Текст книги "О любви… Избранное"

Смядово. Легенда о Смеде и свободном народе Болгарии

Среди высоких холмов, поросших бурым кустарником, и бескрайних полей, покрытых густой лавандовой щетиной, перемежающихся с алыми латками маковых островков, вьётся, словно атласная лента, с северо-востока к югу Болгарии Смядово – большая дорога. Дорога жизни. Дорога истории народа. С чем можно сравнить такой протяжённости путь? С рукописным свитком, наверное. День за днём, год за годом, век за веком вписываются в него разные по значимости события.

Что слышит одинокий путник, пылящий уставшими ногами? Какую историю поведает ему эта дорога, пока он отдыхает на её обочине в тени развесистого дерева, прислонившись к его старому, покорёженному временем стволу?

Может, убаюкает тихой песней степного ветра, может, заставит свернуть в соседнее село, чтобы в горбатом, полуразрушенном от невзгод доме поведать историю о событиях, произошедших так давно, что о них почти никто уже точно ничего не помнит. И от этого она превратилась в легенду; в одну из сотен других легенд, которыми изобилуют эти сказочные места с запахом розы и вкусом янтарного винограда.

Легенду, которую хочется поведать миру.

В окрестностях города Сливен, где небольшие, обмазанные белой глиной домики теснятся маленькими семейками, где рано встаёт над горизонтом горячее солнце, где повсюду белым цветом цветут яблоневые сады и ровными прямоугольниками зеленеют пышные огороды, где слышно неугомонное ржание, хрюканье и кудахтанье домашней живности, жила обычная болгарская семья. Такая же, как и многие другие семьи. Смеда, Христо и их дети.

***

Смеду растили всем селом, потому как была она круглой сиротой. Её родители оставили этот мир, когда девочке едва исполнилось десять лет. Погибли от рук неизвестных лесных разбойников как раз в тот день, когда остались ночевать в поле, чтобы засветло начать сенокос. Нашли их не сразу; мужики долго блуждали в поисках по полям и лесным опушкам. Так и остались они навечно спящими, держа друг друга в крепких объятиях. Следов разбойников не нашли, не нашли и лошадь с жеребёнком, и глиняных горшков с незамысловатой едой, и кос, и точильных брусков. Некоторое время за девчонкой приглядывала её старая бабка, которой и самой в скором времени потребовались помощь и уход. Да и та недолго пожила и ушла вслед за погибшими дочерью и зятем.

Выросла Смеда на глазах у всего села и стала первой красавицей. Была она высокая и статная, черноглазая и темноволосая, с уложенными вокруг головы в несколько рядов толстыми и длинными косами. А ещё была она крепкой и сильной. И телом, и духом. Такой же сильной, как и её имя – Смеда. Была открытой, честной и отзывчивой, помогала каждому всем чем могла – кому словом, кому делом. Все селяне прислушивались к её слову – и старики, и молодёжь, и детвора несмышлёная. В работе Смеда всегда была первой и в веселье не отставала от других. Все парни мечтали заполучить её в жены, ведь такую хозяйку ещё нужно было поискать. Но девушка была гордой и неприступной. Хотела встретить такую же любовь, какая была между её отцом и матерью. Поэтому уже несколько лет все женихи, какие только сватались к ней, получали, как говорят, от ворот поворот.

***

Христо был младшим сыном в большой дружной семье. С малых лет он был малоразговорчивым и замкнутым. Мог подолгу бродить по склонам сопок, размышляя, или сидеть на берегу реки, наблюдая, как отражается в её водах небо с плывущими в одном направлении с ними пушистыми облаками. К тому же, в отличие от старших братьев и сестёр, которых кроме работы ничего по большому счёту не интересовало, рос он очень набожным. Надолго задерживался в храме после литургии, изучал церковные писания и в беседах со священником не замечал, как проходил весь день, и нужно было возвращаться домой. Родители смирились с таким чудным характером мальчика и решили, что это и есть его судьба – «нести крест», служить Господу, ведь неспроста они дали ему такое редкое имя – Христо.

***

Однажды к Смеде и Христо пришла любовь. Настало и их время. Встретившись на празднике роз, они уже не разлучались ни на минуту. Им в тот год исполнилось по восемнадцать лет. Праздник роз повсеместно в середине лета празднуют жители Болгарии, чтобы насладиться ароматом этих удивительных по красоте и многообразию форм и окрасок цветов и приступить к изготовлению розового масла. Маслянистый запах будоражит молодые сердца, и они зажигаются любовью и устремляются навстречу друг другу в порыве слиться в единое целое. Смеда тогда танцевала вместе с другими девушками. Алые цветы, вплетённые в разметавшиеся на ветру кудри, глаза, горящие как угли, изящные гибкие руки и заразительный смех – всё это пленило парня и заставило его не сводить с девушки восторженного взгляда.

Смеда и Христо не стали исключением и после сезона розового, лавандового и виноградного масла, как и многие другие молодые люди, сыграли скромную свадьбу и стали жить в доме, доставшемся девушке от родителей.

Были они разными, но эта непохожесть притягивала их друг к другу с магнетической силой, и с такой же силой разгоралась любовь. Молодая семья была дружной; дни проходили в заботе друг о друге, в работе по хозяйству, в домашних хлопотах. В воскресенье Смеда ходила в храм, где Христо исправно служил послушником. Одно только тревожило сердце женщины – не было у них с Христо детей. Тогда и обратился молодой муж к священнику за помощью, и тот благословил их на рождение сына молитвами. В тот самый год и родился их первенец Александр, который по воле Божьей должен был стать защитником людей. Каждый последующий год Смеда дарила Христо ребёнка.

Четырнадцать сыновей росли настоящими соколами и вскоре стали опорой матери и помощниками отцу. Хозяйство их расширялось и крепло день ото дня. Неподалёку выстроили и новый дом для старшего сына.

***

Александр вырос сильным, смелым, независимым и пошёл характером в мать. Он был ловким охотником, знал, понимал, любил лес, и лес отвечал ему взаимностью.

Жили на лесной поляне феи. Лесные красавицы. В невесомых полупрозрачных одеяниях летали они между деревьями и следили за порядком в лесу. То утихомирят растревоженных сорок, то помогут бельчихе в поисках любопытного бельчонка, оставившего дупло, то вместе с зайцем запутывают следы, то незаметно укажут заблудившимся правильную тропинку. Дел в лесу много. Встретить весну, подготовиться к зиме, нарядить лес осенью. А летними ночами собирались все на поляне, плели веночки из луговых трав и пели грустные песни о любви, которую им не суждено испытать. И только один раз в году феям позволялось посетить человеческое жилище, чтобы насмотреться на юношей, которых они выбрали себе в мужья. Но ещё до рассвета каждая из них должна была вылететь через печную трубу, чтобы остаться незамеченной. Вот такая печальная судьба была у этих фей.

Однажды Александр был ранен в неравной схватке с вепрем. Зверь увернулся от охотника и нанёс ему смертельный удар клыком. Долго бы лежал воин, истекая кровью, если бы не заметила его одна из лесных фей по имени Силвия. Она приложила к его кровоточащей ране листья, от которых та незаметно затянулась, напоила отваром, возвращающим силы. С помощью волшебства наградила охотника силой, равной силе дикого кабана. Вскоре Александр открыл глаза и увидел прекрасный лик, склонившейся над ним Силвии. С первого взгляда он полюбил свою спасительницу. И Силвия ответила ему любовью. А, как известно, феи могли выходить замуж за людей в том случае, если те их увидят. Так и случилось. Привёл Александр в дом Силвию, и стала она обычной женщиной. Только иногда по ночам, когда Александр крепко спал после трудной охоты, улетала в лес, чтобы поведать своим подругам о людской жизни и своей любви.

***

Смеда и Христо к тому времени состарились, но не утратили силы и бодрости духа. Сыновья подрастали один за другим. У Александра и Силвии родилась дочь Радка, которая стала утешением и отрадой бабушке и деду, не имевшим собственной дочери. Ежеминутно она радовала всех окружающих своей лучезарной улыбкой.

Ничто не предвещало беды…

Беда пришла нежданно. Беженцы из соседнего села Медлен оповестили о ней жителей Сливена. Беду называли Горем, она вытекала из глаз слезами, вопила и кричала, заламывала руки, прятала детские тела за взрослые, зажмуривалась и тряслась от страха. Турецкие завоеватели нещадно жгли селения, уводили пленённых женщин и детей. Мужчины сотнями и тысячами гибли от их быстрых стрел и острых сабель. Животные метались в панике, забивая друг друга копытами, истошно визжали и бились в предсмертных конвульсиях. Горе было большим, величиной с море.

Христо, будучи к тому времени священником, призвал селян и рассказал им об освободительном движении, про которое слышал ещё от своего наставника – бывшего сельского священника. Всем миром они решили восстать против турок и выступить на защиту своей независимости.

Этой ночью никто в селе не мог уснуть в ожидании врага. А на утро с первыми лучами солнца все поняли, что сил справиться с турецкими завоевателями ни у кого не хватит, и что не остаётся иного выхода, кроме как сдаться в рабство добровольно.

Смеда и Христо, посовещавшись с сыновьями, приняли единственное приемлемое для себя решение – в плен не сдаваться; укрепили двери, закрыли окна ставнями и приготовились, помолясь, к неминуемой смерти от вражеских рук.

Силвия впервые за долгие годы вспомнила о своей волшебной силе и, взмахнув рукой, в один миг обратила всех в чёрных птиц. Птицы радостно затрепетали крыльями и в одночасье вылетели в дымоходную трубу, как обычно вылетают феи, покидая жилище человека. Огромная стая вознеслась к самым облакам и, закружив над самым домом, прощаясь с родными местами, устремилась прочь. Громкий выстрел разорвал тишину, и последняя птица, не успев подняться вслед за остальными, упала на землю замертво. Это был Христо. Он как истинный христианин закончил свой жизненный путь непорабощённым и остался навеки свободным.

Стая же, не оглядываясь, полетела далеко на север и, добравшись до самого подножия Рижского Предбалкана, ударилась оземь и вновь обрела человеческий облик. Здесь жили Тишина и Покой. Смеда призвала сыновей к себе и наказала им построить селение для свободных болгар, куда никогда не ступит нога турков.

Так и вышло.

Петар одним своим прикосновением к скале превратил её в небольшие каменные кирпичи, из которых начали строить новое жильё. Огниан, договорившись с огнём, повсюду разводил костры, у которых грелись и жарили дичь, добытую в лесу охотником Александром. Димитар, «любящий землю», разбил виноградники, огороды, льняные поля и занялся выращиванием роз. Филиппу, с детства любившему управляться с лошадьми, удалось развести целый табун резвых скакунов и тяжеловозов. Овцы обеспечивали семью шерстью, козы – молоком, кролики – мясом и пухом. Иозиф ежегодно приумножал богатство семьи. Андрей, Никифор, Чавдар в совершенстве овладели военной сноровкой и встали на защиту нового поселения. Богдан стал оружейных дел мастером. Калоян научился смешивать масляные краски разных цветов и занялся рисованием, чеканкой и резьбой по дереву. Благодаря Живко и Радко, которые виртуозно играли на всевозможных музыкальных инструментах, жизнь семьи стала счастливой и весёлой. Любомира – самого младшего из сыновей – все любили за его доброе сердце и чувственную душу. Он сочинял сказки для Радки, за которой присматривал по поручению Смеды и Силвии. Совершая ежедневные прогулки по окрестностям, дети любовались красотами ставшего для них родным края. Собирали на лугах цветы, травы, колосья, придумывали орнаменты для украшения ковров, дорожек, полотенец и поясов, которые ткали женщины. Вскоре Радка стала шить нарядные блузки и юбки, расшивала их разноцветными нитками, а Любомир выделывал шкуры животных, из которых шил тужурки и сапоги.

***

Много лет прошло с тех пор, в селение приходили странники из разных уголков Болгарии и оставались там навсегда. Выросли внуки, правнуки и праправнуки Смеды и Христо. Не раз отражали защитники нападки врагов, не раз казалось, что от села не оставалось и кирпичика. Однако оно снова возрождалось, и жизнь начиналась заново. Свободная жизнь по завету Смеды.

Как-то войско, собранное Александром для защиты селения, отражало очередное нападение турок. Врагу неожиданно удалось перетянуть инициативу боя на себя, и поражение было неминуемо. Тогда взревел Александр, словно дикий зверь, собрал в едином порыве свою волшебную силу, встал во весь рост и, превратившись в дикого кабана, повёл за собой остальных. Враг был повергнут, а Александр навечно застыл в образе вепря. Так и стоит он на страже, изображённым на гербе города, выросшего на месте маленького селения, построенного Смедой и её четырнадцатью сыновьями. Город носит название Смядово, что означает «большая дорога», ведущая к свободной счастливой жизни.

Янтарик и Янтаринка

Эта история произошла в те далёкие времена, когда на нашей планете всё было по-другому.

Ещё не было на Земле тех растений, что мы видим сейчас, и тех животных, к которым мы привыкли. Не было и самого Человека. В тёплых вязких болотах, покрывающих землю, квакали огромные пупырчатые жабы. Они лениво переползали с кочки на кочку, и там сидели неподвижно, выпучив огромные глаза. Длинными липкими языками ловили они пролетающих мимо комаров и мух. А насекомые тогда тоже были гигантскими и напоминали игрушечные вертолёты или дроны.

Деревья не имели ни малейшего сходства с современными. Они никогда не цвели и никогда не давали плодов и семян. Древовидные папоротники с прямыми длинными стволами и пучком листьев на верхушке, напоминающих пушистые перья, очень плохо держались в топях и часто заваливались в трясину, распугивая ничего не понимающих лягушек и тритонов.

Ливневые дожди заливали Землю и не давали воде испаряться.

Такой была наша планета сотни миллионов лет назад.

Но однажды на Земле произошли перемены. Все началось с того, что твёрдые слои планеты ожили, начали перемещаться и налегать друг на друга. Как слоеный пирог. Представляете, какой грохот стоял! Так образовались горы со скалистыми утёсами. Горные хребты вырастали прямо из-под земли и отвоёвывали территории, ранее занятые болотами.

Пришлось растениям и животным тоже изменяться и научиться жить на безводных территориях, в горах и даже на голых скалах. Папоротники со своими слабыми корнями для этого не годились. Они продолжали жить только на тех участках, где осталась вода. На Земле стало сухо, и нужно было научиться экономить воду. Вскоре папоротники уменьшились в размерах и уступили место новым растениям.

Новые животные обрели сухую кожу, покрытую чешуйками и щитками, а растения – сильные корни и листья-иголки. А ещё у этих растений появились семена.

В низинах поселились ели, а на горы взобрались сосны. Все эти растения назвали хвойными за хвою – листья, превратившиеся в иголки и способные экономить воду и использовать её только по необходимости. Благодаря этой своей способности они стали вечнозелёными.

Вот такой стала наша планета! Это тоже было очень-очень давно —

десятки миллионов лет назад. А Человека на Земле по-прежнему всё ещё не было.

Упало как-то семя, принесённое сильным восточным ветром, на горный склон, и выросло из него могучее дерево. Стояло оно одно-одинёшенько, зорко оглядывая окрестности, на страже лесного порядка. Все деревья вокруг уважали грозное дерево, побаивались и не решались подойти к нему близко.

Опечалился богатырь – был он сильным и выносливым, мощные корни его пробирались между камнями и укреплялись так, что даже самый сильный ураган не мог пригнуть ствол к земле или сломать ветви. И вместе с тем был он глубоко несчастным в своём одиночестве. Душа его была звонкая и солнечная. И когда на дерево падали солнечные лучи, оно светилось изнутри золотистым цветом. За это качество его прозвали Янтариком.

Янтарик никак не мог понять, почему рядом с ним никто за много лет так и не поселился, почему все остерегались его и не хотели с ним дружить. Разве грозный вид был тому причиной?

«Разве можно делать выводы на основании одного только вида? Никто даже не попытался поговорить со мной и узнать меня лучше», – так размышлял Янтарик. И ему становилось ещё грустнее. «Если не найдётся кто-нибудь, кто скрасит моё одиночество, я просто умру от тоски», – решил он однажды и начал молиться.

Он молился своему растительному Богу и просил матушку Землю прислать ему утешение, и его молитвы были услышаны. Вновь подул холодный восточный ветер и принёс с собой семя с лёгким крылышком. Оно долго крутилось, опускаясь на землю, и приземлилось совсем рядом с Янтариком. Прошло немного лет и выросло деревце стройное, гибкое и такое же высокое.

И когда Солнце поднялось над горизонтом и коснулось лучами горного склона, деревце засветилось золотым светом. И Янтарик, увидев это, сразу понял, что это деревце послано ему Богом. «Янтаринка! Моя Янтаринка!» – воскликнул он и протянул свои могучие ветви.

Янтаринка ответила ему поклоном и зазвенела весело. Так родилась их любовь!

С тех пор прошло много лет. Янтарик и Янтаринка жили очень счастливо. Они вели долгие беседы, касаясь ветвями, а в трудные времена поддерживали друг друга. Свет их любви и счастья озарял горный склон, и всем, кто здесь жил, было спокойно и радостно.

Однажды вновь раздался оглушительный грохот, и земля вздыбилась. Горы вдруг начали опускаться вниз, а предгорные равнины подниматься вверх. Огромная трещина расколола горный хребет и начала, извиваясь точно змея, ползти по земле. Она очень быстро приближалась, и Янтарик с Янтаринкой с ужасом наблюдали, как она пролегает между ними. С каждой минутой расстояние увеличивалось и вскоре превратилось в глубокую пропасть.

Сколько не тянули деревья друг к другу ветви и не взывали о помощи, всё было напрасно. Вскоре влюблённые были так далеки, что перестали видеть друг друга. Пропасть между ними заполнилось водой, и образовалось море.

Янтарик и Янтаринка оказались на противоположных берегах и залились от горя слезами. Слёзы их были смолистыми и блестели на солнце золотыми каплями. Капли стекали по стволам и застывали.

Прошли годы, а Янтарик и Янтаринка всё плакали и плакали, роняя золотистые слёзы в морскую пучину, и горе их было безутешно. Поняв, что уже ничего нельзя изменить, они в последний раз протянули навстречу друг другу ветви и упали в бездну. Волны долго баюкали их и, наконец, прибили к берегу. Там они и обрели вечный покой.

Прошло еще несколько миллионов лет. За это время на нашей планете всё изменилось. Появился и Человек. Землю населили птицы и звери, расцвели невиданной красоты цветы. Многоголосьем наполнились леса, луга, степи. Разноцветьем раскрасились. Стало на Земле радостней и веселее. Только морские волны по-прежнему набегают на берег, вынося на него всё новые и новые следы прежней жизни.

Однажды после прилива на белом песчаном берегу зазолотились два камешка. Они были ярко-медового цвета и совершенно прозрачными. Солнце посмотрело на них сверху и, опустив тонкий луч, зарядило своей силой и энергией. И как по волшебству янтарные камешки вдруг засветились и озарили всё вокруг светом любви и счастья. Они узнали друг друга. Это были слезинки Янтарика и Янтаринки. Всё, что от них осталось.

Янтарные капельки теперь были неразлучны. Это они рассказали мне эту историю, как только я достала золотые серьги из бархатной коробочки и вдела их в уши. А я услышала и рассказала вам.

Любовь и счастье – никогда не исчезают бесследно. Они лишь изменяются. Помните об этом!

Сцена из театральной жизни города Северска

Отрывок из романа «Solo Piano Терезии Пасюк»

Владимир Прилуцкий был членом автомобильного клуба, открытого на центральной площади Северска. Доставшийся от свёкра автомобиль марки «Ford» изумительного цвета горького шоколада, купленный тем за границей, он разбил, не успев к своему великому сожалению покатать на нём всех артисток местного театра, до которых был большим охотником. В досье полицмейстера Краснова, который незамедлительно прибыл на место происшествия, говорилось – «… такого-то числа, такого-то года автомобиль, в котором находилась актриса Северского театра Елизавета Нежинская и Владимир Прилуцкий, на большой скорости врезался в фонарный столб на перекрёстке улиц Старосельской и Вагонной. Получился сильный толчок, и автомобиль перекинулся. Г-жа Нежинская была выброшена в сторону и получила лёгкие ушибы. Г-н Прилуцкий, будучи в нетрезвом состоянии, к большому удивлению свидетелей, не пострадал. Автомобиль восстановлению не подлежит».

Красавец и франт Владимир Прилуцкий, потомок небогатого чиновника, который получил в наследство от отца лишь польскую фамилию, с юных лет обладал удивительной способностью производить на слабый пол нужное впечатление и поэтому отказа у него никогда не имел. Наследство нелюбимой жены стало для него хорошей поддержкой в деле покорения женских сердец. На них его и растратил.

Северск, где Прилуцкий проживал со дня рождения, задумывался по образцу лучших европейских столиц, по канонам классицизма и культуры Просвещения. И, конечно, был просто немыслим без здания театра. Григорий Потёмкин первым выдвинул идею театра, и на плане градостроительства местом для его размещения был определён высокий холм, откуда открывался изумительный вид на широко разливающийся здесь Ижень. После смерти графа театр разделил судьбу университета с консерваторией, которые до поры так и остались прекрасным, но нереализованным проектом. История Северского театра такая же запутанная, как и судьба самого города. Он прошёл длинный путь от «благих начертаний» до становления, от дворянской детской самодеятельности и ярмарочного балагана до классического театра, от ветхого деревянного сарайчика, который однажды развалился от сильного ветра, до щеголеватого каменного строения.

Театр Северска, как и другие театры, был тайным миром, в котором актрисы, свободные от многих условностей, становились игрушкой мужских страстей. За ними волочились, с ними сходились и расходились, их обеспечивали, но на них почти никогда не женились.

Елизавета Нежинская, прежде чем поступить на службу в театр, обучалась в театральной школе вместе со своим сводным братом Алексеем. Учебная программа для воспитанников была составлена как нельзя лучше, однако ученики уроков не учили, списывая свою неподготовленность на отсутствие времени. Утром они репетировали, по вечерам были заняты в спектаклях. Если молодые ученицы ещё готовы были отвечать преподавателям, то старшие шикали на них и объявляли общий бойкот.

Уже в театральной школе у молодых актрис были поклонники. Они часто разъезжали под окнами этого учебного заведения, доступ в который посторонним был строго запрещён. Поэтому окна в дортуарах делали или слишком высокими, или закрашивали наполовину белой краской, дабы свести к минимуму какое бы то ни было общение. В дверях спальни ежедневно дежурила одна из девиц и сообщала подругам, влезающим по очереди на окна, о приближении воспитательницы или инспектора.

Елизавета очень быстро овладела всеми знаками, которыми переговаривались воспитанницы-танцовщицы со сцены со своими поклонниками, сидящими в первых рядах, и теперь тоже мастерски ими пользовалась. Если актрисы проводили пальцем по губам, это означало, что хотели получить от ухажёра конфет. Если дотрагивались до мочки уха, шеи или запястья – кавалер должен был раскошелиться на украшение – серьги, ожерелье или браслетик.

Успех актрисы на сцене полностью зависел от её способностей к флирту и интригам. Необходимо было уметь удерживать поклонников при себе, устранять соперниц, иметь благосклонность у начальства. Только тогда она имела возможность безбедного существования. В противном случае её ждало мизерное жалование, роли, не приносящие славы, бедность, тесные съёмные квартирки, тяжёлая работа и, как правило, недолгая жизнь.

Елизавета вышла на сцену не по призванию, не по непреодолимой тяге к искусству, а так, как будто решилась выйти замуж за нелюбимого, но богатого человека. Мать её, тоже актриса, определила Лизу в театральную школу, не особо прислушиваясь к желаниям дочери. В тринадцать лет Елизавету чуть было не выгнали из школы за бесталанность, и уже тогда она усвоила простую истину – талант это, конечно, дело важное, но на сцене нужно совершенно другое – упорство, удача, обаяние, умение попасть в роль, если так можно выразиться. Длительные дополнительные занятия с преподавателем Михаилом Уханским возымели действие, и вскоре он смог открыть в ученице незаурядные способности и возможности, которые к девятнадцати годам позволили актрисе сделать головокружительную карьеру.

Играя роли, Елизавета Нежинская не была вульгарна или подчёркнуто «пикантна», а соединяла удивительную грацию и какую-то ей одной свойственную стыдливость. Актриса мягкая и тактичная, обладавшая строгим вкусом, она была единственной молодой артисткой на сцене, которая покоряла зрителей правдой игры. Прекрасные, благородные черты лица, стройность, волны светло-русых волос, голубые глаза, нежные и вместе с тем пламенные, необыкновенная грациозность движений, маленькая ножка – всё это делало её красавицей в полном смысле.

В спектаклях партнёром Елизаветы выступал некто Ален Дюпон – француз по происхождению, танцор по образованию. Его жизнь в театре складывалась трудно, и он, начав заниматься вокалом, быстро овладел им. Подготовив и исполнив несколько партий с известным композитором Фредериком Морелем, он вскоре дебютировал в оперетте, был замечен и стал выступать постоянно. Позже он и сам начал писать музыку, и несколько его произведений стали в последствие знаменитыми романсами.

Однажды фотограф-итальянец Марио Маретти, которого считали лучшим не только в Северске, но и далеко за его пределами, сделал снимок финальной сцены спектакля, где Ален Дюпон нежно обнимает Нежинскую в образе прекрасной царицы. Этот снимок был вывешен в витрине фотоателье в качестве украшения и рекламы, настолько он был хорош. Но это вызвало пересуды у завистников, которые сочли приоткрытую ногу Елизаветы признаком непристойности и разрушения нравственных устоев общества. Несмотря на сплетни и разговоры за спиной, поклонников у актрисы становилось день ото дня всё больше. На одном из спектаклей ей преподнесли золотую диадему с бриллиантовой звездой, а буквально на следующий день – бриллиантовую брошь в виде бабочки. Браслеты, медальоны, серьги, щедро украшенные драгоценными камнями, казалось, сыпались к ногам Елизаветы.

Обрушившаяся слава и почитание Елизавете, как любой женщине, а тем более актрисе, с одной стороны были приятны, но с другой тяготили её. Она и её жизнь всегда были на виду у публики и городского населения. О ней говорили, о ней мечтали, о ней недоговаривали, о ней придумывали небылицы. Сплетни кружились вокруг неё словно мотыльки. «Мотыльки» надолго не задерживались и вылетали из театральных кулис. Завистливые подруги не могли простить Нежинской артистической карьеры и успеха, которым та пользовалась у мужской половины театралов.

Губернатор Иванов, грузный и некрасивый, с постоянной одышкой, указывающий на сердечную недостаточность, вызванную излишним весом и малоподвижным образом жизни, испытывал к Елизавете по-настоящему нежные чувства. Он участвовал в судьбе девушки, будучи ещё фанатом её матери – в прошлом исключительного таланта актрисы, внезапно потерявшей голос на одном из выступлений. Грудной, немного низкий для женщины голос её, очаровывающий слушателей чистотой звучания и искренностью, врачи так и не смогли восстановить, объясняя причину слабости голосовых связок нервным срывом. С тех пор в семье Нежинских сделали ставку на Елизавету, которая должна была продолжить семейную династию актеров.

Иванов, посещающий все театральные премьеры, первым приходил в гримёрку к Елизавете, чтобы поблагодарить её за игру и побеседовать в приватной обстановке. Его подарки были изысканными. Корзины экзотических цветов, которые непременно доставляли к самой премьере, не могли не вызывать восхищения у наблюдавших за губернатором. Он по обыкновению всегда долго топтался у дверей уборной Нежинской, прихорашивался, откашливался и поправлял фрак, прежде чем войти.

Слухи распространялись по театру быстрее, чем губернатор входил в уютную гримёрную Елизаветы. Здесь всегда царил полумрак, пахло дорогими духами и шоколадом. Актриса сидела в глубоком кресле расслабленная и тихая, напоминая дремлющую кошку. Иванов проводил у Нежинской не более получаса. Это время сразу после спектакля она всегда отводила только ему из глубокого уважения и благодарности. Они говорили о новинках европейских театров, о моде, о зарубежных актёрах и их светской жизни. Елизавета никогда не забывала замолвить словечко о проблемах своего театра и о необходимости помочь кому-нибудь из начинающих.

Слухи-мотыльки вылетели из здания театра и очень быстро добрались до губернаторского дома. Губернаторша Иванова была женщиной властной и ревнивой. Объектом её ревности был не столько муж-губернатор, сколько его положение и состояние. Поэтому она сразу поверила слухам и во избежание утечки материальных благ в виде дорогих подарков актрисе, о которых судачили все без исключения, предприняла некоторые меры по устранению мнимой соперницы.

Директор театра Казимир Новак, поляк по происхождению, испытывал к губернаторше Ивановой единственное чувство из существующих – раболепие. Он сразу отреагировал на недовольство Ивановой по поводу излишнего внимания губернатора к молодой диве Нежинской и устроил последней настоящее гонение со стороны остальных актёров.

Владимир Прилуцкий в театральной среде имел репутацию ловеласа, женского угодника и в некоторой степени даже альфонса. Он не единожды был замечен в связях с богатыми возрастными дамами, которые его боготворили, ценили его лёгкий весёлый нрав, умение создать атмосферу праздника повсюду, где он появлялся. Внешность Прилуцкого была броской и поистине шикарной. Был он от природы высок, строен и немного худоват. Густые тёмно-каштановые волосы и карие глаза привлекали взгляды женщин. Правильные черты лица выдавали аристократатическое происхождение. Одевался Прилуцкий стильно и ярко, всегда следовал моде, умело пользуясь благосклонностью дам. Умом не отличался, и по обыкновению в обсуждении серьёзных вопросов не принимал участия. Однако женщины прощали ему этот небольшой недостаток, компенсированный наличием других важных для них качеств.

Владимир Прилуцкий был влюблён в Елизавету, но на все попытки приблизиться к актрисе и заполучить её внимание регулярно получал отказы. Стараясь быть ею замеченным, он разъезжал по улицам Северска на модном автомобиле, на заднем сидении которого всегда восседала одна или несколько весёлых молоденьких актрисок. Настроение компании указывало на то, что шампанское, распитое ими после спектакля, уже играло в молодой крови и требовало продолжения…