Текст книги "Время не ждет. Материалы к жизнеописанию и духовному наследию протоиерея Василия Ермакова"

Матушка Людмила
По воспоминаниям Людмилы Александровны Ермаковой

Отец Василий выбрал не монашество, а путь женатого священника. Он считал, что только с опытом семейной жизни возможно правильное духовное руководство мирян. Спутницей его жизни стала Людмила Александровна Никифорова, прекрасная русская женщина, коренная петербурженка.

Матушка Людмила родилась двадцать девятого сентября 1931 года в день святой мученицы Людмилы Чешской. Глубокую веру она унаследовала от своего отца Александра Федоровича Никифорова и его родной сестры Екатерины Федоровны Никифоровой, впоследствии заменившей ей родителей. Промыслительно, что Екатерину Федоровну крестил священномученик протоиерей Петр Скипетров, принявший мученическую кончину в 1918 году, когда пытался защитить верующих и святыни Александро-Невской лавры от издевательств большевиков[48]48
  Священномученик протоиерей Петр Скипетров (1863–1918) принял мученическую кончину в 1918 году, когда по приказу комиссара общественного призрения Александры Коллонтай матросы и красноармейцы пытались насильственно «реквизировать» помещения Александро-Невской лавры. Отец Петр обратился к ним с паперти Троицкого собора с призывом не производить насилия над верующими, не издеваться над святынями. Один из красногвардейцев выстрелил в священника и смертельно ранил его. Похоронен отец Петр на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.


[Закрыть]. О маме, Евгении Сергеевне, у матушки остались только детские воспоминания – она рано умерла. Родом Евгения Сергеевна была из мещан с Заневской заставы. Как память в семье до сих пор хранится свидетельство о ее рождении.

В детстве Люся с родителями и сестрой Лялей жила в доме на Шлиссельбургском проспекте, как раз в том месте, где сейчас находится площадь Александра Невского. Их дом находился прямо напротив Александро-Невской лавры. Матушка рассказывала, что это был роскошный старинный дом с высокими потолками, с лепными украшениями. (В 1960 году дом был взорван при строительстве через Неву моста Александра Невского. – И.К.)

Матушка очень любила Петербург и особенно район лавры, Староневского проспекта. Александро-Невская лавра была для Люси родной с самого детства, когда они всей семьей ходили на службы в Троицкий собор. Матушка Людмила всегда говорила, что Александро-Невская лавра – это сердце города. Ведь здесь находятся мощи святого князя Александра Невского, перенесенные сюда в 1724 году под звон колоколов самим Петром Первым[49]49
  Мощи святого благоверного князя Александра Невского были перенесены в Александро-Невскую лавру в 1724 году в честь победы России в Северной войне и заключения Ништадтского мира со Швецией.


[Закрыть].

Матушка Людмила рассказывала, как тетя Катя носила ее в детские ясли. Ясли находились рядом со знаменитой Филипповской булочной (Невский проспект, дом 142), расположенной в собственном доме поставщика Двора Его Императорского Величества пекаря Ивана Филиппова. Она хорошо помнила эту булочную со старинными дубовыми прилавками.

Тетя Катя рассказывала маленькой Люсе и о Николо-Александровской Барградской церкви, находящейся рядом со Староневским проспектом на пересечении 2-й Рождественской (ныне 2-й Советской) и Мытнинской улиц. Храм был известен петербуржцам, поскольку в нем находилась почитаемая чудотворная икона Божией Матери «Невская Скоропослушница». Слава иконы была настолько велика, что когда ее возили в специальном экипаже к больным и страждущим, то люди прямо на улицах становились на колени и молились. После революции Барградская церковь не избежала участи многих других храмов Петербурга – она была взорвана в 1932 году. «Невская Скоропослушница» сейчас находится в Троицком соборе Александро-Невской лавры слева от алтаря.

Матушка хорошо помнила, как взрывали в 1940 году на Знаменской площади (ныне площадь Восстания) Знаменскую церковь[50]50
  Церковь во имя Входа Господня в Иерусалим с приделом в честь иконы Знамения Пресвятой Богородицы (Знаменская), построена в 1794–1804 годах, архитектор Ф. И. Деменцов. Сейчас на месте, где находился храм, построена станция метро.


[Закрыть]. В это время они с тетей Катей ехали в трамвае и слышали ужасный взрыв. Стены храма рухнули, но осталась икона Богородицы на фасаде (ныне хранится в Никольском соборе). Матушка Людмила вспоминала, как верующие люди говорили, что Матерь Божия не оставила город своим заступничеством, что Иоанн Кронштадтский, Ксения Блаженная помогут, не дадут пропасть…

Крестной матушки Людмилы была Анна Павловна Романова (в замужестве Мережникова), вплоть до трагической гибели Царской семьи – комнатная девушка великих княжен. Анна Павловна ухаживала за царскими детьми, ездила вместе с семьей императора Николая Второго в Ливадию. В 1918 году Анна Павловна последовала за царственными узниками в первую ссылку на Иртыш, но не получила от властей разрешения проживать с ними, вернулась в Петербург, впоследствии возила в Тобольск письма из Петербурга, за что пострадала в свое время от советской власти. Она много рассказывала маленькой Люсе о том времени, показывала окно комнаты, в которой жила в Зимнем дворце. В семье Ермаковых до сих пор хранится маленькая икона Знамения Божией Матери, которой императрица Александра Федоровна благословила Анну Павловну.

Незадолго до войны, в 1938 году, Александр Федорович и Евгения Сергеевна Никифоровы с дочерьми переехали в деревянный дом на Обуховской ветке. Тогда это место считалось пригородом Ленинграда. Александр Федорович работал на заводе «Большевик», а Евгения Сергеевна – на картографическом производстве. В этом же году случилась большая беда: умерла Евгения Сергеевна. Ее отпевали в храме «Кулич и Пасха» в день рождения и именин маленькой Люси, которой было тогда всего семь лет. Через несколько лет погиб и отец Александр Федорович – ушел добровольцем на фронт и не вернулся. После смерти родителей сестру Лялю взяли к себе добрые люди из дома на Шлиссельбургском проспекте, а Люся осталась жить с тетей Катей в доме на Обуховской ветке.

Тетя Катя всю свою любовь отдавала племяннице. Екатерина Федоровна была удивительно светлым человеком с добрым, отзывчивым сердцем. Она обладала редкой красотой и благородством. Многие сватались к ней, но она так и не вышла замуж, а посвятила свою жизнь Христу. Верующие люди называли ее святой Катей.

Екатерина Федоровна много лет была духовной дочерью старца Серафима Вырицкого, которого знала еще с двадцатых годов, до его переезда из кельи в Федоровском корпусе Александро-Невской лавры в Вырицу. Отец Серафим всегда рад был видеть тетю Катю. Матушка Людмила вспоминала одну из их послевоенных поездок к старцу в Вырицу – только подошли к крыльцу его дома, выходит монахиня и говорит: «Катеньку с племянницей зовет батюшка…»

В 1942 году в городе кончились дрова для госпиталей, и был издан указ разбирать деревянные постройки. На дрова пошел и дом, в котором жили Люся и тетя Катя. Рассказывая об этом, матушка не жаловалась на то, что они лишились всего, а наоборот, говорила, что они таким образом тоже внесли свой маленький вклад в победу.

Взамен дома тете Кате с Люсей предложили комнату в коммунальной квартире в Усачевом переулке. Никакого транспорта для перевозки вещей не дали. Тетя поехала смотреть комнату. Дверь открыл мужчина страшного вида с глазами, обезумевшими от голода. Тетя Катя испугалась и решила не ехать в эту квартиру: в городе уже началось людоедство. Делать нечего – пошли в родную Александро-Невскую лавру. Погрузили на санки самое ценное, в первую очередь иконы, в том числе и большую семейную икону «Утоли моя печали». Эта икона до сих пор бережно хранится в семье Ермаковых.

Два тяжелых блокадных года тетя Катя и Люся жили как неприкаянные – без жилья, без имущества и без карточек. Но, слава Богу, среди знакомых Екатерины Федоровны было много прекрасных людей. Они помогли выжить: давали приют, подкармливали как могли. Сама тетя Катя опухала от голода, но последнее отдавала маленькой Люсе.

Всю блокаду в Ленинграде не прекращалась церковная жизнь, храмы действовали (Никольский и Князь-Владимирский соборы, храмы святителя Николая на Большеохтинском кладбище, святого Иова Многострадального на Волковском кладбище, Спасо-Парголовская церковь на Шуваловском кладбище, церковь великомученика Димитрия Солунского в Коломягах). Вместе с ленинградцами пережил блокаду и митрополит Алексий (Симанский), будущий Патриарх Алексий Первый. Екатерина Федоровна хорошо его знала. Когда хватало сил, они с Люсей «доползали» до Никольского собора. Митрополит всегда встречал их с любовью: то сухарики даст, то просфору, а в блокаду с мукой для просфор были проблемы.

Надо отметить, что Екатерину Федоровну любили все: и простые священнослужители, и архиереи. Они видели красоту ее женской души. Эти качества тетя Катя передала своей племяннице, которую также любили многие архиереи. К матушке Людмиле всегда очень тепло относился и Патриарх Алексий Второй.

В блокаду тетя Катя с Люсей спасли старинную икону Господа Вседержителя. Было это так. Однажды они возвращались с кладбища Александро-Невской лавры, на котором собирали траву для лепешек. Но траву отобрал у них какой-то мужчина, сказав, что это его трава, что она выросла на его могилах… Делать нечего, пошли домой ни с чем. Проходя под аркой лавры, они увидели человека, разрубающего на дрова большую икону. Тетя Катя уговорила его обменять икону на деревянную мебель, которой тоже можно топить печь. Она сбегала домой, что-то принесла. Так им удалось спасти икону. Матушка очень любила этот образ. Двадцать девятого сентября 2010 года, в день ее рождения и именин, он мироточил.

Говорят, такое бывало и раньше. Образ Господа Вседержителя напоминал матушке о блокаде, о любимой тете Кате…

Спустя некоторое время тетя Катя устроилась работать в лавру, в ее обязанности входило открывать железные ворота. Наконец они получили четырнадцатиметровую комнату в квартире номер четыре в том самом доме напротив лавры, в котором Люся провела раннее детство. Екатерина Федоровна до конца жизни прожила в этом доме. Она умерла от рака в 1958 году, не утратив ни глубокой веры, ни благородства, ни красоты. Ей было всего пятьдесят восемь лет. Тетю Катю отпевали в Троицком соборе лавры, только что открытом после восстановления. Проститься с тетей Катей пришло много петербуржцев.

Благодаря Екатерине Федоровне Люсю с раннего детства окружали достойные, духовные люди. Господь как бы оберегал ее душу, готовя к тяжкому кресту матушки выдающегося русского священника. Матушка Людмила много и с большим уважением рассказывала о знакомых и друзьях своей тети.

До войны подругой тети Кати, прекрасно знавшей литературу и историю, была писательница Лидия Алексеевна Чарская, к сожалению, рано умершая[51]51
  Чарская Лидия Алексеевна (1875–1937) – писательница, автор более восьмидесяти книг. Наиболее известные: «Записки институтки», «Княжна Джаваха», «Записки маленькой гимназистки» и др.


[Закрыть]. Матушка вспоминала, как они навещали ее могилу на Смоленском кладбище.

Екатерина Федоровна была знакома со знаменитым хирургом и прекрасным человеком Иустином Ивлиановичем Джанелидзе[52]52
  Джанелидзе Иустин Ивлианович (1883–1950) – хирург, действительный член Академии медицинских наук, генерал-лейтенант медицинской службы. В 1932–1950 годах – научный руководитель Ленинградского НИИ скорой помощи.


[Закрыть], она иногда помогала ему. У Джанелидзе тетя Катя близко познакомилась с будущей игуменией Пюхтицкого монастыря Ангелиной (Афанасьевой)[53]53
  Игумения Ангелина (Людмила Дмитриевна Афанасьева, 1894–1973) – настоятельница Пюхтицкого ставропигиального Свято-Успенского женского монастыря в 1955–1967 годах.


[Закрыть]. Тетя Катя с Люсей стали ездить в Пюхтицы. В монастыре девочка с удовольствием выполняла послушания: убирала, мыла полы. Монашеская жизнь была ей по душе.

Через тетю Катю Люся познакомилась и с известным во всей России профессором-гомеопатом Сергеем Серапионовичем Фаворским, любимым духовным сыном Серафима Вырицкого. В свое время старец Серафим благословил тетю Катю помогать семье Фаворских по хозяйству. Профессор Фаворский был не только светилом медицины, но старался делать все возможное для сохранения в России православия[54]54
  Фаворский Сергей Серапионович (1894–1953) – знаменитый гомеопат, профессор. В 1919 году окончил Военно-Медицинскую академию. В годы войны – заместитель председателя Комитета по здравоохранению Ленинграда. Дружил с митрополитами Алексием (Симанским, будущим Патриархом Алексием I), Николаем (Ярушевичем) и Григорием (Чуковым).


[Закрыть]. Он принимал деятельное участие в открытии в 1945 году в Ленинграде Богословско-пастырских курсов. Тогда пришлось разбирать разгромленные большевиками помещения Александро-Невской лавры.

Сергей Серапионович привлек и тетю Катю с Люсей к подготовке открытия Богословско-пастырских курсов. Они мыли и убирали классы. Найденные церковные книги – они, как правило, были тяжелые и большого размера – передавали тете Кате. Зимой же, на санках (так было легче), они с Люсей перевозили их в библиотеку. Матушка в шутку говорила, что их комната была перевалочным пунктом. Так Люся оказалась не только свидетелем, но и непосредственным участником возрождения духовного образования в городе на Неве. Всего через год – первого сентября 1946 года – на основе Богословско-пастырских курсов в лавре открылась возобновленная Ленинградская духовная семинария (и академия), одним из первых студентов которой стал Василий Ермаков.

В октябре 1946 года был открыт храм духовной академии во имя святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Он стал для Екатерины Федоровны и Люси местом, где они, как и многие петербуржцы, находили утешение и поддержку. На службы, особенно в праздничные дни, собиралось много народа. Первое время служили ректор духовных школ протоиерей Иоанн Богоявленский, инспектор протоиерей Александр Осипов, священник Григорий Селиванов. Вторым дьяконом был поставлен однокурсник и друг Василия Ермакова Михаил Ипатов.

Много высокообразованных людей в те годы бескорыстно трудилось в храме. Богослужения совершали Патриарх Алексий (Симанский) и митрополит Григорий. Особенно славился хор академии, детище преподавателя церковного пения Константина Михайловича Федорова. Тетя Катя знала многих преподавателей духовных школ, в том числе и Александра Ивановича Макаровского, будущего любимого учителя студента Ермакова.

Из священнослужителей матушке Людмиле особенно запомнился отец Александр Осипов, который впоследствии не смог противостоять давлению советской власти и предал веру. Но тогда он пользовался большой любовью прихожан, особенно старых петербуржцев, сохранивших традиции и культуру дореволюционного Петербурга. Матушка вспоминала, что отец Александр всегда был внимателен к ним с тетей, а она, в свою очередь, старалась попасть к отцу Александру на исповедь.

В академическом храме Люся познакомилась и близко подружилась с Валей Щукиной, а через несколько лет произошла ее встреча с Валей Трофимовой. Матушка Людмила вспоминала, что тогда они с отцом Василием жили в доме напротив Александро-Невской лавры. Только что родилась старшая дочь Вера. Валя Щукина, к тому времени уже монахиня Георгия, однажды пришла к ним в гости со своей подругой, молоденькой монахиней Варварой, в миру Валентиной Трофимовой. Монахиня Варвара взяла на руки совсем крошечную Верочку и сразу полюбила ее, сказав, что это первый маленький ребенок, которого она держит на своих руках, и что будет считать девочку своей крестницей. Так и получилось – их любовь сохранилась на всю жизнь.

С ранней юности все три девушки хотели уйти в монастырь и посвятить себя Богу. Валентину Трофимову и Валентину Щукину Серафим Вырицкий благословил на монашеский путь, и они стали схиигуменией Варварой, настоятельницей Свято-Успенского Пюхтицкого женского монастыря, и игуменией Георгией, настоятельницей Горненского женского монастыря в Иерусалиме. Матушку Варвару называли «игуменией всея Руси»: пятнадцать игумений разных монастырей России начали свой путь в Пюхтицах. Матушка Георгия (Щукина) несет игуменский крест вдали от Родины, вдали от любимого Пюхтицкого монастыря, в котором провела более тридцати лет и где была правой рукой игумении Варвары. Людмила же стала матушкой выдающегося священника, старца.

Екатерина Федоровна Никифорова с племянницей Людмилой. Январь 1953 года (архив О.В. Ермаковой)

Справа налево: игумения Варвара (Трофимова) и игумения Георгия (Щукина). Пюхтицкий монастырь

Поздравление семье о. Василия с Рождеством Христовым от сестер и игумении Варвары, 1998/99 год

Протоиерей Василий и матушка Людмила (архив О. В. Ермаковой)

Поздравление с днем Ангела Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II

Ваше Святейшество

и близкий мне человек – брат мой духовный и друг мой сердечный. Я всегда рядом.

Но сегодня особенно рядом. Ангел Алексий сегодня ликует. И Мой простирает к Нему свои крылья. Божия Матерь покров Свой раскрыла. В память Свою над Святейшим раскрыла.

Годы идут, а сердца остаются, бьются все так же, как, помнится, в детстве, – с той же Любовью. Что их изменит? – когда верные – в Боге. В Боге – мы дети. Божией любовью отмечены узы.

Пастыри Божии, ведем мы Корабль – Корабль спасения в Царство Небесное. Волны бушуют, кидают Корабль, чтобы разбить в Мировом океане.

Вы – мудрый наш Кормчий, спаситель России. Я рядом… И наши молитвы да слышатся Богом. Паства растет. Открываются храмы. Звон колокольный вещает о Вечном.

Брат мой духовный, друг мой сердечный.

25 февраля 1998 г. С.-Петербург

С любовью прот. Василий

В музее Пюхтицкого монастыря хранится семейная реликвия Ермаковых – старинная перламутровая Кувуклия, подарок матушки Людмилы любимому монастырю.

Отец Василий с матушкой Людмилой часто ездили в Пюхтицы. Матушка Людмила бывала там и с дочерьми, и одна. Как-то раз она рассказывала о том, как ездила на тридцатилетие игуменства матушки Варвары. Матушка Варвара поселила их с игуменией Георгией в своей келье. Всю ночь они вспоминали свою молодость, разговаривали, смеялись. Позже Вера, старшая дочка Ермаковых, со своей семьей стала навещать матушку Варвару, помогать на сенокосе. В семье Веры хранится пианино – подарок матушки Варвары. Родные любили собираться вместе, играть в четыре руки, петь.

Матушка Георгия, приезжая в Петербург, непременно навещала матушку Людмилу, уже несколько лет не встававшую с постели. Она прижималась щекой к щеке матушки и шептала: «Люсенька, Люсенька…» Тяжел игуменский крест, тяжел и крест матушки старца…

Прошло более шестидесяти лет с того времени, когда Алексий Ридигер, Василий Ермаков, Людмила Никифорова, Валентина Щукина и Валентина Трофимова ездили к старцу Серафиму за благословением на духовную жизнь. Со временем дружба, возникшая в юности между молодыми людьми, все возрастала и возрастала. Достигнув высоких духовных званий, они до конца жизни остались единомышленниками, братьями и сестрами по вере, по духу.

Вернемся в 1947 год. Тетя Катя очень переживала за здоровье племянницы – у девочки с детства было больное сердце. Врачи, посмотрев на современной аппаратуре сердце восьмидесятилетней матушки Людмилы, подтвердили, что в молодости она перенесла инфаркт. Действительно, когда Люсе было восемнадцать лет, она два месяца по настоянию врачей не вставала с постели. Матушка с благодарностью вспоминала врачей, которые тогда ее лечили, – М. С. Осетринкину и профессора В. Ф. Знаменского. После больницы Люся ездила в Вырицу на соборование к замечательному пастырю протоиерею Алексию Кибардину, настоятелю вырицкого Казанского храма[55]55
  Протоиерей Алексий Кибардин (1882–1964) – замечательный пастырь и исповедник. В годы Первой мировой войны служил в Феодоровском Государевом соборе в Царском Селе, с 1945 года – настоятель вырицкого храма в честь Казанской иконы Божией Матери. Был дружен со старцем Серафимом Вырицким. Серафим Вырицкий был духовником протоиерея Алексия, а протоиерей Алексий – духовником старца Серафима.


[Закрыть].

Из-за слабого сердца тетя отговаривала племянницу от замужества: «Люся, нельзя тебе замуж выходить, нельзя рожать, надо в монастырь уходить». Люся к тому времени и сама имела желание уйти в монастырь. Но все-таки решили съездить за советом к старцу Серафиму Вырицкому. На вопрос «Как же Люсе быть? Что ей предстоит в будущем?» старец ответил, что монашеская дорога не для Людмилы: «В колхоз-то ей не надо. И в миру хорошие помощницы нужны. Как священник должен быть кристально чист перед миром, так и спутница его жизни». Екатерина Федоровна приняла совет старца и сказала Люсе: «Значит, тебе надо выходить замуж за верующего молодого человека. У нас в семинарии такой молодой человек есть – Вася». Так, благодаря тете, Люся познакомилась с семинаристом Василием Ермаковым.

Екатерина Федоровна рассказала Василию, что сердце у Люсеньки очень больное и неизвестно, сколько она проживет. На что он ответил, что если Люся проживет хоть двадцать лет, то он будет счастлив. Матушка прожила долгую жизнь, родила и воспитала трех дочерей.

Незадолго до свадьбы Василий ездил к своему другу в Псковскую область. Матушка Людмила рассказывала со слов батюшки, что тогда он побывал в Псково-Печерском монастыре и впервые имел разговор со знаменитым старцем иеросхимонахом Симеоном (Желниным)[56]56
  Иеросхимонах Симеон (Василий Иванович Желнин, 1869–1960) – старец, насельник Псково-Печерского монастыря. В 2003 году прославлен в лике святых Псково-Печерских.


[Закрыть]. Когда Василий вошел в келью, то старец обратился к нему: «Василий, благословляю вас с Людмилой…» Старец никогда раньше не видел ни Василия, ни Людмилы…

Людмила и Василий обвенчались двадцать первого июля 1953 года на праздник в честь иконы Казанской Божией Матери в храме Иова Многострадального на Волковском кладбище. Невеста была очень красивой: в чудесной фате, украшенной брюссельскими кружевами, и в платье из белого крепдешина, купленного на заработанные женихом деньги. Во время венчания матушка вспомнила свою маму, пожалела, что рядом ее нет: ведь лучше мамы никто не поправит фату.

Венчал Василия и Людмилу любимейший однокурсник батюшки отец Михаил Ипатов, благоговейный священник, миролюбивый и добрый человек. Будучи гораздо старше и не имея своей семьи, отец Михаил по-отечески относился к Василию и Людмиле.

Свадьбу праздновали у Марии Федоровны Красновой на улице Черняховского, бывшей Предтеченской (дом № 41, квартира № 3), в доме, построенном ее отцом, домостроителем Федором Ивановичем Красновым. После смерти сына Аполлона, погибшего на войне, Мария Федоровна нашла утешение в заботе о студентах духовных школ. Она кормила голодных семинаристов, давала им приют. В ее квартире отмечались праздники, в том числе и рукоположение Василия Ермакова. В эту замечательную квартиру приходил и Алексей Ридигер, и многие другие будущие пастыри. Еще живы очевидцы тех событий, те, кто помнят молодыми студентами Василия Ермакова и Алексея Ридигера. Материнского сердца Марии Федоровны хватало на всех.

Прасковья Ильинична Ермакова не смогла приехать готовить свадьбу, а у Люсеньки не было родителей. Поэтому Мария Федоровна взяла все хлопоты на себя. Она же стала посаженной матерью молодых. Все было устроено лучшим образом. Правда, к тому времени Марии Федоровне принадлежала уже не вся квартира, поэтому гости собрались в небольшой четырнадцатиметровой комнате, бывшей курительной. Но это никак не омрачило свадьбу. Матушка Людмила вспоминала, как их осыпали рисом, когда они поднимались по лестнице. Причем чаша для риса была особенная, украшенная крестиками.

Мария Федоровна потом рассказывала Люсе, что Василий так переживал перед свадьбой, что всю ночь не спал. Он говорил, что никогда больше не женится. Матушка смеялась, что он и не мог бы жениться, потому что священники женятся только один раз.

Некоторое время Василий с Людмилой жили в том же доме на улице Черняховского, снимали комнату, правда, в другой квартире. Потом снимали комнату в доме напротив лавры. Но батюшке не нравилось там жить, потому что там была огромная кухня с множеством хозяек. Как говорила матушка, батюшка путался в этой квартире и в таком количестве людей. Поэтому решили снять другую комнату, на этот раз на Казначейской улице рядом с Сенной площадью, в доме № 7 (дом А. Олонкина, в котором жил писатель Ф. М. Достоевский).