Текст книги "Белорусский предприниматель в обществе и государстве. Историко-социологический анализ"

1.3. Закон о кооперации как социально-правовой механизм

Одни движения имеют высокие социальные цели, другие имеют широкую экономическую основу, только кооперация имеет и то и другое.

Альфред Маршалл

Повышение эффективности использования различных форм социалистической собственности приковало внимание и к развитию кооперативного сектора. Еще один «перестроечный» закон – Закон СССР от 26 мая 1988 г. № 8998-ХІ «О кооперации в СССР» – открыл широкие горизонты для кооперативного движения. Суть этого закона заключалась в реализации идеи В. И. Ленина о кооперации как социалистической форме обобществления труда и о том, что строй цивилизованных кооператоров – это строй социализма. Закон разрешал создание кооперативов во всех сферах общественно полезного труда, в том числе для обслуживания государственных предприятий. На кооператоров распространялась система социального страхования. Каждому гражданину предоставлялось право вступать и выходить из кооператива, а кооперативам – право вступать в объединения и выходить из них, исходя из заключаемых с покупателями и поставщиками договоров, самостоятельно разрабатывать свои планы, определять цены. Для формирования кооперативов не требовалось решения местных органов власти. Желание группы людей объединиться в кооператив внутри предприятия нельзя было отвергнуть немотивированно. Органы управления, которые в результате вмешательства в планирование и другие хозяйственные дела нанесли кооперативу материальный ущерб, обязаны были возместить его[48]48
  Бляхман Л. С. Перестройка экономического мышления. – М.: Политиздат, 1990.-С. 19–20.


[Закрыть]. Кооперативы действовали на основе жесткой системы самофинансирования и самоокупаемости. В отличие от государственных предприятий они либо сразу приобретали соответствующую собственность (используя собственные сбережения и банковские кредиты), либо брали ее в аренду с постепенным выкупом. Начали создаваться производственные кооперативы различного профиля – от оказания услуг населению (вплоть до создания кооперативных детских объединений[49]49
  Гришаева Н. П. Кооперативные дошкольные учреждения в крупном городе // СонИс – 1988. – № 1. – С. 67–68.


[Закрыть]) до разработки и внедрения самых современных достижений науки и техники.

Закон о кооперации провозгласил равенство кооперативных и государственных предприятий. Это положение означало принципиально новую теоретическую формулу, которой не было на протяжении десятков лет. Для «страны победившего социализма» это было революцией в сознании. Советское мировоззрение, идеология, народнохозяйственные решения упирались в постулат, трактовавший государственную собственность как последовательно социалистическую, а кооперативную – как переходную, следовательно, полусоциалистическую. В начале 1920-х гг., в условиях экономической разрухи и серьезного политического кризиса, когда надежды на мировую социалистическую революцию и помощь западноевропейского пролетариата становились все более и более призрачными, В. И. Ленину с большим трудом удалось убедить партию и своих сподвижников встать на путь новой экономической политики. Для восстановления народного хозяйства были применены рыночные механизмы, использованы различные формы собственности, привлечен иностранный капитал в форме концессий, проведена денежная реформа (1922–1924 гг.), в результате которой рубль стал конвертируемой валютой. Тем самым по масштабу преобразований, глубине революционных изменений существовавшей социально-экономической системы и по долговременным последствиям «перестроечная» реформа может быть поставлена на одну ступень с таким крупнейшим преобразованием в советской системе управления, каким был НЭП. Поскольку политическая ситуация, масштабы экономики и социальная структура общества в 1920-е и 1980-е гг. были иными, то именно величина намерений, сложность задач, необходимость глубоких перемен в сознании людей в середине 1980-х гг. позволяла реформаторам проводить аналогию перестройки с НЭПом[50]50
  Абалкин Л. И. Перестройка: пути и проблемы. – С. 46, 47.


[Закрыть].

Так как в Советском Союзе кооперация и индивидуальная трудовая деятельность считались неорганизованными и полулегальными формами применения труда, то использование кооперативов в экономике представлялось как латание дыр; там, где государство было не в состоянии обеспечить решение каких-либо вопросов, его (государство) «подпирали» кооперацией или индивидуальным трудом. Пример тому – развитие кооперации в сфере бытового обслуживания, торговли и общепита. Поэтому с принятием Закона о кооперации основной проблемой стал вопрос о том, как на практике обеспечить равенство кооперативов и государственных предприятий. Одно дело представлять кооперацию как временную, дополнительную, неперспективную форму, с которой не был связан путь к коммунизму. И совсем иначе стоит работать в совершенно иных условиях, когда кооперацию признали в качестве равноправной составляющей народного хозяйства в политических документах, материалах съезда партии, съезда колхозников. При созданных условиях у советских граждан должно было вырабатываться новое отношение к кооперации. И все равно, делая новые шаги в кооперации, население оказывалось в плену социальных стереотипов, унаследованных от «советского» прошлого.

Кооперация вообще находится в ряду таких явлений, которые неоднократно подвергаются переоценке. Дебаты о роли кооперативных предприятий и кооперативного движения в развитии не только отечественной, но и мировой экономики продолжаются и по сей день. Исторической родиной кооперации является Англия. В 1844 г. в небольшом промышленном городке Рочдэйл (англ. Rochdale) группа рабочих ткачей основала первый кооператив (потребительское общество) под названием «справедливые пионеры», начавший претворять на практике учение Роберта Оуэна[51]51
  Теоретические основания и план работы «производительных ассоциаций» Р. Оуэн изложил в трудах «An Explanation of the Cause of Distress which Pervades the Civilized Parts of the World» (London&Paris, 1823); «The Book of the New Moral World: Containing the Rational System of Society, Founded on Demonstrable Facts, Developing the Constitution and Laws of Human Nature and of Society» (Glasgow, 1840); «Report to the County of Lanark of a Plan for relieving Public Distress» (Glasgow, 1821).


[Закрыть]. Р. Оэун считал, что люди должны объединяться и помогать друг другу с целью облегчения организации своей хозяйственной жизни. Таким образом, в основу кооперации был положен принцип товарищеской взаимопомощи и сотрудничества. В XIX в. первые производственные кооперативы были основаны ремесленниками и крестьянами, которые видели угрозу в конкуренции со стороны быстро растущих капиталистических предприятий. Они надеялись, что с помощью кооперативных объединений смогут достигнуть увеличения выпуска продукции и лучшей организации, более высоких технических и коммерческих знаний работников, чтобы затем утвердиться на рынке. В небольших кооперативах для оперативного руководства коллектив выбирал руководителя предприятия, в то время как по принципиальным вопросам развития обсуждал и принимал решения весь коллектив. В больших кооперативных объединениях избирали коллективное руководство, а из его среды на определенное время – директора. Один или несколько раз в году руководство должно было отчитываться перед собранием членов кооператива за свою деятельность, намечать новые цели. Наряду с кооперативами ремесленников и крестьян возникали и кооперативы рабочих, отчасти под влиянием церкви, но, пожалуй, в большей мере – социалистических идей. Огромное влияние на такие объединения оказали социалисты-утописты. Почти все они видели в товариществах и рабочих ассоциациях основу нового, некапиталистического и гуманного экономического общественного порядка. Некоторые даже пытались создать коллективные предприятия и целые общественные поселения (например, теоретически обоснованные фаланги Шарля Фурье и практически апробированная коммунистическая производительная община «Новая гармония» в Северной Америке Р. Оуэна) на собственные средства, привлечь государство для оказания материальной и политической поддержки своих идей.

В Российской империи кооперативы возникли в 60-х гг. XIX в. после отмены крепостного права, когда страна начала преобразовываться из земледельческой в капиталистическую. Хотя считается, что первым российским потребительским кооперативом стала большая артель, созданная в 1827 г. декабристами в Читинском остроге на договорных началах. Артель распалась в связи с окончанием срока каторги участников декабрьского восстания. Изначально в России кооперативы насаждались дворянством, интеллигенцией и земствами. После 1905 г. кооперация начала развиваться уже «снизу». Так, в стране «стартовал» период массового роста кооперативного движения. Самыми примитивными кооперативными образованиями считались «помочи», которые представляли собой объединения нескольких крестьянских семейств (как правило, пяти) для работы в чужом хозяйстве за угощение, и сырьевые артели, занимавшиеся переработкой сырых продуктов (принадлежавших мелким производителям). В земледелии артели получили известность как «супряги». В связи с бедностью крестьянских хозяйств обычай «спрягаться» завоевал особую популярность: для обработки земли и посева в чужом хозяйстве крестьяне объединяли рабочий скот, инвентарь и собственные силы. Участники «супряги» получали право работать на себя в определенные дни или вознаграждались в зависимости от договора. Земледельческие артели, возникшие в связи с неурожаем и голодом, постигшим Россию в 1891 г., также занимались обработкой земли и посевом, каждая артель состояла из шести хозяев и им выдавалась специальная ссуда лошадьми и семенами. В итоге в конце XIX – начале XX в. кооперация в дореволюционной России была развита достаточно сильно, особенно в деревне. Она охватывала сельскохозяйственное производство, переработку и торговлю конечным продуктом. Россия была поставщиком животного масла, пеньки (грубое прядильное волокно из конопли), овчины и других продуктов, произведенных посредством кооперации. Также существовал целый ряд ассоциаций, которые возглавлял Всероссийский союз кооператоров. В годы Столыпинской реформы произошел значительный рост сельскохозяйственной кооперации. Если на 1 января 1902 г. в России насчитывалось всего 1025 различных сельскохозяйственных кооперативов, то на 1 января 1915 г. их стало 23 700, из них 60,0 % составляли кредитные кооперативы[52]52
  Сельскохозяйственная кооперация // Большая Советская Энциклопедия / гл. ред. Б. А. Введенский. – 2-е изд. – М.: БСЭ, 1955. – Т. 38. – С. 444.


[Закрыть].

Теоретические основы кооперации разрабатывались многими видными учеными. Одним из лидеров мировой науки, разрабатывающей проблему кооперативного движения на селе, был советский и российский экономист А. В. Чаянов (1888–1939). Блестящий научный анализ, смелые выводы и прогнозы позволили Чаянову фактически возглавить организационно-производственную школу, признанную впоследствии во всем мире.

Со своими соратниками ученый разрабатывал модели агрокомбинатов, обосновывал оптимальные размеры сельскохозяйственных предприятий, классифицировал возможные формы сельских кооперативов. Его книга «Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации» была в числе тех, которые выписал В. И. Ленин для работы над статьей «О кооперации». Даже в далекой Латинской Америке существуют сейчас кооперативные крестьянские общества имени А. В. Чаянова.

В бывшем СССР кооперативное движение связано прежде всего с именем В. И. Ленина и практической реализацией его идей. Если сразу после Великой Октябрьской революции В. И. Ленин связывал модель хозяйственной системы социализма с государственно-монополистическим капитализмом, то в начале 1923 г. взгляды Ленина коренным образом изменились. Действительность подсказала необходимость изменения точки зрения на социализм: «Теперь мы должны сознать и претворить в дело, что в настоящее время тот общественный строй, который мы должны поддерживать сверх обычного, есть строй кооперативный»[53]53
  Ленин В. И. Поли. собр. соч. – Т. 45. – С. 370.


[Закрыть]. Впервые в статье «О кооперации» Ленин применяет термин «кооперативный социализм». Отход от государственной монополистической системы к кооперации свободных товаропроизводителей означал переход к рыночной форме взаимодействия различных видов общественного труда, которые, в свою очередь, группируются по форме их продуктов, конечному назначению их продуктов и функциональному содержанию самих видов труда.

В годы перестройки три чаяновские идеи выделялись как первостепенно актуальные. Это оптимизация решений, приоритет человека и первичного трудового коллектива на селе, развитие кооперации во всех ее формах. При этом создавать кооперативы, управляемые выборными лицами трудящихся (состоящими под ежедневным неусыпным контролем избравших их членов кооператива) представлялось целесообразным там, где само содержание труда, его продукт нуждаются в сохранении экономической самостоятельности, где требуется высокая чуткость к нуждам людей. Позитивным в возрождении кооперации в СССР было то, что она дала толчок для развития инициативы и предприимчивости населения страны. Так, в течение только одного 1988 г. число действующих кооперативов возросло с 13 921 до 77 548 (почти в 6 раз), численность работающих в них (включая совместителей) увеличилась со 155,8 тыс. человек до 1396,5 тыс. человек, а объем реализованной продукции и услуг кооперативами увеличился с 349,7 млн руб. в начале года до 6060,6 млн руб. в конце года, т. е. в 17 раз. К 1 января 1991 г. в СССР функционировало 245,4 тыс. кооперативов, численность работающих (в т. ч. совместителей) составляла 6098,2 тыс. человек, объем реализованной продукции, работ и услуг за 1990 г. достиг 67313,0 млн руб.[54]54
  Народное хозяйство СССР в 1990 г.: стат. ежегодник / Госкомстат СССР. -М.: Финансы и статистика, 1991. – С. 58–59.


[Закрыть]

На начало 1988 г. в БССР работал 791 кооператив, в котором было занято более восьми тысяч человек, и ими было произведено продукции и оказано услуг на 12,5 млн советских рублей[55]55
  Диалог с молодежью: вопросы и ответы. – Вып. 2. -С. 81.


[Закрыть]. На 1 января 1990 г. количество число действующих кооперативов составило 5346. Численность работников, включая совместителей, увеличилась до 123 861 человека, а выручка от реализованной продукции – до 891,1 млн руб. Лидирующие позиции по количеству действующих кооперативов были у г. Минска, Витебской и Гомельской области. А вот Брестская область буквально за один год опустилась с 3-го на 7-е место (на 01.01.1989 г. – 323 кооператива, на 01.01.1990 г. – 504), сместив с него на 6-ю позицию другую западную область – Гродненскую (221 и 510 соответственно)[56]56
  Народное хозяйство Белорусской ССР в 1989 г. – С. 30–32.


[Закрыть]. К началу 1992 г. в республике действовало 4,4 тыс. кооперативов и 3,4 тыс. малых предприятий, 155 ассоциаций, 17 концернов, 2 акционерных общества. Было зарегистрировано 283 совместных предприятия (СП) и 25 коммерческих банков, создано 757 фермерских (крестьянских) хозяйств[57]57
  Народное хозяйство Республики Беларусь в 1991 г.: стат. сб. / Гос. ком. Беларуси по статистике и анализу. – Минск: Беларусь, 1993. – С. 30.


[Закрыть]. В 1987 г. в нашей стране появился кооператив, который самым первым начал выпуск обыкновенных… набоек для обуви! Их выпускали большими партиями и продавали по рублю за штуку. Производство моментально начало приносить более чем приличный доход. Это был удачный старт, повлекший за собой череду новых и новых кооперативов, которые стали появляться в Беларуси. Были кооперативы, которые занимались своего рода экзотической по тем временам деятельностью. Например, кооператив «Спутник» был первым в нашей стране брачным агентством. Стали появляться телефонно-справочные службы по вопросам кооперации, соответствующие журналы и газеты, которые рассказывали о деятельности различных кооперативов. В это же время в Москве появился издательский дом «Коммерсант». В БССР же столкнулись с проблемой: открыть подобного рода кооператив не представлялось возможным, так как в республике существовал запрет на оказание образовательных и информационных услуг частными структурами. Также чтобы зарегистрировать кооператив, нужно было собрать 42 (!) «бумажки»[58]58
  А помнишь, как все начиналось? // Деловой портал Bel.biz [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://management.bel.biz/articles/ajomnish_kak_vse_ nachinalos. – Дата доступа: 05.04.2010.


[Закрыть].

Кроме привычного производства товаров народного потребления, бытового обслуживания населения и торговли кооперативные предприятия осваивали новые для себя виды деятельности. Появились научно-исследовательские и проектно-конструкторские кооперативы, занимавшиеся разработкой программных средств и оказанием информационных услуг. Таких предприятий в Белорусской ССР в 1989 г. насчитывалось 370, и по количеству они занимали 5-ю строчку. Выпуск продукции производственно-технического назначения осуществляли 220 кооперативных предприятий. Сельскохозяйственные услуги (откорм скота и птицы, выращивание овощей, цветов и т. п.) оказывали 134 кооператива. Жилищная проблема продолжала способствовать развитию строительной отрасли. Количество строительных (кроме отнесенных к бытовому обслуживанию) и проектно-изыскательских по обслуживанию строительства кооперативов на 01.01.1990 г. составило 1493[59]59
  Народное хозяйство Белорусской ССР в 1989 г.: стат. ежегодник. – С. 31–32.


[Закрыть].

Специалисты отмечали, что пока именно в области кооперации достигался наибольший прорыв в развитии товарно-денежных отношений и хозяйственной самостоятельности непосредственных производителей. Своего рода индикатором оценок самой концепции хозяйственной реформы, основанной на переходе к рыночным методам управления, рассматривалось отношение общества к кооперативному движению. На волне гласности и перестройки опросы общественного мнения советских граждан проводились достаточно оперативно, но в то время большие массивы информации очень долго обрабатывались и результаты исследований публиковались с запозданием. Позже проблемы уже скорее экономического характера не позволили «развернуться» исследователям. Но даже небольшое количество научных публикаций тех лет помогает спустя почти четверть века проанализировать отношение общественности к возрождению кооперативного движения.

В 1992 г. Институт социологии АН СССР представил результаты первой серии опросов панельного исследования, начатого институтом в 1989 г. Планировалось изучить динамику позиций населения относительно городских производственных кооперативов и тех, кто в них работает, а также анализ самооценок кооператорами своей работы и мотивов деятельности[60]60
  В десяти крупных городах Советского Союза (Москва, Ленинград, Таллинн, Минск, Тбилиси, Баку, Челябинск, Магнитогорск, Набережные Челны, Харьков) были опрошены выборки населения (2360 чел.), самих кооператоров (председателей или их заместителей – 586 чел.), работников государственных органов, регулирующих кооперативную деятельность (56 чел.). В качестве экспертов были опрошены 68 ученых, главным образом экономистов из тех же городов. См.: Бабаева Л. В., Нельсон Л. Мы о кооператорах и кооператоры о себе. Перестройка отношений на производстве, в быту и сфере досуга. – М.: Ин-т социологии РАН, 1992. -С. 49–72.


[Закрыть]. Отношение к новому социально-экономическому явлению выяснялось с помощью косвенных вопросов: например, потребительское поведение по отношению к кооперативной продукции показывала частота обращения в кооперативы, причины обращения и т. п. Итак, общие результаты этого опроса свидетельствовали о неоднозначном отношении населения кооперативам. В то же время та часть населения, которая всегда отличалась более высокой социальной активностью и чаще выступала в роли лидеров общественного мнения (ее социально-демографические характеристики – пол мужской, образование высшее, возраст 45–50 лет), оказалась более лояльной по отношению к кооперативам, чем население в целом.

Согласно данным этого опроса, регулярно пользовались определенными видами продукции и услуг кооперативов 14,4 % опрошенных, от случая к случаю – 36,7 %, никогда не пользовались кооперативной продукцией – 40,8 %. Тех, кто не пользовался услугами кооператоров «по принципиальным соображениям», среди опрошенных было немного (5,8 %). Это в основном люди старше 50 лет, при этом женщин среди них гораздо больше, чем мужчин. Положительных ответов на вопрос о том, способствуют ли кооперативы насыщению рынка товарами и услугами, в целом оказалось чуть больше, чем отрицательных (38,3 % против 34,9 % соответственно), с сильным разбросом по городам: в Таллинне – 45,4 и 29,8 % соответственно; Минске – 44,1 и 26,8 % соответственно, а в Москве и Тбилиси – по 25 % и около 40 % соответственно. Значительная часть опрошенных считали, что деятельность кооперативов вела к усилению дефицита (66,2 %).

Как видим, среднестатистический минчанин в своем отношении к кооперативам напоминал жителя Таллинна и был совсем не похож на москвича. Конечно, славяне (русские, украинцы, поляки) ближе к белорусам по ментальности, культуре, традициям, но с прибалтийскими народами у нас тоже есть общее культурное прошлое – Великое Княжество Литовское (вторая половина XIII–XVIII вв.). «Распространение влияния Речи Посполитой на земли восточных славян вело к специфической этнической окраске социальных и конфессиональных отношений»[61]61
  Ческов Я. В. Лекции по исторической этнологии: учеб. пособие. – М.: Гардерика, 1998. -С. 151.


[Закрыть]. С другой стороны, как отмечают сами белорусские социологи, массовому сознанию белорусского населения свойственна противоречивость и даже парадоксальность, которая заключается в соединении типичных ценностей и норм социализма с существенно отличными нормами и представлениями рыночного демократического общества[62]62
  Титаренко Л. Г. «Парадоксальный белорус»: противоречия массового сознания // СонИс. – 2003. – № 12. – С. 96–107.


[Закрыть].

В качестве причин, по которым люди избегали обращаться к услугам кооператоров, назывались в основном высокие цены, низкое качество либо отсутствие гарантии качества. При нормальном функционировании рынка такие условия привели бы к разорению производителя. Однако этого не происходило по причине практически полного отсутствия конкуренции со стороны государственных предприятий, которые, получив определенную самостоятельность, практически сразу начали «сворачивать» производство товаров и услуг, цены на которые не гарантировали рентабельности. Эту нишу занимали кооператоры, имевшие больше возможностей поднимать цены в соответствии со спросом. В итоге у населения складывалось впечатление, что в росте цен виноваты исключительно кооператоры.

Число людей, считавших, что государство должно оказывать кооператорам поддержку, превышало число сторонников противоположного мнения в 4, а в некоторых опрошенных регионах – в 7 раз. Одна треть респондентов (33,6 %) была согласна с утверждением, что кооперативам нужно «просто не мешать работать». Это суждение сочеталось во многих ответах с утверждением, что контроль деятельности кооперативов со стороны государства должен быть только усилен. Сила контроля во времена существования СССР была настолько велика, что, являясь неотъемлемой частью жизни советского населения, он не ассоциировался с созданием помех и трудностей в жизни и работе, а представлялся эффективным механизмом поддержания общественного порядка и контролирования девиантного поведения.

Действительно, в условиях усиления народовластия, расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и их трудовых коллективов, внедрения хозрасчета и самофинансирования, небывалого всплеска гласности работниками комитетов народного контроля отмечался правовой нигилизм населения, неуважение к законам (пусть не всегда совершенным и подлежащим уточнению) и правовым нормам, даже к Уголовному кодексу[63]63
  Перестройка и народный контроль / сост. В. И. Мелещенко. – Л.: Лениздат. 1990.-С. 4.


[Закрыть]. Предполагалось, что хозяйственная самостоятельность, непосредственная зависимость доходов от результатов труда, усиление чувства хозяина у каждого работника и многое другое должны были вызвать новые прогрессивные явления, в первую очередь – повышение производительности труда, качества продукции, ее конкурентоспособности, укрепление трудовой, технологической и исполнительской дисциплины и т. д. Но социальные ожидания оказались слишком оптимистичными.

В конце 1980-х гг. прогнозировалось, что с расширением числа кооперативов и возможности работы в них доля людей, удовлетворенных открывающимися с развитием кооперации перспективами, будет расти. Однако результаты опроса показали, что при всей своей заманчивости по материальному вознаграждению и по возможности для самореализации работа в кооперативе оставалась в массовом сознании малопрестижной. На вопрос «Хотели бы вы сами стать кооператором?» в большинстве регионов как раз та группа, которая наиболее благожелательно относилась к кооператорам (лица с высшим образованием) продемонстрировала наименьшую готовность пополнить ряды кооператоров. А вот группы, настроенные более резко, проявили больше желания заняться кооперативной работой. Всего же в кооперативах хотели бы работать 31,2 % опрошенных, ответили отрицательно 41,7 %. На вопрос, близкий предыдущему, – «Хотели бы вы, чтобы ваши дети стали кооператорами?» – ситуация резко меняется: желающих почти втрое меньше, чем нежелающих (7 % и 20,6 % соответственно). То есть, работа в кооперативе считалась непрестижной.

В связи с этим интересно представление самих респондентов во второй половине 1980-х гг. о том, что такое кооперативное движение и кто такой кооператор. Очевидно, авторам опроса сложно было предложить конкретные характеристики, поэтому вопросы были открытыми и ответы, соответственно, носили оценочный характер. В итоге «социальный» портрет кооператора получился следующим.

Отрицательные характеристики:

Это элемент капитализма.

Мошенник, кулак, делец около перестройки.

Продавец, комбинатор.

Капиталист, бизнесмен.

Человек, который пускает деньги в оборот, чтобы набить свои карманы.

Советский миллионер.

Положительные характеристики:

Человек, который желает работать, зарабатывать и жить по-человечески, который из мусора и отходов делает нужные вещи для рабочего народа.

Работник, желающий выполнять квалифицированный труд и умеющий делать это.

Человек, который хочет честно зарабатывать деньги, чего, к сожалению, нельзя сделать в государственном секторе.

Энергичный и умный человек, у которого есть надежда, что честным трудом можно обогатиться.

Желающий решать свои проблемы, не надеясь на то, что это может сделать государство.

По выборке в целом число положительных характеристик заметно превышало число отрицательных. «Социальный» портрет кооперации тоже вышел биполярным: «кооперация – это выжимание денег и соков из народа! безумие государства, дополнительная язва на теле рабочего класса» / «форма будущего развития производственных отношений, прогрессивный метод экономики, доказывающий, что Госплан у нас совсем не работает, надежда на оздоровление экономики, норма для нормальных цивилизованных стран, этап, имеющий главной целью научить советских людей работать по совести». Кроме того, респондентам был задан вопрос: «Как, по-вашему, относится к кооперативам большинство населения?», на который 50,1 % ответили «большинство осуждает» и лишь 15,5 % – «большинство поддерживает». Поскольку среди самих респондентов доля «благожелательных» была гораздо выше, то такой ответ вряд ли можно объяснить «проекцией» собственных отношений. Скорее всего, представление о «настроениях большинства» во многом почерпнуто именно из прессы.

Авторы статьи обращают внимание, на то, что одни и те же понятия «бизнесмен», «предприниматель» фигурировали и в положительных, и в отрицательных ответах. Кроме того, словарь ответов на открытые вопросы, особенно отрицательные, очень сильно совпадал с лексиконом выступлений в печати. Особенно «отличилась» (по мнению организаторов опроса. – И. А) авторитетная газета «Правда», публикации которой как будто целенаправленно реанимировали стереотипы мышления советских людей, с которыми должна была покончить перестройка. Если советскому человеку собирались привить «чувство хозяина», «предприимчивость», то в статьях газеты «Правда» слова «новые хозяева» и «коммерсанты» без кавычек использованы в негативном контексте, по отношению к кооперативам употреблялось выражение «насос по откачке денег»[64]64
  Герасимов В., Головенко А. Легко иметь златые горы, или За что в Ленинграде не любят кооператоров // Правда. – 1989. – 5 окт – С. 3.


[Закрыть]. Авторы делают вывод о том, что на формирование определенного образа кооператоров очень большое влияние оказывали СМИ. И чем авторитетнее было издание, тем сильнее было его не всегда «компетентное» мнение. Ознакомившись с содержанием статьи «Легко иметь златые горы, или За что в Ленинграде не любят кооператоров», считаем необходимым уточнить, по какой причине и в каком именно контексте были использованы вышеперечисленные «коммерсанты», «кооператоры» и т. д. Во-первых, в приведенной в качестве примера статье ленинградских журналистов, которая якобы способствует созданию из кооператоров «образа врага», речь идет о происходивших негативных тенденциях в кооперации. Это касалось спекуляции на иностранных торговых ярлыках. Юристы и торговые инспекторы правильно отмечали, что это явление – не «детская болезнь», а стремление уйти от ответственности за качество, «откреститься» от претензий покупателей. Действительно, к кому пойдешь с претензией, если на обновках значатся «Adidas», «Montana», «Vermont»? Изголодавшиеся по импорту потребители платили деньги за «фирму». Как тут не вспомнить Эллочку-людоедку из сатирического романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» с ее героическими попытками выдать собачью шкуру за мех мексиканского тушкана. Во-вторых, «насосами по откачке денег» были названы не сами кооперативы, а механизмы взаимодействия новых бизнесменов с предприятиями. Ведь заводы расплачивались с кооперативами безналичными, а те немедленно начинали переводить их в денежные знаки. Ленинградские авторы подытоживают, что кооперативное движение в их городе развивалось по типичному для многих советских городов сценарию. Градоначальники верили в ее возможности, поощряли, поддерживали и, одновременно, делали отчеты о темпах «сплошной кооперации». Первый серьезный анализ показал, что засилье спекуляции, «клозетно-шашлычных» товариществ, хотя их было и меньшинство, сильно подорвало веру населения в возможности цивилизованных предпринимателей. Когда пришла пора платить по векселям доверия, многие из них ничего, кроме «мексиканских тушканов», не могли предъявить. Сама жизнь показала, что малопривлекательный образ кооперации создали сами кооператоры, вернее, те, кто занялся лже-кооперацией. В итоге попытки государства в дефицитной экономике заштопать «тришкин кафтан» кооперативной иглой, направляемой из центра, успеха не имели.

Одновременно в газете «Известия» от 2 сентября 1989 г. Всесоюзный центр изучения общественного мнения при ВЦСПС в Госкомтруде СССР (сегодня это Всероссийский центр изучения общественного мнения, ВЦИОМ) представил более оптимистичные результаты[65]65
  О кооперации без эмоций // Известия. – 1989. – 2 сент. – С. 3.


[Закрыть]. Так, среди городского населения сторонников кооперации было в полтора раза больше, чем противников. И еще значительна группа людей, которые относились к ней скорее положительно, чем отрицательно. Наконец, более трети опрошенных сами готовы были вступить в ряды кооператоров. Участники опроса высказывались за то, чтобы направить развитие кооперации в те отрасли, в которых несостоятельность государственного сектора проявилась с очевидной для всех определенностью, – сельскохозяйственное производство, строительство, бытовое обслуживание, переработка вторичного сырья, производство товаров народного потребления. Стойкое негативное отношение сохранялось только к кооперативам в торговле, общественном питании, издательской деятельности, здравоохранении и образовании. По мнению социологов, значительную роль в формировании такого отношения играло то, что население было плохо проинформировано о характере предлагаемых услуг, ценах и формах обслуживания.

«Социальный» портрет кооператора 1990-х годов со слов самих кооператоров вырисовался следующий[66]66
  Бабаева Л. В., Нельсон Л. Мы о кооператорах и кооператоры о себе. – С. 49–72.


[Закрыть]. Это мужчина 30–40 лет с высшим образованием, в прошлом занимавший руководящую должность: начальниками цехов, отделов, предприятий до перехода в кооперативы работали 40 % опрошенных, немногим меньше рядовых ИТР – 33,9 %. Рабочих среди опрошенных председателей кооперативов оказалось всего 8,5 %. Другие социальные группы – военнослужащие, пенсионеры, домохозяйки, студенты – играли в кооперативном движении значительно меньшую роль, – суммарно они составили менее 10 % массива. Чуть больше четверти опрошенных оказались членами КПСС или кандидатами в члены КПСС. Наиболее частый доход у учредителей кооперативов – 252–500 руб. в месяц, т. е. примерно от одной до двух среднестатистических зарплат трудящихся в то время. Самой существенной причиной, побудившей людей стать кооператорами, оказалась возможность реализовать свой творческий потенциал, предприимчивость, деловитость, способности: 57,6 % опрошенных поставили этот мотив на первое место, еще 26,7 % – на второе. Высокая заработная плата как важный мотив фигурировала реже – 20,4 % на первом месте и 30,9 % – на втором. Примерно по 1/3 опрошенных поставили на первое и второе место возможность освободиться от «административно-бюрократического гнета» на прежней работе. Особенно важным этот мотив оказался для лиц со средним образованием (почти исключительно рабочих) и для руководителей разного уровня. На вопрос: «Сбылись ли Ваши ожидания?» утвердительно ответили от 1/4 до 1/3 респондентов, немногим более половины – «не совсем», разочарованных оказалось немного. Возможно, значительная доля «не совсем удовлетворенных» объяснялась объективным несоответствием надежд и реальности и ростом социальных ожиданий в ходе работы. Только 14,0 % опрошенных согласились бы вернуться на работу в государственный сектор на ту же зарплату, какую они получали в кооперативе, 47,1 % определенно заявили, что не приняли бы подобного приглашения. Еще меньше кооператоров готовы были бы вернуться в госсектор на «руководящую должность». Усиление поддержки со стороны населения предвидели 38 % кооператоров, снижение – 9 % (для населения в целом – 15,5 и 50,1 % соответственно). 54 % опрошенных кооператоров считали, что кооперативы будут развиваться во всех сферах, и лишь 12,6 % ожидали, что кооперативы «прикроют». Почти 85 % ответивших сказали, что работа кооперативов способствует насыщению рынка товарами народного потребления и услугами в их городе, 3/4 положительно оценивали эту роль кооперативов в своей республике (население в целом – 38,1 %).