Текст книги "Биврёст"

– Ка-ге-ра-су-ас! – нараспев прокричала женщина, приложив руки ко рту рупором.

Гиафа вздрогнул, не веря, что слышит знакомый голос той, кого считал своей второй матерью. Мертвой второй матерью.

– Доктор Ай? – выдавил он, криво усмехаясь.

Доктор Ай сидела на плече громадины в маске. На ней был сияющий даже при плохом освещении белоснежный докторский халат с чересчур глубоким декольте, а на светлых волосах ровно сидела накрахмаленная шапочка медсестры. Поболтав в воздухе ногами, она разгладила невидимые складки на халате и спрыгнула на пол.

Каге не торопился спускаться, а она не спешила подниматься.

– Что с вашим глазом, доктор Ай?

Она заулыбалась, покраснела, словно ей сделали комплимент, поправила белую повязку, покрывающую левую сторону лица.

– Небольшой эксперимент. – Она приоткрыла повязку, показывая механический глаз, который бешено вращался во все стороны, отчего ее довольно красивое лицо словно раскалывалось пополам.

– Что вы задумали, доктор? – Каге решил не тянуть, делая шаг к лестнице. – Говорите немедленно!

Доктор Ай зацокала языком и покачала пальцем около лица.

– Какой же ты злой, Кагерасу-ас, – вздохнула. – После стольких лет разлуки вот так берешь и обижаешь меня?

– А вы меня не обидели? – Он скрипнул зубами от злости. – Предательство не считается? А Рейвен?

– Бедный мой мальчик, – забормотала Ай. – Ты же ничегошеньки не знаешь. Совсем ничего. Давай мамочка прижмет тебя к груди. – Она приглашающе раскрыла объятия, но Каге ядовито усмехнулся.

– Как-нибудь в другой раз, доктор.

– У тебя кто-то появился, да? У моего бедного мальчика кто-то есть, – запричитала она и ударила своего помощника по ноге. – Слышал, Понго? Это все ты виноват!

Помощник сердито зарычал.

– Доктор Ай, прекратите. – Каге начал терять терпение. – Вы похитили мальчика. Где он?

– Мальчика? – Доктор недоуменно заморгала длинными ресницами. – Мальчика? Понго, ты что-нибудь знаешь об этом? Не знаешь? Бестолковая горилла, что с тебя взять? Дубина, зачем я тебе только плачу? Как не плачу?

– Каге, это ты? Я здесь! – раздался приглушенный голос Рема из-за двери. – Каге, спаси меня!

– Рем? – Гиафа подергал ручку. – Ты как?

– Все нормально, но мне страшно. Эта тетка обещала мне отрезать ноги и пришить руки гориллы.

– Не бойся, ничего она тебе не сделает, – пообещал Каге. – Отойди в сторону. – Вынул катану и с легкостью разрубил дверь наискосок, оставляя в металле след инея. Немножко испуганный Рем, поцарапанный, но живой, чуть ли не кинулся ему на шею. Каге взвыл от боли в спине.

– Да отцепись ты, мелочь!

– Как там полковник? А Локи? – зачастил Рем. Он приклеился к правой руке Гиафы и не собирался отлипать.

– Не знаю, опусти.

– Ка-ге-ра-су-ас? – Доктор Ай сложила руки на груди, и в ее облике не осталось ничего инфантильного или игривого. Холодное расчетливое спокойствие, ум ученого, старый, почти болезненный гнев. Каге медленно завел Рема за спину, вернул катану в ножны. Вот такой он знал ее и помнил, исчезнувшую шесть лет назад. Доктора Ай привел отец для ухода за вечно болеющей мамой. Она была молчаливой и скромной, но под скромностью медленно тлел огонь скрытого гнева.

– Ты забрал моего милого мальчика, Кагерасу-ас. Мне нужен мой милый мальчик. Мой чудесный сынок.

– Каге… – прошептал Рем, но Гиафа не обратил на него внимания.

– Рем не ваш сын.

– Нет, не мой. Но у него чудесные ручки, которые пригодятся моему сыночку.

– К-ккагеее. – Рем усиленно дернул его за рукав.

– Вы знаете о Рейвен? Вы помогли ей сбежать? Где она?

Ай улыбнулась и простерла руки к несуществующему солнцу, игнорируя его вопросы.

– Я сделаю новые ручки моему сыночку. И новые ножки. И глазки. Он оживет и будет послушным мальчиком для мамочки. А потом мы вместе отомстим Иргиафам, верно?

Голова Каге загудела. Он резко повернулся, чтобы вовремя встретить сонм кишащих крупных пауков с человечьими глазами по всему мохнатому телу. Глаза моргали и гноились, беспрестанно вращались, как у хамелеона.

– Ты почему мне раньше не сказал? – заорал Каге, отмахиваясь на небольшом пространстве мечом от лезущих изо всех щелей пауков.

– Я пытался! – в ответ заорал Рем, вооружившись обломком трубы.

– Ненавижу пауков! – Каге скривился от отвращения, когда они начали лезть на ноги.

– А кто их любит? На плече!

Гиафа несолидно взвизгнул, попытался стряхнуть с себя тварь, оступился и рухнул вниз, но не разбился, а приземлился прямо в подставленные ладони гиганта в маске. В глазах все помутилось, но Гиафе удалось выдавить из себя:

– Беги, идиот! И найди эту хелеву Ангейю!..

– Ангейю?.. – одними губами прошептала Ай.

Рем кивнул, перепрыгнул через паучью шеренгу и юркнул за дверь.

Гигант сжал Каге своими ручищами, и он задохнулся от боли. Не хватало еще прибавить к ожогам пару сломанных ребер.

– Понго, стой! – Гигант неохотно разжал руку, и Каге, застонав, свалился мешком на ржавый исцарапанный пол, неловко вывернув руку. Голова у него гудела, а от потери крови мутилось зрение.

– Не дайте мальчику уйти, – крикнула где-то рядом доктор Ай. Потом села рядом с Каге на корточки и сочувственно спросила: – Она с тобой не попрощалась, верно?

Каге попытался улыбнуться, но не смог. Принял сидячее положение, переждал легкое головокружение и вздохнул. Старая обида кольнула сердце, но он уже привык к этой боли. Его сестра никогда ни с кем не считалась и всегда делала, что хотела.

– Вы что-то сказали ей… настроили против отца, мамы. Она затеяла ту дуэль из-за вас. Вы помогли ей сбежать! Вы виноваты! – Он не хотел, но слова лились сами – горькие, детские, полные обиды и жалости к себе.

Ай задумчиво поправила повязку, расстегнула пуговку на груди. Повернулась и обнажила спину. Гиафа заткнулся, сбился, покраснел то ли от смущения, то ли от ярости, но, невольно скользнув взглядом, чертыхнулся сквозь зубы. Выжженный шрам, похожий на глаз, алел на спине доктора Ай.

– Я знаю, – тихо сказала Ай и медленно застегнулась. – Мне не искупить этот грех.

– Она оставила вам этот шрам? – догадался Каге.

– Я заслужила, – ее голос на какую-то минуту стал прежним. Кроткая грустная женщина, ученый, преданный науке. Женщина, которая была им с сестрой единственным другом. – Прости. Я зашла слишком далеко и должна закончить исследование. Он не прощает ошибок.

Договорить она не успела. Раздался едва уловимый звук, и полстены разорвало, осыпав их обломками металла и сетки. Из дымящейся дыры вышел Эгир, держа в руках сияющий духовник. Каге повезло, что его загородила колонна, а вот доктора накрыло обломками металла.

– П-понго?.. – Из спины животного торчал металлический лист, и на пол уже натекла огромная лужа крови, превратив белоснежный халат Ай в алый. Перемазанными руками она сняла с него маску. Понго был генетически измененной гориллой. Когда он завалился на бок, выпуская изо рта и носа кровавые пузыри, Ай заплакала и прижала к себе его огромную мохнатую голову.

– Как же долго пришлось тебя выслеживать! Шесть лет прошло, да?

Эгир схватил обмякшую от слез доктора за руку и заставил ее встать.

– Отец. – Кагерасу поднялся, схватился за колонну, чтобы не упасть. – Где остальные? – Если Эгир и удивился, увидев сына, то вида не подал. Даже раны оставили Гиафу-старшего равнодушным.

– Я немного смошенничал. Мать Ангейя справится и сама. Пусть старушка немного развлечется.

– Но как ты меня нашел?

– Я искал не тебя, а нашу давнюю знакомую. Предложил пташкам немного больше денег за информацию о заказчике. И о курьерах.

Каге промолчал, чуть прищурив глаза.

Ай перестала плакать. Она вцепилась острыми ногтями Эгиру в руку и процедила сквозь зубы:

– Мори Мунин может вернуть моего мальчика! Я должна закончить исследование!

Эгир стряхнул ее, и она свалилась на Понго.

– Ты все-таки окончательно свихнулась, – безразлично констатировал Эгир, встал на одно колено и связал Ай руки.

– Ведь ты убил его, верно? – Ай снова подала голос и медленно встала. – Ты тогда поджег лабораторию, где был мой мальчик, верно?

У Каге зашумело в ушах, он прислонился к стене, не доверяя подрагивающим ногам.

– Ты подавала такие надежды, Санни. – Эгир брезгливо осмотрел остатки бассейна, вздернул доктора на ноги и повел в единственную дверь внизу. Каге шел за ними по тусклому коридору, кишащему крысами с лишними лапами, хвостами и даже головами. – Я ведь помог тебе получить эту должность. Порекомендовал тебя профессору. И ему, – голос Эгира зазвучал так по-отечески, словно ему действительно было жаль.

Свернули направо, прошли металлический мостик, перекинутый через тепловые трубы. Каге обдало жаром. Некоторое время они шли в лабиринте коридоров, и Эгир выбирал только ему ведомое направление.

– Помогал тебе во время беременности.

Остановились перед дверью с усиленной охранной системой.

– Терпел твое нытье и прикрывал все твои провалы. Доверил тебе моих детей. Мою жену.

Отпустил плечо Ай и бережно развязал врезавшийся до крови ремень. Доктор, которую трясло крупной дрожью, не с первого раза удачно набрала код, и за это Эгир залепил ей оплеуху. Каге опустил голову. Ему не хватало воздуха, грудь жгло, но отвернулся он не из-за боли. Он ощущал почти физическую боль от неспособности что-либо сделать. Это неправильно, неправильно!

– Ты забрал моего мальчика. Я забрала твою девочку, – зашипела она едва слышно.

Эгир грубо схватил ее за шею, всматриваясь в здоровый глаз, в сетку морщинок и тенету шрамов.

– Ты стала такой уродиной. Да к тому же растеряла остатки мозгов.

Она засопела от боли и удушья.

– Отец, не надо… – выдавил из пересохшего горла Каге, холодея от собственной смелости. Эгир переключился на сына. – Если… если она отключится, то мы дальше не пройдем.

Гиафа-старший сжал руку сильнее, а затем ослабил хватку. Ай судорожно вдохнула воздуха и зашлась в кашле.

– Ты прав.

Дверь бесшумно распахнулась. За ней было еще несколько кодовых дверей, которые доктор набирала уже твердой рукой.

– А раньше твоя лаборатория была больше, – заметил Эгир.

Небольшое помещение с несколькими дверьми выглядело пустоватым, если не считать огромной холодильной установки, от которой шли в разные стороны уродливые, покрытые инеем провода. Часть оборудования стояла не распакованной. Каге слышался запах медицинского кабинета и свежей краски.

Мори Мунин восседал на койке в углу, читая потрепанную книжонку с обнимающейся на обложке парочкой.

– А-ха-ха-ха! – рассмеялся он, приподнимая залатанную шляпу для приветствия. – Давно не виделись, дамочка. А вы кто? – спросил он старшего Гиафу. – От вас пахнет ложью и кровью.

– Ты и есть тот самый… курьер. – Эгир не собирался играть в игры. – Какую посылку ты передал?

– Что? О чем вы? – Мори не очень убедительно сыграл удивление.

– Не рассказывай им, Мори Мунин. – Доктор Ай, запачканная кровью Понго, испуганно проверяла показания холодильной установки на мониторе. – Не рассказывай им. Пожалуйста.

Что-то сверкнуло в руках Эгира. Пульт управления взорвался, осыпая доктора снопом искр, из установки повалил дым. Доктор завизжала от ярости, бросилась к холодильнику и распахнула дверцу вручную, ломая ногти и оставляя кровавые полосы на металле. Оттуда вывалилось уродливое существо, которые только при извращенной фантазии можно было назвать человеком. Скроенное из кусочков кожи разных животных, оно хрипло испустило дух, разваливаясь на глазах. От смрада у Каге защипало глаза.

Причитая и плача, доктор попыталась собрать останки, но они уже начали гнить при взаимодействии с воздухом.

Мори вздрогнул.

– Женщина будет следующей, – предупредил Эгир. – Я думаю, что она уже успела околдовать тебя своей трагической историей.

Мори несколько растерянно наклонил голову набок, словно старый ворон. Серьезно, спокойно и тихо он заговорил:

– Когда Пес поглотит Солнце, когда Волк заглотит Луну, Балор откроет Глаз, и дети его затопят кровью все ветви Иггдрасиля.

Эгир не перебивал его, но старик затих на долгое время, силясь продолжить или не желая больше говорить. В лице отца ничего не изменилось, но Каге ощутил его напряжение и вскипающую ярость. Казалось, что в воздухе звенит стальная нить, готовая вот-вот порваться. Или это в голове у него звенело от легкого сотрясения.

– Молодец, Эгир-ас. – Дверь с силой распахнулась, впуская Скай и Реймара, а чуть позади маячила полковник, которую поддерживали Локи с Ремом. Мальчик бросился к Мори, и тот, захохотав, вновь принял свой дурашливый вид и довольно похлопал Рема по плечу.

Стальная нить обмякла. Каге одновременно стало и лучше, и хуже. Голова закружилась, во рту появился привкус желчи, пол качнулся. Парня подхватила Локи. Девчонка выглядела ужасно: вся в синяках и ссадинах, руки в ожогах.

– Не трогай меня, – буркнул он, отстраняясь от протянутых рук и снова пошатываясь.

Но она проигнорировала его слова, наблюдая за Мори и Ремом. Дрожащими губами Локи тяжело выдохнула и выдавила кривую улыбку:

– Как же я рада, что со всеми вами все в порядке. И с тобой, Каге.

Должно быть, он потерял слишком много крови, раз в ответ захотелось расплыться в дурацкой и неуместной улыбке.

Глава 4
Их семьи

Впереди расстилалось море вересковых пустошей. Оно плескалось около деревушки, стоящей на отшибе, стремясь время от времени захлестнуть травяной волной человеческие домишки. Днем жарило солнце, а ночью с прохладой приходили духи. Они сторонились взрослых, но охотно играли с детьми, оставляя иней возле колыбелей. Все росло, все менялось, все пребывало в гармонии. Мертвые тянулись к теплу, солнцу, свету, к человеческим радостям, а живые изучали мертвых, чтобы не испытывать страха перед смертью.

Под крыльцом спал огромный черный Пес, смежив в полудреме четыре глаза. Его шкура, гладкая и прочная, сияла под звездным светом. Волк ночами рыскал в лесах, а утром приходил, чтобы разбудить хозяйку своим холодным мокрым носом. Встряхивался от росы, орошая ледяными звездными брызгами, а она смеялась под ворчание мамы. Отец улыбался и отправлялся в мастерскую чинить очередную машину.

Она потребовала правды.

Они поссорились.

Она сбежала.

А когда вернулась, море травы превратилось в море крови. Оно перелилось через край и унесло их всех, оставив ее по колено в красной грязи. Мама шептала окровавленными губами, чтобы она нашла «Глаз», ее ледяная рука прижалась к щеке дочери.

Волк и Пес взвыли и исчезли.

– Локи! – Девушка с трудом сфокусировалась на чем-то белом. Бледное лицо Леер и белый халат, накинутый на школьную форму.

– Очнулась наконец-то, – с облегчением выдохнул Штейн. Сегодня он был более растрепанным, чем обычно.

– Что?.. Где?..

– Ты в больнице. – Он отодвинулся, освобождая Ангейе место, чтобы сесть. – Нам так и не сказали почему.

Гин отложил в сторону книжку, Джет жевал огромный бутерброд, Штейн и Леер сидели на краешке ее койки.

– А, – промямлила Локи, с трудом села, провела рукой по волосам и заметила щупальце капельницы в вене. Глухая, ноющая боль начиналась в ноге, поднималась в правую руку и охватывала голову тяжелым железным обручем, концентрируясь в затылке и приглашая снова лечь на удобную прохладную подушку.

– Так что же случилось? – наконец спросила Леер.

Покачав головой и вздохнув, Локи отвела взгляд. Пауза затягивалась. Леер нахмурилась, открыла рот, чтобы выдать тираду, но ее прервал Кагерасу, выскользнувший из неприметной двери уборной. Ноги, руки, шея, – все, что оставалось незакрытым одеждой, было перевязано бинтами. Рассеянный взгляд и неуверенная походка говорили о количестве принятых обезболивающих лекарств. Проковыляв ко второй койке, он задернул полог. Скрипнули пружины, зашуршало одеяло, и все стихло.

– Дела Домов? – хмыкнул Гин.

– А почему вы вообще в одной палате? – несколько ревниво спросил Штейн под хихиканье Джета.

– Полковник Риан сказала, что нас так проще охранять, – сердито ответила Локи.

– Полковник Риан? – хором спросили Гин и Леер.

Из-за занавеси раздалось саркастическое покашливание. Локи прижала палец к губам и выразительно указала глазами на ширму. Не успела Леер ответить, как дверь в палату распахнулась и внутрь ворвалась Кира Гиалп, поправляя съехавшие очки.

– Вот ты где, Зик Штейн! – выпалила она. – Выздоравливай, Ангейя! – Она бросила Локи яблоко. Леер закатила глаза и выразительно поиграла бровями. Локи тихо хихикнула.

– Пришла, кого не звали, – простонал Зик. – Я отбыл все наказания, что тебе еще надо?

Кира покрылась лихорадочным румянцем.

– Твой сосед по комнате жалуется, что ты разводишь антисанитарию.

– Гин, ты на меня жалуешься? – удивился Зик. Гин досадливо поморщился, потому что ему мешали читать, снял очки с носа и засунул в карман.

– Ну, пару раз пожаловался Джету, что ты обожаешь разбрасывать свои вещи по комнате…

– Так ты подслушиваешь личные разговоры? – протянула Леер, чуть прищурившись. – Или только те, в которых говорится о Штейне?

Кира покраснела еще больше – было неясно, от гнева или от смущения.

– Я… я…

– Во имя Ярлодина!.. – Гиафа сорвал шторку, раздраженно оглядывая участников болтовни. – Вы можете выяснять свои личные отношения в другом месте? И мне, и Ангейе нужно поспать. А вам, староста-ас, лучше проследить, чтобы все виновные были наказаны вовремя, – сказал как отрезал и задернул полог.

– Не хочется соглашаться, но он прав, – сказала Леер, подмигивая все еще пытающейся найти слова оправдания Кире. Подхватив Зика под локоть, она шепнула Локи: – Завтра после занятий к тебе Джет с Гином забегут.

– А вы с Зиком?

– Мы пересдаем экзамен у профессора Вёлунд, – вздохнула Герд, беря и Киру под локоть. Староста потеряла дар речи и только пялилась на раздраженного Штейна.

Когда они вышли, Локи некоторое время сидела, уставившись в стену и прокручивая в голове сон, слова Мори Мунина и доктора Ай, которую вёльвы затолкали в фургон возле бара. Рассеянно скользя взглядом по стенам, она заметила свою куртку, аккуратно сложенную на стуле. Из кармана все еще торчал клочок записки, из-за которой она оказалась в этой передряге. Протянув руку, она осторожно выдернула записку и перечитала: «У Ярлодина скажи пароль. Держи Глаз открытым». Что должен был передать Мори Мунин? Несмотря на отчаянные крики правнучки, Скай поручила Рема и Мори старшему лейтенанту Реймару и захлопнула перед Локи дверцу автомобиля. Не в силах выдержать тяжелый взгляд Рема, Ангейя вперилась в свои кроссовки и испачканные в крови руки. Предательница.

Вялые мысли сменились удушливым лекарственным сном без сновидений. Вечером снова зашел дядя в сопровождении невесты. Громогласный координатор Ангейя краснела и заикалась, теребила воротник, прятала половину лица за водопадом волос и вообще выглядела так, словно бы пришла знакомиться с родителями жениха. Локи показалось это забавным, и она громко объявила, что совершенно не против их с дядей союза и шлет им благословение. Женщина раскраснелась еще больше, а дядя смущенно кашлянул в кулак.

– Когда я поправлюсь, может, сходим вместе куда-нибудь, втроем? – предложила Локи. – Мы же теперь семья, Лайт-ас.

– К-конечно, Ангейя-ас! – Она радостно закивала и сжала дядину ладонь.

– Ты точно не против? – тихо спросил Клауд.

– Я очень за вас рада. И зовите меня просто Локи.

– Вы чудная девочка, Ан… Локи. Ты.

После дяди на секунду забежала Скай в сопровождении полковника Риан. Повязку полковник сняла, оставив лишь пластырь. Испытав огромное облегчение от того, что рана несерьезная, Локи расслабленно наблюдала за тем, как старуха носится по палате, уточняя, хорошо ли ведет себя медицинский персонал и не надо ли кого-нибудь поколотить. Локи сухо поблагодарила ее за заботу, не забывая о Реме и Мори. На выходе Скай протянула визитку с перечнем номеров, по которым можно получить помощь в любое время, и вышла, неуклюже прикрывая дверь. Полковник кивнула, когда Локи пожелала ей выздоровления, и отправилась заступать на дежурство.

Выбрав апельсин побольше из оставленной Лайт-ас и Клаудом корзинки, она очистила его от шкурки, выкарабкалась из-под одеял и нетвердой походкой направилась к скучающему за ширмой Гиафе. После визита Скай он все равно еще не успел заснуть, и Локи решила хоть как-то принести извинения за доставленные неудобства. Осторожно отодвинув занавеску липкими от сока пальцами, она посмотрела Каге прямо в глаза. Он выглядел еще более осунувшимся и измученным, чем утром.

– Чего тебе? – недовольно спросил он, откладывая в сторону «Око Хеймдалля», ежедневную газету столицы, стянутую со стойки в вестибюле.

– Я… вот. – Локи протянула апельсин в знак того, что потревожила его не просто так. Он никак не отреагировал, изучая что-то за ее плечом.

– Можно мне присесть?

Ответа не последовало, но Локи решительно села на самый краешек кровати. Каге дернулся, отодвигаясь к стене, пряча лицо за волосами.

– Прости… Но я не могла не заметить, что к тебе никто не пришел.

Он вздрогнул.

– И что? – стискивая пальцами газету, парень тихо добавил: – Глупая жалость и вежливость.

– Да брось! Приятно, когда о тебе заботятся во время болезни. Когда ты слаб, когда тебе плохо – хочется, чтобы кто-нибудь пожалел тебя, обнял и сказал добрые слова.

– Мне не нужны…

Она не дала ему закончить фразу, а просто обняла за шею и прошептала на ухо:

– Все будет хорошо. Я обещаю.

От нее пахло апельсинами и лекарствами, а ее пальцы липли к волосам. Каге напрягся и окаменел, словно застигнутый солнцем великан. Даже дышать перестал. Пусть ему и было противно или неприятно, но Локи не хотела легко сдаваться. Наконец он просто обмяк, комкая газетный лист, ожидая, когда она его отпустит, но не предпринимая никаких попыток вырваться. Девушка слышала, как его сердце ускорило бег, и от этого только крепче сжала в объятиях, испытывая невероятный прилив нежности и спокойствия. Ей ужасно хотелось его защитить, помочь, успокоить.

Локи отстранилась в полнейшей тишине и осторожно взглянула в его лицо, протягивая половинку апельсина.

– У меня целая корзина всяких вкусностей. Так сказать, искупление вины за шумных посетителей.

– Уходи, – буркнул он, вжимаясь в угол кровати, пряча глаза и трясущиеся руки. Он страшно побледнел, и Локи испугалась, что задела какую-нибудь рану.

– Каге, я… – Локи поспешно встала, видя, как он шарит рукой в тщетных поисках катаны.

– Убирайся! – взвизгнул парень, задергивая полог.

– Да на здоровье! – заорала Ангейя.

От обиды внутри все заклокотало. Она же помочь хотела, приободрить. Ну и ладно, пусть сидит в углу, как паук. Хлопнув дверью ванной, Локи включила холодную воду и долго умывалась, приходя в себя. Она запретила себе злиться. Что, если что-нибудь произойдет и они расстанутся вот так? Из-за глупости наорав друг на друга и не успев помириться?

Как можно тише забравшись под одеяло, Ангейя мысленно приказала себе расслабиться. А потом пришла медсестра, сделала перевязку и дала снотворного, погрузившее терзаемое сотней мыслей сознание в сонную дремоту.

Локи скучала. Проснулась рано, долго смотрела в потолок, соображая, где она и почему в больничной пижаме. Вздохнула, сходила умыться, привела себя в порядок и накинула халат. Каге еще спал, тихонько посапывая за своей занавеской. В просвете между стеной и пологом она разглядела его разметавшиеся по подушке длинные волосы. Поджав губы, девушка выскочила из палаты, не желая его видеть, и тут же схватилась за ногу и кое-как доковыляла до ближайшей скамейки.

В вестибюле было прохладно и пустынно, только возле неработающего фонтана сидели ранние пациенты. Взгляд Локи скользнул на доску объявлений, где висели фотографии разыскиваемых. Больше всего было предупреждений о Крысолове и обязательном комендантском часе для несовершеннолетних.

Рядом с Ангейей остановились санитар в синем халате и медсестра с блокнотом. Они не заметили Локи из-за высокого растения, продолжая свой разговор.

– …а ведь самое грустное, что я ее знала, – печально вздохнула медсестра, отряхивая юбку от несуществующей пыли. – Была лучшей студенткой на курсе, хоть и из бедной семьи турсов.

– Докторская степень в двадцать пять! – поддакнул санитар. – А такая красивая была… Да и без глаза она ничего…

– Шлюхой она была, – недовольно буркнула медсестра. – Доктор Ай сама во всем виновата. Интрижка с профессором отняла все ее блестящее будущее. Никогда бы не подумала, что она все еще жива, хоть и не совсем в своем уме. И я теперь выношу за ней утки и ставлю капельницы.

Они немного помолчали.

– Странно, что у нее такая охрана, ты не находишь? – спросила женщина.

– Эгир Гиафа-ас просто святой: сначала спас ее из огня, потом из лап нифльхеймских банд, а сейчас оплачивает ей лечение и отдельную палату на шестом.

Локи все это время старалась не шевелиться и не дышать. Почему доктор Ай здесь? Разве она не должна быть под личным надзором Эгира и всей службы безопасности? Промаявшись и обдумывая варианты побега, Локи вздохнула и поплелась на завтрак.

Джет и Гин, как и было обещано, явились после уроков и отвели Локи на крышу, где только начинал зеленеть и цвести больничный садик. Пациенты неспешно прогуливались между кадками с деревьями, радуясь первым цветам и возможности вырваться из пропахших медикаментами и унынием палат.

– Локи!.. я… они… ты слышала?.. – отчаянно жестикулируя, Джет пытался одновременно отдышаться и говорить.

– Джет, конечно, она слышала! – буркнул Гин. – Сядь и помолчи! – Джет успокоился и так развалился на скамейке, что Локи подпрыгнула.

– В чем дело-то?

– Ты не в курсе? В честь тебя закатывают вечеринку на весь Хеймдалль.

– Что-оо?! – голос Локи неестественно пошел вверх. Она закашлялась.

– Мать Ангейя-ас устраивает грандиозный прием, чтобы представить высшему свету свою правнучку и Наследницу.

– Наследницу!.. – сокрушенно выдохнула Локи. – Только этого мне не хватало. Мне сейчас совершенно не до того.

– Ты не хочешь сказать нам, что у тебя за дела? – Гин сверкнул понимающим взглядом из-под очков. Недоумевающий Джет смотрел то на него, то на Локи.

Она смущенно опустила глаза.

– Пока не могу, простите.

– Хорошо. – Гин деловито поднял брови. – Расскажешь, когда посчитаешь нужным.

– Спасибо, ребята. Я ценю это. Очень.

– Эй, эй! – Джет похлопал ее по спине. – Не плачь. Почему ты плачешь?

– Я не плачу, просто рада. Так что там с вечеринкой? – попыталась она сменить тему.

– Приглашены все главы Домов с Наследницами, консорты, журналисты, радиорепортеры, министры, консулы, парочка послов.

– Бабуля решила взять быка за рога, – вздохнула Локи, потирая рукой нахмуренный лоб. – И когда все это будет?

– Через пять дней. Как раз когда тебя выпишут из больницы.

Они некоторое время молчали.

– Да! – простоватое лицо Джета осветилось улыбкой. – Мой брат служит в СБ, и только сейчас я понял, что он имел в виду.

– Ты о чем это? – спросил Гин.

– Все же в курсе про похитителя? Ну, этот, Крысолов?

Гин с Локи закивали.

– Сегодня ночью проведут масштабную операцию по его поискам. Вроде как нашли, где он скрывается.

– И какое это отношение имеет?.. – Гин, насмешливо изогнув бровь, указал глазами на Локи. – Или это меры безопасности? Перевернут половину Нифльхейма, чтобы все на некоторое время затаились в своих норах?

– Что-то вроде того, – закивал Джет.

– У меня почему-то возникает чувство, что все это неспроста, – Локи покачала головой и сложила руки на груди. – Это часть чего-то большего, и я тут дело десятое. Они ведут свои игры, в которые нам лучше не соваться. Гин! – Она посмотрела в упор на Киоту. – Ты можешь найти о нем все, что известно?

– И я могу! – вызвался Джет. – Попробую поговорить с братом.

– Только осторожно! – в один голос переполошились Локи с Гином, и все трое рассмеялись.

– Молодые люди! – Сурового вида медсестра решительно направилась к ним. – Это вам больница или школьный коридор?

– Простите, мы больше не будем, – примирительно поднял руки Гин. – Нам пора, да, Джет?

– Пора? Разве? У-уу, не бей меня! А, конечно пора!

– Завтра тебя кто-нибудь навестит, – пообещал Гин под строгим взглядом сестры. Она проводила их до выхода, потом вернулась и велела Локи идти на перевязку.

Девушка была признательна, что ее не оставляли одну. Они познакомились не так давно, но ребята очень легко предложили ей свою дружбу. В Лофте было мало подростков, и увлекались они тем, что угоняли родительские машины, катались по полям, портили урожай и устраивали бессмысленные дуэли. Последним увлекалась и Локи, потому что только так могла отстоять свое право быть Ангейей. Дети всегда найдут причину устроить бойкот: носишь ты очки, читаешь, медленно считаешь дроби, имеешь веснушки на носу или дырявые штаны, выделяешься успехами или неудачами – все одно. Вот и Локи с восьми лет почти каждую неделю приходила в боевых синяках и ссадинах. Отцу не нравилось, что она дерется, а мама посмеивалась и закрывала пластырем очередную царапину на щеке, напоминая их семейный девиз о кулаке в лицо. Но постепенно детские потасовки стали серьезнее, и мама запретила ей драться на дуэлях. Локи вспылила. Заорала, что защищает их фамилию, раз уж они живут в этой глуши. Кстати, почему? Мы что, преступники? Родители тогда переглянулись. И Локи выскочила, хлопнув дверью. Всю ночь она тряслась в лесном шалаше от холода, лелея свою обиду, а утром… Утром она вернулась в дом, залитый кровью.

Придя в палату, Локи увидела, как Каге, уже переодев пижамные штаны на форменные, натягивает рубашку. Поправив воротник, он тщетно пытался завязать галстук, тихонько зверея от своей нерасторопности.

– Ты куда это? – удивилась Локи.

– Тебя стучаться не учили? – коротко бросил он. Кажется, их отношения откатились на уровень словесных перепалок. Но и этому Ангейя была рада. Она уже жалела, что без спроса залезла в его личное пространство, хотя признаться даже себе было тяжело.

– Но ты еще не поправился! – Она прислонилась к косяку.

– Мне хватает своей мамы, еще одна мне не нужна. – Каге наконец справился с узлом и опустил воротник рубашки. Выглядел он бледным и болезненным, только запавшие глаза нехорошо сверкали.

– Если останешься, расскажу кое-что интересное! – выпалила Локи. Каге никак не отреагировал. Аккуратно сложил больничную одежду на подушку и пошарил в тумбочке, выискивая номерок от ячейки хранения оружия.

– Про Крысолова.

Каге равнодушно пожал плечами, поправляя идеально сложенную одежду, – и Локи затараторила о том, что узнала от друзей.

– Закончила? – уловив момент, когда Локи замолчит, он достал номерок.

– Да куда ты?

– Тем более мне нужно идти.

Локи вздохнула и подняла примирительно руки:

– Подожди пять минут, ладно? Нет, две минуты!

Она подхватила одежду и скрылась в уборной. Переодеваясь, она молила всех духов, чтобы он не ушел. Каге стоял, делая вид, что теперь поправляет постель.

– Я с тобой! Какой у нас план? – бодро зачастила Ангейя, забрасывая больничные вещи комом под подушку.