Текст книги "Метро 2035: Город семи ветров"

Глава восемнадцатая

О том, что на блокпосту какая-то девица требует провести ее аж к самому начальнику, Бобру сообщили ближе к вечеру.

– Прямо вот так, к начальнику? Хорошенькая хоть?

Адъютант, совсем еще молоденький парень, закатил глаза и показал большой палец:

– Ух, какая хорошенькая. Глаз не оторвать.

– Ну если так, то грех не принять. Давай, веди, а то все налюбовались, а начальство этакую красоту-то и не видело. Непорядок!

Девушка и впрямь была хороша. Высокая, грациозная, с огромными темными глазами и тонкими, благородными чертами. Хороша, одно слово. Бобер невольно залюбовался гостьей, а она вдруг покраснела и опустила глаза.

Теперь смутился мужчина, поняв, что переборщил, разглядывая незнакомку.

– Дядя Дима, здравствуйте. Вы не узнаете меня?

Ого, оказывается, у него есть племянница.

– А должен?

– Я – Пяри. Мы жили когда-то на «Старом городе».

Да мало ли кто тут жил!

Девушка хотела еще что-то добавить, но Бобра вдруг осенило.

– Пяри. Ты – Пяри, дочка Тимура!

– Да, вспомнили теперь?

– Так с этого и надо было начинать! Тимура я никогда не забывал. А тебя узнать сложно, ты уж извини меня. Я когда тебя видел-то в последний раз? Ты еще ребенком была, подростком. А сейчас… Красавица. Парни, небось, штабелями у ног валяются? Или уже замужем?

– Нет, не замужем. – Марджана улыбнулась.

– Мама как? Не болеет?

– Умерла она. Три года, как умерла.

– Извини, не знал я.

Бобров замолчал. Неудобно как-то вышло. Сначала так пялился на девчонку, что та засмущалась, теперь вот с матерью впросак попал. Тоже мне, лучший друг называется. Может, им помощь какая нужна была? А он, получается, бросил. Эх!..

– Пяри, сама-то как? Может, помочь чем?

– Ой, да обо мне не беспокойтесь. Кусок хлеба есть, и даже с икрой. У меня другая просьба…

Мысль, пришедшая мужчине в голову, была абсурдной и настолько неожиданной, что он расхохотался.

– Вот только не говори мне, что пришла хлопотать за Алибабу!

Марджана с удивлением посмотрела на Бобра.

– А как вы догадались?

Бобров вытер выступившие слезы.

– Не обращай внимания. Этот Алибаба последние сутки пользуется просто бешеной популярностью. Ты-то каким боком туда попала?

Марджана не поняла.

– Куда попала?

– Ладно, давай выкладывай все с самого начала.

Бобров ждал, что сейчас ему расскажут вариант уже знакомой истории, и, если честно, согласился выслушать девушку лишь из уважения. В том, что он ошибается, стало ясно уже с первых слов. А когда девушка пересказала ему подслушанный в баре разговор, то он аж вскочил с табурета.

– Ай, девочка моя, ай, умница. Ты даже не представляешь, как мне помогла сейчас!

– А как с Али?

– Тут не беспокойся, ничего с твоим Али не случится. Помогу обязательно. Семен!

Семен, тот самый молоденький адъютант, ждать себя не заставил.

– Барышню накормишь, устроишь на ночлег. Но сначала вызови-ка мне начальника караула.

Марджана попыталась было возразить.

– И слышать не хочу ничего. Время позднее, завтра к себе и отправишься. А еще лучше, подумай, может, к нам переберешься? Насовсем. А?

* * *

Сколько лет она не была тут? Пять? Или шесть? Да неважно… Давно. Очень давно они с матерью ушли со «Старого города». Но все равно она помнит тут каждый камень, каждую щербину на платформе. А вот комната, где они жили когда-то. Теперь ее занимает другая семья, но черточки на стене у двери, по которым отец замерял рост маленькой Пяри, никуда не делись. Марджана приложила к ним ладонь, погладила стену. Папа…

* * *

– Папа! – Пяри пытается вырваться из рук бойца, удерживающего ее. – Папа!

Но папа уходит по туннелю и даже не оглядывается. Он на работе, так сказала мама. Папа уходит не в первый раз, а Пяри будет встречать его, каждый день приходить сюда, к краю платформы, садиться и ждать, когда в туннеле покажется знакомый силуэт.

– Папа!

– Пяри! Дочка!

Луч прожектора выхватывает из мрака туннеля фигуру отца. Он бежит к ней навстречу…

Но однажды он не вернулся. Пяри все равно ходила на свое место и ждала, пока не поняла, что все напрасно. Но в то, что отец мертв, не верила до сих пор. Понимала головой, но отказывалась принимать сердцем.

Семен пытался с ней говорить, о чем-то спрашивал, но Марджана отвечала невпопад, и парень отстал.

Ее накормили, постель была чистой и удобной, но девушка долго не могла уснуть. Состояние, в котором она находилась, можно назвать просто – тоска.

Идея обратиться за помощью к баиловцам пришла к Марджане не сразу. Сначала она попыталась сама выяснить, куда пропали Али и его семейство, но то ли сыщиком девушка оказалась никаким, то ли информацию об Али очень хорошо хранили, но она так ничего и не узнала. И вот тогда она вспомнила про Бобра. «Дядя Дима» часто бывал у них, Марджана помнила, какой он был тогда, совсем еще молодой. Отец звал его просто – Бобер. Девочка тогда представления не имела, что это – от фамилии Бобров, и представляла себе, как дядя Дима уходит от них, закрывает за собой дверь и тут же обрастает шерстью, превращаясь в огромного, черного и зубастого бобра, такого, какого она видела в книжке. Девочке Пяри всегда хотелось узнать, как он это делает и куда обычно прячет зубы и хвост. И вот однажды, сидя у него на руках, она простодушно спросила:

– Дядя Дима, а ты бобр?

Как же они с отцом тогда хохотали! А она все не понимала – почему? Интересно, помнит ли он сейчас это?

Она очень боялась: вдруг Бобров ее не узнает. Он и не узнал сначала. Но, как оказалось, помнил, что была когда-то такая девочка – Пяри, дочка его лучшего друга. Помнил и не отказал в помощи. И, кажется, она сообщила ему что-то действительно важное…

С этими мыслями Марджана уснула.

* * *

А Боброву было не до сна.

– Да, девочка, задала ты работу на ночь глядя. Но на завтра это откладывать никак нельзя.

Начальник караула отвечал не только за блокпосты. Если надо кого охранять или арестовать по-тихому, без силового захвата, то это как раз дело для его подчиненных.

– Михалыч, в курс дела тебя вводить некогда, все потом. А сейчас, прямо сейчас, бери парочку своих и дуй на «Нефтяников». Есть там некий Мамед, Эльчин Мамедов. Знаешь такого?

– Наследник Хоттабыча? Знаю, конечно.

– Ну вот и отлично. Мне он нужен. Спит – из постели притащить. Нет дома – разыскать и все равно доставить. Но только тихо, и чтобы никто не догадался, куда сея персона отправляется. Понял?

– Выкрасть то есть? Всегда с превеликим удовольствием.

– Но по-тихому, прошу тебя, по-тихому.

Ну вот. Сколько там натикало? Полночь? Начало нового дня, «дня икс».

* * *

Тихо. Звезды неожиданно крупные, яркие, огни ночного города уже не перебивают их свет. Воздух насыщен прохладой, а цикады трещат так, что уши закладывает. Легкий ветерок играет пламенем башенных огней… В окнах темно, город огнепоклонников спит, отходит от изнуряющей жары. Всего несколько часов, и солнце проснется, а пока все отдыхают. Лишь стражи на крепостных стенах зорко следят за ночным зверьем, которое пользуется моментом и выходит на охоту в поисках пищи.

И еще учитель Фахретддин не спит в своей башне. Он смотрит в сторону города, туда, где всего через несколько часов его другу придется испытать судьбу.

* * *

У «завокзальных» тоже тихо. Последние игроки угомонились, станция погрузилась в сон.

– Вадя, иди спать.

– Слушай, Алишка, ты бы тоже отдохнул, а?

– Завтра и отдохну. Вот кончится все, сутки спать буду.

– Ты все помнишь?

– Да помню, помню. Все нормально будет, не дам я им просто так себя пристрелить. И не просто так тоже не дам, не бойся.

– Ты только главное средство защиты не забудь. И броник! Обязательно надень броник.

– Да готово все. И бронежилет тоже надену, обещаю. Иди спать давай. Один хочу побыть.

– Без меня не уходи.

– Не уйду.

* * *

Снова ущелье, снова моросит холодный, противный дождь. Свинцово-серые тучи заволокли все небо уже с самого утра, и никакой надежды на то, что скоро распогодится. Сверкнула молния, вслед за ней, почти сразу же, прогремел раскат грома. Порыв ветра пригнул деревья на поляне и взъерошил кусты, выгоняя из них укрывшуюся дичь. Дождь полил сплошной стеной.

В этот момент наконец ожила рация.

– Командир, надо уходить. Они уже близко, – кто-то тронул Амира за плечо.

– Вано? – удивился Амир. – Вано, но как…

– Уходить надо, командир. Уходить…

Боец поправил снаряжение, повернулся и зашагал по тропинке.

– Вано!

– Не задерживайся, командир. Мы ждем тебя.

Мужчина обернулся, поглядел на Амира мертвыми глазами, улыбнулся разорванным ртом. Кровь, сочившаяся из него, алой дорожкой выделялась на обгоревшем, распухнем лице.

– Уходи, командир!

Кто-то бил его по лицу. Амир открыл глаза, скидывая с себя остатки кошмара. Кьяра… Она сидела перед ним на коленях и плакала.

– Ты чего? Случилось что?!

– Ты кричал опять, страшно кричал. Что с тобой, Амир? Что происходит? – Женщина закрыла лицо ладонями и уткнулась ему в грудь.

– Кьяра… Перестань. Все хорошо, просто кошмар, бывает. Это пройдет.

– Ты в который раз убеждаешь меня, что все хорошо, что все пройдет, а на самом деле становится только хуже. Амир, я не могу так.

Вдруг она успокоилась, словно приняла какое-то решение.

– Амир, ты должен лечиться. Постой! – она зажала мужу рот. – Выслушай меня. Амир, я беременна.

Мужчина резко сел на постели.

– Беременна?!

Господи, сколько лет ждал он этих слов, почти перестал надеяться.

– Это точно? Скажи, это точно?

– Точнее некуда. Поэтому у ребенка должен быть папа, который не пугает его по ночам своими воплями.

– Да я теперь куда угодно и что угодно! Кьяра, родная моя…

Амир обнял жену, прижал к себе.

– Как же я рад, какое это счастье. Люблю тебя, как же я тебя люблю.

– Аналогично, – женщина улыбнулась. – Давай спать, а то скоро уже вставать.

– Я теперь не усну. Но, если что, обещаю, что кричать не буду.

* * *

Али не был супергероем и вряд ли его можно было назвать бесстрашным: он плохо стрелял, не отличался богатырской силой. Обычный среднестатистический человек, для которого на первом месте семья, а не спасение человечества.

Но и у него были свои таланты, и именно они сейчас ему пригодились. В этой ситуации физическая сила не выручила бы его так, как природная деловая хватка. Да, Али был торгашом, или бизнесменом: как не назови – суть одна. Его процветающая «Жемчужина» – лучшее тому подтверждение. Кухня кухней, но без грамотного маркетинга вылететь в трубу – как нечего делать.

Наивным дурачком Али не был и понимал, что живым бандиты его не отпустят. А умирать не хотелось. Тогда выход один: начать грамотный торг, тянуть время. Уж в этом-то он Амира обыграет. А там… Там действовать по обстоятельствам.

– Слушай, Али, а кто сказал, что тебе вообще позволят этот самый торг начать?

Вадиму идея друга понравилась, но… Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

– Их много, ты – один. Они скрутят тебя за пару секунд. Я бы, например, заранее на берег парочку бойцов послал, они бы тебя тепленького к этому Амиру и отправили. И на хрен ему вообще свою задницу сюда тащить? Все решается проще простого.

– И что тогда делать?

Али расстроился, как раз этого-то он и не предусмотрел.

Вадим немного подумал.

– Сделаем так. Мои подежурят немного на берегу, посмотрят. Если что, просто нейтрализуют засаду. А твоя задача выторговать Зухру и остаться в живых. Ох, конечно, не знаю, как все это будет выглядеть… Но деваться некуда. Бегать хоть не разучился?

– Не разучился.

– Главное – не дай им себя прикончить там же, на берегу. Броник я тебе обеспечу, но он тоже не панацея.

Рекогносцировку провели в тот же день.

– Да, грамотно место выбрали.

Причал, где была назначена встреча, находился в стороне от главного порта, давно никем не использовался, и поэтому представлял собой плачевное зрелище. Море тут, как и везде, подошло вплотную к жилым кварталам, вода разрушила строения, но если в других местах их ремонтировали и старались поддерживать в порядке, то тут все было заброшено, местами затоплено, а местами и вовсе сгнило.

– Знаешь, мы тебе на пирсе табуреточку поставим.

– Зачем?!

– Для понтов. Вот представь, подходит баркас… А ты сидишь такой, как ковбой на Диком Западе, и «кольт» на пальце крутишь. Как картинка, впечатляет?

– Впечатляет, – Али рассмеялся. – А шляпу выдашь?

– Без шляпы сойдет. «Кольта» тоже нет. Вместо него старая добрая «ТТшка». Так, на всякий случай. Мне спокойнее будет.

* * *

Анзор, Котэ, Татарин, Гурам, Старик, Лазо…

Как же мало их осталось. Кажется, что сейчас послышатся в коридоре смех и топот, комната наполнится припозднившимися бойцами. Они будут продолжать подшучивать друг над другом, пока не получат от него нагоняй.

Тишина… Только слышится мерное дыхание и несколько пар глаз внимательно смотрят на своего командира.

Вадим ошибался насчет Амира: отправить заранее парочку боевиков в засаду даже не пришло тому в голову. И некого, и незачем: не супермена брать едут. Эх, пристрелить бы его просто, да и не заморачиваться. Вот только очень хочется имя крысы узнать, даже если она уже отправилась в мир иной.

Кьяра настояла на том, что пойдет с ним.

– Да пойми ты, я хочу быть с тобой всегда. В горе и в радости. Как это было и раньше.

Аллах свидетель, Амир сопротивлялся, но сейчас был рад, что жена стоит рядом.

– Котэ и Старик остаются на острове. Анзор, Гурам, Татарин – со мной. Лазо – тебе менять Зурика на Наргине.

Вот и все, он всех сосчитал. Почти всех… Еще трое – на Жилом. Скольких он потерял за эти дни? Почти половину отряда. И каких бойцов…

– Повторяю еще раз: без моего приказа не стрелять ни в коем случае.

Это уже лишнее, конечно, его приказы и так всегда исполнялись беспрекословно.

– Ну, все. С богом!

На море штиль. Тихо, только крики чаек, да мотор баркаса тихонько урчит. Всего десять утра, а солнце шпарит вовсю. Амиру по душе было другое настроение моря, когда прохладно, немного штормит и волны монотонно разбиваются о прибрежные скалы, разбрасывая вокруг себя брызги, а ветер подхватывает их и щедро делится ими и с людьми, и с песком, и с развалинами на берегу.

Амир посмотрел на небо. Ни облачка. Но этот парень явится, даже если будет ливень. Ему нужна женщина, и он придет за ней. А Амиру нужна информация, и он ее получит. А потом… А что будет потом, он еще не решил. Вся ярость исчезла со смертью Максуда, тот словно забрал ее с собой. Хотя нет. И к Максуду он не испытывал никакой злости. Даже если Кьяра ошибается и его покойный заместитель все-таки и есть тот самый предатель. Почему это так, он не знал, копаться в своих ощущениях не привык и не испытывал никакого желания этим заниматься.

Сейчас у него есть цель, а все остальное не имеет никакого значения.

* * *

Дежавю… Все началось с порта, все портом и закончится. Только тогда был вечер и шторм, а сейчас день и солнце. Вот и та самая скамейка, на которой он был разбужен «артемовцем». Али сел. Время еще есть. Сейчас он немного соберется, а уж потом и отправится к пирсу. Страшно ли ему? Наверное, уже нет. И если это его последний день, то пока он это еще не осознал. Сегодня у него есть цель, а все остальное не имеет никакого значения.

Долго ждать не пришлось. Вот и баркас – швартуется, глушит мотор.

Амира он узнал сразу: хоть и ростом не выше остальных, и одеждой не выделяется, но было видно – главный тут он. С ним еще четверо.

Один из бандитов взялся за трап.

– Амир! Погоди! Не надо торопиться!

Али вытащил из кармана ТТ.

– Привет, Али. Ты что, собираешься застрелиться на моих глазах?

– Зухра где?

– Зухра твоя уже, наверное, дома. Пьет чай и ждет тебя, – бандит рассмеялся.

– Мы так не договаривались! Где Зухра?!

– А мы никак не договаривались. Ты забыл, что это ты нам должен, ты начал первый, Али. Давай, иди на баркас, поговорим. И про Зухру тоже.

– Ты не держишь слово, Амир! Отпусти женщину, и я пойду с тобой.

– Ты и так пойдешь. Анзор!

Бандит кинулся к трапу. Али выстрелил наугад и закрыл глаза, готовясь умереть. Никаких выстрелов в ответ… Но трап Анзор бросил.

– Что ты хочешь от меня, Амир? Убить? Так почему не делаешь этого? Вот он я.

– Кожу с тебя с живого хочу снять!

Амир был взбешен: этот Али опять навязывает ему свои правила игры!

– Этого счастья я тебе не доставлю.

– Даже в обмен на женщину?

Али замолчал. И лишь спустя несколько секунд промолвил.

– Я не верю тебе, Амир. Ты так и не показал мне ее. Может, Зухра уже мертва.

Да. Теперь он осознал: Зухры действительно больше нет!

– Ты догадлив, Алибаба. Но не я виноват в ее смерти. Да и от тебя мертвого никакого проку.

Странно, но только сейчас Амир вдруг понял, что ему безразлично, будет жить этот человек или нет.

– Скажи, от кого ты узнал пароль, и убирайся на все четыре стороны!

Амир не видел, что по лицу Али текут слезы. Зухра мертва… Сначала Кярим, теперь – она. И все из-за тех проклятых денег.

– Эй, Али, ты не онемел ли там от радости? Кто тебе выдал наш пароль?

До мужчины наконец дошло, что спрашивает с него атаман.

– Ты действительно хочешь это знать? Ты, Амир! Ты, ты, ты!!

Али расхохотался. А Амир застыл в ужасе… Как? Когда?!

– Я прятался в сарае, когда ты разговаривал с этим… забыл, как зовут. И ты тогда сказал ему пароль. Или спросил его, неважно. Билькис!..

Да, Амир вспомнил это. Тогда он только что поменял код… Что, получается, во всем виноват только он сам?!

* * *

Саид нервничал, он никак не мог сосредоточиться: солнце слепило глаза, а другой такой удобной позиции просто не было. Мужчина рассчитал ее с учетом того, что Амир сойдет на берег, но его враг, кажется, и не собирался этого делать. А стрелять надо было наверняка, второго шанса у него не будет! Хоть бы туча какая, или солнце чуток сместилось в сторону!

Видимо, Аллах услышал его. Небольшое облачко на несколько секунд прикрыло светило.

* * *

Командир отряда баиловцев получил четкие указания: бандитов живыми не брать – как только они отдадут женщину, всех перестрелять к чертям собачьим. Но только чтобы этот Алибаба не пострадал. Время шло, женщина все не показывалась. И, видимо, ее уже не будет. Но приказ уничтожить никто не отменял, а как это сделать, если Али находится на линии огня? Только ждать, когда представится удобный случай.

* * *

В глазах Амира потемнело: быть такого не может! В смерти всех его людей, которые гонялись за этим ублюдком, виноват он?! В смерти Максуда тоже виноват он? Крыса – тоже он сам?! Ну уж нет!

Амир никогда не носил с собой оружия. Но вот у Кьяры, стоящей чуть сзади мужа, автомат был при себе. Мужчина выхватил его из рук женщины, выстрелил длинной очередью.

Али упал.

Все, что произошло дальше, заняло всего несколько секунд.

Вот Амир, так и не переставая стрелять, заваливается на Кьяру. Та с ужасом смотрит на изуродованный труп – пуля снесла ему полчерепа; истошно кричит и тут же сама падает, сраженная выстрелом. И все. Тихо, только плеск волн да тревожные крики чаек.

* * *

Все-таки бронежилет – вещь. Синяки, конечно, будут, и пара ребер, кажется, сломана. Но он жив.

– Что, парень, повезло тебе. Топай домой, все кончилось.

– А вы, вы тут откуда?

– Со «Старого города», слыхал про таких? И друзьям спасибо передай, если бы не они…

Али подошел к баркасу, поднялся на борт. Он не знал, зачем это делает. Хочет убедиться, что Амир действительно мертв? Или пытается разыскать Зухру, так и не поверив в ее смерть?

Бойцы заканчивали обыскивать баркас. Один из них, сидя на корточках, кого-то бинтовал. Второй, охраняя, стоял рядом.

– А мужика-то здорово… Все мозги наружу. Снайперка. Кому-то он сильно досадил.

– Проще сказать, кому он не досадил.

– А бабе повезло, получается, он ее собой, уже мертвый, прикрыл.

– Все равно рана тяжелая, и крови много потеряла. Не знаю, дотянет ли до госпиталя.

Женщина? Чудны дела твои, господи.

Боец закончил бинтовать, поднялся.

Точно, женщина, симпатичная. На вид его, Али, ровесница. Неожиданно она открыла глаза, увидела Али. Улыбнулась.

– Алишка…

Али похолодел. Та, что была перед ним, изменилась, но не настолько, чтобы ее невозможно было узнать.

– Лена.

– Лена…

Голос совсем тихий, едва слышный.

Бойцы принесли носилки.

– Ты держись. Выживи, пожалуйста.

– Зачем?

Женщина закашлялась, на губах надулся кровавый пузырь.

– Не умирай, слышишь? Не смей! Лена!

* * *

Может, это все ему приснилось? Может, он спит сейчас на той злополучной скамейке, голодный и смертельно уставший? Но дома его ждут жена и дочь, Кярим жив, и Зухра тоже жива? И Лена… Лена тоже жива.

Разбудите его, пожалуйста. Плохой сон.

Эпилог

Вот и закончилось лето. Еще жарко, но в воздухе и в природе вокруг появилось что-то особенное, неуловимо указывающее – осень на пороге. Пройдет совсем немного времени и задуют холодные ветра, принесут с собой проливные дожди, которые будут гнуть к земле деревья-великаны, а молодую поросль, не успевшую окрепнуть за лето, вырывать с корнем. И Каспий будет бушевать, обрушивая на город тонны обжигающе холодной воды. Какая тут может быть рыбалка? Для артелей «Сахила» начнется отпуск, а для остального метро – время, когда о свежей рыбке придется только мечтать.

Скажете, в метро все равно, какая погода наверху и какое время года? Правы, конечно. Но состояние человека осенью резко отличается от того, что чувствует он весной. Осень – это подведение итогов, время, когда как никогда хочется побыть с близкими, получше обустроить свое жилище – то самое, которое построил весной. И в котором тебе придется пережидать неласковую зиму. Конечно, не надо это понимать буквально, тут важно именно настроение, а не то, когда именно построен твой дом.

Когда-то Али придумал себе игру: искать причины случившегося – не те, что лежали на поверхности, а глубинные, изначальные.

В этот раз такой причиной стали разыгравшаяся непогода и, как следствие ее, банальная протечка в техническом туннеле. Не случись ничего этого, не было бы всех этих смертей, не было бы трагических расставаний. Но и счастливых встреч – тоже.

Правда, в Баку на первый взгляд ничего не изменилось: большинство его жителей даже не заметили того, чем жил все это бурное лето Али, а случившееся коснулось далеко не всех. «Артем очистили от бандитов, это хорошо – еще бы «завокзальных» приструнили, а то так и норовят на базаре в карман залезть!» – именно так рассуждали бакинские обыватели. И по-своему были правы: мелкий воришка для них – большее зло, чем страшный бандит, который где-то далеко и которому он точно никогда не перейдет дорогу.

Остров, кстати, приспособили под свою базу «баиловцы». Хорошее приобретение, что и говорить.

Наргин тоже изменил свой статус. Не ошибется тот, кто скажет, что любое государство должно, просто обязано иметь свою тюрьму. Раньше в Баку была с этим проблема. Мелких жуликов лечили трудотерапией у тех же молокан, но они все норовили удрать. Тех, кто нарушил закон по-крупному, держали на своих станциях или просто пускали в расход в зависимости от тяжести содеянного. Теперь можно было всех отправлять на Наргин. Шелупонь, карманники, мошенники – все они почему-то сразу расхотели сбегать с ненавистных плантаций, уж лучше лопата и тяжкий труд, чем безделье в камере на Наргине. Первым «почетным» заключенным Наргина стал Эльчин Мамедов, Мамед. Туда же отправились и недобитые бандиты. Пристрелить бы их, конечно, но гуманный суд определил иначе: пусть сидят! И режим – без послаблений.

Хоттабыч тяжело переживал предательство Мамеда. Долго болел, да и сейчас еще не отошел до конца. С Бобром с месяц демонстративно не разговаривал, все не верил, винил друга в подставе. Потом все понял, простил. А в руководстве Союза такие разборки устроил… С помощью того же Бобра, конечно. А то зажрались, страх совсем потеряли!

Вышки на Жилом консервировать не стали – коль работают, так пусть продолжают гнать нефть, лишней не будет.

Пламенные башни больше не горели. Как выяснилось, их зажигал Мамед, давая знак таинственному кораблю. Вот так все буднично оказалось. Не дождавшись условленного знака, корабль все-таки пришвартовался на Жилом, но новые условия сделки, предложенные гостям, их не устроили: Союз готов был продавать им горючку, но никакого бартера, тем более наркотой.

А Али? На первый взгляд у него все было замечательно. Он вернулся в Баку, и «Жемчужина» вновь широко распахнула свои двери, радуя посетителей. Мехри все так же готовила, Али вел дела, которые шли все лучше и лучше. Но никто не знал, что творится в душе этого приветливого, улыбчивого человека. Никто, кроме жены и самых близких друзей.

Только они понимали: жизнь Али Бабаева никогда уже не будет прежней. Мехри не спрашивала, о чем он думает, когда запирается у себя в подсобке или сидит дома один, не торопясь ложиться спать. Знала – тоскует. О брате, которого, как оказалось, ему очень не хватает теперь, о Зухре, умнице и красавице Зухре, которая всегда была рада его приходу.

Пусть Али и Кярим часто ссорились между собой, но Али любил брата, да и тот тоже любил Алишку. Может, и сам не осознавал этого, такое тоже бывает, но любил. И защищал, и помогал. А Наргиз… Она до сих пор спрашивает про дядю Кярима. Что ей ответить?

А еще в последнее время Али частенько вспоминал их двор на Бакиханова.

Летом он утопал в зелени. Стены дома обвивал виноград, рос инжир, кусты граната, оливы. А посередине всего этого великолепия скрывалась небольшая площадка, место встреч, первых свиданий, шашлыков.

Парни готовили мясо, девушки накрывали стол.

– Алибаба, ты вино взял?

Вадим смеется, но не потому, что смешно, а просто от хорошего настроения.

– Как я мог! Обижаешь, – Али разводит руками.

– Вадим, не слушай его! Если бы не я…

– Ну, Лена! Зачем выдала?

– Ну что у нас плохого?

Это Эл. Тащит целую сумку бутылок с ледяной водой, лимонадом, пивом. Все это великолепие мелодично позванивает, словно просит: «Открой меня, открой меня».

– Эл! Дружище, привет!

Это уже Фара с Радкой. Фара опять наскоком из Москвы. Прилетел повидать друзей и отметить все праздники оптом.

Ветер очень кстати разгоняет духоту, колышет ветками деревьев, играет в прятки с солнцем, то укрывая его за облаками, то освобождая опять. Светопредставление.

Кьяроскуро. Игра теней. Светотень.

Кьяра.

 
Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться в городок,
На нашу улицу в три дома,
Где все просто и знакомо, на денек…[41]41
  Стихи Кирилла Крастошевского.


[Закрыть]