Текст книги "Загадочная хозяйка Ноттингема"

Инна Дворцова, Шарлотта Тартен
Загадочная хозяйка Ноттингема

16+

Баллада первая о том, как я попала на турнир лучников

– Миссис Эмма, вы должны нам помочь. Это показательный турнир по стрельбе из лука. Робин Гуд должен победить как в легенде, – организаторы турнира лучников ходили за мной по пятам, изрядно действуя на нервы.

Я второй раз в Великобритании. В первый раз была на Олимпиаде и ничего не видела, кроме олимпийской деревни.

Моя дочь Мэрион вышла замуж за англичанина и уже десять лет живёт в Лондоне, постоянно приглашая приехать к ней в гости. У меня уже двое внуков, которых до этого я видела только по скайпу.

В этот раз она соблазнила меня приглашением на праздник в честь Робин Гуда. Мы приехали из Лондона в Ноттингем железнодорожным экспрессом «Робин Гуд» специально на праздник.

И вот мы здесь, в Шервудском лесу под сенью знаменитого дуба. Меня переполняют эмоции. Об этом моменте я мечтала пятьдесят лет с того самого времени, когда впервые увидела советский фильм «Стрелы Робин Гуда» и влюбилась в героя.

С того времени пересмотрела все фильмы и сериалы о Робине Гуде, прочитала все книги. Выучила язык в тайной надежде когда-нибудь попасть на родину моего кумира.

– Это будет нечестно. Вы, наверное, не совсем понимаете, кто я, – пытаюсь отказаться от столь сомнительного приглашения. Нет чести выиграть у людей, которые и лук-то в руках никогда не держали.

– Напротив, мы прекрасно знаем, кто вы, миссис Тихомирова. Чемпионка мира по стрельбе из классического лука. Чемпионка Олимпийских игр, мы помним, как вы выступали в Лондоне. Кто, как не вы, сможет показать Робин Гуда во всей красе, – давит на меня один из организаторов праздника мистер Дэвис.

Ещё один привет из прошлого. Увлечение Робин Гудом переросло в страстное желание стрелять из лука, как и он я пришла в секцию стрельбы из лука. У меня теперь были свои турниры лучников, где я получала кубки и медали, а не золотую стрелу.

– Ну, хорошо, если это так важно для турнира, – сдаюсь я под натиском организатора, и счастливый мистер Дэвис утаскивает меня в специальный шатёр переодеваться. – Давно у нас не было настоящего турнира лучников с победой Робин Гуда.

Меня нарядили в костюм вольного стрелка из Шервудского леса: обтягивающие молочного цвета лосины, рубашка и мягкий велюровый камзол коричневого цвета, который не скрывал, а скорее подчёркивал, что я женщина. Поверх костюма накидывают пижонский зелёный атласный плащ с капюшоном.

Считается, что прозвище Робин заслужил именно потому, что носил плащ с капюшоном. Hood (англ.) – капюшон, а вовсе не «хороший», как мы привыкли думать.

Выбор одежды разочаровывает меня. На турнире лучников у Робин Гуда был красный плащ, как могли организаторы не знать об этом? У меня, участницы клуба реконструкторов эпохи Робин Гуда с более чем двадцатилетним стажем, в рюкзаке лежит женская и мужская одежда того времени и несколько важных для меня мелочей.

– Миссис Тейлор, – прочитала я на бейджике имя, женщины, занимавшейся костюмами, – у Робин Гуда был красный плащ на турнире лучников. Будьте добры, поменяйте, пожалуйста.

– У нас предусмотрена только такая одежда, – не глядя на меня, бормочет старуха. Ну и чёрт с тобой, ведьма!

Стильная до невозможности я стояла и ждала своей очереди для стрельбы из лука на турнире. Мишени были куплены в магазине, и меня это раздражало. Делаете стилизованный праздник, так будьте добры – выдерживайте дух эпохи. Мы же в Ноттингеме.

У нас в подмосковных лесах на турнирах, которых мы устраивали, и то больше достоверности, чем здесь, на родине Робин Гуда!

Ни один из стрелков, одетых в костюмы той эпохи, не сделал точного выстрела. Кого, собственно, должен победить Робин Гуд в моём лице?

Даже обидно, словно я отнимаю конфетку у ребёнка.

Наступила моя очередь. Мне вручили старинный лук и стрелу, которые по легенде были у Робин Гуда на турнире. Я посмеялась про себя доверчивости людей, но раз так важно стрелять именно ими, взяла. Но и свои пожитки: рюкзак и лук со стрелами повесила на спину. Там слишком дорогие вещи, чтобы я могла просто так оставить их организаторам на хранение.

Натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. Лук и стрела засветились сребристо-голубоватым светом. Мне в глаза, непонятно откуда, попал солнечный луч, и я зажмурилась.

Открыла глаза. Лучше бы я их не открывала.

Моя стрела, расколов в воздухе другую, впечаталась в середину мишени из плохо обработанного дерева. Я обалдела. Все же уже отстрелялись. Чья это стрела?

Я вздрогнула, с опаской оглянулась. Чёрт меня раздери! Это не тот Шервуд, где я должна быть сейчас!

На возвышении расположились богато одетые вельможи, которые искренне не понимают, откуда взялся ещё один стрелок? Кажется, моё фееричное появление из воздуха вызвало переполох в их стройных рядах.

Попала так попала! Это же турнир лучников, где должен выиграть Робин Гуд. А тут я такая красивая в одежде вольных стрелков. Подобной глупости от своего заклятого врага не ожидает даже шериф.

– Стрелок, такой стрельбы я никогда не видел. Ты достоин золотой стрелы. Подойди и получи свой приз, – с пафосом произносит красивый черноволосый мужчина, кажется, шериф Ноттингемский.

Кажется, во мне никто не распознал разбойника. Я подошла к помосту, готовая сорваться с места в любой момент и задать стрекача.

Принимаю золотую стрелу из рук шерифа, случайно соприкоснувшись ладонями. Меня словно током шибануло. Поднимаю глаза и встречаюсь с таком же удивлённым взглядом карих глаз. Зачётный мужик, как сказала бы моя дочь.

– Люди, да что это такое творится-то! – услышала я причитание из толпы. – Этот парень похож на разбойника из Шервудского леса, который ограбил меня третьего дня.

– Точно, он похож Робин Гуда из Шервудского леса! Он ограбил меня на прошлой неделе, – слышу я ещё один голос.

Нужно делать ноги, иначе меня сейчас этот красавчик засадит в каземат. Я сорвалась с места и побежала, стараясь затеряться в толпе.

Солдаты и рыцари ринулись за мной. Не зная местности и даже примерно не представляя, куда мне нужно бежать, я завиляла словно заяц по узким улицам Ноттингема.

Дважды я чуть было не попала в руки стражников. Сердце колотилось, как ненормальное.

С трудом я оторвалась от погони и прислонилась спиной к каменной стене. Лёгкие наполнились сухим воздухом и мешают мне дышать. Бегунья из меня, прямо скажем, так себе. Сердце колотится где-то в горле. Непослушная рыжая прядка волос выбилась из-под капюшона. Я согнулась пополам, чтобы немного прийти в себя и продолжить искать выход из города.

Я ненадолго расслабилась, позволив себе не наблюдать за дорогой. Какую я допустила ошибку, понимаю только тогда, когда, выбив последний воздух из лёгких, меня прижали к стене сильные руки.

Открыла глаза и встретила немигающий взгляд темно-карих, почти чёрных глаз. Да ладно? Это же мой красавчик-шериф, как дура обрадовалась я. Неужели лично пустился вдогонку за ничем не примечательным лесным разбойником? Ох, не о том ты сейчас думаешь, Эмма, не о том.

Мой пленитель молчит, удивлённо разглядывая меня. Я не остаюсь в долгу. Когда мне вручали стрелу, я не успела его хорошенько рассмотреть.

Жгучий брюнет с длинными слегка вьющимися волосами до плеч. Гордый римский профиль. Чётко очерченные губы. Лицо могло бы показаться слащавым, если бы не холодный цепкий взгляд. Подтянутая фигура в лёгкой кольчуге и красном плаще. Руки мощные, делаю я вывод из того, как крепко он держит меня. Слегка качнувшись вперёд, он прижимается к моему телу слишком близко. Удивлённо распахивает свои удивительные глаза. Проводит рукой по моей груди, чтобы убедиться, что тело его не обмануло.

Да, одежда, в которую меня нарядили на турнире, не скрывает ничего. Пока я была завёрнута в плащ, ни у кого не вызывала вопросов моя половая идентификация.

Эх, была не была! Я впилась в его губы жадным поцелуем.

Баллада вторая, о том, как я выбиралась из Ноттингема

Поцелуй – более действенный и приятный способ ошеломить мужчину, чем знаменитый удар между ног. Тем более что для такого удара мне не хватает роста. Для поцелуя я повисла на шерифе, склонив его голову ко мне.

Шериф не ожидал, что его поцелуют, но такие, как он, не теряются и берут, что предлагают. Он перехватывает инициативу, прижимая меня к себе так, что я чувствую каждый ремешок на его куртке.

Этот поцелуй – нечто чудесное. Так меня никто не целовал за все шестьдесят восемь лет жизни. Алчно, сминая сопротивление, проникая в меня, вызывая мягкость мозгов. Даже не думаю сопротивляться. Из охотницы я превратилась в добычу мужчины, который не знает слова «нет».

Господи Исусе! Такие мужчины опасны во всех смыслах, если хочешь спокойной жизни, держись от таких властных красавцев подальше, Эмма.

Шериф подхватил меня и усадил к себе на бёдра, продолжая исследовать мой рот. Я забываю о том, с какой целью вообще поцеловала его.

– Шериф? – раздались удивлённые мужские голоса, и от неожиданности шериф ослабил на мгновение объятия, а я ужом выскользнула из его объятий и рванула прочь.

* * *

Я долго плутаю по улочкам Ноттингема, стараясь не попасться на глаза солдатам шерифа, которые заглядывают в каждую щель, пытаясь отыскать меня с удвоенной силой.

Подозреваю, что разъярённый шериф придал им ускорение. Хотелось бы послушать его объяснение с подчинёнными. Но у меня такое ощущение, что вряд ли он вообще стал что-то объяснять.

Даже не представляю, как он зол сейчас, не до конца понимая, что происходит. Он же понял, что я женщина, а окружающие? В весьма двусмысленной ситуации оказался шериф Ноттингемский из-за меня.

Кстати, о себе. Я, конечно, слежу за собой, но возраст даёт о себе знать, и вряд ли меня бы с такой страстью целовал молодой красавчик. Значит, что-то изменилось во мне. Но вот что? Ни зеркала, ни даже лужи поблизости я не обнаружила. Руки! Я смотрю на свои руки и вижу молодую кожу. Значит, я помолодела? Если так, то это огромный плюс в данной ситуации.

Как же я сразу не заметила, что у меня руки молодые? Честно говоря, было на кого смотреть и чем заняться.

Ах, если бы молодость знала, ах, если бы старость могла. У меня уникальный случай – я теперь в буквальном смысле старушка-молодушка. Опыт в молодом теле – это же моя мечта. Эх, развернусь я тут!

Пока я размышляла, бежала, не замечая дороги, и, кажется, заблудилась. Да даже если бы и замечала дорогу, назад хода нет. Надо подаваться к городским воротам.

Вот где тут выход из города? Мне надо побыстрее убираться отсюда. Я стояла посреди улицы и оглядывалась по сторонам.

Жаль, что я не маленький ребёнок, который должен стоять на месте, где потерялся, и родители обязательно его найдут. Со мной такой номер не прокатит: я неизвестно где и неизвестно, как сюда попала. Я даже назад не могу вернуться, потому что с перепугу не запоминала дорогу.

Кажется, кто-то говорил, что если идти всё время прямо, то придёшь куда-нибудь. Здесь я даже прямо идти не могу, улочки петляют, словно их цель заставить заблудиться как можно больше народа.

Что делать? Вот хоть плачь, хоть рыдай, хоть в истерике бейся. Никто не поможет. Я же разбойник.

Я рассматривала улицу, будто искала указатели. Ни души! Я думала, что улицы средневековых городов более оживлённые.

В конце улицы появилась симпатичная девчонка и поманила меня за собой. Я доверилась своей интуиции, которая самоотверженно молчала весь день, а именно сейчас подала знак, что опасности нет. Следую за своей проводницей и оказываюсь в бедном домишке у городской стены.

Я осмотрелась. Всё, как я себе и представляла. Очаг, который сейчас не горит. Посреди комнаты небольшой деревянный стол, а под окном лавка. Шкафов нет, зато висят полки с посудой, преимущественно глиняной, и стоит большой деревянный сундук.

– Можно я присяду? – спросила я у девчонки, ноги меня уже не держали.

– Робин Гуд, я спрячу тебя до темноты, а потом покажу, как выйди из города, – девчонка не сводила с меня восторженного взгляда, а в голосе звучало натуральное ликование. Я внимательно присмотрелась к фанатке.

На вид ей лет пятнадцать-шестнадцать, русые волосы, стянутые в замысловатую косу, серые глаза с длинными тёмными ресницами. Платье из льна длиной до щиколоток с чёткой каймой того же цвета, что и платье. Руки прикрыты прямыми рукавами с небольшим расширением на конце и вышитой каймой.

– Но я не Робин Гуд, – я хочу быть честной со своей спасительницей и поклонницей.

В её удивлённо распахнутых глазах заплескалось разочарование. Мне стало жаль девочку. Она так старалась поближе познакомиться со знаменитым разбойником, а я всё испортила.

– Ты мне можешь доверять, – она чуть ли не плачет. – Я не выдам тебя солдатам шерифа.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Мэри, – застенчиво ответила она и щёчки её слегка порозовели.

Получается, что я только что встретилась с будущей подружкой Робин Гуда? Или это он должен был встретиться с ней, а я и тут его обскакала? Идея пробираться в Шервудский лес уже не кажется такой привлекательной. Вряд ли знаменитый разбойник будет рад человеку, который украл у него все подвиги за этот день. А о них будут слагать легенды. Надо срочно исправлять ситуацию.

– Мэри, с чего ты взяла, что Робин Гуд именно я? – осторожно спросила я.

– Так ты же выиграл турнир. А всем известно, что Робин Гуд самый меткий стрелок в Англии.

– Сегодня Робин Гуд специально промахнулся. Не думаешь ли ты, что он так глуп, чтобы прийти на турнир в костюме вольного стрелка, чтобы люди шерифа его сразу сцапали?

Мэри во все глаза смотрела на меня и, кажется, не понимала, о чём я ей толкую.

– Я из его вольных стрелков. Зовут Том. Робин Гуд выбрал меня, чтобы я отвлёк внимание солдат шерифа.

Она мне поверила или сделала вид, что поверила. Несмотря на недопонимание, я попробовала скудную еду, которой радуюсь, как ребёнок. Я с утра ничего не ела.

Мэри принесла мне серый плащ своего брата, который сделает меня менее узнаваемой на улицах города. Я попросила у неё старые тряпки, якобы чтобы забинтовать рёбра, которые пострадали от встречи с солдатами шерифа. Она долго искала необходимое, но принесла мне то, что я просила.

Я забинтовала грудь, чтобы в следующий раз так глупо не попасться.

Поздно вечером она привела меня к лазейке в городской стене, и я наконец-то выбралась на волю.

Стараясь не привлекать к себе ненужного внимания, я пошагала по дороге прочь от Ноттингема. Мой путь лежал в Шервудский лес, знакомиться с Робином Гудом. Уйти без приключений у меня не получилось. С городской стены дозорные заметили спешащего прочь от города путника и пустили мне вдогонку пару стрел. Что-то подсказывает мне, что шериф сумеет сложить дважды два и с утра отправит за мной погоню, а значит, нужно как можно дальше зайти в лес. А в идеале встретить разбойников, и пусть они разбираются с солдатами шерифа.

Баллада третья о том, как я встретила брата Тука

Я добралась до леса уже в темноте, свернула с дороги и устроилась на ночлег. Спать на земле неудобно. Я не привыкла к такому дискомфорту. Ворочаюсь на земле всю ночь, стараюсь устроиться поудобнее и лишь на рассвете забываюсь тревожным сном.

Мне снится мама, мой дом и детство. Именно мама привила мне любовь к Англии времён Робина Гуда. Точнее, именно к Робину Гуду. Фильмы о нём, песни тоже о нём. Из-за культа Робина в семье я и стала заниматься стрельбой из лука. А потом пришла в клуб реконструкции средневековья.

Когда была маленькой, даже мечтала встретиться с ним и победить на турнире лучников. Кажется, мои мечты сбываются таким извращённым образом. Хотя как ещё могут сбыться такие мечты? Только буквально!

Удар в живот и рычание выдернули меня из сна. Сквозь туман мало что видно. Я только разглядела, как огромная туша, рыча, поднимается на ноги.

– Мать моя женщина, медведь! – хотела крикнуть от страха во весь голос, но он куда-то пропал.

В немом ужасе с земли смотрела на эту махину. Медведь развернулся и попёр на меня.

Я шарила руками по земле, ища палку. Наконец-то что-то попадает под руку. Блин, это камень. Я швырнула его в чудовище и промазала. Солнце не радостно проникло сквозь деревья и ни черта не осветило. Где же палка? Под руку ничего не попадалось, кроме травы и мелких веточек.

Вскочила на ноги и кинулась бежать. Зацепилась за корягу и шлёпнулась плашмя. Как же больно! А, махина всё ближе и ближе. Я попыталась ползти, раз не могу встать. Чудище же схватило меня за ногу и потянуло на себя. Я лягалась и орала как ненормальная. Сапогом несколько раз попала в цель и услышала какой-то хлюпающий звук, а за ним звук падающего тела.

Пора делать ноги, пока громила, кем бы он ни был, не очухался.

Но проклятое любопытство не дало уйти и подзуживало, чтобы я не трусила и посмотрела, кого это я так резво уделала. Видимо, чтобы было чем хвастаться потом перед вольными стрелками.

Тихонько подкралась к лежащей навзничь громадине.

Туман понемногу начал рассеиваться. И я увидела, что передо мной лицом в землю лежит человек необъятных размеров в рясе.

– Монах, а монах, ты жив? – я потрогала его рукой и отбежала.

А вдруг я случайно убила его? Чувство самосохранения вопит во всё горло, чтобы я удирала отсюда во все лопатки, а совесть увещевает помочь человеку.

В ответ на мой вопрос ни звука. Я напряглась. Похоже, я действительно затянула себе петлю на шее. Убийство священнослужителя забронировало мне место на дыбе. Допрыгалась! Стоило попадать в это время и не увидеть Робина Гуда из-за случайного убийства?

Мне жаль монаха, но я не хотела, к тому же он первый напал на меня. Звучит как дешёвая отмазка. В Средние века тоже не дураки живут. Что же делать? Спрятать труп? Да я не выкопаю такую огромную яму, и лопаты у меня нет.

Погрузившись в проблему, как избавиться от трупа, я едва не пропустила стон. Я прислушалась. Сомнения нет – стонет труп. Я и от счастья застонала в унисон в ответ на следующие уже более смелые стоны.

Голова моей жертвы приподнялась. Глубокие голубые глаза попытались сфокусировать взгляд в одной точке, чтобы увидеть меня.

Для собственного успокоения повторяю вопрос:

– Монах, ты жив?

– Да-а-а, – сипит монах. Вид его, однако, не для рекламы счастливого обладателя выигрышного билета.

– Ну и чудненько! Слава Всевышнему, правда, монах? – я от души порадовалась за него.

– Да-а, – уже бодрее произнёс он.

– Ты откуда идёшь? – продолжила я расспросы.

– Из Бенедиктинского монастыря Святой Марии в Йорке, – ощупывая своё не в меру грузное тело, рассеянно ответил монах.

– Далеко же тебя занесло, однако, – деланно удивилась я, ляпнув наудачу. Где находится Йорк и как далеко он от Ноттингема, я не знала.

– Как тебя зовут, сын мой? – поинтересовался у меня монах.

– Том, – я решила придерживаться первоначальной версии своего имени.

– Том и всё? – удивился монах. Мне так и хотелось сказать: «А что ещё?», но вспомнила, что нужно добавлять к имени местечко, где родился.

– Том из Шервуда, – не подумав брякнула я.

Глаза монаха округлились. Он пытался встать, но лишь громко приземлился на то же место. Я поспешила ему на помощь.

Стоило мне лишь подойти поближе, как этот неблагодарный схватил меня в свои медвежьи объятия и едва не задушил. Что за мода обниматься с первым встречным?

На этот раз я не попадусь, превентивные меры я предприняла ещё в домике Мэри. Грудь перебинтована не идеально, но я не собираюсь позволять всяким-разным шарить по моему телу.

– Я так рад встретить знаменитого разбойника, – заорал этот ненормальный.

– Какой я тебе разбойник? Ополоумел совсем? Или приложился о землю знатно? – замахала я на него руками.

Монах застыл с видом оскорблённой невинности. Перебирает чётки и молчит, только губы шевелятся. Молитвы читает, наверно.

– Постой-ка, ты же монах Тук, – догадалась я. Если мне так везёт, что все сподвижники Робина Гуда попадаются мне первой, значит, монах и есть Тук. Решила я проверить свою теорию. – Пьяница и забияка, которого попёрли из монастыря.

Монах насупился:

– И ничего не попёрли, – значит, всё-таки это Тук. – Сплетни всё это. Сам я ушёл, когда поспорил с братом настоятелем, – обиделся он на меня.

– Ну-ка, интересно, о чём это ты с ним поспорил? – мне становится жутко любопытно, о чём могут поспорить монахи.

– Мы не сошлись во мнениях по поводу одного места из Священного Писания, – попытался увильнуть брат Тук.

– А ты наглец, брат Тук, иметь своё мнение, да ещё и противоположное мнению настоятеля – верх богохульства, – засмеялась я и припечатала, – еретик.

– Мне ещё разбойники проповеди не читали, – побагровел монах.

– Вот видишь, брат Тук, как много нового скрывает мир, если ты не боишься послать к чертям настоятеля и идти странствовать по дорогам старой доброй Англии, – наставительно проговорила я. – Вижу, ты не страдаешь от недостатка пропитания.

– Бог милостив к своим слугам. Да и тебя, Робин Гуд, – монах пристально посмотрел на меня, – страдающим от недоедания сложно назвать.

– Твоя правда, я не голодаю. А вот с памятью у тебя беда, – возвращаю ему пронизывающий взгляд. – А может это моя вина, слишком сильно приложил тебе сапогом по лбу?

Монах покраснел от негодования, но в спор не полез. Всё-таки вынес урок из происшествия с братом настоятелем.

Меня начало раздражать, что каждый встречный называет меня Робином Гудом. Чем я заслужила подобную честь?

– Меня зовут Том из Шервуда, если ты забыл, монах, – сказала я с раздражением и состроила недовольную гримасу, чтобы подтвердить, что не шучу.

– Так Томом из Шервуда всегда называет себя Робин Гуд, когда не хочет, чтобы его узнали, – просветил меня брат Тук.

Опа! Вы крупно сели на мель, Сильвер! Вот тебе и десять лет в клубе реконструкторов эпохи Робин Гуда. Не знать такую важную информацию… Я, можно сказать, подтвердила, что я и есть настоящий разбойник. Всамделишный Робин Гуд меня с говном съест, если доживу до нашей встречи.

– Послушай, брат Тук, давай поедим, надеюсь, что у тебя есть, чем набить желудок? – миролюбиво предложила я пойти на мировую.

Второй день нормально не ела. Скудную трапезу у Мэри нельзя назвать полноценным приёмом пищи.

Монаха же раздирали жадность и желание услужить знаменитому разбойнику. В неравной борьбе победила жадность. Почему я не удивлена?

– Сын мой, господь милостив и подаст нам на пропитание, – скопировав мой нравоучительный тон, сказал брат Тук.

– Если перевести с поповского на нормальный язык, завтрак обломился, – я разочарована, прямо скажем, не монашеским поведением Тука. Наверняка зажал еду.

– Я проходил мимо ручья, там можно попить воды на завтрак и помолиться, – монах молитвенно сложил руки.

– Не представляешь, как ты меня порадовал, брат Тук, – я легонько стукнула его ладонью по плечу. – Вода и молитвы – именно то, о чём я мечтаю уже вторые сутки.

Монах развёл руками, мол, твои проблемы. Естественно, мои, у него и так полный мешок еды. С голодухи мой нюх обострился, и я чувствую запах вяленого мяса. Можно было бы сварить отличную кашу, если бы не жадность монаха.

– Бог тебе судья, брат Тук, – монах спрятал глаза и, я не поверила своим глазам, покраснел. – Давай выбираться на дорогу. Кстати, а что ты делал в этой чаще?

Глазки монаха забегали, он ещё усерднее стал перебирать чётки и шевелить губами. Я уже и не рассчитывала на ответ, как он выдал новость:

– Удирал от солдат шерифа.