Текст книги "Ева. Колыбельная для Титана"

Глава 4

Проигрывать надо так достойно, чтобы победителю стало нестерпимо стыдно за свою позорную победу.

NNN

Ева Моргалис

Полина всегда говорила, что для взрослых настольных игр требуется только стол. Егор пошел дальше – у нас не было даже его. Вместо стола братец решил задействовать ковер в гостиной. Зажег камин, разбросал перед ним кучу подушек, притащил из подвала низкий круглый столик на одной ножке, такой древний, что за ним, кажется, еще Мария Антуанетта трапезничала, а затем выставил на нем шесть фужеров и одно широкое блюдо с нарезанными ломтиками сыра. Короче, сделал все, чтобы создать уютную и романтическую атмосферу. Мне было как-то даже неловко там присутствовать: ясно ведь, что Егор не для сестры с братьями старался.

– Сюда садись, вонючка, – с улыбкой взбивая лежащую подле него подушечку, пригласил брат.

Наташа сузила глаза:

– Я тебе сейчас с ноги врежу!

– А потом сядешь?

Полина закашлялась. Я мягко подтолкнула ее в противоположную сторону от Егора, которого «нимфа» как раз самозабвенного дубасила подушкой по голове, и прошептала:

– Честное слово, у них любовь!

– Да ты что? – изогнула бровь готесса. – Ни за что бы не поверила.

Вот чья бы корова мычала!

– Неужели тебе это ничего не напоминает? – уточнила ехидненько. Готесса бухнулась на ковер и с готовностью кивнула:

– Еще как! Смертельную схватку гризли, например.

Как там говорится про бревно в своем глазу? Полина только что позволила этой мудрости взлететь на новые высоты, проглядев в своих ясных и сильно подведенных очах не бревно, а целую дубовую рощу. Жаль, сказать этого я не успела – интересно было бы посмотреть, как она выкручивается, – в комнату вошли остальные братцы Соколовы.

– Наташка, – усмехнулся Алекс, ставя на пол тарелку с дольками почищенного ананаса. Судя по виду, с фруктом парень особо не церемонился, порубил топориком и выбросил как неликвид процентов семьдесят вкуснейшего содержимого, – хватит бить Егора по голове. Это его слабое место, и оно ему сегодня еще понадобится.

– Поддерживаю! – добавил Богдан. Этот притащил коробку шоколадных конфет и, хотя в сторону Полины не было брошено ни единого взгляда, мы все сразу поняли, кому они предназначены. – Только Егор знает, во что мы сейчас будем играть.

– А разве не в дурака? – тут же спросила готесса, и вид у нее при этом был такой, словно она оставила дома включенный утюг, но точно не уверена, и это ее очень терзает. Особенно напряженным стало лицо, когда Богдан все-таки скосил на нее глаза.

– Нет! – откликнулся Егор. – Это было бы слишком просто. Мы будем играть в другую игру.

Наташка оскалилась:

– Ты что удумал, кобелина?!

– Ничего особенного, вонючка! – хватая Игнатову за руку, честно-честно ответил Егор. – Игра называется «Верю – не верю». Кто-нибудь слышал?

Мы с Полиной переглянулись и синхронно покачали головами. Наташка, которую братец силой заставил-таки принять сидячее положение, тоже не выглядела слишком осведомленной.

– Ладно, я сейчас расскажу правила.

Я тут же скуксилась: очень не хотелось играть на желание в игру, о которой слышала впервые в жизни.

– Успокойся, сестренка, – заметил это Егор. – Правила настолько просты, что понять их сможет даже слаборазвитый моллюск, перенесший менингит. Объясняю вкратце: сейчас я поделю вот эту колоду, в которой, как вы видите, тридцать четыре карты…

– Тридцать шесть, – тихо поправил Богдан.

Егор запнулся, метнул в брата грозный взгляд, покосился на Алекса и, видимо, по лицу заклинателя понял, что таки – да, с бухгалтерией слегка промахнулся.

– Спасибо за подсказку, бро, – проскрежетал в ответ и продолжил уже для нас: – Итак, сейчас я раздам всю колоду по две карты…

Богдан поднял вверх пальцы на манер английской буквы V и тронул брата за плечо:

– Две – это вот столько, – сообщил с невинным видом.

Мне пришлось укусить себя за щеку, чтобы не заржать. Судя по лицам остальных, им тоже было трудно сдержаться.

– Итак! – с нажимом процедил Егор. – Карты сдаются по две до окончания колоды. Если кому-то достанется больше, чем другим, – не волнуйтесь, это нормально. Игра начинается с того, кто сидит следом за раздающим. Он или она должны понять, от каких карт будут избавляться в первую очередь, исходя из их числа и достоинства.

– Не красней! – шепотом сказала Поля мне на ухо. – В данном контексте достоинство – это масть и номер. Десятка там или валет.

Я вытаращилась на готессу:

– Ты меня совсем темной считаешь?!

Да мне бы и в голову не пришло иметь в виду что-то другое! Ну то есть до того как подруга влезла со своими объяснениями. Теперь-то на ум как раз только пошлые картинки и приходили.

– Блин, Полина! – рыкнула на хихикающую готессу и снова попыталась сконцентрироваться на правилах.

– Победителем в игре считается тот, кто первым избавится от своих карт, – он будет загадывать желание. Тот, кто окажется последним, – будет его исполнять.

– Логично, – согласились мы.

– Выбрасывать можно только по четыре карты одинакового достоинства. Например, всех дам или всех тузов. Причем, Алекс, выбрасывать – это не как в прошлый раз: махом в костер! Эта колода мне дорого обошлась. Видишь? Ручная работа!

– Правда? – Я приподнялась над подушками, чтобы лучше разглядеть. Карты действительно были яркими, крупными и с необычным рисунком. – Дорого, наверное, стоили?

– Ну, не то чтобы стоили, – поскреб в затылке Егор, с опаской поглядывая на Игнатову. – Это, скорее, подарок. Но мне пришлось здорово потрудиться, чтобы…

– Кобель! – тут же резюмировала «нимфа». Братец тяжко вздохнул.

– Короче, четыре карты откладываете в сторонку, – продолжил он. – Однако сначала их нужно добыть. То есть собрать. Этот момент объясню на примере. Допустим, у Евы есть дама. Чтобы от нее избавиться, ей нужно заполучить еще три штуки. Для этого она выбирает того, кто, по ее мнению, может этими картами обладать, и спрашивает: «Шурик, у тебя есть дамы?»

Я прыснула. Вообще-то мы все засмеялись, ну, кроме Алекса: так похоже меня изобразил наш пилот. И голос, и манеру речи, и даже имя, на которое вечно злился младший Соколов. Блин, не туда старшенький учиться пошел!

– Главное в этой игре – врать нельзя! – уже своим голосом предупредил Егор. – Если у Алекса нет дам, он об этом говорит прямо и честно. После чего Ева пропускает ход. Но если есть – он также должен в этом признаться. Тогда Ева спрашивает о количестве: одна, две, три – и тоже должна угадать. Алекс может отвечать только «да» или «нет». Если же Ева попала с числом, то она переходит к масти, и процедура угадывания повторяется. Любая ошибка – и ход переходит к следующему игроку, в данном случае к Полине. Если же Ева угадала и с числом, и с мастью и забрала у Алекса, допустим, даму пик, она задает те же вопросы другому игроку, начиная с первого: «Богдан, у тебя есть дамы?» И так до тех пор, пока не ошибется. Все понятно?

Мы переглянулись, и Наташка скосила на Соколова хищный взгляд:

– Дай уточню: ты сейчас интересуешься, нет ли среди нас моллюсков с записью о менингите в медкнижке?

– Понял! – быстро поднял обе руки вверх Егор. – Ошибся, исправлюсь. И глупых вопросов больше задавать не буду. Продолжим. Игра завершается, как только первый человек выбросит все свои карты. То есть соберет все четыре достоинства всех шести выданных ему в начале игры карт. Минус, естественно, те, которые у него заберут другие игроки. Допустим, повезло опять-таки Еве, и она аккуратно кладет на ковер последнюю собранную группу. В этот момент все остальные должны быстро сделать то же самое. Кто последним останется с картами на руках – тот проиграл. Так что, как видите, в этой игре побеждает либо самый проницательный, либо самый ловкий.

– Проницательный? – насмешливо переспросила Наташка, отбирая колоду и начиная яростно ее тасовать. – Тогда, считай, у тебя нет шансов!

Егор расплылся в самодовольной ухмылке и с выражением проурчал:

– Ты, видимо, не слышала о великой силе любви, которая способна творить чудеса?

Я почувствовала, как острый Полинкин подбородок ложится мне на плечо.

– Не знаю, как насчет игры, но наблюдать за этой парочкой уже весело, – тихо сказала она.

Я кивнула, жалея о том, что парни не притащили попкорна. Потому что шоу лучше всего смотреть именно с ним. Ну и ладно.

– Подай-ка мне бокал, – кивком указала на вино и подхватила свои первые шесть карт. Оценила перспективы, прикинула шансы на победу… еще и приз такой вкусный на кону. – Кто там первый ходит? Егор, раз Наташа тасовала?

– Да-да, – все еще глядя на свою Игнатову, кивнул Егор.

Я сделала большой глоток:

– Тогда начинай!

– Ага, – кивнула Поля, салютуя своим бокалом. – От винта!

На стороне Соколовых был опыт – они в эту странную игру резались с детства. На моей стороне самым неожиданным образом оказался шкаф. Вернее, его стеклянная передняя панель, в которой отражался весь шуриковский расклад. Богдан, Егор и Наташка, к сожалению, сидели слишком далеко, и в их карты заглянуть не получалось. Полина шифровалась так, что ей только надписи над головой не хватало: «Моя пре-е-лесть!» Но я решила, что это не столь важно, ведь выиграть мне хотелось именно у Алекса… другими словами, в тот момент я еще не слишком хорошо понимала смысл игры.

«Значит, так, – решительно заявила сама себе. – У Шурика два валета. Один красный, второй черный. Кажется, пика. Играем!»

«Рада за свои глаза, – ехидно процедила та часть мозга, которая была умнее. – Мы отлично видим. Только не пика, а креста. И с красненьким валетом у нас все равно ничего не получится. Нужно поконкретнее. А поконкретнее нам не разглядеть».

«Мы угадаем! – не менее твердо заявило первое, судя по тяге к воображению, правое полушарие. Хотя за то, что оно сейчас несло, его вполне можно было назвать полупопием. – Там всего два варианта».

«Молодца! – обрадовался его левый «аналитически» одаренный сосед. – Считать мы научились. И кстати, я бы проголосовало за бубну. Потому что раз мы все равно шаманим, то без бубна никак не обойтись».

«Еще чего! – эмоционально отрезало правое. – Мы за любовь! А значит, за сердечко».

«Ррррр… Ну, хрен с тобой! Пускай будет сердечко. Ты мне только одно скажи: на фига нам вообще эти валеты? У нас же ни одного нет!»

В мозгу случилось временно затишье. Этот вопрос был с подвохом, потому что остальные карты в шуриковской колоде оказались «цифрами», достоинство которых рассмотреть было очень сложно. А что еще у него запросить – я пока не придумала.

«Ну, дык… – задумчиво кашлянула правая часть мозга, которой по какой-то причине ну вот жуть как хотелось что-то у Шурика отобрать, и выдала: – Чтоб враги запутались!»

С этим не поспорить: моя стратегия способна была запутать кого угодно. Потому, когда подошла моя очередь, я обернулась к Алексу и, смело глядя ему в глаза, спросила:

– У тебя валеты есть?

– Да, – кивнул парень.

– Два?

Он с задумчивым видом скосил глаза на карточный «веер»:

– Мг.

– Один пиковый, а второй…

«Черва!» – услужливо подсказала правая половина.

– Бубна? – спросила я.

«Моя контролировать речь, хе-хе-хе!» – проскрежетало в голове с левой стороны. В ответ я красочно представила себя на костре из барабанов, скрипок, одного рояля и целого вороха здоровенных бубнов. Что не удивительно, ведь воображением заведовала обиженная правая часть мозга, но немного стремно в целом: от этой веселой ситуации мне начало становиться не по себе.

«Надо бы попросить у Поли какие-нибудь таблеточки для усмирения нейронов. Пока они у меня в голове Куликовскую битву не устроили…»

Но тут…

– Угадала, – не слишком весело отозвался Алекс, протягивая мне две карты.

«А может, и не надо», – быстро изменила я мнение, засовывая добычу в свою стопку. Стоит признать, легли валеты красиво: аккурат между дамами и десяткой. За что я тут же себя «похвалила», обозвав талантливым коллекционером.

– Умница, Евочка! – видя, как я улыбаюсь, подмигнул Егор и подсказал: – Теперь можешь ходить дальше.

Неуверенно покосилась на Шурика.

– Обращайся к любому из нас, – правильно расшифровал он мой вопросительный взгляд. – Не только ко мне.

– Ага… хорошо, – кивнула, найдя глазами Наташу. – У тебя… э…

«Давай! – подсказала правая половинка. – Рискуй, пока фартит! Видишь же, как к тебе карта идет!»

– …валеты есть?

– Нет, – улыбнулась Наташка.

«Ай, молодца-а! – язвительно протянула левая. – «Фартит» и «хорошее зрение» – две большие разницы, дурынды! Вы бы, прежде чем рисковать, хоть иногда у меня совета спрашивали! Я же, мать его, аналитик в этом теле!»

Дослушать нотацию мне не дали. Кровожадно улыбнувшись, ко мне повернулась Полина. Угадайте, что она спросила?

– Ева, у тебя валеты есть?

Заколдованные эти карты, что ли, раз их все так хотят?..

– Ага, – кивнула, понимая, что сейчас моя скромная победа перекочует к готессе.

– Три?

А может, и не перекочует:

– Нет!

Поля хлопнула ресничками, видимо не понимая, на фига я так старалась собрать карты, которых у меня изначально не было. Очень, наверное, удивилась. И остальные тоже. Особенно когда через два хода ко мне с каменным лицом обернулся Богдан:

– Ева, гони два валета.

– А откуда ты знаешь, что у меня их ровно столько? – хитро прищурившись, уточнила я.

Вместо ответа брат вытянул из своего «веера» две карты и бросил перед собой на ковер: пика и трефа. Валеты.

– Девушки, а вы точно поняли правила игры? – осторожно уточнил Егор. Мы с Полиной переглянулись и дружно кивнули. А Наташка тут же добавила (ну как она могла смолчать?):

– За собой следи, умник! Это была тактическая хитрость, правда, девушки?

– Конечно! – очень убедительно заявила Полина. Я не ответила, потому что в этот момент активно пыталась рассмотреть другие карты в шуриковской колоде.

«Кажется, видны девятки…» – заявил мозг. Вернее, его правая часть, которая в своей неудержимой фантазии до сих пор верила в успех этого дурацкого плана.

«А толку? – устало спросила вторая половинка, которая в план не верила с самого начала, но устала пытаться кого-то переубедить. – У нас же нет девяток».

«Ну, теперь будут!»

– Шурик, у тебя девятки есть?

Парень нахмурился, посмотрел в мое нахальное лицо, огляделся по сторонам, нашел глазами шкаф…

– Да, Ева, – сказал, складывая «веер» и пересаживаясь на одну подушку ближе к Богдану. – Есть!

Смешно, но как только шкаф перестал оказывать мне свои услуги, игра пошла веселее. В том смысле, что первую партию я выиграла. Богдан сказал: чудом. Потому что сама я ни одну группу карт так и не собрала, зато щедро проспонсировала остальных. И когда Наташка выхватила из моей руки пиковую шестерку, оказалось, что откладывать мне уже нечего.

Первым сориентировался Егор.

– Ты что, последнюю забрала? – спросил, подозрительно поглядывая на Наташку. Та оскалилась:

– А тебе жалко?!

Похоже, дело было не в этом: она еще договорить не успела, а парни уже пошвыряли на ковер свои «вееры». Наташка разжала пальцы чисто интуитивно. А вот Полина сообразить не успела, за что и поплатилась.

– Итак, мое желание! – улыбнулась я, потирая руки. Вообще-то оно было заготовлен давно, просто я как-то не верила, что мне аж так повезет. – На следующее занятие ты отдаешь мне своего Шторма.

– Моего Шторма?! – ахнула готесса. Думаю, если бы я у нее Богдана на денечек попросила, реакция была бы такой же. – Да ты никак совсем страх потеряла!

Я скривилась: да-да, попугай ежа голым филеем. Как будто я Шторма не знаю! Он, конечно, не ангел – с этим спорить глупо, но и не моя вечно пээмэсящая кобыла с непредсказуемым нравом. Если все делать правильно, с таким конем очень даже можно работать (а не летать над изгородями – толчок у Шторма такой, что куда там той Нимфе). И вообще, он рядом с ней как крутой «порш» на фоне маленькой, но гордой «ауди»: тоже машинка, тоже ездит, но какой эффект!

– Полина, я все решила, – заявила категорическим тоном. – Так что хватит скрипеть зубами: в день «Xа» Шторм должен ждать меня на конюшне оседланный и готовый к подвигам. О'кей?

– А бубенчики тебе на коняшку не повесить? – мрачно уточнила готесса.

Я склонила голову к плечу и позволила губам растянуться в победоносной улыбке:

– Не стоит. Меня вполне устраивает его нынешний интерфейс.

Ребята с задумчивым видом покосились друг на друга.

– Бро, – с кривой ухмылкой позвал Алекс Егора, – на следующей неделе в «Иноходец» повезешь ее ты.

– Почему? – удивился старший Соколов. – Я думал, ты уже смирился с этой почетной еженедельной обязанностью.

– Кхе-кхе, – закашлялся Шурик, пытаясь быстро придумать отмазку. Мне лично на ум пришло только: «Потому что твой Rav-4 еще попробуй угрохать, а моя «мазда» и так битая», – но Алекс ведь хотел, чтобы Егор согласился. А значит, правду говорить было нельзя:

– У меня на следующие выходные планы!

Егор широко улыбнулся и подмигнул с видом очень веселого палача:

– А хочешь, расскажу какие?

– Не понял? – нахмурился Шурик, и я в который раз убедилась, как качественно у заклинателей работает интуиция.

– На следующие выходные мы всей семьей уезжаем из города, – обрадовал семью Егор. – Вонючка, ты тоже с нами!

– Да неужели?! – прорычала Наташа. Алекс, надо признать, тоже не выглядел слишком вдохновленным.

– А это не перебор? – спросил, выразительно поглядывая на Игнатову. Мог бы, кстати, и не коситься: мы все прекрасно понимали, для кого братец готовит очередной поход. Судя по всему, после нашего осеннего приключения Егор решил, что это прекрасный способ наладить отношения (хотя лично я считала, что в нашем случае все лавры должны достаться свинье).

– Алекс, Наташа скоро улетит обратно в Америку, – спокойно, но с нажимом принялся объяснять Егор. – И я хочу, чтобы перед возвращением она получила как можно больше положительных впечатлений о стране, где ей придется жить следующие три года. Потому на выходных мы поедем за город и прыгнем с парашютами.

– К-куда?! – вытаращилась на своего благодетеля Наташа, которая от избытка чувств не сразу вспомнила подходящее случаю наречие.

Егор скользнул по ней удивленным взглядом и честно ответил:

– Вниз. Можно, конечно, и в длину, но это не так феерично.

Я представила себя на высоте тысячи метров, от холода синюю как Аватар и без метлы, содрогнулась и сделала бровки домиком:

– Егорушка, мы все тебя поддерживаем, это правда, но, может, оставим парашюты на лето?

– Иначе я улечу в Америку не через неделю, а уже ближе к пятнице! – угрожающе добавила Наташка.

Братец приуныл. Меня бы он еще попытался уломать (и, кстати, не факт, что ему бы это не удалось), но что делать, если отказывается та, ради которой все замышляется?

Как ни странно, выход подсказал Богдан.

– Да, Егор, – кивнул он с видом умудренного жизнью аксакала, – парашют не для зимы. Для зимы – лыжи.

– Отличная, кстати, идея, – кивнул Шурик. – Ради этого я даже от своих планов откажусь.

«От своих только что выдуманных планов», – мысленно поправила я. – А у меня, между прочим, тренировка. Да еще на Шторме».

– Думаю, мы с Евой тоже можем перенести занятие, – тут же вставила Полина.

Нормально?!

Я сузила глаза:

– Даже не думай, что желание отменяется! Когда бы ни была эта следующая тренировка – Шторм мой!

– Ой, да как хочешь, мазохистка! – отмахнулась готесса: сейчас ее интересовали более животрепещущие вопросы. – Главное: на лыжах кататься я еду с вами.

– Правда? – изогнул бровь Богдан. – И кто же тебя приглашает?

Поля мягко улыбнулась в ответ:

– Я – Евин тренер. Она без меня не поедет. Правда, Евочка?

Я вздохнула, перевела взгляд с просящего лица Полины, которой не особенно были нужны лыжи, но вот перспектива остаться с Богданом в тесной обстановке выглядела соблазнительно, на не менее просящее лицо Егора, которому уже пообещала помощь с Наташкой – и ясно почувствовала себя между молотом и наковальней. К счастью, братец оказался сообразительным.

– Полина, – осклабившись, заявил он, – рад приветствовать тебя в нашей команде. Выезжаем в пятницу вечером. И можете не переживать – я все устрою.

– Кто бы сомневался, – ехидно протянула Игнатова. – А теперь, может, мы уже продолжим играть, пока ты еще чего-нибудь не придумал?

Предложение поддержали рьяными кивками: фантазия старшего Соколова порой и правда была способна подпортить настроение. Егор демонстративно закатил глаза и, перетасовав, раздал карты по новой. На сей раз я решила играть аккуратнее и по правилам, потому что так дико повезти могло только новичку, да и то – один раз. Еще и Шурик косился подозрительно. Как будто я смогла бы разглядеть его карты, когда он так далеко отполз!

– Эй, Ева! – позвал Богдан. Я встрепенулась. – Ты Алекса прямо сканируешь взглядом: мне с ним рядом сидеть страшно.

– Ой, прости, пожалуйста, – я поспешно опустила глаза. Ну, теперь понятно, почему он косился: когда на тебя таращатся таким плотоядным взглядом, хочется не просто отползти, а ломануться прочь, да с таким ускорением, чтобы в каменной кладке осталась дыра в форме человечка.

– Да ладно! – усмехнулся Егор. – Мужчине должно льстить, когда девушка на него смотрит с такой… кхм…

Кажется, он хотел сказать «страстью», но вовремя опомнился:

– Евочка, лучше и правда отвернись.

– Смотрите, кто заговорил! – обернулась к нему Наташка. – Наш главный блюститель нравственности. А скажи-ка, о досточтимый моралфаг, девятки у тебя есть?

У Егора появилось такое выражение на лице, что я реально испугалась, как бы он не скончался от передоза счастья: пожалуй, это была первая фраза Наташки за последние сутки, которую она сказала Соколову без вызова и без попытки его пришибить.

– О да, свет моих очей и услада моего носа, – проворковал он. – Есть.

– Одна? – уверенно спросила девушка. Похоже, она тоже подсматривала. Соколов кивнул. – Дай угадаю… – Наташка скорчила задумчивую физиономию. – Пиковая?

– А то! – как будто даже обрадовался Егор, протягивая карту.

«Нимфа» хлопнула ресничками и с невинным видом сунула добычу в стопку. Я пригляделась: наверное, в детстве Игнатова частенько играла в покер, потому что карты не держала «веером» перед собой, а прятала на коленях, сложенные вместе.

– Отлично, – улыбнулась она, продолжая разглядывать потерявшего всякую бдительность Егора. – А короли у тебя есть?

Парень бросил короткий взгляд на свой расклад.

– Есть, моя глазастенькая, – ответил, все еще не замечая подвоха.

– Два? – ласково уточнила Наташа. – Червочка и трефочка?

– О да! – выдохнул Егор так, что у меня покраснели щеки. – Сердце и крест. Возьми их все!

У меня дернулся глаз. И кажется, не только у меня.

– Бро, заканчивай! – прорычал Шурик.

Егор поднял на него удивленный взгляд:

– А что не так?

Отвечать Алекс не стал, но посмотрел о-очень выразительно. Правда, я уже не увидела, как в ответ скривился Егор, потому что в этот момент на меня в упор посмотрела Наташа. А потом одними глазами указала на ковер: там, одиноко и у самых ее колен, лежало две собранные группы. Игнатова закончила игру.

«Главное – не делать резких движений», – подумала я и медленно положила свои карты на пол. Почему-то больше всего хотелось, чтобы этого не заметил Егор. Полине, видимо, тоже, ведь, заметив мои манипуляции, она повторила их не менее аккуратно. А следом – и Богдан, и даже Алекс, до последнего отвлекавший Егора на себя (как он потом объяснил, действовал на благо дружбы и мира в семье, а вовсе не тупил, пока его не пнули).

Короче, минуты через полторы Егор с удивлением обнаружил, что сидит один-одинешенек с картами на руках. А Наташкин взгляд, только что такой добрый и ласковый, пытается проткнуть его насквозь.

– Значит, так! – грозно выдала она. – Мое желание такое: ты больше никогда! Слышишь? Никогда-никогда! Даже если небо будет падать на землю, а тебя вот-вот сожрет разъяренная выхухоль – ты не будешь называть меня «вонючкой»! Понял?!

– О не-эт! – патетично взвыл Егор. – Как ты можешь быть такой жестокой?!

– Ты меня понял?!! – сузила глаза девушка.

Парень тяжко вздохнул:

– Ну, раз это и есть твое желание – куда мне деваться? Карточный долг – долг чести. Больше ты не вонючка. С сегодняшнего дня нарекаю тебя скунсом.

Признаюсь: даже я не смогла удержаться. А ведь я Наташку отлично понимала: сама всегда страшно обижалась на клички. Но это было так смешно: его торжественный тон и булькающая от возмущения Игнатова, орущая:

– Я тебе сейчас нос сломаю!!! – и ее забавные попытки дотянуться до его горла.

– Кстати, нос она ему из этого положения сломала бы элементарно, – с видом знатока шепнула мне на ухо Полина. – Ничего. Я еще успею ее научить.

– Не смей! – так же тихо отрезала я. – Они поругаются, подерутся и помирятся. А нос у него будет кривым всегда.

– Да ладно! – возмутилась готесса. – Я же знахарка. Я его потом сама и вылечу!

– Тем более не смей, – уже спокойнее буркнула в ответ. – Знаю я тебя! С твоей любовью к носу с горбинкой. Сделаешь нам из Егора горячего южного парня. А он и так от них не сильно отличается, с его-то темпераментом… Слушай! – Я внимательно посмотрела на Полину. – А у меня идея! Может, его именно от этого и вылечить? Ну, чтобы верным был, вежливым…

Знахарка посмотрела на меня долгим тяжелым взглядом и покачала головой:

– М-да, Ева, представление о доброте у тебя сильно особенное. Прямо вот слушаю и не могу понять: сочувствовать Алексу или радоваться за него. Ну, у чувака реально к пятидесяти будет прекрасная семья, офигенские дети, прибыльный бизнес, а твоими стараниями – отличный психиатр, замечательный психотерапевт, профессионально подобранные антидепрессанты, групповая терапия три дня в неделю и уверенность в том, что когда-нибудь все обязательно наладится. Если он вообще доживет до пятидесяти, госпожа Хайм[7]7
  Ариберт Хайм – нацистский врач-экспериментатор.


[Закрыть].

Я фыркнула и показала ей язык. Вечно она меня Франкенштейном пытается обозвать. А я ведь не прошу изменить Егора полностью – так только, слегка подлатать. Сделать чуточку смелее, что ли. Может, тогда он прекратил бы уже свои детские «страсти» и выяснил все с Игнатовой раз и навсегда. А то вон кривляется, за косички дергает… как бы портфелем по голове не врезал, от избытка чувств…

Часа через три игра начала надоедать. Два раза победа досталась Алексу. В результате Наташке пришлось пообещать, что она не покалечит (не сильно покалечит, как поправила формулировку Игнатова) старшего Соколова, а Богдан перестанет выращивать на подоконнике гостевой спальни, окна которой аккурат под лоджией Шурика, какую-то пахучую дрянь, особенно сильно развонявшуюся в последнее время. После чего Богдан подорвался на ноги и с воплем: «Мой кофеечек! Вот где я тебя оставил!» – убежал из гостиной. Один раз повезло Егору, и я дала честное слово, что весь следующий год буду прилежно учиться. И добавила про себя: «Если, конечно, к тому времени мы успеем решить проблему с Титанами».

А то зашлют опять в далекие дали, и увязну я в прогулах по самую макушку. Блин, скоро обычные школьные будни станут как праздники – редкими и достающимися тяжким трудом.

Полинке тоже удача разок улыбнулась. Собственно, именно это определило остаток нашего вечера.

– Сегодня, Ева, ровно в полночь мы будем гадать! – с предвкушением улыбнулась подруга.

– Гадать? – не поверила я своим ушам.

– Ну да! – подтвердила готесса мои худшие предположения. – На картах. Давненько я уже этим не занималась. Надо бы посмотреть, что они скажут.

– Я в деле! – тут же подключилась Наташка.

Егор закатил глаза, но так, чтобы девушка не заметила:

– А я, пожалуй, пойду спать. Да и вы не засиживайтесь. Завтра все-таки понедельник.

– Не занудствуй! – огрызнулась Игнатова и, подхватив карты, любовно провела по ним рукой. – Я знаю парочку интересных раскладов. А таким шикарным инструментом просто грех не воспользоваться.

Я улыбнулась: вот уж точно, стопроцентная смертная! Думает, что гадание заключается в правильной раскладке карт. Я вот тоже могу из них снежинку выложить – и что? Да чтение карт – это же как изучение иностранного языка! Много лет учиться нужно. Потому что любая карта в каждой отдельной ситуации, с каждым новым раскладом означает что-то другое. Мама рассказывала, что есть отдельная категория ведьм, которые действительно умеют гадать. Их называют шаманками, и своему искусству они обучаются всю жизнь. И далеко не каждая из них использует при гадании именно карты – будущее можно читать по костям, по кофейной гуще, по внутренностям животных и даже по птичьему помету! Но вот что забавно – ни одна шаманка не дает гарантию того, что все сбудется, как она сказала. Ибо «грядущее неведомо и изменчиво, а если что-то не нравится – на фиг пошел из моего салона!».

Так вот, мои познания в гадании (равно как и Полинкины) ограничивались исключительно раскладом. Что я и продемонстрировала несколькими часами спустя, когда парни ушли спать (особенно долго не хотел уходить Алекс, и в итоге его буквально силой утащил Егор, заявив, что в женские дела мужикам вход заказан), а Полина поставила перед камином стол с четырьмя длинными свечами по углам и зеркальцем в центре (до сих пор не знаю, зачем оно было нужно, мешалось только).

– Итак, Ева! – возбужденно подпрыгивая на подушке, потребовала готесса, когда карты легли-таки на стол. – Скажи, что ты видишь?

Я вздохнула.

– Ну… – поскребла в затылке, – вот шестерка пиковая. Она обычно означает дальнюю дорогу.

– Да при чем здесь дорога?! – воскликнула Полина. – Я и так знаю, что нас ждет рейд, после того как в Каире сама-знаешь-кто забрал у нас из-под носа сама-знаешь-что! Ты мне про короля расскажи: видишь, вот здесь лежит? Что мне судьба в отношении него готовит?

Я мысленно покачала головой: а ведь этот человек был лично знаком с Реммао, мистиком, который уже дважды объяснял, что будущее предсказать невозможно. Но Полина смотрела так требовательно да с такой надеждой, что мне не оставалось ничего другого, как опустить глаза на карты и хотя бы попытаться.

Ну да: вот он, король. Пиковый. Бородатый. Лежит рядом с шестеркой…

И это, пожалуй, все, что я могла о нем рассказать.

– Ой, ты не так это делаешь! – поняв, что потерянность на моем лице не собирается трансформироваться в озарение, резким движением руки смела Наташа карты со стола. – Давайте я погадаю. Я умею!

– Правда? – в два голоса удивились мы.

– А то! – самодовольно улыбнулась Игнатова. – В Штатах это знаете как популярно? Гадания, хиромантия, некромантия…

– Чего?!!

– Нумерология то есть, – как ни в чем не бывало поправилась Наташа. – Короче, любой студент на моем потоке хоть раз да бывал в салоне у гадалки. И я своими глазами видела, как это работает. Смотрите и учитесь!

Она быстро и ловко перетасовала карты, трижды сплюнула через левое плечо (мы с Полей переглянулись, но промолчали), стукнула колодой о стол (Поля подхватила падающую свечу), резким движением разделила колоду на три части и, наугад выбрав из каждой по три карты, бросила их на стол: