Текст книги "Метро 2035: Город семи ветров"

Константин Бенев, Ирина Баранова
Метро 2035: Город семи ветров

© Глуховский Д., 2019

© Бенев К., Баранова И., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Городу, которого нет…

Часть первая

Доверив свою тайну ветру, не вини деревья.

Халед Хоссейни «Бегущий за ветром»

Пролог

Любая история начинается с первого слова, любое приключение – с первого шага. Свой первый шаг навстречу моему приключению я сделал в далеком 2009 году. Почему именно в 2009-м? Да просто неизвестно, как бы сложилась судьба, не отправь меня тогда отец учиться в далекую Москву. Все было бы иначе: может, лучше, может, хуже, но точно – не так.

Что ж, дверь открыта, вот он, порог. Пора.

Август 2009 года.

Международный аэропорт Гейдар Алиев

Лето заканчивалось, но жара и не думала спадать. Горячий ветер гонял по земле сухую траву, обдавая печным жаром лица редких прохожих. На открытой веранде аэропорта за столиком сидели трое парней. Длинноволосый юноша в белоснежном костюме – Вадим, стильно одетый паренек с щегольскими усами – Эл, и я, Али, или Алишка, как меня называли друзья.

Разговор не клеился. Прощание вообще мерзкая штука.

– И когда приедешь? – спросил Вадим.

– Не знаю. Как только, так сразу…

– Конечно! Все так говорят! – проворчал Эл.

– Почему ты так говоришь?! Получу образование и вернусь. Стану большим человеком и возьму вас в компаньоны!

Я искренне верил в это, хотя учеба в «керосинке» совсем не привлекала. Но воля отца… Посмотрел бы я на того, кто в шестнадцать осмелился бунтовать против родителей.

– Потому. Фара тоже так говорил. И свадьба с Радкой должна была быть. Денег поехал заработать, на пару месяцев, и уже год там. А Радка все ждет.

– Не надо всех ровнять, Эл! – возразил Вадим.

– Ребят, давайте не будем ругаться!

– А кто ругается?! – воскликнул Эл. – Лично я просто констатирую факты. Только ты для начала сам компаньоном стань. Братца своего старшенького, – усмехнулся он.

– Кстати, где Кярим? Он будет?

– Наш Кярим вчера крепко погулял на чьей-то свадьбе, но обещал приехать, – я опустил глаза: на самом деле Кярим и не собирался меня провожать. – Вам чего из Москвы привезти?

– Сам приезжай! – проворчал Эл.

– Да приеду! Говорите – принимаю заказы!

– Конфет привези. Мама их очень любит, – сказал Вадим.

– А тебе, Эл?

– Ничего не надо.

– На мое усмотрение можно?

– Можно…

Эл достал из сумки бутылку «Хеннеси» черт знает какой выдержки и три железные стопки.

– Ты с ума сошел? Ему же столько лет, – Вадим аж подпрыгнул на стуле.

– На черный день берег…

– Считаешь, он настал? – Под ложечкой у меня засосало, как-то сразу нехорошо стало вот от этого «на черный день».

– А фиг его знает. Закурим?

– Мы ж договорились – не курим, забыл?

– Да помню я. А вдруг…

– Оставь. Потом как-нибудь перед девчонками похвастаешься, – сказал я.

– Еще куплю. – Эл решительно откупорил бутылку.

ПРОДОЛЖАЕТСЯ РЕГИСТРАЦИЯ ПАССАЖИРОВ НА РЕЙС НОМЕР…

– Ребят, давайте еще чаю закажем, на дорожку! Эл, сходишь? Попроси покрепче, и сахару чтоб побольше накололи.

– Как скажешь…

Я специально отправил за чаем Эла, какой-то он не такой сегодня – может, Вадим скажет, что случилось.

– Вадя, что с ним?

– Бесится, разве не видишь. Не хочет, чтоб ты уезжал. Сначала Фара, теперь ты.

– Да ладно вам. Я ж буду приезжать.

– Конечно, будешь…

Вскоре официант принес поднос с чайником, вазочкой колотого сахара и тремя армудами, расставил их перед нами и разлил ароматнейший чай. От преломления лучей солнца грани стакана заиграли, как гибкие девушки. Эх, когда я еще увижу такую красоту…

– Почему ты так не хочешь, чтобы я уезжал? – спросил я Эла.

– Да потому. Появятся новые друзья, девочки. Не до нас будет!

– Вы мои друзья! И потом, у меня Лена есть!

– Вот, кстати о птичках, где она? – поинтересовался Вадим.

– Опаздывает. У нее сестренка заболела, не с кем было оставить.

– Сестренка у нее заболела, – проворчал Эл.

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ РЕГИСТРАЦИЯ ПАССАЖИРОВ НА РЕЙС НОМЕР…

– Все… Пошли. Пора, – Вадим первым поднялся из-за стола.

Друзья проводили меня до самого зала вылета, настало время прощаться.

– Ты держись там. Будь молодцом! – Вадим первым обнял меня.

– Спасибо! Вы тоже тут…

Подошел Эл.

– Ты это, не обижайся. Будет плохо, звони. Приеду, помогу.

– Спасибо, Эл. К маме заходите, пожалуйста.

– Слушай, зачем напомнил?! Конечно, будем заходить. Лети спокойно.

Мы обнялись все втроем и так простояли несколько минут. Вот и все. Пора.

В самолете было ужасно душно. Люди суетились, занимали свои места. Мое оказалось рядом с иллюминатором – стыдно сказать, но обрадовался этому как ребенок: я мог видеть веранду, Вадима и Эла, само здание аэропорта. Вдруг на веранде появилась Лена. Заметила моих друзей, кинулась к ним; что-то объясняет, даже отсюда мне было понятно – плачет.

Вот она смотрит в сторону самолета, но видит меня или нет, непонятно. Эл обнимает ее.

Монотонно работавшие прежде двигатели взревели со всей силой и самолет тронулся с места. За стеклом побежала выжженная солнцем земля, ангары, и вскоре поплыло море… До свидания, Баку! Я обязательно вернусь! Обязательно, слышишь?

Июнь 2013 года. Баку

Поезд сбавлял скорость. Одноэтажные глиняные постройки за окном сменились высотками, скоро вокзал. Вдруг из-за домов и буйно разросшейся зелени сверкнуло ярко-синее пятно. Море… Как же долго я ждал встречи с ним, видел во сне, разговаривал. И сейчас через стекло пытался уловить его дыхание, услышать шум волн. Ждать не было сил.

Сколько я не был тут? Всего четыре года… Целых четыре года! За это время город очень изменился. Великаны из стекла и бетона, залитые лучами яркого южного солнца, сделали его похожим на большой золотой слиток. Как я ни всматривался, найти хоть что-то из прежнего родного мне города, который покидал не так уж и давно, не удавалось…

Я обещал вернуться и вернулся. Но не думал, что возвращение будет таким грустным.

Кярим позвонил глубокой ночью.

– Али! Салам, брат!

– Ва-алейкум ас-салам[1]1
  Мир вам.


[Закрыть], Кярим! Что-то случилось?

– Отец хочет увидеть тебя. Самому позвонить никак, гордость не позволяет, – выдохнул Кярим. – Меня попросил. И не тяни. Старик плох, хоть и старается держаться. Боюсь, до юбилея не дотянет.

С отцом мы не общались как раз два года. Не смог он простить, что я бросил институт. Обиделся, очень обиделся и разозлился, конечно.

– Сейчас закажу билеты и буду собираться.

– Иншаллах[2]2
  Если пожелает Аллах.


[Закрыть]. Ждем тебя!

День на сборы, и вот я уже в Баку.

Еще немного, и из-за поворота показалось здание вокзала. В вагоне сразу началась суета: мои попутчики, толкаясь в узком проходе, поразительно дружно повытаскивали чемоданы из купе, сразу загородив ими проход.

Отстучав последний дорожный мотив, состав остановился.

– Бизим достлар! Дорогие друзья! Наш поезд прибыл в город Баку! – широко улыбаясь, пропел наш проводник Фаик. – Отличного всем отдыха!

– Спасибо, дорогой! – обнял я его.

Стоило мне на секунду замереть в дверях вагона, как лицо тут же обжег сухой ветер. Вот и все… Только пара вагонных ступенек отделяют от встречи с домом. Набрав в легкие воздуха, я задержал дыхание и сделал шаг.

– Здравствуй, мой родной город! Я вернулся!

Асфальт на перроне был мягким, как перина. Всему виной, конечно же, раскаленное солнце, но так хотелось верить, что город ждал все эти годы и теперь каждой мелочью показывал мне свою радость.

– Родной, давай помогу с вещами! – раздалось рядом.

Носильщик в новой спецодежде, вылитый Мимино, стоял и улыбался, глядя на меня. Выглядел он настолько комично, что я невольно засмеялся.

– Ты чего смеешься? – смутился Мимино, оглядывая себя со всех сторон.

– Ничего, родной! Просто очень рад тебя видеть! – пожал я ему руку. – Спасибо, это я сам донесу. Вещей не так уж много!

– Удачного отдыха! – услышал я за спиной и помахал в ответ.

Привокзальная площадь бурлила, словно пчелиный рой. Такое событие – поезд из Москвы! Носильщики наперебой предлагали свои услуги, а таксисты, словно биржевые брокеры, в погоне за клиентом пытались перекричать друг друга. Цены за провоз менялись ежесекундно, доходя до абсурда:

– Гардаш[3]3
  Гардаш – друг (азерб.).


[Закрыть], я ва-апще бесплатна давэзу! Толька садысь ка мне!

Что такое Родина? Для каждого – свое. По мне, так это место, где все близкое, теплое и уютное. Где каждый встречный радуется тебе и называет родным. В холодной Москве такого не было, хотя мой дом и вся жизнь теперь именно там: и друзья, и работа, и девушка. Эл тогда совсем не зря переживал. Я уезжал на время, оказалось – насовсем…

– Родной, давай довезу тебя куда хочешь! – подбежал ко мне еще один Мимино. – Посмотри, куда идешь. Целый день будешь стоять в пробка! – продолжал он, указывая на длиннющую очередь к автобусу, который, впрочем, даже и не думал двигаться с места. Да и как? Улица сплошь была забита машинами. Шум, гвалт, ругань на разных языках, гудение клаксонов и сизый бензиновый туман. Содом и Гоморра.

– Но как же тогда ты-то, родной, повезешь меня туда куда хочу? – стараясь сохранить серьезный вид, на самом деле внутри я содрогался от хохота. – Уж не на ковре ли самолете ты тут подрабатываешь?

Знойный кавказский парень покраснел и опустил глаза.

– Зачем обижаешь? – произнес он.

– Извини, и не думал обижать! Просто сам же видишь, – я кивнул в сторону автомобильной пробки – теперь уже мне стало неловко. – Сто лет не был дома, пешком пройдусь…

– Зачем пешком?! Метро же есть, – просиял мой новый знакомый.

Я проследил за его взглядом. Толпа, словно река, тянулась ко входу в вестибюль станции метро. Точно, совсем забыл о его существовании. Когда-то, в далекие времена, мы редко пользовались этим видом транспорта – метро казалось чем-то особенным, загадочным. Да и город тогда еще не разросся так, как сейчас, и добраться до нужной цели не составляло особого труда: можно было прогуляться пешком или воспользоваться трамваем. Лично мне этот наземный двойник метро был очень даже по душе, нигде больше не встречал таких вагончиков. Но время сделало свое дело. Город рос, и вместе с новыми районами с шикарными высотками появились и автомобильные пробки – этот бич всех больших городов. Судя по всему, наше метро сейчас мало чем отличается от московского. От этой мысли передернуло, но выбирать было не из чего. Метро так метро…

– Спасибо, дорогой! Я и забыл про него, – поблагодарил я парня.

– Меня Ильхам зовут, – гордо произнес он, протягивая мне руку.

– Али! С твоего позволения, я тогда пойду.

– Иди, конечно, дорогой! Удачной поездки тебе!

– И тебе хорошего дня!

Взяв поудобнее сумку, я влился в толпу, спешащую в метро.

Глава первая

Все-таки Баку – удивительный город. Самый красивый, самый теплый и уютный. Али, как и все бакинцы, был искренне уверен в этом. Как и в том, что это был самый вкусный город, просто фантастически вкусный!

Одно упоминание о Баку всегда вызывало у Али приступ неудержимого слюноотделения. Даже сейчас, когда ветер смерти выдул из города жизнь, уничтожить память ему все равно не под силу. Воспоминания помогали тем, кого война загнала под землю, выживать и надеяться, что ветер сменится и все вернется на круги своя. Ведь не зря говорят, что мир движется по спирали.

Сегодня Али решил прогуляться на рыбный рынок.

Тогда, летом две тысячи тринадцатого, бакинцам повезло: до города не долетел ни один ядерный заряд, зато по полной досталось соседям – Ирану и Турции, и пыльные бури, пришедшие оттуда, засыпали город радиоактивным песком. Каспий тоже чуток побунтовал, но и этого хватило, чтоб вид города изменился до неузнаваемости. Сказать по правде, это странное море и раньше чудило – то приближалось вплотную к городу, то уходило, оголяя дно, но сейчас вода подступила почти к станции «Сахил», которая при открытии получила имя Двадцати шести бакинских комиссаров. Переименовали ее в девяностых, и новое название – «Сахил», или «Берег», подходило ей больше: вестибюль находился недалеко от моря, вернее от Приморского бульвара, красивейшего и популярного места отдыха горожан. Простой сменой имени дело не ограничилось: если менять, так все – и революционное панно на стене сменил вид моря и солнца, то ли рассветного, то ли закатного. Получилось, что как в воду глядели: теперь «Сахил» и в самом деле стала берегом – воды Каспия шумели прямо у выхода из вестибюля, и вот уже добрых двадцать с лишним лет и не думали отступать.

Надо ли говорить, что это место облюбовали люди, которые не мыслили себя без моря, отчаянные и мужественные. Именно благодаря им бакинцы всегда имели на своих столах рыбу, моллюсков, морскую капусту – все, что мог дать (и давал) человеку щедрый Каспий. Морская рыбалка и раньше была делом рисковым, а теперь и вовсе превратилась в чистый экстрим и стала своеобразным посвящением во взрослую жизнь и экзаменом на зрелость; прибыль же была далеко не на первом месте.

Рынок тоже находился здесь, в вестибюле станции. Только тут всегда можно было отовариться свежей рыбой и морскими деликатесами. А в дни Большой рыбалки можно было и самому попытать счастья – поучаствовать в морском сафари. Удовольствие не из дешевых, но зато когда еще получится самому завалить гигантского осетра. Если повезет, само собой. Продашь такого тут же, на станции, и не только все расходы окупишь, но еще и с наваром останешься.

Запах свежей рыбы через туннель окутывал всю станцию, тухлой же тут не бывало никогда: товар разбирали моментально, а что оставалось, пряталось в морозильники и шло в переработку. Вот только не надо обманываться и считать рыбаков какими-то кристально честными и на обман генетически не способными, все намного проще: кому охота нюхать тухлятину у себя в доме? Мороженую рыбку продавали за отдельным прилавком и малость дешевле свежей. Были на станции и разделочный цех, и своя электростанция, и сушильня.

Конечно, на такой лакомый кусок грешно не наложить лапу и пощипывать время от времени. Как итог, встал вопрос с «крышей». Но бакинцы – умные люди. Тратить драгоценное время на бесполезные разборки во вред себе? Да ни за что! Результат: «баиловцы» взяли рыбацкую общину под надежную охрану на поверхности, «артемовцы» прикрывали рыбаков в море, «Союз нефтяников» надежно обеспечивал бесперебойную доставку мазута на электростанцию. Все довольны, всем выгода, и всем – спасибо.

Али нравилось это место, оно не шло ни в какое сравнение с базарными рядами Старого города, и он мог подолгу ходить тут, прицениваться к товару, обсуждать его достоинства и недостатки. Это были те редкие минуты, когда ему удавалось вырваться из будничной суеты, тут он был в своей стихии. Когда-то и сам Али был заядлым рыбаком, знал рыбьи повадки, а скалы и косу Бильгя и Мардакянов он изучил, как свои пять пальцев.

Али Бабаев не был богатым человеком, но его «Жемчужина» – небольшое кафе – была известна далеко за пределами родной станции. И все это благодаря жене. То, что творила на кухне его Мехри, иначе как волшебством не назовешь. А об их лявянги[4]4
  Лявянги – азербайджанское блюдо из рыбы, иногда – курицы. Название получило от начинки, которой фаршируется кушанье.


[Закрыть], рыбной долме и шашлычке из осетра по всему метро ходили настоящие легенды.

Дела в кафе шли хорошо, репутация у Бабаевых была безупречная: все расчеты в срок, кредиты гасятся вовремя. Все, за что они брались, рано или поздно начинало приносить доход. Все, чего касались руки Али или его жены, словно расцветало.

За все время он ни разу не пожалел, что бросил тогда институт. Да, было трудно, кем только не приходилось работать, но эти навыки сейчас и сгодились, а научиться можно чему хочешь, было бы желание. У Али оно было. Он был готов отдать все, только чтобы Мехри и маленькая Наргиз не чувствовали себя обделенными. Особенно Наргиз, появившаяся на свет уже тут, под землей, и ни разу пока еще не видевшая солнца. Посоветовавшись, Бабаевы открыли еще и мастерскую, больших вложений это дело не требовало, но дополнительный гарантированный доход давало.

Теперь, когда Али закупил все, что хотел, можно сделать то, о чем мечтал уже несколько недель: прогуляться по берегу. Последнее время ему редко удавалось вырваться на поверхность: работы было очень много. Хотя что это он? Работы много не бывает, работа – это деньги, это кусок хлеба и маленькие радости для его девочек. А если они рады, то рад и он, Али.

Увесистый баул мужчина оставил у знакомого продавца – не тащить же все это с собой наверх?

Уже у самого выхода на поверхность его кто-то окликнул.

– Эй, Али, погоди чуток.

Мужчина оглянулся, его догонял один из сыновей главы рыбацкой общины Пономарева – Славка.

– Славик, здравствуй! – Али попытался его обнять, но парень отстранился.

– Погоди, не надо: я сегодня иваси специального посола, можно хоть прямо сейчас подавать с пивом. Или с картошкой. – Пономарев-младший засмеялся. – Я рад тебя видеть.

Славка был моложе Али, но это совсем не мешало им дружить.

– Взаимно, – рассмеялся Али. – Что, много работы?

– А, – Славик махнул рукой, – работы много всегда. Но в такую духоту хочется самому внутрь холодильника спрятаться.

Последнюю неделю на самом деле стояла испепеляющая жара. Духота чувствовалась даже под землей: от нее не спасали ни гермодвери, ни туннельные сквозняки.

– Отойдем-ка в сторону, разговор есть. – Славик осмотрелся по сторонам и указал взглядом на выход.

– Интригуешь, брат.

Они вышли на улицу. Прохладный ветер, ударивший им в лицо, был как нельзя кстати.

– Пойдем к берегу, хочу посмотреть на море. Соскучился.

Каспий штормило, пока еще не сильно. Увенчанные белыми барашками волны тяжело набегали на пирс и разбивались о него, окатывая мужчин мелкой соленой пылью.

– Море волнуется, – покачал головой Али. – Что-то случилось, Слава?

– Да, погода меняется. Слушай, тут такое дело, – парень еще раз посмотрел по сторонам. – Отец на днях вернулся с рыбалки. Говорит, еще чуть-чуть, и можно будет устраивать охоту. Они встретили парочку особей, которым сам Бог велел перебраться в наши желудки.

– Шутишь? Рано же еще.

– Именно. Для большой охоты рано. Но… Если затариться сейчас, то цена будет, сам понимаешь. Чего щуришься? Деньги не нужны? – Славик дружески хлопнул Али по плечу. – Отец не хочет афишировать, чисто для своих. Я поговорил с ним, он не против, ты в доле.

– Спасибо, брат. Но у меня сейчас нет ни одной свободной монеты, все в деле. И кредит надо платить.

– Брось, Али. Ты – и не сможешь извлечь из этого выгоду?! – Славик развел руками. – Это же я безголовый. Тебе это на раз-два, и в дамках. Одной рыбины хватит, чтоб все твои долги закрыть, да еще и останется.

– Хочешь, чтобы я покрылся щербетом? – рассмеялся Али. – Рыбалка стоит денег, рыба стоит денег. Подскажи, где их взять? Ты вот можешь мне дать в долг? – Али ткнул парня пальцем в грудь.

– Я? – удивился Славка.

– Да, ты. Дай мне в долг. Верну с процентами! – улыбался Али. – Слушай, не упускай такую возможность, да.

– Я тебе лучше дам два дня на их поиски, – сказал парень, нагнувшись прямо к уху Али. – А потом ты мне еще миллион раз скажешь спасибо, – уже улыбаясь во весь рот, сказал он.

– Я подумаю, – Али не хотелось упускать такую возможность. Хорошая осетрина плюс икра… Заманчиво!

– Думай, гардаш. Думай, – Славик уже бежал обратно ко входу на станцию.

Вариантов, где можно было занять денег на эту авантюру, у Али не было. Вернее, был, один: братец. Кярим своего родственника не очень жаловал и считал его бедняком, начисто забыв, что сам в этом виноват. Да и ладно, Али не в претензии, у него же все и так отлично. Главное, есть ради кого жить. Есть жена, дочка.

Когда он вернулся из Москвы, то первым делом стал искать Лену. Не успел. Все навалилось сразу – и похороны, и Катастрофа. Пытался разыскать и потом, уже после Катастрофы, и опять тщетно. Переживал, хотя понимал, что детская любовь ушла безвозвратно. А потом судьба дала ему Мехри, а позже и Наргиз. Есть ли такое счастье у брата?

Шикарная квартира брата походила на филиал Караван-сарая[5]5
  Название музея в Старом городе.


[Закрыть]. Кярим, как и его жена Зухра, были безумно падки до всего блестящего, золотого, нарочито роскошного. Али часто думал, когда же Кярим стал таким? Вспоминал детство. Брат был немного старше, и казалось, что между ними не должно было быть различий. На самом деле они были похожи друг на друга так же, как дождь и ветер, дующий из пустыни. У них и компании были разные. Это был брат, и только. Всегда собранный, деловой и… жадный. Даже конфеты из подарков ел всегда один, никого не угощал. Маленький Али на брата обижался, подросток Али над подобным смеялся, взрослому Али было просто грустно. Богатство не принесло брату счастья…

Тогда, вернувшись домой из московского изгнания, Али едва успел застать отца живым. Хорошо, что они помирились, но в завещании имени младшего сына не было. Невесть какое богатство, не миллионы – но все, что было, отец отдал Кяриму. «Сам понимаешь, прости, но тебе не доверяю». Али не обиделся. Если совсем начистоту, то действительно все это было не его. Кяриму отец наказал младшего брата не бросать и пристроить его к себе на достойную зарплату – тот и пристроил, но не Али, а Курбана, своего друга. Али и тут не расстроился, обидой дело не поправишь. Не пропадет. И не пропал!

А Кярим… Нет, он не промотал отцовское богатство и даже сумел приумножить его, а после Катастрофы еще и выгодно вложить капиталы в нефтяное производство. Тут, конечно, ему помог старинный друг отца – Шумилов Евгений Павлович, или попросту Хоттабыч. Именно он был главой Союза нефтяников, именно ему брат был обязан тем, что жил в шоколаде, ни в чем не нуждаясь. Только Али не хотел бы такой жизни. Ни за что.

Квартира была на Дружбе Народов, в столице Союза нефтяников. Простых «домов» тут не было, но даже среди них жилище Кярима выделялось роскошью. На вкус Али – просто дешевыми понтами: обитая бархатом дверь, золоченая ручка…

Али постучал.

– Зухра, стучат, дверь открой. И если это голодранец Али, то гони его в шею. Сегодня меня для него нет!

Ай, Кярим, как же не стыдно: даже не подумал, что тебя прекрасно слышно.

– Нет его, – передразнила мужа Зухра. – И где ты можешь быть, если не на любимом диване?!

Послышался шум открывающихся замков. Один, второй, третий… Кярим боялся, что его ограбят, даже нанял охрану, что ночами дежурила у него под дверью. Хотя, может, это были просто слухи, им самим и распускаемые.

– Али, здравствуй, родной! – Зухра сияла золотыми зубами. – Как мы рады, что ты к нам зашел. Эй, Кярим, вставай, брат пришел. Али, проходи, чаю с нами попей.

Раздвинулась штора, и в коридор выполз Кярим. Уже на ходу он запахнул на себе махровый халат и обвязался поясом.

– Зухра, солнышко, – Кярим сделал попытку обнять жену за плечи, – дай, пожалуйста, водички со льдом. Очень жарко, да.

– Пить надо меньше! – нахмурила брови Зухра.

– Солнце мое, кто пил? Для нас же стараюсь, – развел руками Кярим.

– Для нас, для нас, – Зухра провела ладонью по губам мужа и развернула его лицом к брату.

– Али?! – Кярим был плохим актером, но Али давно привык к выходкам брата и не обижался. Тем более что тот несколько раз здорово помог ему, как по просьбе, так и по собственной инициативе. Своих детей у них с Зухрой не было, и племяшку Кярим просто обожал, насколько вообще мог испытывать подобное чувство. Когда девочка подросла, он выхлопотал для брата новое жилище с отдельной комнатой для ребенка.

– Здравствуй, брат, – Али обнял Кярима.

Кярим с укоризной посмотрел на жену: ай, зачем впустила? Но вслух пропел:

– Рад тебя видеть, Али, что редко заходишь? Зухра! Где моя вода?

– Да сейчас, погоди немного.

– Али, а тебе чего налить? Что пить будешь?

– Чаю он будет, – Зухра вовсю гремела посудой на кухне и недовольно бурчала себе под нос. – Вот пьянь подзаборная, только и ищет повод, как бы напиться!

– Кярим, есть дело, – Али решил не тянуть кота за хвост.

– Денег не дам. Не дам, брат, не проси, – Кярим похлопал брата по плечу и кинул быстрый взгляд в сторону кухни. Убедившись, что Зухра занята, вытащил из шкафчика бутылку.

– Будешь?

Али помотал головой.

– А я выпью. А то потом у моей мегеры хрен допросишься.

Сделав пару глотков прямо из горлышка, Кярим зажмурил глаза от удовольствия, постоял так пару секунд и с шумом выдохнул.

– Вах, как хорошо. Так что ты там говорил?

– Осетрина, брат. Икра. – Али знал, чем можно зацепить своего жадного родственника.

– Икра, говоришь? – Кярим отвлекся от своих мыслей и даже не заметил, что жена вошла в комнату и пристально наблюдает за ними.

– Кярим, а Кярим, хватит гостя голодным держать, давай, помоги мне стол накрыть. – Она держала в руках поднос со стаканами, дымящимся заварным чайником и крохотной баночкой. Еще там была пиала, а в ней – деликатес: несколько кусочков колотого сахара.

– Для тебя хоть тысячу раз! – пропел Кярим и одним движением собрал со стола какие-то бумаги. – Садись, дорогой, – обратился он уже к Али.

Тут же все содержимое подноса перекочевало на стол.

– Нашего Алишку трудно удивить, но я попробую. Вот смотри, в этой баночке – варенье. Мне сказали, что с самого Самарканда. Там земля чистая и люди живут, как и прежде.

Наверное, соврали караванщики. Какой Самарканд? Скорее всего, из дальнего пригорода, где сохранились сады. Но вслух Али, конечно же, этого не сказал. А что до удивить, так это и сахара достаточно – редкая диковина.

А вот брат молчать не стал, разозлился.

– Слушай, врут все. Как ты только веришь этим шайтанам? – он почти кричал. – Им лишь бы обобрать тебя до нитки. Завтра они тебе продадут шафран аж из самого Тебриза, а ты и рада будешь!

– Кярим, ты чего это так разошелся? – удивился Али. – Давайте лучше пить чай.

Он уже потянулся было к заварному чайнику, собираясь разлить чай по стаканам, как Кярим резко ударил по столу кулаком.

– Дай нам поговорить с Али. Видишь, он пришел по делу! – махнул он жене, делая знак покинуть комнату.

Видно было, что женщине очень не понравилась выходка ее мужа. Но спорить с ним, да еще и в присутствии постороннего, пусть и родственника, не входило в ее планы. Зухра была умной и расчетливой женщиной. Свое она не упустит, а дать мужу почувствовать себя хоть немного значимым – почему нет?

Надув губки и хлюпнув для вида носиком, она прикрыла лицо краем платка и удалилась из комнаты.

– Ну зачем ты так? Какая муха тебя укусила?

Кярим встал из-за стола и, уже не таясь, налил себе целый стакан настойки.

– Все хорошо. Поплачет и отойдет, – махнул он в сторону двери и залпом осушил стакан. – Давай о деле, что ты там говорил?

Али еще раз удивился своему брату. Вернее, тем метаморфозам, которые произошли с ним за неполные полчаса. Сначала обрюзгший, плохо соображающий с похмелья, потом капризный, желающий лишь одного – поскорее отделаться от родственника. И вот теперь – третий Кярим. Словно не было никакого перепоя и не влил он в себя только что добрый стакан горячительного: взгляд ясный, речь четкая – брат почуял запах денег.

Торг был недолгим: Кярим все понимал с полуслова – что-что, а деловая хватка у него была как у бульдога. Такой талант, как оказалось, не пропьешь. Он согласился дать денег под гарантии того, что Али предоставит ему лучшие куски рыбы и икры по бросовой цене. А уж Кярим найдет способ, как и куда все это выгодно пристроить.

Теперь осталось только обсудить все это мероприятие с Мехри.

И вот уже веселым, напевая мотив любимой песенки, Али пошел к себе домой.

В отличие от Кярима, его семья жила скромно, но Али сумел превратить неказистые, крохотные подсобки в сказочный дворец, а Мехри своими ласковыми руками наполнила жилище теплотой и уютом.

«Золотые руки у этого Али, прекрасная хозяйка эта Мехри», – вот что думали соседи, переступая порог жилища Бабаевых, где вместе со снятой обувью хотелось оставить все беды и неприятности.

Мехри всегда нравилось помогать матери, а Ираду-ханум знали далеко за пределами их родной станции. Казалось, не было на свете того, чего бы ни умела делать эта удивительная женщина: она и вязала, и шила, и прекрасно готовила. В ее умелых руках самые простые продукты превращались в изысканные кушанья, а простенькие ткани – в шикарные наряды. Со всего метро приходили с заказами к Ираде-ханум: кому платье на свадьбу сшить, а кому и обед праздничный сготовить. А Мехри росла ее первой помощницей и как губка впитала все, что сумела передать ей мать. И главное – любовь. «Запомни, дочка, простая лепешка из пресного теста будет слаще пирожного, если ты тесто замесила с любовью. А злость и плохое настроение сделают горьким даже щербет».

Али во всем был под стать своей жене. Все, что имелось в их скромном жилище, было сделано или отреставрировано им.

Вот на стене декоративное окошко с видом на бухту. Посмотришь на него, и кажется, что легкий ветер играет уголками занавески и, пробегая по стенам, вдыхает жизнь в пожелтевшие фотографии. И слышится шум волн, и комната наполняется терпким запахом водорослей и соли. И кафе «Жемчужина» переливается в лучах утреннего солнца, и оживает «Чертово Колесо», а по каналам «Маленькой Венеции» вновь плывут гондолы и играет музыка…

– Папа…

– Что, милая? – Али тихонько вошел в крохотную комнатку.

Когда у них с Мехри появилась Наргиз, то их счастью не было предела. Долгожданная, красавица, умница. Папина дочка.

Девочка ждала отца каждый вечер, не засыпала без него и без его сказки.

– А сказку мне расскажешь?

– Ты сегодня была хорошей девочкой? – Али нагнулся над кроваткой дочери, провел рукой по темным кудряшкам и поцеловал.

– Мы с мамой сегодня приготовили тебе сюрприз, – улыбнулась Наргиз. – Только т-с-с, – девочка приложила к губам палец.

– Тайна, – Али провел пальцем вдоль рта, запирая невидимый замок.

– Папа, давай сказку!

– Сказку, – эхом повторил Али. – Конечно, моя хорошая.

Он слегка приоткрыл край занавески на «окне».

– У-у-у-у-у, за окном сегодня ветрено. Это братья ветра решили собраться вместе и поговорить о том о сем…

– Братья ветра? Разве у ветра есть братья?

– Ты же знаешь, что наш город называется городом ветров?

– Знаю, – девочка мельком взглянула в «окно».

– Так вот, – продолжил отец. – Семь братьев ветров жили когда-то в нашем городе. Охраняли его от злых духов, надували паруса кораблей, крутили мельницы, пригоняли дождевые тучки и заигрывали с горожанами и хорошенькими горожанками.

Южный ветер приносил в наш город тепло, помогал созревать фруктам и раскрашивал парки и улицы волшебными красками. Северный его брат остужал от летнего зноя раскаленные улицы и горячие головы. А еще случалось чудо, и он приносил с собой серые тучи, и из них на город падал белоснежный пух, который назывался снег. Снег укрывал все-все вокруг, и город становился красивым и волшебным. До того он был красивым, что Шахта Баба[6]6
  Дед Мороз.


[Закрыть] первым делом появлялся у нас в Баку, любовался сказочным видом и оставлял в каждом доме подарки.

Восточный брат просыпался раньше солнца и тихонько сдувал ночь, освобождая дорогу солнечным лучам.