Текст книги "О чём речь"

Какчество

Раз уж про Райкина вспомнили… Летом 2011 года тогдашний премьер-министр Путин встретился с представителями молодежных организаций Северо-Кавказского федерального округа. На этой встрече он, в частности, сказал:

Кавказ, Северный Кавказ для России не балласт, это одна из жемчужин России. Прежде всего потому, что здесь очень качественный, очень мощный человеческий потенциал, очень глубокий культурный пласт.

Меня заинтересовало определение качественный. Слова качество, качественный за послед нее время значительно расширили сферу употребления. Вообще качество – это так называемое параметрическое слово, такое, как, скажем, высота, глубина, вес, температура, скорость. Интересно, что у таких слов часто возникает значение большого, простите за тавтологию, значения соответствующего параметра. Например, во фразе «Какая у него температура?» температура – параметр, а во фразе «Он заболел, у него температура» – значение параметра. В этом случае температура – то же, что высокая температура. Точно то же самое и с качеством: оценка качества – параметр, а ценю качество – значение параметра. Я не говорю здесь, разумеется, о слове качество в значении «свойство» (душевные качества), в котором оно, кстати, имеет форму и единственного, и множественного числа.

Прилагательные могут быть образованы от обоих значений параметрических существительных. Скажем, слово возрастной. Одно дело возрастной ценз, другое – новое возрастная роженица (немолодая то есть). Так и слово качественный: качественные показатели – это показатели качества (уж хорошее оно там или не особенно – неизвестно), а качественный товар – хороший, правильный, не вредный, надежный. Конечно, слово качественный можно употребить и расширительно – например, в видах избежания банальностей и штампов, сказать, что у девушки качественная улыбка. Это будет такая игра. Впрочем, стоматолог может сказать это и в прямом смысле.

Кстати о товаре. Качество – это характеристика не любого объекта, а прежде всего продукции, товара. Если цветы растут в поле, да даже и выращены в цветнике, мы не скажем, что они хорошего качества. А вот если поставляются в цветочный магазин – тогда да. О хорошем или плохом качестве котлет в норме говорят не тогда, когда они приготовлены дома. То же и со словом качественный. Качественные носки – это скорее об изделиях чулочной фабрики, а не о носочках, связанных бабушкой любимому внучку на день рождения. Поэтому многих людей так травмирует популярное сейчас выражение качество жизни. Им видится за этим представление о жизни как об огромном супермаркете, где у всего есть своя цена, где нет ничего штучного, а все изготовлено по ГОСТу или там по ТУ.

Так вот, вернемся к Путину. «Качественный человеческий потенциал» – это такой технологический взгляд на людей. Не случайно в Сети появился комментарий: «А уж про качество человеческого матерьяла уж совсем по нацистски звучит!»(http://nr2.com.ua/society/342218.html/discussion/). Забавно, что пишущий ошибся при цитировании: вместо потенциал запомнил материал. Скорее всего, именно благодаря определению качественный возникли промышленные ассоциации.

Но интересно здесь другое. Было бы ошибкой думать, что слово качественный по отношению к людям могут употреблять только начальники. Так же может выразиться и интеллигент, однако вкладывая в это определение совершенно другой смысл. Вот, например, что написал поэт и эссеист Лев Рубинштейн о Дине Годер, театральном критике и чудесном человеке, в деньрожденном поздравлении:

Ты, я знаю, высоко ценишь такую категорию, как качество. «Качественный человек» – высшая похвала в твоих устах. И не так уж ты, прямо скажем, безгранично толерантна, чтобы расточать подобные характеристики направо и налево. Я тоже ценю эту категорию. И тоже не склонен к беспринципному благодушию. Поэтому я твердо скажу: ты, Дина, необычайно качественный человек. С полной гарантией качества на сто двадцать лет. А дальше – проверим (http://stengazeta.net/article.html?article=7409).

Совершенно понятно, чем хорошо такое определение, как качественный. Тут, по-моему, две причины.

Во-первых, наша вечная боязнь пафоса. Боязнь эта, кажется, даже усилилась по сравнению с советским временем. Еще бы, теперь кроме официозного пафоса есть еще и куча других пафосов, и от всех хочется как-то дистанцироваться.

И слово качественный годится именно в силу своей технологичности.

А во-вторых, в нашу постмодернистскую, релятивистскую и пр. эпоху очень уж небезопасны слова, характеризующие моральный облик человека. Слишком они легко присваиваются кем попало, наполняются каким-то не тем смыслом. Мы знаем, как легко передергивать в этой игре. Мы понимаем, как все в жизни сложно и неоднозначно. Но от этого мы не перестали видеть и ценить в людях простые вещи: человеческую надежность, способность к дружбе и органическую неспособность к предательству. Поэтому удобно воспользоваться словом, максимально далеким от сферы моральных оценок, материалистическим и деловито-объективным. Можно долго спорить о том, кто такой хороший человек. Еще бы, тут придется вспомнить всю мировую литературу вместе с театром и кинематографом (ну, там «Плохой хороший человек» и пр.). А кто такой качественный человек, в общем-то, понятно.

Да, возвращаясь к заголовку. Слово какчество все помнят по монологам Аркадия Райкина, где слесарь обирает новоселов, устраняя собственные недоделки. Марк Азов, один из райкинских авторов, написал, что это слово «почерпнуто из лексикона евреев-портных: „Это, по-вашему, качество? Это какчество!“ Но именно тут Аркадий Исаакович учуял что-то родное и как сел на это словечко, так и не захотел слезать: придумал и „рекбус“, и „кроксворд“, а главное, вытянул всю „большую промблему“: „Государство мне платит за коликчеств о, а за мое какчество будешь платить ты, жилец“» (http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer6/Azov1.php). Забавно, кстати, что в слове какчество обнажена внутренняя форма слова качество – от как, какой, чего не скажешь о чисто балагурных словечках рекбус, кроксворд, промблема. Да они и не так запомнились, как какчество. То есть количество – это сколько (колико), а качество – это как (ср. аналогично: лат. quālitās – oт quālis). Чудесный и прозрачный, но редкий способ словообразования. Вот разве у философов еще есть слово из этой серии – чтойность.

Здоровое равнодушие

Когда-то уже довольно давно я увидела по телевизору интервью с журналистом и деятелем Рунета (весьма охранительного толка) Антоном Коробковым-Землянским. В частности, его спросили о гей-парадах, и он ответил, что к этому надо относиться со здоровым равнодушием. Если, мол, что-то меня напрямую не касается, то на это лучше не обращать внимания. И пояснил: если соседи бьют ребенка, то это меня, да, касается. Но если соседи бьют посуду, то пусть бьют, это их дело. Мысль вполне понятная. Весь вопрос в том, что человека, по его представлениям, касается, а что нет.

Но я задумалась над этим сочетанием – здоровое равнодушие. По какой причине Коробков не захотел воспользоваться дежурным словом толерантность, а выбрал нестандартное, даже парадоксальное сочетание? Парадоксальное оно вот почему. Дело в том, что русское слово равнодушие окрашено в особые тона. Конечно, можно сказать, например, твое равнодушие к пиву – и тогда мы почти ничего не узнаем о человеке, о котором говорим. Может, вообще он пламенный, а вот к пиву равнодушен, то есть безразличен. Другое дело – равнодушный человек. Это холодный, плохой человек. А неравнодушный человек – отзывчивый и хороший. И равнодушие просто так, без контекста, – это скорее что-то плохое. У Достоевского в «Бесах» есть сочетание болезнь равнодушия. И вот поди ж ты. Нам говорят о здоровом равнодушии, и мы прекрасно понимаем, о чем речь. И даже примерно понимаем, почему человек избегает слова толерантность.

Вообще русское слово толерантность имеет интересную историю. Оно употреблялось еще в середине XIX века – у Лескова, Достоевского и т. д. Вот пример, где оно использовано вполне современно:

Общество упорно отказывается дать свидетельство своей толерантности по отношению к людскому разномыслию, разночувствию и разностремлению, а в то же время само в собирательном составе своем не обнаруживает, чтобы оно опиралось на твердой почве самостоятельных мнений, и в несогласном шуме своем напоминает лишь ветром колеблемые трости (Н. С. Лесков. Русские общественные заметки, 1869).

На английский это слово здесь вполне можно было бы перевести как tolerance. Аналогично и с другими европейскими языками. Потом слово толерантность как-то подзабылось за ненадобностью, вернее, осталось только в качестве биологического термина. А в последнее время, в ходе интенсивного освоения «западных» ценностей, вошло в моду. Однако многие люди сразу его невзлюбили.

Вот представим себе: узнают люди новое слово. Что же оно значит? Им говорят: ну, это по-русски терпимость. Да и словари пишут: толерантность, мол, – это терпимость к чужому образу жизни, поведению, чужим обычаям, чувствам, верованиям, мнениям, идеям (Брокгауз и Ефрон, правда, толкуют толерантность более узко, как веротерпимость). Ну хорошо, вот есть два слова – терпимость и толерантность. Но язык не терпит дуплетов. И они сразу начинают как-то притираться, распределять сферы влияния, диссимилироваться. А как они распределяются – это вообще-то довольно предсказуемо. Когда одно и то же в русском языке обозначается и русским словом, даже если это и калька с иностранного, и заимствованием, то можно предположить, что первое будет дрейфовать в направлении чего-то исконного, а также внутреннего, связанного с чувствами, искреннего и относящегося скорее к отдельному человеку, а второе будет осмысленно как что-то несколько чуждое, связанное с поведением, возможно, фальшивое, а также скорее социальное. Например, верность и преданность – это в душе конкретного человека, а лояльность – в поведении, возможно и лицемерном, и это нечто более общественное. Когда слово лояльность только появилось в русском языке, этого в нем не было.

Так примерно и вышло с терпимостью и толерантностью. Сейчас очень часто противопоставляют плохую толерантность хорошей терпимости. Вот типичный заголовок статьи: «Толерантность: терпимость или вседозволенность?» Многие люди говорят: ненавижу толерантность, потому что толерантность значит «Моя хата с краю, ничего не знаю». Другие говорят: не надо учить детей толерантности, толерантность – это пораженчество. Толерантность часто связывают с равнодушием, опять-таки по контрасту с терпимостью. В терпимости очень ясно ощущается глагол терпеть, в частности, возникает ассоциация с другим его значением: терпеть боль. Мол, мы, страдая, терпеливо выносим недостатки других людей, как терпят боль, холод, голод. Соответственно в случае толерантности мы не то что терпим, а просто ничего не чувствуем. Особенно же характерна подобная риторика для православных текстов:

Терпимость – это русское понятие, которое возникло из православного отношения к жизни. <…> Мы должны терпеть несовершенство других, понимая, что и сами несовершенны. Таким образом, терпимость предполагает активную оценку действительности: четкое разделение хорошего и плохого, и терпение по отношению к тому, что еще не в силах измениться к лучшему. Толерантность – это западный термин, который возник из либерального отношения к жизни. Он не синоним терпимости, потому что за ним стоит совершенно другая концепция. <…> Поэтому толерантность безразлична к понятиям хорошо или плохо в абсолютном смысле этих слов. Она ориентируется на временные понятия, которые обеспечивают текущее спокойствие. <…> Человек должен быть безразличен ко греху, извращениям и растлению других людей, т. е. ко всему, что его лично не касается. При этом он сам может все это совершать, требуя толерантности к себе со стороны других (http://www.missionary.su/theology/13.htm).

Между тем, например, у философа Владимира Соловьева было другое понимание терпимости:

Так называется допущение чужой свободы, хотя бы предполагалось, что она ведет к теоретическим и практическим заблуждениям. И это свойство и отношение не есть само по себе ни добродетель, ни порок, а может быть в различных случаях тем или другим, смотря по предмету (наприм., торжествующее злодеяние сильного над слабым не должно быть терпимо, и потому «терпимость» к нему не добродетельна, а безнравственна), главным же образом смотря по внутренним мотивам, каковыми могут быть здесь и великодушие, и малодушие, и уважение к правам других, и пренебрежение к их благу, и глубокая уверенность в побеждающей силе высшей истины, и равнодушие к этой истине (Оправдание добра, 1897).

Это очень близко к тому, как понимают толерантность те люди, которые являются ее адептами: даже не соглашаясь с позицией другого, пытаться его понять, и даже не понимая, признавать право другого человека жить по-своему. До тех пор, разумеется, пока это не затрагивает права других людей. Часто заимствуется слово, которое как будто имеет аналог в языке. Но у аналога совсем другие ассоциации, другая культурная «бахрома». И вот берется новое слово, берется вместе с целым пластом представлений и ассоциаций. Но тогда слов оказывается два, и тут уж они начинают конкурировать по внутренним законам языка. Пока непонятно, чем дело кончится с толерантностью и терпимостью. Поживем – увидим.

Бэд карма и мастдай

У меня в прошлой книжке есть рассказ о том, как один деятель искусства, повествуя о своей тяжелой жизни, с подобающим смирением произнес: «Ну что ж, такая моя харизма». Я предположила, что он спутал слова харизма и планида («судьба, участь»). И вот одна моя знакомая написала: «Я, конечно, не знаю, что это был за „деятель“ и какого именно „искусства“, но рискну предположить, что имел он в виду не старомодно-литературную „планиду“, а новомодную „карму“, которая вошла в речевой обиход относительно недавно – вместе с „харизмой“». Что ж, могло быть и такое. Хотя по типажу мне показалось, что скорее у него могло быть в пассиве старое слово планида, которое послужило субстратом для нового – харизма. А слово карма как-то с ним не вязалось. Но поди пойми, что там у человека в голове.

Однако я задумалась о самом слове карма. Оно пришло к нам извилистыми путями. Если посмотреть Национальный корпус русского языка (http://www.ruscorpora.ru), легко заметить, что в текстах до 1970 года это слово встречается, но нечасто. Есть оно у Лескова, Толстого, Лосского, С. Булгакова, В. Соловьева, Рериха и т. д. – и всё в нормальном буддийском контексте. Ну, у Андрея Белого, конечно, не без метафор и фантазий. Вообще карма – это одно из центральных понятий в индийских религиях и философии, некий вселенский причинно-следственный закон, по которому праведные или греховные действия человека определяют его судьбу, причем не только в текущем, но и в последующих существованиях.

А на исходе тысячелетия на нас хлынул мутный поток оккультно-эзотерического варева, в котором булькала и карма:

Без специальных знаний невозможно определить, что является источником проблем: порча, сглаз, проклятие или карма.

Снятие порчи, коррекция кармы, целитель, снятие проклятия, экзорцизм.

Восковой отливкой можно достать даже на уровне зрелой, а при необходимости, и скрытой Кармы.

Плохие экстрасенсы нарушают закон кармы, когда устраняют последствия болезни. Одни латают ауру, другие чистят карму, но все это временно.

Любая подверженность порчам связана с кармой человека.

Здесь самое время обратиться к специалисту по карме. Дело в том, что на каждый род, семью отводится определенное количество кармической энергетики.

И вот уже Гребенщиков, который в свое время изрядно способствовал и увлечению эзотерикой, и популяризации самого слова карма (вспомним «Балладу о Кроки, Ништяке и Карме», которую он пел вместе с Майком Науменко), раздраженно отвечает на вопрос журналиста: «Может, нищенская пенсия – это карма, против которой, как вы сами как-то спели, не попрешь?» – «Я думаю, непонятное чужеземное слово карма здесь ни при чем. Существует социальная справедливость, которую можно обеспечить тем или иным образом».

А в последнее время слово карма употребляется и совершенно иначе. Говорят слегка иронически: карма такая, то есть попросту непруха. Например, обсуждается на каком-то сайте некий магазин бытовой техники, и кто-то пишет: вот его ругают, а у меня вся техника оттуда, да и у родителей, так что это если у кого-то бэд карма… (в смысле, кому как повезет).

А еще – еще бывает такая постановка вопроса: «Что такое Карма и как ей пользоваться на форуме?» Это уже, конечно, не про то, что, как пел Высоцкий, «если был как дерево, родишься баобабом», да и не про везение. Это некий цифровой показатель авторитета:

Если ты активный участник и постоянно участвуешь в жизни форума, например, отвечаешь на вопросы пользователей, то карма увеличивается, а если ты флудер и постоянно нарушаешь правила форума, то карма уменьшается. Это некое общественное мнение. Отношение к твоим постам. Чем больше карма, тем значит вас больше уважают и любят на форуме.

Тоже, между прочим, своего рода причинно-следственный закон. Кстати, в этом контексте бэд карма – плохой, значит, пост.

А вот еще одна история в тему. Недавно я наткнулась в Сети на забавную запись: «Смотрю фильм и не понимаю. Исус Христос суперзвезда, рок опера вот все понятно но причем тут виндоуз???»

Здесь я прерву цитату и спрошу: догадался ли кто-нибудь, о чем речь? Нет? Тогда цитирую дальше:

Первосвященники несколько раз повторили МАСТДАЙ. причем они явно кричали и возмущались что и тогда уже проблема виндусей была актуальна? или это пророчество/провидство???

Все помнят конечно же этот фрагмент из Jesus Christ Superstar:

So like John before him, this Jesus must die. For the sake of the nation, this Jesus must die.

ALL (inside). Must die, must die, this Jesus must die.

Вот молодой человек услышал это впервые и шутит: он решил, что обнаружил просто случайное и смешное созвучие. Нет, юноша, это даже не просто формально то же самое сочетание слов must die, это действительно именно то мастдай (масдай, маздай), которое Windows. Потому что зря многие программисты думают, что «выражение „мастдай“ появилось в среде сисадминов в 90-е годы. Так на жаргоне называли (и продолжают называть) Windows из-за ее ненадежности». Действительно, Windows часто так называют: «А я вчера мастдаище 98-е поставил»; «Re: Поработал я с Линуксом… Мастдай имхо лучше». – «Гнать в шею отсюда, пришедших под флагом M$ Die’я!!! Тошнит от етих юзверей»; «Что такое недопатченный мастдай или энциклопедия начинающего крекера»; «ВЫНЬДОС – Windows, она же МАСТДАЙ. (Син.: ВИНДА, ВИНДУЗА, ВИНДЮК, ОКОШКИ, СТЕКЛА и др.)». Однако говорят и по-другому, например: «Это просто мастдай / полный мастдай» в смысле «очень плохо»(хочется сказать: «бэд карма»). И здесь антонимом будет вовсе не Линукс, а форевер: «Прапорщик МАСТДАЙ! Сержант ФОРЕВА!»; «Универ мастдай, митхт тоже мастдай, учеба мастдай, все мастдай, прикладная медицина форевер»; «Тупы и примитивны. Полный мастдай!!!»; «Материализм мастдай, вы правы… но все же… не поверить ли вам хоть немного в светлое?»

По-моему, очевидно, что слово мастдай первоначально возникло вовсе не для обозначения Windows. Оно более раннего и более возвышенного происхождения. Его подхватили поклонники великой рок-оперы как некий западный вариант клича «Банзай!». А Microsoft, программы – это уж потом.

На ход ноги

Вообще-то возникновение новых слов обычно связано с изменениями картины мира. Ну, появился новый смысл, а слова-то для него нет, вот и… Однако в языке есть и другие механизмы. Прежде всего существуют разные подъязыки, в частности, жаргоны – молодежные, профессиональные и пр. Здесь специфические словечки нужны как опознавательные знаки для своих, а то и как шифр – от чужих. И они, разумеется, должны меняться, а то постепенно словечки просачиваются за пределы узкого круга своих и теряют эксклюзивность. Но, кроме того, в языке явно действует и механизм обновления: людям надоедают одни и те же слова, хочется чего-то новенького. Старые слова затираются, новые кажутся яркими и свежими. Потом и они приедаются, и снова откуда-то берутся новые. Это особенно хорошо видно на всяких формулах речевого общения: у каждого поколения свои коммуникативные обыкновения. А еще очень характерны «слова-паразиты» – мода на них тоже меняется. Вот в последние годы – эпидемия на словечко по ходу (в интернете видим также написания походу и по-ходу). Ну, там: «Ты что по ходу совсем дурак?»; «А у тебя по ходу самое длинное сочинение». Вот несколько примеров, выловленных в Сети (орфография, само собой, аутентичная):

Набираю в гугле «что делать», найдено 11 900 000 результатов. по ходу проблема очень актуальна…

По-ходу забился бензиновый фильтр в машине. Не завелся.

Каждый раз после визита к родителям (что своих, что жены) у меня в голове крутится один вопрос, по ходу не имеющий ответа: «зачем, НУ ЗАЧЕМ?! Ну вот нафига я ТАК ОБОЖРАЛСЯ?!»:).

В городе Н как-то все дует и красный восход не впечатляет. На набережной дубак по ходу.

И написала Насте в 23 часа, что МОЖЕТ не поеду (почему я выделяю «может», потому что по ходу Настя именно этого слова не заметила).

Походу я правда ф-ленты сильно засоряю.

Я по ходу заболела. Температура маленькая, но голову долбит конкретно!

Был отвратительный вечер, по пьяному делу люди расплатились с офицанткой, а та походу воспользовалась и попросила расплатиться их еще раз.

Но сейчас-то я ничего не пишу. И поэтому через два года я, может, пролистаю страницу в 20 постов и скажу «ээ, чувак, да я так посмотрю с 2007 по 2009 ты ваще ничерта не делал походу».

И вот самый замечательный:

В хлебопечке сварил варенье из мякоти мандаринок, а потом подумал и из шкурок тоже. Первое вкусно кушать ложкой, второй походу хорошо на начинку пустить для какой-нибудь вкусняшки.

Тут все, что я люблю – и мандаринки, и кушать, и особенно – бр-р!.. – вкусняшка. Ну и тут же наше походу.

Вообще это слово довольно вульгарное. Правда, в молодежном сленге, кажется, сейчас почти общепринятое. При этом мне не раз приходилось слышать от коллег: «Да брось ты! Нет такого слова». Не попадалось. А ведь оно на каждом шагу – если места знать, конечно.

Судьба выражения по ходу в качестве «паразита» складывается так удачно, потому-то у него очень подходящий семантический потенциал. Подобные слова призваны помочь человеку в нелегком деле речевого общения. Трудно ведь одновременно говорить и думать, слова могут подвернуться какие-нибудь неточные. Вот язык и предлагает целый арсенал словечек, снимающих с говорящего ответственность за такие неточности. Классика жанра здесь – знаменитые как бы и типа (типо). Действительно, одно дело «Он профессор», и другое – «Он типа профессор» или «Он как бы профессор». А тут еще Грайс со своими постулатами!

Один из столпов лингвистической прагматики Г. П. Грайс выделил четыре принципа речевого общения (коммуникативные постулаты): 1) количества (требование информативности высказывания); 2) качества (требование истинности); 3) отношения (соответствие высказывания теме коммуникации); 4) способа (требование ясности – однозначности, упорядоченности и т. п.). Грайс называет это Принципом Кооперации. Он, конечно, признает, что люди часто в своем общении отклоняются от его постулатов. Он говорит лишь о том, что люди при говорении бессознательно стремятся следовать этим постулатам, а при восприятии речи друг друга интерпретируют ее исходя из предположения, что собеседник, скорее всего, им следует. Отсюда и фундаментальное понятие коммуникативной импликатуры.

Ничего себе: «Будь информативен»; «Не отклоняйся от темы». А как тут быть информативным и тем более как не отклоняться от темы, если говорится как-то само собой, а зачем – «затем, что ветру и орлу…» Поэтому очень удобно на всякий случай пересыпать речь словечками, которые помогают сделать вид, что вот это говорится так, между делом, как будто вообще-то человек открыл рот, чтобы сказать нечто важное, просто случайно отвлекся на что-то другое. Тут возможны такие выражения, как между прочим, между тем, кстати – и наше славное по ходу из этой когорты. Постепенно в выражении по ходу, конечно, остается лишь слабый след первоначальной идеи. В вариантах по ходу дела или, как сейчас часто говорят, по ходу пьесы, смысла гораздо больше. Но и употребляются они гораздо более ограниченно. По ходу содержит, так сказать, гомеопатическую дозу. Вроде почти что ничего, но при регулярном применении довольно эффективно.

Вообще было бы неверно считать, что подобное слово каждый раз конкретно указывает на то, что такая-то часть высказывания недостоверна, нерелевантна, неинформативна и т. п. Это некие словесные жесты, передающие определенную установку говорящего. Мол, не предъявляйте ко мне повышенных требований: это я так просто, пусть Грайс со своими постулатами пока покурит.

Между прочим, а почему мы так часто начинаем речь со слова а? Потому что очень трудно начать речь, вступить в словесный контакт. Вот мы и говорим «А скажите, пожалуйста…»; «А можно войти?» Как будто мы уже до этого с человеком разговаривали, а сейчас просто хотим тему сменить. А то действительно – как это прямо так и брякнуть: «Можно войти?» Или там: «Где найти директора?»

Да и закончить речь непросто, именно поэтому люди так часто в конце фразы прибавляют ни к селу ни к городу: во-о-о-т или еще что-нибудь в этом роде. Скажем, как в русском переводе «Над пропастью во ржи» – трогательно-беспомощное и все такое… Сейчас, кстати, в моде вариант вот это все…, до него – как-то так…