ивана тоже жалко, сам не свой, третий день не просыхает, даже заплакал. – Влада налила Лидии кофе. – Пей давай!

Лидия машинально пила кофе. Вид у нее был отсутствующий. Казалось, она еще больше побледнела.

– Что-то ты мне не нравишься, мать, – заметила Влада. – Водка есть? – Она принялась шарить в буфете. Нашла бутылку коньяку, опустошенную наполовину, отвинтила крышечку, плеснула в чашки. – А то в гроб краше кладут. Пей! А потом двинем. И не вздумай брыкаться! Пойдешь как миленькая. И точка. Подожди! – воскликнула она. – Сейчас! – Влада защелкала кнопками телефона. – Иван, привет! – закричала радостно. – Нормально. Да нет, все в порядке. Приду! Лида тоже придет. Слушай. Тут такое дело… Дай телефончик твоего дружка философа, она на него запала… – Она отпихнула бросившуюся к ней Лидию. – Ага, красотка! Потом можем посидеть где-нибудь, помянуть твоего спонсора. Диктуй! Пишу! – Она схватила мобильный телефон Лидии, лежавший на столе. – Ага. Спасибо! Да! Цём-цём! До встречи.

– Зачем ты сказала, что я на него запала? – Лидия не смотрела на Владу.

– А что, неправда? Я бы тоже на него запала, но я ему никак. Да что ты такая… зажатая! Запала и запала, не вижу криминала. Наоборот, дай ему понять, что тебе не пофиг. И смотри в глаза, поняла? Смейся и смотри ему в глаза! Вокруг него полно баб, конкуренция, сама знаешь, какая. А ты лучше всех! Умная, красотка, по-английски шпаришь. Поняла? – Влада замолчала, задумалась на миг. – Сейчас выберем прикид поярче, подмажемся и по лавкам, а завтра возьмем твоего профессора за… – Она хихикнула. – …Жабры!

– Я не пойду!

– Еще как пойдешь! А сейчас позвонишь ему и позовешь в музей на фотосессию. Телефончик я тебе забила. – Она протянула Лидии ее телефон: – Ну! Говори!

Лидия поднесла телефон к уху.

– Алло! – услышала она голос Федора. – Кто это? Лидия, вы? Почему вы ушли?

Девушка молчала. Влада корчила рожи и повторяла беззвучно:

– Ну! Давай! Да скажи хоть что-нибудь, чудо в перьях!

Лидия молчала в ступоре. Влада вырвала у нее телефон и закричала:

– Федор, это мы! Влада, помните? И Лида! Хотим пригласить вас на фотосессию в музей, а то Иван запорол фотки, говорит, полный отстой. Придете? Завтра в двенадцать. Будем ждать! – Она положила телефон на стол, посмотрела на подругу, покачала головой: – Что, так плохо? Поджилки трясутся? Во как скрутило, никогда бы не подумала, что ты способна на такое… – Фыркнула: – Чувство!

– Ты ничего не понимаешь… – пробормотала Лидия.

– Куда уж нам, деревенским. Не реви, морда покраснеет. Все просто распрекрасно. Мы его вот так, твоего философа! – Она сжала руки в кулак. – Не вывернется!

Глава 12
Перезагрузка свидетелей

Если ничто другое не помогает, прочтите, наконец, инструкцию!

Аксиома Кана

Экономка Настя, Анастасия Петровна, как и описывал ее капитан Коля Астахов, оказалась суетливой и какой-то перепуганной. Она суетилась без меры, разглаживала скатерть, переставляла сахарницу и вазочку с печеньем. В глаза Федору упорно не смотрела, и он почуял неладное.

– Анастасия Петровна, послушайте, это очень серьезно! Ваш хозяин утверждал, что в его доме проживала молодая женщина Зоя и потом пропала, а вы показали, что никого не было. Вы понимаете, как важно для следствия найти эту женщину? – Экономка кивнула, по-прежнему не поднимая глаз. – За три дня до самоубийства Кротов дал вам отпуск… Почему? Вы попросили?

– Нет…

– А почему вдруг?

– Не знаю, просто сказал, что я могу взять три дня.

– С сохранением содержания?

– Да. Михаил Андреевич всегда платил мне за отпуск.

Федор видел, как ей плохо. Да что это с ней?

– Сказал лично или по телефону?

– Позвонил и сказал.

– И ничего не объяснил?

Она покачала головой.

Федор молча раздумывал, как достучаться до этой странной женщины. Взгляд его скользил по небогатой обстановке гостиной, букету из засушенных цветов в высокой напольной вазе, пышным кружевным занавескам на окне. Идеальный порядок, нигде ни пылинки; вышитая скатерть на столе – похожая у его бабки, – букетики фиалок; старомодная посуда в горке, слабо мерцающий хрусталь и культовый сервиз «Мадонна» – осколки прошедшей эпохи. Он украдкой взглянул на женщину, сидящую напротив, прикинул, сколько ей может быть лет. Около пятидесяти. Живет одна. Жилье безмужней женщины, вдовы, скорее всего, обстановка, запахи кухни, идеальный порядок, достойная бедность…

– Анастасия Петровна, Кротов расплатился с вами полностью? Все случилось так неожиданно…

Странный вопрос, согласитесь. Федор двигался на ощупь, как человек, бредущий в темноте. Она побагровела.

– Нет, – выдавила. – Руслан Васильевич сказал, что заплатит.

– И за три дня отпуска?

– Нет, сказал, что я не работала, значит, за отпуск платить не будет. Он очень строгий насчет денег. Михаил Андреевич был не такой, всегда платил…

Федор помолчал, разглядывая ее. Потом сказал:

– Анастасия Петровна, Кротов отправил вас в отпуск не на три дня, а на больше, правда? Последние две недели вы не работали, верно?

Лицо ее сморщилось, и она заплакала. С трудом выговорила сквозь слезы:

– Да! Господи, не знаю, зачем я так сказала вашему товарищу! Вырвалось как-то. Не придала значения. Меня никогда еще не допрашивала полиция, до сих пор руки трясутся. Даже не помню, что говорила. Думала, если Михаил Андреевич не сказал про отпуск, то и я не буду. А теперь места себе не нахожу. И Руслану Васильевичу соврала, он ни за что бы не заплатил за две недели, а у дочки муж в больнице, авария, нам деньги нужны! Вы ему не говорите, пожалуйста! Уже ладно за три дня не заплатит, а если за две недели…

– Не скажу, Анастасия Петровна. Заплатит. Значит, Кротов попросил вас не приходить… когда это было?

Она подняла глаза к потолку.

– Двадцать шестого июля. Ну да, двадцать шестого. Двадцать пятого было воскресенье, и я запомнила…

– Вы работали по воскресеньям?

– Нет, по воскресеньям я выходная.

– Когда был последний день работы?

– В субботу. Двадцать четвертого июля. Я приходила три раза в неделю…

– В субботу он вам ничего про отпуск не сказал, так?

– Не сказал. А двадцать шестого, в понедельник, позвонил вечером и говорит, что не надо завтра утром…

– Так и сказал, не приходить две недели?

– Нет! Сначала до конца недели. А потом опять на неделю…

– Он не объяснил почему?

– Я не спрашивала. Думала, может, уезжает куда. Сказал, с сохранением содержания, пошутил… Он хороший был! Господи, да разве же я стала бы грех на душу брать? Тут человек умер, а я про деньги думаю! Спать перестала, совесть совсем замучила, а дочка просит деньги, ее Гарик в больнице! То одно надо, то другое… У них двое деток…

– Анастасия Петровна, вы сказали, Кротов пошутил. Что он был за человек? Веселый? Часто шутил?

– Веселый? Нет! Он был серьезный, все книжки читал. Вежливый, с уважением, всегда на «вы» да Анастасия Петровна, на праздник деньги дарил. И чтобы все на своих местах, очень не любил, если я переставляла цветы или посуду. Отдал мне всю одежду покойной жены… Хорошая женщина была, земля ей пухом. Лена звали. Добрая.

– Он очень переживал смерть жены?

– Не передать! Он от нее не отходил, аж почернел весь. А потом стал пить… Руслан Васильевич ругал его, приезжал каждый день, кричал. Однажды они даже подрались. Обещал сдать его в психушку! А потом Михаил Андреевич опомнился, пришел в себя.

– Он с кем-то встречался? Приводил кого-нибудь домой?

– Девушек?

– Да.

– Не припомню такого. Михаил Андреевич был строгий… не гуленый, домашний. После работы сразу домой. Кино смотрел. Не теперешнее, а старое, черно-белое. Иногда на иностранном языке. Серьезный был, порядочный.

– Вам что-нибудь известно о его семье?

– У него никого не было, он детдомовский.

– Вам известно, что он обратился в полицию с просьбой разыскать женщину? Сказал, что она проживала в его доме две недели, а потом исчезла.

– Мне сказали. А только я не думаю… – Она осеклась.

– …что это правда?

– Да не мог Михаил Андреевич! Какая-то чужая женщина… откуда она взялась-то? Такое горе… Не могу поверить, чтобы он сам своей рукой лишил себя жизни! Даже не знаю, что и думать.

– Что же, по-вашему, случилось?

– Не знаю. Может, помешался или сглазили. Враг какой-нибудь. Сделал приворот на смерть, сейчас этого полно.

– Враг? У Кротова были враги?

Она пожала плечами.

– Какие отношения были у него с партнером?

– Хорошие… какие. Руслан Васильевич, конечно, жадноватый и слова доброго не скажет, но они ладили. Правда, ругались часто. Упрямые оба. Поругаются. Потом мирятся. Михаил Андреевич всегда признавал, что неправ. Мир, говорит, и руку к нему тянет. Руслан Васильевич и отходит. Они вместе уже лет двадцать, еще со школы…

– Понятно. Анастасия Петровна, получается, вы не можете утверждать, что женщины в доме Кротова не было?

Она смутилась:

– Получается, не могу. Но… убейте, не верю, честное слово, не такой он человек…

– Что же в нем не такого?

Она задумалась. Сказала после паузы:

– Михаил Андреевич был аккуратист, никогда одежду не бросит или там чашку, в шкафу все расставлено и висит на месте, в холодильнике тоже, у всякой вещи свое место, и упаси бог переставить, понимаете? Книгу возьмет с полки, почитает и поставит на место. А цветы! Признавал только петуньи и только белые и фиолетовые. Очень серьезно относился к мелочам… Я никак не могла привыкнуть вначале, я у них шесть лет проработала, так Лена мне говорит: Анастасия Петровна, не обращайте внимания, и смеялась над ним. Он разрешал ей все! Никаких денег не жалел. Такая любовь была, как в романе. Таких женщин больше нету…

– Вы хотите сказать, что с ним было трудно?

– Ну как трудно…

– И только покойная жена могла с ним…

– Ну да! Наверное. Но он все равно был хороший, только сильно строгий.

– То есть, если бы ему попалась похожая женщина, то он… – Федор не закончил фразы.

– Если бы такая же… Но таких, как Лена, больше нету. Она была очень хорошая! Добрая, умница – два диплома!

– Каких?

– По культуре и еще языки знала. Они много ездили. Он говорил, что она его личный переводчик, шутил так. Ума не приложу, что случилось… – Она снова заплакала.

– Когда он звонил вам, не припомните, какой у него был голос? Как обычно или… другой?

Женщина задумалась. Федор молча ждал.

– Голос… не знаю, вроде как всегда. Не знаю.

– Он звонил вам из дома?

– Из дома.

– Откуда вы знаете?

– Музыка была его любимая, он все время слушал.

– А кроме музыки? Закройте глаза и подумайте. Шаги, чей-то голос, звон посуды. Может, что-то упало или передвинули…

Анастасия Петровна послушно закрыла глаза. Потом сказала:

– Вроде бокал упал на пол и разбился. Стекло звякнуло.

– А что Кротов?

– Что-то сказал, я толком не расслышала. И рассмеялся.

– Прикрыл трубку рукой?

– Ну… наверное. Не знаю.

– Он не сказал, что у него гости?

– Нет. Сказал, что дает отпуск на неделю, потом позвонит. А второй раз позвонил с работы и сказал, что еще на неделю…

Если бы Федор Алексеев был не чужд самолюбования и самодовольства, то сказал бы себе, что, пожалуй, утер нос бравому капитану Астахову, сумел вывернуть свидетеля наизнанку и получил доказательства, что Кротов был дома не один, а в компании кого-то, кто уронил бокал. Что доказывает следующее: искусство красиво вести допрос свойственно философу в большей степени, чем следователю, – в силу знания человеческой натуры и умения вытащить из этой самой натуры нужные сведения. Согласно классическим канонам, бить в одну точку, наблюдать за реакцией и включать интуицию. Правда, все вышеизложенное отнюдь не доказывает, что у Кротова была женщина, и тем более прекрасная рыжеволосая незнакомка. Вполне вероятно, это был мужчина. Зато теперь у нас точная дата в кармане – двадцать шестое июля, возможно, день роковой встречи в парке. Вот и пусть капитан Астахов спросит секретаршу Кротова, как ее шеф работал в понедельник двадцать шестого, не задержался ли с обеденного перерыва… а там посмотрим.

Интересная личность все-таки этот Кротов. Зануда, педант, аккуратист, белые и лиловые петуньи… и было что-то в его доме, что вызвало некую мысль… Мысль мелькнула рыбкой и пропала в глубинах. Ну-ка, напряги свои мнемонические способности, философ… Это связано с чем? И ведь лежит на поверхности. Думай, Федя, думай. Что? На память пришла выставка Ивана Денисенко, которую капитан Астахов назвал каким-то там дурацким хаусом… И что бы это значило? Иван и Кротов дружили и вместе пили виски. Иван ночевал у Кротова, спасаясь от мужа знакомой дамы с топором… И что? И ничего. Ни проблеска. Пойдем по порядку. Это случилось в гостиной? Нет, позже. В кухне? Нет. В спальне? Нет, кажется… Тогда, возможно…

Тут трепыхнулся мобильный телефон Федора, и он вздрогнул. Чертыхнулся: не вовремя!

– Алло! – В телефоне молчали. – Алло, – повторил Федор. – Лидия, это вы? Почему же вы ушли?

– Федор, это мы! – заверещали в телефоне. – Это Влада! Помните такую? Хотим пригласить вас назавтра в музей!

Она еще что-то радостно кричала, потом замолчала. Ему было слышно, как она препиралась с кем-то вполголоса и хихикала… видимо, убеждала Лидию взять трубку. А потом наступила тишина…

Он усмехнулся и снова подумал, что Лидия необычная девушка. Вспомнил, как они вчера целовались в парке, а потом ужинали и слушали музыку, а потом… Ладно, оборвал он себя, время не ждет. Не желая вдаваться в долгие объяснения с капитаном Астаховым, Федор отстукал ему послание следующего содержания: «Фантом появился у К. 26 июля. Возможно, после обеда». Вот пусть капитан и проверит, вернулся Кротов на работу в означенное время или нет. Или встретил прекрасную рыжеволосую девушку в полдень в парке и увез к себе, позабыв обо всем на свете.

Добравшись до города, сидя в своем белом «Форде», он достал мобильный телефон и набрал Владу, собираясь спросить у нее номер Лидии. К его удивлению, ответила ему Лидия…