Текст книги "Краски. Путь домой. Часть 5"

Две хрупкие утонченные фигурки в приталенных нарядах – светлая и темная – двинулись к выходу из парка. И каждая из них, вошедшая в одном состоянии души и выходящая в абсолютно ином, ощущала важность разговора, произошедшего в нем.

45

– Все будет хорошо, – заявила супруга, завязывая ему галстук, с которым не справились отвыкшие от формальностей грубые мужские руки с темным машинным маслом под ногтями.

– Ты и про Индиру это говорила, а теперь вот посмотри, к чему мы пришли! – Не удержался он от комментариев в адрес дочери. – Она сбегает из дома и занимается неизвестными нам вещами с этим кошмарным типом!

– Забудь о ней на время, Санджит, – промурлыкала женщина, закончив его туалет и нежно целуя в гладковыбритую щеку. – Твоя функция на сегодня иная.

Он глубоко вздохнул и ступил к зеркалу. В отражающей поверхности он нашел на своей шее идеальный узел галстука, стягивающий без того узкий воротник белоснежной рубашки, и требующий в сообщники пиджак. Санджит снял со спинки стула недостающий атрибут офисного клерка и, надев на плечи, застегнул все пуговицы.

– Нижнюю оставляют свободной, – сообщила жена теплым спокойным голосом и вынула проворными пальчиками последнюю пуговицу из петли.

Ох, уж эти правила. Но, если хочешь быть в системе и исполнять свою мечту, нужно учиться играть по ее законам. Ладно, это он как-нибудь примет. Дениэл сказал, что попугайский наряд ненадолго, пока их личный офис не будет оформлен должным образом. Но как выкинуть из головы проделки младшего отпрыска, будь она неладна?!

Он помнил эти небесно-голубые глаза, смотрящие на него с пухлого задумчивого личика дочери, когда той было около года. Серьезная и смиренная, казалось, она еще тогда познала все таинства бытия! Он лелеял свою красавицу всеми силами, понимая, насколько она необычная даже в их кругах общения. Кареглазая Сарика, пошедшая внешне в него самого, невзрачная по индийским меркам, и даже страшненькая по меркам американским, по сравнению с ней была смешной несуразной белкой, но Индира же…

Она носила вселенскую мудрость в своем взгляде, ту самую, которая околдовала его в глазах супруги, когда та мелькнула между двух хижин и скрылась в доме своей бабки. Санджит тогда понял, что готов на все, лишь бы получить эту девушку в жены.

Он вырвался из нищеты, вывез семью в изобильную по части работы Америку, позволил им строить свою жизнь и бизнес так, как угодно женщинам, даже дал благословление Индире на выпуск коллекций! И что сделала эта неблагодарная девчонка? Связалась с ушлым американцем, едва он отвернулся в сторону своей фирмы! Ах, если бы родители не предлагали ей достойных вариантов, то еще можно было бы понять острое стремление девочки к неизведанным эмоциям с противоположным полом. Но строптивая малышка отвергла уже четверых кавалеров, предложенных отцом, что было недопустимо в их семье! И куда смотрела ее мать, смиренно усмехающаяся всякий раз, когда Индира отказывалась видеться с очередным достойным представителем дружественной индийской семьи?

Сейчас же дочь вообще осмеливалась не являться домой до установленного в их семье крайнего времени, и пусть она опаздывала всего на пару минут, но и это было вопиюще! И всякий раз супруга пресекала его гнев фразой:

– Санджит, она честно старается. Не будь к ней так суров.

И он останавливался, хотя считал своим долгом напомнить маленькой дерзкой бунтарке, кто в доме хозяин. Если бы так вела себя Сарика, он бы и слушать не стал жену. Но первая дочь обладала послушным мягким характером, так похожим на нрав своей матери, поэтому у нее даже в мыслях не было спорить с родителем. Индира же уродилась непонятно в кого! Резкая, взбалмошная, непослушная, желающая жить своими мыслями и чувствами, вызывающе красивая и обворожительная, она разбивала его отцовское сердце вдребезги. И он был бы рад рассказать вздорной девице, как ей следует поступить немедленно, если бы не любил ее всей душой.

– Взгляни на наряды в ее коллекции, Санджит, – просила его частенько супруга. – Как ты думаешь, есть ли в сочетании грубой брутальной кожи, металлических шипов и заклепок и тонкого индийского ситца ответ на все твои вопросы и сомнения относительно несочетаемых черт характера Индиры?

И он зависал надолго в этих тряпках, в которых, до решения дочери поступить в швейный университет, доселе не разбирался никто из его рода, вплоть до почтенных матаджи в пяти поколениях до рождения его родителей – те пряли текстиль из волокон крапивы и конопли, деревьев и лиан. И не видел ответа. Конечно, он понимал, к чему клонила жена, но признать, что современная позиция Индиры могла сосуществовать с извечными ценностями рода Хукри, Санджит не мог. Потому что никто из его достопочтенных матушек не щеголял в штанах, даже таких раскидистых и расписных, как носила его дочь, а уж о кожаной куртке и вовсе речи не шло. Хотелось бы ему обвинить в ужасном вкусе его дочери влияние развращенной Америки, а в частности, этого мужлана, что провожал ее темными вечерами до пожарной лестницы, но нет.

Тяга Индиры к неординарным решениям, в том числе в одежде, зарождалась еще в Индии, когда перед отъездом девочка оделась в переделанный своими руками шервани деда, завещанный ей предком. Она ушила наряд под только начавшую оформляться грудь и поставила ряды металлических кнопок на плечах, украсив напоследок цепями и монетками. И никакие увещевания не смогли заставить снять ее этот нелепый мужской прикид, даже угроза, что ей придется остаться дома, если она не послушается отца.

– Так тому и быть, я приму твое решение и останусь в Индии, – упрямо заявила тринадцатилетняя девица, – но ты же первый по мне и соскучишься через неделю!

Да, дерзости ей было не занимать. Ведь и имя ее, помимо «обворожительной», «лунной» и «неземной», означало еще «могущественная» и «гром и молния». Узнали об это родители, конечно же, многим позже, когда девочка уже отзывалась на это звание и считала его своим, доставшимся по праву.

Единственное, что тормозило резкие движения в адрес недопустимых в их семье отношений индийской девушки и американского мужчины, это уважение к Дениэлу. Давний знакомый вступился за пассию его дочери, назвав это безбожное подобие самца «лучшим другом», а сам Дениэл при этом выглядел весьма серьезным и уважаемым. Поэтому и Санджит, вместо того, чтобы разрубить их связь остро отточенным тальваром и закрыть необузданную кобылицу в лице собственной дочери в стойле под замком, изъявил желание взглянуть поближе на этого совратителя девственных душ. Как только посмел он положить глаз на их драгоценность?!

– Санджит, Дениэл приехал, – донеслось до него с нижнего этажа.

– Выхожу! – Отозвался он.

Придется отложить на потом воспевание недостойных качеств ухажера дочери.

В последний раз оценив в зеркале свой излишне строгий наряд, индус покинул спальню и спустился вниз. Супруга, стоявшая у стойки, готовилась к открытию кафе. Синие тени заполнили заведение с западной стороны, и запрятанное за здание солнце не спешило их разбивать лучами, потому что первой оно разбудит их неподвластную влиянию младшую дочь, а та снова будет бурчать, что ее утро началось слишком рано из-за вездесущего Сурьи. Милая красивая Индира! И как только ей удавалось быть такой несносной и такой замечательной одновременно?!

– За нас не переживай, – наставляла его жена, – Индира сегодня дома, обещала помочь мне со сладостями для сувенирных десертов.

– Она обещает, а потом ищи ее, – проворчал Санджит, вспоминая все внезапные исчезновения дочери.

– Все будет хорошо, не волнуйся, – повторила, как мантру, женщина, – доброго дня тебе! И передавай привет Дениэлу, он замечательный мальчик.

Мальчиком Дениэл, конечно же, не был. За рулем автомобиля восседал солидный мужчина в хорошо сидящем костюме, с равномерной бородой на лице и сталью в строгих зеленых глазах. Он слегка улыбнулся пассажиру одной стороной лица.

– Доброе утро, Санджит!

– Доброе утро, Дениэл!

Машина направилась к центру Хайес Велли, где, насколько знал Санджит, располагалось здание, принадлежащее фирме отца Алексы. Что ж, очень интересный обмен опытом, повезло же парню с тестем.

– Нервничаешь? – Поинтересовался Санджит у компаньона.

– Нет, с чего вдруг? – Удивился тот. – Я знаю мистера Траста четвертый год, он прекрасный человек. Есть причины для нервов?

Санджит отрицательно покачал головой, но сам не обрел покоя. Его не покидало чувство экзамена, какие он сдавал в Америке для получения разрешения на работу и вида на жительство, словно в очередной раз он шел доказывать, что достоин исполнения мечты. Но это выглядело безумством на пороге сорокавосьмилетия, хоть жена и подтрунивала над ним, что он излишне боится гнева предков за свои проделки.

– Знаешь, Санджит, а я ведь тебя вспомнил! – Вдруг воскликнул Дениэл. – Три года назад в марте ты вез мена на такси к особняку мистера Траста на собеседование, полностью меняя тем самым мою жизнь. Теперь моя очередь сделать ответный шаг.

Индус смущенно улыбнулся и пробубнил под нос: «во благо».

Шестиэтажное кирпичное здание встретило их аркой внутреннего двора с обширной парковкой для работников. С десяток новеньких отполированных автомобилей, не чета его старому ржавеющему «Форду», встретили их солнечными бликами, и Дениэл лихо припарковал аппарат привычным движением на одно из свободных мест, словно делал это сотни раз до сегодняшнего дня.

Они вошли в здание и миновали серьезный пост охраны с громоздкой аппаратурой для поиска оружия, похожий на те, что они проходили семьей в аэропорте Нью-Дэли.

– Доброе утро, Генри, – поздоровался Дениэл с темнокожим охранником.

– Приветствую Вас, мистер Кентмор! – Отозвался тот, на что его спутник почему-то рассмеялся.

Санджит лишь кивнул незнакомому мужчине, не понимая до конца шутки.

Гости раскрыли светлую дверь, за которой раскинулся обширный солнечный офис с множеством сотрудников, и вошли внутрь.

– Доброе утро, мистер Кентмор! – Пропели хором две обворожительные брюнетки за секретарской стойкой, сверкая белозубыми улыбками.

– Привет, – отозвался его спутник, отвечая любезностью на радушие красоток.

Двигаясь за своим проводником, гость обомлел от величия человека, идущего впереди него. Каждый работник офиса почтительно приветствовал его: только и доносилось из всех уголков комнаты «мистер Кентмор» да «мистер Кентмор». Раскрыв рот, Санджит наблюдал картину, как парень, лучшего друга которого он называл еще с утра бранными словами, с величием владельца корпорации собирал благодушие окружающих людей, отвечая им всем широченной улыбкой и снисходительным поклоном головы. Ему стало безмерно стыдно за свое поведение, ведь он, как оказалось, не знал ни одного из этих мужчин достаточно хорошо, чтобы делать выводы. Какой срам!

Наконец, они добрались до стеклянной двери в полупрозрачный кабинет. Внутри него восседал на высоком кресле очень важный и почтенный мужчина едва ли старше самого посетителя, скорее младше, но объемом плеч и силой влияния на людей создавал обратный эффект. Седина полностью заполнила его виски и уже перебралась на макушку, а небольшие залысины открывали крупный умный лоб, из-под которого на визитеров смотрели горячие проницательные карие глаза, сканирующие пространство.

– Доброе утро, Дениэл! – Поприветствовал он зятя и, привстав на своем троне, похлопал мистера Кентмора по плечу. – Ты радостно выглядишь, сегодня произошло что-то особенное?

– У Ваших сотрудников прекрасное чувство юмора, – прыснул от смеха бородач, но седой человек лишь пожал плечами, не поняв шутки; оказывается, индус не один такой тугой на юмористические истории. – Санджит, это мистер Оливер Траст, владелец корпорации. Мистер Траст, мистер Санджит Хукри, мой партнер.

– Просто Санджит, – кивнул растерянно гость, протянув кисть большому человеку.

Тот пожал ее своей сухой горячей ладонью и уселся обратно в кресло, гостеприимно указав на стулья визитерам. Не успели они разместиться, как в светлую обитель важности и почтения ворвался пухленький приземистый мужчина средних лет, прижимающий к груди пару папок. Его круглые очки чуть поблескивали в лучах утреннего солнца, а за их стеклами искрились живым блеском чистые серые глаза.

– Мортимер, заходи, мы как раз тебя ждали, – кивнул на свободный стул мистер Траст. – Санджит, это мистер Мортимер Джексон, главный юрист корпорации. Морт, мистер Санджит Хукри, соучредитель нашей новой транспортной компании.

– Приветствую, – кивнул новый собеседник и смело уселся напротив гостя. – Итак, мне понадобятся оригиналы Ваших документов и подпись в некоторых местах. Дениэл, мы оформляем владельцем тебя, если ты не против, так будет меньше формальностей.

– Честно говоря, мистер Джексон, я против, – вдруг выдал мистер Кентмор, и Санджит оторопел. – У нас совместная деятельность с равносильными вложениями в дело, будет несправедливо перетянуть на одного из нас важность лишь потому, что юридическому отделу таким образом достанется меньше работы.

Растерянный взгляд за круглыми очками метнулся к шефу за поддержкой, потом снова к бородатому собеседнику, нарочно избегая индийского гостя, словно его не существовало за столом, и вновь вернулся к начальнику, остановившись.

– Что Вы скажете на этот счет, Санджит? – Пробасил мистер Траст.

Три пары глаз уставились на индуса, и тот звучно сглотнул, оказавшись в центре внимания. От него ждали решения, хочет ли он быть таким же большим человеком, что и начальники, сидевшие вокруг него, и это пуга́ло. Всю свою жизнь выходец из малоимущих районов Нью-Дели мечтал стать выше своей максимальной отметки, что было невозможно априори! Сперва он посягнул на дочь местного брахмана, потом дерзко бросил землю предков в поисках лучшей жизни для семьи, а теперь вот претендовал на равноправие с коренными жителями этих мест, словно имел благословление самого Господа! Но, раз Великий Кришна ведет его такими плодотворными путями, исполняя сокровенные желания и веря в него безоговорочно, то кто он такой, о, простой смертный, чтобы сомневаться в решениях великого Творца? Ему ли, трусливейшему из самых решительных, давать разрешение Создателю, достоин ли Санджит Хукри стать большим человеком и есть из одной плошки с верховными директорами?

Смиренно склонив голову, Санджит понял, что он ничего не решает, на все воля божья. Наконец, он поднял взгляд от своих пальцев, интуитивно скрученных в мудре успеха в работе, какую обычно он использовал в переговорах с директором на прошлой службе, и встретился с терпеливо ожидающими ответа лицами участников собеседования.

– Всякому, спрашивающему разрешения, нужно непременно отказывать, – начал цитату Великого Шивы глубоко верующий кришнаит. – Нельзя доверять сомневающемуся. Сомневающийся слаб. Сильный же никогда, никогда не станет спрашивать о том, что ему можно и что ему нельзя. Ибо постоянное поклонение и вопрошание есть самое худшее безверие.

В кабинете повисло неловкое молчание. Санджит обвел собравшихся растерянным взглядом, но каждый из взрослых мужчин прятал глаза в лежавших на столе бумагах, будто смущался встретиться ими с ним.

– Что ж, мистер Хукри, я Вас услышал и, вроде бы, понял, – чуть смущенно прервал тишину хозяин кабинета. – Вы правы, вопрос был глупым. Начнем, пожалуй, оформление.

46

В середине недели, когда горделивая индийская девчонка заявила, что сможет встретиться с ним на пляже, Стив едва не взвизгнул от счастья. Чувствуя себя полнейшим ослом, он закрыл своего внутреннего щеночка в соседней комнате и вальяжно протянул:

– Почему на пляже?

– Хочу взглянуть еще раз на твое голое тело, – усмехнулась обольстительница, и он принял это как вызов.

Перерыв весь доступный скарб, Стив понял, что у него нет элементарных плавок! Но тут же решил, что справится и без них, ведь вздорная малышка хотела видеть тело – так пускай смотрит! Нужно только найти пустынный пляж для подобных развлечений. Он сунул в холщевую сумку полотенце и сменное белье, накинул набитый купюрами рюкзак на плечи и вылетел пулей из своего тусклого жилища.

Яркое солнце ударило его по лицу светящейся пощечиной, такой звонкой и сияющей, что мужчина на какое-то время ослеп. Находясь в полной дезориентации и не соображая, в которую сторону бежать, он второпях сел не на тот трамвай, отчего опоздал к своей спутнице на свидание ровно на три минуты.

– Это все потому, что кто-то забрал с собой кусочек моего разума, – попытался оправдаться Стив.

Но гордая девица, казалось, даже внимания не обратила на его неудобства. Одарив его смиренной улыбкой буддиста, она всучила в его руки два тяжеленных тюка. Стив даже не понял, чем так можно набить узлы, больше напоминавшие гигантские расписные спортивные сумки, ручками для которых служили диковинно сложенные куски материи. Она решила взять с собой на пикник весь скарб кафе?

Но сопротивляться ее улыбке было невозможно. Оттеняемые тончайшей бирюзовой блузой голубые глаза искрились хитрыми всполохами солнца на дне лазурного озера, гипнотизировали, лишали воли. Расскажи Роджерс парням из школы, что его охмурила чертовка в сандалиях с загнутыми носами, его бы засмеяла половина Миррормонта!

Но сейчас ему было плевать на их мнение. На мнение всего мира! Даже сверхответственный Кентмор не мог добраться до него своими тошнотворными лекциями. Только он и она на всем белом свете!

Пара доехала на такси до основания Бейкер Бич и спряталась за камнями от пляжного пространства. И пусть в середине недели народу возле океана было не так много, даже при малом количестве свидетелей к той авантюре, которую ожидала от него девица, Стив был не готов. Как только он отважился на стриптиз при Дэне с Алексой?! Видимо, явление стало результатом полной потери разума от этой красавицы.

Девушка принялась вить гнездо для пикника. Она раскинула на песке плетеную соломенную подстилку, поверх которой легло пестрое зеленое покрывало с золотыми кистями из бахромы на углах, и принялась расставлять многочисленные тарелки и стаканы. Черт возьми, она притащила на пляж стеклянную посуду! Так вот, почему узлы были такими тяжелыми!

Но вместо комментариев, Стив решил просто наблюдать за ней. Вот она, поджав под себя ноги, прикрытые кожаной юбкой и такими же штанами под ней, и изящно выгнув спину, принялась сервировать покрывало, оставляя по краю место для лежания влюбленных. По тарелкам она начала раскладывать нарезанные ломтиками фрукты и сладости, кексы и печенье, тонкие пласты рулетов и конфеты ручной работы. После десертных лакомств она открыла коробку с канапэ и закусками, которые тоже стала красиво рассыпать по тарелкам. Крошечные кусочки разномастной еды, миниатюрные бутерброды с диковиной ярко-желтой пастой, обжаренные до золотистой корочки шарики с чем-то там – пестрое покрывало теперь напоминало травянистый луг, усыпанный яркими соцветиями тарелок. Стив даже немного смутился.

– Мы пришли на пляж есть? – Не удержался он от комментария, и девушка рассмеялась легко и задорно.

– И есть в том числе, – кивнула она. – А ты на что рассчитывал?

– Ты сказала, что хочешь лицезреть меня без одежды! – Без тени неудобства заявил мужчина, чем смутил спутницу.

Как же мило она смущалась! Никто из всех его знакомых девушек не смог бы так соблазнительно стесняться, словно детка училась этому с детства. Боже, сколько же в ней было женских ухищрений, не счесть! Он и не догадывался, что стервы могут быть такими нежными и податливыми, но при этом уверенными и загадочными, многогранными, многоцветными, совсем как россыпь тарелок на индийском покрывале.

– Я пошутила, – пролепетала она, возвращаясь к «столу».

Стив рассмеялся. Он вообще не мог с ней не улыбаться, впрочем, и после нее, находясь в комнате гостевого дома. Улыбка стала его постоянным спутником, потому что в сердце теперь жила любовь.

– Ты – просто чудо в моей жизни! – Восхитился он красавицей, от которой был не в силах отвести глаз.

– Нет, чудо – это моя мама, – проговорила Индира между делом. – Ее имя – Каришма – с санскрита означает «чудо».

Стив попытался протянуть руку к одной из закусок, пока девушка не закончила с оформлением, но получил легкий шлепок по ладони и отдернул ее, усмехнувшись.

– Почему она зовет себя Кирой? – Вопросил он.

– Так проще в Америке, – пожала плечами ответчица.

Она разложила по блюду какие-то яркие полосатые треугольники, нижним слоем которых, как он понял, был хлеб, и остановилась в своем занятии, любуясь результатом трудов. Полтора десятка тарелок были завалены едой, по виду которой невозможно было даже догадаться, сладкая она или соленая. Девушка присела на свободном пространстве покрывала вместе с кавалером и, наконец-то, обратила на него полностью все свое внимание.

Дыхание оборвалось на этом. Что за огонь рвался наружу из его нутра, Стив представить не мог, потому что никогда в жизни не испытывал ничего подобного ни к людям, ни к вещам, ни к событиям. Совершенно неконтролируемый восторг от настоящего момента придушил его, надел на глаза пестрые разноцветные очки, растянул губы в блаженной улыбке, дал сердцу стимул биться. Похоже, он сошел с ума.

– А твое имя как переводится? – Пробасил он, утонув в голубизне ее зрачков.

– «Красота», – только и вымолвила нимфетка, не сводившая с него глаз.

– Стоило догадаться.

Он приблизился к лицу Индиры и взял его в ладони. Девушка прикрыла глаза, ожидая вожделенного контакта, и вроде бы не собиралась сопротивляться, но Стива было не провести! Удерживая ее лицо возле своего, он оценил тело и руки спутницы, которые были чуть напряжены, а значит, готовые к контратаке. Нет, он больше не купится на эти уловки дрессировщицы!

– Можно тебя поцеловать? – Произнес он, и ее рука расслабилась.

Яркие голубые глаза удивленно распахнулись, и их обладательница зачарованно кивнула. Неужели, он получил у нее разрешение? Так бывает? Сердце от осознания этого забилось с удвоенной частотой, и он прижался губами к нежному рту индианки.

Теперь, когда глаза его прикрылись от блаженного прикосновения, Стив ощутил ту же россыпь разноцветных тарелок на пестром фоне, только не снаружи, а внутри себя. Яркие краски заполнили весь его разум тонкими картинками, вращающимися калейдоскопом танцующих индийских девушек в длинных ярусных юбках. Они кружились, как шестеренки в часах, задевая друг друга подолами, устраивая круговерть чувственности, фейерверк эмоций. Просто какой-то карнавал красок! Он едва не задохнулся от нахлынувших эмоций, но Индира прервала праздник души заявлением:

– Теперь тебе необходимо познакомиться с моими родителями. Иначе мы не сможем больше видеться.

Картинка пропала. Стивен открыл глаза и удивленно похлопал ими, словно потерял связь с реальностью. От ее ультиматума мир вокруг стал серым, даже солнце зашло за облака. Он скривился и взглянул вопросительно на свою даму сердца, но та оставалась неумолимой, даже приподняла одну бровь, ожидая ответа.

– Какие-то средневековые устои! – Возмутился мужчина, скривившись еще больше.

Дальше все пошло совсем по неожиданному сценарию. Девчонка поднялась с покрывала, надела смешные сандалии с загнутыми носами и, подхватив крошечный разноцветный рюкзачок, пошла прочь. А как же все эти тарелки и угощения? А циновка? Боже, зачем он думает о вещах, когда душа его падает в пучину ужаса и мрака от несовместимой с жизнью потери?

– Эй, я согласен! – Крикнул он девушке, когда та уже достигла камней, за которыми могла скрыться навсегда. – Согласен.

Последнее слово отдалось в сердце страхом, словно только что он подписался на очередной званый ужин с пластмассовой семьей, вроде четы Стоун. Рыжая бабища и тупоголовый лысенький мужичок помахали ему ручками из подсознания, и Стив передернулся, предвкушая знакомство. Но, оценив стоящую возле камней без движения Индиру, понял, что ради нее готов и на это.

Широченными прыжками он догнал красавицу, обошел и, взяв лицо в ладони, заглянул в глаза. И обомлел от увиденного. В них был такой же дикий ужас, что и у него, девчонка едва сдерживала слезы от своего поступка! Но зачем же тогда?..

Дальше он предпочел не думать, потому что опять ее губы стали очень близкими к его, и сдержаться мог только бессердечный болван, а Стив таковым не был.

– Можно я поцелую тебя еще раз? – Прошептал он.

– Нет, – покачала головой беглянка и, взяв его за руку, покоившуюся на ее щеке, повела ухажера назад к покрывалу.