Текст книги "Самородок"

Единение

Берг проводил гостя и ушёл к себе в кабинет. Ему надо было всё обдумать. Но он чувствовал себя больным и разбитым, и отложил решение всех вопросов на завтра, даже не стал подниматься в свою спальню. В кабинете лёг на диван и заснул.

Утром, как только он проснулся, стал осмысливать своё положение. Оно было безрадостным. «А что если Герхарда засекли на границе? Или он попадётся при обратном переходе?» Неприятный холод возник где-то между лопатками. Внезапно возникла мысль: «Я должен установить связь с советской разведкой. Моим доверенным лицом будет Людмила. Она москвичка. У неё в Москве множество друзей». Берг не мог успокоиться. Но всё же стал планировать свои действия и поведение с Людмилой. Он решил при разговоре с ней быть патриотом России.

День прошёл как-то странно. В голове бродили непонятные серые мысли. То ему казалось, что вот сейчас откроется дверь и ему предложат отправиться в Магадан и там, в органах, дать объяснения по поводу дядюшки. И тогда он будет без вины виноватым. «Собственно, почему без вины? Я ведь обязан был его задержать и выдать соответствующим органам». То возникала надежда, что всё образуется, и ожидание перемен.

Берг распорядился, чтобы Близинский и Романов оставались дома. Врангуле он приказал доставить в забой взрывчатку. Он выполнял свои обязанности, но это не приносило удовлетворения. Однако было ожидание, что он сумеет решить свои проблемы, тучи над головой рассеются, и всё должно как-то завершиться не самым плохим образом. Он постарался успокоиться. В голове появилось ощутимое просветление, рождался план действий.

Была суббота – день, когда Берги принимали гостей. Отто решил не нарушать традиции. Сходил в баньку. Заказал Врангуле хороший ужин. Людмила вышла, как всегда в дни приёма гостей, с улыбкой на лице, в новом красивом платье. Женщины стали разглядывать его и восторгаться её мастерством и вкусом.

– Людмила, ты опять в новом красивом платье. Где ты только берёшь эти фасончики? – спросила Лида Баженова.

– Я привезла достаточно старых платьев и отрезы ткани на платье. Отто меня предупредил, что здесь нет магазина с вещами. Ну и я их перешиваю и кое-что выдумываю. Детей у меня нет. А свободного времени много.

– Ты ведь у нас столичная штучка, – сказала Ольга весело. – Вот и будешь нашим домом моделей.

Женщины по-доброму рассмеялись. Потом все весело принялись накрывать стол и выставлять принесённые угощения. Они не переставали щебетать. А мужчины солидно устроились на диване и молча ждали, когда их пригласят занять места за столом.

– А у меня кое-что есть. Только тихо, – Ольга прикрыла пальчиком рот и пошла в прихожую. Два больших стеклянных графина с красной жидкостью она вытащила из своей сумки и водрузила на стол. Однако мужчины сразу затихли, а потом с возгласами «ура, ура» дружно двинулись к столу.

– А у нас наливочка, наливочка, наливка, – запел Зеников Андрей.

– И вовсе не наливка, – возразила Ольга. – Это я ликёр сварила. Ну, сами понимаете, спирт это только для мужиков нормально. А ликёр – это благородно.

– Ой, Оля, расскажи, как делать, – у Елены Зениковой заблестели глаза.

– Да нет никакого секрета. Варю сладкий сироп из брусники. Ягоду отцеживаю и добавляю спирт.

– Всё, разговоры в сторону. Приступаем к снятию пробы. Где у нас хозяин? Наливай. А ты, жена, почему мне ничего не сказала? – возмутился Иван Иваныч.

Вечер прошёл непринуждённо и весело. Мужчины особенно радостно произносили тосты. Женщины нахваливали друг другу закуски. Берг внимательно присматривался к своим коллегам и добрым соседям. Кто-то из них мог передать ему «привет от тёти Инги». Гости ушли, никаких странностей он не заметил.

* * *

До сих пор между Людмилой и Отто не чувствовалось родственных любовных отношений. Пока не был построен дом, он не навязывал ей супружеские отношения. Дом он построил так, чтобы у каждого было своё жизненное пространство. Он надеялся, что она оценит его деликатность. И она действительно оценила. Людмила не отказывала ему в близости. Но в первый же его ночной визит она сказала:

– Отто, мы супруги. Спасибо тебе за то, что ты не спешил и был так добр и понятлив. Но говорить сейчас об отношениях рано. Подождём, когда придёт настоящее чувство.

Прошло уже немало времени. Он чувствовал отчуждённость. Чуть насмешливый холодный взгляд, стремление сохранять дистанцию, отсутствие нежности и просто открытости яснее слов объясняло ему, что время признаний и любви ещё не пришло. Дни шли. Что-то или кто-то был между ними. Была женщина, с которой он иногда занимался сексом, но не было тёплого, родного человека, о котором он мечтал. Он чувствовал холод, и это обижало его. Они не были по-настоящему мужем и женой, единым целым, семьёй.

Однако сейчас ему особенно нужна была любящая и верная женщина. Он как никогда чувствовал себя неуверенно. Как добиться взаимности? Как преодолеть тот холод, который постоянно чувствовал от неё, и сам был им заморожен. Его оскорбляло отношение женщины, которая принадлежала ему как вещь. Людмила должна была почувствовать, как она желанна и любима. Иначе лёд между ними будет расти. Отто налил в бокалы шампанского и подошёл к ней.

– Давай выпьем за нас! Выпьем на брудершафт.

Они выпили и поцеловались. Отто почувствовал, что-то изменилось. В этом поцелуе не было холодности и дежурной учтивости, которые обычно замораживали его. Это был тёплый дружественный поцелуй. В нём не было страсти, но нежность была. Это вдохновило его. Отто почувствовал, что она нужна ему сейчас, сию секунду вся, не просто нужна. Его душа устремилась к ней и трепетная проникла и приникла к её душе. Состояние было необычным. Как будто на миг открылся яркий и радостный свет. Его сердце билось мощно и наполнялось огнём настолько страстным, что не было места никаким соображениям о холодности жены, о том, что кто-то стоит между ними. Это был его берег, его причал, его утешение и надежда. Он обхватил Людмилу руками, прижал к себе и поцеловал крепко, больно, так, что её губы открылись, перехватило дыхание. Он не отпускал, и всё целовал её губы, лицо, ямку на шее.

– Милая, милая, – шептал он в волнении, – если бы ты только знала, как нужна мне!

– Отто, ты сегодня не такой, как обычно. Тебя подогрел ликёр, который сделала Ольга на ягодах брусники?

Её обычный чуть насмешливый тон на сей раз не остановил его, а только усилил стремление разрушить разделявшую их стену. На секунду им опять овладел гнев.

– Людмила, неужели ты не понимаешь, что я устал сдерживать себя? Ликёр здесь совершенно ни при чём, – он взглянул на неё пристальным горячим взглядом, и Людмиле стало стыдно. Отто погладил её волосы и вздохнул. – Людмила, я должен когда-то это тебе сказать. Я тебя люблю, очень, и давно мечтаю о взаимности. Если бы ты не ответила мне тогда в Москве положительно, я бы расторг договор и остался там, чтобы добиться твоего согласия. Сегодня я просто хочу тебя любить. Ты как-то постоянно холодна, стремишься поставить невидимую стену между нами. Поэтому я чувствовал обиду и немного злость. Но сегодня ничто и никто не должны стоять между нами. Ты просто не представляешь, душа моя, прибежище моё, как ты мне нужна!

Людмила улыбалась и молчала. Она знала, что он говорит правду. Он снова обнял её и стал медленно и очень нежно целовать. Потом подхватил на руки и понёс к двери спальни.

– Милая моя, милая! Красавица моя! Никому не отдам тебя, – говорил Отто, поднимаясь по лестнице на второй этаж с Людмилой на руках.

В спальне Отто на столике около кровати стояли два фужера, коробка конфет и прикрытая бутылка шампанского. «Да он готовился к сегодняшнему вечеру!» – подумала Людмила. В те годы, да ещё на Колыме, невозможно было достать шампанское, а шоколадные конфеты тем более.

– Где ты взял это? Я не люблю ликёр. Я люблю шампанское.

– Ты не поверишь. Это было у нас в багаже. Я в Москве купил в последний момент и засунул в багаж.

Людмила даже взвизгнула от восторга. Закружилась, обвила шею мужа руками, поцеловала его быстрым благодарным поцелуем в губы и повисла на шее. Он осторожно разнял её руки и подошёл к столику. Шампанское было слегка прикрыто. Это Врангула, понимая, зачем шеф заказал ему приготовить сюрприз в своей спальне, подготовил всё тщательно. Отто наполнил фужеры. Они выпили шампанского. Голова закружилась. Отто хотелось доставить любимой такое наслаждение, которое заставит её забыть всё и только чувствовать его силу, его страсть, его нежность. Людмила казалась ему той сказочной невестой, которую он познаёт первый раз. И он вдруг понял, что эта ночь особая, это – их первая брачная ночь.

– Жена моя, любимая жена моя! Ты моё прибежище, Берегиня моя, – он встал на колени и на миг прижался к её ногам. – Закрой глаза и не шевелись, – сказал он внезапно охрипшим голосом.

Людмила закрыла глаза. Отто быстро разделся. Дрожащими руками он снял с неё платье. Людмила открыла глаза и удивилась восторгу и нежности сияющих глаз мужа. Он обхватил её руками и крепко прижал к себе, на секунду замер. А потом положил на кровать, охватил её взглядом.

– Ты совершенна, моя любимая женщина. Я люблю тебя и хочу ласкать каждую клеточку твоего тела. Я хочу знать самые потаённые его уголки.

И он гладил и целовал её, и отдавал ей всё своё тепло и нежность. Людмила почувствовала, что новое, необычное входит в её жизнь. Этот человек не просто проник в её тело, в её плоть. Он творил её как самую дорогую часть себя, как своё прибежище в этом мире, как жену. И только сейчас она по-настоящему поняла это слово, за которым были страсть, любовь, единение. Отныне она принадлежала ему, а он ей. И она растворилась в этом чувстве, и, воскресшая, окутала его своей нежностью и защитой. А он стал сильнее и неуязвимее. Отныне он стал её мужем, а она – его женой. Уставшая Людмила с улыбкой заснула в его объятиях.

* * *

Следующее утро было утром выходного дня. Отто проснулся рано. Людмила крепко спала и улыбалась во сне. Её золотистые кудрявые волосы разметались по подушке. Он любовался её лёгкой улыбкой, румянцем на щеках, тенью ресниц. Он любовался необычным выражением лица женщины, открывшей для себя один из самых сокровенных и мудрых секретов жизни. Лицо дышало покоем и умиротворением.

«Интересно, – подумал он, – женщина спит и что-то видит во сне. И она прекрасна. А говорят, что утром, после ночи страстной любви, женщины непривлекательны. Нет, моя любовь всегда привлекательна и свежа, как одуванчик, раскрывшийся навстречу солнцу».

Отто засмеялся пришедшему ему на ум сравнению. Когда Людмила проснулась, он уже принял душ, побрился и сам приготовил завтрак.

Врангула затопил камин. Они спустились в зал, огонь ярко пылал и делал всё вокруг весёлым, праздничным. День начинался. В этот день он решил поговорить с Людмилой.

– Врангула, сходи к нашим гостям, скажи им, что выходной у них был вчера. Пойдёшь с ними. Помоги им подготовить взрывные работы в шахте. Холода наступают. Надо торопиться.

Врангула ушёл. Отто поставил кресла напротив камина. Он любил смотреть на огонь. Спустил шторы. Пригласил Людмилу сесть рядом. Ярко горели дрова. Огненные блики освещали стены. Дневной свет чуть просачивался сквозь ткань длинных занавесей. Была полная иллюзия оторванности от всего мира. Тишина нарушалась только потрескиванием дров в камине.

– Мы одни. И как хорошо чувствовать мир, тишину и тебя рядом, – сказал Отто.

– Впервые в жизни я слушаю тишину дома. Никогда не думала, что такое бывает настолько приятно. В Москве вечный шум и вечные хлопоты.

Луч солнца пробился через щель в занавесях и напомнил, что вокруг большой и живой мир. Тихая минута ушла. И Отто ощутил беспокойство. Он мгновенно вспомнил непрошеный визит дядюшки и свои проблемы. Он встал и беспокойно прошёл к окну. Потом повернулся к Людмиле и виновато сказал:

– Мне надо поговорить с тобой.

– Я вдруг почувствовала, что в твоей душе нет мира и тишины. Она только что была, но вдруг куда-то исчезла.

– Ты права. И я хочу открыть тебе свою тревогу. Только немного сомневаюсь, стоит ли тебя так волновать. Хотя, кроме тебя, любовь моя, я никому не могу довериться.

– Да, ты можешь быть уверен, что всё, что ты посчитаешь нужным мне сказать, не уйдёт дальше. Я твоя жена. И даже если я не согласна с тобой в чём-либо, не пойду ни к кому обсуждать наше несогласие. Мы вместе решим все вопросы, не так ли?

– Спасибо, дорогая. – Он улыбнулся и с нежностью посмотрел на свою жену, помолчал. Потом всё-таки решился: – Людмила, в связи с приездом дядюшки у меня возникли большие проблемы. Я должен сказать тебе, кто он такой. Он – агент немецкой разведки, шпион. Его перебросили через границу. Он сам мне это сказал. И, более того, он опасался, что его переброску через границу могли засечь пограничники. Но пока, кажется, всё спокойно.

– Представляешь, что было бы, если бы его действительно засекли? Мы бы уже не имели возможности сейчас разговаривать, – сказала Людмила взволнованно.

– Да, это так. Однако я до этого его визита не знал о связи дядюшки с немецкой разведкой. Наша мирная жизнь здесь на волоске. Но самое печальное и страшное не в этом. Он вовлёк меня в свои дела. Я теперь заложник, потому что он подставил меня там, в Германии. За мной следили. И каждый мой шаг там известен. Он просто продал им меня в своих интересах. Он предан Гитлеру. Но ведь я не разделяю его взгляды. Я не хочу им служить. Тем более фашистам и их маньяку Гитлеру.

– Я понимаю, ты зажат в тисках между фашистской разведкой и нашим НКВД. Он поставил тебя в безвыходное положение: или служи им, или тебя расстреляют здесь. Ты видишь из этого какой-нибудь выход? – сказала Людмила рассудительно и спокойно.

«Что-то не так. Она слишком рассудительна для человека, который слышит это в первый раз», – подумал Берг.

– Выход может быть, и не один. Его надо искать. У меня год впереди, – сказал он.

– Почему год?

– Потому что через год, как сказал мне Герхард, начнётся война России с Германией. За это время я должен твёрдо решить, где я и с кем. Герхард говорит, что мне необходимо скрыться, потому что я немец. Он считает, что Сталин начнёт репрессии против российских немцев в первые дни войны. Но ведь Берги живут в России не одно столетие. И мои предки служили стране, которая стала их Родиной.

– Ты говоришь, что у тебя есть год. Через год начнётся война, гибель тысяч невинных людей! Как их спасти? – Людмила смотрела на Берга большими пылающими гневными глазами.

– Герхард предлагает переправить меня за границу. Он поможет мне открыть счёт в банке где-нибудь в Швейцарии, – сказал Берг неуверенно. Он не мог сразу ответить на яростный натиск Людмилы и продолжал заранее заготовленными фразами.

– И ты сейчас можешь говорить о счёте в банке? Ты удерёшь за границу, а тут будет война! – она задохнулась от гнева. – Ты уверен, что он оставит тебя в покое после этого? – сказала она потухшим голосом.

– Конечно нет.

– Тогда это не выход.

– Но он переправит меня через границу только в том случае, если я буду выполнять его задания здесь. И первыми моими помощниками должны быть… – он остановился.

– То есть если ты будешь работать против своей страны? Как ты к этому относишься?

– Не смотри на меня так гневно. Однозначно, отношусь отрицательно. Ведь я вырос в России. Я ещё раз говорю: многие поколения Бергов служили России с давних времён. Это моя Родина. Извини, мне плевать на Гитлера и на Сталина. Я не коммунист и тем более не фашист. Но страну, в которой я вырос и которую люблю, я не могу предать.

Они замолчали, взволнованные разговором. Постарались успокоиться. Берг сам впервые осознал то, что он только что высказал вслух. И он повторил про себя: «Страну, в которой я вырос и которую люблю, я не могу предать».

– Отто, ты нигде не можешь скрыться. Отсидеться в стороне тебе не удастся. Твоя мечта – жить в свободной стране счастливо и богато – это блеф. Ты не можешь быть в стороне. Я надеюсь, ты это понимаешь? – Людмила встала и в волнении прошлась по комнате.

– Да, сейчас я это понимаю. Но моя мечта осуществится. Только несколько позже. Однако в этой драке, которая называется войной, придётся принять участие. И в это опасное предприятие я намерен вовлечь тебя. Это эгоизм. Я должен всячески оберегать тебя. Но я не хочу тебя потерять, – он тоже встал и отошёл к противоположной стене, развернулся и посмотрел на неё прямым и требовательным взглядом. – Я думаю, ты хороший «парень». И мы с тобой пара. Мы кое-что сделаем. Главное в том, что я не могу сейчас обойтись без твоей помощи. Я очень тебя люблю. И моя душа замирает, оттого, что приходится так рисковать. Это очень опасно, моя милая, – он помолчал. – Но мы будем вместе. Мы вместе будем делать опасное дело. Это в любой ситуации поможет нам сохранить уважение к себе и друг к другу. Я не могу тебя потерять.

– Что конкретно ты предлагаешь, Отто? Что мы можем сделать?

В голосе Людмилы слышались боль и отчаяние.

– Тебе разве непонятно? Я буду работать для своей страны, своей Родины. И использую создавшуюся ситуацию с дядюшкой.

– Двойная игра? – Людмила онемела. Мысли бились в голове, пока она окончательно поняла замысел Отто.

– Нет, Людмила, это не двойная игра. Я намерен использовать ситуацию и с помощью дядюшки внедриться в разведку противника. И это не игра, а очень серьёзная и опасная служба.

Он открылся ей с неожиданной стороны. Он мыслил неординарно. Позиция Отто ей нравилась. Они всё будут делать вместе. Она нужна ему не только как женщина, но и как друг, как помощница. Они равны.

Она помолчала. Потом глаза её вспыхнули радостью. Она подошла к нему, положила руки на плечи и тихонько прижалась.

– Отто, это здорово! Значит, ты видишь во мне не просто женщину, и даже не просто жену. Ты видишь во мне человека, который может делать с тобой одно опасное дело. Мы равны, и ты доверяешь мне. Как это здорово!

– Людмила, ты серьёзно так быстро и просто всё решила? Ты согласна?

– Да. Но это не легкомысленное решение. Ты увидишь, что я смогу быть очень полезной. Женщине часто удаётся сделать то, что мужчине выполнить трудно.

– Людмила, я тебя обожаю.

Он поцеловал её руку.

– Ты просто не сможешь обойтись без меня сейчас. Но и в дальнейшем мы будем вместе. Отто, я никогда не думала, что слово Родина для меня так много значит.

– Людмила, поверь, я говорю с тобой, и у меня внутри всё напряжено, как перед броском в неизвестность. Мне страшно, и в то же время в душе такой подъём. Это впервые в жизни приходит осознание, что в мире есть высокие и значимые истины. Как будто бы я – это не я, а кто-то другой, лучше, сильнее и благороднее. И всё это благодаря тебе. Потому что ты – мой свет.

– Отто, я благодарна тебе за то, что ты приподнял меня, поставил рядом с собой. За твою любовь я благодарна тебе.

– Я был бы бесконечно счастлив, если бы слово благодарности ты заменила словом любви.

– Ты помнишь свои слова, когда предлагал мне выйти за тебя замуж?

– Безусловно. Я сказал, что любовь придёт.

– Я не могу утверждать это в настоящий момент, но я тоже в это верю.

Они обнялись. И это было не чувственное объятие. Это было единение. Они вновь сели в кресла напротив огня.

– Людмила, когда я увидел тебя впервые, всё было необычно. Было скучно и безнадёжно. Вы зашли. Я обернулся. И вдруг всё отодвинулось и стало тёмным. Только ты была в ореоле света. Это было одно мгновение, но это было. Потом я долго молчал, не мог говорить. Ты помнишь, за что я предложил тебе выпить?

– Кажется, ты сказал… «за необыкновенное чудо, за встречу».

– Теперь ты понимаешь, почему я так сказал?

Людмила молча кивнула. Слова были больше не нужны. Она впервые осознала себя такой нужной. Они ещё немного помолчали и спокойно стали обсуждать свои вопросы как два партнёра.

– Я действительно не могу без тебя обойтись, особенно сейчас, вначале. Прежде всего, надо как-то связаться с нашей разведкой. Надо сообщить о том, что Гитлер намерен развязать войну через год, объяснить создавшуюся ситуацию, и как я предлагаю это использовать. Я не могу сделать и шагу. За мной следят. Я не знаю, кто и как, но Герхард знает обо мне всё.

– Я должна ехать в Москву. У меня много знакомых в разных кругах общества.

– Нам не нужны разные круги общества. Нам надо очень осторожно найти только один путь, путь в разведку.

– Отто, у тебя гениальный план. Но надо, чтобы не было осечки. Чтобы нас не заподозрили в измене. Чтобы не было сомнения ни с той, ни с другой стороны.

– Ты правильно понимаешь. Надо установить контакт с советской разведкой с целью работать на неё. И сделать это надо настолько тайно, не привлекая внимания ненужных посторонних людей, чтобы не раскрыть себя перед Герхардом и его наблюдателями. Вот этого я не смогу без тебя. Он сказал ещё, что ко мне должен подойти человек и передать «привет от тёти Инги». Это пароль. Через него будет налажена связь. Это, очевидно, его резидент здесь, на прииске.

– Боже мой, когда он тебе это сказал?

– Уже в дверях, перед самым отходом.

– Это делает всё более серьёзным. Ты представляешь, мы с тобой сейчас говорим, а нас кто-то, может быть, подслушивает.

– Я не думаю, что дело обстоит так жестоко уже сейчас. Но возможность такой слежки не надо исключать. В ближайшее время нам надо внимательно осмотреть свой дом на этот предмет. И быть очень внимательными и сдержанными в разговоре.

– Этого только не хватало! Бояться говорить в собственном доме!

Людмила поёжилась и покрутила головой. Озноб прошёл по телу.

– У нас есть ещё наша спальня, где мы всегда можем пошептаться, – его глаза засветились. И он сказал совсем другим тоном: – У нас теперь будет одна спальня?

Все проблемы куда-то отодвинулись. Он подошёл к Людмиле и вытянул её из кресла, прижал к себе. Людмила ощутила, как по всему телу разлилось желание и блаженство.

– Я не могу… не вытерплю донести тебя до спальни.

Его руки дрожали. Дыхание было частым и прерывистым. Дрожащими руками он сорвал с Людмилы одежду. Разделся сам в одно мгновение. Они оказались на диване. Его волнение, дрожь всего тела, его жажда мгновенно передались ей. Казалось, воздух насыщен этой энергией и вибрирует от напряжения вокруг них. Людмила стонала, рычала и издавала какие-то непонятные звуки, чувствуя, как он входит в неё, стремилась навстречу, чтобы он проникал глубже, и сжимала своё лоно, не отпуская его выходящую плоть, и снова открывалась навстречу.

– Милый, милый, я хочу тебя. Возьми меня всю, муж мой, ты – мой, – шептала она.

Отто приник к её губам. Язык с силой проник в её сладостный чувственный рот, и это двойное проникновение дарило немыслимо прекрасное ощущение сладострастия. Соитие, слияние было полным. И когда он взорвался внутри неё, их подхватил вихрь, сознание унеслось в какую-то блаженную высоту, Людмила прижалась и замерла.

Они сами были ошеломлены происшедшим. И лежали тихо рядом, взявшись за руки. Нежность переливалась от одной руки к другой. Слов больше не было. Да они и не нужны были сейчас.

«Боже мой, я не знала, что такое возможно!» – подумала Людмила.

Отто хотел что-то сказать. Но Людмила пальцем придавила ему губы.

– Молчи.

Он прижался к ней. Через некоторое время он снова хотел её. Она поняла это, ощутив, как твердеет его плоть. И они продолжили, теперь уже не торопясь, наслаждаясь каждым движением, пока ярость не охватила вновь всё тело, и сладострастие привело их к границе сознания.

– Это невозможно! – сказала Людмила. – Надо успокоиться.

– Хорошо. Но сегодня ночью не жди пощады. У нас ведь медовый месяц. У меня ощущение, что мы только что поженились. И если бы мне не надо было проверить, что делают мои подопечные в забое, я бы тебя не отпустил до следующего утра.

Людмила, шатаясь, встала и пошла в ванную. Затем приготовила чай. И они продолжили разговор за столом.

– Надо ещё, чтобы нам поверили. Конечно, в Москву должна ехать я. Тебе слишком опасно. Ты должен держать под контролем прииск, не показывать никакой озабоченности, ждать «привет от тёти Инги». И потом, ты сейчас просто на мушке. Я думаю, после визита дядюшки его друзья будут особенно внимательны к тебе. Наблюдение наверняка усилится.

– Всё так. Людмила, нам надо разработать легенду, по которой ты сможешь поехать в Москву. Сложность в том, что у тебя нет в Москве ни отца, ни матери. У тебя нет повода поехать в Москву.

– Да поводов может быть сколько угодно! Мне просто надоело жить в этой глухомани. Вот и повод. Я хочу отдохнуть, походить в театры, встретиться с подругами. В конце концов, женщина может иметь свой каприз. Мне надоело жить в тундре, я хочу развлечься. И у меня маленькая квартирка в Москве. Я должна её проведать.

– Да, конечно, ты ведь красавица и можешь быть просто капризной женщиной. Ты права. Повод всегда есть.

– Мы изобретём свой шифр. Давай возьмём за основу какую-нибудь книгу. И важные сообщения будем искать на страницах этой книги. Или определённое сочетание слов для нас будет значить условный текст.

– Людмила, ты воспринимаешь всё как игру. Интересную, забавную игру. А ведь это игра с огнём. Ценой ошибки может быть жизнь.

– Я понимаю. Но я буду хитрой. Мы всё с тобой продумаем. Одному тебе не справиться. А вместе мы сможем сделать всё как надо. Кстати, я слышала весь ваш разговор с Герхардом. И я очень рада, что ты не с ним. Я слышала, что ты ему возражал. Но это ещё не говорило о твоём решении.

Берг побледнел.

– Так ты всё знаешь? Людмила, ты за всё это время не обнаружила, что тебе всё известно? Ну, ты действительно штучка, – он покрутил головой. – Ты просто молодец. А я думаю, почему твои ответы звучат так обдуманно? Тебя даже не удивило моё сообщение о шпионе дядюшке. Ты просто всё заранее знала.

– Да, я молчала, потому что хотела знать твою реакцию. А что ты намерен делать с гостями, которые живут в гостевом доме? Не думаешь ли ты, что я о них ничего не знаю?

– Врангула мне говорил, что вы случайно встретились в лесу на прогулке. Теперь я понимаю, что от тебя ничего не скроешь.

– Ты не намерен вернуть их в лагерь?

– Нет, безусловно, нет. Если ты подслушала мой разговор с дядюшкой, то понимаешь, зачем они мне нужны. Кроме того, я обещал им, что они не вернутся в лагерь. Теперь надо просить начальника лагеря оставить их на зиму у себя. Они открыли шахту, где есть самородное золото. Один из них ювелир. Он может это золото или его часть переработать и превратить в изделия. Кроме того, и это самое важное, пока они у меня работают, Герхард уверен, что я у него на крючке. Поэтому мы по-прежнему будем держать курс на нелегальную добычу золота. В этом будет гарантия для Герхарда, что я его агент.

– Сложно сделать их твоими союзниками не только в этой золотой игре. Дядюшка считает их твоими помощниками в будущей работе агента. Ты понимаешь, что это невозможно. Они истинные россияне.

– Ты права. У них есть принципы, за которые человека можно уважать. Я должен идти в забой и проконтролировать проделанную ими работу. Проверить, там ли Врангула. С этого дня мы должны понимать, что за нами следят, и неизвестно кто передаст «привет от тёти Инги». Каким-то образом Герхарду стало известно не только моё местопребывание, но и мой образ жизни, и мои явные и тайные шаги. Кончилось наше беззаботное и бездумное существование.

– Ты подозреваешь Врангулу?

– Я подозреваю всех.

– Ты что? Это же ужасно. Нельзя никому не верить. Если ты говоришь обо всём со мной, значит, уже не всех подозреваешь.

– Я не то хотел сказать. Я хочу сказать, что в данной ситуации надо быть очень осторожным. Кроме тебя, никто ничего не должен знать. Поэтому даже со своей любимой подругой ты ничего не должна обсуждать. Надо помнить, что и у стен есть уши. Если за нами следят, то уши могут быть в самом неожиданном месте. С этого момента все проблемы, связанные с этой ситуацией, мы будем решать только в своей комнате. Нам надо обсудить наши дальнейшие действия. Провал – это смерть. Всё. Я должен проверить, где сейчас находится Врангула.

Отто ушёл. Людмила долго ещё сидела, задумавшись и глядя на огонь.

Она думала о том, как интересно и непредсказуемо поворачивается её судьба. Она чутко прислушивалась к своему сердцу, и оно ей казалось большим и наполненным ожиданием чего-то важного и ещё более непредсказуемого.

«У нас будет ребёнок, не может быть, чтобы такое прошло без последствий». Ей стало тепло и спокойно. Она улыбалась и представляла у себя на руках маленький тёплый живой комочек. До сих пор она была в основном занята собой, своими чувствами и так мало думала об окружающих. Сейчас в тишине дома ей казалось, что она может быть спасительницей, как Жанна д’Арк. И если бы могла, она бы полетела над всем миром. Невидимая, она заходила бы в дома, глядела людям в глаза, гладила по головкам детей, нашёптывала им красивые сказки.

Несмотря на напряжение, ночи приносили им огромную радость. Теперь Берг знал, что Людмила любит его.

– Ты прорастаешь во мне. Я тебя ощущаю каждой клеточкой, и твоё присутствие во мне постоянно, – сказал он ей однажды утром.

– Да, милый. Мы как два дерева, сросшиеся корешками, – ответила ему Людмила. – У нас общие мысли, общие соки.

– Так ты теперь любишь меня? Уже по-настоящему любишь?

– Я люблю тебя и счастлива этим. И меня теперь не тревожит, что живём мы в такой глуши, что Москва далеко. Я буду очень скучать там по тебе. А я могла отказать тебе. Я просто хотела посмеяться над твоим предложением, но подошла Мария. Это она убедила меня прислушаться к твоему предложению и серьёзно подумать.

– А я ещё не хотел тебя отпустить к ней. Выходит, она вовремя вмешалась, как провидение.

– Да, это целиком и полностью заслуга Марии.

– Но как же мне будет холодно и одиноко, когда ты уедешь в Москву! А ещё мне страшно за тебя. Постарайся скорее вернуться, – Берг тяжело вздохнул.

– Я вернусь, и мы не будем расставаться.

– Моя милая, дорогая жена, если бы ты знала, как я люблю тебя! Я постоянно хочу тебя, но это не главное. Я любуюсь тобой. Ты красива, обаятельна. Ты для меня единственная женщина. Но это тоже не всё. Ты умница. Ты мой самый большой друг. И это далеко не всё, за что я ценю тебя.

Людмила большими благодарными глазами смотрела на него.

– Муж мой, я тоже тебя люблю. Ты должен это чувствовать.

– Я чувствовал, но боялся поверить в своё счастье.

Когда Берг ушёл на работу, Людмила тихо сидела в кресле у камина, смотрела на огонь и думала о том, что ни один мужчина (а их было много в её жизни) не волновал её так, как её муж. Да, её любили, ей дарили цветы, подарки. Но ни один не ценил её ум, ни один не ставил её даже рядом как достойного человека. И только он рассмотрел в ней человека ценного, равного себе. Только он поставил её на пьедестал. Раньше в Москве она была Люськой. Теперь она стала Людмилой.