Текст книги "Сокровища"

– А какая тебе разница – обезьяны или крокодилы?

– Да потому, что на свете нет страны, в которой не водились бы обезьяны, а вот слоны и крокодилы водятся только в некоторых. Тогда легче было бы отгадывать. Пока же я знаю лишь два пути.

– Какие?

– Первый: с лупой в руках осматривать по кусочку все подряд арабские страны, выискивая эти названия. Это могут быть очень маленькие населённые пункты, и наверняка оно так и есть, большие города я помню.

– А второй путь?

– А второй – просмотреть дедушкины марки и попытаться найти среди них с такими же червячками…

Она не договорила. Одна и та же мысль пришла в головы брата и сестры одновременно, и они оба, вскочив на ноги, бросились к марке. Яночке первой удалось завладеть лупой.

Название страны было написано на марке чёткими латинскими буквами. Под лупой они были явственно видны.

– АЛЖИР! – с торжеством произнесла Яноч-ка. – Второй этап пройден!

– Ну, если мы с тобой в таком темпе расправимся и со всеми последующими этапами, сокровище будет в наших руках очень скоро! Не успеем оглянуться, как разбогатеем! – недовольно заметил Павлик. – Надо же, не смогли сразу сообразить – на марке должна быть страна! Наверное, это макулатура так действует… отупляюще. Ладно, давай все-таки займёмся этой самой макулатурой.

И мальчик вновь принялся сортировать и складывать макулатуру. Сестра не последовала его примеру. Задумчиво глядя куда-то вдаль, Яночка спросила брата:

– Чтобы искать сокровище в Алжире, надо, как минимум, быть в Алжире. Может, ты знаешь способ, как туда попасть?

Павлик вдруг застыл, прижимая к груди кипу газет.

– Знаю! – неожиданно ответил он. И повторил уже не столь уверенно: – Думаю, что знаю. То есть… того… мне кажется, знаю. Молчи, пока ничего не говори. Подождём до завтра.

А завтра Павлик очень долго не возвращался из школы. Яночка вся извелась от ожидания. Куда подевалось её обычное хладнокровие? Решила заняться делом, так легче ждать, и сама не заметила, как привела в порядок всю оставшуюся макулатуру. Осталось лишь связать уложенные пачки бечёвкой.

Павлик вернулся только к обеду. После обеда занялись связыванием пачек, причём детям активно помогал отец. Он не переставал удивляться, зачем детям такое огромное количество этого бумажного хлама, заполнившего их прихожую. Павлик в который уже раз объяснял, что это разнарядка на весь класс, а у него собирали лишь по причине большой жилплощади, что макулатуру собирают раз в год и что завтра её уже не будет. Если, конечно, завтра папа поможет избавиться от неё, перевезёт на своей машине. Хотя, нет, не завтра. Лучше послезавтра.

– А почему послезавтра? – услышав последние слова сына, поинтересовалась пани Кристина, которую угораздило как раз в этот момент выйти в прихожую. – Я рада была бы избавиться от этого хлама уже сегодня. Почему не завтра? Зачем откладывать на послезавтра?

Не мог же Павлик объяснять матери, что сначала должен договориться со всем классом, чтобы двадцать девять человек явились в школу к определённому часу, когда он будет раздавать макулатуру. Каждый из его одноклассников возьмёт свои десять кило и собственноручно отнесёт свою норму на школьный склад макулатуры, где в особой ведомости заполучит напротив своей фамилии заветную галочку. Родители ни в коем случае не должны узнать о дурацком пари сына! А он никак не мог предположить, что сестра провернёт одна всю оставшуюся работу, и не договорился с одноклассниками сегодня, хотя и мог. Если бы знал, с утра и договорился. А поскольку оба, и папа, и мама, вопросительно смотрели на сына, ожидая разъяснений, почему именно только послезавтра он может избавиться от макулатуры, Павлик решил признаться. В данном случае он мог сказать правду.

– Не будем же мы сами перетаскивать все эти триста килограммов! – возмущённо заявил мальчик. – Созову весь класс, пусть таскают. А созывать на завтра уже поздно.

Папа взглянул на гору пачек с макулатурой и поспешил согласиться с доводами сына. Мама тоже взглянула, тяжело вздохнула, махнула рукой и ушла, чтобы не видеть этого безобразия. Наконец-то Яночка и Павлик могли уединиться в своей комнате.

– Ну говори! – потребовала нетерпеливо сестра.

Павлик не стал испытывать её терпение и принялся объяснять:

– Значит, для этого надо, первым делом, сделать фотокопии отцовского диплома, где чётко написано, что он является профессиональным инженером-строителем. Перевести диплом на французский. Написать ему биографию… и что-то ещё, забыл. Минутку…

Мальчик быстро извлёк из ранца тетрадку по физике и на последней странице нашёл свои записи, которые предусмотрительно сделал, не надеясь на память. Теперь он принялся зачитывать эти записи:

– Подробное описание трудовой деятельности, причём упомянуть где и когда что строил, да ещё привести множество цифр, всякие там кубатуры, квадратные метры и просто метры. А, может, и километры… И все это тоже перевести на французский, причём сделать это может лишь особый присяжный переводчик, то есть такой, который имеет на это право. Дальше. Приложить шесть фотографий. И дать человеку, который отправляется в Алжир. А этот человек должен отыскать в Алжире работодателя. И работодателю обязательно дать хороший подарок, потому как работодателем является араб. Данный араб составит контракт, его надо переслать нам, а мы тут доставим контракт в Полсервис. Остальное уже само пойдёт. Когда все будет оформлено, инженер-строитель отправится в Алжир и может захватить с собой всю семью. А также мебель, одежду, кухонную утварь, машину, запчасти к ней… Тут целый список. Машину обязательно. Все.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила внимательно слушавшая Яночка.

– А у моего приятеля Эдика, знаешь, того, что сидит за соседней партой, отец двоюродного брата только что как раз в Алжир выехал. И Эдик при мне звонил своему брату, все выпросил, тот ему по телефону продиктовал, а я, видишь, записал. Чтобы чего не упустить. И через этого самого двоюродного брата мы сможем найти такого, который едет в Алжир. Оказывается, в Алжире пропасть поляков работает по контрактам, и они вечно ездят туда-сюда. И все знают.

Яночка глубоко задумалась.

– Где лежат родительские дипломы и прочие справки – я знаю. Биографию ему сочинить – раз плюнуть, хуже обстоит дело с теми самыми кубатурами…

– Так ты считаешь… .

– А ты разве не считаешь? Ясное дело, придётся всем этим заняться.

– Нам заняться? – снова не понял Павлик.

– Кому же ещё? – в свою очередь удивилась сестра. – Может, ты думаешь, это сделает тот самый двоюродный брат твоего приятеля?

– Да нет, но… Я думал, сам отец… Яночка презрительно пожала плечами.

– Ты что, отца не знаешь? Разве он на такое способен? И речи быть не может. Больше того – не смей ему об этом даже и заикаться, он упрётся, и тогда все пропало! Знаешь ведь, какой он. Скажет – не желаю напрашиваться. Или – ничего из этого не выйдет. Или – у меня нет времени заниматься пустяками. Или ещё что придумает. Просто не захочется ему заниматься дополнительными хлопотами, уж мы-то с тобой прекрасно знаем, как трудно отца подвигнуть на какое-то дополнительное дело. А вот когда мы сами все оформим, когда он получит от работодателя готовый контракт, тут уж ему некуда будет деваться. Поедет, как миленький!

– В общем, ты права, – все ещё сомневаясь, сказал Павлик. – К тому же мать, со своей стороны, надавит на него, уж ей-то обязательно захочется поехать. Вот только я сомневаюсь, что мы с тобой сумеем все провернуть. Такие сложности…

– А я разве говорю, что дело простое?

– Я тебе ещё не обо всем рассказал. Мало написать на машинке все эти документы, ещё нужно их заверить.

– Что именно заверить?

– Вроде бы все, начиная с диплома. Минутку… Мальчик опять заглянул в свои записи.

– Да, правильно. Копия и сам диплом должны быть заверены соответствующим учреждением, институтом или министерством. Перечень трудовой деятельности надо заверить в кадрах любого учреждения, где работал отец, например последнего. Только биографию заверять не надо. А вот как быть с теми документами, которые требуется заверять?

– И диплом тоже? – удивилась Яночка. – Ну и бюрократы! Да он у отца тысячу лет, и никто не требовал, чтобы его заверять в высшем учебном заведении, которое отец закончил. Зачем же теперь заверять? Разве он без этого не действителен?

– У нас действителен, а присяжный переводчик без этого не возьмётся переводить. Ведь высылается же перевод, а не диплом на польском. А этот двоюродный брат Эдика мне объяснил, почему вдруг такие строгости. Оказывается, много находилось прохиндеев, которые покупали себе дипломы на базаре, давали переводить и преспокойненько направлялись в загранкомандировки по линии Полсервиса. Вот и вышло распоряжение для переводчиков – не переводить дипломов, если они не заверены соответствующим учреждением, по всей форме, с печатью и подписями. Теперь уже купленные на базаре не годятся. А в соответствующих учреждениях даже завели дополнительные штатные единицы. Сидит такой сотрудник и занимается только тем, что заверяет. Шлёпнет печать и подпишется.

– Наверное, к этому сотруднику должен идти взрослый, вряд ли нам заверят отцовский диплом. Хотя…

– Что ты придумала?

– Пока не скажу. Сначала узнай, какой сотрудник занимается этим, а потом я тебе выложу свою идею.

– Узнать проще простого. Отец окончил Политехнический. Пойду туда и узнаю, кто у них заверяет. А насчёт биографии не беспокойся, перепишу у двоюродного брата Эдика.

– Ты спятил? Откуда у чужого двоюродного брата биография отца?

– Не биография, образец биографии. Она должна быть короткая и в то же время содержать все необходимые сведения. По образцу написать раз плюнуть. Самое сложное – трудовая деятельность отца.

– А тут нам поможет Рафал, – сказала сестра. – Через год он кончает лицей, будет сдавать экзамены на аттестат зрелости и до сих пор не решил, идти ли ему на механический или на строительный факультет, как наш отец. Подговорим его, пусть в подробностях выпытает у отца, чем отец занимался после окончания, со всеми подробностями, кубатурами и прочим. Раз уж надо выбирать – строительство или свой автомобильный. Хотя, я думаю, пойдёт на автомобильный…

– А это уже неважно. Главное, повыспросит у отца, тот все ему расскажет, а мы будем тихонько сидеть в сторонке, слушать и каждое слово записывать. Главное, цифры. И потом извлечём из них кубатуры!

Через два дня заговор против отца созрел окончательно. Заговорщики незаметно вытащили из коробки в спальне родителей диплом с вкладышем, удостоверяющим, что Роман Хабрович является дипломированным инженером-строителем. Без труда также удалось получить от всеведущего двоюродного брата информацию о том, кто в министерстве заверяет дипломы. Своими знаниями двоюродный брат делился с одноклассником брата охотно и бескорыстно.

Разделавшись с макулатурой, Павлик и Яночка на следующий же день отправились в министерство.

Сотрудница министерства, в обязанности которой входило заверять дипломы, оказалась милой и умной женщиной, к тому же – редкий случай! – к своему делу она относилась с душой и вникала в его смысл. Она немного удивилась при виде посетителей: к ней ещё не приходили дети 12 или 13 лет. Она не прогнала их, а предложила сесть и добродушно поинтересовалась, по какому делу они к ней пришли.

Мальчик и девочка были очень похожи друг на друга – наверное, брат и сестра, очень симпатичные и вежливые. Павлик кратко и понятно изложил суть дела, а Яночка, не давая сотруднице вставить слово, продолжила, глядя на неё большими голубыми глазами:

– Мы понимаем, проше пани, что отцу надо бы прийти к вам самому, что он и собирался сделать, но, представляете, вывихнул ногу, с неделю придётся ему полежать, и он очень расстраивается, что теперь все оформление застопорится…

– …а у него через три дня день рождения, вот мы и придумали сделать ему подарок, – подключился Павлик. Действовал он по наитию, такой ход они с сестрой предварительно не обсудили, да и Яночка бы никогда не согласилась на него, ведь у отца день рождения через полгода, что вот в этом дипломе написано чёрным по белому. Ну да сейчас не будет она опровергать утверждения брата, надо гнуть прежнюю линию. И девочка продолжала:

– Вот мы и хотели просить вас, проше пани, если это возможно, учесть нашу просьбу. А чтобы вы не сомневались, мы захватили свои ученические удостоверения, вот они, тут ясно написано, что мы и в самом деле дети пана Романа Хабровича.

Сотрудница министерства была потрясена. Первый раз в жизни ей довелось встретить детей, которые по собственной инициативе захотели порадовать родителей. Просто невероятно! Да для таких необыкновенных детей она бы и не то ещё готова была сделать! Вот диплом, вот удостоверения. Глубоко взволнованная и тронутая до глубины души женщина с умилением посмотрела на этих ангелов и ответила:

– Случай нетипичный, но, мне кажется, я имею право учесть вашу просьбу. Только надо купить марку госпошлины, её положено приклеивать на выданной мной справке.

К счастью, у брата с сестрой набралась необходимая сумма, и Павлик помчался на первый этаж, где в кассе продавались марки. Яночка же спокойно наблюдала, как тем временем сотрудница министерства приклеила к отцовскому диплому дополнительную страничку, на которой что-то записала и шлёпнула печать. Вернулся Павлик с маркой, её прилепили, где положено, и женщина с чувством распрощалась со своими необычными посетителями, уже предвкушая, как вечером расскажет дома о том, какой бывает современная молодёжь.

– Уфф, я даже взопрел, – сказал Павлик, когда они уже вышли на улицу.

– А чего нервничать? – пожала плечами сестра. – Раз уж я придумала – будь спок, все получится.

– Да нет, не в этом дело, – пояснил брат. – Когда я за маркой помчался, вспомнил, что ведь на дипломе проставлена дата отцовского рождения!

– Ну и что? – опять пожала плечами Яночка. – Я это раньше тебя сообразила. Надо же, такую глупость сморозил! И придумала, как исправить положение в случае чего. Если бьт она обратила внимание на дату рождения, сказала бы ей, что у отца – не день рождения, а именины, потому что второе имя отца – Феликс. Сегодня как раз у Феликсов день ангела.

– Ты что? Ведь второе имя отца – Павел!

– Что с того? А сегодня именинники Феликсы, надо же тебя, дурака, выручать. Пришлось бы отцу стать Феликсом. Второе имя в дипломе не проставлено. Ну как, ты раздобыл образец биографии?

– Раздобыл. С биографией покончим за один вечер, потом возьмёмся за Рафала.

Автобиография отца, судя по образцу, и в самом деле должна быть очень простой. В ней следовало сообщить свои анкетные данные, адрес, семейное положение, а затем, не вдаваясь в перипетии детства, сразу перейти к учёбе в вузе. Затем коротенько перечислить этапы трудовой деятельности, отразив в них занимаемую должность и характер выполняемой работы, закончив последним местом работы.

Некоторые моменты образца вызвали у Яночки вопросы.

– Вот тут написано: «Загранкомандировка в Пернамбуко в 1972 году». Что нам с этим делать?

– Ведь это же образец! – втолковывал Павлик непонятливой сестре. – Был наш отец в Пернамбуко? Не был, значит, не пишем. Тут это как пример приводится. Так что о Пернамбуко не упоминаем.

– А, может, это произведёт плохое впечатление? – упорствовала сестра.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул брат. – Раз не был, значит, не пишем.

– Погляди, какая у отца получается коротенькая автобиография. Всего два места работы! Не мешало бы в серединку ещё что-нибудь вписать. Желательно заграницу.

Мальчик почесал в затылке.

– В общем-то, конечно, не мешало бы… Но тогда придётся придумать, что он там, за границей, делал. Что бы он мог делать?..

– Проще всего контролировать, – подумав, сказала Яночка. – Или ещё лучше – где-то что-то проинспектировать.

– Это ты хорошо придумала! – обрадовался брат. – Инспектировать часто посылают. А куда? Проще всего – в ГДР.

– Эээ, в ГДР каждый дурак ездит. И тогда нам придётся писать названия учреждений по-немецки, а ни ты, ни я немецкого не знаем. Надо отправить отца туда, где говорят по-английски.

– Так давай в Англию! Уж там точно говорят по-английски. А английский мы оба немного знаем.

– Ага, значит в Великобританию… Вот тут написано: «Цель поездки». Как бы поофициальнее выразиться? Контроль, проверка, инспекция… Ревизия! О, ревизия лучше всего. «Ревизия документации», звучит?

– Очень здорово звучит! – похвалил брат.

– Пиши: «Загранкомандировка в Великобританию на предмет ревизии конкурсной документации». Наверняка в этой Великобритании какие-то конкурсы проводятся, значит, есть документация, и обязательно её надо проверять. И обойдёмся без названий учреждений. Только вот в каком году папу туда послали? Надо разыскать перерыв между работами.

– А у него в паспорте проставляются штампы, когда он меняет место работы, – вспомнил Павлик. – Надо заглянуть в его паспорт.

– Вот и загляни. Когда отец вернётся с работы и повесит пиджак в шкаф, незаметно вытащи у него из кармана паспорт. И на всякий случай служебное удостоверение. Я думаю, перед тем, как приступить к этой своей теперешней работе, он и совершил инспекционную поездку в Великобританию. На сколько, как думаешь?

– Думаю, двух месяцев хватит, – решил Павлик.

– Чудесненько! И это будет похлеще, чем ихнее Пернамбуко. О, погоди! Ведь отец ездил в Данию!

– Ездил! – подтвердил мальчик. – И даже два раза! Когда это было? Дай подумать… Три года назад во второй раз поехал, значит, первый раз ещё раньше. Что он там делал, не помнишь?

– Ездил на какой-то съезд. Или симпозиум? Не помню. Я считаю, ни съезд, ни симпозиум нельзя считать работой. Давай из этих двух поездок сделаем одну, зато подлиннее, и… это должна быть трудовая деятельность. Опять инспекция?

– Нет, хватит проверок, – решил мальчик. – Пусть в Дании отец занимается сотрудничеством.

– А каким сотрудничеством?

– Пока не знаю, послушаем, что отец расскажет Рафалу, и потом решим, в какой области он сотрудничал с датчанами. И мне кажется, командировку в Данию надо вставить в середину его теперешней работы, очень хорошее впечатление на арабского работодателя произведёт.

– Ну, тогда пока все, остальное заполним после рассказа отца о его трудовой деятельности. Ага, вот ещё что, надо написать, знает ли отец французский.

– Ни словечка не знает, это я тебе скажу сразу. Немного знает английский и немецкий, а французский – ни в зуб ногой.

– Не страшно. Я считаю, раз он едет в страну, где официальный язык в учреждениях французский, значит, хоть сколько-нибудь должен знать. Понятно, мы не можем написать – «Свободно владеет». Надо что-то другое…

– «Читает и переводит со словарём», – предложил Павлик. – Если немного поучится, сможет. А этого для работодателя достаточно.

– Ну и прекрасно! Значит, нам остались только даты, остальное зависит от Рафала.

В этот вечер Рафал напросился на ужин, что никого не удивило. Дело в том, что пани Кристина, желая испытать новоприобретённый кухонный комбайн, приготовила на вечер бисквит с кремом.

Умяв две порции бисквита к большому удовольствию хозяйки, племянник наконец взялся за дело.

– Скажи-ка, дядя, что ты делал после окончания вуза? – обратился он к пану Роману.

– Женился! – буркнул пан Роман.

– Нет, я имею в виду твою работу, – уточнил племянник. – И не думай, что только тебя мурыжу, в Анджея я тоже вцепился. Ведь на будущий год я кончаю лицей, и надо решать, где учиться дальше. Он мне про свою механику все рассказал, теперь ты расскажи о строительном деле. Что ты делал сразу после окончания? С чего начинал?

– С чего же я начинал? – задумался пан Роман. – Понятия не имею, как-то забылось… А нет, вспомнил! Для начала я делал расчёты фундаментов под новые машины, только что к нам поступившие. И жутко боялся рассчитать что-нибудь не так. Мой начальник как раз угодил в больницу, я остался один, не с кем было посоветоваться. Цеха ещё не построили для новых машин, и руководство комбината решило действовать по науке, строить цех по всем правилам. Ну и заложили сначала расчётный фундамент, а потом возвели цех…

Отодвинувшись со своей табуреткой от кухонного стола, Яночка незаметно опустила руки на колени и нагнулась. Павлик, сидящий рядом, напротив, навалился на стол, загораживая сестру, чтобы никто не заметил её блокнота и карандаша.

– А они большие были? – задал он наивный вопрос.

– Что? – не понял отец.

– Ну те твои фундаменты под машины. И цех.

– Фундаменты наверняка очень прочные, рассчитанные на вибрацию. Что же касается цеха – большой был, насколько помню, его кубатура составляла четырнадцать тысяч кубических метров.

– Не мешай! – одёрнул брата Рафал и сам задал дяде вопрос: – Ну и как ты со всем этим справился?

Понемногу пан Хабрович разговорился и с удовольствием предался воспоминаниям, выдвигая на первый план смешные стороны начала своей трудовой деятельности. Рафала же интересовали, оказывается, в первую очередь технические детали. Павлик упорно расспрашивал о размерах всех строительных конструкций, упоминаемых отцом. Яночка тщательно все записывала.

Поздно вечером, оставшись одни, брат с сестрой подвели итоги сделанного. Урожай технических деталей оказался на редкость богатым. Правда, пан Роман не всегда точно помнил, с какими конструкциями имел дело в том или ином году, годы решительно спутались в его памяти, но, поразмыслив, Яночка с Павликом сочли необязательной точную привязку к датам. И без того работа над документом заняла у них целых три дня. Ничего удивительного – описание трудовой деятельности отца пестрело множеством цифр.

Так и сяк мусолили фразу о загранкомандировке в Англию. Окончательный вариант их удовлетворил: «Загранкомандировка в Великобританию на предмет ревизии конкурсной документации промышленного объекта кубатурой в 116 тыс. м3». Эти 116 тысяч кубических метров они взяли с потолка, точно так же поступили и с вопросом о совместном строительстве некоего мифического объекта в Дании.

Наконец документ сотворили.

– А теперь все это требуется перепечатать на машинке и заверить печатями и подписями в отцовском отделе кадров,говорил чрезвычайно довольный Павлик.Ты перепишешь на машинке тёти Моники, когда она на работе, а я возьму на себя кадры. А потом надо будет отдать документы на перевод присяжному переводчику.

– Я узнавала, есть такой на улице Венской, – сказала Яночка. – Я по телефонной книге нашла. Ох, боюсь, он очень дорого берет за перевод. Где раздобыть деньги?

Мальчик пал духом.

– И в самом деле! К тому же все документы должны быть в трех экземплярах.

– Зачем им в трех?

– Понятия не имею, но двоюродный брат Эдика предупредил. Где же нам деньги раздобыть?

– Давай сначала узнаем, сколько это будет стоить, а потом начнём ломать голову. Ты пойдёшь узнавать или я?

– Зачем ходить? Спрошу у двоюродного брата.

Кадры прошли безболезненно, хватило одного посещения, правда, пришлось делать вид, что пришли с отцом и он только на минутку отлучился. А вот с присяжным переводчиком дело оказалось хуже. Настолько худо, что вся операция повисла на волоске. Оказывается, этот живодёр требует за перевод 5800 злотых! Астрономическая сумма во много раз превышала кредитоспособность брата и сестры. За год, возможно, они бы и собрали такую прорву денег, за короткое же время – исключено.

– Я скопила шестьсот злотых, – грустно говорила Яночка. – Эх, жаль много мы потратили на макулатуру.

– А у меня всего четыреста, – так же грустно вторил ей брат. – Значит, всего тысяча, не хватает ещё четырех тысяч восьмисот. Откуда их взять?

– Можно было бы попросить у родных, но ведь обязательно станут допытываться, зачем нам, – рассуждала девочка. – Нет, мы никому не должны говорить о нашей задумке.

Павлик выдвинул предложение:

– Сейчас вон какие хвосты стоят за всяким дефицитом. Мне дружки говорили, можно неплохо заработать, если для кого-нибудь постоять в очереди. Как ты думаешь, тысячу дадут?

– Смотря за чем хвост, можно сразу и пять тысяч заработать. Но это опасно, – сказала осторожная сестра. – Тебя как несовершеннолетнего может задержать милиция, и отцу сообщат на работу. Нет, не подходит.

– А ведь ещё и за фотографии придётся платить, – вспомнил Павлик.

Целых полдня пребывали брат с сестрой в тоске и печали. Так хорошо продуманная операция срывалась из-за финансовых трудностей. Уж чего только они не придумывали! Продать что-то из собственной одежды? Тоже надо подключать взрослых. Выиграть в лотерею? Сомнительно. Где-то подработать физическим трудом? Ничего подходящего не маячило на горизонте. Не красть же в самом деле!

Был уже поздний вечер, когда Павлика осенило.

– Придумал! – крикнул он. – Займём!

– У кого ты столько займёшь? – скептически поинтересовалась сестра.

– У всех! У всего класса! И ты тоже. У нас в классе тридцать лбов, пусть хотя бы по пятьдесят злотых с носа… получается полторы тысячи злотых. У тебя…

– У нас в классе сорок два ученика.

– Пусть сорок, по пятьдесят злотых с каждого – две тысячи. Потом мы постепенно им отдадим.

– Ещё не хватает тысячи трехсот злотых.

– Соберём пустые бутылки со всего дома, сдадим – вот тебе ещё триста злотых. А тысячу я одолжу у одного такого из нашего класса. Отец всегда даёт ему денег, сколько бы тот ни попросил, тысяча злотых для него пустяк.

– Ну что же, – все ещё сомневаясь, согласилась Яночка, – может, это и выход. Давай попробуем. Но начнём с бутылок, хочу знать, сколько мы за них получим.

Со стеклотарой дело оказалось даже лучше, чем дети предполагали. За собранные по всему дому бутылки и стеклянные банки удалось выручить даже больше, чем Павлик предполагал – целых пятьсот злотых!

– Очень хорошо! – радовался Павлик. – Теперь у этого… богатенького попрошу всего восемьсот злотых.

Яночкин скептицизм не оправдался, оба класса показали себя с лучшей стороны. Особенно отличились одноклассники Павлика. После истории с макулатурой авторитет Павлика среди одноклассников невероятно вырос – ещё бы, долг чести был выплачен в срок, хотя все понимали, как нелегко пришлось проигравшему. Зато теперь все они, как один человек, явились на следующий день с пятьюдесятью злотыми, а богатенький одноклассник протянул Павлику купюру в тысячу злотых и только пренебрежительно пожал плечами, когда Павлик попытался дать ему сдачу в двести злотых. У Яночки в классе дело пошло не так гладко, но все равно через три дня необходимая для оплаты перевода сумма была собрана.

И вот через неделю в конторе на улице Вейской Павлик получил прекрасно оформленное досье на отца и немедленно позвонил двоюродному брату Эдика. Тот сказал, что очень вовремя позвонил Павлик, потому что как раз завтра в Алжир отправляется один из знакомых их отца, с которым они кое-что отцу пересылают, могут приложить и папку с документами пана Хабровича.

Павлик и Яночка хотели непременно лично передать драгоценную папку уезжающему в Алжир земляку, и двоюродный брат связал их с земляком. Им оказалась пани средних лет, возвращающаяся в Алжир к работающему там мужу. Брат с сестрой были несколько разочарованы тем, что торжественный акт передачи бесценной папки прошёл столь буднично. Правда, двоюродный брат их предупреждал, что пани улетает завтра рано утром и у неё ещё тысяча дел, и тем не менее… Их просто не пустили дальше прихожей! Растрёпанная и страшно задёрганная женщина встретила их у двери, наскоро просмотрела тут же, в прихожей, документы, заверила, что все в порядке, пусть не беспокоятся, не первый раз ей такое передавать. И добавила, чтобы они не рассчитывали на быстрое решение вопроса, такие дела за неделю не делаются, особенно у арабов. Они, знаете ли, не любят спешить, так что ответ может прийти и через полгода.

Выйдя из квартиры алжирской пани, брат с сестрой разочарованно переглянулись. Оба подумали о четырех с лишним тысячах злотых, которые надо будет в скором времени возвращать, и тяжело вздохнули. Ну да ладно, будь что будет. Во всяком случае, все, что от них зависело, они сделали. Остальное теперь решается какими-то таинственными силами…

Это произошло в морозный январский день. Яночка, вернувшись из школы, была дома одна. Взрослые ещё не пришли с работы, Рафал с Павликом из школы, бабушка ушла в магазин. Набегавшись во дворе, Хабр сладко спал на коврике.

Вдруг пёс проснулся, запрядал ушами и сел. Ясно, кто-то идёт к ним, причём кто-то чужой. И в самом деле, вот звякнул звонок у калитки. Девочка сначала, по привычке, взглянула на собаку. Та сообщила, что позвонивший относится к разряду неопасных, можно его впустить. Яночка нажала на автомат, отпиравший калитку, затем распахнула входную дверь.

На пороге стоял симпатичный мужчина средних лет.

– Добрый день, – вежливо поздоровался мужчина. – Здесь проживает пан Роман Хабрович?

– Здесь, – ответила девочка, ещё раз взглянув на Хабра. – Войдите, пожалуйста.

Хабр спокойно сидел посередине прихожей. Наклонив голову, он с любопытством рассматривал прибывшего. Рассматривал спокойно, с благожелательным вниманием, значит, гость того заслуживал. Питай тот какие-то нехорошие намерения, собака обязательно бы их почувствовала и предупредила свою молодую хозяйку.

Гость тоже сразу обратил внимание на собаку.

– Какой замечательный пёсик! – восхитился он. – Да нет, я не стану входить, я, собственно, на минутку забежал. Вот, принёс контракт для пана Хабровича.

У Яночки сильно забилось сердце.

– Что вы принесли?!

– Контракт.

– Какой контракт?

– Да уж пан Хабрович знает какой. Решившись, девочка сказала дрожащим голосом:

– Ну что вам стоит сказать мне, что за контракт? Пан Хабрович – мой папа, и мне тоже хотелось бы знать, что это за контракт.

Незнакомый мужчина рассмеялся.

– А, ну раз твой папа… Пожалуйста, могу сказать, тем более, что приносить добрые вести – одно удовольствие. Это контракт на работу в Алжире для пана Хабровича. Я только вчера прилетел оттуда, а поскольку в вашем районе у меня дела, вот я и решил сам его принести, не хотелось отсылать по почте. Пожалуйста, скажи папе, что дело не терпит отлагательств, он должен приступить к работе не позднее пятнадцатого марта. Тут два экземпляра, пусть второй подпишет и отправит в Алжир, во вторник туда возвращается пан Вишневский, он и отвезёт. А первый экземпляр, оригинал, надо отнести в Полсервис. Вот мой телефон, если надо о чем-то спросить, пусть позвонит. Ты все поняла? Уже с первых слов алжирского гостя Яночку бросило в жар. Они с Павликом давно потеряли надежду на то, что их усилия пристроить отца на работу в Алжире увенчаются успехом, слишком долго из Алжира не было никакой весточки. И вдруг – вот он, желанный контракт! Девочке страшно, безумно хотелось услышать ещё раз все эти потрясающие слова, подтверждающие осуществление надежд, но она огромным усилием воли удержала себя от того, чтобы сказать – нет, не все поняла, повторите, пожалуйста.