Текст книги "Николай I"

Константин Павлович

В силу отсутствия у императора Александра I детей мужского пола, его наследником считался второй по старшинству брат – Константин Павлович. Увы, он очень мало подходил для роли самодержца, к тому же умудрился изрядно себя скомпрометировать.

Лицом и характером Константин был очень похож на отца, которого сильно любил. Так же часто он выходил из себя, был склонен к садизму. Вспылив, Константин не мог полностью отвечать за свои поступки, порой довольно дикие. Вот один из эпизодов его молодости, пересказанный будущим декабристом А.Е. Розеном: «Когда великий князь Константин Павлович, в минуту строптивости своей молодости, на полковом учении, с поднятым палашом наскочил на поручика Кошкуля, чтобы рубить его, тот, отпарировав, отклонил удар, вышиб палаш из руки князя и сказал: «Не извольте горячиться». Ученье было прекращено, чрез несколько часов адъютант князя приехал за Кошкулем и повез в Мраморный дворец. Кошкуль ожидал суда и приговора, как вдруг отворяется дверь, выходит Константин Павлович с распростертыми объятиями, обнимает Кошкуля, целует его и благодарит, что он спас его честь, говоря: «Что сказал бы государь и что подумала бы вся армия, если бы я на ученье во фронте изрубил бы своего офицера?» Кошкуль впоследствии командовал л.-гв. Кирасирским полком его величества. Когда великий князь извинился перед обществом офицеров всей кирасирской бригады, то рыцарски объявил, что готов каждому дать полное удовлетворение…»

В семнадцать лет Константина женили на Юлиане Генриете Ульрике, третьей дочери Франца Фридриха Антона, герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского, принявшей православие и с тех пор называвшейся Анной Федоровной. Сплетничали, что выбор этот был совершенно случайным: якобы посланец Екатерины Великой приболел в дороге и остановился в Кобурге у местного герцога. У герцога было три дочери на выданье, вот посланец и сообщил домой, что желаемое найдено. Три девушки вместе с матерью приехали в Россию на смотрины. «…Смущение, испытываемое бедной герцогиней, попавшей к самому большому и блестящему двору Европы, не сделало более благородными ее мало изящные манеры. Три девушки тоже были очень смущены, но все они были более или менее хороши лицом. Молодость уже сама по себе может вызвать участие, – писала фрейлина Варвара Николаевна Головина, продолжая: – Через три недели принудили великого князя Константина сделать выбор, мне кажется, что он не желал жениться».

Ее мнение подтверждает и князь Адам Чарторижский. По его словам, Константину «было дано императрицей приказание жениться на одной из принцесс, причем ему был предоставлен лишь выбор будущей супруги».

Константин выбор сделал, но еще до свадьбы принялся проявлять свой дурной характер: он безумно ревновал свою невесту, не разрешал никуда выходить, следил за каждым ее шагом. «…Она подвергалась грубостям с его стороны и нежности, тоже очень походившей на дурное обращение»; «он ей иногда ломал руки, кусал ее, но это было только прелюдией к тому, что ее ожидало после свадьбы», – передает подробности Варвара Головина… – В середине зимы Великий Князь Константин приходил завтракать к своей невесте ежедневно в десять часов утра. Он приносил с собой барабан и трубы и заставлял ее играть на клавесине военные марши, аккомпанируя ей на этих шумных инструментах. Это было единственное изъявление любви, которое он ей оказывал… Анне Федоровне тяжело жилось от его невозможного характера, которого никто не мог обуздать. Его грубые выходки, отсутствие всякого такта превращали супружескую жизнь в настоящую каторгу…»

Бедная женщина выдержала три года, потом к мужниной грубости присоединились его измены и, как следствие, дурная болезнь, которую он передал жене. Это стало последней каплей. Анна объявила, что вылечить ее могут лишь Богемские воды, и уехала на родину к родным. Константин был очень смущен и не препятствовал бегству жены, а вот кобургская родня больше беспокоилась о репутации семьи, нежели о счастье Анны, поэтому еще два года она то возвращалась в Россию, то снова уезжала «на воды». После гибели императора Павла Анна Федоровна начала вести переговоры о разводе с мужем, которые растянулись на целых двадцать лет.

Смерть Павла Константин воспринял как большую трагедию. «Я бы их всех повесил», – заявил он во всеуслышание, имея в виду заговорщиков. Великий князь даже запил с горя – и через пьянство оказался замешан в гнуснейшей истории.

Пересказали эту историю четверо довольно известных мемуаристов: графиня Роксана Скарлатовна Эдлинг, любимая фрейлина Елизаветы Алексеевны; издатель и редактор Николай Иванович Греч; декабрист Владимир Иванович Штейнгель и граф Федор Петрович Толстой. Случилось все летом 1803 года[9]9
  Некоторые источники относят эти события к весне 1802 года.


[Закрыть]. Жертвой стала некая госпожа Араужо, которую называют то вдовой португальского консула, то супругой португальского же купца или ювелира. Эту молодую и красивую женщину под каким-то предлогом заманили в Мраморный дворец, в котором жил Константин, и там она подверглась групповому изнасилованию, после чего умерла. Якобы это было местью за то, что красавица отвергла ухаживания великого князя. Весьма вероятно, что одним из насильников был генерал Карл Федорович Боур – приближенный Константина Павловича, человек «с репутацией кутилы и подлеца». Все сходятся в том, что великий князь в это время находился во дворце, но, возможно, был мертвецки пьян, крепко спал и не отдавал себе отчета в том, что происходило в его доме.

Издатель и редактор Николай Иванович Греч сообщал: «Слух об этом был так громок и повсеместен, что правительство публичным объявлением приглашало всякого, кто имеет точные сведения о образе смерти вдовы Араужо, довести о том до сведения правительства. Разумеется, никто не явился».

Графиня Эдлинг писала: «В первые годы царствования Александра одна из его оргий сопровождалась плачевными последствиями. Публика приходила в ужас, и сам государь вознегодовал до того, что повелел нарядить самое строгое следствие, без всякой пощады его высочества: так именно было сказано в приказе. Однако удалось ублажить родителей потерпевшей жертвы, и, благодаря посредничеству императрицы-матери, постарались покрыть случившееся забвением. Но общество не было забывчиво, и великий князь, не лишенный прозорливости, читал себе осуждение на лицах людей, с которыми встречался».

Разговоры о свершенном злодеянии шли настолько громкие, что Александр вынужден был назначить целых два расследования, в результате которых обнаружилось, что «жена купца» госпожа Араужо посещала в роковой день исключительно генерала Карла Федоровича Боура, после чего и скончалась «от апоплексического удара», а никаких следов насилия на теле покойной обнаружено не было.

И все же отвратительное происшествие обсуждал весь Петербург, а Константин получил прозвище «покровитель разврата» и некоторое время пробыл под домашним арестом. Репутация его уже не восстановилась: в 1807 году, когда при невыясненных обстоятельствах погиб предполагаемый любовник императрицы Елизаветы Алексеевны штаб-ротмистр Охотников, именно Константину молва приписала организацию его убийства.

Пытаясь реабилитироваться, Константин посвятил себя военному делу: занимался формированием уланских полков, участвовал в войнах с Францией, причем за Аустерлиц был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. Во время Отечественной войны снова проявил свой дурной нрав, перессорившись с главнокомандующим Барклаем де Толли. «Не русская кровь течет в том, кто нами командует», – заявил он, напрочь забыв, что сам был русским по крови лишь на одну шестнадцатую[10]10
  Петр I был женат на немке Марте, принявшей имя Екатерины Алексеевны, она родила дочь Анну, вышедшую замуж за голштинского принца. Ее сын, Петр Федорович, снова женился на немке, в православии – Екатерине Алексеевне, и для своего сына Павла императрица подыскала немецкую жену.


[Закрыть].

Помириться с женой ему не удалось, хотя великий князь специально ездил за этим в Кобург. Утешался он с актрисами: француженка Фредерикс родила ему сына Павла, крестным отцом которого стал император. В честь него младенец получил фамилию Александров.

Другая актриса, Клара-Анна де Лоран, родила ему сына Константина и дочь Констанцию. Они воспитывались в доме князя Ивана Александровича Голицына и считались его приемными детьми. Из-за этого у них изменились отчества на «Ивановичи», а фамилия напоминала о настоящем отце – Константиновы. Впоследствии Константин Иванович Константинов стал видным военным инженером, артиллеристом.

Великая княжна Ольга Николаевна много лет спустя вспоминала о своем дяде Константине Павловиче: «Мы едва знали его, я видела его всего два раза. Его голос был груб, брови щетинились, форма туго стянута в талии, отогнутые полы мундира были подбиты желтым. Он называл Мама́ «мадам Николя» и часто приводил ее в смущение своими солдатски-грубыми манерами и речами. Но его братья относились с уважением к тем двадцати годам, на которые он был старше их. Уже позднее, из рассказов его современников, мне стала известна его личность. У него были качества полутатарского, полурусско цивилизованного характера. По натуре добрый и великодушный, не стесненный правилами и узами морали, он поднимался иной раз до геройства, что доказывает его поведение во время пожара Москвы. Но в обыденной жизни он не мог отказаться от всяких соблазнов. Он окружал себя шутами и любил незаметно вплетать в салонные разговоры анекдоты. Похожие черты, если и не так ярко выраженные, выявлялись и у дяди Михаила Павловича. Обоим не хватало человеческого достоинства, которым в такой степени обладал Папа́, той нравственной силы, которая возносит человека над самим собой».

Так и текла жизнь великого князя Константина Павловича: уже немолод, одинок, жена живет отдельно в Германии и требует развод; любовницы сменяют друг друга, дети воспитываются другими, сам он – не слишком желанный гость при дворе… Назначение Константина наместником в Царство Польское напоминало почетную ссылку.

И вдруг произошло чудо! Он встретил ее – юную польскую пани Жанетту Грудзинскую. Тогда ей было двадцать лет, ему – тридцать шесть. Она была среднего роста, чуть курносая, голубоглазая, очень грациозная, изящная и элегантная. Жанетта не считалась писаной красавицей, но была, по выражению Вяземского, «красивее всякой красавицы», так как от нее веяло необыкновенной «нравственной свежестью и чистотой». Константин влюбился. Но его репутация, национальность, вероисповедание, формальное положение женатого человека, даже титул Великого князя – все было против него. А Жанетта Антоновна была девушкой строгих правил и, несмотря на стесненное материальное положение, не собиралась становиться содержанкой. И еще, будучи ревностной католичкой, она не желала менять веру.

Пять лет добивался Константин ее взаимности. Он развелся с женой, подписал отречение от престола, выучил польский язык и стал даже «думать по-польски».

Наконец Жанетта дала согласие, и свадьба была сыграна. Венчались дважды: сначала – в костеле, затем – в православной церкви. Молодые поселились в Варшаве в Бельведере – так назывался дворец наместника. Жанетта получила титул княгини Лович.

Десять лет прожили они вместе. Эти годы не были безоблачными: слишком тяжелым и непостоянным был нрав великого князя. И сложным было положение Польши в Российской Империи. Жанетту, искренне любившую свою родину, многие соотечественники считали изменницей. Известно, что спустя несколько лет брака она даже стала страдать нервным расстройством. Да и детей у них не было… Впрочем, все это не мешало окружающим считать их примером нежной супружеской любви. Современники писали, что она совершенно приручила жестокого, вспыльчивого великого князя и водила его словно дракона на веревочке. «Княгиня имела на него благотворное влияние. Она часто сдерживала его горячность и всегда покоряла его своею кротостью. С каждым днем он все более к ней привязывался. Они жили душа в душу и не могли бы существовать друг без друга. Княгиня доказала это, так как не смогла его пережить. Когда здоровье ее не было расстроено, она бывала в прелестном настроении, добра, любезна, даже весела и, обладая неотразимым очарованием, могла быть уверена, что нравится. Но в последнее время, измученная болезнями, она сделалась раздражительна. Состояние ее нерв часто портило ей настроение и даже черты лица. Но привязанность Великого Князя никогда не изменялась. Он обожал ее и поклонялся ей. Он предпочел бы ее всем женщинам, он предпочел ее прекраснейшему на свете престолу», – сообщает нам княгиня Наталья Петровна Голицына.

Михаил Павлович

Был еще и четвертый брат – самый младший. Из десяти детей, родившихся в семействе Павла Петровича и Марии Федоровны, только Михаил Павлович был порфирородным, то есть рожденным уже в те годы, когда его отец стал императором. Некоторые поговаривали, что это обстоятельство дает ему преимущества в вопросе престолонаследия. Но сам Михаил о троне не помышлял.

Имя новорожденному было выбрано отцом еще до его появления на свет. Графиня Варвара Николаевна Головина вспоминала: «Ходила молва, будто с первого дня царствования государя часовому Летнего дворца было видение Архангела Михаила… При первом известии о чудесном видении часовому император Павел дал обет – в случае, если у него будет еще сын, назвать его Михаилом…»

Еще при рождении Павел пожаловал своему младшему сыну чин генерал-фельдцейхмейстера – командующего всей российской артиллерией. В этом звании великий князь Михаил Павлович остался до конца своих дней. В Петербурге он жил во дворце, выстроенном по проекту Карло Росси, – ныне это Государственный Русский музей. Жил в достатке и роскоши. Но личная жизнь его, как и у двух других братьев, не сложилась по разным причинам. Есть мнение, что Михаил вообще не слишком любил женщин, презирал весь слабый пол, предпочитая общество армейских офицеров. Светских дам он именовал «петербургскими куклами», и это даже породило слухи о «греческих вкусах» великого князя – впрочем, совершенно безосновательные: известно о его, великого князя, внебрачных детях. Так или иначе Михаил Павлович оставался холостяком до двадцати шести лет.

Сплетничали, что он был страстно влюблен в прелестную княжну Прасковью Александровну Хилкову, но вдовствующая императрица по каким-то своим соображениям не разрешила этот брак, подыскав ему другую невесту – вюртембергскую принцессу Фредерику Шарлотту Марию, которая после принятия православия стала именоваться Еленой Павловной. Принцесса была очень хороша собой, умна, талантлива, прекрасно воспитана, но Михаил Павлович так и не смог ее полюбить и в узком кругу величал «немецкой вошью».

Михаил не хотел жениться, Елена умоляла отправить ее вон из России, но Мария Федоровна была непреклонна, и свадьба состоялась. А вот дальше… Невнимание Михаила к жене шокировало даже его братьев. Константин Павлович писал брату Николаю: «Положение (Елены Павловны. – И.Р.) оскорбительно для женского самолюбия и для той деликатности, которая вообще свойственна женщинам. Это – потерянная женщина, если плачевное положение, в котором она находится, не изменится». Подробностей великий князь не приводил, но, учитывая, что он сам обращался со своей супругой не лучшим образом, жизнь Елены Павловны должна была быть поистине удручающей.

Со временем, по выражению современницы, Михаил простил своей супруге то, что она назначена ему в жены – но не более. В том браке родилось пять дочерей, из которых две умерли в раннем детстве, а еще две – совсем молодыми.

Всю свою жизнь Михаил посвятил армии. Примечательно, что его влекло не выполнение боевых задач, не война как таковая, а именно внешняя, парадная сторона военного дела. Он, как и его покойный отец, обожал муштровать вверенные ему воинские части. «Его занимали, – писал генерал-фельдмаршал Паскевич, – одни только выправки и красота фронта».

С 1831 года Михаил Павлович являлся главным начальником Пажеского и всех сухопутных кадетских корпусов, Дворянского полка. При его участии было основано около 14 кадетских корпусов и I-е Артиллерийское училище, существующее до сих пор. Он председательствовал в Комитете о составлении устава воинской пехотной службы. Ввел дивизионные и батарейные школы в полевой артиллерии, учредил учебно-саперный батальон, центральный комитет саперных школ. Ввел орудия новой конструкции для полевой, осадной и крепостной артиллерии, основал артиллерию горную. Усердно занимался заменой кремневого оружия ударным, ввел нарезное оружие. По предложению великого князя Михаила Павловича в Царском Селе организовали Офицерскую школу для подготовки инструкторов по стрелковому делу для армейских и гвардейских частей.

Но его деятельность далеко не все оценивали положительно. О Михаиле Павловиче говорили, что «кроме армейского устава он ни одной книги не открыл». Язвительный мемуарист Федор Федорович Вигель писал: «Ничего ни письменного, ни печатного он с малолетства не любил. Но при достаточном уме и живом воображении любил он играть в слова и в солдатики; каламбуры его были известны всей России. От гражданской службы имел совершенное отвращение, пренебрегал ею и полагал, что военный порядок достаточен для государственного управления».

Михаил Павлович разработал систему военного воспитания, которая оставалась практически неизменной до 1917 года. Но она шокировала даже видавших виды военных. Командир корпуса жандармов и управляющий III отделением Собственной Его императорского величества канцелярии Дубельт высказал следующее суждение: «Воспитание детей поручено Великому Князю Михаилу Павловичу! Да разве он может быть хорошим воспитателем юношества? да разве он имеет понятие об истинном воспитании? Человек он честный, но сердитый, который думает только о том, чтобы у мальчика все пуговицы были застегнуты, чтоб фронт хорошо равнялся и чтобы дети проворно метали ружьем. Игрушки! – Да разве в этом состоит истинное нравственное воспитание? – Воля ваша, а этот человек беда России. Своим фронтом он сбил с толку и Государя. – Генерал-фельдцейхмейстер, генерал-инспектор по инженерной части, он не думает ни об укреплении границ государства, ни об улучшении оружия; отказывает приезжающим к нам иностранцам с предложением новой системы ружей и оставляет армию, вместо ружья, с палками! Он раз даже выразился, что война портит солдата и, по его разумению, достоинство войска состоит только в блистательных парадах. В этой слепоте он умел внушить доброму Государю, что мы-де забросаем всех шапками! Нет, шапками не забросаешь неприятельской армии; десятка два хороших штыков размечут тысячи шапок. – Раз при мне он, рассердясь в Красном Селе, что какой-то солдат выставил немного вперед левое плечо, так раскричался, что пена показалась у рта, и, в гневе подняв кулак, он не проговорил, а прокричал гвардейским генералам: «Вами надо командовать вот так: в одной руке держать пук ассигнаций, а в другой палку!» – От этих обидных слов я видел слезы на глазах почтенных генералов. Такой человек может ли иметь понятие о воспитании юношества? – Кажется, что вся цель его жизни состоит только в насмешках над честными русскими, в каламбурах и в наказании молодых офицеров не за преступление, не за безнравственность, а за какой-нибудь криво надетый кивер!»

Вряд ли такой человек был бы хорошим императором, несмотря на свою порфирородность. Даже любя брата, Александр не мог этого не понимать. А о том, кто наследует после него российский престол, задумываться ему приходилось…

Война с Наполеоном 1812 года

В ноябре 1799 года во Франции генерал Наполеон Бонапарт произвел государственный переворот и стал первым консулом. Весной 1804 года был провозглашен императором. Наполеон начал череду победоносных войн, превративших Францию фактически в главную европейскую державу.

Конечно, против Наполеона сложилась коалиция европейских держав. В ее состав входили Россия, Великобритания, Австрия, Швеция. Но в декабре 1805 года под Аустерлицем русские и австрийцы были разбиты войсками Наполеона.

И все же корсиканского выскочку не желали признавать! Сложился новый союз, его заключили Англия, Россия, Пруссия, Саксония, Швеция. Но снова Наполеон оказался сильнее: в октябре 1806 года прусская армия была полностью разбита французами. Это было сокрушительное поражение, после которого прусская армия перестала существовать. Вслед за этим произошло крушение Прусского королевства, которое в течение трех недель было завоевано французской армией.

В июне 1807 года русская армия была разбита под Фридландом и отступила за Неман. Спустя несколько дней Александр I заключил с Францией Тильзитский мир[11]11
  Тильзит – современный Советск в Калининградской области.


[Закрыть], по условиям которого признал территориальные изменения в Европе. Этим он лишь отсрочил большую войну: в начале лета 1812 года «Великая армия» Наполеона начала вторжение в Россию. Она насчитывала более четырехсот тысяч человек.

Первое сражение состоялось в августе под Смоленском. Вторая армия Багратиона соединилась с Первой армией Барклая де Толли, который принял на себя общее командование. Но численный перевес примерно в полтора раза был на стороне французов и их союзников.

Сражение длилось два дня и стало очень кровопролитным, город очень сильно пострадал. Затем русская армия отступила.

Михаил Богданович Барклай де Толли понимал, что армия Наполеона объективно сильнее русской, поэтому уклонялся от генерального сражения. Длительные переходы по бездорожью, мелкие стычки по его плану должны были вымотать врага, ослабить его. Но солдаты были недовольны такой тактикой! Смущало их и то, что де Толли был уроженцем Курляндии и имел шотландских и немецких предков. Поэтому императору пришлось сменить главнокомандующего на человека с русской фамилией. Им стал Михаил Илларионович Кутузов, который, однако, полностью одобрил тактику своего предшественника. Уже под его командованием русская армия с боями отступала от границ России до Москвы, дав под Можайском генеральное Бородинское сражение, как требовала военная тактика того времени.

Опасность грозила и царскому двору, остававшемуся в Петербурге. На этом направлении действовали два французских корпуса. Непосредственно к Петербургу шел корпус маршала Николя Шарля Удино, а корпус маршала Жака Макдональда должен был занять Ригу и потом соединиться с войском Удино.

Барклай де Толли для защиты Петербурга выделил 1-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Петра Витгенштейна. Корпус Витгенштейна насчитывал 23 тысячи человек, 108 орудий; корпус Удино – 29 тысяч человек, 114 орудий.

30 июля – 1 августа (18–20 июля по ст. стилю) 1812 года состоялось сражение под Клястицами (Витебская область, Белоруссия), в котором решительную победу одержали русские. Это была первая бесспорная победа русского оружия над наполеоновскими войсками. Витгенштейн удостоился от императора Александра I звания «спасителя Петербурга» и был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени.

А вот Москву Кутузов Наполеону сдал. Это решение было принято на совете в Филях, в те годы – подмосковном селе.

Когда французский император вступил в оставленную большинством жителей Москву, город запылал. Существует много версий и легенд, кто именно приказал поджечь город, или это произошло случайно, но точной причины не знает никто.

Оставаться в разоренном, сожженном городе войску Наполеона было невозможно, и французы вынуждены были отступить по уже разоренным войной местностям – по Старой Смоленской дороге (современное Можайское шоссе). Положение французской армии усугубили морозы. К тому же их нещадно атаковали как летучие отряды, сформированные из армейской кавалерии и казаков под командованием офицеров регулярной армии, так и отряды самообороны, состоявшие из местных жителей, крестьян. Крестьяне отказывались поставлять французам продовольствие и фураж, даже порой сжигали свои запасы и сами дома, лишь бы все это не доставалось неприятелю, и уходили в леса.

Таким образом огромное, считавшееся непобедимым войско Наполеона было изнурено голодом, холодом и мелкими стычками. Многие французы погибали прямо на дороге, некоторые сдавались в плен.

Печальным финалом некогда великой армии стала переправа через реку Березину в конце ноября 1812 года. Наполеон переправился первым, затем приказал пропускать только здоровых, способных к бою солдат, а раненых – бросать. Но и эта жестокая мера не помогла: русские наступали, и император вынужден был бежать, оставив свое гибнущее войско на произвол судьбы.

Война продолжилась до 1814 года уже на европейской территории. В марте 1814 года был взят Париж, а Наполеон отрекся от престола и был отправлен в ссылку на остров Эльбу. Кутузов до конца войны не дожил: он умер от болезней и старости в апреле 1813 года в Польше.

Завершил кровопролитную войну Венский конгресс 1814–1815 годов, на котором была выработана общеевропейская стратегия сохранения абсолютных монархий и определены новые государственные границы. В конгрессе участвовали представители всех стран Европы, кроме Турции.

По итогам войны с Наполеоном к Российской Империи было присоединено Царство Польское, занимавшее центральную часть современной Польши, юго-запад современной Литвы и часть территории Гродненского района Белоруссии и Западной Украины.

В начале войны Николаю Павловичу было 16 лет, к ее завершению исполнилось 18. Некоторые его ровесники и даже юноши младшего возраста участвовали в военных действиях. Так, например, сыновья генерала Раевского 14 и 15 лет последовали за ним на фронт. Но, несмотря на то, что оба младших великих князя рвались принять участие в войне, их мечтам не суждено было сбыться: этому воспрепятствовал их воспитатель Ламздорф. Он считал своим педагогическим долгом переламывать волю своих воспитанников, поэтому хотя и повез их в Париж, где еще сопротивлялся Наполеон, но нарочно максимально замедлил путешествие. Юноши успели услышать пушечные выстрелы – это австрийцы с баварцами осаждали крепость Гюнинген, а затем пришло повеление от государя возвращаться в Базель. И в действующую армию ни Николай, ни Михаил не попали. «Можно себе вообразить наше отчаяние!» – сокрушался Николай даже много лет спустя.