Текст книги "Камская обитель"

Глава четвертая

Андрей Жилин возвращался к себе, набив до отказу рюкзак и большую сумку. Мысленно он проверял себя, все ли купил в Успенске, хватит ли ему припасов. Рюкзак и сумка были не подъемные, и Андрей взмок в своей теплой куртке с капюшоном. Но ему было не привыкать, и десять с небольшим километров от узкоколейки, по которой ходил местный поезд Успенск-Колыванов, для него были пустяком. Тем более что погода в нынешнем октябре стоит на редкость: сухо, солнечно, не то что в сентябре, когда на две недели зарядили дожди. Он тогда сильно расстроился, думал, что и картошку не уберет, так и уйдет она под снег. Но, слив излишки воды в сентябре, природа порадовала погожими днями в октябре. Правда, температура для этого времени года немного ниже, чем обычно, но это искупалось тихой безветренной погодой и ярким, почти летним, солнцем.

Свернув с дороги на едва заметную тропу, Андрей решил передохнуть. Поставил сумку на землю, рюкзак снимать не стал: посидит немного и дальше двинется. Если бы Андрей курил, он непременно бы устроил перекур, но он не пробовал табака со времени службы в армии. Тогда, в Афганистане, его так контузило, что навсегда отбило охоту к никотину. Да и алкоголь оказался для него под запретом: со стограммовой рюмки в голове начиналась такая чехарда, что оставалось одно: как можно скорее окунуться в ведро с ледяной водой и лечь.

Контузия повлияла и на выбор профессии. Андрей окончил Успенский лесотехнический техникум и попросился в лес, где нет людской суеты и маеты, резких звуков общественного транспорта, а есть тишина, здоровый физический труд и возможность быть самому себе хозяином. Родители с решением сына не согласились, но, зная его упрямство, не стали давить, рассудив, что, отдохнув на природе и подлечившись, Андрей вернётся к нормальной жизни.

Ждать им пришлось почти четыре года. Причиной же его возвращения стала молоденькая врачиха, присланная на практику. Вместо того чтобы отдавать свои знания и заботу пациентам, молодой терапевт Жанна Владимировна Трещова свое внимание направила на привлекательного лесника, который как раз проходил ежегодную диспансеризацию. Жанна была тоже привлекательна, и не успели родители глазом моргнуть, как сын повел врачиху под венец.

На свадьбе главврач больницы пообещал молодым квартиру в течение полугода, но, отгуляв на шумной свадьбе, молодые укатили в Нижнекамск, откуда была родом молодая жена Андрея.

Из Нижнекамска сын писал редкие письма, из которых родители узнали, что он работает по специальности на деревообрабатывающем предприятии, молодожены живут в небольшом домике, доставшемся супруге в наследство от престарелой тетки. Родители Андрея ждали приглашения на крестины, но проходил год за годом, а известия о пополнении семейства все не было.

В девяносто восьмом году Андрей вернулся домой разведенным. Жанна обвинила его в том, что он не может иметь детей, и заявила, что у неё есть другой мужчина.

Андрей прожил у родителей полтора года, пока ему не подвернулось место в Колывановском заказнике. Это была несусветная глушь, но Андрея это не остановило. Он разыскал в одной из брошенных деревень крепкую избу, купил её за копейки и перевез в заказник. Остальное было делом времени и упорного труда Андрея. Через год отец приехал его проведать и подивился, как все здорово устроено у сына.

– Не волнуйся, мать, – сказал он после жене, – сын не пропадет. Подожди, отсидится в глуши и сделает вторую попытку наладить свою жизнь.

Сам же Андрей считал, что жизнь его налажена, как нельзя лучше. У него был свой особый мир, свой распорядок, где главную роль играла природа. У него были преданные друзья – волкодавы Шах и Зула, в его заботе нуждалось многочисленное лесное семейство птиц, зверей, а под присмотром были сотни гектаров векового леса, речки, что зарождались в торфяных болотах и несли свои воды в Каму. Его жизнь обрела смысл, а душа – умиротворение.

Два года назад он попробовал изменить свое одинокое, на взгляд родителей, существование, но ничего хорошего из этого не получилось. Третьей попытки, решил про себя Андрей, не будет.

Сидя спиной к лесу, мужчина слышал и чувствовал любое движение, будь то плавный полет слетевшего с родной ветки листа или осторожный бег мыши. Поскрипывание столетних стволов, длинная дрель дятла, всхлипы спрятавшегося под корнем ели родничка, шорох крыльев оставшихся на зимовку птиц или легкий скрежет острых коготков белок – всё это части целой картины жизни леса, близкой и понятной Андрею. В отличие от жизни людей.

Вот хрустнула ветка под мягкой лапой, клацнули зубы.

– Шах, это ты? Зула?

Ветки ближнего куста чуть шевельнулись, и Андрей рассмотрел сквозь них морду волкодава.

– Зула, –улыбнулся мужчина, – встречаешь.

Другая бы собака при виде хозяина бросилась бы ему навстречу, завиляла хвостом, преданно глядя в глаза. Но собаки Андрея были воспитаны в строгой дисциплине и духе товарищества, они были полны достоинства и свою преданность доказывали делами, а не фиглярством.

Зула вышла из кустов и чинно уселась в двух шагах от хозяина. Только слабое подергивание щек да слегка приподнятые брови говорили о радости волкодава при виде Андрея, который отсутствовал четыре дня. Но вместе с тем мужчина отметил и некоторую нервозность собаки.

– Что-то произошло? – спросил он и по судорожному зевку Зулы догадался, что прав в своем предположении. Но что могло произойти за то время, что его здесь не было? Случайные люди здесь не могли появиться, гостей он не ждал, а о браконьерах уже год ничего не было слышно – Андрей умел отвадить стрелков-хапуг от своей территории. Возможно, медведь объявился в здешнем лесу, или кабаны прошли слишком близко и взволновали собак? Ладно, скоро разберемся.

– Домой, – приказал Андрей.

Поправив на спине рюкзак и удобнее перехватив сумку, вслед за Зулой он двинулся вглубь леса, отмечая все больше признаков приближающихся холодов. По всем приметам уже в начале ноября ляжет снег, замерзнут реки, и закончится небольшой осенний перерыв в бесконечной череде дел лесника. Летом его главной задачей было, кроме непосредственной охраны леса, запасти корма для лесных жителей на случай суровой зимы, обеспечить себя дровами, съестными запасами, необходимыми медикаментами, патронами, книгами. Он знал, сколько сена понадобится лосям, сколько зерна тетеревам, если наступит бескормица. Андрей заранее очистил протоки, наметил, где придется рубить полыньи, чтобы рыба не задохнулась, нарубил про запас вешек.

От хозяйского взгляда не ускользнула ни новая семья волков, обустроившая себе жилище в старом овраге, ни бобровая запруда на месте, где раньше бобры не селились. Андрей знал наперечет крупные муравейники и дупла, где откладывали мед пчелы. Порядку в лесу он уделял больше времени, чем наведению порядка в доме, построенном на месте прежней развалюхи.

Тихое поскуливание Зулы отвлекло мужчину от мыслей. Собака ведет себя необычно, отметил Андрей, и явно торопится. Может, что-то случилось с Шахом?

Своих собак Андрей приобрел случайно, и это предопределило особые отношения между ними. Он считал, что верного друга нельзя купить на рынке или приобрести в специальном приемнике. Сама судьба должна свести человека и собаку. Шаха Андрей нашел в буквальном смысле на помойке.

Перед самым своим отъездом из Нижнекамска Жилин был в гостях у своего друга, тоже афганца, Сергея Ичигова. Сергей был в курсе сложных отношений между Андреем и Жанной, знал о планах вернуться к прежней профессии. Сергей не отговаривал друга, понимая, что тот уже все решил.

Посидели, как водится, вспомнили Афганистан, ребят, что не вернулись, обсудили непростую жизнь тех, кто вернулся больной или раненый, поругали правительство, что забыло о воинах, честно выполнивших свой долг. На столе стояла бутылка водки, правда, пил только Сергей, а Андрей налегал на домашние пироги, малиновый компот и холодец, который мастерски готовила жена Сергея.

Провожая друга до остановки, Сергей провел того ближним путем, через задворки, застроенные сараюшками и временными гаражами, мимо контейнеров с мусором. Возле контейнеров мужчины услышали тихие стоны и как будто детский визг. Посветив себе спичками, они обнаружили огромного волкодава с раздробленной головой, а рядом щенка. Щенок испуганно щурился на свет спички, боком прижимался к агонизирующей матери.

– Это ж какая сволочь собаку так уделала? – возмутился Сергей. Он наклонился ниже, зажег еще одну спичку. Череп собаки был раскроен выстрелом в упор, но она была еще жива, скребла лапами по замусоренной земле, видимо, изо всех сил пытаясь защитить щенка. Были ли другие щенки рядом, друзья не знали, во всяком случае, никаких звуков они больше не слышали. Андрей подхватил маленького волкодавчика, засунул под куртку.

– Ты говорил, что мне одному плохо будет в лесу, – напомнил Андрей другу, – а видишь, как получилось? Хорош чертенок! – воскликнул он, почувствовав, как беззубые челюсти щенка схватили его за запястье. – Товарищем я, считай, обзавелся. А насчет баб…Если не повезло сначала, так нечего ждать.

– Зря! Зря! – убеждал друга подвыпивший Сергей. – Свет клином на твоей Жанке не сошелся. Ты мужик видный, самостоятельный, к тебе бабы как мухи на мед должны слетаться. Вот погоди, поживешь в своем Успенске, осмотришься и найдешь себе.

– Нет, Серега, это я себе щенка нашел, а с женщиной должна встреча произойти, судьбоносная, как раньше говорили, понимаешь?

– Понимаю, – мотнул головой Сергей и чуть не завалился на бок, разъехавшись ногами на весеннем ледке. – Черт, как скользко! Будет встреча, я тебе говорю!

Задворки кончились, и друзья оказались напротив остановки.

– А здесь и вправду ближе, – оглянулся назад Андрей. – Ну, все, давай! – протянул он руку Сергею. – Будешь в Успенске, заходи.

Подошел полупустой автобус. Андрей поправил щенка за пазухой, хлопнул друга по плечу и поднялся на заднюю площадку.

– Вошедшие, передавайте за проезд! – услышал Сергей и помахал другу, усевшемуся у окна. Когда он возвращался тем же путем к дому, не поленился, посветил рядом с контейнерами. Собака с раздробленным черепом уже не подавала признаков жизни. Возможно, она поняла, что её щенок в надежных руках, и спокойно умерла.

– Бедняга, – посочувствовал Сергей. – Ему бы самому башку разнести дробовиком! Попался бы он мне там, в Афгане…

Андрей же привез щенка в Успенск, а потом поселился с ним в лесу. Его назвали Шахом из-за морщинок на лбу, которые составляли рисунок в виде буквы ш. С первых дней щенок признавал только Андрея, брал пищу и воду лишь из его рук, и его нельзя было обмануть, подсунув миску, если к ней притрагивались чужие руки. Спать щенок укладывался исключительно на носках и тапках хозяина, придвигая их лапами к самому носу. Выгуливать щенка приходилось тоже Андрею. Шах всегда шел справа, на расстоянии шага от хозяина. Он не признавал никаких игр, никакой шутливой возни, одним словом, Шах.

К окружающим людям пес относился настороженно равнодушно. Не любил, когда к нему тянули руки, скалил зубы, когда чьи-то ноги оказывались в непосредственной близи, рычал, когда кто-то поднимал голос. Но больше всего Шах не терпел, когда происходило движение вокруг хозяина. Не дай Бог, если кому взбредет в голову обнять Андрея на глазах щенка! Тот серой молнией кидался к виновному и норовил дотянуться до колена или локтя, а то и вовсе до паха или глотки. Быстро узнав эту особенность, никто из знакомых не подходил к Андрею ближе, чем на шаг.

– Настоящий охранник растет, – намекнул отец Андрея. – За такую собаку другой бы полмиллиона не пожалел, чтобы оградить себя от внезапного нападения.

– Я друзей не продаю, – ответил Андрей.

Вскоре они с Шахом поселились в заказнике, и пес стал верным спутником в его долгих шатаниях по лесу, полном зверей. Они научились понимать друг друга без слов, слышать друг друга на расстоянии, действовать в непредвиденных обстоятельствах, опираясь друг на друга.

Не прошло и двух лет, когда у них появилась Зула. Зула была, как и Шах, чистокровным волкодавом, и ко времени встречи с Андреем ей уже было около полутора лет. С Зулой, считал Жилин, его тоже свела судьба.

Однажды приключилась беда: в Колыванове пропал школьник, который, по словам его одноклассников, собирался в лес. Были оповещены все службы, начат поиск, но ребенок как сквозь землю провалился. В поисках участвовали и Андрей с Шахом. Жилин легко ориентировался в лесу, мог по малейшим признакам определить, есть ли чужой вблизи. Ему было достаточно крика птицы или щелканья белки, чтобы распознать, зверь или человек бродит где-то рядом. Но в тот день лес никак не проявлял беспокойства по поводу вторжения чужака. Андрей встретился с капитаном милиции, который руководил поисками, и высказал свои соображения.

– Считаешь, в лесу его нет? – недоверчиво спросил капитан.

– Я могу ошибаться, но зверье никогда. Тихо в лесу. Да и Шах не прошел бы мимо чужого запаха. Искать надо в другой стороне.

Капитан долго молчал, потом дал команду сменить зону поиска.

– Садись, – предложил он Андрею, указывая на милицейский «уазик». – Проедем до Горелого поля, там поглядим.

Малолюдная деревушка с десятком жителей, располагалось в стороне от большой дороги. Зимой грунтовку заметало снегом, и на машине туда не проехать. Деревенские привыкли обходиться парой лошадей, на которых привозили себе хлеб и другие продукты из Колыванова, отправляли больных в медпункт. Сейчас проехать туда было нельзя, и капитан повел машину в объезд, по узкой асфальтированной дороге, которая шла к пилораме и проходила в двух километрах от Горелого поля. Не успели они проехать половину пути, как заработала рация: мальчика обнаружили! Причем не в лесу, как предполагалось, а в районном центре, где он шатался по автостанции.

– Вот стервец! – ругнулся капитан. – Будь я его отцом, выдрал бы за милую душу. Столько людей взбаламутил! Второй день не спят!

Капитал остановил машину, закурил.

– Пойду отолью, – сказал он и выпрыгнул на дорогу. За ним следом отправились еще два милиционера. Андрей и Шах остались в машине. Жилин устало откинулся на спинку сиденья. Он тоже не спал с той самой минуты, как сообщили об исчезновении мальчика. Зимнее солнце, отражаясь от голубоватого снега, слепило не хуже сварки. В глазах прыгали черные и алые зайчики. Глядя вдоль дороги, Жилин вдруг заметил, как с верхушек деревьев лесополосы взвились две пары ястребов и, сделав круг, снова опустились, но чуть ниже.

– Шах, – позвал Андрей пса, развалившегося у ног, и выпрыгнул из машины. Милиционеры стояли в сторонке, курили и лениво перебрасывались замечаниями по поводу хорошей погодки и ближайшего выходного.

– Ты куда? – закричал вслед Андрею капитан. – Сейчас поедем.

Жилин поднял руку в знак того, что понял, но не остановился. Он быстро шел к тому месту, где заметил птиц, и все поглядывал на Шаха. Пес, стоило хозяину выпрыгнуть из машины, напрягся, вытянул вниз шею и, подрагивая шкурой, двинулся вслед, не отставая ни на шаг. Когда до намеченных деревьев осталось не больше десятка метров, пес оскалился, утробно рыкнул и в два прыжка скрылся в заснеженных кустах, растущих между деревьями. Через секунду оттуда донесся его хриплый лай, который Жилин перевел как: «Беда!». Андрей прибавил шагу и, проваливаясь в сугробе, двинул туда, куда звал его Шах.

– Т-т-твари! – первое, что пришло на ум и язык Андрея, когда он оказался в середине лесополосы. На маленьком вытоптанном пятачке среди деревьев, в стальном ошейнике, пристегнутом к железной цепи, которая в свою очередь была намотана на нижний толстый сук дерева, едва держась на дрожащих лапах, стояла исхудавшая до крайности собака. Это тоже был волкодав, только сука.

– Твари! – зло выкрикнул Андрей и смело протянул руку к ошейнику. Железка упала, а несчастная собака, чтобы не упасть, боком привалилась к стволу дерева и настороженно поглядывала то на Андрея, то на огромного кобеля. Шах сидел как изваяние, и только правая щека его чуть подрагивала, да брови шевелились, словно он отгонял надоедливых мух.

Надо было что-то делать. Оставлять измученную собаку здесь, далеко от жилья, было нельзя, а взять с собой рискованно: вдруг она бешеная, кинется на людей. Пока Жилин раздумывал, Шах взял инициативу на себя. Он медленно приблизился к суке, дыхнул ей в морду теплым паром и сделал два шага в сторону дороги. Сучка качнулась, но удержалась на лапах и, приседая на задние лапы от слабости, двинулась вслед за кобелем. Андрей пошел за ними, готовый в любую минуту подхватить несчастное животное и на руках вынести к машине.

У машины в изумлении замерли милиционеры.

– Это волк? – испуганно спросил один из них.

– Собака, – успокоил подчиненного капитан. – Откуда? – спросил он Андрея.

– Какая-то тварь бездушная приковала собаку в посадке, оставила умирать, – Жилин напряженно следил за поведением суки. – Еще бы сутки и подохла.

– За что же ей такое наказание?

– А ты у неё спроси.

Найденная собака, словно поняла, что говорят о ней, приблизилась вплотную к Шаху, прильнула головой к его голове.

– Ты гляди! – восхитился капитан, – благодарит за спасение. Умная!

Он откинул подальше окурок, скомандовал:

– Грузимся.

Открыли багажник. Шах первым запрыгнул в машину и зовущим взглядом уставился на найденку. Та, не отрываясь, смотрела на него, но запрыгнуть внутрь сил у неё не было. Шах чуть помедлил, потом снова спрыгнул. Он подсунул голову под тощее брюхо собаки и толкнул вверх.

– Давай помогу, – понял его Андрей. Одним махом он вскинул собаку в багажник и бережно опустил на замасленное тряпье, хранящееся там. Шах тут же оказался рядом с сукой, успокаивающе лизнув ей морду. Капитан закрыл багажник, все расселись по местам, и «уазик» понесся к Колыванову. Всю дорогу милиционеры обсуждали вопрос, за что обрекли собаку на такую страшную смерть.

– Пристрелили бы, и дело с концом, а зачем животное мучить?

– Его бы самого вот так же привязать и оставить на морозе.

– Интересно, сколько она здесь уже?

– Андрей, – обратился капитан к Жилину. – Ты ведь в курсе того, у кого здесь волкодавы. Не знаешь, кто бы это мог сделать?

– Не знаю, – Андрей всё не мог успокоиться. Если бы он знал, кто обрек псину на такое изуверство, посчитался бы по-своему.

– Ну и куда теперь собаку? – не унимался капитан. – Объявление бы дать, но не напишешь же, что ищем хозяина, который решил уморить собаку голодом и холодом.

– Со мной пойдет, – тихо ответил Жилин. – Да и Шах теперь вряд ли её от себя отпустит.

– Это точно!

– Видать понравилась она ему, – хохотнул один из милиционеров, перевесившись через спинку сиденья и глядя на тесно прижавшихся друг к дружке собак. – Ты, гляди, недоволен, что потревожили их уединение.

– Не трожь! – предупредил Андрей. – Я в своем уверен, а сука может действовать непредсказуемо. Вдруг бросится.

Милиционеры торопливо отвернулись, опасливо подняли воротники полушубков. До Колыванова ехали в молчании. Жилин думал о том, приживется ли найденная им собака у него. А может, кинется искать прежнего хозяина? Вдруг не поняла, что тот хотел сделать? Мысль, что собаку увел чужой и по какой-то причине оставил на верную гибель, не приходила Андрею в голову. Он знал, что волкодава, даже молодого, невозможно насильно увести, не говоря уже о взрослой псине. Нет, в лесопосадку собаку привел хозяин, а вот что заставило его это сделать, им не узнать. Ну и ладно, что было, то прошло. Захочет остаться у них с Шахом в лесу, пусть остается, нет – скатертью дорога и пожелание больше не попасть в лесополосу. На второй счастливый случай рассчитывать ей не придется.

Добравшись до заказника, Андрей пошел к жилью, не оглядываясь, давая возможность найденке идти за ним или отправиться к месту прежнего проживания. Через два часа Андрей был у себя, помылся, приготовил поесть. Запивая сытный обед кружкой крепкого чаю, услышал на крыльце шаги Шаха.

– Пришел? – Андрей поставил миску перед мордой пса. – Ешь.

Потом он огляделся, но найденки нигде не было. Значит, не пошла, не помогли и уговоры Шаха. Жилин хотел было уже уйти с крыльца, но тут увидел, что пес взял миску в зубы, потащил её за дом, туда, где были сложены стожки сена для лосей. Он двинулся следом и увидел едва дышащую собаку. Длинный путь по лесу окончательно измучили её, израненные лапы кровоточили. Андрей подождал, пока Шах донесет до суки миску с едой, а та, с трудом приподняв голову, возьмет первый кусок. Если позволить собаке съесть всё содержимое миски, то она умрет от несварения.

Осторожно приблизившись, Андрей палкой отодвинул миску от голодной собаки. Та равнодушно проводила взглядом еду и откинула голову на мягкую подстилку. Шах никак не отреагировал на действия хозяина – он ему доверял. Жилин сходил в дом, в другой миске разболтал банку сгущенного молока с теплой водой и ложкой рыбьего жира. Теплое питье он отнес найденке, подсунул под самую морду. Собака благодарно взглянула на человека и приникла к миске. Она пила долго, с перерывами, с отдыхом. Живот её заметно вздулся, а глаза осоловели. Андрей потоптался у стожков еще несколько минут, а потом, вытащив из миски Шаха пару кусков мяса, кинул их ближе к голодной собаке и вернулся в дом. Утром он нашел найденку на том же месте, только в обнимку с Шахом. Верный пес смущенно поднялся, отошел в сторону.

– Как ты? – присел на корточки Андрей. Сука подняла голову, попыталась встать. Она была еще слаба и, вероятно, сильно простужена. Чтобы убедиться в этом, Андрей осторожно дотронулся до собачьего носа. Нос был сухой и горячий. – Придется тебя лечить, – вздохнул Жилин. – Но смотри, если укусишь меня, брошу все, и лечи себя сама. Ясно?

Вместо неё ответил Шах.

– У-уа-а-а-у-у…

А найденка в ответ:

– Зу-у-уа-а-а-а!

– Вот и поговорили, – улыбнулся Андрей и пошел к дому. Но на полпути остановился. – Как ты сказала? Зуа! Я буду тебя звать…Зура…нет, Зула! Точно, Зула!

Как ни странно, собака отозвалась на имя, коротко тявкнула. Шах тут же подбежал к новой подруге, беспокойно задышал. Она ответила ему, лизнув морду.

Андрей же вернулся со шприцем в руках. Не зная, как поведет себя Зула, он на всякий случай обернул левую руку старой курткой и взялся за холку. Правой рукой он быстро ткнул иглу в бедро собаки, выдавил антибиотик и так же быстро вытащил назад. Зула чуть дернулась от укола, но не двинулась с места, не зарычала.

– Молодец, Зула, – похвалил Жилин. – Дело у нас пойдет. От простуды я тебя вылечу, а лапы сама залижешь.

Он погладил собаку меж ушей, потрепал по спине. Она была спокойна.

– Сейчас я тебя покормлю.

На этот раз Андрей вынес две миски: одну для Зулы, другую для Шаха. Только в миску Зулы он налил больше теплой воды и снова добавил рыбьего жира. Через час он снова наведал собак и усмехнулся: в чисто вылизанной миске Зулы лежала большая кость, которую Андрей клал в миску Шаха.

– Это ты верно сделал, – похвалил он Шаха. –Закон гостеприимства прежде всего. Да и к женщине без подарка не подкатишься. Так? Приду в обед, сделаю еще укол.

Так и осталась Зула с ними в лесу. Неизвестно, чем не угодила Зула прежнему хозяину, но Андрей на неё не мог пожаловаться. Единственно, что смущало его, это невероятное выражение глаз Зулы, когда она смотрела на него. Это был человеческий взгляд, понимающий и всепрощающий, преданный и любящий, признающий за человеком право распоряжаться её, Зулиной, жизнью. Собака никогда не ласкалась к хозяину, не бросалась навстречу, соскучившись после долгого отсутствия Андрея. Но хозяин чувствовал, что может положиться на спасенную им собаку в любой ситуации, даже в такой, когда не на что будет надеяться. Зула без раздумий пожертвует своей жизнью ради него, встанет на защиту против любого врага. И даже согласится снова быть привязанной к дереву и переживать страшные ночи и дни в полном одиночестве, не считая терпеливых ястребов, ожидающих добычи, мучиться приступами отчаяния, голода и пронизывающего холода, если это понадобится хозяину.

Зула оказалась умной и послушной собакой. Между нею и Андреем установилась такая же молчаливая связь, что между ним и Шахом. Зула быстро поняла, что требуется от неё и как вести себя при встрече с лесными обитателями. Она обладала более развитой, чем у Шаха способностью чувствовать чужака на дальнем расстоянии, безошибочно определять настроение хозяина, даже если он находится в десятке километрах от их жилища. Если бы она умела говорить, то рассказала бы Шаху, что Андрей до сих пор носит в своем сердце занозу по имени Регина, и именно эта молодая женщина порой является ему в снах, после которых хозяин особенно сумрачен и неразговорчив.

Но сегодня у хозяина было хорошее настроение, определила Зула. Только как он воспримет появление в его доме человека, женщины, издающей смесь запахов, самым знакомым из которых для собаки был запах лошади? Может, они с Шахом ошиблись и зря привели эту женщину к дому хозяина? Но иначе та могла погибнуть в лесу, который не терпит неподготовленных путешественников, самонадеянных новичков и безрассудных смельчаков, считающих прикамский лес городским парком.

Ладно, мудрый хозяин разберется с гостьей, лишь бы успеть вовремя: сегодня под утро Зула проснулась от щемящего беспокойства, которое охватывает всех собак в предчувствии смерти. Женщина, находящаяся сейчас в доме на лесной опушке, близка к страшному переходу от жизни к вечному небытию. Потому так сжимается глотка у Зулы от рвущегося протяжного воя, свидетельствующего о приближении непоправимого, потому она так рвалась навстречу хозяину, а сейчас всем своим видом торопит его, тревожно шевелит бровями и судорожно зевает, обнажая влажные клыки, что заменяет ей длинную речь по поводу случившегося.

Глава пятая

Шах встал на задние лапы и заглянул в оконце, что выходило на крыльцо. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в доме все без изменений. Женщина мечется на постели хозяина, выкрикивает в беспамятстве странные слова, иногда приподнимается и испуганно оглядывается. Со своего места Шаху видно, что на женщине, вместо её длинного пальто, сейчас надета длинная полосатая майка хозяина, и когда больная вдруг сбрасывает с себя одеяло и овчинный тулуп, то обнажаются ноги до середины бедра.

Рядом с постелью стоит стол, на котором разложены шприцы, флакончики с лекарством, вата и бутылка с прозрачной жидкостью. Шах в курсе, что жидкостью его хозяин протирает место, куда следует вогнать иглу с повисшей на ней каплей. Когда пес видит, как в очередной раз хозяин втыкает иглу в белое тело женщины, его шерсть непроизвольно поднимается на загривке, он морщит нос и поскорее опускается на доски крыльца. Уже которые сутки они с Зулой сидят в бездействии, а хозяин выходит из дома, только чтобы покормить их. По правде сказать, они бы с подругой обошлись и без кормежки, благо лес кишит всяческой живностью, но не могут они отойти от дома, бросить хозяина одного.

Стукнула входная дверь, на крыльцо вышел Андрей. За те несколько дней, что он ухаживал за нежданной гостьей, мечущейся в жару, он практически не ел, только без конца пил крепкий чай. Лесник до сих пор пребывал в недоумении, откуда она взялась здесь? Прийти на прогулку в такой лес – нереально, приехать на машине, например, на пикник – невозможно из-за отсутствия дороги. Правда, есть тут недалеко старая заросшая колея от мотоцикла. Прежний хозяин заказника накатал её, добираясь до Колыванова. Но об этой колее мало кто знал, тем более что она проходила в непосредственной близи от страшного места, которое местные жители прозвали Зыбки. Это была часть болота, маскирующаяся под невинный лужок. Колея в этом месте спускается с небольшого пригорка вниз, а потом круто забирает вправо. Разогнавшись на спуске, человек, не знакомый с местностью или просто невнимательный, легко мог сорваться на вираже и рухнуть в Зыбки. И всё! Верхнее травянистое покрытие расступалось, обнажая черный без малейшего проблеска омут, откуда не было возврата ни человеку, ни зверю. Любая вещь, любое живое существо исчезало в Зыбках в течение минуты. Старый лесник рассказывал, как на его глазах однажды здесь утонул лось, прыгнувший в Зыбки с испугу.

– Мало того, что его тянуло на дно, так еще какая-то неведомая сила сжимала несчастное животное как тисками. Язык вот так вывалился, глаза выкатились, а шея в этом месте так вздулась, словно вся кровь подступила к ней. Я тогда винтовку схватил да шарахнул лосю в голову, чтоб не мучился. И знаешь, почудилось мне, словно отпустило его, обмякло тело, и так тихо пошло ко дну. Если, конечно, у Зыбков есть дно, – задумчиво закончил лесник страшные воспоминания.