Текст книги "Королевская кровь 12. Часть 2"

– Ну что, не сбежите самовольно? – устало спросил Вершинин.

– Никак нет, – ответил Ситников. – Не сбегу, майор.

– Хорошо. Хватит с вас подвигов. Отдыхайте. Считайте, что сегодня у вас увольнительная.

– Тогда могу ли я навестить родных? – спросил Матвей, воодушевившись – слишком давно он не ходил к маме, да и Свету он обещал навещать. – Клянусь, что пойду именно к ним, – заверил он, поймав нехороший взгляд командира.

– Посадить бы вас под замок, – покачал головой Вершинин, – но я рассчитываю, что вы действительно усвоили урок. Напомните, где они находятся? Не в зоне боев?

– В Тафии, – ответил Ситников. – Это в Песках. Там все мирно.

– Да, – Вершинин с усилием потер лицо. – Вы осилите в одиночку переход на такое расстояние? Вы ведь раньше ходили парно с Поляной или Свидерским?

Ситников прислушался к себе.

– Мне кажется, осилю, – проговорил он. – Мой резерв очень вырос, Андрей Михайлович.

* * *

Через полчаса после того, как Ситников шагнул в Зеркало, Вершинин все же спустился в бункер – выслушать последнюю информацию от связистов, доложить в центр о положении дел и лечь спать. И там в распечатках текущих сводок он прочитал информацию о том, что следующий портал должен открыться в Тафии не позже, чем через сутки.

– Твою мать, – с чувством выразился потомственный аристократ и попросил связать его с Тандаджи.

Глава внутренней разведки выслушал его и сухо сказал, что принял информацию к сведению.

– Я что-то могу сделать? – спросил Вершинин.

– Ложитесь спать, – так же сухо ответил Тандаджи. – Будем надеяться, что у господина Ситникова вырос не только резерв, но и мозги, и он в скором времени вернется к вам вместе со всей родней.

* * *

Матвей, которому создание портала в одиночку далось не без труда – но все же далось, вышел из портала во дворе дворца Четери и заморгал, привыкая к смене рудложской ночи на тафийское солнечное утро.

А затем замер.

Дворец был оплетен сверкающей на солнце шипастой лозой и выглядел безлюдным. Тишина резала ухо. И лишь над головой пронеслась пара драконов, разбивая ощущение, что он попал в странный сон.

Матвей прошел ко входу во дворец – терновник настороженно засиял белыми цветами, одна из ветвей потянулась к нему, и Ситников, в которого до автоматизма было вбито первое правило любого студента-мага – избегать контакта со всем незнакомым, отступил на несколько шагов назад. Просканировал «незнакомое» и изумленно присвистнул – ибо терновник оказался стихийным духом гигантских размеров.

Ворота, ведущие в город, тоже были оплетены терновником – поэтому Матвей, подтянув под ноги скрученную белую стихию, осторожно поднялся в воздух выше стен: на воздушных потоках он не так часто практиковался, как надо бы было, да и стихии сейчас вели себя непредсказуемо.

С Тафией все было не так. Сверкали оплетенные терновником крыши, над ними туда-сюда летали драконы, опускаясь над улицы, и видны были меж холмами текущие вдоль каналов из города человеческие ручейки и реки. Над университетом сияла надпись «Уходите из города, здесь скоро будут иномиряне», и Матвей, наконец-то все поняв, помрачнел. Он на всякий случай облетел дворец, заглянул в покои Светланы, в комнаты мамы с сестренкой – но все они были наглухо оплетены терновником. Не могут же они быть внутри – их наверняка должны были вывезти в первых рядах! И самое разумное – сейчас вернуться в бункер, потому что он нужен там.

Матвей поколебался. А если Свету и маму с Машкой не успели вывезти?

Он вновь спустился на мозаичную плитку у фонтана, подошел к терновнику.

– Добрый день, – сказал он с неловкостью, вспоминая, как их учили общаться со старыми и крупными стихийными духами. – Великий и сильный, можешь ли ты помочь мне? Я ищу своих сестер и маму с тетей. Моя двоюродная сестра – Светлана, жена Владыки Четери. Ты не знаешь, где она? Я хочу ей помочь, хочу увести отсюда. У меня нет ничего, чтобы тебя отблагодарить, но я обещаю, что принесу тебе самого вкусного масла… и спрошу еще, что ты любишь. Помоги, пожалуйста. Их увезли куда-то или они еще здесь?

Терновник некоторое время качал ветвями, потом выстрелил побегами куда-то за спину Матвею. Ситников обернулся – в воротах в город образовывался проход, побеги отворили створки, потянув за них, и белые цветы расцвели на стенах двумя линиями, указывая на ворота.

– Спасибо, – сказал Матвей и на всякий случай вежливо поклонился.

Когда он выходил из ворот, взгляд его упал на два клинка, оставленных Четери в стене. Обычно вокруг них на площади у входа толпился народ, но сейчас было пусто, и только на одной из улиц Ситников увидел спешащую вниз по холму семью с осликом, на которого были навешаны тюки с вещами. Истошно и жалобно плакал ребенок на руках у молодой матери.

Все дома были оплетены терновником. По площади от ворот потянулись цветущие побеги, дотянулись до одной из улиц, идущих вниз – и на стенах домов линией расцвели белые цветы, указывая путь.

Матвей еще раз посмотрел на надпись над университетом и побежал вниз в тишине, мимо кинутых, пустых белых домов. То тут, то там на серой брусчатке яркими пятнами лежали вещи – люди собирались и уходили в спешке, оставляя то, что не могли унести. Бежал он недолго, минут десять – пока лоза не вывела его через горбатый мостик, пересекающий канал с подрагивающей водой к двухэтажному зданию, во дворе которого стояла пара йеллоувиньских карет скорой помощи.

Внутри точно были люди – он слышал шум голосов, слышал крики рожениц и детей. Но не успел он ступить во двор, как услышал отдаленное знакомое верещание и, похолодев, обернулся, глядя на оплетенную терновником обитель Триединого, откуда и доносился визг, который могли издавать только раньяры.

Матвей быстро вошел в родильное отделение – лоза расступилась, пропуская его в двери, а испуганная, совсем юная медсестра на входе, заполняющая бумаги, дернулась, увидев крупного мужчину, привстала со стула – то ли бежать, то ли кричать, – но, рассмотрев вошедшего, успокоилась. В белом, пахнущем антисептиком приемном помещении вдоль стен сидели несколько очень беременных женщин с мужьями или матерями, и все они с паникой прислушивались к звукам снаружи.

– Не бойтесь, уважаемая, – вежливо обратился Ситников к медсестре, пытаясь сгладить первое впечатление, – я ищу Светлану, это жена Владыки Четери, моя двоюродная сестра. Вы не знаете, где она?

Медсестра хмурила брови, прислушиваясь – он говорил на рудложском, и пришлось медленно повторить несколько раз, чтобы она закивала и ушла куда-то вглубь коридора, к лестнице.

Когда Матвей увидел Ивана Ильича, в шапочке, в белом халате и бахилах, спешащего вниз, у него чуть отлегло от сердца. Отец Светы остановился в стерильной зоне за красной линией, лицо его было тревожным.

– Матвей, и Света, и Тамара здесь, – обошелся он без предисловий, – дочь рожает, ее сейчас не переместить. Вот-вот должна, вот-вот… как же мы так попали, – и он нервно посмотрел на оплетенное окно.

– Так рано же вроде рожать, дядя Ваня? – сообразил Ситников.

– Вот то-то и оно, – тяжело вздохнул Иван Ильич. – Рано, рано.

– Тогда я подожду, пока ребенок родится, и выведу вас в Рудлог, – пообещал Матвей, и Иван Ильич, просветлев лицом, кивнул. – Дядь Ваня, а мама с Машкой где?

– Улетели на драконе куда-то в пригород Тафии, – проговорил Иван Ильич расстроенно. – Эх, пришел бы ты парой часов раньше, сынок…

Матвей не стал говорить, что пару часов назад он еще спал в выгоревшем состоянии – у дяди Вани и так было достаточно повода для тревоги. При мысли о маме и сестренке сердце забилось сильнее – пусть они в пригороде, но тоже под ударом: Матвею ли не знать, как быстро могут передвигаться отряды иномирян. Вывести бы своих прямо сейчас, пока Света рожает, но осилит ли он прыжок сначала до мамы, затем с ними – в Рудлог, а потом обратно в роддом и снова в Рудлог? Очень вряд ли – переход сюда и так выжрал чуть ли не треть обретенного резерва.

– Тогда… тогда я подожду, – сказал он, пытаясь соображать быстрее, – пока Света родит, перенесу вас с ребенком к маме, а затем всех вместе – в Рудлог.

Снаружи снова раздался отдаленный визг инсектоидов, женщины заохали, заплакали. Мужчины обернулись к оплетенным терновником окнам. Иван Ильич тяжело вздохнул.

– А как же все эти люди? – спросил он шепотом, показывая взглядом на рожениц, ждущих оформления. Одну из них, постанывающую, пожилая акушерка уже уводила на санобработку.

– Я не смогу вывести всех, – с сухим горлом ответил Матвей. – А к вечеру мне нужно быть в Рудлоге, от этого зависит судьба мира, дядь Вань. Простите. Пока я здесь, я сделаю все, что могу, чтобы защитить здание.

Иван Ильич кивнул в знак понимания.

– Но на всякий случай, узнайте, сколько здесь всего людей, – попросил Матвей тяжело. – Прежде всего я должен вывести вас, но я подумаю, что можно сделать, дядь Вань. Хотя бы сейчас поставлю над роддомом щит и замкну его на какой-нибудь амулет, отдам медсестре, чтобы она могла пропускать людей внутрь, если сюда еще кто-то придет за помощью. Этот щит защитит их хоть какое-то время, за которое, как я надеюсь, их успеют вывезти.

Глава 7

Вей Ши

8 утра по Менисею, 9 в Тафии

После разговора с отцом Вей Ши заснул крепчайшим сном – целебным, светлым, без тревог и предчувствий, и сны его были напоены солнцем и счастьем, как в детстве. Словно не было войны и не нависла над Турой угроза исчезновения.

Во снах он был тигром, бежал по джунглям солнечным днем, охотился и валялся на душистой траве. Он был ребенком, и с лодки, застывшей на озере среди лотосов, ловил с дедом серебристую форель. Они оба были одеты в широкие красные шляпы и рыбацкие костюмы.

– Ты был совсем малышом, когда я стал брать тебя на рыбалку, помнишь? – говорил дед, и Вей улыбался в ответ: помню.

Он был юным принцем, у которого едва-едва начал ломаться голос, и выводил кончиком клинка на белом песке иероглифы «честь», «великодушие» и «почтение», а затем мама в простом платье обнимала его ласково-ласково, целовала в щеки и шептала:

– Какой же ты у меня красивый, тигренок, какой сладкий, словно мед из вишневого цветка. Как же я тебя люблю!

И он со всей силы обнимал ее в ответ, и в душе царило блаженство. Только сердце отчего-то сжималось.

Он был мужчиной и танцевал на каком-то народном празднике, прыгал через длинную сайо – скакалку, взмывая в воздух, как журавль, и давалось ему это легко и весело, и ничего не имело значения. Маленькая девочка Рудлог смотрела на него, смеялась как колокольчик и хлопала в ладоши. И его она совсем не смущала и не раздражала.

Он переплывал широкие реки, он перескакивал с одной горной вершины на другую, он нырял на дно морей и поднимался в воздух, и стихия гармонии, полученная от дружеского общения с отцом, усиленная его собственным усилением, залечивала его душевные раны и наполняла телесной силой.

А в конце Вей снова очутился на полянке в ментальной лакуне с ручейком. И девочка – Кейя теребила ему шерсть, что-то рассказывая свое, что он совсем не запомнил. А затем спросила смущенно и осторожно:

– А что ты сделал своей маме, Вей Ши?

Голос он ее слышал сквозь сон, будто наблюдал сам за собой со стороны. И только потому не зарычал.

«Все-таки подслушивала?»

– Я нечаянно услышала! – раздалось далекое эхо ее возмущенных оправданий. – Я не специально! Мне вообще про старшую сестру снилось, что я ей волосы прислать должна! Я вообще просыпалась уже и на грани сна и яви услышала ваши голоса!

«В любом случае это не твое дело», – с раздраженной досадой подумал он.

– Да, – согласилась она, начиная медленно исчезать. – Но знаешь, что бы ни было… хорошо, что мама у тебя есть.

Проснулся он в восемь по часовому поясу Менисея, настолько отдохнувшим, насколько давно себя не чувствовал – и сразу ощутил, как просели по сравнению со вчерашним вечером стихии, насколько они сейчас слабее и разбалансированней. В Тафии на этот момент было девять утра.

Вей переоделся в свежую военную форму, принесенную ему приставленным адъютантом и принял уважительное приглашение генерала Хэ Оня разделить с ним завтрак, пока гвардейцы и боевые маги готовятся к выступлению.

Генерал во время трапезы рассказал о срочной информации, полученной поутру из Пьентана: множество шаманов с Большого Камлания разлетелись по побережью из Бермонта, и отовсюду с северных городков, и из самого Ренсинфорса в столицу звонили и слали радиограммы, что вот-вот спустится на Туру тьма, и что нужно срочно всем людям прятаться под землю, в воздух или под защиту Триединого. Точного срока не давал никто, но сходились, что случится это в ближайшие два-три дня, и что людям при малейшей опасности нужно спасаться. А лучше сразу собрать припасы и уйти прямо сейчас.

– Куда пойдет армия? – спросил Вей.

– Сейчас двинемся в Менисей, он опустел, спустимся в подвалы там, – тяжело ответил Хэ Онь. – А тем, кто останется на охране перехода, уже приказано окапываться.

Наследник кивнул, думая о том, что в Тафии для его отряда, если понадобится, найдется достаточно погребов. А генерал продолжил разговор – доложил, что в Тафию с принцем пойдет несколько сотен человек, из них всего семьдесят магов и тридцать пять усиленных Хань Ши гвардейцев. Вей Ши, услышав цифру, склонил голову. Столько их осталось из гвардейской сотни. Остальные либо погибли, либо были слишком тяжело ранены, чтобы даже с помощью подселенного духа и виталистов излечиться за ночь.

За завтраком же, через полчаса после пробуждения, Вей Ши с удивлением и тревогой ощутил слабую волну ослабевания стихий, прокатившуюся с запада. Ветер затрепал тканью палатки, в которой проходил завтрак, а мир словно стал тусклее. Вей представил себе, каким сумрачным и блеклым будет мир без стихий, и содрогнулся.

Сколько еще смогут продержаться стихии перед падением, до того, как Тура станет миром без магии, миром, в котором долго еще будут идти катаклизмы, пока неразумная природа сбалансирует сама себя? День? Два?

Нужно было торопиться.

– Наша задача – прежде всего защитить и вывести из города жену Мастера Четери, Светлану, если ее еще не эвакуировали, – объявил Вей Ши, стоя перед строем перед отправкой. – И по мере возможности прикрыть отход мирных жителей из Тафии. Если во время нашей гуманитарной миссии откроется портал и начнется наступление иномирянской армии, мы вступим в бой – уничтожить целую армию у нас не хватит сил, но сдержать продвижение ее отдельных отрядов и помочь драконам мы сможем. Воины, я не знаю, сможет ли наш помощник перенести нас всех. Поэтому первыми идут гвардейцы и боевые маги, а стрелки с оружием и припасами – за ними.

Ли Сой был тут же – он при переходе должен был следить за устойчивостью пространственного тоннеля и, если понадобится, стабилизировать его.

– Твой отец сказал мне быть твоей тенью, молодой Ши, – проговорил великий маг, – и в случае, если ты окажешься в опасности, выносить тебя из битвы, согласен ты на это или нет. Знай об этом.

Вей Ши подавил колыхнувшуюся в душе ярость и едва заметно склонил голову – в конце концов, Ли Сой еще его прадеда на руках держал.

– Я понимаю своего отца, – сказал принц. – Только, прошу, прикрывай мне спину и убивай врагов, а не носи мне подушку под задницей, великий.

Ли Сой тонко улыбнулся.

– Вижу, обучение у Мастера не прошло даром, – проговорил он с теплой иронией. – Будет так, как ты сказал, юный Ши.

Все было готово – сотни вооруженных, нагруженных припасами и боекомплектом бойцов приготовилась к открытию перехода, когда в Тафии было уже около одиннадцати. Вей Ши тихонечко просвистел короткую мелодию, кольнул свой палец клинком – и от расположенной неподалеку мшистой полянки, симметрично окружившей старую пихту, поднялся золотистый равновесник с хохолком – уже взрослый, размером с орла, но не старый. Он подлетел к потомку своего бога, сел ему на руку и слизнул кровь. А затем уставился на наследника горящими фиолетовыми глазами.

– Старый дух, дух Разума, великий Колодец, помоги мне, – попросил Вей Ши, глядя ему в глаза. – Мой отец заплатил тебе кровью, и я плачу тоже. И готов отдать тебе еще, когда ты поможешь нам.

Равновесник спорхнул с руки и завис в воздухе, слушая и постепенно становясь зеркальным, увеличиваясь в размерах. Он то и дело мигал, становясь более прозрачным и снова набираясь сил.

– Твой отец заплатил достаточно. Что сейчас желаешь ты, сын моего отца? – вдруг спросил он хрустальным голосом, от которого у всех присутствующих по телу прошла вибрация, как от страха, смешанного с удовольствием. Из глаз золотисто-серебряного крылатого гиганта смотрело древнее и мудрое существо.

– Помоги нам пройти в Тафию, – попросил Вей Ши. – Там есть большая вода, там есть река Неру, и ты сможешь перенести нас туда.

– Я услышал тебя, – ответил дух мелодично. – Мне тяжело будет: отец равновесия сейчас на пределе сил, удерживает стихии от падения, мир от разрушения. Но я сделаю то, что ты попросил. И не ради крови, а ради будущего, ибо даже я сейчас не вижу его, юный тигр. А, значит, оно может быть любым – или его может вовсе не быть.

Он закрутился кольцом – и обернулся зеркальной воронкой, уходящей в бесконечность. И Вей Ши первый шагнул в нее.

Если бы на мостках у главных ворот Тафии, как обычно, сидели рыбаки, они увидели бы, как спокойно несущая свои воды река у берега засияла, как металл на солнце. И из нее, хватая ртами воздух, стали выходить абсолютно мокрые, бледные, шатающиеся люди, облитые зеркальным серебром, как чешуей. Первым, покачиваяь, но стараясь держать спину прямо, шел черноволосый юноша в облегающей военной одежде, с ножами на косом поясе и клинком в ножнах.

И мало кто узнал бы в нем послушника Ши, эфенби, таскающего на закорках старика Амфата, подрубленного горем богатыря Амфата.

Люди выходили на берег и падали, не в силах даже удивиться тому, что город похож на хрустальный куст, что со всех храмов звучат гонги, по небу мечутся драконы, и что над одним из холмов висит надпись, то и дело сменяющая язык и сообщающая жителям про эвакуацию.

Бойцы, выползшие на берег, чтобы не захлебнуться и дать дорогу следующим десяткам, потихоньку приходили в себя. Кто-то уже, мучимый дикой жаждой, полз обратно, к реке, и жадно, захлебываясь пил. Кто-то восстанавливал себя и товарищей каплями виты, Ли Сой сушил на всех одежду. Серебро медленно таяло на их одежде и волосах. Серебряное сияние исчезло и в реке – а на берегу осталось несколько сотен воинов.

Когда все пришли в себя и выстроились десятками, Вей Ши во главе колонны побежал к холму, на котором стоял дворец. Навстречу ему попадались жители на тележках и машинах, с кучей навьюченного скарба, кто-то все еще упаковывал вещи в тюки. Ревели верблюды и ослы, плакали дети. Сверху то и дело низко-низко, словно опасаясь подниматься выше, проносились драконы с людьми на спинах.

Дом деда Амфата остался в другой стороне, у подножия другого холма, и Вей Ши пообещал себе заглянуть к старику, и, если понадобится, отрядить гвардейца вывести его из города. И в обитель заглянуть – помочь своим, помочь настоятелю Оджи. Он ощущал ровные волны молитв, накатывающие со стороны храма, и то, как выравнивают они стихи, которые тут же проседают вновь.

Город-на-реке, залитый солнцем, оплетенный волшебным терновником, был прекрасен, дрожал знойным маревом над мостовой, пах ванилью. Вей, сполна оценив мощь гигантского духа, что сплел эту защиту, сияющие белые цветы и острые шипы, безропотно пропускающие людей, которые поспешно уходили из домов, думал о том, что кто-то заплатил духу чем-то очень ценным, чтобы он мог набрать такую мощь. И что для этих людей было бы спасением остаться здесь, а не бежать – но как определишь, какая опасность больше: погибнуть от иномирян, или от тьмы, которую увидели в видениях шаманы?

Дворец Четери тоже был оплетен лозой – и ворота были плотно закрыты, защищены ею.

Вей бросил взгляд на клинки Мастера, которые так и сияли среди побегов – только рукояти торчали наружу, – и подошел ближе к воротам. Белые цветы приподнялись, словно терновник уставился на него множеством глаз.

– Великий, – проговорил Вей Ши и поклонился, как старшему и сильному. Поклонился и отряд за спиной наследника, поклонился и Ли Сой. – Ты не пропустишь меня внутрь? Мне нужно спасти Светлану, жену Владыки Четерии, и ее семью.

Глаза словно бы немного раздраженно затрепетали, затем цветки захлопнулись в плотные бутоны и отвернулись. По воротам поползли побеги, усиливая защиту.

– Кажется, это означает «не пущу», мой принц, – подсказал Ли Сой то, что все уже и так поняли.

– Или что там никого нет, – ответил Вей Ши задумчиво.

– Я могу слетать внутрь, и поискать вашу подопечную, – предложил маг. – Возможно, ее действительно уже эвакуировали? Или можно подать знак одному из драконов, – он указал на ящера, летящего с людьми на спине над домами, – и спросить у него?

– Нет, не будем терять времени, – Вей Ши взял один из ножей старика Амфата, вспорол лезвием кожу на ладони. – Я могу узнать, где она.

Кровь закапала на горячий камень мостовой. Вей просвистел несколько музыкальных нот, затем еще раз и еще… и еще, и еще… дух-терновник заинтересованно приоткрыл цветки и следил за каплями, но стоило Вею глянуть на него, снова закрылся и отвернулся. Кровь капала, звучала мелодия, а ответа все не было, хотя малыш-равновесник должен был появиться рядом с создателем и ответить на вопросы – или отвести к той, кого он защищал. Значит, что-то не давало ему это сделать.

А затем со стороны оплетенной обители раздалось верещание стрекоз – и наследник с досадой и тревогой повернул голову в сторону храма.

Значит, портал уже открылся. Хань Ши на пороге смерти не мог ошибиться, значит, что-то стало причиной более раннего открытия, какое-то нечаянное событие, вмешательство в ткань будущего, которое дед не мог предвидеть.

Вей Ши больше не ощущал успокоительных волн молитв – и дай боги, чтобы те, бок о бок с кем он трудился столько недель, были еще живы. Раньяры верещали отчаянно, и непонятно, что творилось там, наверху. А здесь, внизу, Вей чувствовал, как начинают вибрировать стихии, и вибрация эта набирает силу с каждым мгновением.

Сколько пройдет времени, пока стихии падут? Сколько осталось до момента, когда раньяры вырвутся из-под купола, сплетенного над обителью духом-терновником? Ведь тогда Светлану найти будет еще труднее!

– Где же ты? – громко крикнул Вей Ши, сжимая окровавленную ладонь до боли. – Ты не мог оставить свою службу, ответь мне!

И он снова засвистел песенку-призыв, созданную им специально для Светиного равновесника.

Издалека донесся слабый посвист, едва различимый сквозь визг стрекоз. Отряд обернулся на звук, чтобы увидеть, как внизу, над хрустальной крышей дома, расположенного в нескольких кварталах отсюда, за каналом, взвилась вверх крылатая золотисто-фиолетовая тень. Большая, но полупрозрачная – она отчаянно крутилась над домом, мелодично выводя трели, стараясь изо всех сил – а затем нырнула обратно, прямо через терновник.

Лицо Вея закаменело, и он не раздумывая бросился вниз, туда, где показался ему оставленный на охрану Светланы равновесник. За ним раздавался топот многих ног – лишь Ли Сой скользил по воздуху, встав на свой собственный меч. Пришлось пересечь несколько улиц и пустынный базар, через который Вей столько раз ходил, перебежать через мостик, свернуть вправо, на широкую улицу, по которой только что проехала скорая, собранная в его стране… Вей увидел, куда она заворачивает, и уже понял, куда он бежит.

Неужели жене Мастера стало плохо? И если так – то почему ей не помог виталист и ее не вывели из города в первых рядах?

Визг со стороны обители не замолкал, Вей и не видел ее – только огромный купол терновника над холмом, где она была ранее, и кружащих сверху драконов. Сквозь хрустальные стенки мелькали огненные всполохи, и он мог бы поклясться, что разглядел десятки водяных духов, летящих со стороны Неру, и ощущал равновесников, поющих под сводами терновника. А еще ему казалось, что он видит несколько десятков монахов и послушников, стоящих на дороге к обители с воздетыми руками. На той самой, где он когда-то подхватил рожающую женщину, назвавшую сына его именем.

Они добежали до дома, во двор которой завернула скорая – и увидели, что поверх терновника здание защищает большой щит. А внутри помимо медиков, выводящих совсем молоденькую беременную женщину из машины, стоял крупный, очень крупный молодой мужчина в военной форме Рудлога, который, протянув руки вперед, вливал в щит силу. Фрагментарная решетка мерцала, укрепляясь.

Вей Ши мужчина показался знакомым – кажется, он пару раз видел его издалека во дворце Четери.

– Очень неплохо, – с любопытством оценил из-за спины наследника Ли Сой. – Какой талантливый юноша! Наверняка из Алмазовых птенчиков.

Незнакомец их заметил, опустил руки, угрожающе повел плечами – но пригляделся и расслабился. Подошел ближе, кивнул, выжидающе переводя взгляд с бойца на бойца – и остановил его на Вей Ши, оценив и военную форму, и клинки на поясе.

– Светлана, жена Мастера, здесь? – спросил Вей Ши, оглядывая оплетенные лозой окна здания. За одним из них чувствовалось трепетание равновесника. Слышны были женский и детский плач и крики, и весь роддом источал тревогу, страх, обреченность – среди которых явственно ощущались деловитость и спокойствие врачей, беспокойство родных и удивительные нотки материнской нежности, заставившие сердце Вея сжаться.

– А вы кто? – спокойно поинтересовался парень. Вей не сразу очнулся, поглощенный вслушиванием в эмоции, и так же ровно ответил:

– Меня зовут Вей Ши, я пришел помочь жене Мастера и ее родным выйти из города.

– А, Светка о тебе рассказывала, – обрадовался парень. Подошел, протянул руку прямо через щит, и наследник, помедлив, пожал ее. Незнакомец задержку заметил, недоуменно поднял бровь. – Ты ведь ученик Четери, да?

Вей молча кивнул.

– Меня зовут Матвей, я ее двоюродный брат. Рожает Света. Я тут за тем же, что и ты. Не вывести ее пока. Родит, врачи и виталисты дадут добро, и постараюсь перенести их подальше отсюда.

Вей Ши нахмурился – он подсчеты не вел, но ему казалось, что супруга Мастера должна разрешиться от бремени много позже. Но не стал уточнять. Посмотрел на обитель, которая высилась над городом на соседнем с дворцом холме, и сверкала изнутри всполохами огня.

– Ты сможешь построить Зеркало при нынешней рассинхронизации стихий?

– Надеюсь, что да, – мигом помрачнел новый знакомец.

– Хорошо. Если понадобится, Ли Сой тебе поможет, – Вей оглянулся на волшебника, и тот кивнул.

Услышав имя «Ли Сой», парень уставился на волшебника. Вей очевидно ощутил его восторг и уважение. И смущение. И, видимо, поэтому сказал брат Светланы какую-то глупость.

– Вы выглядите гораздо моложе Алмаза Григорьевича!

– Он мог бы выглядеть так же молодо, – ответил Ли Сой, забавляясь. – И совсем юношей мог бы. Но его тело отвечает его нынешним задачам, молодой ученик.

Их разговор прервала серия взрывов, рокотом прокатившаяся над Тафией и замолкнувшая за рекой. Над куполом терновника взвились дымы, часть его упала внутрь – и Вей Ши с тяжелым сердцем увидел сквозь дыры трепещущие лепестки портала.

Из купола несколькими стаями в разные стороны вылетали стрекозы. В бой с ними сразу вступали драконы. Их стало гораздо больше – и вскоре небо над головами заполнилось ревом и визгом, звуками столкновений.

И в это время из роддома раздался истошный, мучительный женский крик. Сложно было узнать, кто кричит, – но Вей отчего-то понял, что это крик жены Мастера.

– Мы обустроим оборону вокруг роддома, – быстро проговорил он. – Если нужно ждать, пока появится сын Мастера, мы подождем и не дадим ни одной твари приблизиться к этому месту. Ты не знаешь, брат жены Владыки, как договориться с этим терновником, чтобы он пустил нас в окружающие дома?

– Ну… просто попросить? – предположил парень. Увидел скептический взгляд Вея и кивнул. – Понял, сейчас попробую поговорить с ним. Под щит спрятаться не хотите?

– Пусть он останется предпоследней линией обороны, – покачал головой Вей Ши. – Не нужно привлекать внимание иномирян, возможно, нам повезет, и роддом их пока не заинтересует. Мы сейчас перекроем подходы к зданию, – он посмотрел налево и направо, на широкую улицу, и поморщился: если иномиряне пойдут от храма к реке, то могут свернуть и на эту улицу. Тогда придется их уводить, потому что атаки сотен стрекоз его небольшой отряд не сдержит.

Крики, долгие, мучительные, так и звучали из окон – и мужчины бледнели, поглядывали на роддом с опаской.

– Хорошо, что я мужчина, лучше уж в бой, чем рожать, – пробормотал кто-то из бойцов, и окружающие закивали. Ли Сой пошевелил пальцами – и к щиту Матвея добавился полог тишины.

Сам Матвей о чем-то тихо попросил терновник, показывая широкими руками то на окна роддома, то на Вея – и наследник даже с некоторой ревнивостью обнаружил, что от этого собеседника дух не отворачивается. И прислушивается к нему.

В результате переговоров несколько дверных и оконных проемов были освобождены от лозы. Йеллоувиньцы стали готовиться к обороне.

* * *

– Мой генерал! – в шатер, где Тмир-ван допрашивал обессиленного пленника, вошел связной. – Докладываю – оборона прорвана, странные сонные заросли из прозрачного камня, похожего на слюду, разбиты взрыв-чат-кой. Наши раньяры уже в небе, и их атакуют колдовские звери, белоснежные, похожие на наших ящеров, но огромные и с крыльями. Их там много, очень много, как будто мы пришли в страну, где они живут. Город, в котором мы вышли, почти пуст, но на дорогах видны уходящие толпы жителей.

Тмир-ван бросил быстрый взгляд на пленника. Тот сполз на пол, да так и лежал на боку с заведенными за голову руками и смотрел мутным взглядом сломанного человека: еще немного – и впадет в безумие.

Сердце старого вояки вдруг кольнуло странное сочувствие – пленник ему кого-то странно напоминал, и он вдруг понял кого – любимого старшего сына, оставшегося в семейной твердыне управлять ею. Но он отмел несвойственные ему чувства.

– У города, в котором вы вышли, есть какие-то особые приметы?

– Да, мой тиодхар, – браво ответил связной. – Он весь белый, стоит на берегу огромной реки, которая шире всех виденных мною рек. А сам он стоит на многих холмах, разделенных каналами, ведущими к реке, и оплетен тем же странным растением из слюды, которое не давало нам выйти в город. Оно же не дает нам войти в дома. В городе мы увидели два дворца, тоже оплетенные этим растением. Над одним из дворцов крутится надпись, которую я смог прочесть – она велит жителям уходить. Откуда-то они знали, что мы будем там.

– Но сопротивляются слабо и войск немного, значит, сил у них почти нет, – проговорил Тмир-ван. Подошел к пленнику, заглянул ему в глаза. – Как называется город, где много твоих сородичей, колдун? Город, оплетенный слюдяным растением? – В глазах пленника проскользнуло вполне искреннее недоумение, а Тмир-ван тряхнул головой: так снова он показался похож на сына. – Белый город, который стоит на берегу большой реки, в котором два дворца?