Текст книги "Сокровища"

– Да, – слабым голосом сказала девочка. – Я все поняла. Копию подписать и отослать в Алжир, а с оригиналом пойти в Полсервис. Все жутко срочно, пятнадцатого марта папа должен уже приступить к работе.

– Правильно. Вот мой телефон. До свиданья.

Заперев дверь за алжирским посланцем, девочка ещё долго стояла неподвижно, рассматривая большой серый пакет, на котором красивыми буквами был написан адрес её отца и его фамилия. Потом ноги вдруг подкосились, и девочка упала на колени перед по-прежнему сидящим посередине прихожей Хабром.

– Пёсик! – прошептала она, крепко прижимая к груди голову своего друга. – Пёсик! Мы отправляемся за сокровищами!

Счастливый Хабр, воспользовавшись случаем, тут же облизал лицо Яночки и собирался повторить это доказательство своих горячих чувств к молодой хозяйке, когда вновь забренчал звонок у калитки. Оба вскочили на ноги. Поскольку Хабр радостно бросился к двери, Яночка поняла – вернулся из школы Павлик.

– Ты чего? – отбивался мальчик от сестры, которая силой тащила его в дом. – Вылетела неодетая, в тапках прямо на снег! Дом горит, что ли?

Не отвечая, Яночка молча тащила брата за собой, заволокла в прихожую и ткнула носом в лежащий на подзеркальнике большой серый конверт.

– Вот! – охрипшим от волнения голосом произнесла она. – Гляди!

Павлик послушно оглядел конверт, где ничего не было написано кроме адреса и фамилии их отца.

– Письмо отцу. И что?

– Да знаешь ли ты, что это такое?

– Откуда мне знать? Я же не Святой Дух. Письмо, наверное? Не бомба же с часовым механизмом.

И он с изумлением смотрел на сестру, которая не сводила умилённого взгляда с неприметного серого конверта, а её лицо так и пылало от волнения.

– Неужели не догадываешься? Ведь это же контракт из Алжира!

– Что? – задохнулся от волнения Павлик. – А ты откуда знаешь?

– Сказал человек, который только что его принёс. Он приехал из Алжира и привёз отцу контракт. Отца берут на работу, и он должен приступить к ней уже пятнадцатого марта!

– Провалиться мне на этом месте! – прошептал совершенно ошеломлённый мальчик. – Чтоб мне… того… лопнуть… С ума сойти! Полный отпад! Кто бы мог подумать? Выходит, получилось?!

Ни о чем не подозревавший пан Хабрович вернулся с работы и заметил на столике в прихожей большой серый конверт со своей фамилией. Нельзя было не заметить, конверт лежал на столике с зеркалом, куда обычно все складывали перчатки и шарфы, а сейчас все это было куда-то убрано. С недоумением повертев в руках конверт, пан Хабрович не нашёл на нем не только адреса отправителя, но даже и марки. Сняв куртку, папа прошёл в комнату, швырнул конверт на стол, а сам отправился в ванную.

Две пары глаз внимательно наблюдали за каждым шагом отца.

– Уж я бы сразу открыл! – недовольно пробурчал сын.

– Пошёл сначала руки вымыть, – сказала дочка. – И очень хорошо, пусть привыкает, в этих арабских странах столько всяческой заразы, приходится постоянно мыть руки.

– Наверняка сразу же станет звонить тому пану, что привёз письмо. Интересно, что он станет делать? – размышлял Павлик. – Ты, дай ему телефон!

– Сдурел? Ни за что! – возмутилась Яноч-ка. – Ведь отец тут же позвонит и скажет, что это какая-то ошибка, он ни о чем таком не имеет понятия. Э нет, сначала отца обработаем, а уж потом я ему дам телефон.

Выйдя из ванной, пан Роман взял письмо в руки и направился в комнату, по дороге осматривая ещё раз письмо со всех сторон. В комнате уже был накрыт стол к обеду. Хозяин дома взял со стола один из ножей и разрезал конверт. Вынув находящиеся внутри бумаги, отец разложил их на столе и принялся изучать.

Через приоткрытую дверь из прихожей за ним пристально, затаив дыхание, следили брат с сестрой.

Сначала лицо отца выразило изумление, а потом отец замер, как поражённый громом. Осмотрев ещё раз бумаги со всех сторон, он наконец отправился в кухню, где жена разогревала обед.

– Ты не могла бы мне объяснить, что все это значит? – обратился к ней пан Роман. – Насколько я понял, написано по-французски. Не все до меня дошло…

Не отрываясь от кастрюль, пани Кристина недовольно взглянула на кипу бумаг в руке мужа.

– Обязательно сейчас? – спросила она. – Именно теперь, когда у меня все кипит? Нельзя отложить до после обеда?

– О Боже! – шёпотом возмутилась Яночка.

– Ладно, подождёт до после обеда, – согласился голодный муж. – Только хотелось бы знать, что это такое.

– А что это такое?

– Говорю же тебе – не знаю. Написано по-французски, я не понял. Кажется, какой-то официальный документ.

Привернув газ над кастрюлей с макаронами, пани Кристина взяла бумаги.

– Я тоже не очень хорошо знаю французский, – произнесла она, вчитываясь в написанное. – Ага, вот тут понятно: «Министерство Внутренних Дел Алжира». И дальше: «Строительная фирма… название фирмы… заключает контракт с месье Романом Хабровичем… на два года… работы в Тиарете… Денежное вознаграждение составляет 8500 АД». Не знаю, что такое эти «АД». Дальше… «Просим в письменной форме подтвердить, подходят ли вам наши условия». Или не так? Да нет, акцептация, значит «согласны ли вы на наши условия». Дальше… «Гарантируем квартиру с мебелью». Роман, что это значит?

Пан Роман обалдело уставился на жену. Прошло немало времени, прежде чем он смог хрипло попросить:

– Ещё раз, пожалуйста. Может, ты что-то не так перевела? Принести словарь?

Пани Кристина сама была ошарашена и охотно согласилась.

– Очень может быть, что и не так, словарь пригодится. Но вот некоторые слова не вызывают сомнения. Ну, «Министерство» вне всякого сомнения.

И «строительная фирма». Вот, и «заключает контракт с месье Хабрович Роман» тоже, тут уж я и без словаря справлюсь.

– А что за фирма? – дрожащим голосом поинтересовался мсье Хабрович. Жена послушно зачитала:

– «Строительная фирма ЕТАУ в Тиарете», не знаю, как произносится, название по-французски. И дальше: «На срок в два года», на столько-то я по-французски понимаю. Опять же вот эти самые 8500 АД не могла перепутать, они цифрами обозначены. Да нет, все и без словаря ясно, двухлетний контракт, согласно которому ты принят на работу в какую-то строительную фирму ЕТАУ в городе Тиарете в Алжире. И тебе ещё предоставляют квартиру с мебелью. Что все это значит, спрашиваю? Что ты затеял втайне от меня?

– Лично я ничего не затевал, – оправдывался муж.

– Но вот же контракт! – настаивала жена. – Чёрным по белому написано!

– Не знаю я, откуда взялся этот контракт!

– Ты его принёс мне в кухню! Где ты его взял?

– В прихожей! На столике лежал! – честно признался пан Роман.

– И тебе ничего не известно о работе в Алжире?

– Ничего, клянусь тебе!

– Тогда, может, чья-то глупая шутка? Кто-то тебя разыграл? Хотя нет, гляди-ка, печать. Похоже, настоящий контракт. И дата: 9 января. Всего неделю назад подписан!

– А, ну тогда все понятно! – сразу успокоился пан Роман. – Конечно же глупая шутка. За неделю письмо не успеет дойти из Алжира. Кто-то устроил мне в январе первое апреля.

Мама вдруг подозрительно глянула на детей, со жгучим интересом прислушивающихся к захватывающему разговору родителей.

– Дети, вы что-то об этом знаете? Откуда появилось письмо?

Волнуясь, Яночка постаралась как можно доходчивей объяснить родителям:

– Нет, это не глупая шутка. И письмо вовсе не шло по почте, его принёс нам человек, который только вчера прилетел из Алжира. И Хабр сказал – он порядочный человек. И он сказал – дело очень срочное.

– Откуда Хабр мог знать, что дело срочное? – опять недоверчиво перебила мама.

– Не Хабр сказал срочное, а тот человек, который из Алжира прилетел, – пояснила дочка. – Я была дома одна, он мне и отдал письмо. И сказал – дело срочное, пан Хабрович должен приступить к работе уже пятнадцатого марта.

– Что?! – в один голос воскликнули родители.

– Пятнадцатого марта! – энергично повторила Яночка.

– Он что-нибудь ещё говорил? – поинтересовался отец слабым голосом.

– Говорил. Тебя приняли на работу в Алжире по контракту. И прислали тебе эти самые контракты. Один экземпляр ты должен подписать и немедленно отослать в Алжир копию. А оригинал… а с оригиналом отправиться в Полсервис и там провернуть все формальности. Это сказал тот самый алжирский пан.

– Езус-Мария! – помертвевшими губами прошептал пан Роман и опустился на табуретку. Ноги его не держали.

Макароны отчаянно кипели, на кастрюле с супом подпрыгивала крышка, зразы в густом томатном соусе пригорели, о чем недвусмысленно свидетельствовал разошедшийся по квартире запах. А пани Кристина в третий раз перечитывала потрясающий документ, все глубже вникая в его смысл. Оторвавшись от дверного косяка, Павлик кинулся в комнату и вернулся с большим французско-польским словарём. Смертельно бледный, пан Роман в полной растерянности с ужасом взирал со своей табуретки на жену.

А та сурово вопросила, глядя на детей:

– Что такое АД?

– Этого мы не знаем, – ответил Павлик. – Зато знаем, что такое Тиарет. Это такой город в Алжире.

А Яночка подчёркнуто громким голосом повторила:

– И Хабр сказал – этот человек порядочный и честный, никакой не мошенник.

Уже с давних пор все семейство Хабровичей прониклось полным доверием к мнению поразительно мудрой собаки, поэтому и теперь мнение Хабра оказалось решающим. Сразу отпали сомнения в подлинности документа. Хабр ещё ни разу не ошибался. Вот и теперь его авторитетное мнение окончательно добило пана Хабровича. Значит, документы и в самом деле подлинные? Значит, все в порядке? Что же ему теперь делать?

И совсем уже, не сознавая, что делает, пан Роман наклонился к сидящему под столом Хабру и подоткнул ему под нос документы на проверку, умоляющим голосом вопросив:

– Пёсик, скажи, что ты обо всем этом думаешь?

Хабр с большим интересом принялся обнюхивать бумаги. Нюхал и нюхал как черт, просто не мог от них оторваться! И при этом не выразил никакого неудовольствия, напротив, с удовлетворением постучал хвостом по полу. Пан Роман выпрямился, окончательно сбитый с толку.

– И что теперь? – беспомощно спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Тут пани Кристина почувствовала наконец запах пригоревших зраз в томатном соусе, стремительно повернулась к плите и машинально выключила все горелки. Опомнившись, опять включила газ под чайником и недоваренными макаронами и стала распоряжаться:

– А ну забирайте суп и марш в комнату! Стол уже накрыт. Макароны ещё поварятся. Совсем необязательно нам ломать головы в кухне, с тем же успехом можем заниматься этим за столом.

Опустошив тарелку супа, пан Роман немного успокоился и обрёл способность рассуждать.

– В конце концов, я готов поверить в то, что в Алжире существует некая строительная фирма со странным названием… Более того, я готов допустить, что эта фирма желает принять на работу инженера-строителя из Польши, платить ему зарплату и предоставить жильё, служебную, так сказать, квартиру. А вот почему они выбрали именно меня – этого я никак не могу понять! И не знаю, что мне делать.

– А это я тебе скажу! – заявила энергичная пани Кристина. – Ты должен отправиться в алжирское посольство и спросить их, что все это значит. Заодно узнаешь, что означают эти самые АД. Догадываюсь, это их валюта, но должна же я знать, по какому курсу её рассчитывать!

Не слушая жену, пан Роман продолжал рассуждать вслух:

– И почему выбрали именно меня? В конце концов, не такой уж я знаменитый специалист, чтобы обо мне знали во всем мире. И в жизни не пытался ни разу выехать ни в одну загранкомандировку…

– А жаль! – вполголоса прокомментировала жена.

– …так откуда мог взяться вдруг контракт? Ничего общего у меня с Алжиром никогда не было…

Павлик пришёл к выводу, что самое время им вмешаться, и пнул под столом сестру.

– А не могло получиться так, – осторожно произнесла сестра, глядя на отца невинными голубыми глазами, – не могло получиться так, что кто-нибудь из твоих знакомых, работающих в Алжире, замолвил там о тебе словечко?

Отец с головой погрузился в свои рассуждения и не слышал того, что сказала дочь. Услышала и прореагировала мама.

– Как ты сказала? – подозрительно спросила она.

– Очень просто, – ответила Яночка, собираясь повторить свою версию того, откуда в далёкой Африке могли узнать о польском инженере-строителе, но тут подключился Павлик:

– А что? Очень даже свободно! Вон сколько там наших работает! Может, какой-нибудь папин знакомый подговорил какого-нибудь арабского предпринимателя принять на работу папу.

– …и даже заявление за него написал, – подхватила Яночка.

Мамины подозрения усугубились.

– А ну помолчи! – решительно прервала она тоскливые рассуждения мужа. – Сдаётся мне, нашим детям известно по этому делу гораздо больше, чем мы думали. Дети, немедленно расскажите все, что знаете! И учтите, я не поверю в некоего мифического доброжелателя-знакомого!

Павлик попытался вывернуться.

– И совершенно напрасно! Всегда может найтись хороший человек… Яночка перебила брата:

– Так и быть, скажем правду. Вот вы вечно стонете, как трудно жить, еле сводите концы с концами, а у нас все хуже со снабжением, километровые очереди за всем. Ну мы и подумали – надо помочь родителям. Со всех сторон только и слышишь, как хорошо зарабатывают поляки, которым удаётся устроиться на работу по контракту за границу. Вот мы и написали за папу заявление…

Пан Роман с ужасом уставился на собственную дочь. Пани Кристина не верила своим ушам.

– Написали заявление, подумаешь, большое дело! – опять подключился Павлик. – И разные прочие официальные бумаги. Ну, сделали фотокопию твоего диплома и отправили в Алжир. Что ты так смотришь?

Опасаясь за брата, Яночка переключила внимание на себя:

– У тебя оказалось маловато заслуг, – продолжила она, – мы боялись, что тебя могут не принять на работу, но вот видишь – приняли. Так что мы все сделали, тебе осталось доделать пустяки, быстренько собраться и ехать, видишь же – дело срочное. Завтра же и начинай заниматься. А я знаю, в Алжире климат хороший, не в Сахаре, конечно, а на побережье, Тиарет не в Сахаре, от пустыни его отделяют Атласские горы. И там нет диких зверей, и вообще очень хорошо.

– Не собираешься же ты сказать, что не поедешь? – добил отца сын. – Такой случай подворачивается раз в сто лет, можно сказать, счастье само на тебя свалилось, не упускай его! Помни, у тебя жена и дети.

Ошарашенным родителям потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. К тому же пан Роман захлебнулся второй тарелкой супа и не сразу смог продохнуть. Немного опомнившись, родители засыпали своих предприимчивых детей градом вопросов. Пока те на них отвечали, макароны разварились в кашу. Как съели эту кашу с подгоревшими зразами – никто и не заметил, только потом, принимаясь за мытьё посуды, пани Кристина с удивлением обнаружила, что, оказывается, все съедено. А сейчас, за обедом, все внимание было посвящено счастью, нежданно свалившемуся на семью. Дети настырно агитировали отца не упускать его из рук, отец изо всех сил старался не согнуться под бременем сего счастья, мама упорно молчала. Наконец, когда все глаза ожидающе устремились на неё, высказала своё мнение, причём тоном, не терпящим возражений.

– Во-первых, относительно того, что нельзя упускать счастливый случай. Тут двух мнений быть не может. Не может! – повторила она, строго глядя на мужа. – Во-вторых. Ты должен как можно быстрее обо всем разузнать. Лучше всего у компетентных лиц. Послушай, – обратилась она к дочери, – кажется, ты сказала, тот человек, который принёс это письмо, недавно приехал из Алжира?

Яночка не успела ответить – отец вскочил с места и крикнул задыхающимся голосом:

– Как? Ты и в самом деле хочешь, чтобы я туда поехал? На край света?

– А ты разве не хочешь этого? – удивилась пани Кристина.

– Но, моя дорогая… это же Африка! Что мне делать в Африке? Чего я там не видел? К тому же, в Алжире французский, а я ни слова по-французски не понимаю.

– А вот и нет, понимаешь. Пардон, мерси, сюрприз…

– Сюрприз мне наши детки подстроили! Ну прямо гром среди ясного неба! Да мне там не справиться!

Мама распорядилась:

– Дети, унесите посуду в кухню. И не торопитесь… чай приготовьте.

В кухне Павлик довольно сказал сестре:

– Видишь, я был прав, когда говорил, что остальное мать возьмёт на себя. Немного, правда, боюсь, что с ними будет, когда отец ознакомится со своей автобиографией…

Усаживаясь на табуретку, Яночка решительно сказала:

– А номер телефона этого алжирского пана я им дам только тогда, когда отец окончательно и бесповоротно созреет. И вообще было бы лучше, если бы мы с тобой и остальное могли сами сделать. Как бы отец чего не испортил!

– Точно! – согласился Павлик. – Брякнет чего не следует, и все может сорваться.

– Давай пока вымоем посуду, – предложила Яночка. – Нам лучше не появляться в комнате, мама обрабатывает отца, это может затянуться. Ох, и упрямый же он! А где Тиарет – я специально узнавала. Знаешь, нам здорово повезло. Алжир страшно большой, а тут работа отца оказалась именно в Тиарете, в тех местах, о которых в письме говорилось. Сокровища где-то там поблизости.

– Пока все складывается неплохо, – заметил Павлик, помогая сестре складывать в мойку грязную посуду. – Нет, сковородку с обгоревшими зразами пусть мать сама моет. Ой!

– Ты чего?

– Да я только сейчас сообразил, что нам тоже придётся заняться французским!

– Ну и что? – спокойно отозвалась Яночка, пытаясь пренебрежительно пожать плечами, что не очень получилось, ибо её руки по локоть были в мыльной пене. – Учат же другие, а мы чем хуже?

Когда брат с сестрой покончили с чрезвычайно тщательным мытьём посуды, когда перетёрли её всю, когда заварили чай и принесли его родителям, пан Хабрович окончательно и бесповоротно принял решение – ехать в Алжир. И даже понял, что надо радоваться этому. Он уже не только не впадал в панику, но совершенно успокоился и немного впал в другую крайность – сыпал улыбками направо и налево и болтал без умолку.

Внимательно поглядев на отца, дочка поняла, что можно приступать к следующему этапу операции.

– Тебе совсем не обязательно обивать пороги арабского посольства, – сказала она отцу. – Тот алжирский пан сказал – если что будет непонятно, позвони ему. Он оставил свой номер телефона.

– Где этот номер? – радостно вскричал отец.

Яночка вышла в прихожую, достала из ящичка стола визитную карточку алжирского незнакомца и принесла её отцу.

– Северин Звияк, – вслух прочитал пан Роман. – Инженер-строитель, магистр. Гляди-ка, так же, как и я!

Вскочив со стула, папа бросился к телефону. Вся семья окружила его тесным кольцом и с вниманием слушала весь разговор.

– Да, да, понимаю, – говорил в трубку пан Роман. – В самом деле? Что вы говорите? В этой же фирме? Но ведь это просто замечательно! Ага, понятно. Одну минутку.

И страшным шёпотом семье:

– Быстро! Чем записать!

Семья брызнула в разные стороны, опрокидывая по пути стулья. Каждый, запыхавшись, прибежал с клочком бумаги и пишущим инструментом. Папа дал знак жене, которая пристроилась на краешке стола и приготовилась писать.

– Да, да, записываю. Вишневский, телефон… На работе взять двухлетний отпуск за свой счёт… с согласия директора… Да, записал… Как вы сказали? Перечень имущества, которое следует забрать с собой… Записала? (Это жене.) А зачем? (Это в трубку.) А, понятно. Вы правы, мне самому просто не справиться. Как вы сказали? Пани Кавалькевич сорок один восемнадцать семьдесят девять. Сколько экземпляров? И что ещё? Не понял… Досье? Ага, копия досье, записал, хоть и не понимаю… минутку, пожалуйста.

Прикрыв трубку рукой, отец страшным взглядом уставился на своих отпрысков.

– Он говорит, я отправил в Алжир кучу своих документов, целое досье, – дико прошипел он. – Это правда? Теперь требуется копия… нет, копии этих документов. Они у нас есть?

– Все есть! – поспешил успокоить отца Павлик. – На всякий случай мы все сделали в трех экземплярах.

Немного успокоенный пан Роман вернулся к прерванному телефонному разговору. Пани Кристина старалась записывать не только то, что он ей диктовал, но и вообще все слова, произносимые мужем, с тревогой наблюдая за ним. Какое-то время пан Роман слушал спокойно, даже весь расцвёл, но вот опять туча набежала на его чело, и он бросил на жену сердитый взгляд.

– Кондукторская, семнадцать, – выразительно повторил он, – пани Модлинская. Да, я все записал, – сказал пан Роман в трубку, убедившись, что жена записала адрес. – Я чрезвычайно вам признателен. Вы разрешите в случае необходимости опять вас побеспокоить?

Положив трубку, пан Хабрович сидел молча, лишь глубоко дышал. Семья тоже молча выжидающе уставилась на него.

Молчание нарушила пани Кристина, у которой явно кончилось терпение.

– Ну! Говори же, что он тебе сказал?

Ещё раз глубоко вздохнув, пан Роман вернулся к столу, сел на своё место, выпил остывший чай и лишь после этого насмешливо отозвался:

– По порядку рассказывать?

– Не обязательно по порядку, – разрешила жена, – рассказывай, как хочешь. Начни только с тех самых АД.

– Алжирские динары, – послушно ответил пан Роман. – Условная валютная единица, три четверти суммы обменивается в любом банке как всякая инвалютная единица…

– Банковские операции меня не интересуют, – перебила мужа пани Кристина. – Объясни попонятней, восемь тысяч это много или мало? По сравнению с чем-нибудь привычным.

– В том-то и дело, что очень много, – с непонятной грустью произнёс пан Роман и ещё раз тяжело вздохнул при этом. – Он сказал – столько никому из наших не платят. Высшая ставка – семь с половиной, и то лишь после нескольких лет работы. А восьми тысяч никто не получает. Он сказал – просто фантастика. Просто Канада и Эльдорадо. Ужасно!

И отец опять тяжело вздохнул.

– Что с тобой, Роман? – забеспокоилась пани Кристина. – Ты расстроен из-за того, что тебе положили такой хороший оклад?

– Просто я думаю – что же они от меня потребуют за такие деньги? – пояснил пан Роман. Дети тоже с удивлением смотрели на отца, который был сам не свой: одновременно довольный и испуганный, очень встревоженный и исполненный сомнений. Ох, того и гляди пошлёт к черту весь этот Алжир с его баснословными АД!

А отец пояснил, обращаясь к жене:

– Представляешь, они почему-то решили, что я – специалист высшего класса, и поручили мне заведовать отделом контроля строительной документации всего комбината. Всей этой самой фирмы! Представляешь, какая страшная ответственность! Ведь помимо специальных знаний потребуется знание всех алжирских нормативов, сейсмичности данного района, всех этих тектонических подвижек, а также прекрасное знание французского, ибо вся документация ведётся на французском и специальная литература – тоже.

Если пани Кристина и была озадачена, то никак этого на себе не показала.

– Я уверена, с твоими знаниями ты со всем прекрасно справишься, – заявила она безапелляционно. Ведь Алжир – не Япония. И обратилась к дочери: – Яночка, как у них там с землетрясениями?

Яночка была в семье непререкаемым авторитетом в области географии. И теперь, когда все выжидательно уставились на неё, девочка лишь пренебрежительно махнула рукой:

– Бывают там землетрясения, но очень редко и не очень сильные. Слабенькие. Чаще всего – осенью, когда тёплая погода сменяется холодной, да и то не каждый год. Серьёзное землетрясение происходит там не чаще одного раза в пятьдесят лет.

– Вот видишь, – успокоительно обратилась к мужу пани Кристина, – не будешь же ты сидеть там целых пятьдесят лет!

– Ну как ты не понимаешь! – обрушился на жену пан Роман. – Строитель обязан рассчитать все свои конструкции с учётом сейсмических колебаний почвы, как бы редко они ни происходили!

У пани Кристины была своя логика:

– А это уже проблемы сейсмологов, пусть они и рассчитывают. Что же касается арабских или каких там ещё нормативов, с этим ты легко справишься, у тебя всегда было хорошо с математикой. А французский и вовсе пустяки. Тебе ведь в марте ехать? Значит, в нашем распоряжении два месяца, завтра же начнёшь заниматься языком!

Ошеломлённый натиском пан Роман неожиданно для себя поддакнул:

– Вот он мне и сообщил адрес преподавательницы французского, на улице Кондукторской живёт. Говорит – просто гениальная, за полгода любого балбеса обучит. Уж не знаю, чему она меня научит за два месяца…

– А ты будешь стараться, – поучающе заметил Павлик. – Сам же всегда говоришь нам: человек все сумеет, если очень постарается.

С тревогой глянув на мужа, который явно собирался задушить сына собственными руками, пани Кристина поспешила перевести разговор:

– А что он тебе ещё говорил? Вот я записала – «Перечень имущества». Что это ещё за имущество?

С трудом оторвав убийственный взгляд от сына, отец осознал смысл вопроса и опять огорчился.

– Это значит то имущество, которое я должен захватить с собой, – мрачно пояснил он. – Оказывается, там ничего нельзя достать. То есть в некоторых магазинах можно купить, но такие жуткие цены, что уж дешевле выписать из Соединённых Штатов.

Жена и дети пришли в ужас, и отец счёл нужным немного их успокоить:

– Имеются в виду всякие предметы ширпотреба и прочие товары, что касается продуктов, их там много и они дёшевы. А по контракту выезжающий в Алжир имеет право беспошлинного провоза всего имущества, необходимого ему для нормальной жизни. Поэтому необходимо составить список или перечень такого имущества, заверить этот перечень в Полсервисе и в посольстве Алжира и потом предъявить на таможне. И вот та самая пани, которую я тебе велел записать… как её? Пани Кавалькевич охотно даёт собственный перечень всем выезжающим в Алжир в качестве образца, чтобы сами не мучились и не ломали головы. Он сказал – её перечень самый лучший, не одно поколение выезжающих пользовалось им. Так что придётся съездить к ней за образцом. Позвонить, договориться и съездить. И обязательно надо переговорить с паном Вишневским, он едет в Алжир то ли завтра, то ли послезавтра, все у меня перепуталось, и жаль, что в сутках не сорок часов…

С беспокойством глядя на своего мужа, пани Кристина прикидывала, как лучше организовать все предстоящие работы, поделить неизбежные предотъездные хлопоты.

– Не волнуйся, – мягко сказала она мужу. – Пани Ка… ну, ту, что с образцом, я беру на себя. И вообще мы постараемся максимально помочь тебе! Правда ведь? – взглянула она на детей.

Те согласно кивнули.

– Тебе же останутся лишь те дела, которыми ты должен заняться лично. Например, изучение французского языка…

В среду вечером Яночка сидела за столом и в глубокой задумчивости вглядывалась в темноту за окном. Теоретически она занималась приготовлением домашних заданий, практически же ломала голову над гораздо более сложным делом. Каждый день по нескольку раз отец бестактно и настырно требовал от детей копию составленной ими и отправленной в Алжир собственной биографии, желая с ней ознакомиться. Дети понимали, что любой ценой должны не допустить до этого, Со своим взрывным, неуравновешенным характером и обострённым чувством долга отец был способен разом поставить крест на всех их хитроумно задуманных и мастерски осуществлённых планах. Желательно до отъезда вообще не показывать ему автобиографию, обойдётся. Но вот как это сделать так, чтобы у него не зародились подозрения, чтобы он попросту забыл о ней? Или хотя бы спохватился в самый последний момент, когда уже ничего не успеет изменить.

Значит, следовало переключать внимание отца с опасной темы на другие. Вон сколько у него предвыездных проблем! Ага, вот ещё неплохая идея! И девочка записала идею в лежащую перед ней тетрадь. Если накопится таких идей достаточное количество, можно будет продержаться до самого отъезда отца.

На страничке в клетку было записано уже несколько идей. Перечтя их, Яночка одобрительно кивнула и опять задумчиво уставилась в темноту за окном.

За спиной Яночки хлопнула дверь, в комнату ворвался Павлик.

– Быстро! – пронизывающим шёпотом позвал мальчик. – Отец вернулся.

– Ну и как? – живо обернулась к брату девочка.

– Кажется, отдал! Конец нашей нервотрёпки.

– Ты что? Конец будет тогда, когда самолёт с паном Вишневским улетит. А пока он в Варшаве, ничего не кончилось.

Брат с сестрой проскользнули в гостиную. Отец обессиленно лежал в кресле и стонал:

– Все пропало, конец! Теперь меня ничто не спасёт, я обрезал все концы, отдал контракт Вишневскому. Все кончено!

– Надеюсь, перед этим ты не забыл его подписать? – сухо поинтересовалась пани Кристина.

– Подписал, не забыл! Запродал черту душу… И ещё остался ему должен восемьдесят ихних грошей.

– Вишневский потребовал за доставку? – удивилась жена.

– Нет, там, на месте, ему надо будет купить марку и отправить по почте, чтобы пришло официально. Такой порядок. Он собственноручно написал на конверте адрес моего будущего шефа. А сам Вишневский живёт не в Тиарете, а в Эль Аснам.

И сказал, что этот самый Эль Аснам – эпицентр тамошних землетрясений.

– Вот видишь! – вырвалось у Павлика. – И он не боится жить в эпицентре. И живёхонек! Ничего страшного, а ты…

– Замолчи! – дёрнула Яночка брата за рукав. – Не надо привлекать к нам внимание, ещё вспомнит…

А отец продолжал жаловаться плаксивым голосом:

– Удалось разыскать наконец технический словарь, бешеные деньги стоит. И ещё надо приготовить домашнее задание по французскому, эта пани Модлинская такой темп задала, что у меня путается будущее время от глаголов «быть» и «иметь». Пусть кто-нибудь из вас тоже учится вместе со мной, все легче будет…

– Хорошо, папочка, – торопливо согласилась дочка, – мы оба согласны учиться вместе с тобой!

– И когда, наконец, мне покажут мою…

– Есть хочется! – перебивая отца, заорал Павлик.

– Мне тоже есть хочется, – упрямо стоял на своём отец,но когда наконец…

– Минутку! – на сей раз отца перебила мама. Сама не ведая того, она пришла на помощь детям. – Послушай, с этим перечнем имущества и в самом деле большая проблема. Пани Кавалькевич утверждает, что там и в самом деле ничегошеньки нет! И что ты обязательно должен захватить с собой стиральную машину. А у нас всего одна, и я её тебе не отдам. И ещё она сказала: электроплитки можно и позже привезти, ты едешь весной, уже тепло будет, а вот без кондиционера ты там погибнешь. А у нас его сроду не было! И ещё множество всяких других вещей надо купить, прямо и не знаю… Повезёшь с собой всю кухонную посуду, все кастрюли, сковородки и тарелки, постельное бельё…

Что там мама перечисляла ещё – дети уже не слышали, потому что в связи с этим перечнем вспомнили вдруг о своих потребностях.

– Вот видишь! – прошептал мальчик сестре. – Я с самого начала беспокоился, ничего нужного нам не покупают. Надо просмотреть весь список…

– Надо – значит надо, просмотрим и допишем своё, – решила сестра.

Мама продолжала называть все новые предметы первой необходимости, без которых невозможна жизнь в Алжире. Папа держался за голову и громко стонал. Наконец он не выдержал и жалобно попросил: