Текст книги "Возвращение в прошлое"

За год, который прошел с момента нашего первого посещения Вамены, городок сильно изменился. Уже не было в аэропорту большой толпы папуасов, с любопытством разглядывающих любых белых людей, занесенных ветром странствий в их края. Да и на тех, кто все-таки не изменил привычке и пришел в аэропорт, появилось больше одежды. Старенькой, ветхой, но, тем не менее… Лишь один дедок, запомнившийся нам с предыдущего посещения, все так же радостно махал рукой туристам, стоя посреди площади в своем пышном венке из птичьих перьев и неизменной катэке. В руках у него был полиэтиленовый пакетик с несколькими бумажными купюрами, которые старый воин честно заработал, безропотно фотографируясь с приезжающими. Мы его встретили как родного и дедушка-дани заработал еще несколько бумажных купюр (нет, не за фотографии, а за постоянство и почти армейскую верность своему долгу – встречать гостей на пороге родного города). Дай бог ему еще много лет жизни.

Дорога в отель Балием Валей, где мы решили остановиться снова, заняла почти два часа. Но в этот раз они пролетели почти незаметно. Во-первых, было любопытно наблюдать изменения, которые претерпела Вамена всего за 12 месяцев, сравнивать наши прошлогодние ощущения с сегодняшними. А, во-вторых, мы с предвкушением ждали встречи с нашими добрыми друзьями – Исайей (нашим товарищем по первой вылазке в джунгли), Икой – управляющей отелем и всей дружной папуасской командой отеля, где каждый незаметен, но каждый незаменим и каждый личность.

Исайя, мирно стругавший на пороге отеля какую-то палочку, на подъехавший микроавтобус отреагировал профессионально – приосанился, приподнял бровь, затем, подумав, напустил на лицо свирепое выражение (настоящий дикарь). Но когда Алексей с криками «Исайя, братишка, не ждал?!» – вылетел из машины, наш старый приятель мгновенно преобразился, стал прыгать и смеяться как ребенок. Он по очереди обнял всех нас, затем схватил наши рюкзаки, потащил их внутрь веранды, что-то уронил на ходу, тут же наорал за собственную неловкость на кого-то из служащих рангом пониже, организовал кофе, еще раз заботливо ощупал каждого из нас, принес ключи от номеров, решительно отдал их папуасам, безошибочно определив какой из рюкзаков, куда они должны отнести.

Отступление третье. Исайя – дитя джунглей. Рассказывает Алексей.

Нужно сказать, что большинство гидов, работающих на отрезке Джаяпура-Вамена, равно как и тех людей, которые трудятся в этих городах в отельном бизнесе, никаких нареканий у нас не вызвали. Симпатичные, милые, по-своему заботливые. Большинство из них – индонезийцы, но есть и папуасы. Они с трогательной наивностью считают туристов своими добрыми друзьями и очень расстраиваются, когда встречают прохладное к себе отношение, сталкиваются со снобизмом и, тем более, хамством. Наш джаяпурский гид – Сиприанус – хороший и дельный парень. Он приехал в Джаяпуру откуда-то с Явы, обзавелся семьей и работой и, как нам показалось, вполне доволен жизнью. Среди местных коллег по бизнесу он пользуется авторитетом. К его мнению прислушиваются, а просьбы выполняют быстро. Сиприанус несколько раз сталкивался с туристами из России, поэтому ему кажется, что он знает о нашей стране все: Москва, Путин, снег… Правда, к огромному сожалению, от наших соотечественников он не в восторге. С присущей ему тактичностью Сиприанус как-то сказал нам, что у русских в Ириане будут большие проблемы, поскольку мы (русские) очень раздражительны, не склонны к щедрости, не любознательны. Мы вроде и хотим увидеть то, чего не видят другие, но при этом мы не хотим за это платить… Правда, когда мы с Сиприанусом расставались в конце экспедиции, мнение нашего гида о России и русских вроде изменилось в лучшую сторону. Надеюсь, что те, кто приедет в этот удивительный край после нас, не заставят индонезийца еще раз переосмыслить «загадочную русскую душу». Хотя и наших соотечественников, вызвавших нарекание гида, можно понять (но не извинить). Действительно, избалованному сервисом европейских, да даже египетских и турецких курортов туристу, многое в Ириан Джае может показаться «из рук вон плохим». Официанты никогда не принесут именно то, что вы заказали. Ваш багаж может оказаться не в том номере, где вы остановились. А в аэропорт вас привезут не к началу регистрации, а раньше на три часа. Но я убежден, что все эти проколы вызваны не желанием схалтурить, а своеобразной ментальностью местного населения. Жизнь в климате, где нет ярко выраженной смены времен года, где минуты и часы воспринимаются одинаково – «время», где есть понятие «еда», но нет понятия «меню» – вместе взятые – приводят к некоторой инфантильности и заторможенности. Если бы ваш ребенок, заботясь о вас, предложил вам вместо чая кофе и при этом с нежностью заглядывал вам в глаза, дескать, понравилось ли, – неужели вы бы рассердились? Вот и здесь то же самое. Ирианджайцы – просто большие дети. И самый главные и любимый ребенок, которого мы обнаружили в этих краях – наш ваменский гид Исайя.

Исайе сорок лет. У него в Вамене дом, серьезная работа, взрослая дочь, которая вот-вот выйдет замуж. Но при этом сам Исайя – это настоящий Том Сойер, каким его описывал Марк Твен. Выяснить, когда Исайя говорит правду, а когда начинает безудержно фантазировать, а то и откровенно привирать – нет никакой возможности. Он может в одну минуту принять десять противоположных решений. Он может весело насвистывать и лучезарно улыбаться, а еще через мгновение сурово хмурить брови, вздыхать и предаваться отчаянному и безысходному унынию. В первый наш приезд Исайя рассказал, что он сын известного каравайского вождя, которого белые миссионеры забрали с собой в Вамену из джунглей, так как он показался им самым талантливым и способным ребенком. В этот раз наш приятель не претендовал на каравайские корни, но подчеркивал, что люди его племени живут довольно далеко от Вамены. Правда, «далеко» для папуаса и для европейца – это разные понятия, соотнести и соизмерить которые нельзя..

На самом деле мне показалось, что Исайя действительно верит во все, о чем рассказывает в данную конкретную минуту. Так устроен его мир. Если он пребывает в меланхолии, то его рассказы будут носить оттенок мелодрамы, а жители тех деревень, о которых он в эту минуту повествует, обязательно переживут в анамнезе какую-нибудь катастрофу. Если он увидит какую-нибудь симпатичную папуасочку, тут же вспомнит несколько трогательных любовных историй и будет долго рассуждать на темы брачных обычаев аборигенов. Ну а если жители деревни покажутся ему в чем-то несимпатичными, быстро организует небольшую свару с непременным выяснением отношений. На самом же деле Исайя неутомимый путешественник, достаточно образованный, вполне компетентный и предприимчивый. Я могу с уверенностью сказать, что такого товарища, каким стал для нас Исайя, можно только пожелать всем тем, кто пойдет после нас. Мы к разговору о нем обязательно вернемся, так как наши комбайские приключения в джунглях неразрывно связаны с этим человеком.

Отступление четвертое. Об одежде и не только. Рассказывает Михаил.

На нашу долю выпало редкое счастье, наблюдать и изучать людей, которые живут полностью отрезанными от других народов и цивилизаций, при этом на том уровне общественного развития, когда все орудия труда и даже домашняя утварь изготавливаются из кости, камня и дерева. Словом, нам удалось побывать в каменном веке. Ожившие иллюстрации учебника общей истории или этнографии, сохранившиеся девственными родо-племенные отношения, непередаваемый колорит здешних мест – это ли не мечта каждого исследователя и путешественника. При этом я бы не рискнул применять к папуасской цивилизации термин «первобытная», скорее одна из наиболее ранних, известных науке, в том числе и по материалам Н.Н. Миклухо-Маклая. Рассказывать о папуасской культуре можно часами, но я пока хотел бы остановиться всего на одном ее элементе – одежде.

По климатическим условиям тропиков одежда, в принципе, не является необходимым атрибутом и может быть предельно минимальной. Совершенно голые дети и взрослые, лишь частично прикрытые нехитрыми нарядами – типичное для Ириан Джаи явление. Нагота у папуасов не вызывает никакого стыда и не является понятием этическим. Отсутствие одежды вызвано исключительно климатом и образом жизни. Им так комфортнее и удобнее. Более того, наш проводник Исайя как-то рассказал нам, что попытка миссионеров приучить туземцев к одежде в некоторых случаях приводила к заболеваниям от нечистоплотности. Папуасы в своей наготе так же органичны, как эскимосы в своих тяжелых моржовых шубах.

Новейшее справочное этнографическое издание определяет одежду, как «искусственный покров человеческого тела». Для изготовления одежды человек использует специальным образом обработанные материалы. У папуасов, в этом случае, одежды нет вообще, так как для прикрытия детородных органов они применяют природные материалы в самом их первозданном виде. Правда, разные племена имеют в этом вопросе и разные традиции. Разнится, в основном, культура мужской «одежды», так как женские наряды почти поголовно схожи – это передники или юбочки из травы (тапы), отличающиеся в разных племенах исключительно длиной.

Главный элемент мужской одежды – это фаллокрипт, приспособление прикрывающее мужской детородный орган, называемый в племенах Ириан Джаи котэкой. В племени дани котэка изготавливается из твердой оболочки местного огурца, напоминающего по фактуре тыкву светло-желтого цвета. Размер котэки зависит от статуса воина, а так же от того,

предназначена она для будничного ношения или для праздников. Как правило, длина варьируется от 21 до 47 сантиметров. На более широком конце начленника имеется специальный вырез и небольшая веревочка. Сама котэка фиксируется дополнительной веревкой, обернутой вокруг талии или довольно широким малем – поясом из тапы.

В племенах лани и яли котэки более широкие, выполнены из того же плода, но собранного в более поздний период. Они ничем принципиально (кроме размеров) не отличаются от фаллокриптов дани, но функционально служат для воина не только защитой детородного органа, а и удобной сумкой для переноса небольших предметов, в том числе и популярного табака.

В племенах комбаев и караваев котэки, как таковые, отсутствуют. Мужчины защищают половые органы небольшим лиственным футлярчиком, свернутым из пальмового листа. Нужно сказать, что передвижение по джунглям совсем без защитного колпачка было бы слишком опасным. Многочисленные колючие растения, необходимость пробираться в густых кустарниках или залезать на шероховатые стволы деревьев неминуемо привели бы к травме. Однако мы заметили, что и короваи и комбаи в некоторых деревнях так же носят пояс – маль. Функционально объяснить его наличие сложно. Я уже говорил, что маль в долине Балием, например, служит для поддержания котэки. Скорее всего, это своеобразное мужское украшение, которое является знаком принадлежности к тому или иному роду.

В отличие от мужского, маль женский украшается дополнительно бахромой, иногда доходящей до колен, и выглядит, таким образом, скорее как юбка. Среди племен долины Балием мы встречали женские мали выкрашенные природными красителями в красные и желтые цвета. У комбаев и караваев женский маль ничем дополнительно не украшается и имеет естественный цвет сухой травы. Кстати, именно наличие женского маля позволило в свое время Н.Н.Миклухо-Маклаю сделать предположительный вывод о том, что чувство стыдливости у этих племен все-таки существует. Так как функционально подобная юбочка ни от чего не защищает, но является непременным атрибутом женской одежды. Мне кажется более логичным вывод о том, что маль – это обычное обозначение полового признака. Я сейчас приведу не самый убедительный пример, но, тем, не менее, одевание на младенца в нашей стране голубой или розовой ленты для обозначения пола ребенка – это что-то сродни папуасской традиции ношения женского маля. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что у гостеприимных каравайских и комбайских племен, с которыми мы провели довольно много времени, наличие некоторых элементов стыдливости все же присутствовало. В частности, не только женщины, но и мужчины никогда при нас не обнажались полностью, а Исайя дополнительно объяснил нам, что и друг перед другом они этого не делают. Исключение составляют лишь семейные пары, да и то ночью.

Говоря об одежде, не могу не коснуться еще одного важного элемента папуасской культуры, как-то обычая натирать тело глиной, наносить татуировки, прокалывания, надрезы. К сожалению, для осмысления всех этих действий наших знаний было явно недостаточно и я уверен, что точное значение тех или иных украшений и их возможную связь с иррациональным, магическим, ритуальным могли бы проанализировать только специалисты.

Глава третья. Подготовка к старту.

Рассказывает Андрей.

Прилет в Вамену ознаменовался для нас не только обычными предстартовыми хлопотами (согласование маршрута, закупка провианта, уточнение стоимости и дат полета на миссионерском самолете), но и довольно печальными событиями. Двое из нашей четверки заболели, причем Михаилу было совсем плохо. Вероятно, сказалась не столько перемена климата, постоянные перепады жары на открытом воздухе и пронзительного холода в кондиционированных помещениях, но и наша, еще московская, усталость. Перед поездкой отдохнуть не удалось никому. Александр только-только вернулся со съемок откуда-то из Уссурийской тайги, мы с Михаилом вынуждено ликвидировали в конце года все хвосты по бизнесу и проводили на работе почти по 20 часов в сутки, а Алексей стартовал вообще без подготовки, сорвавшись с нами буквально из-за рабочего стола. Мне кажется, что тем, кто решит повторить наш маршрут, следует более серьезно отнестись именно к этапу российской подготовки, может быть, попить витаминов, походить в спортзал, не знаю… У нас же получилось так, как получилось.

И в результате всего вышесказанного 25 декабря Михаил свалился с подозрением на острый бронхит. Температура зашкаливала за 39 градусов, сил не было совсем, а до старта оставалось каких-то два дня. Мы старались максимально ускорить Мишино выздоровление: прочитали все инструкции к лекарствам, собранным в походную аптечку, проконсультировались с местным доктором по телефону (он по какой-то причине не смог приехать), даже научились делать уколы. Вероятно, благодаря нашим хлопотам, искренней заботе всех служащих отеля, неусыпному вниманию Исайи, а так же Мишиному исключительному мужеству и вымуштрованной до совершенства его ответственностью перед нами, болезнь отступила быстро. Когда 27 декабря он, еще шатающийся от слабости, выбрался на веранду бунгало и уселся писать дневник, мы поняли – все получилось, ничего не сорвется! Правда, для подготовки у нас осталось меньше 20 часов и мы, воспользовавшись отельным микроавтобусом, рванули в Вамену. Саша каждые три минуты связывался с Михаилом по рации, чтобы уточнить самочувствие «пациента», а заодно сообщить ему о нашем маршруте, который благодаря ДжиПиЭсу он безостановочно отслеживал. Нужно сказать, что Миша терпеливо сносил нашу «заботу» и ни разу не попросил оставить его в покое.

На небольшом аэродроме (не очень далеко отстоящим от главного аэропорта Вамены) нам довольно легко удалось арендовать самолет. В этот раз, в отличие от прошлого года, борт был семиместный, значительно больший по размеру и вместимости, чем прошлогодний. А это обозначало, что проблема лишнего веса будет стоять не так остро. Так как основную тяжесть нашего багажа составляет разнообразная фото и телеаппаратура, то вопрос перевеса – не праздный. Согласитесь, очень неприятно оказаться в джунглях с минимальным запасом провизии, медикаментов, без сменной одежды, без второго комплекта аккумуляторов и батареек и практически без подарков туземцам. Но, слава Богу, теперь нам это не грозило. Поэтому, полные самых радужных надежд, мы отправились совершать предстартовый ваменский шоппинг. Естественно, Саша тут же сообщил по рации о нашей очередной удаче, а замученный нашими ежеминутными докладами Михаил, мне кажется, очень сильно пожалел о том, что батареек в этих проклятых переговорных устройствах хватит еще часов на десять…

Основную часть покупок составили соль, спички, местный табак (папуасы не признают наших сигарет) и рис. Из Москвы мы привезли разнообразные супы и каши быстрого приготовления, поэтому снисходительно смотрели на то, как Исайя закупает блоками лапшу Ролтон, понимая, что наша гречневая каша и гороховый суп все равно будут вкуснее. Кстати, из России мы привезли и несколько пакетов сублимированных свеклы, капусты, моркови,

мяса. Как оказалось – замечательная вещь в условиях походной жизни: места эти продукты занимают минимум, весят сущую ерунду, а разнообразие в рацион привносят существенное. Не были забыты и лимоны. Это, в условиях дефицита воды и при нарушении солевого баланса – самое верное средство. Немного подумав, решили взять с собой сахар. Тяжело будет тащить, но ведь уходим надолго и велик шанс, что сладкого чая раньше или позже захочется. (Как оказалось, это тоже было верным решением). Для местной папуасской детворы купили карамелек. Те конфеты, которые мы привезли из Москвы, большей частью расплавились от жары и мы экстренным порядком раздали их ваменским детям, пока продукт окончательно не потерял товарного вида. Кстати, мы заметили, что городские мальчишки и девчонки к конфетам проявляют значительно больший интерес, чем дети джунглей. В племенах наши сладкие подарки дети воспринимали спокойно и без энтузиазма и охотно отдавали их родителям.

До вылета оставалось меньше десяти часов. Небо заволокло тучами, пошел сильный дождь, резко похолодало. Мы собрались на веранде Балием Валея на Большой Совет. Разговор не клеился. По спутниковому телефону (который решили опробовать до джунглей) дозвонились родным. Их голоса в далекой Москве звучали достаточно бодро, наверное, слишком бодро для того, чтобы быть искренними. Москва готовилась к встрече нового года, а наши жены, матери, дети, сестры готовились к долгим трем неделям ожидания нашего возвращения на большую землю и старались нас уверить в том, что совсем не переживают и верят, что все у нас будет хорошо. Тяжелее всего пришлось охрипшему Мише, его сиплый голос мог выдать все наши проблемы с потрохами, а волновать родных не хотелось. Поэтому Михаил, в основном, слал SMS-ки.

Как ни странно, но после напряженных переговоров с друзьями и родными, мы как-то расслабились. Наверное, почувствовали, что мы волнуемся значительно меньше тех, кто остался на родине, а, значит, нужно просто сосредоточиться и настроиться на нормальную работу – уточнить маршрут, подготовить аппаратуру, еще раз проверить и при необходимости переупаковать багаж. В таких немудреных хлопотах прошла большая часть ночи. К этому времени дождь почти совсем стих и над долиной зарозовело небо. Восходы и закаты в этих местах удивительно красивы. Небо напоминает слоистый пирог, где коржи-облака выкрашены в самые причудливые оттенки – от густого чернильного, зеленовато-синего, до брусничного, оранжевого, песочно-розового и перламутрового. Мечта фотографа! Если бы не клубы густого тумана, делающие съемку очень проблематичной, снимки бы получились просто фантастическими. В номера мы решили не ходить. Исайя задремал в кресле, Миша прилег на туристический коврик. Рядом с ним дежурил заботливый Саша. Мы с Алексеем долго пили кофе, курили и, наверное, тоже спали урывками, потому что к моменту, когда к нам подошел водитель минибаса и пригласил на посадку, чувствовали себя свежими и отдохнувшими. Зато американский пилот, встретивший нас в аэропорту, как показалось, не выспался совсем. Это был тот же летчик-контрактник, который забрасывал нас в Янируму в прошлом году. Он хмуро рассматривал наши вещи, потом перевел взгляд на нас – в глазах мелькнуло узнавание. Продолжая по инерции бурчать, он начал укладывать вещи. Однако тембр и интонации его бурчания явно сменились. Если перевести это бормотание на русский язык, то оно звучало бы так: «и какого черта они прутся в эти чертовы джунгли» (в начале) и «они улетят, а я за них переживай» (в конце). Леша от души похвалил новый самолет нашего пилота, чем окончательно растопил лед в сердце сурового американца. Видимо, тот втайне гордился доверием властей, которые заменили его прошлогоднюю трехместную колымагу на вполне аккуратный и мощный самолетик.

Небольшой разбег. Камеры готовы к съемкам. Все сосредоточены и внимательны. Исайя

насвистывает какой-то тревожный мотивчик, и только Миша, все еще не окрепший после болезни, безмятежно спит в своем кресле, уютно укрывшись чьей-то ветровкой. Взлетаем!

Отступление пятое. Прошлогодний сон. Рассказывает Леша.

Сегодня уже трудно сказать, кому из нас первому пришла мысль заменить прошлогодние ваменские каникулы марш-броском в джунгли. И это после долгих трех недель изматывающего тура по Индонезии, за время которого мы совершили порядка 46 взлетов-посадок, пересекли весь архипелаг с запада на восток, посетили 12 островов и, казалось, впечатлений и ощущений загрузили в себя на пятилетку вперед. Там, где-то в самых дальних уголках памяти, мирно паслись голубые яванские носороги, которых иногда вспугивали выбирающиеся из реки крокодилы. Кровожадные комодские драконы пугали зазевавшихся туристов, а стаи летучих лисиц, притаившиеся в недрах мангровых островов, вспархивали одномоментно, закрывая крыльями небо. Все! Баста! Для новых эмоций места не было. Так нам казалось… Но едва ступив на ваменскую землю, едва увидев первого папуаса в задорно торчащей котэке, пережив театральное шоу-приветствие разукрашенных обнаженных людей, мы поняли – хотим еще! Правда, менее театрального, а более правдивого, спокойного, такого же органичного как та удивительная и величественная природа, которая окружала долину Балием. Нужно сказать, что в то время мы еще не были знакомы с Исайей, совсем не знали местных обычаев и возможностей, которые таят в себе новогвинейские джунгли. И, тем не менее, буквально за считанные часы мы все организовали. Подсчитали наличность, которой должно было впритык хватить для аренды самолета, разыскали этот самый самолет, договорились с проводником (как раз Исайей), быстро побросали в рюкзаки минимум вещей и, собрав у остальных членов съемочной группы «В мире животных» запасные аккумуляторы, стартовали. В первом походе с нами не было Александра. Он очень переживал такую вопиющую несправедливость, но трехместный самолетик мог поднять всего 300 килограмм с багажом, а нас и так уже (с летчиком и проводником) получалось пять человек. Забавно было наблюдать в аэропорту процедуру нашего совместного с багажом взвешивания. После того, как на весы встали летчик и Исайя, нам из допустимых килограмм оставалось 170. Совокупный вес Миши, Андрея и меня почти идеально укладывался в эту цифру, но для багажа места не было совсем. Предприимчивый Миша предложил взвешиваться отдельно – каждый со своим рюкзаком. Предварительно из рюкзака выкладывались все вещи, человек с ним вставал на весы, техник фиксировал вес, затем мы отходили в сторону и благополучно укладывали все вещи обратно в рюкзак. Это никого не смущало, у техника все параметры сошлись и, страшно довольные друг другом, мы отправились на посадку. Через полтора часа наш, пыхтящий от натуги миниатюрный лайнер, приземлился на большом футбольном поле, на краю которого сиротливо приютились два хлипких амбара – сам аэропорт Янирумы и «торговый центр». Это было так неожиданно, так здорово – никаких тебе потемкинских деревень, никаких срежиссированных постановок… Просто поле, пальмы и несущаяся со всех ног к самолету местная детвора, одетая кто во что горазд. Чуть поодаль – внушительная толпа взрослых, в столь же колоритных остатках одежды, завезенной в Янируму, вероятно, добрый десяток лет назад. Исайя, даже не дойдя до встречающих, издалека начал вести переговоры с местными мужчинами, громкими криками вербуя самых крепких и выносливых из них к нам в проводники. А мы, с Андреем и Мишей остановились у хибары, с любопытством разглядывая немудреные запасы местного супермаркета. Из ассортимента товаров, представленных в нем, мы четко выделили несколько полок со стиральным порошком, два больших и уже открытых мешка с рисом, штук пять выцветших на солнце и запылившихся футболок и табак. Парадным фронтом стояло несколько банок с кока-колой и

лежала упаковка чипсов. Все! Был там еще и небольшой ящик с нарисованным красным крестом, вероятно, местная аптечка. Через тридцать минут вернулся страшно довольный Исайя и четверо носильщиков. «Я договорился выгодно», – гордо доложил он, и наши вещи в тот же момент погрузили на утлые длинноносые лодки. Мы поплыли в джунгли. Через минуту Янирума исчезла, скрытая старыми, полуповаленными пальмами. Извилистая река уносила нас все дальше и дальше к смыкающимся над ней сводам вековых деревьев, плотной ватой окутывала влажная жара, гомон местных жителей сменила оглушительная тишина. «Сейчас будет дождь», – сказал Исайя примерно через два часа пути, и знаком приказал проводникам причаливать. Мы так поняли, что временно дождь лучше будет переждать под кронами деревьев, однако, едва выгрузив нас и наши вещи, лодки отчалили. Путешествие началось. Никогда бы в жизни не поверил, что через 10 минут прогулки по джунглям можно почувствовать себя так паршиво. Атмосфера первичного леса напоминала жуткий компот из раскаленного воздуха, отдельных солнечных всполохов, непроглядного сумрака и клубов пара, которые нельзя увидеть, но не возможно не почувствовать. Еще через полчаса закралась первая предательская мысль – а не повернуть ли обратно? Без нужной сноровки мы раза по три умудрились свалиться в какие-то заболоченные ручьи, перепачкаться в жидкой глине, натереть ноги и до крови расчесать места многочисленных комариных укусов. Помню, в какой-то момент я оглянулся – сплошные наши мрачные лица, безмятежные глаза проводников и внимательный взгляд Исайи. Калейдоскоп красно-зеленых пятен, расплывающихся как всполохи рождественского фейерверка, смывался с воспаленных глаз обильным потом, непрерывный треск цикад и жужжание их членистоногих собратьев сливалось в непрерывную навязчивую какофонию. Пить хотелось смертельно, тем более, что вожделенная вода, казалось, была рядом – она аппетитно чавкала шоколадным месивом у нас под ногами. Андрей не выдержал, попросил попить. «Воды нет!» – беспечно ответил наш проводник, – «Вода будет дальше». Мне показалось, что у меня сейчас начнется паника. Видимо, что-то подобное испытали и все остальные. Исайя объявил привал, внимательно посмотрел на Андрея и метнулся вглубь джунглей. Я уж, грешным делом, подумал, что проводник решил нас бросить, тем более, что и носильщики куда-то испарились, но в этот момент появился наш новый товарищ и, весело насвистывая, протянул каждому по очищенному ананасу. Никогда в жизни и никакой фрукт не казался более вкусным! С каждым куском, с каждым глотком кисло-сладкой влаги в нас по капле возвращалась жизнь. А когда Исайя, между делом, объявил, что примерно в ста метрах находится первая деревня караваев, мы окончательно воспрянули духом. Правда, тогда мы еще не знали, что эта деревня окажется призраком…

Отступление шестое. И живое станет мертвым, а мертвое живым. Рассказывает Миша.

Первых австралийских миссионеров, рискнувших углубиться в джунгли долины Балием, звали Стэн Дейл и Фил Мастерс. Их помыслы были довольно далеки от теософии. Они не пытались донести до папуасов свет учения Иисуса Христа и поведать о сущности святого духа. Они лишь пытались отучить туземцев от фетишизма, рассказать кое-что (наивные) о мужском и женском равноправии, объяснить, что болезни следует лечить не поеданием врага, а медикаментами и соблюдением правил несложной личной гигиены. Они шли безоружными, ведя с собой собственных жен и детей. Их миссию постигла страшная участь – они были убиты и съедены каннибалами племени яли. И это с учетом того, что с момента основания миссии (поселения) в относительно «цивилизованном» месте до их первой вылазки вглубь долины прошло почти 12 лет! Остались записки, которые свидетельствуют о том, что смерть миссионеров была долгой и мучительной, а судьба их 11 детей и верных жен – тяжелой и трагической. Сначала были убиты ближайшие помощники, отправившиеся в джунгли с

подарками, затем лагерь Дейла и Мастерса, успевшими продвинуться в первом походе всего на 21 километр, был атакован несколькими отрядами лучников. Превозмогая боль, на ходу залечивая раны от отравленных стрел, австралийские волонтеры вели дневники. «Июнь 1966 года. Надежды нет. Вожди, отведавшие мяса наших товарищей, празднуют победу. Они искренне полагают, что укрепили свой дух и влияние на соплеменников». Однако в тот раз миссионерам чудом удалось спастись бегством и выжить. Через два года экспедицию в сторону Янирумы и деревни Лугват было решено повторить. В этот раз жены и дети остались в Вамене, а Дейл Стэн и Мастерс отправились в смертельно опасное путешествие, чтобы продемонстрировать яли и иным племенам, что они живы, не боятся, что на них не действуют туземные фетиши. Через четыре дня радиосвязь с миссионерами прервалась, а еще через пару дней в Вамену ворвались сотни дикарей, вооруженных луками и копьями. Это были воины ближайших к Вамене племен яли, которым их соплеменники умудрились как-то передать информацию о том, что двое белых людей ушли за гору, чтобы отомстить добрым духам. Дом, где укрывались семьи миссионеров, был окружен и атакован. В окна и двери летели копья и стрелы. Женщины плакали от ужаса, но настойчиво вызывали по рации мужей, чтобы убедиться в том, что хотя бы они живы и в безопасности. Наконец, на восьмой день они услышали слабый голос носильщика экспедиции, молодого человека из племени дани. Различить можно было лишь одно слово «вака-арут». Насколько женщины разбирались в диалекте дани, они знали, что «убит» обозначается другим словом «кангга-арак». Страшная догадка пришла к ним одновременно: «вака-арут» – «съедены». Увы, она оказалась правильной. Кроме одного молодого воина, по имени Йему, спасшегося тем, что он трое суток пролежал в болоте, дыша через тростник, все 14 участников экспедиции были пойманы, убиты, а трое (два австралийца и старший носильщик) съедены дикарями. Однако, видимо именно это обстоятельство и спасло жизнь семьям миссионеров. В какой-то день отряд, окружавший дом миссии в Вамене, издав победный клич, ретировался в сторону аэропорта и скрылся в горах. Описываемые события происходили в октябре 1968 года А еще через месяц, какой-то индонезийский полицейский вызвал в Вамену карательную экспедицию. Эта мера была вызвана тем, что местные жители, уверовав в безнаказанность собственного каннибализма и силу своих духов, начали поговаривать о том, что отныне «всякого, кто стрижет волосы и носит одежду вместо котэки и не мажет лицо почерневшим свиным жиром, ждет смерть!». Даже те, кто только поговорил с туаном (белым человеком) должны быть убиты и съедены. Карательной экспедиции удалось разыскать те племена, которые принимали участие в убийстве Дейла и Мастерса и жестоко расправиться с зачинщиками. Вождь племени по имени Сель был арестован. Обнаружены были так же кости миссионеров, хранящиеся вместе с главным фетишем яли в одном из домов духов.