Текст книги "Белорусский предприниматель в обществе и государстве. Историко-социологический анализ"

Лидер неоклассического направления в экономической науке, английский экономист Альфред Маршалл (Alfred Marshall, 1842–1924) определял политическую экономию как науку о деятельности людей, связанной с их повседневными хозяйственными делами, но говорил, что в сферу ее исследования входят лишь такие действия, которые имеют отношение к «материальным предпосылкам благосостояния». Таким путем он определял содержание предмета и ставил ему границы. Признавая, что на поведение людей влияют не только экономические, но и религиозные факторы, Маршалл считал, что первые играют решающую роль в формировании характера существующих институтов. Но поскольку общественные институты, с которыми связана экономическая наука, непрерывно претерпевают изменения, трудно делать какие-либо специфические обобщения относительно поведения человека в обществе.

По мнению Маршалла, предпочтения заслуживает понятие «свобода предпринимательства», так как оно скорее подразумевает независимость и свободу выбора, а не соперничество, скрывающееся в понятии «конкуренция». Примечательно, что Маршалл полностью сознавал неосуществимость экономической гармонии. Так, система свободного предпринимательства у него прочно опирается на конкуренцию, поскольку в основе ее лежит рынок, где действует много мелких предпринимательских субъектов, каждый из которых сам по себе не способен оказывать влияние на общий спрос или на рыночную цену. В этом смысле свободное предпринимательство отличается от монополии лишь по степени, а не в принципе. Иначе говоря, элемент монополии неизбежно имеется в любой конкурентной системе, тем самым у Маршалла закладывалась основа развитой позже теории монополистической конкуренции. Альфред Маршалл утверждал, что предпринимателем становится не каждый желающий, а в результате естественного отбора, открытого Ч. Дарвином[79]79
  См.: Минская база данных электронных ресурсов по экономической проблематике [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://library.by/portalus/modules/economics/referat_show_archives. – Дата доступа: 05.04.2010.


[Закрыть].

В конце XIX в. на Западе произошла так называемая революция ценностей. Данные процессы в экономической жизни западного общества были обусловлены локальными кризисами, происходившими один за другим в странах Западной Европы. В 1825 г. в Англии разразился первый в истории капитализма циклический промышленный кризис. Конец 1830-х – начало и середина 1840-х гг. отмечены широким развитием массовых движений во Франции. Они носили различный характер: стачки, продовольственные волнения, выступления против налогов и т. п. В начале 1848 г. Европа вступила в бурный период революций и революционных волнений, охвативших огромную территорию от Парижа до Будапешта, от Берлина до Палермо. Это и январское восстание в Италии, и февральская революция во Франции, и мартовские революции в Германии, Австрии, Венгрии, Чехии. Именно так на рубеже XIX и XX вв. через революционные потрясения завершился сложный процесс перерастания старого, «свободного» капитализма в монополистический. Поворотным пунктом в развитии монополий был глубокий экономический кризис, охвативший в 1900–1903 гг. страны Европы и Соединенные Штаты Америки. Было очевидно, что одной «невидимой руки рынка» совершенно недостаточно для организации экономической жизни. В капиталистическом обществе стало возрастать значение этических норм ведения бизнеса[80]80
  См.: Всемирная история: в Ют./ под ред. Н. А. Смирнова. – М.: Изд-во соц. – экон. лит., 1959. – Т. 6. – С. 330–378; Т. 7. С. 295–300.


[Закрыть].

В начале XX в. известный немецкий историк и социолог Макс Вебер (Мах Weber, 1864–1920) в работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1904) обратил внимание на то, что на протяжении веков социальные и культурные качества субъектов рыночного хозяйствования, включающие в себя ценности, нормы поведения, интересы и запросы, сформировали экономическую культуру, максимально соответствующую капиталистическим отношениям. Рациональному капиталистическому предпринимателю, т. е. субъекту этого хозяйствования, чужды показная роскошь и расточительство, упоение властью, нарочитая демонстрация того уважения, которым он пользуется в обществе. Его образу жизни свойственна определенная аскетическая направленность, а в характере преобладают скромность и сдержанность. Все эти черты возникают не только как прямое следствие рыночных отношений, но также имеют религиозно-культурные предпосылки.

Веберовский анализ возникновения духа капитализма показал влияние идей на общественное развитие. М. Вебер выдвинул гипотезу о наличии каузальной связи между воспитанными духовными качествами – религиозной атмосферой в семье и общине – и направлением развития, выбором профессии и дальнейшим профессиональным становлением индивида. Путем изучения конкретной эмпирической информации М. Вебер показал, что капитализм имеет определенные элементы культуры. Нормативная сторона характерного капиталистического поведения у М. Вебера связана с наследием аскетического протестантизма. Невозможность отдыха, лихорадочная интенсивность исполнения трудового долга за счет отказа от обыкновенных земных радостей – характерная черта протестантской морали, которую Вебер называл мирским аскетизмом. М. Вебер считает, что культурная работа по распространению и внедрению в массовое сознание духа аскетического рационализма может быть успешной лишь при наличии в обществе замкнутых групп людей – религиозных, преимущественно протестантских сект. Все это должно подкрепляться традициями общества, одобряющими того, кто озабочен постоянным и бесконечным расширением дела, для которого само дело с неустанными заботами стало необходимым условием существования.

М. Вебер считал, что дух аскетического рационализма явился продуктом сложнейших процессов религиозно-культурного и шире – социокультурного характера. Сам протестантизм следует рассматривать не как единственную причину, а лишь как фактор. На определенном витке развития к капитализму он поспособствовал освобождению массовых мотиваций для мирской активности (перевод ее из «монашества» в иной мир) и мобилизовал предпринимателей и рабочих на интенсивное приложение трудовых и интеллектуальных усилий[81]81
  См.: Вебер M. Избранные произведения. – 803 с.


[Закрыть]. «…Культурные влияния реформации в значительной своей части, – а для нашего специального аспекта – в подавляющей, – были непредвиденными и даже нежелательными для самих реформаторов последствиями их деятельности, часто очень далекими от того, что проносилось перед их умственным взором, или даже прямо противоположными их подлинным намерениям»[82]82
  Там же. – С. 105.


[Закрыть]. Просто протестантская этика как нельзя лучше соответствовала этосу буржуазного предпринимательства и рациональной организации труда. Протестанты вступали в добровольные религиозные объединения – секты. Именно последние стали прототипом светских объединений, которые сейчас распространены в странах Запада, особенно США. В сектах объединялись, разумеется, соратники по вере, а не по делу. В протестантских сектах к тому же складывался особый дух, обусловленный спецификой религиозного вероучения протестантизма. Можно сказать, что данные сообщества выступали тем фактором, который обеспечивал необходимую духовную атмосферу для бизнеса – атмосферу элементарного доверия, без которой невозможны деловые отношения. Кроме того, сообщество осуществляет ненавязчивый, но жесткий контроль за морально-нравственным обликом и поведением своих членов. Такой контроль эффективен, так как объединение осуществляется по поводу внеделовых интересов. Неукоснительное соблюдение обязательств рождает репутацию надежности, открывает «кредит доверия». При этом идет становление предпринимательского духа как составляющей духа капиталистического.

В прямой полемике с М. Вебером другой аналитик исторических и социальных корней предпринимательства – немецкий социолог Вернер Зомбарт (Werner Sombart, 1863–1941) утверждал, что все основы предпринимательского духа были заложены уже практиками католицизма, а протестантизм чуть ли не препятствовал его зарождению. По мнению В. Зомбарта, новый капиталистический человек несет в себе дух предпринимательства и дух мещанства. Зомбартовский предприниматель должен обладать качествами, имеющимися у завоевателя (воля, энергия, духовная свобода, упорство и постоянство), организатора (способность правильно организовывать людей, координируя их действия) и торговца (способность вербовать людей без принуждения, вызывать в них интерес к своей продукции). Мещанин, согласно Зомбарту, обладает такими качествами, как хозяйственность и деловая мораль, являющаяся коммерческой солидарностью и благонадежностью. Хоть мещанский дух во многом противоположен предпринимательскому, вместе они как раз и образуют противоречивое единство развертывающегося капиталистического духа.

Но наиболее глубокие корни развития предпринимательской деятельности, по мнению Зомбарта, уходят в иудаизм. Религия Талмуда – единственная среди мировых религий, которая всегда проповедовала идеал торговой свободы и никогда не содержала идеала бедности. Развитию этих содержавшихся в иудаизме начал способствовали многовековые гонения на евреев в большинстве европейских стран, что приводило к выталкиванию их из наиболее престижных занятий, социальной и хозяйственной дискриминации. В результате евреи заполняли такие запретные хозяйственные зоны, как деятельность по взиманию процентов, из которой впоследствии развилось банковское дело.

М. Вебер, в отличие от В. Зомбарта, оспаривал ведущую роль евреев в становлении промышленного капитала. Эпоха «дикого капитализма», т. е. эпоха упрочения господства промышленного капитала в условиях относительно недостаточного развития многих рыночных форм наложила отпечаток на творчество немецкого социолога. «Капитализм париев», по мнению М. Вебера, распространялся преимущественно на торговлю деньгами. Фабричное же производство строилось первоначально в большинстве стран национальной буржуазией. Одним словом, для М. Вебера новый капиталистический дух формируется с развитием предпринимательства и бюрократической организации.

Не следует упрощать дело до уровня причинной связи, заявляя, что капиталистический дух рожден протестантизмом (такие упрощенные связи М. Вебер отвергал). Тем более что капитализм в некоторых его экономических и социально-организационных моментах старше Реформации. Дух этот возникает из сложной исторической совокупности вещественных условий и нравственных сил, в которой важную роль играют воздействие государства, массовые переселения, технические усовершенствования. И если даже допустить, что рациональное предпринимательство является универсальной техникой, нейтральной в историко-культурном и религиозно-нравственном отношении, то психологическая мотивировка к нему такой нейтральностью не обладает: она существенно определяется особенностями культуры и религиозно-нравственных традиций. Иначе говоря, если технике современного предпринимательства в принципе можно научить каждого, то формирование внутренней мотивировки – процесс гораздо более сложный и глубинный. Он требует особых предпосылок, лежащих в культуре данного общества, его религиозно-нравственных традициях.

Однако повсюду, где капитализм начинал работу по повышению производительности человеческой деятельности через повышение ее интенсивности (что автоматически сопровождается увеличением капиталов) он сталкивался со скрытым или явным сопротивлением традиционализма как культурного лейтмотива докапиталистической формы хозяйствования. Конфронтации способствовало и отсутствие соответствующей этики среди новых субъектов рыночных отношений. Так, согласно В. Зомбарту средневековый предприниматель отличался не только по характеру своих предприятий, но и по типу хозяйственных действий. Это и воинствовавшие торговцы (например, варяжские купцы), и рыцари, кормившиеся «из стремени», и аристократы, промышлявшие морским разбоем, пираты-первооткрыватели (сэр Уолтер Рейли и Френсис Дрейк), миссионеры и искатели несметных богатств. К числу крупнейших мирных предприятий в эту пору относятся подряды на строительство государственных и культурных учреждений. И лишь государство как крупнейший распорядитель ресурсов проявляло устойчивую предпринимательскую наклонность.

Итак, анализируя эволюцию взглядов западных мыслителей на образ предпринимателя, стоит отметить, что в западноевропейском научном сознании, являющемся неотъемлемой частью духовной жизни общества, с появлением новых экономических отношений изначально шло первичное осмысление, потом обоснование, затем идейное оформление понятия «предприниматель». В своих основных работах западные философы и экономисты, государственные деятели и историки излагали собственные, носившие отпечаток того времени представления о предпринимательстве как об особой сфере хозяйственной деятельности. Можно сказать, что на протяжении двух столетий понятие «предприниматель», выкристаллизовываясь многими мыслителями в точности своего определения, обусловило фундамент для категориального аппарата теории предпринимательства. Начиная с субъектно-утилитарных характеристик, таких как «удовлетворение своих потребностей» (Р. Кантильон), и заканчивая социально-востребованными – «скромностью и сдержанностью» (М. Вебер), мыслители своего времени пришли к осознанию ведущей роли предпринимателя в экономическом развитии и признанию за ним редких профессиональных качеств. Веберовский анализ предпринимателя как некоего индивида с характерными ему чертами, являющего собой ключевую фигуру в реализации культурных закономерностей функционирования и развития общества, стал логическим завершением изучения предпринимателя как «ординарного» экономического человека и соответственно – начальной стадией изучения его как носителя профессиональной, а именно – особой предпринимательской этики хозяйствования. Рассмотрение предпринимателя через призму социокультурных условий и показателей его деятельности выступило основой изучения этики ведения бизнеса, которая явилась ведущим фактором успешной предпринимательской деятельности в XX веке.

В контексте социологического анализа предприниматель, как некий индивид с характерными ему чертами, являет собой воплощение культурных закономерностей функционирования и развития общества. И пусть жизнь общества – естественный и объективно закономерный процесс, все же, согласно О. Конту, человеческое общество – это прежде всего общность духа. «Идеи управляют и переворачивают мир <…> весь социальный механизм покоится в конце концов на мнениях»[83]83
  Конт О. Курс позитивной философии // Родоначальники позитивизма. – СПб.: Брокгауз и Евфрон, 1912. -Вып. 4. -С. 19.


[Закрыть]. С развитием общества прогрессируют формы человеческого познания мира, которые, изменяясь, заставляют изменяться другие стороны общественной жизни. Каждому этапу развития человеческого разума соответствуют различные общественно-политические организации, которые включают определенные формы хозяйствования. Анализируя поведение и образ мыслей современных западных предпринимателей, следует учитывать, что в глубинах их экономического сознания лежит след, который оставила в них аскетическая этика протестантизма. Современное западное общество порождает необходимый дух, в том числе и без специального обращения к религии. Дух аскетического рационализма явился продуктом сложнейших процессов религиозно-культурного и шире – социокультурного характера. Протестантизм можно рассматривать как фактор, который закрепил появившуюся в европейской культуре тенденцию. На определенном витке развития к капитализму он поспособствовал освобождению массовых мотиваций для мирской активности (перевод ее из «монашества» в иной мир) и мобилизовал предпринимателей и рабочих на интенсивное приложение усилий.

В изучении социальных и профессиональных характеристик предпринимателя еще одна идея Вебера заслуживает особого внимания для дальнейшего исследования социальной ответственности предпринимательских структур. Это идея избранничества. У Вебера она напрямую увязывается с исполнением профессионального долга, которое становится исполнением долга перед Богом. Анализу религиозного содержания понятия «призвание» посвящена целая глава «Протестантской этики». Путем историко-лингвистических сопоставлений М. Вебер показывает, что ни в античности, ни в католицизме труд как призвание не определялся термином, который бы означал одновременно и обязанность, и долг, для исполнения которого Бог призвал человека. Содержание протестантских доктрин способствовало планированию повседневной жизни человека во имя стремления к Богу. «Христианская аскеза… превратилась в систематически разработанный метод рационального жизненного поведения»[84]84
  Вебер М. Избранные произведения. – С. 154–155.


[Закрыть]. Средством достижения этой цели был интенсивный труд, и степень его интенсивности определялась призванием, которое свидетельствовало о самопожертвовании человека во имя Бога.

Исполнение профессионального долга и одновременно получение удовлетворенности от своего профессионализма, критерием которого могут служить материальное благополучие и уважение общества, наполняют жизнь особым смыслом. «Мир существует для того, чтобы служить самопрославлению Бога; христианин-избранник существует для того, и только для того, чтобы осуществлять в своей мирской жизни заповеди во славу Всевышнего. Богу угодна социальная деятельность христианина, ибо он хочет, чтобы социальное устройство соответствовало его заповедям и поставленной им цели… Таков характер профессиональной деятельности, которая осуществляется в рамках посюсторонней жизни во имя общего блага»[85]85
  Вебер M. Избранные произведения. – С. 146.


[Закрыть]. Для жизни главным становится систематическое и рациональное стремление к получению законной прибыли в рамках своей профессии. Морального осуждения достойны успокоенность и довольство достигнутым, – не говоря уже о наслаждении богатством и бездействием. Вебер пишет: «Богатство порицается… поскольку оно таит в себе искушение предаться лени, бездеятельности и грешным мирским наслаждениям, а стремление к богатству – лишь в том случае, если оно вызвано надеждой на беззаботную и веселую жизнь»[86]86
  Там же. – С. 191.


[Закрыть]. Погоня за деньгами как самоцель прямо вытекает из требований успешного ведения капиталистического хозяйства, поскольку вполне очевидно, что для того чтобы вести дело, надо иметь волю к тому, чтобы не тратить весь доход на личное или семейное потребление, а непрестанно вкладывать деньги в будущее, в расширение производства, ориентироваться на перспективу. Так религиозная этика способствовала формированию особой хозяйственной этики, предлагая индивиду обоснование смысла жизни. Это обоснование выступает в качестве этической нормы, регулирующий весь уклад жизни, отклонение от которой рассматривается не только как оплошность, но и как нарушение долга.

Учение о предопределении (кальвинизм) было заимствовано у Августина Блаженного Аврелия (354–430), христианского теолога и церковного деятеля, но, кроме того, оно имело социальные корни. Становление капитализма сопровождалось разорением мелких производителей (крестьян и ремесленников), а в условиях капиталистической конкуренции – и предпринимателей. Их успех или неуспех зависел от сил, которые трудно было учесть, т. е. большую роль играла случайность. Такая зависимость свободного капиталистического предпринимательства от стихийных сил и отразилась в кальвинистском фатализме. Все потерпевшие неудачу должны были видеть в этом волю Бога, а те, кому сопутствовал успех, также могли ссылаться на волю Бога. Тем самым в кальвинизме культивируется крайний индивидуализм. В прямом общении с Богом без помощи посредников, с расчетом прежде всего[87]87
  Вебер М. Избранные произведения. – С. 136–163.


[Закрыть] на свои собственные силы, человек сам создает пути к своему спасению, причем совершает это в посюсторонней мирской жизни. Не рассчитывая на индульгенцию, он вынужден осуществлять строгий самоконтроль. В результате твердость веры становится могучим орудием систематизации, упорядочения хозяйственной жизни. И человек, и капитал в этом укладе не должны пребывать в праздности, им надлежит работать, приумножая богатство. Последнее же, помимо материального достатка, приносит чувство удовлетворения от достигнутого и, более того, является свидетельством избранности человека.

Начиная с середины XX в. и по настоящее время изучение личности предпринимателя осуществляется в русле набирающей популярность концепции человеческого развития, которая объединила философские, социальные, экономические, технократические, институциональные теории развития. Данный гуманистически ориентированный критерий развития воплощает как уровень развития экономики, так и достижения науки, как принципы управления, так и социально-политическое состояние общества, как состояние окружающей среды, так и образ жизни, вплоть до нравственного сознания и мировоззрения. И если говорить о развитии общества с точки зрения развития человека, а не только экономики, то это, наверное, самый сложный, порой противоречивый, часто непредсказуемый, трудно измеряемый процесс. И так как в современном обществе тема повышения всеобщего благосостояния продолжает оставаться одной из самых обсуждаемых, то предпринимательство, ассоциируемое в первую очередь только с положительными сторонами деятельности – прибылью и доходами, как социально-психологическое явление константно находится в зоне пристального внимания экономистов, психологов, философов, обществоведов и т. д. При этом предпринимательство рассматривается с нескольких позиций: как деятельность, как поведение, как психофизиологическое состояние. Наконец, дать описание личности предпринимателя считается профессиональным долгом всех исследователей. Современный социально-психологический профиль предпринимателя, зафиксированный в эмпирических исследованиях – это основной предмет анализа инновационного предпринимательства. Еще в 1934 г. И. Шумпетер писал, что предприниматель – это инноватор, который разрушает сложившееся экономическое равновесие, стимулируя развитие. Особенно это справедливо в случае высоких технологий. Такого же направления во взглядах на функции предпринимательской деятельности придерживаются экономисты Элвин Дж. Долан и Дэвид Е. Лидсей. По их мнению, основная функция предпринимательства состоит в преодолении старых стереотипов и границ в экономике. «Это происходит благодаря сдвигам кривых спроса (при улучшении и внедрении новых товаров и услуг) и кривых издержек (при внедрении новых методов организации производства и разработке новых технологий), когда предприниматели одновременно получают прибыль»[88]88
  Экономическая психология / под ред. И. В. Андреевой. – СПб.: Питер, 2000.-С. 126.


[Закрыть]. Однако И. Шумпетер риск относил к тому лицу, которое вкладывает свои капиталы. Сам предприниматель, взламывающий старые образцы мыслей и действий, во многом выражая творческую природу человека, в поле зрения экономистов не попадал. Отметим, что И. Шумпетер связывал предпринимательство с мелким и средним бизнесом. Он отмечал, что «…капиталистическое предпринимательство в силу собственных достижений имеет тенденцию автоматизировать прогресс, мы делаем вывод, что оно имеет тенденцию делать самое себя излишним – рассыпаться под грузом собственного успеха. Совершенно обюрократившиеся индустриальные гиганты не только вытесняют мелкие и средние фирмы и «экспроприируют» их владельцев, но в конечном итоге вытесняют также и предпринимателя…»[89]89
  Шумпетер И. Теория экономического развития. – С. 515.


[Закрыть].

Анализируя определения понятия «предприниматель» различных авторов, приходим к выводу, что главными характеристиками его содержания являются нововведение, свобода выбора деятельности предпринимателя, который представляется собственником и управленцем в одном лице. Поэтому предпринимательство может существовать в масштабах малого и реже среднего бизнеса. А в крупном бизнесе корпоративное мышление и деятельность, где функции собственника и управленцев разделены, и свобода индивида ограничены в пределах данной организации, не может существовать предпринимательство. Следовательно, сущность предпринимательства выражают экономические отношения индивидуального воспроизводства в масштабах малого и среднего бизнеса, реализующих инновационную деятельность, предопределенную свободным выбором субъекта хозяйствования, который является в одном лице собственником и управленцем, функционирующим в конкурентной среде, предоставляющим на рынок и новые товары, услуги для получения прибыли.

В современном западном предпринимательстве постоянно появляются новации, которые, как и прежде, продолжают вступать в противоречие с существующими системами управления и организации: они ломают устаревшие планы и формы работы, заставляют изменить ее прежние структуры, менять нормы планирования, поощрения и т. д. Западная система управления стремится к самосохранению, так же, как и почти триста лет назад, сопротивляется разрушительному действию предпринимательских новаций. Несмотря на это ценности и мотивы предпринимательской деятельности стали достоянием всего западноевропейского и североамериканского общества, а дух капитализма прочно обосновался в человеческом разуме западного общества, способствуя целерациональному развитию рыночных отношений. Государство, принявшее на себя труд развивать предпринимательскую культуру через средства массовой информации, искусство и другие каналы воздействия, по-прежнему наглядно рекламирует предпринимательство как благо для всего общества. Изучение эволюционного подхода к образу предпринимателя в западноевропейском научном сознании следует использовать для дальнейшего комплексного исследования роли и возможности социально ответственного предпринимательства как стратегического фактора развития производства.