Текст книги "Камская обитель"

Тут были низки мелкой сушеной рыбы, белых грибов, мешочки с орехами, пучки трав, висели шкуры зверей, которые еще недавно бегали по лесу. На отдельном гвозде красовались новенькие унты. Здесь же стояли бочонки с медом, квашеной капустой и соленым в тузлуке салом.

Но внимание Андрея было приковано к сундуку. Он с трудом поднял тяжеленную, обитую жестью крышку, прислонил её к стене, подсунул брусок, чтобы крышка нечаянно не захлопнулась. А в сундуке чего только ни было!

– Моё приданое, – с усмешкой произнес Андрей. – За жизнь набралось, а выбросить жаль. Можешь распоряжаться по своему усмотрению.

Любой представит, что находится в сундуке у запасливой невесты, но что может быть запасено у бывшего воина-афганца, лесника, у мужчины, который любой одежде предпочитает утепленную ветровку, простеганные брюки и толстый свитер поверх байковой рубашки?

– Я пойду, а ты тут разбирайся. Если найдешь подходящее, бери и используй в своих задумках. Крышку не закрываю, а то ты потом её не поднимешь. Чтобы крышка нечаянно сама не пошла вниз и не снесла тебе голову, поглядывай вот на этот брусок, хорошо?

Инна согласно кивнула.

– Разберусь.

Они покинули каморку. Андрей начал собираться, а Инна занялась посудой и обедом.

– Ты скоро вернешься? – спросила она.

– Часов через восемь, не раньше.

– Значит, вместо обеда, будет ужин?

– Ты сама-то не забудь поесть. Меня не жди, ложись спать вовремя, – наставлял хозяин, укладывая в маленький рюкзачок большой ломоть хлеба, несколько кусков сахара и металлический термос с чаем.

Инна выглянула в окно. Вспарывая рыхлый снег, перед окнами носились собаки. Шах задирал Зулу, старался ударом лапы свалить с ног. Зула уворачивалась, угрожающе приподнимала верхнюю губу и показывала огромные белоснежные клыки. При этом казалось, что она не злится, а, напротив, улыбается. Шах отскакивал в сторону, делал вид, что больше заинтересован упавшей с дерева веточкой, но, улучив момент, когда подруга отворачивалась, снова накидывался на неё, валил в снег и, ласково щурясь, хватал за горло. Та в свою очередь поджимала задние лапы под брюхо Шаха, а потом их резко выпрямляла. Кобель, как из катапульты летел назад, а Зула в мгновение ока оказывалась на нём, и уже она тянулась клыками к его горлу.

– Соскучились, – произнес за спиной Инны Жилин. – Дурачиться начали. Ничего, теперь начнется и для них работа. Ну, я пошел?

Готовый к выходу Андрей стоял спиной к двери, словно ожидая чего-то. Инна подошла. Он взял её за плечи, но не притянул к себе, не прижал к груди, а только по-особенному посмотрел в глаза. Потом свел брови, отпустил плечи женщины и решительно шагнул за порог. Белое облако морозного воздуха, ворвавшееся из сеней, окутало женщину, заставив зябко поежиться. Инна вернулась к окну и с минуту наблюдала, как прилаживал лыжи Андрей, как встали рядом с ним Шах и Зула, как быстро все трое исчезли в проеме между деревьями, и только потревоженный ими куст осыпал вслед свою боярскую шапку голубоватого снега.

На какое-то мгновение Инну охватил страх, и она чуть ни кинулась вслед за охотниками, но потом взяла себя в руки, а чтобы окончательно избавиться от нахлынувшего вдруг чувства одиночества, подошла к фотографии, на которой весело скалились молодые бойцы вокруг немолодого усатого офицера. Она нашла среди них и Андрея и подивилась тому, как мало осталось от этого паренька в сегодняшнем Жилине. На фотографии Андрей выглядел тонкошеим, угловатым, мосластым солдатиком. Тень от полей панамки прикрывала один глаз, и казалось, что боец кому-то подмигивает. В руках Андрея был автомат, но сжимал он его не так, как его боевые товарищи, а по-особому. Другие повесили оружие на шею, сложили на него усталые руки и смотрят в объектив фотографа. А глядя на Андрея, ощущаешь его напряжение, словно сидит он не в летний полдень у бронетранспортера, а в засаде, выслеживая дичь. Обеими руками он прижимал к себе автомат, выставив одно плечо вперед, готовый в любую секунду вскинуть оружие и пальнуть.

– Вон вас сколько, – погладила фотографию Инна, – и все с автоматами. Неужели не защитите одну единственную женщину, оказавшуюся в неведомом месте по неведомой причине?

В ответ бойцы на фотографии улыбались, а двое и вовсе подняли руки со сжатыми кулаками: «Но пасаран!». Улыбнувшись афганцам в ответ, Инна повернулась и внимательно оглядела комнату. С чего начать?

Как всякую женщину её тянуло примерить обновки, с другой же стороны, вертеться перед зеркалом все же лучше в убранной комнате. Значит, вначале она наведет чистоту.

Хотя изба не была загромождена мебелью и еженедельно убиралась Андреем, но Инне потребовалось три часа, чтобы жилище приобрело вид, соответствующий её представлениям о чистоте и порядке. Во-первых, она вытащила на улицу перину, подушки, одеяла и матрас, который стелил Андрей, укладываясь спать на широкой лавке. Найдя подходящую палку, женщина как следует выколотила из них пыль, и, оставив освежаться на перилах крыльца, сама занялась мытьем стен и пола. Особенно ей пришлось потрудиться, отмывая половицы и прибитый на них лист железа возле дверцы топки, а также на кухоньке. Инна не оставила без внимания ни посудные полки, ни узкий подоконник, на котором стояли банки с солью, перцем, сахаром, содой и горчицей, ни холодильник.

Когда основная уборка была сделана, женщина приступила к украшательству, используя то немногое, что было дома и рядом с ним. Она внесла постель с мороза, и застелила свежими простынями, что хранились на полках шкафа. Обычно на день Андрей скатывал свою постель рулоном и прислонял к стене, чтобы она не разворачивалась. Инна сделала по-своему, и из лавки получился неплохой диван.

Теперь бы застелить обе постели красивыми покрывалами, но таковых в шкафу не оказалось. Тогда Инна отправилась в каморку, к сундуку, и отыскала там шерстяной плед и байковое одеяло в сине-желтую клетку. Пледом она покрыла свою постель, а яркое одеяло пришлось кстати на лавке.

Опять чего-то не хватало! Инна задумалась на минуту, а потом снова отправилась в каморку, где внимательно осмотрела шкуры, висящие на стене. Одна, переливисто-серая с серебристыми подпалинами, ей очень понравилась. Правда, края шкуры были неровные, но этот недостаток женщина исправила с помощью ножниц. Когда в её руках оказалась ровная дорожка меха, Инна вытащила жестяную банку с гвоздями, ухватила молоток и, попав всего пару раз по пальцам, приколотила шкуру над постелью Андрея в виде коврика. Получилось красиво, и хозяину теплее станет, если нечаянно прислонится к бревенчатой стене.

Но на фоне красиво убранных постелей как-то убого смотрелся стол под книжными полками. Он словно жаловался, что его оставили без внимания.

– Не волнуйся, дорогой, – засюсюкала Инна, – мы и тебя сейчас приоденем.

Скатертей в сундуке, она помнила, не было. Но если отбросить условности, то простыня с голубой каймой вполне могла послужить скатертью. Сказано – сделано! Через минуту женщина распаковала пакет с приметным бело-голубым постельным бельём, достала простыню, остальное оставила на месте.

– Ах, какой красавец! – с пафосом обратилась к обновленному столу Инна. – Никто и не подумает, что эта скатерть поначалу задумывалась как простыня.

Но чтобы придать завершенный вид и уют тому углу, где располагался стол, женщина вынуждена была отправиться на улицу. День встретил её солнцем, бриллиантовыми бликами снега и тишиной. Скрип снега под ногами раздавался оглушающе громко, а когда она кашлянула, то её кашель прогремел, как выстрел. Испуганно вспорхнула с ветки и осуждающе пискнула красивая белотелая птичка с длинными светло-серыми крылышками. Из солидарности с ней еще несколько птичьих голосов отозвалось на нежданное нарушение тишины.

– Подумаешь, какие недотроги, – повернула к лесу голову Инна. – Уж и пошуметь нельзя.

Она прошла по следам Андрея до стены деревьев, но не стала заходить внутрь, а повернула вдоль, пока не нашла то, что искала. Присыпанная сверху рябина светилась спелыми оранжевыми гроздьями, которые еще не объели прожорливые птицы. Проваливаясь по колени в снег, Инна добралась до нижних веток рябины, пригнула одну из них и начала обламывать ветки с гроздьями. Когда получился небольшой букет, женщина напоследок цапнула горстью ягоды, а ветку резко отпустила. Наказание пришло тут же: снег обрушился на неё, засыпав от макушки до огромных валенок. Инна взвизгнула, начала отряхиваться.

Маленькое происшествие её развеселило, и она от полноты чувств закричала:

– Ого-о-о-го-о-о!

Эхо подхватило её крик, стало перекидывать из стороны в сторону, дробя и уменьшая в размерах. Под невиданный аккомпанемент Инна добралась до крыльца, постучала валенками по нижней ступеньке, потом, взяв веник-голик, тщательно счистила остатки снега, передернула плечами, сбрасывая с них налипшие снежинки.

Дома она поставила рябиновый букет в литровую банку и поместила его на стол. Букет выглядел великолепно! Он очень оживлял и украшал комнату, притягивал к себе внимание.

Инна огляделась: больше нечего было делать. Теперь надо умыться и заняться примеркой.

Все, что купил Андрей, было на размер больше. Но это женщину не смутило, она понимала, что узкая, впритык, одежда не годится для походов в лес. Когда Инна, полностью одетая, отошла подальше и глянула в зеркало, общее впечатление её удовлетворило. Настоящая Диана-охотница, подумала она. Легко, комфортно и тепло. А что еще надо?

Но если Жилин позаботился о верхней одежде, то о домашней ей придется позаботиться самой. И первое, что она сделает, так это сошьет себе юбку, тем более что уже приглядела в сундуке что-то вроде платка.

– Красота! – оценила она большую шерстяную шаль в светло-серую и коричневую клетку. Такие шали в начале двадцатого века носили зажиточные крестьянки, покрывая ими голову поверх более тонкого платка и закалывая под подбородком большими булавками.

Инна перед зеркалом закрутила шаль вокруг себя – не понравилось. Тогда она сложила платок уголок к уголку и приложила к себе. Вариант расклешенной юбки ей понравился больше. Недолго думая, она прорезала отверстие в середине платка, загнула края выреза внутрь и прошила так, чтобы можно было вставить резинку. Обшарив избу в поисках резинки и не найдя таковой, она, ни на секунду не задумываясь, вытащила трусы Андрея, выдернула из них резинку и вставила в юбку. Наряд получился отменный, только углы бывшей шали некрасиво топорщились. Снова в ход пошли ножницы и иголка. Через час юбка была закончена. Примерив её на себя, Инна осталась довольна: расклешенная юбка, обхватывая резинкой талию, красиво сборилась на бедрах и почти прикрывала колени.

Подходящей блузки не было. Не щеголять же, в самом деле, в шелковом топе, оставшемся, в отличие от другой её одежды, целым, который почти не прикрывает тела?! Инна поискала на полках шкафа рубашку Андрея, которая бы годилась в переделку, но не нашла. В который раз за сегодняшний день женщина отправилась к сундуку, долго перебирала в нем куски материала, шерстяные шарфы, новенькое постельное белье в фабричной упаковке, полиэтиленовые квадратики салфеток. Вывернутая наизнанку, лежала здесь кожаная куртка, рядом две пары джинсов. С другого краю Инне попались две женские ночные сорочки, одинакового размера и фасона, но отличавшиеся друг от друга цветом и шириной кружавчиков на груди и по подолу. Сорочки были почти не ношенные, чистые, отглаженные. Их женщина вытащила и положила рядом с собой на пол. Наконец ей под руки попалась шелковистая на ощупь футболка, кремовая, с голубыми полосками на груди. Подняв футболку выше к свету, Инна обнаружила на ней застиранные желтовато-бурые пятна. Ей сразу представилось, что одетый в эту футболку мужчина был избит, у него из носа шла кровь, а потом, как ни старался, отстирать одежду, не смог и засунул подальше, чтобы футболка не напоминала ему о неприятных минутах. Но Инне вещь подходила, а пятна она сумеет замаскировать, вот хоть аппликацией. Вернувшись в протопленную избу, она первым делом прижалась к теплому боку печки, согрела озябшие руки и колени.

– Если я сегодня еще раз выскочу в каморку, то, наверняка, подхвачу воспаление. Всё, хватит на сегодня. Футболкой займусь завтра. Времени осталось только на то, чтобы приготовить ужин, коли обед я уже пропустила.

Бросив футболку и ночные сорочки себе на постель, Инна занялась едой. Она подкинула в топку несколько поленьев, чтобы раскочегарить плиту, вытащила из таза замоченное с вечера мясо, уложила в казан, туда же накрошила лук, порезала морковки. Пока тушилось мясо, она начистила картошки, порезала её крупными брусочками и приготовила лавровые листики. Из-под кухонного стола достала початую банку соленых огурцов, положила в тарелку, рядом разложила кружочки репчатого лука.

Из морозильной камеры холодильника она достала завернутый в пергаментную бумагу шмат сала, обмазанного смесью перца и чеснока, нарезала тонкими пластиками на тарелочку и снова поставила в холодильник, но уже под морозилку.

Через час по избе поплыл аппетитный запах тушеного мяса. Инна открыла крышку казана и высыпала туда картошку, тщательно перемешала, бросила маленькие листика лаврушки, закрыла плотно и поставила на самый край плиты. А освободившееся место занял чайник с насыпанным внутрь сбором душистых трав и сушеных ягод.

– Кажется, управилась, – вытерла вспотевший лоб Инна. Она сполоснула руки, тщательно их вытерла, снова приложила к нагретым кирпичам печки, чтобы согреть. – А, теперь главное!

Задернув на окнах занавески, Инна достала из пакета женское нижнее белье, разложила на столе, оценивая его качество и размер. На этот раз размер был её, поэтому трусы и майки с кружавчиками сидели на ней как влитые. Были здесь и два бюстгальтера, которые в чашках были как раз, а в объеме чуть слабее.

– Говоришь, не с кем было проконсультироваться, – усмехнулась про себя Инна. – Но размерчик ты точно определил. Я не помню, чтобы ты меня об этом спрашивал, – обратилась Инна к невидимому собеседнику. – Бедный, как ты краснел, покупая это все. А может, и нет?

Одно ей было ясно: Андрей не был новичком в выборе женского белья, значит, имел опыт. Хотя почему бы ему и не быть, если человек был женат десять лет?

Инна задумалась. Редкий мужчина пойдет покупать жене нижнее белье. В большинстве случаев они только умеют его рвать на женщине в приступах страсти или в драке, но чтобы покупать?!

Вот и колготки Андрей купил точно её размера, причем взял дорогие, утепленные. Какие гладенькие!

Инна стояла перед зеркалом в новых трусиках, бюстгальтере, майке до середины бедра и черных колготках. На столе лежали еще три пары трусов, две майки и бюстгальтер. Пошарив в пакете под упаковками прокладок, Инна вытащила на свет еще одни колготки, шерстяные, на размер больше.

Удивительно, подумалось ей, если бы она выбирала все это сама, то купила бы точно такие же размеры, и шерстяные колготки взяла бы на размер больше, потому что они имеют свойство после стирки садиться. Но откуда все это известно Андрею? Спросить что ли, когда он вернется? Неудобно как-то. Ладно, потом она придумает, как начать разговор с мужчиной о его знании женских хитростей.

Когда с примеркой было покончено, Инна села ужинать. Она поставила тарелки на стол, но не кухонный, а так сказать, парадный. Потом её рука сама потянулась к роману Стендаля. Открыв его на нужной странице, женщина прислонила книжку к стене, чтобы было удобнее читать. Все это она проделала автоматически, не задумываясь. Только зачерпнув первую ложку, Инна вдруг осознала, что руки выполнили привычные действия.

Означало ли это, что именно так она садилась есть в той, прежней жизни? Это произошло помимо её воли, просто одна рука пододвигала стул ближе к столу, а вторая тем временем устраивала книжку таким образом, чтобы можно было читать, не отрываясь от ужина. Да-а-а-а-а!

Тушеное мясо с картошкой вкупе с романом Инне показалась гораздо вкуснее. Почему же раньше она этого не делала? Значит, сошлись воедино какие-то обстоятельства? Например, уборка, готовка и заслуженный отдых в компании книжных героев?

Вот что с нами психика вытворяет, подумалось Инне. Когда заставляешь себя что-то дельное вспомнить, то получаешь лишь головную боль, а когда вообще ни о чем таком не думаешь, то нечто знакомое выскакивает, как черт из коробочки.

Подивившись на собственные неосознанные действия, проголодавшаяся Инна начала уписывать ужин. Когда в избе запахло травяным чаем, тарелка женщины была пуста, а последний ломтик огурца исчез за щечкой. Налив себе большую кружку чаю, Инна переместилась с книжкой на постель, пристроив роман на коленях.

Последняя страница прочитана, а Жилина все нет. Небольшое беспокойство стало мучить женщину, но чтобы не поднимать себе нервы, она выключила свет, укрылась с головой одеялом и незаметно уснула. Во сне она слышала лай собак, чьи-то шаги и тихое бряцание посуды, но объятия Морфея были столь крепки после дня хозяйственных забот, что она так и не проснулась.

А Жилин, оценив усилия своей хозяйки по обустройству дома, наскоро перекусил и улегся на лавку, покрытую клетчатым одеялом.

Надо же, какие раритеты хранятся у него в сундуке, думал он, засыпая. А из Инны получится неплохая хозяюшка. Может, он поступил не совсем честно, убедив женщину остаться с ним до восстановления памяти, но какое-то предчувствие нашептывало ему, что в итоге в выигрыше будут оба: и он, и его гостья.

Теперь, когда Инна была экипирована для походов по лесу, отказаться от этого у неё причин не было. Да и честно сказать, ей надоело по-страусиному прятать голову. Когда никогда, но ей придется войти в этот страшный лес, разобраться в сложностях общения природы и человека, попробовать стать для его обитателей, если уж не своей, то, по крайней мере, желанной гостьей. Не намеревается же она сидеть в четырех стенах и ждать, когда её несчастная память вернется?

– Я приготовил тебе снегоступы, – сообщил ей Андрей после завтрака.– Поначалу будет не очень удобно, ноги поболят, но потом и замечать их не будешь.

– А мы сегодня на охоту пойдем или на рыбалку? – полюбопытствовала Инна, вытирая посуду и расставляя её на полочках.

– Сегодня у тебя, так сказать, ознакомительная прогулка. Ты должна приноровиться к снегоступам, я покажу тебе, как ориентироваться в лесу и на что нужно обращать внимание прежде всего.

– А я знаю, что мох на деревьях растет с северной стороны, – поделилась своими познаниями женщина.

– Уже кое-что, – одобрил Андрей, укладывая рюкзачок. – Надеюсь, ты вниз шелковое бельё не наденешь?

– И не собиралась, – отозвалась Инна. – Кстати, большое тебе спасибо за все. Представляю чувства мужчины, который покупает женские штучки…

– Ничего особенного. Не мог же я потащить тебя с собой в Успенск. Да тебя бы первый же постовой забрал в отделение.

– Это почему же?

– А ты видела себя в зеркале в моих штанах и моей тельняшке, да еще в валенках сорок пятого размера.

– Подумаешь! Каждый одевается, как может, и как ему позволяют средства, – парировала Инна. – И все равно ты молодец, и глаз у тебя алмаз, – она имела в виду точность в размерах одежды.

– Охотничий глаз, не спорю.

Андрей вышел за дверь, предоставив Инне возможность одеться. Сменив карикатурный наряд на купленные штаны, рубашку, куртку и застегнув полусапожки, Инна только сейчас догадалась, что ей нечего надеть на голову.

– Андрей! – постучала она в окно, выходящее на крыльцо. – Зайди!

Жилин вернулся, критическим взором осмотрел вполне пригодный для леса вид женщины.

– Что-то не так?

– А на голову?

Жилин с досады плюнул.

– Прости, из головы вылетело. Но в сундуке, кажется, что-то подходящее было. Подожди.

Он вышел в сени, долго копался в сундуке, но наконец вернулся с шерстяной шапочкой в серо-голубую круговую полоску, таким же шарфиком и варежками. Шапочка была мягкой на ощупь и удобно сидела на голове, шарфик им не понадобился, зато варежки привели в восторг Инну:

– Какая прелесть, – засмеялась она, прикладывая руки в варежках к щекам. – Просто два серо-полосатых котенка. Мур-мур, – прикрыла она глаза. – Теперь мне никакой мороз не страшен. А чье это? – не удержалась она от вопроса.

– Подожди, – Жилин проигнорировал вопрос, а натянул капюшон от куртки поверх шапочки Инны. – Здесь надо застегнуть как следует, – он свел два конца капюшонной застежки, – теперь ты готова. А на все вопросы ответы будут потом.

– Когда?

– Скоро.

Они вышли из дома, у крыльца их ожидали снегоступы, странные на взгляд Инны предметы, но которые, по уверению Жилина, не дадут ноге провалиться даже на самом рыхлом снегу. У снегоступов были такие же крепления, как и у лыж, но палки к этому средству передвижения не прилагались.

– А как в них двигаться? – попробовала поднять ногу Инна. – Что-то неудобно, и пятка куда-то проваливается. Может, мне на простых лыжах попробовать?

– Подходящих лыж у меня для тебя нет, да и в лесу они не очень удобны. Давай двигай потихоньку, привыкай.

Сделав не более пятисот шагов, Инна почувствовала, как по спине побежал горячий ручеек пота. Но она не показала виду, что подобное снаряжение не для неё.

Тем временем Андрей как настоящий экскурсовод рассказывал о вековом лесе, о редких породах деревьев, показывал на следы, пятнающие снег.

– Мы сейчас с тобой дойдем до небольшого взгорка, оттуда хорошо просматриваются Зыбки. Близко мы к ним приближаться не будем, сверху поглядим. А потом вернемся, но только сделаем небольшой круг.

– А может, не надо? – робко предложила Инна. – Может, тем же путем и вернемся?

– Устала?

– В висках стучит, – призналась женщина.

– Это от большой дозы кислорода. Чувствуешь, какой воздух здесь, в лесу? Смолой пахнет, чагой.

–???

– Гриб такой, – пояснил Андрей, – из него целебные настойки делают.

– А-а-а-а, – Инна шла, стараясь не отстать. Чтобы хоть как-то отвлечься от тягот пути по зимнему лесу, она покрутила головой в поиске собак.

– Не ищи, – догадался Жилин, кого она высматривает среди деревьев и сугробов. – Они уже на месте, ждут нас.

– А если на нас сейчас нападет волк или другой зверь? – остановилась передохнуть женщина, прислонившись к шершавому стволу. – Разве они успеют домчаться и спасти нас?

Андрей тихо засмеялся. Виднее стали лучики морщинок у глаз, блеснули в поросли усов и бороды белоснежные зубы. Сейчас он действительно стал похож на классического лесника, охотника: серо-зеленый маскировочный костюм, меховые ботинки на шнуровке, ушанка с кожаным верхом и двустволка за плечом. На поясе Андрей носил охотничий нож в кожаном чехле и специальный подсумок с патронами.

– Мои собаки чуют зверя на километры вокруг, – сказал он. – Если бы имелся хоть один шанс из тысячи, что нас подстерегает опасность, и Шах, и Зула не отошли бы ни на шаг. Более того, мы сейчас стали бы свидетелями битвы волкодавов и дикого зверя. Лес знает, кто его контролирует, и не нарушает правил. Это не человеческое общество, где волки в людском облике готовы любого порвать из корысти или злобы.

– Ты встречался с такими? – Инна видела, как вмиг исчезли лучики смеха с лица её проводника. – Расскажи.

– Расскажу, чуть позже. Вот дойдем до Зыбков.

Обычно этот путь у Андрея занимал не более десяти-пятнадцати минут, но сегодня им потребовалось больше получаса, чтобы добраться до зловещих Зыбков. Поднявшись на взгорок, внизу Инна увидела тянущуюся вдоль леса продолговатую низинку, круто забирающую вправо. Получалась своеобразная подкова, концы которой скрывал небольшой холм, на котором они сейчас стояли. Над их головами едва заметно покачивались кроны деревьев-великанов, холм резко обрывался со стороны низинки и был идеальным местом для лыжников, обожающих вот такие крутые склоны.

– Вот сейчас бы на лыжах да с горки! – воскликнула Инна, расставив руки широко в стороны. – Прокатиться!

– И попасть в смертельные объятия Зыбков, – закончил Андрей.

– Где? – завертела головой женщина. – Это и есть Зыбки?

– Представь себе, – серьезно ответил Жилин. – Вот это такое мирное с виду местечко и называется Зыбки. Видишь, там внизу снег чуть-чуть темнее, во-о-он там полукругом проходит. Видишь?

Честно сказать, Инна не могла отличить, где снег светлее, а где темнее, как сказал Андрей. Ну, может быть, вон на тех сугробах, словно легкая тень, легла?

– Вижу, – неуверенно произнесла она. – Ты имеешь в виду вон те деревца?

– Именно, – Андрей крепко ухватил Инну за куртку, боясь, что она оступится и покатится вниз. – Осторожно, не подходи близко к краю.

– А с виду совершенно мирная картина. Ни за что не скажешь, что это такое опасное место. А ты не врешь?

– Зачем мне врать? Я показываю тебе это не для того, чтобы напугать, а для того, чтобы ты ненароком не ступила на это место. Иди сюда.

Он потянул её чуть в сторону, и обогнул огромный сугроб. На самом деле это оказался не сугроб, а два больших валуна, поставленные природой один на другой. Андрей отстегнул снегоступы, привычно взобрался на нижний валун и лег животом на верхний.

– Снимай снегоступы и руку давай, – приказал он Инне.

Женщина послушалась и через пару минут лежала рядом с ним. Отсюда хорошо просматривалась левая часть подковы, правда, не до конца.

– Вон там идет неприметная колея, о которой знают очень немногие. Но как видишь, место здесь неудобное, опасное для маневра. Если, например, водитель мотоцикла не знает, что колея резко заворачивает вот сюда за холм, и чуть-чуть превысит скорость, то неминуемо вылетит и попадет в самое гиблое место. Заметь, тут колея с явным уклоном в сторону омута. Если осенью дождь пройдет или весной снег начнет таять, то этой колеей лучше не пользоваться – гибель.

– А что нельзя было проложить колею в более удобном и безопасном месте?

– Это самый короткий путь, – ответил Андрей. – Хотя и он достаточно длинен по сравнению с тем, которым мы пришли. Я сюда от дома за четверть часа дохожу, а если бегом, то и того меньше. Зато тому, кто решит воспользоваться колесами, придется проехать дорогу в три раза длиннее, да на такой скорости, что и пеший обгонит.

– Вот это да! – Инне стало жутко на вершине холма. В какой-то момент ей подумалось, что валуны могут сигануть под тяжестью их тел вниз и увлечь за собой. – Пойдем отсюда, – попросила она и первой спустилась вниз.

Пока она пристегивала снегоступы, неизвестно откуда появились Шах и Зула. Они не подошли близко к валунам и, как показалось Инне, с осуждением смотрели на рискующего жизнью хозяина. Зула оскалила пасть и неприязненно заворчала, словно почуяла сквозь толщу снега ужас, исходящий от Зыбков.

– Пойдем, – позвала Инна Жилина. – Мне тут жутко.

– А сейчас тебе станет совсем жутко, – предупредил Андрей, спрыгивая с валуна и подбирая свои снегоступы. – Ты просила мне рассказать…

– А может, не надо? – Инна хотелось побыстрее оставить гиблое место и оказаться среди неопасных деревьев и кустов, усыпанных снегом. И почему раньше лес ей казался таким зловещим? Вот Зыбки, это да.

– Хорошо не буду, – успокоил её Жилин, но потом, словно передумав, выдохнул, – вот с этого валуна я отправил в Зыбки двух человек. А вернее, – Жилин остановился, пригладил рукой бороду, – волков в человеческом обличии. Пошли.

Он двинул вдоль кромки холма, забирая все вправо и вправо. Ошеломленная услышанным признанием, Инна поспешила за ним, боковым зрением отмечая, что собаки идут вровень с нею. Это её немного успокоило, но жуткие слова Жилина о том, что он кого-то убил, молотком стучали в голове. Ей хотелось думать, что он просто нагнал на неё страху, придумав все это, но, глянув на напряженно поднятые плечи впереди шагающего Андрея, перестала сомневаться, что тот сказал правду.

Не может быть, выстукивало испуганное сердце, или она ничего не понимает в людях. Андрей не тот человек, который запросто отправит на тот свет даже заслужившего это человека. Значит, произошло нечто такое, что заставило его это сделать. Как страшно! Как жутко! Но как, почему?

Хотя путь назад к дому был гораздо длиннее, но Инна этого не заметила. То ли оттого, что почти освоилась со снегоступами и бодрее шагала за Жилиным, то ли оттого, что больше думала о неизвестных, что сгинули в Зыбках, чем о том, как долго они еще будут идти среди леса. На обратном пути Жилин помалкивал, ведь неприятные воспоминания не располагают к разговорам. Тут Инне пришло в голову, что её беспамятство намного милосерднее, чем его память. Вдруг и в её жизни есть такое, что хотелось бы забыть, выбросить навсегда из головы? То, что произошло с ней два месяца назад, обычным явлением не назовешь. Непременно в её жизни есть такое, что повлекло за собой удар по голове, путешествие в лошадином вагоне и блуждание в дремучем лесу, где остаться в живых у неё шансов не было.

– Спасибо вам, собачки,– шепотом обратилась она к волкодавам, следующим параллельным курсом. – Если бы не вы, пропала бы моя головушка, разорвали бы меня на части дикие звери или затянули Зыбки. Хорошие собачки, хорошие!

Невероятно, но Зула тут же откликнулась на тихие слова женщины. В два прыжка она оказалась рядом с Инной, пошла на шаг впереди неё. Задумавшись, женщина буквально капельку отклонилась от следов Андрея и очнулась, когда почти стукнулась лбом о дерево. Пришлось обогнуть его справа.

В этот момент Зула неожиданно рванулась вперед. Шагах в пяти от Инны она прыгнула в сугроб, откуда с шумом и воплем взлетела огромная птица. Мелькнули разноцветные перья, лапы с загнутыми шипами. Вслед за этим прогремел звук выстрела.

– Ой! – присела от страха Инна. Если бы не Зула, она прошла бы как раз по этому сугробу. И что было бы с нею, если бы из-под ног у неё вылетела вот такая громадина?!

– Я же говорил тебе, что собаки знают свое дело, – перед нею стоял Андрей, держа в руках подстреленную птицу. – Вставай, обед мы себе сегодня заработали. А после расскажу тебе…о Зыбках.

Глава одиннадцатая

В тот день Андрей, можно считать, случайно попал в Успенск. Вообще-то он собирался на встречу друзей в Нижнекамск, но билетов на автовокзале не оказалось, и он, чтобы не торчать весь день дома у родителей, отправился в сад имени 1 Мая, как говорится, людей посмотреть и себя показать. Музыка, нарядная публика, многочисленные лотки с мороженым и прочим угощением – все поднимало настроение Жилина, подпорченное у касс автовокзала.

В тот день, по традиции, собрались на свой праздник вэдэвэшники. Жилин не одобрял пьянок, бессмысленных драк, которыми чаще всего заканчивался День воздушно-десантных войск, не терпел расхристанного вида сопляков, повесивших ремни низко на бедрах или перекинувших их через плечо.