Текст книги "От ненависти до любви"

Глава 22

Проснулась оттого, что замерзла. Села, натянула куртку, огляделась. Ботинки мои стояли в изголовье, тут же лежал карабин. Я обулась и выползла из укрытия. Дедов не было и в помине. Костер горел еле-еле, но на чурбаке лежал какой-то сверток. Я развернула его и хмыкнула. Ломоть хлеба с куском вяленого мяса и еще что-то отдельно, в носовом платке. Развернула и его. Надо же! На ладонь скатились три патрона для «макарова». Не забыл Шихан о своем обещании. Выручил! Значит, деды мне не привиделись. Только куда испарились? Судя по всему, убрались потихоньку с рассветом. Но с какой стати? Что за спешка?

Я оглядела поляну вокруг костра. Ничего не забыли старые, кроме меня. Или пожалели будить? Но почему не подумали, как буду выбираться?

При свете дня, разумеется, легче ориентироваться, но все вокруг затянуло туманом. Я чертыхнулась и посмотрела на часы. Начало шестого. Часа три нужно ждать, пока солнце поднимется выше и растопит туман.

Что за невезение такое! Я накинула на себя плащ-палатку Шихана, чтобы куртка вновь не намокла. Подкинула дров в костер, отметив, что дед все-таки вернулся ночью с дровами, вставила новую обойму в карабин и, вытянув ноги к огню, принялась перебирать в голове вчерашние впечатления.

Больше всего меня занимало чудесное превращение золота в табак. Что ни говори, но я не находила тому объяснения. Я все прекрасно чувствовала, была в добром здравии и при памяти. Не мог мне привидеться лабаз, тем более – дважды. Ладно, шаман – куда ни шло, даже медведь, даже развороченная могила… Но лабаз… И отчего вдруг табак? Ведь им пересыпают одежду и меха, чтобы не завелась моль. Так, может, именно табаком были пересыпаны шкурки? Но ведь я держала на ладони золотые самородки! Я форму их помню, а головку женщины и вовсе до мельчайших подробностей. По памяти могу нарисовать…

Я потерла виски пальцами. Неужто это всего лишь галлюцинации? Шизофрения? Этого мне не хватало!

Если б я была шизофреником, меня не приняли бы на работу в милицию! Сколько я комиссий прошла, тестирование… И при поступлении на службу, и ежегодные. Везде – отличные результаты. Никаких отклонений, никаких патологий. Иначе меня и близко не подпустили бы к оружию. Значит, дело не во мне. Но в ком тогда? Или в чем?

А вчерашние разговоры? Что так насторожило и даже встревожило Шихана? Байки Маркела? Или известие о том, что я узнала кое-что о своих родителях? Но о кладах он и сам на заимке соловьем заливался. А тут постоянно одергивал Маркела, старался отвлечь нас от этих разговоров, сердился. Что ему не понравилось? И что дедам понадобилось в Макаровке? Сказал же Маркел, что они там не раз бывали. Почему Шихан прогнал кладоискателей? Его ли это забота? Мог бы и мне сообщить. Я предупредила бы Петровича, а он бы непременно разобрался, чем ребята занимались на вверенной ему территории. А вдруг это не кладоискатели вовсе, а какие-нибудь геологи? Но у геологов должны быть разрешительные документы. А эти смылись без выяснения отношений. Выходит, занимались чем-то незаконным?

Я ломала себе голову до тех пор, пока в висках не заломило от напряжения, но ничего путного так и не придумала. Солнце тем временем пробило туман, сразу ожили краски, проснулись запахи и звуки. Я решительно забросила карабин на плечо и двинулась в сторону тропы, привычно озираясь по сторонам. Вчера я перепрыгнула здесь через ручей, тут содрала ботинком слой мха на камне, а там нырнула под пихтовую лапу и, задев стволом карабина, сломала сухую ветку…

А вот и тропа! Следы копыт двух лошадей вели вниз, и я пошла по ним. И не ошиблась! Выбралась на основную тропу и удивилась, как умудрилась уйти в сторону. Вот же они – знакомые ориентиры, и даже Хан-Таштык показал свою верхушку из-за деревьев. Как я могла заблудиться? Бывалая таежница! Нет, что ни говори, а с тайгой шутки плохи!

Все же настроение несказанно улучшилось. Ноги сами несли меня вниз. Сияло солнце в бездонном небе, выводили рулады на все голоса птицы, и даже крики кедровки меня не раздражали, хотя не любила я эту птицу за скандальный нрав. Но тут заверещала ее товарка ниже по тропе. Я остановилась. Кто-то поднимался мне навстречу. Явно человек, потому что на зверя кедровки кричат по-другому. Я благоразумно сошла с тропы и укрылась за раскидистой елью.

Прошло минут пять, прежде чем я разобрала стук копыт по камням. Значит, всадник! Неужто Шихан вернулся?

Но это был не Шихан. Из леса выехал человек на гнедом жеребце. Я присмотрелась. Вот так сюрприз! Замятин! А в поводу – мой Воронок.

Все могла ожидать, только не этой встречи! Я замерла в укрытии, но все решил за меня Воронок. Вздернул голову и радостно заржал, паршивец! Мне ничего не осталось, как выйти навстречу Олегу.

– Маша! – вскрикнул он радостно и, спрыгнув с коня, бросился ко мне, но остановился за пару шагов, словно на что-то наткнувшись.

– Что с тобой? – спросил он в недоумении.

– А ты не знаешь? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Заблудилась и всю ночь провела в тайге!

– Мы тебя искали. Все здесь прочесали на несколько рядов, но ты как в воду канула!

– Шихан с Маркелом нашли, – сказала я сухо. – С ними заночевала, а под утро они смылись незнамо куда.

– А красная ракета? Кто-то в небо ее пульнул, когда мы уже на станцию возвращались.

– Это Шихан, – сказала я, – знак подал, дескать, нашли меня.

– Нашли? – Что-то изменилось во взгляде Замятина. – Если он хотел знак подать, то должен был две ракеты пустить – красную и зеленую. А одна красная означает – никаких следов.

– Что за чушь? – поразилась я. – Зачем ему скрывать, что нашел меня?

– Есть причины, – взгляд Замятина потемнел. – Я как чуял, с утра решил еще раз тропу проверить.

– А почему ты один? Ты ж наших мест абсолютно не знаешь.

– А толку в том, что ты их знаешь! – скривился Олег. – Мальчонка дома, слава богу. Людей, что на поиски поднимали, распустили, так что тебя искали я да мужики с метеостанции. Но вот если б я тебя не нашел, опять бы пришлось поднимать народ. Мы с Батраковым уже договорились.

– Не ты меня нашел. Я сама нашлась.

– С чего ты злишься? – Замятин потянулся ко мне, но я отступила в сторону.

– Не подходи! – и выставила перед собой карабин.

– С ума сошла? – с обидой произнес Замятин. – Объясни, что происходит? Я всю ночь не спал, думал, жива ли?

– Как видишь, жива и здорова! – Я отвела карабин. – Скажи, у тебя был старший брат Владимир?

– Ах, это? – протянул Замятин с видимым облегчением. – Был, но это ни о чем не говорит.

– Не говорит? – Я все же не сдержалась и сорвалась на крик: – А ты в курсе, что он мой отец, а ты, выходит, дядька? Ты со своей племянницей спал!

Я замахнулась, но Замятин перехватил мою руку и насмешливо произнес:

– Разберись, прежде чем кидаться! – И перехватив вторую руку, крепко сжал запястья. – Стой и слушай! Внимательно! Володя мне не родной брат. Мама долго не могла родить, вот и взяли малыша из детдома. Я появился на свет через пятнадцать лет. В тот год Володя поступил в МГУ. Я его почти не знал. Сначала он учился, затем пропадал в экспедициях. Когда он погиб, мне десяти не было. Мои родители даже с его женой, твоей мамой, не успели познакомиться. Они в то время работали на БАМе. Отец строил тоннели. Мама умерла в Тынде. Отца перевели сначала в Омск, затем в Рязань. Но я уже об этом говорил.

Он рывком притянул меня к себе и поцеловал. А я мгновенно забыла, что недавно готова была убить его. Не оттолкнула, не отпрянула, а теснее прижалась к нему, любимому, ненаглядному, кого так долго ждала и уже не надеялась встретить! Я обняла его – и все перестало существовать, кроме теплых настойчивых губ и взволнованного дыхания.

Наконец мы оторвались друг от друга.

– Давай присядем! – Олег ласково погладил меня по щеке. – Честно, ноги не держат!

Очень кстати пришлась плащ-палатка Шихана. Я расстелила ее под деревом, выбрав участок с сухой хвоей. И села, привалившись спиной к дереву. Я сидела и жмурилась, то ли от солнца, то ли от счастья, наблюдая, как Олег привязывает коней поодаль, на лужайке, чтобы те пощипали траву, пока мы заняты более важными делами.

Наконец он устроился рядом, снова обнял за плечи и посмотрел в глаза.

– Сегодня ночью совсем не спал, – сказал он тихо. – Боялся, что с тобой случилось что-то страшное!

Олег провел ладонью по пуговицам куртки, они, словно сами по себе, расстегнулись. Его пальцы проникли под рубаху, коснулись груди… Я застонала от наслаждения. Ведь я мечтала об этом все время.

Олег прошептал что-то, но земля уже ушла у меня из-под ног… Она раскачивалась, как колыбель, все свернулось в тугую спираль – и небо над нами, и тайга вокруг, и время… Вдруг спираль лопнула. Я закричала, выгнулась навстречу Олегу, прижалась к нему всем телом… Его движения во мне нарастали, но мне было мало, мало, мало… Я, наверно, вопила как резаная, разогнав всю живность в округе, колотила его по спине. Когда Олег, вскрикнув, казалось, насквозь пронзил мое тело, у меня в голове словно взорвался огненный шар…

Затем мы лежали на плащ-палатке под одной курткой. Рука Олега ласково гладила мою грудь. При этом я испытывала не возбуждение, а такую нежность, что впервые в жизни у меня покалывало сердце. Разве я могла признаться в этом? В одном могла поклясться чем угодно: никогда еще я не была так счастлива. Счастье переливалось через край, и я не боялась утонуть.

Олег повернулся на бок. Некоторое время мы пристально смотрели в глаза друг другу. Я не выдержала и отвела взгляд первой. Олег засмеялся и притянул меня к себе за плечи.

– Вчера Костик читал мне стихи. Не свои, а, как он сказал, любимые. Просто так читал, видел, наверно, что мне плохо. Стихи я всегда воспринимал как нечто обязательное, то, что надо насильно учить, заставляя и пересиливая себя. А тут я лежал и слушал про то, что нужно радоваться жизни, ее обыденным дарам. Мало их у меня было, обыденных даров. Отец всю жизнь мосты да тоннели строил. Мы с ним страну вдоль и поперек изъездили. Я школ поменял пять или шесть, сейчас и не вспомню. Затем училище, потом служба. А это начало девяностых. Из Афгана ушли, так собственные «горячие точки» полезли одна за другой. Карабах, Фергана, Приднестровье, Чечня, само собой. В Югославии тоже пришлось повоевать… В принципе, легко там отделался, ранение в руку да легкая контузия. Два месяца в госпитале прокантовался, потом к отцу с мачехой – на побывку. Грибы собирал, на охоту ходил. Ружье возьму, в лес зайду подальше и сижу где-нибудь на пеньке. Мачеха мне знакомых девушек сватала, отец, видно, поговорил с ней, перестала. Совсем я заскучал, а тут Федор меня нашел, друг мой закадычный еще по училищу, к себе пригласил в Управление по антитеррористической деятельности. Я согласился…

– Постой, – я приподнялась на локте, – так ты, получается, не рыбу ловить приехал?

– С отдыхом придется завязать, – улыбнулся Олег, – а вот рыбу ловить… Скорее не рыбу, а волка. Прости, что не открылся, хотя мне сразу сказали, девушка ты толковая, положиться на тебя можно.

– Ты уже положился, – я сердито пихнула его в грудь. – Учти, я тебя пристрелю, если узнаю, что использовал меня в оперативных интересах.

– И строгая вдобавок. – Олег усмехнулся. – У меня к тебе личные интересы. Но они не должны заслонять служебные.

Я села и закуталась в куртку.

– Выкладывай, зачем к нам пожаловал.

Олег тоже сел. Достал из кармана пачку сигарет, закурил. Я терпеливо ждала.

– Дело тут такое, – наконец заговорил он. – Я здесь по поводу тем самых смертей в болотах. Я должен узнать, что влияет на поведение людей перед смертью и почему они умирают.

– Как ты собираешься узнавать? Тут прорва работала, и все впустую.

– Не совсем. – Олег внимательно посмотрел на меня. – Кроме милиции и ФСБ, ученых-физиков подключили. Они заметили, что электромагнитное поле в районе болот постоянно колеблется, а среди прочих сигналов устойчиво пробивается один со строго постоянной амплитудой. Этот сигнал может неожиданно пропасть на два-три дня, а то на неделю. Потом так же неожиданно снова дает о себе знать. Стали думать и гадать – откуда берутся эти импульсы? Навезли приборов и выяснили – поступают со стороны Хан-Таштыка. Вот тебе головоломка: раз есть сигналы, значит, должен быть источник. Какой?

– Понятия не имею, – я пожала плечами. – Я не сильна в физике. Может, это как-то связано с геологией?

– Ученые тоже сначала предполагали, что дело в особенностях горных пород, – продолжал Замятин. – Но, изучив показания приборов, дали безапелляционное заключение: сигналы в районе Хан-Таштыка никакого отношения к природным не имеют. Импульсы такой частоты с устойчивой амплитудой колебаний способен генерировать только искусственный излучатель. Но откуда ему взяться в глухой тайге? Военных объектов рядом нет – наводили справки. Рация? Быть такого не может. Пришельцы? Вообще фантастика… Ученые столкнулись с непонятным маяком, работающим по непонятной программе. Его сигналы пробивают даже скальные породы, а время фиксации импульсов в точности совпадает с моментом появления у людей нервозности, подавленного состояния, переходящего в панический ужас. Стали сопоставлять факты, оказалось – в это самое время беспорядочно начинали метаться птицы, домашние животные: коровы, собаки, лошади. Раньше на это просто не обращали внимания. Провели эксперимент: взяли в район излучения несколько моллюсков. И как только пошли сигналы, те стали съеживаться, будто в них тыкали раскаленными иглами…

– И что? Твои ученые не смогли обнаружить этот маяк?

– А им и не ставилась задача найти маяк, – сказал Олег, – но ученые тоже люди. Им пришлось несладко в этой экспедиции. Кто-то заработал инфаркт, кто-то инсульт. Импульсы эти низкочастотные, а инфразвук с частотой около девяти герц может вызывать чувство неописуемого ужаса. Психика не выдерживает, а семь герц вообще смертельны. Внезапно останавливается сердце – и все! Инфразвук высокой интенсивности нарушает работу внутренних органов, люди погибают от остановки сердца или разрыва сосудов. Я разговаривал со специалистами. Они говорят, что раскаты грома, рев речного порога, шум моря могут вызвать у человека подобные ощущения. Не зря мы испытываем чувство тревоги перед грозой. А британские ученые уверены, что инфразвук вызывает странные впечатления, которые мы воспринимаем как встречу с привидениями. Вспомни, ты рассказывала про густой туман, сквозь который бежала. Так вот известно, что инфразвук может быть причиной густого, как молоко, тумана. Он быстро возникает и так же быстро исчезает.

– А рокот барабанов? На болоте я слышала бой барабанов и на себе испытала, как меняются ритмы сердца.

– Ты права. Если ритм кратен полутора ударам в секунду и сопровождается мощным инфразвуком, то способен вызвать у человека экстаз. При ритме же два удара в секунду, и на тех же частотах, тот, кто это слышит, впадает в транс, который сильно смахивает на наркотический. Шаману достаточно колотить в свой бубен сто двадцать раз в минуту, чтобы довести окружающих до умопомрачения.

– Это я знаю. Читала. Мелодии и ритмы рок-музыки взяты из практики африканских шаманов. Вот почему так заводится толпа.

– Теперь ты поняла, что, скорее всего, тоже попала под раздачу. Нам с Севкой повезло: спали как убитые после дозы спиртного. Но, получается, заимка тоже находится в зоне излучения?

– Я видела карту того района, где большей частью странно терялись или погибали люди. Если этот участок очертить, то он напоминает каплю или воронку. И острие ее действительно где-то здесь, вблизи Хан-Таштыка, а вот самая широкая часть – в районе Макаровки. Очень похоже на пучок излучения. Я, когда карту рассматривала, заметила эту особенность. Выходит, источник нацелен на Поганкину Марь и Макаровку. Курнатовский, директор музея, к которому я обращалась по поводу кладовой записи, рассказывал, что на раскопе у них творилась форменная чертовщина. Думаешь, случайное совпадение?

– На каком раскопе? – быстро спросил Замятин. – Там, где погибли твои родители?

– И это знаешь? – с обидой спросила я.

– Маша, я серьезно подготовился, прежде чем приехать. Поднял кучу документов, встречался с людьми. Вот с Курнатовским не удалось поговорить. Он был на научном конгрессе. Но, думаю, ты восполнишь этот пробел.

Я посмотрела на Олега. Он глядел на меня исподлобья – ждал моего согласия.

Тогда я подробно, в деталях рассказала все, что узнала от старого ученого. Вспомнив, достала мобильник и включила диктофон, чтобы рассказ звучал убедительно.

– К сожалению, я оставила тетрадь с записями отца о Золотой Бабе в сейфе. Не тащить же толстенную тетрадь в тайгу. Впрочем, я в нее толком не заглянула. Вся информация со слов Петра Аркадьевича…

– Очень нужная информация, – задумчиво произнес Олег и неожиданно спросил: – Ты давно знаешь Шихана?

– Шихана? – изумилась я. – Всю жизнь!

– Он всегда опекал вас с бабушкой?

– При чем тут опекал? – обиделась я. – У нас были очень хорошие соседские отношения. Да, он много помогал нам. Бабушка умерла у него на руках.

– Тебе не кажется это странным? Дед практически ни с кем не знался и не знается до сих пор. Ты с бабушкой да старый Маркел – вот и весь круг общения.

– Не пойму, на что ты намекаешь? – рассердилась я. – Он очень уважал бабушку, ну, может, влюблен был. Мы ведь приехали в Марьясово, когда бабушке и пятидесяти не исполнилось. Довольно молодая, красивая женщина. И Шихан тогда не очень старым был. Только я такими вопросами никогда не задавалась…

– Ты многими вопросами не задавалась, – Олег прищурился. – Не обижайся, но разве тебя не интересовало, почему бабушка увезла тебя, сменила фамилию?

– Я многое хотела бы изменить. Но после разговора с Курнатовским кое-что поняла. Она пыталась оградить меня от сплетен и прочих гадостей, которые способны сломать жизнь. Возможно, все пошло бы по-другому, знай я правду о родителях. Но неизвестно, в лучшую или в худшую сторону. Оставим эту тему.

– Мы ведь искали тебя под фамилией Замятина, – задумчиво произнес Олег и неожиданно спросил: – Кстати, что ты знаешь о своем деде, Юрии Венедиктовиче Лазареве?

– Ничего, – буркнула я. – Петр Аркадьевич только и сказал, что дед с бабушкой расстались, когда мама была совсем маленькой. Вроде был он видным ученым, работал на оборону, то ли в Новосибирске, то ли еще где… Расстались они, видно, из-за пьянки. Курнатовский так и сказал, пороки, мол, слабости… – Я умоляюще посмотрела на Олега: – Очень прошу, отстань! Тебе это незачем знать!

– Есть зачем! – парировал Олег не менее сердито. – Не хочу тебя огорчать, но Шихан, похоже, не тот, за кого себя выдает.

– Дед? – я расхохоталась. – Ему до смертинки две пылинки!

– Ничего, он еще нас с тобой переживет! Ты видела, как он по тайге бегает? Молодому не угнаться!

– И что? – удивилась я и в упор посмотрела на Олега. – Давай, не ходи вокруг да около.

– Хорошо. Будем начистоту? – Олег не отвел взгляда. И этот взгляд насторожил меня.

– Начистоту, – кивнула я. – Не тяни, я слушаю.

– Предупреждаю, ты услышишь не очень приятные вещи.

– Чему бывать, того не миновать.

Я удобнее устроилась на плащ-палатке и приготовилась слушать.

– Твой дед никогда не был пьяницей. Но страсть у него была, вернее, зависимость, сильнее наркотической. Всю жизнь он искал клады. Очень преуспел в этом и даже разбогател по-крупному на тайных сделках с драгоценными камнями и золотом.

– Клады искал? – поразилась я. – Неужели на этом можно разбогатеть?

– Еще как, – усмехнулся Олег. – Если искать с умом. А у твоего деда – отличные мозги. Только не тому достались.

– Откуда ты об этом знаешь? – тихо спросила я.

– Все очень просто, – сказал Олег. – В конце семидесятых твоим дедом вплотную заинтересовался КГБ. Юрий Венедиктович ведь не только клады искал, но еще и работал в секретной лаборатории в Киеве, которая занималась созданием акустического оружия. На Украину он перебрался из Новосибирска. Чекистов насторожили связи Лазарева с иностранцами. В первую очередь его, конечно, подозревали в шпионаже в пользу западных стран, в частности Великобритании. Но оперативную разработку не довели до конца. Твой дед исчез… А затем Украина стала суверенным государством, и дело благополучно забылось. Благодаря старым связям мне удалось раскопать его в архиве.

– Исчез? – поразилась я. – И ты… Ты считаешь, что это Шихан? Дед Игнат? Но посмотри, он ведь совсем не похож на человека, который когда-либо занимался наукой? Поведение, разговор… Да и с какой стати ему было объявляться в Марьясове? Они же давным-давно расстались с бабушкой!

– А вот это нам и предстоит выяснить, – Олег посмотрел на часы. – Сейчас мы отправимся на метеостанцию. Мне нужно серьезно поговорить с Костиком и его родителями. Тебе не кажется странным его внезапное исцеление и эти фантазии по поводу Золотой Бабы?

– Мне все кажется странным! И почему его нашел Шихан, а не кто-то другой? И Сева с его мутными приятелями! И эти импульсы в тайге. Неужели они как-то связаны с прежней работой деда?

– В том-то и дело! Похоже, ему удалось создать прибор, над которым бьются ученые многих стран.

– Для этого нужны аппаратура, энергия, в конце концов. Научная лаборатория в глухой тайге, чуть ли не в берлоге? Фантастика! Гиперболоид инженера Гарина!

– Да нет, не фантастика, – усмехнулся Олег, – и про гиперболоид ты точно заметила. Лабораторию пытались засечь с военного спутника, но он получил удар такой силы, что сошел с орбиты и столкнулся со спутником связи. Беспрецедентное событие! Причем импульс настолько мощный, что полностью вышла из строя вся электроника. И все-таки приблизительно, но удалось вычислить место, откуда произошел выброс энергии. Оно находится в густой тайге, среди скал на склонах Хан-Таштыка. Кстати, для работы излучателя вполне хватит мощности двигателя внутреннего сгорания.

– Зчем ему понадобилась строить излучатель? Губить людей? Может, он маньяк?

– Вряд ли, скорее всего, он хотел отпугнуть народ: охотников, рыбаков, грибников от какого-то объекта. Подозреваю, что от Макаровки или от болота. Вероятно, в тех местах скрыто нечто, что крайне его заинтересовало. По какой-то причине он не в состоянии это нечто заполучить!

– Клад Терскова?

– Умничка, – улыбнулся Олег, – мы мыслим в одном направлении. Завтра отправимся на поиски таинственной лаборатории.

– Думаешь, ее просто найти?

– Непросто, но мы постараемся. И выведет нас к Шихану тропа контрабандистов.

– Дед говорил, что тропа разрушена.

– Вот и поглядим, насколько, – весело заметил Олег. – Придется идти пешком. Выдержишь?

– Теперь я понимаю, почему он столько времени проводил в тайге. Охота, пасека – всего лишь отговорки, чтобы скрыть темные делишки. В детстве он частенько брал меня в тайгу. Несколько раз я просилась с ним на пасеку, но у него всегда находились причины, чтобы не взять меня с собой.

– Вот видишь… – Олег заглянул мне в глаза. – Теперь тебе представится повод спросить с него по полной.

– Разве мифический клад стоит того, чтобы положить на него свою жизнь, жизнь других людей? Зачем столько ухищрений? Ради чего?

– Или кого… – Олег отвел взгляд. – Стопроцентно ради тебя старается. Хочет обеспечить безбедную жизнь!

– Какие глупости! – Я задохнулась от возмущения. – Думаешь, я запрыгаю от счастья?

– Маша, не кипятись, – Олег взял меня за руку. – Только сам Шихан сможет нам объяснить, чего он хочет.

– Что-то не слишком я верю в эту затею. Шихан хитер, как бес. Даже Маркел называет его Волчарой.

– Вот видишь? Волчара! Оборотень! Все один к одному! Я при первой встрече, когда он двумя перстами перекрестился, подумал: «Хитер дедок! Актер и фокусник, каких поискать!»

– Меня беспокоит, с чего он вдруг сорвался утром? Чего-то испугался?

– Допустим, испугался, – кивнул Олег. – Ты же сказала ему, что встречалась с Курнатовским.

– По мне, его больше взволновало то, что я знаю о непонятном исчезновении родителей. Он растерялся, теперь я понимаю. Обещал что-то рассказать, но один на один. А утром смылся на пару с Маркелом.

– Похоже, Маркел в курсе части его занятий. Понять Шихана можно. Без помощника ему бы туго пришлось.

– Маркел тоже по молодости клады искал. Правда, не так успешно, как Шихан.

– Вот и встретились два одиночества, – засмеялся Олег и заторопил меня: – Ехать пора! Если поспешим, к ужину успеем!

Вскоре мы уже двигались верхом по тропе. Освещенная с одной стороны солнцем, вершина Хан-Таштыка смахивала на позолоченный шлем былинного богатыря, который стоял дозором и над этими горами, и над бескрайней тайгой, и над болотами – над всем миром стоял и взирал из-под огромной десницы на бескрайние просторы, терявшиеся в синей дымке над горизонтом.

Полыхал вполнеба багровый закат. Стихало в тайге. Кукушка, не торопясь, прокуковала первый вечерний час.

Олег ехал первым и тихонько насвистывал. Иногда он поворачивался и смотрел на меня. В его глазах стоял немой вопрос. Но я отводила взгляд. Тошно мне было, как никогда в жизни. Я не сомневалась: все, что рассказал Олег, истинная правда. К тому же я вспоминала некоторые слова, жесты, поступки Шихана. Им я когда-то не придавала значения… Обрывки невольно подслушанных его разговоров с бабушкой… И все-все подтверждало: догадки Олега правильны. Шихан мой дед! Но почему он не открылся после смерти бабушки? Чего опасался? Кстати, зачем вообще появился в Марьясове? Неужто только ради кладов? А жена и внучка так и остались на втором плане?

Задумавшись, я не заметила, что Олег остановился. Воронок негодующе фыркнул, когда Замятин перехватил у меня повод.

– Маша, не переживай, – мягко улыбнулся Олег. – Ты ни в чем не виновата. А что касается деда… Теперь ты понимаешь, от чего или от кого на самом деле хотела защитить тебя бабушка? Она боялась, что ты наследуешь пагубную страсть деда, подкрепленную увлечениями отца.

Я ничего не ответила. Но для себя все решила. Я пойду сквозь тайгу. Я найду лабораторию и этот излучатель даже в том случае, если отступит Олег, если обрушится небо и сам Хан-Таштык вздумает встать на моем пути. Я разозлилась, и уже ничто не заставило бы меня сойти с этого курса. Разве только смерть. Но умирать я как раз не собиралась. По крайней мере, еще лет этак пятьдесят. Как минимум!