Текст книги "Жизненное пространство семьи. Объединение и разделение"

Территория мужчин и территория женщин

И раз уж мы заговорили о биологии, нужно отметить, что привязанность к территории различается у женщин и у мужчин. Среди программ маскулинного поведения описана одна очень важная для нас, отвечающая за контроль над собственной территорией, и потому нет ничего удивительного в том, что для мужчин уверенность в прочности границ своего участка важнее, чем для женщин. Это и понятно: ведь эволюционно и исторически сложилось так, что именно самка или женщина перебирается на территорию своего избранника. Таким образом, язык пространства, территории – скорее мужской, чем женский. И хотя реальность предъявляет свои требования, для мужчин субъективно важнее, чем для женщин, быть на своей территории; не случайно во многих культурах существуют специальные ярлыки, обозначающие мужчину, перебравшегося на территорию жены. Слова эти не агрессивны, но некоторый уничижительный оттенок все же содержат. Это не значит, конечно, что собственником дома может быть только мужчина, но нужно иметь в виду, что, живя на территории жены, он должен будет прикладывать больше усилий, чтобы обжить эту первоначально не свою территорию. А вот женщина спокойно обустраивает как изначально свою территорию, так и дом мужа.

«Это был дом, созданный Николь, оплаченный деньгами ее деда. Ему тут принадлежал только флигель, где помещался его кабинет, да клочок земли под ним. На свои три тысячи в год и то, что перепадало за случайные публикации, он одевался, пополнял винный погреб и покрывал свои карманные расходы и расходы по воспитанию Ланье, пока что сводившиеся к жалованью бонне. В любом предприятии Николь Дик всегда оговаривал свою долю участия. Он сам жил довольно скромно, без Николь ездил всегда третьим классом, пил самое дешевое вино, берег свою одежду, наказывал себя за каждую лишнюю трату и таким образом ухитрялся сохранять некоторую финансовую самостоятельность. Но это было все трудней и трудней; то и дело приходилось раздумывать вместе о том, что можно бы сделать на деньги Николь. И конечно, Николь, желая закрепить свою власть над ним, желая, чтобы он всегда оставался при ней, цеплялась за всякое проявление слабости с его стороны; нелегко было сопротивляться заливавшему его потоку вещей и денег».

(Ф.С. Фицджеральд «Ночь нежна»)

Упражнение 7

Предлагаем обратиться к анализу домашних привычек, связанных с перемещениями. Припомните и проанализируйте свои реакции на перемещение ребенка по квартире – как вы относитесь к тому, что ребенок подолгу сидит в вашей комнате, запирает дверь своей комнаты, часто ходит из комнаты в комнату, старается реже бывать дома или, наоборот, все свободное время находится дома? Попробуйте также дать интерпретацию территориальных привычек мужа (жены). Задерживается ли в машине, перед тем как выйти в офис или вернуться домой? Каких условий не хватает, чтобы предположить, что он или она: а) обожает свою машину, б) ненавидит работу, в) устал(а) от жизни. Кто в семье любит вставать раньше других и ложиться позже всех? Кто чаще других где-то задерживается, хотя пора бы вернуться домой или ехать в школу или на работу? Эти наблюдения, будучи произведены специально, могут дать немало полезной информации для размышлений о структуре семьи и дома.

Психологические функции территории

Отличие человеческой территориальности не только в том, как обозначается личный участок, но и в социальном смысле этого закрепления. У нас, людей, территориальность – это основа индивидуальной и групповой идентичности, то есть она позволяет определить, кто я и кто мы. Горы или равнина, дворец или хибара – это, наверное, одна из первых характеристик после пола и возраста, которая дает нам представление об индивидуальности человека. Территория представляет человека другим, а также спасает, оберегает, упорядочивает жизнь и дает возможность восстановиться. Далее, территориальность представляет собой средство организации взаимоотношений: на работе нужно иметь служебное общение, за пределами офиса – личное; дома лучше не заниматься профессиональной деятельностью, а на службе – семейными делами. И наконец, фиксирование территории дает человеку возможность контролировать свои занятия и социальные контакты в процессе их осуществления: личное помещение можно открыть или закрыть, заселить его гостями или отвести для уединения.

Американские и европейские психологи давно исследуют личное пространство и его влияние на поведение и самоотношение человека. Власть территории столь высока, что, согласно концепции «места поведения», разные дети на одной и той же территории склонны вести себя одинаково, несмотря на очевидные индивидуальные различия. То есть получается, что общая территория как бы деиндивидуализирует человека, навязывая ему определенные способы поведения (в библиотеке – читать, в школе – учиться, у дантиста – бояться), и потому для нормального развития индивидуальности каждому непременно необходимо «укромное убежище», место личного пользования без заданных обязанностей.

Обладание территорией влияет и на самоуважение человека: было показано, что обитатели интерната для престарелых оценивают себя выше, если имеют отдельную комнату, и ниже, если живут с кем-то из товарищей. Конечно, можно предположить, что самоуважение характеризует людей с лучшим финансовым положением, которые и могут позволить себе более комфортные условия в старости. Однако обнаружено, что пожилые люди по-разному относятся к другим в зависимости от «жилплощади»: когда в доме престарелых общие комнаты заменили индивидуальными, поведение обитателей очень сильно изменилось. Возросла коллективность и общая интенсивность общения, понизился уровень агрессивности. И если до получения отдельной комнаты пожилые люди особенно строго фиксировали «свои» территории в местах общего пользования – подоконники, табуреты, то позже они стали более терпимо относиться к посягательству других на эти участки, которые утратили статус личных.

Другие данные также свидетельствуют о том, что не все в душе человека происходит внутри, и слишком многое обусловлено тем, что его окружает. Так, студенты, живущие в тесных спальнях в общежитии, в отличие от своих товарищей из просторных комнат чаще стремились к уединению, а планируя свои действия, всегда оценивали место работы с точки зрения возможной тесноты. Жизнь в тесноте приводит и к тому, что другие люди начинают рассматриваться как менее дружелюбные и готовые к сотрудничеству по сравнению с самим субъектом.

Таким образом, территория необходима каждому. Риторический вопрос – всем ли одинаковая? Конечно же, нет. И в оценке природных условий, и в отношении к искусственному городскому или сельскому жилищу. Хотя попытки представить шкалу объективной привлекательности ландшафтов предпринимались (от диких территорий к городским застройкам, в промежутке отмечая по убывающей с точки зрения привлекательности сельскохозяйственные угодья, сплошные леса, заболоченные земли), все же единственный общий вывод из подобных исследований состоит в том, что дикая местность больше нравится людям, чем жестко упорядоченные парки. Но похоже, это все-таки дело вкуса. И можно предположить, что жители российских сел имели бы другое мнение.

Пейзаж и ландшафт

Современному человеку трудно отделить собственно природное от культурного и символического. Исследования показывают, что привлекателен тот ландшафт, который вызывает сокровенные воспоминания (Голд, 1990). То есть, опять же, персонализированный, включенный в личный (или коллективный) опыт. Существует точка зрения, что для здоровья человека ему лучше не менять свою климатическую зону. Этому правилу трудно следовать, однако прямые и косвенные данные свидетельствуют, что человек переживает запечатление того пейзажа, который наблюдал в детстве, и остальные ландшафты не вызывают у него привязанности. На нас также влияет уровень освещенности, и потому южане, перебравшиеся в среднюю полосу, испытывают сезонные депрессии от недостатка солнца. Солярий – хорошая вещь, но поправляет ситуацию лишь незначительно.

Удивительным образом самое главное и интимное для человека – ни много ни мало его жизненный путь – часто предстает как блуждание внутри пейзажа, элементы которого имеют устойчивый символический смысл. Так, символ дороги связан с движением, перемещением, развитием. Море или река – эмоциональное возрождение, безрассудность, непредсказуемость. Горы – восхождение, как личностное, так и социальное, сопровождающееся опасностями, искушениями, рисками. Пустыня – символ оставленности, блужданий в одиночестве, замирания.

«Мне кажется, что лес многим обязан стене – ведь огороженное место ценится. Когда я ступал по мягкому дерну, мне чудилось, что меня ждут. Деревья растут достаточно густо, чтобы вы постоянно видели перед собой сплошную листву; но вам все время кажется, что именно сейчас вы – на полянке, ибо вы идете в неярком сиянии среди зеленых теней. Я был совершенно один, если не считать овец, чьи длинные глупые морды иногда глядели на меня; но одиночество это напоминало не о чаще, а о большой комнате в пустом доме. Помню, я думал: “В детстве мне было бы тут очень страшно, или очень хорошо”. И потом: “Каждый становится ребенком, когда он один, совсем один. А может, не каждый?”»

(К.С. Льюис «Мерзейшая мощь»)

Упражнение 8

Ранее мы предлагали вам представить место, олицетворяющее собой спокойствие и комфорт. Теперь обратимся к воспоминаниям детства. Задумайтесь и вспомните, есть ли места вашего детства, куда хотелось бы вернуться? В чем их особенность? Что связано с ними? Есть ли и другие места, такие, где вы никогда не были, но мечтали попасть туда? И то и другое может служить психологическим ресурсом, но знакомые места пробуждают позитивные эмоции, а места, где вы никогда не бывали, могут стать символом целей и достижений – причем не обязательно они сохраняются на всю жизнь. Если в детстве человек хочет попасть в закрытые помещения метро, то со временем это желание трансформируется, и у него появляются уже другие цели и задачи.

Современная прагматичная культура стремится оценивать ландшафт с точки зрения его пригодности для человека, как его можно обустроить, что в нем изменится к худшему после того, как построят фабрику, электростанцию, мост. И потому чисто эстетическое переживание пейзажа доступно, наверное, только художественно одаренным людям. Но есть нечто общее в восприятии всех людей, что делает какое-то место на Земле особенно приятным: это чувство личной безопасности и защищенности.

Однако жизнь в первозданной природе – для современного человека не более чем миф. Знать идеальное место жизни важно скорее для ментальных практик, в ходе которых и можно обращаться к образам природы, чем для организации собственных жизненных планов. Потому что значительная часть экономических и культурных событий происходит все же в городах. И хотим мы того или нет, скорее всего город как форма поселения будет существовать еще долго.

Город и сельские поселения, более близкие природе, всегда нуждались друг в друге: город давал деревне рабочие места, деревня городу – пищу, сырье, возможность отдыха. В то же время для нашей страны свойственно относиться к сельскому образу жизни, утратившему за время советской истории свои крепкие традиции и лишившему сельских жителей чувства собственного достоинства, несколько свысока. Действительно, трудно чувствовать себя венцом творения, если любая человеческая потребность на пути своего удовлетворения встречает множество препятствий.

В современных российских деревнях трудно получить место профессиональной работы, нет медицинского обслуживания, отсутствует образование. Дореволюционная крестьянская и сельская этика разрушена, а новая не возникла, потому что жители мало привязаны к своим местам, где они оказались не всегда по собственному желанию и которые мечтают покинуть, готовые занять самое последнее место, но в городе. Вероятно, поэтому в нашей аграрной стране больше известно о психологических особенностях и идентичности горожан, а не сельских жителей. Однако сельские корни есть практически у каждого человека, что и побуждает, особенно в зрелом возрасте, стремиться к своему «куску земли». И хотя эта земля не каждым используется как источник пропитания, эмоциональную подпитку общение с землей дает совершенно точно, вызывая сентиментально-ностальгические переживания, расслабляя и вдохновляя.

Особенности жизни в городе

А вот к городу как культурному явлению в истории существует противоречивое отношение. С одной стороны, античные полисы для всего мира ассоциируются с расцветом искусств и наук. С другой стороны, существует точка зрения, что иудео-христианская традиция отличается антиурбанизмом, осуждая города и принижая их значимость: Бог создал землю, а человек – город.

Наверное, истина находится посередине между этими полярными точками зрения. Есть города, подобные вечному Риму, которые прославляют и возвышают человека. А есть современные города, лишенные не только эстетической привлекательности, но зачастую даже функциональности. Именно о них, видимо, писал К. Лоренц: «Откуда возьмется у подрастающего человека благоговение перед чем бы то ни было, если все, что он видит вокруг себя, является делом рук человеческих, и притом весьма убогим и безобразным?» (Лоренц, 1998, с. 14.)

Среди негативных особенностей современной цивилизации, влияющих и на взаимоотношения людей, он особо отмечал перенаселение Земли, которое вынуждает защищаться от избыточных контактов и возбуждает агрессивность вследствие скученности – чтобы любить «ближних», нужно, чтобы рядом их не было так много.

Другой особенностью, по мнению К. Лоренца, является опустошение естественного жизненного пространства, разрушающее природную внешнюю среду и заменяющее ее искусственной, однообразная архитектура которой подобна раковым опухолям, что в переводе с эстетического языка на язык науки означает потерю информации, то есть возможность изменения. Современный город с его несоразмерно высокими домами, по мнению исследователей, подавляет человека, заставляет его чувствовать собственную незначительность и беззащитность, в отличие от церквей, кирх и костелов, где гармонично сочетаются земная устойчивость и возможность устремиться ввысь.

 
Когда мне говорят: «Александрия»,
я вижу белые стены дома,
небольшой сад с грядкой левкоев,
бледное солнце осеннего вечера
и слышу звуки далеких флейт.
 
 
Когда мне говорят: «Александрия»,
я вижу звезды над стихающим городом,
пьяных матросов в темных кварталах,
танцовщицу, пляшущую «осу»,
и слышу звук тамбурина и крики ссоры.
 
 
Когда мне говорят: «Александрия»,
я вижу бледно-багровый закат над зеленым морем,
мохнатые мигающие звезды
и светлые серые глаза под густыми бровями,
которые я вижу и тогда,
когда не говорят мне: «Александрия!»
 

М.А. Кузмин

Город – особая структура. Можно его любить, украшать. В нем могут быть любимые кварталы, привязанность к которым побуждает именно там работать, назначать свидания, жить. Психология архитектуры давно исследует вопросы о том, как сделать город более дружественным человеку и что в нашем восприятии выделяется как ценное.

Образ города складывается из разных компонентов – «символов города», достопримечательностей, городских территорий и маршрутов, высотности, динамичности. Надо сказать, что здесь тоже нет общих вкусов и предпочтений, многое зависит от опыта человека в городе и от его ведущей модальности – склонности воспринимать мир зрительно, на слух или телесно, измеряя расстояния количеством пройденных километров или чувством собственной усталости. В США проводили следующий эксперимент. После прогулки слепые, глухие и здоровые люди давали разные характеристики районам города: так, прибрежная часть Бостона глухим показалась скучной, а по мнению слепых, была очень привлекательной.

Известно, что пешеходы и автомобилисты также по-разному описывают город. Пожалуй, единственная константа восприятия городских построек состоит в том, что для большинства людей важнее высота здания, чем его ширина, и при этом верх отчетливо ассоциируется с благом, озарением, красотой, а низ – с искушениями, страданиями, злом. Вспомните, что вам лучше знакомо – рисунок на мостовой или лепнина выше второго этажа, и вы сможете оценить свою жизненную стратегию как оптимистическую или пессимистическую.

Интересен вопрос, какой район люди считают своим. Американские домохозяйки считают, что главное в определении границ района – это социальная близость, и называют своим место, где живут «люди вроде нас» или же просто знакомые люди (Голд, 1990). Наши же соотечественники считают своей ту часть города, где они решают большинство жизненных задач (Самошкина, 2008).

Часто бывает так, что город приобретает исключительно функциональное значение: например, для матери семейства карта родного микрорайона может быть связана с продуктовыми «точками», и трудно отвлечься от этого, пытаясь посмотреть на свой район глазами заезжего человека. Вообще полезно увидеть родной город глазами туриста, это освежает восприятие его красоты.

Особенности жителей мегаполисов давно исследуются на Западе, в результате чего обнаружены некоторые социальные искажения, представляющие собой, по-видимому, адаптивную реакцию для преодоления психологических нагрузок (Milgram, 1970). Об этом тоже полезно знать, чтобы не впадать в отчаяние от собственных недостатков, которые во многом заработаны неправильным образом жизни столичных жителей. Так, было отмечено, что жители мегаполисов стремятся ограничить время нахождения в публичных местах, даже грубым прерыванием контакта. Как далеко это от радостей площадной жизни в античной Греции! Другой способ бессознательно отгородиться от реальности города состоит в том, что люди склонны игнорировать малоприоритетную для них информацию, например, не пытаются помочь пьяным или просто упавшим на улице; также для человека свойственно удерживать личностные границы при помощи разного рода формальных процедур. Например, в Москве никого не удивит, если водитель трамвая говорит, что не обязан разменивать деньги, в то время как в небольшой Йене вагоновожатый готов остановить свой вагон, чтобы убедиться, что иностранные пассажиры не заблудятся.

В больших городах стремятся создавать специальные институты благотворительности, которые могли бы ограничить личные обращения за помощью. Жители мегаполиса стремятся закрыться от общения, приглашая консьержа для контроля за входом в дом. Они делают контакты менее интенсивными, не внося свой телефон в справочник, фильтруя телефонные звонки с помощью определителя номера или автоответчика.

Провинциальные города, не столь прогрессивные экономически и культурно, как большинство мегаполисов, зачастую свободны от подобных искажений общения и потому более дружественны и психотерапевтичны для своих обитателей и гостей.

Однако не все так плохо и у столичных жителей. Несмотря на многочисленные личностные деформации, они все же не теряют интереса к себе подобным, и в городе даже появляется особый социальный феномен – соседство. Отношения с соседями широко исследуются за рубежом, потому что в условиях ослабления внутрисемейных связей специфика соседских взаимоотношений (сочетание пространственной близости с психологической дистанцией, ежедневной доступности с субъективной малозначимостью) делает их важным психотерапевтическим фактором – буфером при стрессах, ресурсом в кризисных ситуациях, компенсацией при дефиците общения. Это становится возможным благодаря правилам соседского поведения: норме дружелюбия и уважения приватности. Соседские контакты становятся особенно сильными в условиях функциональной зависимости (например, необходимости по очереди платить консьержке или ремонтировать лифт), наличия других связей, помимо пространственных, например, принадлежности к одному этносу, необходимости возить детей в одну школу и отсутствии альтернатив общению. Кроме того, соседство прочнее в случаях социальной и возрастной однородности жильцов дома, то есть молодые лучше общаются с молодыми, а богатые охотнее – с богатыми. В ответ на внешний стрессор (загрязнение, угроза теракта) сплоченность жителей обычно возрастает.

Соседство – это почти дом, почти семья. В России типичны случаи глубокой и долгой привязанности и дружбы между соседями по коммунальной квартире, которые продолжали испытывать симпатию друг к другу и после расселения в отдельные квартиры.

Но все же главное в человеческой жизни происходит внутри дома. Дом – символ и условие человеческой устойчивости, продуктивности, успешности. Дом характеризует личность его обитателей как ничто иное. Он строится, ремонтируется, передается по наследству. И все этапы его жизни отражают начало, развитие, закат семейной истории.