Текст книги "Веселая поездка"

БЕЛОСНЕЖКА

В гроте было удобно и спокойно. Измученные пережитым накануне, они сидели друг напротив друга и молчали. Они отдыхали…

– Ты же хотела есть, – нарушил молчание Николай.

– Да, поесть не мешало бы. Ты будешь?

– Не хочется. Я бы поспал сейчас минуток шестьсот, а потом уже можно бы и поесть.

– Ага, «вот, поспали, можно и поесть, вот, поели, можно и поспать». Мораль жизни Жаба из «Дюймовочки». Пока дождёмся зелёной ракеты, сами позеленеем.

– Дождёмся, главное, будь осторожной, пока я буду спать. Жди зелёную ракету. Ни в коем случае не выходи, если не увидишь её и не убедишься, что это – наши. Вам ясно, боец Рыскина?

– Так точно, буду осторожной, и буду ждать ракету. Увезёт она меня с тобой, как Незнайку, на Луну.

– Да ладно, не придирайся к словам, – сказал Николай и поморщился от боли.

– А как ты себя чувствуешь? Рука как?

– Болит. А что ты тут можешь сделать? Надо ждать, скоро всё закончится.

– Ой, как хочется домой! Мочи нет, как хочется!

– Ого, чего захотела, ещё не известно, когда и как тут всё закончится! А она о море думает! Вот, приколистка! Размечталась, дурочка!

– Ну, послушай, ведь наши придут, выпустят зелёную ракету, и мы к ним выйдем. Ты же сказал, что скоро! Я тебе поверила!

– Ага, выпускают телят пастись! Надо ждать условного сигнала, вам ясно, боец Рыскина?! И выйдешь, наверное, ты к ним. Всё тело ломит, рука распухла и не гнётся почему-то. Ведь рана пустяковая, царапина простая, а что получилось!

– Чуть попозже я тебя снова уколю и перевяжу, потерпи.

– Потерплю.

Снова они замолчали. Николай улёгся на каменном полу грота, положив под голову кулёк с медикаментами. Таня сидела и всматривалась в синее небо, просвечивающееся сквозь листву кустарника, росшего вокруг входа в грот.

– Коля, давай поедим, – сквозь дремоту услышал Николай Танин голос.

– Танечка, ты ежь, я не хочу. Не могу сейчас, я что-то очень устал. Прости меня. Я посплю полчасика, а ты покарауль.

– Ладно, покараулю. Но я всё-таки приготовлю еду. Может, запахи тебя раздразнят, и ты тоже захочешь поесть.

Таня расстелила салфетку, прихваченную с собой из медпункта, разложила на ней нехитрую еду, достала флягу с водой.

– О, вода, дай попить. Так пить хочется, и спать! – сказал Николай. Таня протянула ему флягу. Пил он жадно, проливая драгоценную влагу на одежду и не замечая этого.

– Танечка! Я посплю, а ты наблюдай за лагерем, потом я тебя сменю! – сказал он, напившись.

– Слушай, ты же сказал, что в сумке есть одеяло. Давай его расстелем, и ложись на него, а под голову положи кулёк с документами. Аптеку отдай, я тебе попозже ещё несколько уколов сделаю и рану перевяжу. Хорошо?

– У меня есть выбор?

– Думаю, что нет, – твёрдо сказала Таня.

– Хорошо, я подчиняюсь, – ответил он. Пришлось подниматься, расстилать одеяло и отдать Тане такой мягкий кулёк с аптекой и перевязочными материалами, а себе под голову положить очень ценную, но такую твёрдую папку с документами, стоившую жизни стольким молодым ребятам!

Таня сама принялась за еду. Ей тоже очень хотелось спать, глаза сами слипались, но голод победил сон. Она ела и опять всматривалась в синее небо над горой. Она ждала. Она надеялась, что спасение придёт скоро.

«Куда же я попала?» – задавала она себе вопрос. Она поехала по выгодному контракту за границу. Оклад сказочный, это подкупило. Но никто не говорил об опасностях, подстерегающих её в этой командировке. Её послали сюда на год, и, если согласится остаться, то и на следующий год она будет служить здесь. Но потом обещали отпустить домой, или перевести в другое, более спокойное место.

В прошлом году она окончила медучилище. И, сразу же, её направили сюда по контракту, как одну из самых лучших студенток курса.

Обрадовалась она несказанно потому, что посылали за границу нашего Государства. За границу, да ещё оклад королевский девчонке в восемнадцать лет! Это казалось сказкой, удачей необыкновенной, запредельной мечтой. Родители от души радовались за дочку, собирая её в дорогу, ведь они не знали, куда она едет, они думали, что командировка в Венгрию или Германию.

А тут!.. Ну что она тут видела? Горы вокруг. Работа в полевых условиях, помыться, как следует, негде. Ну, к этому она к концу года привыкла. Не привыкла до сих пор к войне, к смерти. Постоянные перестрелки с противником не оставляли места для сентиментальности. Бойцов – сегодня он жив, а завтра его убили – очень часто отправляли домой с похоронками. Сколько горя, сколько слёз?! Она никак не могла понять, зачем эта война? На уроках по истории в школе она учила: если воин находится на вражеской территории и ведёт себя агрессивно по отношению к местному населению, то он – захватчик. А что захватывала здесь она? Этого она никак не могла понять и никак не могла с этим согласиться.

Бойцы – все молодые ребята, окончившие в большинстве своём школу. Каждый из них мечтал чего-то добиться в этой жизни: учиться или работать после службы. Редко кто хотел остаться здесь и убивать. Убивать кого? Таких же ребят, как они сами? У тех тоже были родители, любимые, они тоже были кому-то дороги. Но им приходилось защищать свою территорию. Свою, не чужую!

В этом Таня разобраться никак не могла.

А Васька Зотов? Кому он служит? Ведь из-за него бандиты убили спящими столько молодых ребят! Какую цель он преследовал? Чего он добивался?

Васька был замполитом, ему после командира должны были подчиняться солдаты. А командира у них в части давненько убили, и Васька взял командование на себя. В полку ему доверяли и позволили совмещать две должности до нового назначения.

Васька неоднократно заходил к ней в медпункт и говорил:

– Пойдёшь со мной, Танюха? Возьму тебя в жёны, хорошо жить станем. Я богатый человек, ты ни в чём нуждаться не будешь.

Другая железной хваткой ухватилась бы за такую возможность, но Таня не соглашалась. Её постоянные отказы раззадоривали Ваську, и он не давал ей прохода.

Интуитивно она ему не доверяла. Было в Васькиной улыбке, в его взгляде, в его движениях что-то гадливое, мерзкое, но что, Таня не могла объяснить даже себе.

– Нет, и всё, отстань, – всякий раз говорила она ему, но он не отставал.

– Я к тебе каждый день буду приходить и спрашивать. Тебе придётся со мной согласиться, я настойчивый. И потом, я же не последняя спица в этой колеснице, усекаешь?

Таню его напористость настораживала, иногда даже пугала, но всегда отталкивала. Она хорошо понимала, что защитить здесь её никто не мог. Все боялись и обходили стороной Василия Зотова. Он жестоко наказывал ребят за малейшее непослушание. Лишь к Тане он относился довольно снисходительно. Но в последнее время он стал заставлять её делать то, что не полагалось делать по уставу, что ей было противно.

Да, он был с ней дозировано нежен, иногда ласкал её, когда она, по его мнению, этого заслуживала. Но Таня не могла смириться с тем, что он взял её силой. Нет, не физической силой, нет! Он задавил её морально, она не могла ничего придумать, как избавиться от его опеки. Приходилось уступать. Приходилось себя уговаривать. Приходилось жить не так, как она хотела – безоблачно, беззаботно. Это угнетало. Она смертельно боялась отягчающих эту связь последствий. Ведь тогда ей пришлось бы немедленно вернуться домой.

Но он был осторожен. Он был всегда и во всём осторожен. Его нельзя было захватить неожиданно врасплох. Он всегда и всё предвидел и очень часто и её предупреждал, чтобы и она не была столь беспечной.

– Взрослеть тебе надо, Танюха! – часто говорил он.

Но однажды к ним в часть назначили молодого командира, недавно окончившего Высшее Военное училище, и всё пошло по-другому. Жизнь изменилась к лучшему, ребят больше не наказывали столь жестоко, да и распорядок жизни в части стал более спокойным. Всё было чётко и ясно. Всё исполнялось по расписанию, каждый занимался своим делом.

Коснулись новшества и Тани. В части служили молодые, здоровые ребята. Мед помощь им была, в общем-то, не нужна.

Когда шли бои, поступали раненные, Таня по рации вызывала вертолёт и оказывала ребятам первую медицинскую помощь. Они ценили Танины старания, относились к ней по-дружески. Один парень даже пошутил:

– Ты, как Белоснежка, а мы – куча гномов.

Таня не обиделась, ей стало очень смешно, потому, что она была рыжей, но бойцы вполне могли исполнять роль гномов, только их было много и «куча гномов» её очень развеселила.

Теперь все бойцы стали называть её Белоснежкой и старались выполнить, да с эдакой удальцой, любую её просьбу. Об одном она не могла даже заикнуться: никто не мог сделать так, чтобы Зотов оставил её в покое. С этим человеком не хотели связываться, жалели Таню, но никто не решался вступиться за неё.

А Зотов, чувствуя непреклонную волю командира, немного поубавил свой гонор, перестал заставлять Таню убираться в его вагончике, реже стал заходить к ней. Её это даже устраивало, она не задумывалась о причинах происходящего, просто радовалась произошедшим переменам.

Однажды вечером командир зашёл к Тане в медпункт. У него разболелась голова, и он хотел попросить таблетку. Он зашёл в медвагончик и застал такую сцену: Василий Зотов придавил медсестру всем весом своего тела к столу и насильно её целовал. Юбка у девушки задралась до пояса, судорожно дрожало её оголённое бедро. Она отбивалась, как могла, но на помощь не звала, из чего командир сделал заключение, что подобное повторялось не единожды.

– Стоять, смирно! – скомандовал командир. – Что вы здесь делаете, Зотов?

Зотов обернулся нарочито медленно и свысока взглянул на командира.

– Это моя баба, ты понял?!.. – сквозь зубы процедил Зотов и грязно выругался. – Она мне почти жена и я могу с ней это делать, ты понял?

– Я не понял вашего напора. И какое вы имеете право обращаться ко мне на «ты»?! – возразил командир. Потом он обратился к Тане: – Почему на помощь не звала, медсестра Рыскина?

– Так он же… – Таня стояла вся в слезах, лихорадочно одёргивая юбку. Как ей было противно всё происходящее с ней в эту минуту, стыдно перед командиром! Ей хотелось убежать, забиться в какую-нибудь щель и там оставаться до конца своих дней.

– Медсестра Рыскина, вы согласны с подобными действиями замполита?

– Нет, – тихо сказала Таня, судорожно сглотнув.

– Он действительно ваш муж? – спросил командир.

– Нет!!! – выкрикнула Таня и сама испугалась: как же у неё хватило смелости сказать «нет»?

– Что вы здесь делаете, замполит?

– Лечусь! – грубо ответил Зотов.

– Что же вы лечите? – ехидно поинтересовался командир.

– У меня болит сердце, а она делает мне тайский массаж.

– Странно, а я сейчас наблюдал обратную картину: вы ей делали какой-то массаж, и ей было очень неприятно.

– Слушай, командир, эта баба занята, она моя, ты понял?!

– Нет, – спокойно ответил командир. – Не имеете права заставлять её делать то, чего она не желает делать. А дама не желает. Ваши действия я могу расценивать как насилие, а насилие карается законом. Вы с законом должны дружить, потому что вы находитесь при исполнении обязанностей замполита. Вам ясно? Или вы, таким образом, проводите политзанятие с несознательной медсестрой?

– Слушай, уходи по добру – по здорову. Я сам с ней разберусь!

– Командир здесь я пока что. Вам придётся исполнять мои команды, а не мне ваши. Вам ясно?!

Таня перестала плакать и внимательно следила за словесной перепалкой командира и замполита. Таня молила Бога, чтобы командир не испугался Зотова, чтобы прогнал этого несносного человека раз и навсегда из её жизни.

А командир и не думал пугаться.

– Вам ясно?! – повторил командир, так как Зотов хранил молчание. – Отвечать, когда командир с вами разговаривает! – гаркнул на Зотова он.

– Ясно! – ответил Зотов, сцепив зубы.

– Товарищ замполит, чтобы я вас больше не видел в медпункте без уважительной причины. Вам ясно? – спокойно, но твёрдо произнёс командир. – Вы свободны, идите, занимайтесь своими делами.

С какой ненавистью посмотрел Зотов на своего командира! Но ему пришлось подчиниться. Он козырнул и пошёл к двери.

– Ну, ты это ещё вспомнишь! – прошипел Зотов, обращаясь к командиру.

– Будьте добры, без угроз! Это я вам говорю как ваш боевой товарищ. Идите.

– Да пошёл ты!.. – снова грязно выругался Зотов. Он ещё много плохих слов произнёс, Таня не запомнила их, но отчётливо поняла, что Зотов отомстит. Он не простит такой вольности своему командиру.

Подчёркнуто печатая шаг, Зотов покинул медпункт.

Таня заплакала горько и безутешно. Она прекрасно знала, что люди, заступавшиеся за неё, случайно погибали при перестрелках с противником, или их отзывали в штаб и давали назначение в другую часть. Но она не могла ничего рассказать своему командиру, она даже имени его ещё не знала. Он находился на территории лагеря не больше суток, а уже столько изменил в жизни ребят!

Таня знала, что Зотов обязательно отомстит командиру, как мстил всем, кто пытался бороться с ним. Она не знала более злого и подлого человека, чем Зотов. Не попадались ей такие, как он. Она не могла рассказать командиру ни о чём, сама боялась расплаты. Но ей хотелось предупредить этого доброго и смелого человека о нависшей над ним опасности.

– Не надо было вмешиваться, – сквозь слёзы сказала она.

– Не понял, это всё было с вашего согласия?

– Нет!!! Но вмешиваться не надо было! Он же теперь будет делать всё, чтобы вас убрали из части.

– Он что, здесь царь и Бог?

– В общем-то, да, – она говорила и плакала, размазывая слёзы по лицу.

– Боец Рыскина, прекратите это мокрое дело, я вам приказываю! Вы слышите?

– Так точно! – сквозь слёзы ответила она.

– Зотов вас больше пальцем не тронет, пока я здесь командир. А я решил здесь надолго поселиться. Вам ясно?

– Ясно!

– Да прекрати ты реветь, дурочка! Не так страшен чёрт, как его малюют!

– Вы его не знаете! – заливаясь слезами, ответила Таня.

– Так узнаю!

– Да нет, вы не поняли, он же мстить будет! Я ведь очень часто таким образом ребят от его расправы спасала! Вы что, думаете, я просто так терпела? Знаете, какие изощрённые наказания он придумывал? А когда ребята не могли выполнить его приказ, он их на губу, или под трибунал, или в бою они гибли. Вот так-то. А теперь я не знаю, что будет с вами после всего, что случилось.

– А что случилось? Я командир. Он обязан подчиняться. Вот и будет подчиняться, пока я здесь командир.

– Он убьёт вас, мне вас жалко.

– Вот, дура девка! Ну, что ты заладила? Не бойся, он будет мне подчиняться, я его заставлю.

– Он будет мстить! Вот увидите! Он найдёт способ!

– Таня, хватит слёзы лить, успокойся. Он больше тебя не тронет, поняла?

– Да.

– Ну, вот и хорошо. Дай мне что-нибудь от головной боли. Ого, поговорили! Вроде и голова больше не болит. Ладно, не надо ничего. Составь мне сводку по медпункту к завтрашнему дню. Я должен с этим ознакомиться, во всё это вникнуть. Ясно тебе?

– Да!

– Ты должна ответить: так точно, товарищ командир, ясно?

– Да! – сказала Таня и, впервые, за несколько месяцев, улыбнулась.

– Вот, уже и солнышко сквозь тучки проглянуло.

– ?…

– Ты улыбнулась, Белоснежка! Хорошо, сводку мне на завтра. Ясно, боец Рыскина?

– Так точно, товарищ командир!

– Вот это по-нашему! – с этими словами он ушёл из медпункта, плотно закрыв за собой дверь.

Мысли, мысли… Они, как трудолюбивые муравьи, копошились в уставшем мозгу, вызывая в памяти те или иные картины из её недавней жизни. Воспоминания не давали покоя. А как хотелось спать! НО! Надо было ждать условного сигнала. Их заберут, в это она верила свято.

Николай уснул сразу, как только голова его коснулась папки с документами. Когда Таня решила сделать ему перевязку, он даже не проснулся. Но Таня понимала, что ему очень больно. Он метался и стонал во сне. После перевязки немного успокоился, перестал стонать, а после уколов уснул крепко.

Таня отчётливо представляла себе сложившуюся ситуацию. Знала, что долго продержаться здесь они не смогут. Николаю необходима квалифицированная медицинская помощь, иначе он может потерять руку, а быть может и жизнь.

Но спасителей всё не было. А она их так ждала! Ждать было невыносимо тяжело, и Таня вспоминала…

Последние месяцы Таня прожила относительно спокойно. Васька Зотов больше не оказывал ей былого внимания, относился к ней ровно, подчёркнуто вежливо. Но иногда она ловила на себе его оценивающие взгляды, и мороз пробегал по коже. Она благодарила Бога за то, что он послал в их часть такого хорошего командира.

С командиром у Тани установились самые дружеские, самые тёплые отношения с первой же их встречи. Он сумел защитить её, сумел внушить ей, что она самая, самая единственная, неповторимая и здесь просто необходимая. Он был удивительным! Молодой, здоровый, сильный, смелый, с открытым сердцем и железной волей.

Чувство благодарности быстро превратилось в любовь. Любовь пылкую, страстную, не дающую дороги сомнениям.

Он часто заходил к ней по делам службы, научил вести документацию, и Тане уже было не страшно думать, как составлять месячные отчёты, сводки, вести ежедневный учёт своей работы. Ей даже стала нравиться её работа, да и ребята в части стали относиться к ней более уважительно, называть её по имени отчеству, а в тесном кругу продолжали ласково называть Белоснежкой.

Вот так! А встречи с командиром становились всё более тёплыми, открытыми, и, наконец, она поняла, что он любит её, любит так же пылко и страстно. Она чувствовала это всем своим существом и спешила к нему на встречу с широко распахнутой душой. Он поселился в её душе навсегда.

Недавно он сделал ей предложение стать его женой. Она с радостью приняла это предложение и уже не могла расстаться, на несколько минут, со своим командиром, старалась всегда следовать за ним, находя себе любое занятие, лишь бы быть рядом. Ей всегда было с ним интересно.

На людях они старались не показывать этой, захлестнувшей их, волны любви. Они обращались друг к другу почтительно, по уставу, только глаза выдавали всё, что они хотели сказать друг другу.

Аркадий, так звали мужчину её сердца, её командира, предложил ей пожениться, как только закончится срок их службы. Таня была согласна. Она больше не хотела оставаться в лагере после окончания действия срока контракта.

Аркадий тоже спешил завершить свои дела и уехать домой не позже конца этого года.

Закончилась холодная, сырая зима. Солнце пригрело по-весеннему измученную, израненную землю. Распустилась листва, зацвели цветы. Приближался день расставания. Таня уезжала первой. Они с Аркадием считали каждый день, оставшийся до окончания срока Таниного контракта.

Таня должна была уехать домой в конце лета, а через четыре месяца должен был перевестись на Родину Аркадий. Они мечтали этот Новый год встретить вместе и больше никогда не расставаться.

Не сложилось… Расстаться пришлось раньше и навсегда…

Сейчас он там, внизу, в комвагончике, с перерезанным горлом, засиженный мухами и не упокоенный, а Таня не может даже похоронить его по-христиански.

– Ну, где же наши? – возбуждёно шептала Таня, – почему их нет? Ведь по времени, вроде бы уже и должны быть… Как жаль, что нет часов!

Она не знала, сколько времени они с Николаем находятся в гроте, ей казалось, что прошла вечность. Сердце разрывалось на части. Она пыталась, по возможности, облегчить состояние Николая, но под рукой оставалось слишком мало медикаментов и воды. Она решила спуститься в лагерь, как только стемнеет и подзапастись всем необходимым, чтобы снова ждать. Ждать заветного сигнала.

И снова нахлынули воспоминания…

После конфликта с новым командиром Зотов затаился. Он не проявлял ни капельки агрессивности по отношению к своему командиру. Наоборот, всегда старался быть под рукой, давал ценные советы, старался быть необходимым. Аркадий доверял ему, не было причин у командира относиться к Зотову с недоверием.

Зотов никогда не отлучался из лагеря, никогда не ездил в штаб, все бумаги передавал через командира, а сам оставался за него. Он говорил, что не надо мозолить глаза начальству без причины, а причин не находилось.

Зато командиру приходилось частенько летать в штаб, получать задания, сдавать раппорты, да мало ли дел в штабе у молодого командира?

И вот тогда всё возвращалось. Зотов становился прежним: жестоким, мстительным. Казалось, он ненавидел всех, кто его окружал. К Тане в медпункт он старался без надобности не заходить, но если встречал её где-нибудь без свидетелей, не давал прохода, требовал ответить согласием на его требования, угрожал.

Таня, как могла, избегала подобных встреч.

– Я тебя продам, если откажешь. А ты девка видная, за тебя дорого дадут, одни волосы чего стоят! – прошептал он ей однажды.

Дни шли за днями. Вот уже и весна разгулялась не на шутку. Стало намного теплее, немного легче. Но бои… Бои участились. Стало больше раненых, больше ребят приходилось рассылать по госпиталям. Легкораненые помогали на кухне, в медпункте, занимались уборкой территории лагеря.

Но странным было то, что очень часто стали пропадать бойцы. То в разведку пойдут и не вернутся, то новое пополнение не доедет до назначения, то легко раненный боец, оставшийся в лагере на лечении, пойдёт к роднику по воду и исчезнет таинственным образом. Объяснений этому не было. Но несколько раз Аркадий заставал Зотова в комвагончике над картами местности. Замполит их тщательным образом изучал.

– Вася, что ты делаешь? – однажды спросил Аркадий, неожиданно вернувшийся из очередной командировки. Аркадий в тот день опять застал Зотова в комвагончике, изучающего карты местности и записывающего что-то себе в блокнот. Зотов заметно вздрогнул, но мгновенно взял себя в руки.

– А, это вы, товарищ командир! Вы так неожиданно вернулись!

– Вася, что ты тут делаешь без моего разрешения?

– Ну, я же должен знать обстановку и объяснять бойцам, как лучше победить противника! Я ведь здесь по политчасти!

В ответе Зотова нельзя было усмотреть ничего дурного, но Аркадий сердцем почувствовал, что что-то не так. Он обмолвился об этом Тане, и Таня предложила ему всё самое ценное хранить у неё в медвагончике. Аркадий подумал, да и согласился с любимой.

А Таня уже не могла сопровождать командира в его поездках в штаб. Работы стало значительно больше, увеличилось количество раненных, их становилось больше и больше. Санитарный вертолёт прилетал уже почти каждый день.

Эта, последняя, неделя прошла относительно спокойно. Как-то мало было неожиданных перестрелок. Пополнение добралось до части без лишних хлопот. Никто не потерялся. Никого не убили. Ребята немного расслабились, отдыхали от нечеловеческих марш-бросков в любую погоду. И тут – на тебе! Такая беда! Таня одна из всех «стариков» осталась жива, а с ней – связист из пополнения, не знающий боевой обстановки, необстрелянный! Страшно было подумать, что они не спасутся, не смогут увидеть условный сигнал и не спустятся с горы к нашим. Ведь никто их не сможет найти, Николай в бреду, он не сможет передать сообщение.

Но мысли стали путаться. Пережитое за последнюю ночь и сытный завтрак сделали своё дело. Таня начала засыпать. Сквозь дрёму, сковавшую всё её тело, её волю, её разум Таня услышала рокот мотора вертолёта.

В мгновение ока сна как не бывало. Рокот доносился из-за горы, вертолёта ещё не было видно, но он был, он существовал, хоть и за горой! Таня знала, через считанные минуты вертолёт будет здесь, сделает посадку в центре лагеря. Люди выйдут из вертолёта, подадут условный сигнал и заберут их отсюда!

Таня опять жадно всматривалась в синее небо и ждала, ждала…

Вот большой военный вертолёт гигантской стрекозой закружил над лагерем. Таня уже рванулась выскочить из укрытия, забыв обо всём на свете, но вдруг на борту вертолёта увидела незнакомые надписи…

– Боже, это же чужие! Вот бы попалась! – воскликнула она.

А вертолёт, тем временем, завис над лагерем и стал спускаться. Люди, словно маленькие жучки, посыпались из его брюха, когда вертолёт окончательно сделал посадку на посадочную площадку в центре лагеря. Людей было много, они расползлись по всей территории, чего-то копошились в палатках и в вагончиках, будто что-то искали. Подбегали к двери вертолёта, что-то кому-то в середине вертолёта докладывали и снова расползались по лагерю.

«Они занимаются откровенным мародёрством!» Догадалась Таня. Она видела всё происходившее своими глазами.

Вот двое понесли на носилках из-за комвагончика труп, убитого Николаем, бандита. За этими двумя шёл какой-то человек, очень похожий на Василия Зотова.

– Вот это да! – воскликнула Таня. – Васька, ты оказывается тоже бандит! Как можно своих продавать? А ты, оказывается, продавал, да, продавал, и вот почему ты мне говорил, что ты богатый! Всё ясно! А этого, видишь, с какими почестями несут. Хоть и молодой, а достоин почестей! Тебя бы так не понесли! Тебя бы, как собаку, бросили! И правильно бы сделали!

Она всматривалась в лица людей, работавших в лагере, и ничего не могла разобрать, не смотря на то, что не далеко это было. Злые слёзы досады мешали.

Вдруг люди забегали быстрее, медленно начал крутиться большой винт вертолёта, за ним запустился и маленький.

Таня поняла, что визит неприятеля подходит к концу, и очень жалела, что у неё есть только трофейный нож, да не почищенный пистолет Николая без патронов. Патроны Николай вытащил, когда давал пистолет. А Таня не успела выполнить просьбу Николая, и не почистила пистолет. Да и зачем нужен этот пистолет без патронов?

– Может, сейчас его почистить? – в слух думала она. – Но зачем он нужен без патронов? Ведь патроны Николай куда-то спрятал, а куда не сказал, и не скажет, спит же!

А люди, бегавшие по лагерю, собирались у вертолёта. Некоторые из них, будто дрессированные крысы, лезли по трапу вверх к открытой двери вертолёта и исчезали в его чреве.

Вот задымило из комвагончика, и из него выскочили люди. Среди них был и Васька Зотов. Его очень ругал мужчина, шедший рядом с ним. Вдруг мужчина развернулся и ударил кулаком в лицо Ваську. Тот упал, но быстро подскочил, и как побитый пёс, поплёлся за, ударившим его, мужчиной, а мужчина шёл к вертолёту, не оглядываясь на Ваську.

– Вот гад, прихлебатель вражий! Так тебе и надо! Да мало ещё! Это тебе аванс за наших ребят, которых ты предал! – возмущённо ворчала Таня, обращаясь к Ваське, будто он мог её услышать.

Уже почти все люди были в вертолёте. Они забрали всё, что можно было забрать. Они откровенно и нагло грабили лагерь, не обращая никакого внимания на трупы, лежащие повсюду.

Неожиданно из-за горы вылетел второй вертолёт, и Таня узнала на его фюзеляже наши обозначения. Тане захотелось кричать от радости и она закричала, забыв обо всём на свете, о всех предосторожностях, обо всех запретах.

– Уррааа! – закричала она. – Уррааа!!!

И только рокот моторов двух вертолётов не дал обнаружить их тайник. Застонал Николай, и Таня вдруг, опомнилась.

– Да, да, я знаю, я жду зелёную ракету! Зелёная ракета, я тебя жду! – уже шёпотом сказала она.

Но бандиты ещё даже не закрыли входную дверь в своём вертолёте, ещё не дошли до вертолёта Василий Зотов и мужчина, ударивший его. И Таня испугалась, что сейчас начнётся бой…

А наш вертолёт сделал большой круг над лагерем и быстро спустился на небольшую высоту. С его борта застрочил пулемёт, и Таня видела полёт трассирующих пуль, но за рёвом двигателей ничего не слышала. Она начала будить Николая, но он стонал, охал и никак не мог открыть глаза. Рука его заметно отекла, увеличилась в размерах и, наверное, нестерпимо болела при каждом движении. Но он проснулся! Да, он проснулся! Быть может, от этой нестерпимой боли он так быстро пришёл в себя. Таня не стала гадать, она была рада, что Николай был с ней в эти минуты.

– Коля, Коля, посмотри, там что-то происходит! – тормошила она Николая.

– Да, я вижу, это же бой! Наши дерутся с бандитами!

А пулемёт стрелял, не умолкая.

Вдруг задымило в большом винте вражеского вертолёта…

– Ага, попали! Вот это хорошо! – воскликнул Николай. – Дудки вы теперь взлетите, сволочи!

А большой винт вражеского вертолёта постепенно снижал обороты, из его мотора взметнулись языки пламени. Из его брюха высыпали вооружённые люди и стали палить по нашему вертолёту, но видно они очень волновались, потому что никто из них не попал в цель. Наш вертолёт был неуязвим и бодро летал над лагерем, поливая свинцовым дождём всех, кто стрелял в него.

Бой закончился неожиданно быстро. Бандиты больше не стреляли, их вертолёт горел. Взлететь он уже не мог, а наш приземлился рядом. И вдруг, Таня так ждала этой минуты, над лагерем взметнулась ввысь зелёная ракета!

– Коля, Колечка! Это за нами! Пошли к ним! Смотри, зелёная ракета!

– Подожди, не спеши, пусть они ещё раз выстрелят, смотри, они подбирают раненых.

– Коля, ты лежи. Тебе тяжело. А я слетаю к ним, я быстро!

– Нет, Таня, нельзя! Пусть выпустят зелёную ракету ещё раз!

И тут, будто подтверждая его слова, взмыла ввысь вторая, такая долгожданная, зелёная ракета.

– Коля, это нам! Ну, смотри, уже вторая! – в восторге закричала Таня. – Я схожу вниз. Сейчас за тобой придут и помогут спуститься. Ты лежи и жди меня. Коля, Колечка, миленький, дождались!!!

Таню уже невозможно было удержать. Она вихрем вылетела из грота и сбежала вниз. Она бежала так, как никогда в своей жизни не бегала.

И вот она уже на площадке, на которой стоят два вертолёта…

Она сразу же оценила ситуацию и поняла, что тот подполковник, высокий, статный, с благородной сединой на висках, и есть командующий операцией. Она подскочила к нему, забыв про устав и воинскую повинность.

– Это мыыы!!! – закричала Таня, перекрикивая рёв двигателя вертолёта. – Это мыыы посылали вам радиограмму! Это нас надо спасать! Это нас надо забрать отсюда! Там раненный, его надо срочно переправить в госпиталь!

Подполковник повернул голову в сторону, откуда доносился этот мышиный писк и увидел девушку, перепуганную, уставшую, с дико сверкающими глазами, но счастливую.

– Вы кто? Рапортуйте по форме! – сказал он довольно громко.

– Медсестра Рыскина прибыла в ваше распоряжение.

– Медсестра Рыскина! Где вы находились всё это время?

– Товарищ подполковник, разрешите ответить!

– Разрешаю!

– Мы с Николаем ушли из лагеря по вашему приказу и замаскировались там, на горе, в гроте, – сказала Таня, указывая на место их укрытия.

– Приступайте к своим обязанностям. Перевяжите раненых, сделайте учёт убитых, и, если возможно, перечислите их поимённо.

– Есть, товарищ подполковник! Но простите, товарищ подполковник, там, в гроте лежит раненый. Его надо перенести в вертолёт. У него флегмона плеча, и, я очень боюсь, чтобы не было заражения крови, очень на это похоже! Его надо забрать оттуда!

– Как туда добраться?

– Если разрешите, я проведу.

– Разрешаю, исполняйте, – подполковник отдал приказ двум дюжим боевикам, и они отправились вверх, к гроту.