Текст книги "#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было"

Она помчалась к огромной сосне с массивной шапкой густых веток. Можно было позвонить Степану – телефон он благоразумно вбил в записную книжку – и попросить заехать за ними на машине, какая-то развалюха стояла под навесом, скорее всего, для хозяйских нужд. Разрешать постороннему садиться за руль своей машины он не хотел, вернее, не позволял, только его личный водитель имел подобную честь, и то каждый раз должен был после себя протирать руль и вытряхивать коврик. Выстраивая свою сытую, вольготную жизнь, Андрей научился ценить всё, что нажил благодаря упорному труду и несгибаемому терпению, считая это не слабостью, а уважением к самому себе. И в женщинах он не терпел неряшливости и пофигизма. Настя была чистенькой, но точно не из сторонниц перфекционизма, судя по её потрёпанным белым кроссам с давно не стиранными шнурками – может, и ни разу с момента их приобретения. Его выбор всегда падал на вылизанных и ухоженных, одетых в достойные тряпки, с брендовой сумочкой как показателем уровня и самооценки. Как правило, это были девочки из хороших семей либо имеющие свой бизнес, нормального предыдущего парня. По большому счёту, источник, позволяющий им содержать себя в порядке, его не волновал, если только это не касалось эскорта и конкретной проституции. Любви за деньги достойны лишь моральные уроды, а он не из таких и таким никогда не будет, хоть восемьдесят стукнет. Всё должно быть по-честному, и тогда он готов тратиться на свои иллюзии. В нём всегда присутствовал трезвый рационализм, отчего всерьёз увлечься никак не получалось, тем более полюбить. Мать часто выговаривала и была уверена, что он так никогда и не женится. Как-то ради хохмы хотел пригласить к родителям одну приличную молоденькую девчонку, чтобы отстали с расспросами, но вовремя передумал: зачем обманывать и давать надежду? У людей старой закалки всё просто: встретились, как-то быстро полюбили, женились, нарожали детей… В их молодости другие порядки были, иная нравственность, мораль, да и к институту брака относились серьёзней: коли женился – тяни лямку. Из его окружения давно многие разбежались, разочаровавшись в семейной жизни. Иные ищут отдушину на стороне – бардак сплошной. Отсутствие детей его не напрягало, наляпать несложно – потом что делать, если выбор жены окажется неудачным? Порой бабы при расходе кидали в лицо, что он законченный безжалостный эгоист и кроме себя никого не любит. В душе соглашался: да, так и есть. А что плохого, когда любишь себя больше других? И вы себя так любите. Не умеете? Так это ваша проблема, не моя. В одном сложно обвинить – что подлец и негодяй; просто честный, а правду никто не любит, особенно бабы. Соня же не называет меня эгоистом и ещё чёрт-те кем, оттого и спокойно щеголяет с сумочкой Chanel из последней коллекции, лимитированной, кстати. Пришла-ушла, когда надо, без упрёков и дурных вопросов. Уже три года продержалась. А это срок! Только однажды подпила шампанского и по пьяни, утопая в слезах, выразительно вещала, как любит до одури и будет ждать сколько угодно, пока он не нагуляется до тошноты и не захочет спокойной жизни. Спорить Андрей не стал, пусть пребывает в своих грёзах и довольствуется встречами раз в месяц, а то и в два. Ещё была одна дежурная из недавних, менее настырная, но концерты ревности закатывала, объясняй не объясняй, что нет у него перед ней обязательств, никогда не было и вряд ли появятся. «Нельзя их к себе приручать: проверено, наглеют хуже кошек».

Настя куталась в толстый шерстяной шарф и, обхватив себя руками, притопывала на месте. Крупная дождинка упала ей на лицо и медленно поползла по щеке. Андрей непроизвольно дотронулся до капли и провёл пальцем до самого подбородка оставляя мокрую полоску, следом побежала другая…

– Давай рванём! Промокнем так промокнем!

Дождь, отбарабанив несколько минут, начал стихать, и Андрей схватил её за руку. Они бежали до самой Курортной, Насте стало жарко, и она порывалась расстегнуться, но молния не слушалась, застряв на середине. В кроссовках противно хлюпала вода, и колючий шарф натирал подбородок.

– Ещё немного! Мы совсем рядом! – подбадривал Андрей и тихо незлобно матерился про себя.

Запыхавшись, подбежали к калитке – она была открыта – и стремглав заскочили на террасу дома, под навес. Настя стянула насквозь пропитанный дождём пуховик и несколько раз тряханула его, да так, что брызги разлетелись в разные стороны, преимущественно попадая на Андрея.

– Э-э-э-э! Поаккуратней! – Он вытирал рукой мокрое разгорячённое лицо и хохотал – под дождём последний раз бегал в глубоком детстве, а потом часто болел горлом. Андрей вдруг почувствовал себя бесконечно счастливым и находился в редком для себя состоянии полного удовлетворения от окружающей действительности.

– Срочно в дом и марш переодеваться! И горячий душ!

Анастасия на ходу скинула сначала одну кроссовку, потом другую – они разлетелись в разные стороны – и мокрыми полосатыми носками быстро зашлёпала на второй этаж, оставляя на деревянном полу отпечатки своих маленьких ножек. Кроме как улыбнуться вслед и аккуратно поставить её кроссовки у порога, ничего на ум не пришло. Ещё он по-доброму укоризненно покачал головой, давая понять подоспевшей Диле, что ничего не поделаешь, вот такая у них гостья, и удивился – в жизни ни за кем не убирал, Сара не в счёт. Не успел он вспомнить о своей жгучей красавице, как она появилась из ниоткуда и начала ластиться у его ног. Андрей взял её на руки, прижал к груди и, как водится, уткнулся носом, Сара пару раз лизнула его руку, заурчала от блаженства и повисла в объятиях увесистой бархатной тряпочкой.

– Соскучилась?! Бедненькая моя, папа совсем не уделяет тебе внимания! Ехала за тридевять земе-е-е-ель, страда-а-а-ла… Сча-а-а-астье моё!

– Мы с Сарой подружились! – гордо заявила Диля и для наглядности позвала её.

Кошка встрепенулась, кинула на Дилю зоркий взор и попросилась на пол.

– Только не перекармливайте. Потом от обжорства страдать будет. Знаю я путь к её сердцу. Ещё та хитрюга! Она как собака, вечно голодная. Что ни дай – проглотит. А потом свой корм плохо ест, человеческую еду ей подавай.

– Ну уж сметанки-то можно чуток дать!

– Вот этого совсем не надо. Давайте без самодеятельности, действуйте по инструкции, как положено.

Диля поджала губы, кивнула, но, видно, близко к сердцу проповедь Андрея не приняла.

– Пойду тоже переоденусь. Ужинаем через час. И без пирогов, пожалуйста.

– Те пироги вы все съели. Я испекла пирог с картошкой и манты у нас сегодня.

– Отлично! Думаю, через неделю я ни во что не влезу. – Он схватился двумя руками за живот, где появились первые намётки жирка. – Хотелось бы чего-нибудь попроще, без засилья мучных изделий.

Диля промолчала, пропустив мимо ушей замечание Андрея, и ему оставалось надеяться только на Анастасию, которая разделит его участь на этом празднике чревоугодия и хоть как-то снизит нагрузку на его несчастный желудок.

Одежда изрядно промокла, и он сбросил её кучей на мраморный пол ванной и залез в душевую кабинку. Вода шла холодная, никак не могла нагреться, и он, замёрзший вконец, забился в угол и нервно в разные стороны крутил стальное колёсико смесителя, сильно сомневаясь в наличии горячей воды. «Чёрт! Да что же это такое?!»

Ничего не оставалось, как только выскочить из душевой кабинки, звать на подмогу и дать себе волю с пристрастием отчитать того, кто первый попадётся под руку. Он неловко заскользил мокрыми ногами по полу, чуть не грохнулся, чудом сохранил равновесие, умножая злость и досаду. Натянув первые попавшиеся шорты, направился к Анастасии, для приличия постучался два раза и без приглашения распахнул дверь. В комнате её не было. В ванной тоже. Но судя по запотевшему зеркалу и особой тёплой влажности, здесь только что щедро лилась горячая вода. Полотенце, которым она вытиралась, небрежно валялось на полу, Андрей поморщился и утвердился во мнении, что Настя всё же неаккуратная пофигистка и, пока она здесь, порядка не жди. На полке рядом с раковиной стояла её электрическая зубная щётка и совсем недешёвый крем для лица «Ля Мер». «Ничего себе, Одуванчик даёт! Наверное, всю свою зарплату на косметику потратила. Ко мне собиралась и купила на последние, оттого и денег на такси не осталось».

Рядом валялась задрипанная косметичка, рука сама потянулась, и он заглянул вовнутрь. Гигиеническая помада и куча пробников люксовых духов. Он, как воришка, выскользнул из комнаты, напоследок кинув любопытный взгляд на Настин рюкзак. Копаться в чужих вещах – верх неприличия, и он еле удержался от дурного поступка. Подобного желания ещё никогда не возникало, и ему стало стыдно, что такое вообще могло прийти ему в голову, словно он сбрендил. Правда, и ситуация была далеко не стандартной, простительно.

Когда вернулся к себе, обнаружил, что забыл выключить воду и из душевой лейки под большим напором вовсю хлестал самый настоящий кипяток. Ванная комната наполнилась густым липким паром. Он без удовольствия наскоро обмылся – благо удалось настроить нужную температуру – и поспешил в столовую, все мысли неожиданно сосредоточились на ужине и Дилиных мантах. Андрей отчётливо представил, как они пахнут и как он возьмёт пальцами самый пухлый, со смаком надкусит, и во рту разольётся терпкий вкус отварной баранины.

Манты были его любимым блюдом, и он всегда с радостью принимал приглашение от приятеля, женатого на грузинке с трогательным именем Нанико, предварительно справляясь:

– Манты будут – тогда приеду!

Андрей даже какое-то время начал пристально приглядываться к красоткам кавказской национальности. Однажды случайно на улице познакомился с одной застенчивой очаровашкой, оказалась чеченкой. Договорились встретиться, уламывал долго. Так она пришла на свидание не одна, с братом. Оказалось, что у них принято сопровождать порядочную девушку и пасти, чтобы всё было предельно прозрачно и нравственно, без домогательств: понравилась – сватайся, а родня ещё подумает, годишься ты ей в мужья или нет. После неудачного опыта понял, что такой расклад его не устраивает, хотя многие поговаривали, что среди кавказских девочек разные попадаются, но решил лучше не связываться, вспоминая, как сидел в ресторане и точно последний мудак отвечал на каверзные вопросы бородатого назойливого братца, стараясь быть крайне сдержанным и не послать его куда подальше. А молодая чеченка была по-настоящему красивой – глаза миндалевидные, кожа на лице, словно персик южный, и повадки тихие, достойные, наверное, и манты готовить умела.

Анастасия, опять в своём нелепом платье, давно расправилась с мантами и пила чай, крепко обхватив двумя руками большую цветастую чашку, словно кто-то возымел намерение её отобрать. По телику шёл мыльный сериал, и она была так увлечена, что не заметила, как Андрей подошёл к столу.

– Диля, мне для начала штучек пять положите. – Потирая ладони, он шумно опустился на стул рядом с Настей в предвкушении блаженства.

– А вот и сметана с чесноком и зеленью. Или с чесноком не надо было?

Андрей замешкал с ответом, и Диля поняла, что допустила оплошность, густо покраснела и от досады затопталась на месте, не находя выхода из создавшейся ситуации – другой-то сметаны у неё нет, всю извела.

– С чесноком, чесноком, конечно! – принялся успокаивать Андрей и заодно немного гордиться своим великодушием.

– И я с чесноком ела. Обожаю! – улыбнулась Анастасия и снова уставилась в телик.

Он чуть не поперхнулся: одно дело – есть самому, другое – когда от девушки рядом пахнет подобной прелестью.

На столе стояла вазочка с клубничным вареньем, и он заметил, как Настя беззастенчиво, за милую душу лезла в неё своей ложкой, вылавливала клубничину покрупней, отправляла в рот, потом облизывала ложку и опять тянулась к вазочке. Розетки располагались у неё под самым носом, но её это ничуть не озадачивало, мало того, после каждого захода на белой скатерти оставались сладкие тёмно-красные пятна.

– Ничего, что ты заляпала всё вокруг?

– А? – Настя оторвалась от сериала и удивлённо взглянула на Андрея, потом на белую скатерть и растерянно затараторила: – Ой! Точно! Ой! Я не хотела!

На помощь Насте подоспела Диля.

– Ничего! Постираем! Бывает! Сейчас я мокрой тряпочкой… Мигом…

– Я спать! – бросил Андрей и с таким же шумом, как сел, встал из-за стола.

– А чай? – с надеждой промямлила Диля, словно в том, что Настя накапала на скатерть, есть и её вина.

– Не хочу. А манты были вкусные. Спасибо! Всем спокойной ночи!

Переступив порог своей спальни, он почувствовал раскаяние: «Устроил скандал, как последняя баба-истеричка. Можно понять – припёрся не пойми куда и зачем, кругом чужие непонятные люди! И время тащится, как старая кляча! И эта Настя странная! Было что-то на заливе, торкнуло, зажглась искорка интереса. Почудилось, видно… – Ему стало невмоготу, хоть собирай вещи и вали отсюда подальше. – Ничего, доживём до завтра. Если что, молчать не буду. Чего мучиться?! Ещё и нажрался на ночь глядя! Не так я всё представлял, не так! У этой интриги был совсем другой сценарий. Кто мог предположить, что Анастасия окажется настолько неинтригующей особой?! Что с неё взять?! Только и может что сидеть на приёмке в багетной мастерской».

Одно было необычным – он никогда не тратил столько эмоций, даже отрицательных, ни на одну бабу. «Может, меня задевает, что она не пытается мне понравиться? Или у неё тактика такая? Да откуда у неё тактика, пучок за пятачок! Сидит, видите ли, кино смотрит! Другая бы плюнула, вскочила и следом – вдруг что выгорит».

Сначала прилёг на спину, она предательски ныла на уровне груди, перевернулся на бок и упёрся взглядом в фотографию Татьяны Ивановны и Александра Сергеевича. «Тьфу! Что, теперь каждый день её туда-сюда таскать?! Уберу, и пусть только попробуют поставить на место!» Он с силой швырнул рамку в ящик комода, раздался странный звук. Стекло не выдержало удара и треснуло.

– Бли-и-и-ин!! И что теперь делать?!

Нервишки сдали вконец, внутри всё затряслось, и он с силой ударил кулаком по стене. На стене тут же образовалась приличная вмятина, а кулаку хоть бы что.

– Из картона, что ли, эта дачка за страшные деньги?!

Андрей скис окончательно. И как он это объяснит Диле?! Не сказать нельзя. Он сел на кровати. Ничего путного в голову не приходило. Очень хотелось всю вину возложить на Одуванчика, но она была ни при чём, сам виноват. В дверь тихо постучали, и она тут же со скрипом открылась.

– Что-то случилось? Такой грохот раздался!

Анастасия без колебаний вошла и присела рядом.

– Почему должно что-то случиться? Ровным счётом ничего. Настроение дерьмовое… А у тебя?

Он вдруг невольно улыбнулся, на груди у Насти красовалось несколько пятен всё того же клубничного варенья. Удивительно, но и сей факт не отвратил его, а, наоборот, тронул. «Сейчас скупая слеза прольётся. Нет, ну она забавная! Я даже готов смириться и с носками, и с платьем. Только почему оно такое не по размеру? Она что, не видит?! Антисекс ходячий, но погладить по головке хочется. Милаха!»

Андрей попытался представить её в нижнем белье, в чулках и прозрачных стрингах. Не получилось, и он не сдержался и захохотал.

– У меня тут проблемка вышла. – Андрей нехотя встал с кровати и полез в комод. – Вот! Разбил семейную реликвию.

Настя с интересом разглядывала фотографию.

– Какие счастливые! Это хозяева? Наверное, любят друг друга.

– Да-да, только спят в разных спальнях. Высокие отношения!

– Фотография-то старая. Тогда, может, по-другому было. Почему так недолговечна любовь?

Она скривила пухлые губки в знак огромного сожаления.

– А стекло поменять можно. Попроси Дилю. Тут рядом Зеленогорск. Там точно должны быть мастерские.

– Неудобно как-то… Только приехал и уже нанёс дому ущерб. Но я не хотел.

Андрей подмигнул Одуванчику и показал пальцем на вмятину в стене.

Анастасия сначала выпучила глаза, потом прыснула от смеха, и ему захотелось дотронуться до её рыжих спиралек. Он подошёл и протянул руку, Настя ловко увернулась и по-детски замялась. «Может, мне это кажется и я пытаюсь наделить её особенными свойствами, обмануть своё сознание от полнейшей безысходности. Есть только два варианта – принять такой, какая она есть, или честно сказать, что они не подходят друг другу».

Как только Настя ушла к себе, за дверью послышалось настойчивое, протяжное мяуканье Сары. Спать вдали от него она не пожелала, терпеливо ждала, что было ей несвойственно, пока чужой человек покинет комнату и она, как полноправная хозяйка, заберётся к Андрею в кровать и, как водится, расположится калачиком у него на плече, поближе к его тёплому дыханию.

Спал Андрей на новом месте на редкость спокойно и проснулся поздно, в районе одиннадцати утра. Перед сном он настежь открыл двери на террасу, и в комнате было свежо, что, видимо, и позволило дрыхнуть так долго, укутавшись в тёплое пуховое одеяло. Рамка с разбитым стеклом так и осталась стоять на прикроватной тумбочке, и он решил её больше не прятать, а лишь развернуть от себя в другую сторону, главное – побыстрее покаяться перед Дилей. Вовсю светило солнце и напоминало, что через два дня наступит май и можно рассчитывать на тёплую погоду. Он соскочил с кровати и огляделся. Сары поблизости не было. Странно, дверь закрыта, а её нет. Потом вспомнил, как она среди ночи начала истошно мяукать и настойчиво прыгать, пытаясь дотянуться до дверной ручки, пришлось выпустить. Спросонья на автомате закрыл за ней дверь, правда, назад она не возвращалась, он бы точно услышал неугомонную Сару. Андрей потянулся и прямиком направился в ванную. В зеркало на него угрюмо смотрело прилично отёкшее лицо, и он, кряхтя, пригоршнями окатывал его ледяной водой, пытаясь вернуть прежние формы. «Всё! Заканчиваю жрать на ночь! Свинья свиньёй!»

Он долго рылся в шкафу в поисках плавок, Диля разложила всё по-своему, и они оказались среди нижнего белья. В махровом халате и с плавками в кармане он спустился вниз, по ходу определяясь, что делать – позавтракать или для начала поплавать в бассейне. На кухне, как на посту, дежурила Диля и вкусно пахло сырниками с ванилью.

– А где наша гостья? Спит поди? Можно мне кофе, крепкий?

– Доброе утро! Она позавтракала и ушла гулять. Просила передать, что будет на том же месте.

Андрей насупился: «Неужели нельзя было подождать его?! Устроила тут себе санаторий! Можно подумать, я её звал, чтобы каждый сам по себе!» Он выпил кофе, проверил почту, инсту проигнорировал, хоть там и висело много сообщений в директе, видно, от страждущих провести карантин в Комарово, и запросил сырники. Плавание переносится, придётся переться на залив, искать Чебурашку. Степаныч в спортивных штанах с отвисшими коленками притулился у ворот и, добродушно улыбаясь, произнёс:

– Здрасьте! Доброго утречка!

Про Настю ни слова, будто не понимает, что Андрей с недовольной рожей направляется на её поиски. Он нашёл Одуванчика не сразу, на прежнем месте её не было, и Андрей крутил головой, решая, в какую сторону отправиться. Вода на заливе гладью – штиль, и сосны как нарисованные. По берегу прогуливалась пожилая парочка и молодая девушка с биглем на поводке. «Все как с ума посходили! Куда ни глянь – у всех бигль. Странная порода, неспокойная. Вон девчонка еле справляется! Непонятно, кто кого выгуливает!»

Он шёл минут тридцать, иногда казалось, что впереди бредёт Одуванчик, но это была не она, и Андрей уже собрался повернуть назад и идти в обратную сторону, как заметил вдали на большом камне распластавшуюся фигурку в знакомом пуховике. «Точно она сумасшедшая! Кто же ещё может разлечься на холодном камне, уставившись в небо?!»

Это была действительно Настя. Он незаметно подкрался и закрыл ей глаза двумя ладонями.

– Это ты! Я сразу узнала!

Настя проворно вскочила и, заливаясь смехом, побежала. «Она что, считает, что я понесусь за ней?! Фигушки!» – подумал Андрей и побежал догонять. Ему не составило труда поймать Настю, хоть она и выписывала невероятные зигзаги, пытаясь ловко вывернуться из его рук. Что-что, а бегал он быстро и всегда в школе выигрывал все соревнования по бегу. Ему даже советовали записаться в секцию лёгкой атлетики, но его это не интересовало, любил летом во дворе с соседскими мальчишками футбольный мяч погонять да в хоккей зимой поиграть на площадке у дома, которую каждый год заливали энтузиасты, как только выдавались первые морозные дни. А секции и кружки всякие не признавал, только время зазря палить и под чью-то дудку плясать.

Его независимость и нежелание под кого-либо подстраиваться порой шли во вред, но в целом именно благодаря этим качествам он смог многого добиться. Часто в спорах с партнёрами по бизнесу утверждал, что не верит в судьбу, – только идея и сила духа движут к цели. А где сила духа, там и труд, и терпение, всё остальное – бредни. Нет никакой судьбы, есть непреодолимые обстоятельства и то, перед чем ты бессилен, за всё остальное надо бороться. Кое-кто считал его слишком упёртым в своих суждениях. Андрей всегда парировал: «Если однажды я пойму, что ошибался, мне не стыдно будет в этом признаться, но колебаться, как маятник, не намерен». Всё это касалось бизнеса и карьеры, в личных вопросах он был самый что ни на есть маятник и об этом знал сам. Только это не являлось для него чем-то существенным и важным. «Однажды всё сложится. Нет – значит нет. Не катастрофично, и так бывает».

Анастасия притихла в его цепких руках, лишь, кряхтя, развернулась к нему спиной. Залив красиво сливался с горизонтом, шёпотом шуршали прибрежные волны, в небе кричали голодные чайки, привыкшие к обильным трапезам на верандах соседних ресторанов, которые временно позакрывались и работали только навынос. От неё опять вкусно пахло, и это были не духи, это был её природный запах – тонкий, необычный.

– Хочешь кофе? Может, возьмём что-нибудь в первом попавшемся ресторане?

Навстречу шёл примоднённый паренёк с длинноногой девушкой и биглем на поводке, оба в чёрных масках.

– В Питере есть другие породы собак?

Настя пожала плечами.

– Не зна-а-а-аю… Я не собачница. Я даже не знала, что это бигль. А что? Славная вроде…

Поравнявшись с Андреем и Настей, парень отступил на безопасное расстояние, потянув за собой нерасторопную спутницу и суетливого пса.

– Не подскажете, где тут поблизости приличное местечко, где можно купить навынос?

Молодой человек остановился и, не сокращая дистанцию, начал подробно объяснять, что они смогут найти на побережье. По пути попадались вполне симпатичные ресторанчики, но Настя упорно тянула его в ресторан «Наша дача», который особо рекомендовал парень с биглем, и даже шла чуть впереди, чтобы не дать повода Андрею свернуть в другой.

– Раз он сказал идти в «Нашу дачу», значит, туда и пойдём!

– Ты так настаиваешь, будто была там не раз!

– Не была! Вот и посмотрю! Может, я всю жизнь мечтала побывать в этом ресторане!

– Ну и мечты у тебя!

Раздражения опять не случилось: «Какой, однако, я вдруг стал покладистый!»

Он, давно привыкший делать только то, что желает сам, не особо считаясь с прихотями женского пола, вдруг ощутил, как приятно уступать. Нет, он мог быть галантным – прислать огромный букет или пригласить в поездку за границу – и даже получить от этого некое удовольствие, при условии, что всё должно исходить сугубо от него. Сейчас было иначе: ему совсем не хотелось топать до какой-то там «Нашей дачи», но он безропотно шёл, почти не сопротивляясь. Обычно звучало его коронное «нет и нет, окончательное, без права обжалования». Ресторан «Наша дача» находился в Репино и представлял собой самую настоящую старинную дачу зелёного цвета с белыми наличниками, балкончиками и башенкой на самом верху. Рядом был разбит яблоневый сад, который ждал своего срока цветения. У входа стояли горшки с цветами, а у открытой террасы прямо на песке выстроились белые лежаки. Сам ресторан делился на две части – застеклённую, куда посетители ввиду карантина не допускались, и открытую – с удобными цветными диванчиками. Народ был, но совсем немного, и кое-кто с наслаждением вытаскивал из фирменных пергаментных пакетов заведения контейнеры с едой. Андрей отыскал официанта в маске и попросил меню, тот оказался администратором заведения и объяснил, что хоть это не совсем законно, но они разрешают сидеть за столиками, пока кто-нибудь из конкурентов не капнет в Роспотребнадзор. Штрафы, если что, огромные, но надо выживать и идти на маленькие нарушения, вернее, делать вид, что они их не видят.

– Заказы принимают вон там. Вы оплачиваете – и вам принесут и оставят здесь же. Извините, но пока так.

Они решили расположиться на лежаке: на солнце было тепло, и ласковый ветер едва скользил по волосам.

– Выбирай.

Андрей протянул Насте меню и блаженно разлёгся, положив руки под голову.

– Ой! – запричитал Одуванчик. – Я люля хочу, куриные. Они здесь о-о-о-очень вкусные!

– А ты откуда знаешь? – усмехнулся Андрей.

– Рассказывали!

– Кто?

– Какая разница! Люди!

– Тебе никто не говорил, что ты вредина?

Он рассмеялся, она ему определённо начинала нравиться. «И не беда, что смешно одета, – всегда можно переодеть. Главное её очарование в простоте, в неискушённости и нестандартной внешности. Чебурашка! Как есть Чебурашка! Чуть-чуть доработать, и из неё получится настоящая конфетка, всё неплохо: и фигурка, и рост, и эти безумные рыжие завитушки, особенно глаза и как они распахиваются, словно две встревоженные птицы». Не исключено, что у него просто была возможность приглядеться к ней получше, увидеть то, чему никогда не придавал значения, и то, что не находится на поверхности. «Второй день, а я так расположился. Будет смешно, если я возьму и влюблюсь! Мама бы выбор одобрила – скромная, не выпендрёжница, и платья, по маминым меркам, то что надо».

– Ещё что-то будешь?

– Пирог ягодный.

– Тоже рассказывали? – хитро заулыбался Андрей.

Настя хмыкнула и отвернулась. Люля были на редкость сочные, чай крепкий, а уж о ягодном пироге и говорить нечего – объедение.

– Может, плед попросить? Не замёрзла?

– Пока нет. Но скоро станет прохладней. Ничего себе, мы уже два с половиной часа здесь. Правда, красиво? В Москве, наверно, такого нет.

– Ты была в Москве?

– Была. Давно, – выпалила Настя и ловко сменила тему.

«Такая в принципе лохушка, а ведёт себя уверенно, даже краснеть перестала. Гордая, присутствует воспитание. – Он сразу вычислял девочек из нормальных семей и никогда не ошибался. Они были другие – и ели по-другому, и говорили по-другому, даже сидели и стояли по-особенному. – А эта точно из среды питерской скромной интеллигенции. Мама – врач, папа – учитель, или наоборот. Надо будет спросить – угадал или нет».

Они ещё долго бродили по берегу, потом поднялись и пошли по дорожке вдоль шоссе; вскоре показался знакомый поворот, который вёл на Курортную улицу посёлка Комарово. Говорить не хотелось, и они всю дорогу молчали. Молчание становилось нормой их отношений. Ему лишь было интересно, о чём она думает: наверное, о нём и что будет дальше. Он вспоминал, с каким аппетитом она уплетала пирог, смешно закатывая от восторга глаза, и улыбался.

– Воздух здесь необыкновенный! Не надышаться. Устал чертовски, а домой идти неохота. Не знаю, как ты, я сразу в бассейн.

Калитка была заперта, и только на третий звонок она автоматически открылась. Их встретил Кутдус, кивнул и сразу пошёл куда-то за угол дома. Он вообще старался особо не попадаться на глаза, наверное, такая ему была отведена роль – не болтаться под ногами. Хозяйственной машины во дворе не оказалось, по всей видимости, Степаныч куда-то отъехал, Диля ждала их в доме и уже с порога спросила, не пора ли накрывать на стол, заждалась.

– Поели уже. А где моя девочка Сара?

– Спит где-то. Мы с ней сегодня играли. Она меня признаёт. Полюбила! – гордо улыбаясь, заявила Диля.

– Я переоденусь и плавать. Если надумаешь, приходи, – кинул Насте Андрей и, не оборачиваясь, пошёл подниматься по лестнице на второй этаж.

Он был уверен: она смотрит ему вслед и недоумевает, как быстро он становится безразличным и закрытым. Делал он так не специально, и подобное поведение бесило всех, а ему было всё равно. Первое, что бросилось в глаза, когда он оказался в своей комнате, – это бронзовая рамка, с которой, улыбаясь, прямо на него поглядывали хозяева дачи. На стекле не наблюдалось ни одной трещинки. «Блин! Забыл Диле сказать! Неудобно как получилось. А она-то какая расторопная, вмиг стекло заменила. Когда успела?! Может, у них запасные стёкла есть на непредвиденный случай? Надо извиниться, и главное – не забыть».

Гордая Анастасия в бассейне так и не появилась, осталась у себя в комнате. Дверь была приоткрыта, и Андрей не сразу понял, что происходит. Настя, свернувшись калачиком, лежала на кровати и что-то тихо с выражением рассказывала, рядом, задрав морду, точно в такой же позе примостилась Сара и внимательно её слушала. Завидев Андрея, Сара соскочила с кровати и умчалась в неизвестном направлении. «С кошкой творится что-то неладное. Как с ума сошла. И как только Чебурашка нашла с ней общий язык?! Чудеса, да и только!»

– Мне, поди, кости перемывали? Помешал? – засмеялся Андрей и присел рядом. – Чего не пришла?

– Как-то несильно ты меня звал, – не растерялась Настя и хитро сощурила свои опасные глазки.

– А как надо было? «Любезная Анастасия, простите, не знаю, как по батюшке, не желаете поплавать с горемыкой москвичом»?

– Ну не так, конечно! – засмеялась Настя. – Александровна я, если что.

– Анастасия Александровна, какие у вас планы на завтра?

– А у вас Андрей…

– Андрей Михайлович.

– Да, Андрей Михайлович. Так какие у вас планы?

– Самые что ни на есть радужные. Поработаю с утра пару часиков и весь в вашем распоряжении, Анастасия Александровна. Нет, ты всё-таки самая настоящая Чебурашка! И не спорь.

– Ну погоди! Тоже придумаю тебе прозвище.

Она силилась подобрать что-нибудь смешное, но ничего не приходило в голову, и Настя с досадой накручивала на палец задорный локон.

– Вставай, я в гостиной видел шашки. Сразимся?

– Не-е-е-е, не люблю!

– Крестики-нолики?

– Скажи ещё «морской бой»!

– Помню, играл в детстве, но забыл.

– Ну и что тогда будем делать?

– Придумал! Давай разведём костёр, поставим пару стульчиков, возьмём пледы, организуем музыку и откроем бутылочку вина. Как предложение?

– Впечатляет!

– Я пойду переодеваться. А ты готовься. Оденься потеплей. Хочешь – дам какой-нибудь свитер?

– Иди уже! Всё у меня есть!

«Почему мне так легко и спокойно с ней? Она как пустырник на ночь».

Настойка пустырника была любимым средством мамы от всех печалей. Если заезжала к нему в гости, обязательно тащила пару бутылочек, зная, что сам никогда не купит и никому не поручит.