Текст книги "Аконит"

6. Жертвы

В кондитерской было малолюдно и тихо. Бариста лениво зевал за стойкой, а Кора сидела за дальним столиком в компании двух остывающих чашек кофе. Она едва сдерживалась от покупки пирожного, решив, что после завтрака сладости будут лишними.

Хлопнула входная дверь, колокольчик отозвался звоном. Немногочисленные посетители вздрогнули от неожиданности, а Джон, смущенно улыбаясь из-за доставленного беспокойства, подошел к Коре.

– Это мне? – удивленно спросил он, кивнув на вторую чашку, заманчиво пахнущую шоколадным кофе.

– Нет, привидению, – фыркнула она. – Тебе, разумеется. Ты опоздал.

– Прости, нужно было подготовить кое-что по работе.

Джон плюхнулся на стул, вытягивая ноги. Он выглядел уставшим, под глазами за стеклами очков угадывались тени.

– Не выспался? – понимающе спросила Кора.

– Боюсь не успеть к сроку. Столько дел. Но работать за меня некому, – усмехнулся Джон, зараз опустошая чашку наполовину.

– Понимаю, за мной тоже висит статья к выпуску, но я ничего не могу делать. Даже нормально спать.

– Почему?

– Аконит, – вздохнула Кора, откидываясь на спинку стула. – Я постоянно о нем думаю.

Джон улыбнулся, отпил кофе и заметил:

– О нем весь город думает.

– Не так, как я. И теперь, зная точно, когда он убьет… Невыносимо просто сидеть и ждать!

– А что делать?

– Он ведь как-то выбирает жертв? Как? Почему он убил именно этих людей?

Джон растерянно пожал плечами:

– Может, он убил их потому, что мог. Или он просто безумец.

– Неправда, – вступилась Кора. – Он не сумасшедший и даже не обычный маньяк. Он… Он нечто большее. У него свой стиль – перерезанное горло, определенные дни, будто ведущие обратный отсчет, и соцветие. Аконит – это предостережение. Враг у ворот. Он запугивает. И что, если кого-то конкретного? Но получилось, конечно, всех. Люди судачат о нем, и знаешь почему?

– Почему?

– Он загадка, которую все хотят разгадать.

– И ты?

– Я собираюсь не просто разгадать, я хочу вывернуть его наизнанку, увидеть все его внутренности. Показать другим, что он не эфемерный и таинственный образ, а человек из плоти и крови, такой же, как мы, просто почему-то решил, что имеет право судить, кому жить, а кому умереть. И кстати, по каким критериям?

– Вряд ли мы сможем понять, – Джон залпом допил кофе, повернулся к стойке, видно, обдумывая, стоит ли взять еще.

– Ты хранишь статьи об Аконите?

– Ну да.

– Пойдем, – Кора встала и принялась одеваться.

– Куда? – Джон тоже поднялся, рассеянно натягивая пальто.

– К тебе домой, конечно, – удивилась она вопросу.

Он замер на парс[18]18
  Парс – единица времени, равная примерно одной секунде.


[Закрыть]. Его взгляд стал пустым, словно он что-то обдумывал, а Кора спохватилась, обнаружив, как нагло себя повела:

– Если ты не против, разумеется. Извини, что я так напираю. Иногда я слишком увлекаюсь.

– Все в порядке, – Джон дружелюбно улыбнулся. – Я прикидывал, не стоит ли нам взять чего-нибудь с собой. К тому же ты угостила меня кофе. Хочешь пирожных?

– Не стоит… Я позавтракала, а если съем что-то еще, то и корсет не поможет, – Кора поправила челку, пытаясь скрыть смущение, вызванное собственной внешностью. В отличие от сестры ей досталась более плотная фигура, которая ширилась, стоило положить на язык крошку хлеба. А скоро начнется светский Сезон… Мама будет недовольна, если придется перешивать новые платья…

– Вздор! – фыркнул Джон. Его четко очерченные черные брови нахмурились. – Я возьму пирожных, и ты, если захочешь, без задней мысли съешь их. И вообще, сладкое полезно для работы мозга!

Кора потупила взгляд.

Тучи дождались, пока пара скроется в дверях дома, и наконец разразились шумным ливнем.

Подъем на третий этаж давался уже легче, однако главная радость мерным храпом доносилась из квартиры миссис Мур. Осторожно поглядывая на соседскую дверь, они добрались до комнат Джона и свободно выдохнули.

Рядом со старыми мужскими тапочками Кора заметила новую светлую пару.

– Это мне?

– Полагаю, для меня они маловаты. Так что да, если хоч…

Она, не дослушав, переобулась, широко улыбаясь. Джон усмехнулся, принимая из ее рук пальто.

– Присаживайся, я приготовлю нам чай.

– Могу я занять твой рабочий стол?

– Разумеется. Бумага и авторучка на месте.

Кивнув, Кора плюхнулась на стул. Вскоре Джон поставил рядом с ней блюдце с пирожным и кружку ароматного чая, а сам вытащил из ящика увесистую папку, хранящую кипу листов.

– Приступим? – Кора нетерпеливо заерзала на месте.

– С чего начнем?

– С кого, напарник, с кого! Кто первый убитый?

– Джеймс Роуз, – объявил Джон, выуживая из папки газетную вырезку, – младший. Вот некролог.

– Знакомое имя…

Отправив часть пирожного в рот, Кора внимательно изучила короткий текст, посвященный кончине первой жертвы. Несчастный, лишенный возможности двигаться юноша был с самого детства прекрасным и чистым созданием, которого соседи по сей день вспоминали как веселого и непоседливого мальчишку.

– «Все общество благодарило Первого за то, что родители вновь обрели свое чадо, однако им все-таки пришлось навсегда с ним попрощаться», – зачитала Кора, подергивая ногами. – Что значит «вновь обрели»?

– Четыреста сорок второй год, – протянул очередную вырезку Джон, – это архивное.

На сей раз потертые газетные буквы рассказывали о пропаже ребенка. Ниже выделялись приметы и обещание вознаграждения за любую информацию.

– Постой-ка… Кажется, припоминаю… – Кора нахмурилась. – Мне было двенадцать, матушка не отпускала нас с сестрой ни на шаг, когда мы выходили. И папа упоминал, что в соседнем отделе у сержанта пропал сын. Сержант Джеймс Роуз. Точно! Я даже оставила газетную вырезку в своей коллекции! Тогда подняли на уши всех констеблей, нельзя было допустить, чтобы снова пострадал ребенок полицейского…

Недосказанные слова остались на языке вместе с солоноватым привкусом от прокушенной губы. Сердце знакомо сжалось. Сколько бы ни прошло времени, воспоминания о том дне не давали ей покоя. Кто-то спросил бы, что может помнить ребенок десяти зим от роду? И Кора охотно бы согласилась – она смутно помнила свое детство. Однако хорошо помнила Гила. Сын инспектора. Сын полицейского, которого украл убийца. Потому, когда исчез ребенок сержанта, все так всполошились. Происшествие отличалось, но никто не мог стереть из памяти случай двухзимней давности.

Случай Гилберта Хантмэна.

– Так… – Кора передернула плечами, пытаясь скинуть груз воспоминаний. – Джеймса-младшего нашли. Если я верно помню, в каком-то логове бродяжек.

– Да. Выдвинули версию о компрачикосах.

Кора вновь передернулась, на этот раз от омерзения и жути. Она узнала это слово несколько зим назад, когда ей попалась книга с Древней родины, в которой главный герой был изуродован теми самими компрачикосами.

– Скупщики детей, увечившие их и использующие в качестве живого товара или попрошаек…

– Или просто веселить публику в цирке, – кивнул Джон.

– Значит, Джеймс-младший их жертва?

– Вероятно.

– А затем, спустя столько зим, он снова стал жертвой… Перерезанное горло и аконит, верно?

– Вообще, смерть наступила от отравления аконитином. Порез на шее был оставлен позднее. И соцветие аконита не одно, а букет. Вечером родители переложили его, как всегда, на кровать, но обнаружили уже на кресле. Кроме того, окно было открыто.

– Холодновато для проветривания, да и вряд ли инвалид мог подняться самостоятельно.

– Весьма подозрительно, – согласился Джон, – но никаких следов найдено не было.

Кора старательно внесла всю имеющуюся у них информацию на отдельный лист и прикрепила к нему газетные вырезки. Чашки опустели, от пирожного остались только крошки. Заполнив страницу, Кора отложила заметки о первой жертве и принялась терзать новую бумагу, подписав сверху цифру два.

– Кто следующий?

– Бездомный. Его называли Блейзом, настоящее имя неизвестно.

– Бродяга? Может, он связан с компрачикосами?

– Никто не знает наверняка, – пожал плечами Джон. – Некролог заказывать было некому, рассказывали о нем неохотно, а найти его знакомых оказалось не так просто.

– Но ты ведь заглядывал в полицейские отчеты? – напомнила Кора, хитро улыбаясь.

– Да. И все здесь, – Джон горько усмехнулся и постучал указательным пальцем по своему виску. – Я отдал сезонное жалованье за то, чтобы мне показали дело Аконита, но переписывать что-либо мне запретили. Так что придется полагаться на мою память.

– Стоило записать, как только вышел из отдела, – вздохнула Кора.

– Бумага ненадежна. Но теперь мы кое-что запишем. Готова?

– Ага, давай начнем с личности. Что известно о его прошлом?

– Немного, как ты можешь догадаться. Ни в одном сиротском приюте он не числился. Но есть кое-что о его недавнем прошлом. Он продавал сильвер-даст.

– Наркотик? – изумилась Кора. Впрочем, было бы чему удивляться. Вещества с незапамятных времен распространяли по всем неблагополучным районам города. Однако сильвер-даст был дороже, сложнее в производстве, чем немагические наркотики, но легче более дорогого голд-даст.

– Всего лишь дилер. Он работал на кого-то покрупнее. Возможно, что-то осталось вне полицейских отчетов.

– Стоит как-нибудь поинтересоваться у дяди Криса, – пробурчала Кора. – А что про убийство? Яд?

– Аконитин в крови вместе с сильвер-даст, но умер от раны на шее. Блейза убили в подворотне. Если следы и были, то их буквально очень быстро затоптали, – Джон печально вздохнул уже откуда-то с «кухни». Он отошел к чайнику, чтобы заново наполнить чашки. – Соцветие оставили на груди. На лице и теле были обнаружены свежие синяки, но как он их получил – неизвестно.

– Негусто… Налей мне кофе, – Кора протянула свою опустевшую кружку.

– Уверена? Не заснешь потом.

– Я и без кофе не уверена, что смогу уснуть, зная, что завтра Аконит снова убьет…

– Признаться, я и сам нервничаю. Но, Корнелия, пообещай, что хотя бы попытаешься.

– Ну, попытаться могу, – мягко ответила она, принимая из рук Джона свежий кофе. На миг их пальцы соприкоснулись, и лицо залила краска. Желая избавиться от нахлынувшего смущения, Кора напомнила: – Рассказывай дальше. Третья жертва. Это девушка.

– Она… – Джон запнулся. – Из публичного дома.

– Проститутка.

– Бедняжка была сиротой, зарабатывала как могла, чтобы хоть как-то прожить. Как и многие из этих несчастных, кстати.

– Несчастных? На проповеди рассказывали, что это падшие женщины, зависимые от удовольствий, – стыдливо пролепетала Кора, старательно чиркая на углу бумажки.

– Поверь, приятного в их жизни мало.

– Откуда тебе знать? Ты… пользовался их услугами?

– Я предпочитаю искреннюю симпатию и активное согласие без оплаты, – Джон усмехнулся. Он сидел на полу у кофейного столика. Перед ним лежал раскрытый портсигар, куда он складывал сигареты из только распечатанной упаковки. Очки сползли почти на самый кончик его кривоватого носа, а на лоб упали несколько темных прядей. – Какое-то время я надеялся писать о криминале, поэтому завел некоторые знакомства. К тому же я сирота, родителей нет. Был дед, который жил на Левом берегу, а это не самый хороший район. Можешь представить, с кем я там водился.

Серые глаза теперь смотрели на Кору. Та снова покраснела, смутившись и своего вопроса, и пристального внимания к внешности Джона. Он, судя по кривоватой усмешке, заметил заинтересованный взгляд своей напарницы.

– Ладно, – Кора спешно отвернулась к столу, опуская голову к бумаге. – Вернемся к убийству. Яд?

– Вместе с наркотиком.

– Она была знакома с Блейзом?

– Кто знает… Но он ведь не единственный канал сбыта сильвер-даст.

– Ты не сказал мне имя… девушки.

– Беатрис, – Джон хлопнул крышкой портсигара.

– Можешь закурить, – бросила Кора, – я не против. А то мне уже неловко, я как будто мешаю.

– Вовсе нет.

– Но при мне ты не куришь.

– Пассивное курение…

– Вреднее, да, я в курсе. Но не припомню, когда это я просила тебя заботиться о моих легких, – Кора раздраженно чиркнула на листке, едва не продырявив его. – Я не мармеладка, не растаю. Или это потому, что я девушка?

– Это потому, что ты не куришь, – мягко улыбнулся Джон. – Но если ты обещаешь не жаловаться на пропахшее дымом платье, то я действительно не прочь уменьшить свой запас сигарет.

Кора поерзала на стуле, пытаясь заставить турнюр лечь удобнее. С одной стороны, возмутилась сама, а с другой, вдруг родители учуют запах? А если и так, что с того? Как же, однако, надоел этот постоянный контроль! И даже непонятно, чего в нем больше – искреннего беспокойства или все-таки недоверия?

– Кури уже.

Джон вытянул сигарету, зажал ее зубами и щелкнул пальцами, вызывая небольшой огонек. Кора моргнула раз, другой. Конечно, он маг, ведь он пишет о техномагии. Но она еще ни разу не видела, чтобы напарник вытворял что-нибудь эдакое.

– Что-то не так? – Джон отвел сигарету в сторону, выдыхая облако дыма. Глаза его щурились за стеклами линз.

– Просто забыла, что ты маг, – призналась Кора. – На кого учился?

– Артефактолог. Вернемся к нашей Беатрис?

– А? Точно! Умерла от раны на шее, как и Блейз?

– Угадала. Помимо прочего, она была связана. Возможно, элемент игры для клиента…

– Клиента, который оказался убийцей. Его ведь заметили?

– Заметили подозрительного мужчину. Высокий, в черном плаще, кашлял, как чахоточный. Но это не показатель, если он и был Аконитом, то…

– Мог кашлять специально, – Кора потерла виски. – Но я не понимаю, зачем он их травил? Я имею в виду… В общем, смотри, как было с Роузом?

Она развернулась к Джону, который неспешно пил чай. Он явно чувствовал себя расслабленно. То ли он успел привыкнуть к напарнице, то ли был слишком увлечен обсуждением, то ли все сразу.

– Если ты травишь человека, логично предположить, что его убивает яд. Все. Зачем перерезать горло?

– Чтобы проверить, умер или нет, – предположил Джон.

– Глупость какая! Блейз и Беатрис умерли иначе, не от яда, хотя он в их телах был обнаружен. Зачем тогда травить, если ты прикончил их ножом? Я бы просто травила, а ты?

– Хочешь узнать, как бы я убивал людей? – растерялся Джон.

– Да нет, я о том, что ты об этом думаешь. Разве не странно?

– Странно. Но логика убийцы нам не известна, а гадать можно долго.

– Ты прав, – вздохнула Кора, возвращаясь к очередному листу бумаги и разглаживая его. – Кто следующий?

– Пол Браун, убит в порту. Пьяница, разнорабочий. Помогал с разгрузкой в ночную смену.

– Двое мужчин, потом девушка и снова мужчина, – прокомментировала Кора и вдруг ударила себя по лбу: – О, Первый! Я же совсем забыла про возраст. Что там с возрастом?

– Роуз младший… В некрологе было указано, глянь, – Джон поднялся с места. Он подошел к столу и наклонился, опираясь на спинку стула.

– Надо же, – пробормотала Кора, отыскав нужную строчку в газетной вырезке, – почти мой ровесник. Всего на год старше.

– Тебе двадцать два?

– И только попробуй назвать меня старой!

– Что ты, мне двадцать семь, и старым я себя точно не чувствую, а ты вообще… мелкая.

Кора прыснула, подняв взгляд. Джон стоял так близко, что на его лице можно было заметить небольшие шрамы: один на линии челюсти, а другой на носу. Ужасно захотелось протянуть руку и дотронуться до них, поглубже вдохнуть аромат бергамота, смолы и сладковатого табака. Джон смотрел сверху вниз, его чуть пухлые губы растянулись в улыбке. Он явно чувствовал себя комфортно с расстегнутым воротником рубашки и закатанными рукавами над линиями вен… Хадс!

– Ам… э… я… – Кора поняла, что молчала и пялилась слишком долго, потому попыталась что-то из себя выдавить. Однако ничего внятного на ум не приходило.

Джон поднял брови, ожидая продолжения. Но Кора опустила голову к столу, хватая спасительное автоперо.

Проклятое смущение! Не так уж часто она общалась с мужчинами, а наедине с ними и вовсе никогда не оставалась. Конечно, к разговорам один на один с Джоном она уже привыкла, но именно теперь она вдруг по-другому посмотрела на их встречи. Или на него? Он симпатичный, от него приятно пахнет, и даже сигареты, которые он курит, кажутся не такими терпкими и горькими.

– Ч-что там с Брауном? – наконец выговорила Кора.

– Тело найдено в закоулке между складами. – Джон оттолкнулся от стула и развернулся, возвращаясь к оставленному чаю. – Обнаружены следы борьбы. Пол даже успел достать свой нож, но Аконит сломал ему руку и обе ноги. Какое-то время жертва пыталась ползти…

– Ты в порядке? Знаю, ты говорил, тебе неприятно описывать подобные вещи…

– Все хорошо, Корнелия, – Джон оглянулся, – все ради дела. Я просто стараюсь не рисовать это в красках и не углубляться в детали. Надеюсь, тебя это не раздражает.

– Вовсе нет. Ты отлично справляешься, напарник, – Кора подмигнула ему, но опять отвернулась, сочтя жест фамильярным.

– Слышать такие слова от столь смелой и талантливой леди особенно лестно.

– Я не леди. Титул моего отца не наследуется, так что леди только мама. А я просто мисс.

– Но ты не просто мисс, ты – Рубиновая дама, – теперь подмигнул Джон.

Кора негромко засмеялась, прячась за подстывшим кофе. Новое имя ей нравилось.

– Так Браун был первым, кого не травили?

– Верно.

– И сколько ему зим?

– Ох… Что-то около сорока, по-моему.

– А остальным? Помнишь?

– Беатрис и Блейзу около двадцати пяти. Могу ошибаться на пару зим. Но с сиротами никогда не знаешь точно.

– Возраст и пол разные… Так. А дальше медсестра?

– Здесь без некролога не обошлись, – Джон снова поднял папку, доставая пару газетных вырезок и поясняя: – Это первое яркое упоминание самого Аконита. Цветочный убийца, новый маньяк Трефа.

Кора пробежалась по тексту. Некролог заказали коллеги жертвы.

– «Мы болезненно восприняли ее отсутствие, и каким счастьем было для нас ее возвращение на свое истинное место», – прочла Кора вслух. – Это про что? Она что, тоже исчезала?

– Нет, но на некоторое время уезжала из Трефа. Занималась уходом за какой-то дальней родственницей. С четыреста тридцать девятого по сорок пятый год в больнице она не работала.

– Понятно. А убита была где?

– По дороге домой. Ближе к больнице. Никаких следов борьбы. Найдена полусидящей у стены, соцветие на коленях. Яд не обнаружили, только рана на шее. Больше ничего.

– Ей было сорок три, – Кора кивнула на строчку из некролога. – Возраст ближе к Полу Брауну.

– Да, но следующей жертве шестьдесят два, – Джон положил на стол свежую газетную вырезку.

– Патрик Майер. Виконт, меценат. Убит в своем кабинете. Наша косвенная причина знакомства.

– Действительно… О нем сказать ничего не могу, я заглядывал в отчеты до этого убийства.

– Уже неплохо. У нас целый список жертв. Но что их объединяет?

Джон едва смог сдержать зевок и смущенно оправдался:

– Прости. Просто уже поздновато.

Кора оглянулась на окно, за которым давно стемнело, кинула взгляд на хронометр. Вечер был в самом разгаре.

– Проклятье! Мне пора домой. Ты не против, если я заберу получившиеся карточки убитых вместе с вырезками?

– Как будет угодно Рубиновой даме, – Джон изящно поклонился.

Кора хихикнула. Она позволила ему понести папку и, как всегда, проводить ее до перекрестка.

Сверху сыпала морось, которая больше раздражала, чем причиняла неудобства. Пальто слегка потемнело от влаги, но от зонта Кора отказалась.

По пути к дому она явственно ощущала спиной присутствие Джона. Кора была даже рада такому вниманию. Последнее время, прогуливаясь по улице, она часто поглядывала на прохожих, особенно на мужчин, особенно на высоких и хромающих. Каждый из них мог оказаться Аконитом. Убийца мерещился ей за каждым поворотом, за каждой дверью, он глядел окнами домов, дышал трубами заводов на окраине, говорил ветром. Он стал городом. А может, так только казалось, и Кора единственная, кто думал об этом.

У ворот во двор она остановилась, приметив знакомую фигуру миссис Шарп, застывшую у почтового ящика. Руки вдовы судорожно сжимали какое-то письмо. К удивлению Коры, женщина решила прочесть его прямо на улице, распаковав в какой-то несвойственной ей спешке. Газеты ворохом лежали на земле, у ног, будто их вытащили, но приметив послание, выронили.

– Здравствуйте!

Миссис Шарп вздрогнула и подняла голову. Блеснувший в ее глазах животный испуг тут же исчез, как только она поняла, что это лишь соседская девчонка. Впрочем, ответа Кора не дождалась. Вдова смяла письмо, развернулась и скрылась в доме, хлопнув дверью.

Кора растерянно моргнула и, словно ища поддержки, оглянулась к Джону. Тот издали наблюдал за ней, привалившись к фонарному столбу. Заметив ее замешательство, он выпрямился и сделал шаг вперед. Он наверняка ждал от нее ответа, но Кора, не видя его лица, помахала ему рукой и наконец скрылась под защитой дома Нортвудов.

7. Свидетельница

Хронометр как всегда мерно тикал. Звук привычный, но на этот раз невероятно раздражающий. Он прорывался в сознание, пропитывал кожу, вливался в вены, стучал в унисон с ее сердцем, дышал ее легкими.

Тик-так.

Время уходит, скоро Аконит кого-то убьет.

Тик-так.

Возможно, он уже кого-то убивает.

Тик-так.

Или закончил и теперь оставляет последние штрихи.

Тик-так.

Кора раздраженно откинула одеяло и вскочила с кровати. Схватив с комода хронометр, она сняла заднюю крышку и вытащила махонький кристаллик. Стрелки замерли, тиканье прекратилось.

В образовавшейся топкой тишине сгущался мрак, слышалась легкая поступь надвигающейся беды. Дом спал. Первая половина ночи миновала, но сон так и не шел.

Кора, недовольно пыхтя, откинула волосы и вышла из комнаты. Отдохнуть ей не удастся, так что нужно придумать, чем себя занять. Возможно, помогут книги. Что-то увлекательное, что отвлечет ее от убийств.

В коридоре Кора тихо прошмыгнула мимо дверей родительской спальни. Покои дочерей находились дальше от лестницы с противоположной стороны. Сестра занимала две комнаты – небольшой зал и спальню, из которой можно было выйти в общую ванную. В свое время она доставила Коре много неприятностей, когда Линда незаметно пробиралась к ней в спальню. В результате, после замужества сестры, Кора занавесила вход в покои Линды шпалерой с единорогом, лишь бы не видеть злосчастную дверь.

Вместе с тишиной на лестнице царила тьма. Дома она не казалась такой пугающей. В помещениях оставался знакомый запах, а каждый поворот и угол были ей знакомы.

Прямо перед лестницей закрытые двери, за ними прихожая с небольшим гардеробом. Слева дверь в коридор. С одной стороны – гостиная, с другой – огромная библиотека. Справа еще один кулуар с окном. Если туда завернуть, то можно выйти в столовую или малую гостиную, именуемую чайной. Напротив этих комнат неприметный вход в «параллельный мир» – мир слуг. Там кухня, жилые спальни, хозяйственные помещения и даже своя лестница наверх.

Кора повернула направо. Живот негромко урчал, а желудок сжимался. К счастью, в чайной обнаружилось неубранное печенье. Утром напекут новое, но пока сойдет и подсохшее. Делать чай Кора не решилась и ограничилась водой.

Съев по меньшей мере три, Кора сгребла еще несколько, прихватила наполненный стакан и побрела в библиотеку. Там вокруг камина стояли кресла и диванчик, а у окна, из которого был виден соседский дом, – стол и два мягких стула.

Это было любимое место Коры, и она, не раздумывая, отправилась к окну, чтобы оставить на столе нехитрый ужин и после выбрать какую-нибудь книгу. Но, оказавшись у окна, Кора застыла.

Во мраке улицы, освещаемой одним фонарем у дороги, белая сорочка миссис Шарп сильно выделялась. Даже для этой чудаковатой женщины выходить в промозглую ночь простоволосой и едва прикрытой было слишком. Она выглядела напуганной: даже отсюда можно было увидеть ее огромные глаза и неестественно открытый рот. Гримаса ужаса и отчаяния въелась в ее лицо.

Что могло приключиться? Может, кто-то влез к ней в дом? Нужно помочь ей! И помочь немедленно!

На раздумья ушло не более парса. Кора бросилась к камину, вытащила тяжелую кочергу и кинулась к выходу, впервые, кажется, повысив в этом доме голос:

– Папа!

Вариант казался беспроигрышным. Часто ли стены этого дома слышали такое отчаянное воззвание к отцу? К нему обращались по важному поводу, подходили в библиотеку, заглядывали в кабинет и беседовали за обеденным столом, а не орали из соседней комнаты.

– ПАПА!

В прихожей Кора запрыгнула в свои сапожки, не глядя стащила с вешалки первое попавшееся под руку пальто и снова завопила:

– Миссис Шарп! Шарп в беде!

В доме уже слышались голоса и стук шагов. Помощь скоро придет… Кора быстро спустилась по ступенькам крыльца, сжимая в руке каминную кочергу. Пальто доходило до самых щиколоток, от него пахло виски, табаком и горячей смолой. Похоже, папа остался без верхней одежды… Не важно! Нужно спешить!

Кора метнулась к старой дыре в заборе, созданной когда-то дядюшкой Крисом, чтобы дети быстро попадали друг к другу в гости. Оказавшись по ту сторону забора, Кора ощутила вкус победы – она все еще могла в нее пролезть! Но приятные эмоции быстро стерлись. Им на смену пришел леденящий страх, приковывающий к земле.

Миссис Шарп была во дворе. Прямо перед Корой. Но соседку, прибежавшую на помощь, вдова не видела. Она больше вообще ничего не видела. Ее глаза были широко распахнуты, и в них навсегда застыло отчаяние.

Миссис Шарп была мертва.

Нет. Не так.

Миссис Шарп убили.

Она лежала в грязи, смешанной с кровью.

Чудаковатая вдова. Соседка. Миссис Шарп. Еще недавно она разбирала почту, вяло кивала на приветствие и ругалась с гувернанткой мальчишки, который забросил мяч в ее двор.

Еще недавно живая.

Теперь только труп.

Губы миссис Шарп были выкрашены самой яркой алой краской – свежей кровью, наполнявшей ее рот, как вино наполняет бокал. Ее тонкие ладони лежали на шее, видно, перед смертью она еще пыталась сдержать кровь, которая сочилась сквозь кривоватые длинные пальцы, пачкая их.

Кора задрожала. Мысли в голове проносились мимо, но лишь одно слово не находило выхода и заставляло не отрываясь смотреть на новую картину убийства.

Аконит.

Это был он. Несомненно. Кто еще мог сделать подобное?

Где-то вдали послышался крик отца. Но даже он не смог отвлечь Кору – девушка молча смотрела на труп, будто ничего вокруг для нее не существовало. Как не существовало и времени.

Кто-то подкрался сзади…

Кора не думала об опасности, пока ее не схватила чья-то рука, а другая рывком выхватила ее единственное оружие – каминную кочергу. Сердце оглушающе громко застучало, а воздух застрял где-то в легких.

Аконит!

Он держал Кору крепко, не давая пошевелиться. Она упиралась лопатками в широкую грудь мужчины, чувствовала, как напрягаются его мышцы.

От Аконита исходил давящий аромат мирры, сырой земли и воска. Совсем тонко ощущались и другие запахи: мускусный пот, дым и металл. Все сливалось в единую симфонию благоухания хаоса и смерти.

Страх куда-то ушел, но тревога еще ощущалась, когда взгляд рыскал в темноте, пытаясь выхватить лица прохожих. Все прежние страхи – перед Джоном в их первую встречу, перед родителями за увлечение расследованием – были сильны, но иррациональны, но когда тот, кто в действительности был способен нанести вред, находился в опасной близости, Кора не испытывала страх.

Она видела только носки своих сапожек, грязь на подоле отцовского пальто, пряди волос, которые спутанными пружинками падали на лицо. Она ощущала жар чужого тела, распаленного жуткой охотой.

Кора все еще не чувствовала времени, никак не могла заставить себя ожить, ощутить отсчет, который вел хронометр в ее комнате.

Тик-так.

Кора вдруг услышала время: тик – резкий вдох, так – выдох. Чужое дыхание – два парса.

Ее небрежно оттолкнули, и она рухнула в мягкую грязь, едва успев выставить руки вперед. Кора быстро перевернулась так, чтобы видеть происходящее. Наконец, внутри возникло что-то холодное, похожее на ужас. Она уставилась на высоченную фигуру незнакомца.

Тот не уделял ей никакого внимания. Он склонился над миссис Шарп, выуживая из-за пазухи чуть примятый аконит. Большая ладонь в перчатке прижала соцветие к груди трупа. Убийца выпрямился и повернул голову в сторону Коры.

Нижнюю часть лица прикрывала маска, капюшон немного съехал с головы, из-за чего стали заметны светлые волосы. Точнее Кора сказать не могла – он мог быть блондином, а мог быть русым или вовсе седым.

Кора поймала взгляд убийцы. Глаза Аконита светились. Быть может, они лишь отражали свет фонаря или спутника Шарана, повисшего в небе. Убийца тоже смотрел на нее не моргая.

Голос отца прозвучал совсем близко. Убийца вздрогнул и захромал в сторону, постепенно наращивая темп и скрываясь в тени заросшего сада.

– Я здесь! – выкрикнула Кора наконец. Она плюхнулась в грязь. За те пол-интера, что прошли с момента обнаружения трупа, она устала так, будто весь день таскала мешки с мукой.

Коре было плевать на то, что она вымазалась. В тот момент ей было плевать на все, кроме темного неба над головой. За ночь оно расчистилось, стали заметны веснушки звезд и огромный Каламитас – самый большой спутник планеты. Он убывал, поэтому ярко виднелся лишь серп. Острый и опасный.

Послышались спешные шаги нескольких пар ног. Часть неба закрыло собой обеспокоенное лицо отца:

– Корри?

– Я в порядке, – отозвалась она, приподнимаясь на локтях.

Рядом стоял дворецкий, мистер Спенсер, с ружьем наготове. Он запыхался и, похоже, прибыл последним. Тут же стоял Джек – лакей, а по совместительству и батюшкин камердинер. Он крепко сжимал клюшку для гольфа. Папа держал в руках наградной револьвер – единственное оружие, хранящееся в его спальне, в шкатулке у изголовья кровати. Все они выбежали в пижамах, наспех накинутых халатах и тапках и успели вымокнуть, шагая по сырой земле, покрытой лужами.

– Тут был…

– Аконит, – закончил отец за Кору, задумчиво оглаживая бороду.

Она кивнула в ответ, присматриваясь к бледному Джеку. Бедняга едва ли не позеленел от увиденного. Он застыл на месте, не обращая внимания на остальных.

Мистер Спенсер метнул быстрый взгляд на убитую и отвернулся, очевидно, сожалея о смерти несчастной.

Отец же констатировал:

– Ушел.

– Убежал, – поправила Кора, – в сад. Забор тут невысокий, а может, воспользовался черным ходом, калиткой… Он наверняка уже на соседней улице.

Папа резко повернулся к ней, вперив изумленный взгляд. В нем всего на миг появилось что-то, что Кора, кажется, никогда не видела в глазах отца – ужас. Впрочем, он быстро пропал. Ему на смену явилось раздражение:

– Какого импа ты выскочила сюда?

– Я хотела помочь, – пробормотала она, понурив голову.

– Помочь убийце за ночь пополнить коллекцию трупов? Что ж, неплохая попытка, Корнелия!

– Зато я его видела. И знаю его рост, – выпалила она надувшись.

Отец недовольно зыркнул на нее, в зеленоватых глазах сверкнул отблеск фонаря. Папа явно был заинтересован, но при том все еще злился.

– Джек, – позвала Кора. Парень вздрогнул, медленно оборачиваясь. – Сделай два шага влево и один назад.

Лакей исполнил приказ и только после растерянно повернулся к мистеру Спенсеру, словно спрашивая: зачем молодой госпоже это?