Текст книги "Черная кукуруза. Революционный продукт от всех болезней"

Прирученная, или домашняя, лама живет в Боливии и Перу и лучше всего размножается в более возвышенных местах. Ее окраска довольно изменчива. Попадаются белые, черные, пегие, темно-бурые, красно-бурые и другие масти.

Индейцы держат этих лам в качестве вьючных животных. Для переноски тяжестей употребляют только самцов. Их не стригут, чтобы длинная шерсть защищала кожу от повреждений тяжелыми вьюками. С ношей в 50 килограммов ламы проходят в сутки не больше 20 километров. При заботливом уходе они очень послушны, но при грубом обхождении становятся упрямыми.

Для перуанцев лама так же нужна, как северные олени для жителей тундры. Этих животных держат большими стадами на горных пастбищах. На ночь их загоняют в огороженное камнями место, утром выпускают на свободу. Они рысью бегут на пастбище, даже не сопровождаемые пастухами. Вечером они снова возвращаются.

Ламы дают мягкую шерсть, мясо их всюду едят, а мясо молодых животных в Южной Америке считается лакомством.

В настоящее время лам можно видеть почти в каждом зоологическом саду. Они подолгу жили и теперь живут в заповеднике Аскания-Нова.

В Перу альпаку держат стадами на высоких плоскогорьях, где эти ламы ведут полудикий образ жизни. Это выносливые, непритязательные животные; они хорошо размножаются и предоставляют не только превосходное мясо, но и прекрасную шерсть, которая в настоящее время в большом количестве вывозится в Европу.

Очень симпатично о ламах написал Константин Федоров – остроумно и несомненную правду.

«…Через три тысячи лет (а именно столько прошло времени с момента одомашнивания лам) зоологи выяснили, что инки ловко угадали с выбором – ламы действительно относятся к семейству верблюдовых, только вот горбов у них нет. Но зато если скрестить самку ламы с самцом одногорбого верблюда, то получится кама – никому не нужный гибрид, способный лишь подтвердить родственность этих двух видов.

Есть еще одно сходство с кораблями пустыни – лама просто обожает жевать жвачку. Она постоянно чем-нибудь чавкает и в пути, и на стоянке. Ученые даже считают, что привычку жевать листья «бодрящего» кустарника коки перуанские индейцы переняли именно от лам.

Интересный факт: ламы с охотой таскают по горным тропам разные тяжести, но места для стоянок выбирают исключительно сами. Лама терпеть не может перенапрягаться. Как только животное устает, так садится на землю и, бейте ее, режьте – с места не двинется, пока не отдохнет как следует. А будете сильно приставать – равнодушно плюнет вам в лицо пресловутой жвачкой.

Показательно, что индейцы в качестве переносчиков грузов использовали только самцов лам. Очевидно, с ними проще чисто по-мужски договориться о своевременной доставке товара на место. Самки же, судя по всему, особы настолько скандальные, что их не только не использовали как вьючное животное, но и никогда не доили, не употребляли их мясо в пищу и даже не приносили в жертву богам, что с охотой проделывали в отношении даже собственных сварливых жен. За все всегда отдувались самцы! А самки заняты были только тем, что приносили потомство.

В Европу ламы прибыли где-то в начале XVI века. Случилось так, что известному испанскому конкистадору Франсиско Писарро нужно было отчитаться перед своим патроном – испанским королем Карлом V – в завоевании перуанского государства.

Писарро привез кучу золота, силой и хитростью отобранного у инков, что, разумеется, обрадовало короля, но вызвало некие сомнения – мало ли где этот жулик взял золото, может, прямо возле берегов Испании какого-нибудь несчастного купца ограбил, а в Центральной Америке и вовсе никогда не был. И вот, чтобы доказать свою причастность к завоеванию Перу и получить титул губернатора тех земель, Писарро в качестве доказательства пришлось везти в Европу ламу.

Прибывшее с первым галеоном доказательство произвело такой фурор, что лам стали выписывать из Америки сотнями. Каждый уважающий себя придворный держал при себе это животное, и в результате ламам завоевание Америки оказалось на руку (не то, что инкам), так как «европеизированных» лам кормили, поили, убирали их «неловкости», расчесывали шерсть, всячески ухаживали, а главное – не заставляли таскать тяжести.

Но до сих пор высоко в горах Центральной Америки ламы остаются обычным домашним животным, они переносят грузы, аккуратно переставляя свои тонкие изящные ноги по крутым тропам и отдыхая там, где понравится им, а не погонщику. А из их шерсти получается легкая, прочная и удивительно теплая целебная одежда.

Перу… Страна-загадка. Страна несметных сокровищ, овеянных мифами и легендами. Золото инков, затерянные города, непроходимые джунгли, величественные Анды, пустыня, сельва, знания, накопленные за миллионы лет. И к таким сокровищам относится, несомненно, удивительное, неповторимое животное – альпака.

Изначально альпак относили к роду лам, что было не совсем верно. В 2001 году систематику вида сменили с Lamapacoshа Vicugnapacos, Так что альпака – домашнее парнокопытное животное, произошедшее от викуньи, еще более удивительного существа, которое, по большому счету, так и не удалось одомашнить. К слову сказать, шерсть именно викуньи считается самой нежной, самой качественной, и соответственно, самой дорогой в мире – поди отлови ее, дикую, да остриги попробуй. В неволе-то они, викуньи, размножаться ну никак не желают…

Обитают и разводятся альпаки в Андах, на высоте от 3500 до 5000 метров, одомашнили же их индейцы Перу примерно 6000 лет назад. На сегодняшний день в Андах обитает около 3 миллионов альпак, большая часть из которых находится в Перу. Выращивают альпак для стрижки шерсти, из которой производят теплые мягкие одеяла, пледы, свитера и кофты, из меха альпаки делают предметы домашнего обихода – например, замечательные ковры и коврики с рисунками местного колорита, различных форм и размеров.

Шерсть альпаки до такой степени неповторима, что о ней можно не просто рассказывать – а сложить длинную нескончаемую песнь песней… Ведь альпаки обитают на высоте, где условия жизни довольно экстремальны, поэтому их шерсть должна быть особой – легкой, тонкой, мягкой, и при этом настолько плотной, чтобы не пропускать воду. Да что там «должна» – она таковой и является на самом деле. И не случайно местные жители говорят о ней, как о «Божественном волокне»…

В природе существует два вида альпак: Suri (сури) и Huacaya (уакайя), отличающиеся по внешнему виду шерсти. Особо ценной считается шерсть альпака сури, высокопородных животных, она ниспадает у них по бокам, как грива, более длинная, блестящая и прямая, чем у других альпак, потому и ценится так высоко. Но, увы, для разведения в животноводческих хозяйствах сури малопригодны (почти как викуньи…), поэтому их доля в общем объеме заготовок шерсти альпака всего 15 %. К сожалению, цена на шерсть альпака в чистом виде не может считаться общедоступной, и зачастую ее предпочитают смешивать с такими же высококачественными, но не столь дорогостоящими натуральными волокнами, например, с тонкой мериносовой шерстью. Истинные же ценители предпочитают, само собой, чистую шерсть сури, ведь удовольствие носить одежду, изготовленную из шерсти альпака трудно с чем-нибудь сравнить, это нежнейшие, теплые, удобные в повседневной жизни вещи, которые никогда не вызовут никакого раздражения на коже, а уж аллергии – тем более.

24 натуральных оттенка пряжи из шерсти альпака – еще одно удивительное свойство этих созданий, ведь животные сами «окрашивают» свою шерсть в зависимости от условий обитания! Эта естественная палитра включает в себя черный и темно-коричневый цвета, коричнево-белые тона, каштановые оттенки и цвет корицы, темно-серый и серебряный. Натуральная шерсть альпака чисто белого цвета хорошо поддается окрашиванию, но она – большая редкость, пользуется большим спросом, поэтому перуанцы заинтересованы в разведении именно альпака-альбиносов. Но и их шерсть имеет цветные вкрапления, поэтому тщательно сортируется вручную и продается по высоким ценам.

Помимо сказочно красивых оттенков натуральной гаммы шерсть альпака обладает высокой эластичностью и изолирующими свойствами. Еще один ее плюс – длина, составляющая от 20 до 30 сантиметров. Шерсть имеет красивый шелковый блеск, мягчайший гриф и очень приятна для кожи. Единственный ее минус – это высокая цена. Но она перестает удивлять, если задуматься, с каким трудом добывается сырье для производства этой пряжи.

Стрижка альпаки – это целое артистическое действо, чуть ли не цирковое шоу, цыганочка с выходом по-перуански… Это вам не стрижка овец, да и «наголо» стричь альпак нельзя – замерзнут. Для начала часть животных надо отделить от родного стада, и вот тут начинается самое интересное – не для тех, кто стрижет, конечно, для случайных зрителей. Альпаковым цирюльникам не до смеха, потому как, оказавшись оторванным от своих собратьев, животное ведет себя крайне необычно – падает на землю, истерично сучит ногами, и тогда ничто и никто уже не заставит подняться его на ноги… Но индейцы – находчивые ребята – прибегают к «военной хитрости»: своенравные альпаки позволяют себя увести из стада, если находятся в обществе себе подобных собратьев – лам да овец, выполняющих роль «группы поддержки». Вот так, согнав с себя семь потов и оставляя на альпаках часть шерсти для тепла, получают зараз с одной особи всего 3,5 кг «шерстяного золота», с сури же и того меньше – на полкило. Такой вот шоковый процесс стрижки животные (и их остригающие…) переживают в прямом и переносном смысле слова два раза в год, в период дождей – с апреля по ноябрь. Это все к вопросу о цене на шерсть.

Об альпака можно говорить бесконечно долго. Изумительные существа, спокойные (ну если их не стричь, конечно…), с врожденным чувством любопытства, большими, прямо-таки «человечьими» глазами. А еще они умеют улыбаться – это хорошо видно на многочисленных фото.

За границей давно уже известен несколько непривычный для нас термин – альпакотерапия, широко применяемая для лечения взрослых и детей. Во время контакта с альпаками происходит гармонизация отношений, человек начинает себя чувствовать уверенно и счастливо, жизнь приобретает смысл, наполняется радостью и меняется к лучшему. В настоящее время альпакотерапия используется при лечении таких заболеваний, как аутизм, синдром Дауна, проблемное поведение; повреждение головного мозга в связи с нехваткой кислорода во время прохождения родовым каналом. Также известно использование этой терапии для лечения зависимости от алкоголя, медикаментов, наркотиков, анорексии и т. п.

Вот такие это существа – альпаки… Думаю, у нас в России с альпакотерапией туговато, мягко говоря… Ну что ж, может, это только – пока? Будем на сегодняшний день довольствоваться радостью нежной шерсти альпака в виде одежды – и для взрослых, и для детей. А ребенку, особенно заболевшему, не дай Бог, вы просто дайте в руки игрушку в виде альпаки или мишки, изготовленных из ее же шерсти, и увидите, как он станет улыбаться, и ему не захочется выпускать такую игрушку из рук, и это будет – половина успеха в борьбе с недугом. Поверьте. Так что альпакам – низкий поклон. Они того стоят…

Ну а теперь о викунье – легендарной, удивительной, прекрасной и загадочной, как и многое – в Перу, в Андах, в империи инков. Язык не поворачивается сказать – это маленький безгорбый верблюд. Да, по научной классификации. Но, рассказывая о викунье, не хочется использовать сухой язык биологов-зоологов. Потому что викунья – необычайно красива, грациозна, непокорна. Непокорна потому, что все попытки ее приручить, одомашнить всегда заканчивались крахом. Не желает она жить в неволе, не говоря уж о размножении за высоким забором.

Судьба этих замечательных существ довольно печальна и трагична. А все дело в их мехе и шерсти, считающейся на земле самой тонкой, нежной и красивой.

Инки считали викунью даром богов, почитали как священное животное. Для горцев Анд, живущих в суровых условиях, это на самом деле дар, согревающий теплом своей шерсти ледяными высокогорными ночами. Да, сейчас викунья – один из самых значимых символов Перу – размещена на гербе этой страны, ее изображение можно увидеть и на валюте Перу – солях. Она находится под защитой государства Перу, охраняется законом. Но через какие муки пришлось пройти этим гордым животным, прежде чем люди поняли, что чудеса природы, а уж тем более дары богов необходимо беречь, а не уничтожать. До 60-х годов прошлого века для викуний длился кошмар бескрайней череды лет, когда ее уничтожали безо всякой жалости – из-за великолепной шерсти.

Массовое истребление викуний начали еще испанские конкистадоры, и далеко не из-за шерсти. Они пришли в империю инков за золотом, а не за шерстью, а с собою привели крупнорогатый скот, которому необходимы были пастбища, занятые их исконными хозяевами – викуньями вместе с ламами да альпаками. И полились реки крови. Когда во второй половине прошлого века правительство Перу наконец-то задумалось о судьбе викуньи, та находилась на грани исчезновения…

Сейчас, конечно, положение выправилось, исчезновению вида викуньи уже угрозы нет. Но через что пришлось пройти этим воистину аристократкам среди всего живого, чтобы начать наконец-то жить относительно спокойно… Не оставляет ощущение, что викуньи на самом деле величайший дар богов, нездешние создания, вынужденные проживать земную жизнь. И вероятно, сами викуньи это знают – ради красоты пришли они в земной мир, а не для чьей-то алчности да жестокости. Да, пытались… Да, пытаются до сих пор одомашнить викуний. Ничего не выходит – и не выйдет. Потому что в неволе шерсть викуньи удивительнейшим образом безвозвратно теряет свои волшебные качества – становится грубее, толще, тускнеет. Так что – Чудо нельзя приручить, нельзя держать его в плену – им можно только любоваться и восхищаться…»

Десятый день

А как вы, к примеру, к шаманам относитесь? Да, я тоже – довольно недоверчиво-скептически… До того момента, когда познакомились в Перу с шаманом-курандеро Хорхе Гонсалесом Рамиресом. Тут весь мой скепсис начал как-то испаряться довольно быстро, таять, как туман с океана, плотно укутавший Лиму в день нашего прилета… Хотя дождей в этой стране практически нет. Только едкая морось… Разве что над джунглями дожди льют…

Удивительный человек этот Хорхе Гонсалес… Нестандартный шаман какой-то… Ведь кроме всего прочего, он доктор философских наук, да в придачу ректор Национального университета в Сан-Мартине. Как вам это? И очень давно занимается излечением людей от различных недугов, базируясь при этом на знаниях предков – и индейцев племени кечуа, и инков… А те, как вы понимаете, обладали знаниями богатейшими.

Человек увлеченный, вполне современный, он может рассказывать о своей стране, о ее неповторимых ресурсах в плане лекарственных растений, о методах лечения с их помощью бесконечно, хотя встреча была недолгой – человек он занятой. Но и того недолгого времени хватило, чтобы впитать информацию о лечебной флоре Перу. А потом расширить многочисленными встречами и разговорами с перуанскими народными лекарями и шаманами.

Так вот он, доктор наук, абсолютно серьезно верит в то, что перуанцам были даны поистине уникальные лекарства, мало того, их научили их выращивать и лечиться ими.

Скажите, где еще, кроме Перу и прилегающих приграничных районов, вы найдете священное растение знахарей-шаманов – лиану Аяуаска, которую они широко используют в своих обрядах проникновения в суть болезни, в душу человека, и помогают ему победить недуг. Это вьющаяся лиана, которая содержит активное вещество Harmina. Название произошло от слов языка индейцев кечуа аya – душа, и huasca – вьющийся стебель, лоза. Причем эта лиана не душит дерево, а проживает с ним в гармоничном симбиозе.

А на побережье растет удивительный кактус Apuntiacilindrica, второе название которого – «Святой Петр», и этот кактус есть только на данной территории.

Дерево Копайва, из которого добываются целительная смола, и масло, и другие смолы деревьев, излечивающие рак в начальной стадии, например, рак шейки матки, который просто исчезает за 15 дней. А смола Копайвы – мощнейшее средство для исцеления глубоких ран, успешно борется с циститом, кашлем, хроническим бронхитом, астмой, язвой желудка, болями в ушах, геморрое, артрите. С древних времен используется при хронических заболеваниях суставов, активизирует кровообращение, очень действенна в борьбе с варикозным расширением вен. Прекрасное средство для избавления от кожных болезней – псориаза, герпеса, дерматитов, лечит кисту яичников, ревматизм, простатит.

Сангро де Градо – заживляющий древесный экстракт, смола темно-красного цвета дерева, растущего во влажных тропических лесах Амазонки. Заживляет гнойные раны, ожоги, разглаживает рубцы, защищает от инфекций и вирусов, очищает кровь и стенки кровеносных сосудов, восстанавливает иммунитет. Дерево это также считается священным и охраняется перуанским государством.

Мака… Легендарные клубнеплоды, произрастающие высоко в Андах… Это незаменимое снадобье перуанских индейцев повышает жизненную силу и добавляет энергии, улучшает сексуальную функцию у мужчин и женщин. Миллионы женщин уже знакомы с Макой и благодаря ей проходят период менопаузы со всем возможным комфортом. Мака лечит импотенцию и эректильную дисфункцию, стимулирует либидо, повышает уровень тестостерона, увеличивает выработку семенной жидкости, помогает бороться со стрессом. Недаром в культуре индейцев Перу так развита эротическая тема – в бесчисленных керамических изделиях, изображающих любовные сцены между мужчиной и женщиной. Еще бы, с таким-то средством, как Мака – не пропадешь… Она также полезна и детям, у которых есть проблемы с концентрацией, вниманием да усидчивостью.

Одиннадцатый день

«…Хотите верьте, хотите – нет, но мы нашли ВДНХ. Как в Москве почти, но с ма-а-ленькими утонченными вариациями. Выражаясь (не при дамах…) конкретнее – величавый монумент «Рабочий и колхозница» замечательной скульпторши Мухиной. Правда, с оттенком незначительным совсем – местным. И до чего ж мне понравился такой нежный, я бы сказал – оттенок…

Океан, пальмы, цветы, и вдруг… Я закричал: «Сто-о-й…» И все мироздание чуть не застопорило свое вечное коловращение…

Потому что я – увидел. То, как и до2лжно все быть…

И пожалел я тех наших, родных – и рабочего, и колхозницу мухинских. Как же им, наверное, осточертело держать в вытянутых руках треклятые молоток с серпом… Без надежды на что-нибудь другое…

Вроде бы все одинаковые люди – наружно, конечно. Торс там, руки-ноги, голова… И все остальное. А внутри-то, а душа-вселенная…

И машем мы теми самыми серпами-молотами не в памяти, забывая, пропуская мимо – Главное… Самое…

Перуанцы – они работают. Много и трудно. Без этого нельзя, понятно. Но они помнят еще и о более важном – о том, о чем забывать нельзя. О Любви. О том, что Бог – есть Любовь…

Вот потому-то я пришел в бешеный восторг, узрев такую вот перуанскую инсталляцию вариации «Рабочего и колхозницы»…

Они работали. И работают. И работать будут. Но отчего-то вдруг памятник этих перуанских работников побросал к чертям молотки с серпами, обняли они друг друга, и нежной любовью затопляют все вокруг…

Я несколько раз за время пребывания в Перу возвращался туда. И понимал, и понимаю – так и надо жить – в Любви…»

Двенадцатый день

«…Не могу не рассказать об одной из основных особенностей перуанцев – они никогда никуда не спешат. Первый завтрак гостиничный… Официант надолго куда-то пропадал, задумчиво барражировал меж столиков, погруженный глубоко в себя, да еще, наверное, в философские мысли «о вечном»… Принеся нам традиционный омлет, очень этим гордился – вот, дескать, я ж – принес… На вопрос – а где же салат? – отвечал красноречиво совсем погрустневшим ликом и обиженно скрывался в недрах кухни. Минут через 15 салат все-таки возникал. Потом мы опрометчиво решили выпить кофе. На хорошем таком, красивом испанском нежно ему вещаем: «Сеньоре, пар фавор, дос кафе…» Официант при этом впадал в глубочайшую меланхолию и тихо, обреченно удалялся в никуда… Минут через десять, случайно попав в поле нашего зрения, подвергался неделикатной с нашей стороны атаке – милый, где же наш кофе-то? Вздернув гордо оскорбленную индейскую головушку, снова исчезал, взлелеивая обиду смертную… Минут еще через 10–15, случайно опять же нас заметив, он, совсем уже впав в бескрайнее уныние, приносил наконец-то кофе – против воли, подчиняясь грубейшему насилию… Гринго, что с них возьмешь… Мы очень смеялись. Правда – не злились, не раздражались – просто смеялись, и все… Они – такие. Есть у них в лексиконе удивительное, волшебное, прямо-таки святое слово – «Маньяна…». Что в переводе означает: «Потом, позже…». Что в свою очередь уже значит: «Никогда…». Очень мы это хорошо поняли и прочувствовали. И когда от таксиста гостиничного, который должен был нам выдать девять долларов сдачи, услыхали тоскливое его «Манья-а-на…» – весело переглянулись, перемигнулись… Так и почили наши девять долларов навсегда – в Великой Маньяне… Ну, а у нас не было никакой маньяны. Мы были здесь и сейчас, и летели по стране дальше…»