Текст книги "История одной истерии"

– Здорово! Пометь, что родители второй героини тоже подозрительны. Что было дальше?

– Что-что. Девушки в розыске. Результатов никаких. Да, забыла сказать. Когда родители Ларисы, первой героини, заявили об исчезновении дочери, Зинаиду Максимовну, конечно же, посетили работники органов. Режиссерша, услышав, что полиция считает, будто девушка ушла из дому по собственному желанию, выразила категорическое несогласие с такой версией. Закатила грандиозную истерику работникам органов с требованиями искать первую героиню лучше и тщательнее. После этого началась эпопея с записками. Зинаиде Максимовне подбросили записку с текстом: «Не хочешь, чтоб все исчезли? Не устраивай истерики полиции». Режиссерша тут же оповестила органы об этой записке, но те никак не отреагировали. На следующий день на репетицию не пришла Алла. То есть вторая героиня. Режиссерша считает, что, если бы она не рассказала полиции о записке, возможно, Алла бы не пропала.

– Так, запиши, что и полиция ведет себя крайне подозрительно. Может, они сами подбросили эту записку? В целях самообороны. Чтоб прекратить налеты режиссерши.

– А зачем им потом понадобилось мне записки писать?

Через несколько минут две страницы моего блокнота были заполнены длинным перечнем тех, кто ведет себя подозрительно. В список подозреваемых попали даже мы с Настасьей, не говоря уже о Тигре, которая, по мнению Георгия, за одну свою прическу давно уже должна была быть посажена за решетку.

«Так… Видимо, Жорик еще не окончательно активизировал свою мозговую деятельность. Как бы все-таки заставить его хорошенько подумать? Может, и впрямь не кормить до первых важных результатов расследования? Нет, это может быть небезопасно для жизни. И для его жизни, и для моей», – пролетало в моей голове.

Как и все женщины, я считала, что мое место исключительно рядом с незаурядным мужчиной, поэтому иногда несколько преувеличивала достоинства Георгия. Сейчас, например, была уверена, что стоит Жорику заставить себя сосредоточиться, как мы немедленно разгадаем тайну исчезновения актрис. Или хотя бы приблизимся к разгадке. Или просто сдвинемся с мертвой точки.

«Да уж. Стареем. В былые времена, сталкиваясь с тем, что мужчина не вполне отвечает моим запросам, я сменила бы мужчину. Теперь меняю запросы…» – грустно подумала я и отчего-то вспомнила о Шумилове. Брошенный на часы взгляд привел меня в состояние полнейшей паники.

– Опаздываю! – громко закричала я и кинулась одеваться.

Вечернее платье со сногсшибательными вырезами на всех положенных для сшибания с ног местах уже год как висело нетронутым. Я грустно взглянула на него, непроизвольно вздохнула и застегнула пиджак на все пуговицы. «Деловой женщине расфуфыривание не к лицу, – одобрил меня один из моих правильных внутренних голосов. – Ресторан – всего лишь место, где люди коллективно поглощают пищу и обмениваются информацией».

– Я почти готова к выходу, – громко сообщила я. – У кого какие напутствия и пожелания?

– Я с тобой! – громко сообщила Настасья и обиженно засопела в ответ на мое категорическое нет.

– Значит, ужинать дома ты не будешь? Можно доесть плов? – улыбнувшись, поинтересовался Жорик. Он стоял возле зеркала и наблюдал за моими приготовлениями к встрече с коварным издателем. – Ты, кстати, нарисовала разные глаза, – заметил он, когда я уже перешла к покраске губ. – Это специально? Для пущей таинственности? Обычно ты не прихорашиваешься так старательно для рядовой деловой встречи…

Я застыла с открытым ртом. Частично потому, что так было удобнее наносить помаду, частично от возмущения (я ведь не стала надевать вечернее платье, о каком прихорашивании речь?), но в основном от удивления. Неужели? Оказывается, Георгий замечает, когда и с какой тщательностью я собираюсь на встречи. Вот это новость!

– Молчишь? – несколько напряженно поинтересовался Жорик.

Я действительно молчала. Сказать было нечего, и мне это действовало на нервы ничуть не меньше, чем Георгию.

Зазвонивший в этот момент телефон спас меня от постыдной необходимости оправдываться. Руководствуясь единственным желанием вырваться наконец из этого гадкого неловкого молчания, я кинулась к аппарату и схватила трубку, на долю секунды опередив честно пытающуюся выполнить рабочие обязанности сестрицу.

– Детективное агентство Order, – забыв с перепугу о необходимости менять голос и интонацию, проговорила я телефону.

– Екатерина?! – На том конце провода мой ответ на звонок явно вызвал негодование. – Что вы там делаете?

Я тут же узнала звонящего.

– Облегчаю детективу Собаневскому работу. – Я мгновенно превратилась в само хладнокровие. – Согласитесь, удобнее следить за тем, кто под рукой.

Честно говоря, я была ужасно рассержена на этого типа. Еще не хватало заиметь из-за него семейный скандал. Мало того что подозревает меня бог знает в чем и пытается установить слежку, так еще и постоянно лезет в мои мысли, норовя разрушить семью…

– Знаете, Катерина, – видимо, решив быть откровенной, произнесла трубка, – вы начинаете сильно беспокоить меня. Думаю, вам придется объясниться…

– Вам тоже. Я предоставлю вам эту возможность через сорок минут. Надеюсь, наш договор о встрече в силе?

– В силе…

– Кстати, зачем вы звоните?

– Сообщить господину Собаневскому о том, где вас можно будет найти сегодня вечером, – растерялся издатель.

– Спасибо, я ему уже доложила.

– И еще. Я хотел попросить его встретиться со мной.

– Я ему передам.

– Катерина, не валяйте дурака, позовите Собаневского к телефону. Пожалуйста. Знаете, мне сейчас не до ваших… гм… фокусов. Я хотел бы привлечь детектива Собаневского к поискам моей дочери.

– Что? – Я чуть не выронила трубку. – Сколько ж у вас дочерей?

– Одна. Ксения. И она пропала. – Шумилов старался говорить спокойно, но даже равнодушная мембрана телефона не могла скрыть того, какими усилиями издателю давался этот тон. – Оставила письмо. Просила не волноваться.

Я на секунду прикрыла трубку рукой и шикнула на присутствующих, чтобы все сосредоточились.

– То самое письмо? – спросила я, уже нажав кнопку громкой связи.

– Ах да. Вы же как раз находились у меня при его загадочном появлении и бегстве гонца. Понимаете, как только вы ушли, меня стали разрывать на части звонки по рабочим вопросам. Потом из офиса принесли бумаги на подпись – выходной же все-таки, когда еще я буду свободен и смогу все подписать? Потом звонила Зинаида с расспросами, понравились ли вы мне. Впрочем, все это не важно. Я замотался. Честно говоря, думал, что в конверте какой-нибудь очередной рассказ непризнанного гения, поэтому не слишком торопился его прочесть. Появление вашей загадочной персоны с историей о музее и о глухонемом насторожили меня куда больше. Пытаясь найти способ разоблачить вас, я совершенно забыл об этом конверте.

– Но почему?! Что такого странного в моих рассказах о музее литератора?

– Да так, кое-что, – ответил издатель, поражая конкретикой. – Попытаюсь объяснить при встрече. Если вы, конечно, сумеете оправдаться. Так вот. Я наткнулся на конверт только что. Это оказалось письмо от Ксении. Она просит не волноваться. Просит простить ее. Говорит, что ей необходимо исчезнуть на какое-то время. Каково, а? Еще просит, чтобы я никому не говорил о письме.

– Плохо ж вы выполняете просьбы дочери, – укоризненно заметила я.

– Да, плохо, – согласился Шумилов. – Но мне нужна помощь. Я уверен, Ксения попала в беду. У нас не принято нагонять столько таинственности. При нормальном положении дел она бы не оставила ситуацию без разъяснений. Вы дадите мне поговорить с господином Собаневским?

Георгий, напряженно сощурившись, смотрел прямо перед собой. Желания перехватить инициативу в разговоре он не выражал.

– Да, – решительно ответила я, – причем непосредственно. Ждите нас, как договаривались, в семь. Мы скоро будем. И еще… Вы не беспокойтесь. Не переживайте. Жорик обязательно что-нибудь придумает. К тому же Ксения ведь уже большая. Она сама вправе решать, что делать. Она сама может постоять за себя. И раз уж она решила уехать, значит, это действительно было нужно. Не факт, что вы должны теперь искать ее.

– Как бестолково взрослеют дети… – вздохнул Шумилов печально. – Я все это знаю, – он тут же одернул сам себя, перейдя на уверенный тон, – но желаю знать больше. Для этого мне и нужен детектив Собаневский. Привезите его мне. Пожалуйста!

На этом Шумилов решил закончить.

– Мы выезжаем? – с невинным видом поинтересовалась я у Георгия, чувствуя все же некоторые угрызения совести из-за того, что, не советуясь, пообещала, что он приедет.

– Обстоятельства проясняются. Ксения уехала по собственной воле, – воздев указательный палец к потолку, назидательно проговорил детектив Собаневский. – В подражание подругам, я так понимаю. Обе предыдущие барышни, скорее всего, тоже уехали сами. Я докажу это!

Жорик моментально оделся и выскочил из дому. Едва дотронувшись расческой до волос и еле успев натянуть сапоги, я засеменила следом, сверкая несимметрично накрашенными глазами. И почему, когда хочешь выглядеть хорошо, вечно превращаешься в черт знает что? Усадив Георгия за руль, я в десятый за сегодня раз попыталась привести себя в порядок.

Глава седьмая

О том, как плохо, когда искра проскакивает между мужчинами

– Куда ехать-то? – Жорик редко водил машину и всегда чувствовал себя за рулем напряженно. Объяснял он это своей жизненной умудренностью.

«За время работы в органах я повидал такое количество аварий и разъезжающих за рулем шизофреников, что не могу отделаться от ощущения, будто езда без происшествий – чистое чудо. Не люблю быть в долгу у провидения», – серьезно говорил он, донельзя раздражая меня, любящую покуражиться за рулем. Но сейчас, как ни странно, его медлительность была как нельзя кстати. Я лихорадочно искала в Интернете названный Шумиловым ресторан.

– Ты меня слышишь? – повторил Жорик. – Куда ехать?

– В ресторан господина Буля и его компании, – чинно ответила я, пытаясь блефовать. – В народе его еще именуют «Бульк».

– А это где?

– Понятия не имею, – пришлось признаться мне, и я, скорее из необходимости что-то делать, чем от надежды на успех, позвонила Настасье и дала ей поручение разыскать адрес нужного места.

– Ну и чем ты отличаешься от всех этих Тигр и прочих безумных личностей? – усмехнулся Жорик. – Те хоть в попытках произвести впечатление собственные головы бреют, а ты не только себя, но еще и меня дураком выставляешь.

– И так тошно, – отмахнулась я. – Сама не понимаю, что на меня нашло.

– Обручальное кольцо у него есть? – неожиданно поинтересовался Георгий.

– Что? – насторожилась я.

Жорик невозмутимо повторил вопрос.

– Не помню, – честно призналась я. – Руки ухоженные, ногти аккуратные… А вот есть ли кольцо – не помню.

Я и сама удивилась этому факту. В былые времена наличие обручального кольца являлось для меня столь же характерной приметой мужчины, как, скажем, цвет глаз или диплом университета… Появление Георгия в моей жизни однозначно дурно сказалось на моей природной наблюдательности.

– Кому скажи – не поверят! – озвучил мои мысли вслух Георгий. – Заинтересоваться мужчиной и не задуматься о его семейном положении. Просто возмутительно! Впрочем, это радует. Не слишком-то люблю дуэли.

Новоявленный ревнивец неотрывно следил за дорогой, хотя ехал, не зная адреса, в буквальном смысле куда глаза глядят.

– А ты собирался призвать Шумилова к барьеру? – польщенная, поинтересовалась я.

– Нет, – терпеливо разъяснил Жорик, – не его – тебя. Наказывать ведь нужно виновного.

Тут позвонила Настасья и, к моему большому удивлению, назвала адрес ресторана. Да, в Интернете о нем ничего не написано, но сестрица позвонила Тигре, та – Зинаиде Максимовне, и – опля! – адрес был у нас. Оставалось только надеяться, что узнавала его режиссерша не у Шумилова, а если и у него, то не стала говорить, для кого спрашивает.

Через несколько минут мы уже подъезжали к самой дальней заброшенной части городского парка. Я осеклась, наткнувшись взглядом на вывеску. Шпильки моих сапог моментально сделались на пару сантиметров длиннее и неудобнее.

«Водный ресторан Буль&Кo» – витиеватым шрифтом сообщал тряпочный баннер, натянутый между двумя напоминающими старинные напольные вешалки фонарными столбами. За образовавшейся аркой начинался ранее известный крайней степенью запущенности искусственный водоем с давно уже неработающим фонтаном в центре. Когда-то в былые времена, когда советская власть еще чинила городу фонтаны, а диссидентам – неприятности, этот пруд был негласным местом сборища городских поэтов и сумасшедших. Моя мамочка часто вспоминала его в рассказах о своей юности и грустно вздыхала, предполагая, что теперь там все превратилось в непроходимые заросли бурьяна и болото. Что ж, будет чем порадовать маму.

– Водный ресторан? – Георгий тоже удивился. – Когда говорят «рыбный ресторан», подразумевают, что в заведении едят только рыбу. Не хочешь ли ты сказать, что попить кофе здесь нам не удастся?

Мы прошли в арку. Звуки музыки слегка усилились. Я потерла глаза. Мираж не испарился. На легких волнах лазурного водоема, подсвеченные ультрафиолетом, покачивались разноцветные столики. Натянутый над всей площадкой тент из прозрачной пленки защищал от возможного дождя, но не заслонял вид ночного неба. Официант на водном мотоцикле, почтительно придерживая на приподнятой руке блестящий поднос и белоснежное полотенце, медленно подъезжал к стойке бара, в которую был превращен бывший фонтан. За ближайшим к центру столиком, покачиваясь в такт легким дуновениям ветерка, восседал Шумилов и приветливо махал нам рукой.

– Другое место для встречи вы выбрать, конечно, не могли? – подозрительно озираясь, поинтересовался Георгий. Он и в обычных-то ресторанах чувствовал себя не в своей тарелке, а тут такое!

Я пожалела, что не взяла с собой сестрицу. Вот бы Настасье понравилось! Если бы не узкая юбка и высокие каблуки, затрудняющие передвижения, я тоже была бы в восторге. А как здорово здесь будет летом, когда жара полностью войдет в свои права, объявляя открытым сезон охоты за жизненными силами населения!

– Нас ждут. Вон тот мужчина за центральным столиком, – сообщила я немедленно подошедшему к нам официанту, уже бросившему свой водный транспорт возле причала. – Как нам к нему попасть?

Вообще-то Шумилов был сейчас единственным посетителем ресторана, поэтому месторасположение столика можно было и не уточнять.

– Присаживайтесь, – официант показал рукой на пластиковые кресла, парами дрейфующие вдоль ближайшей к нам стенки бассейна.

Они слегка напоминали водные велосипеды: тот же принцип передвижения, те же два сиденья на поплавке. Только значительно меньше в размерах и с крыльчаткой, заключенной в кожух, чтобы брызги не попадали на ноги. Жорик ухмыльнулся, неуверенно ступил на подножку и протянул мне руку.

– Подождите, подождите, – засуетился официант, прежде чем отстегнуть наш транспорт от причала, – у нас, знаете ли, планировалось летнее кафе. Сейчас мы и не рассчитывали на клиентуру. Работаем в тест-режиме. Да и не работаем даже, а так… Но раз уж народ идет, приходится подстраиваться. Вот, возьмите.

Официант достал откуда-то из-за стойки две подстилки из искусственного меха и постелил их на наши кресла – они оказались на удивление удобными.

– Ну что, детектив Собаневский, – улыбнулась я, – гребите! С моей обувью это исключено.

Георгий послушно закрутил педали, и наш транспорт, лавируя между пластиковыми столиками, оказавшимися при ближайшем рассмотрении пустотелыми баками, покрытыми столешницами, начал стремительно приближаться к Шумилову. Я заметила, что каждый столик закреплен на своем месте тяжелым якорем.

– Очаровательное место, – поздоровался с клиентом Жорик. – Вы всегда проводите деловые встречи в столь экзотичных заведениях?

Шумилов пробежался глазами по моему одеянию, укоризненно покачал головой, окончательно удостоверившись в том, что я не знала, куда иду, и полностью переключился на Георгия, довольно сухо ответив:

– Назначая встречу, я думал, что приду вместе с дочкой. Это место ей очень нравилось.

Решив, что дал исчерпывающий ответ, Шумилов снова посмотрел на меня и, похоже, решил быть менее строгим. Обращаясь теперь исключительно ко мне, он продолжил речь:

– В смысле, нравится, наверное, и сейчас. Я что-то совсем разнервничался и сгущаю краски.

– Не волнуйтесь, – как можно вежливее произнесла я. – Мы здесь, чтобы помочь вам успокоиться.

– Не уверен, что могу вам верить, – неожиданно резко заявил Шумилов.

Я не без удовольствия слушала, как Шумилов спокойно, но строго отчитывает Георгия:

– Доверие – очень деликатная штука. Любая трещинка может полностью раскрошить его. А вы не заботитесь о бережном обращении с хрупкими предметами. Как вы могли не сказать мне, что Катерина Кроль – ваш сотрудник? И, главное, почему не сказали?

– Зачем тогда эта встреча? – перебил Георгий. – Не доверяете – не нанимайте.

И тут я отчетливо ощутила, как между моими собеседниками проскочила молния неприязни. Опыт предыдущих лет показывал, что антагонизм между особями мужского пола возникал значительно реже, нежели между женщинами, но, возникнув однажды, уже не угасал никогда и был способен разрушить любое предприятие. Ну отчего же мне так не везет! Почему бы Жорику не воспылать неприязнью к кому-нибудь из своих личных заказчиков, дела которых абсолютно меня не интересовали? Раз в жизни я решила взять ответственность за решение дела на себя – и вот…

– Простите, можно я вмешаюсь? – вторглась я и быстрее, пока кто-то из мужчин не надумал ответить, кинулась спасать ситуацию. – Давайте признаем, что все мы немножко странно себя вели и не вполне доверяли друг другу, но с этой минуты все позади, у нас общее дело и нам нужно быть полностью откровенными.

– Рад, что мы понимаем друг друга, – пропустив мою реплику мимо ушей, сообщил Шумилов Жорику, растягивая губы в тонкой улыбке, которую в равной мере можно было счесть и атрибутом вежливости, и презрительной усмешкой. – Я действительно не смогу работать с людьми, которым не доверяю. Хочу, чтобы эта встреча стала решающей. Или вы объясните внятно, зачем оба морочили мне голову, или наши договоренности о совместной работе будут считаться расторгнутыми.

– Я склоняюсь к последнему варианту, – процедил Жорик. – Но, увы, работаю не один. Катерину заинтересовало ваше дело… Впрочем, если вы настаиваете, я постараюсь убедить ее не пытаться вам помочь.

– То есть вы отказываетесь объясниться? – скорее удовлетворенно констатировал, чем спросил Шумилов.

– Только после вас, – с наигранной галантностью заявил Георгий. – Сначала я хотел бы услышать оправдания вашему поведению. Вы ведь тоже вели себя крайне неоднозначно.

Оказалось, что г-н Шумилов прекрасно владеет собой. Ни один мускул не дрогнул на лице издателя после столь наглого выпада Жорика. Мне стало нехорошо. Похоже, сейчас мужчины решат признать собственную несовместимость и мы с Георгием окажемся отстраненными от расследования.

– Как здесь хорошо, – вдруг защебетала я, стремясь разрядить обстановку. – Удивительно, что весь город еще не назначает в этом заведении свои встречи.

– Никто просто не знает об этом месте. Ресторан еще не рекламируется. – Тон издателя был совершенно другим, нежели в разговоре с Георгием.

Похоже, на меня его неприязнь не распространялась. Напротив, видимо, для того чтобы пуще раздосадовать Жорика, ко мне Шумилов обращался с доброжелательной улыбкой и обволакивающими интонациями:

– Торжественное открытие с шумихой собираются проводить ближе к лету. А мы с дочкой узнали об этом месте от Ларисы – какой-то Ларисин кавалер работает тут официантом.

Я вспомнила, что Ларисой зовут первую героиню, и сообщила об этом Георгию.

– Да, да, – подтвердил Шумилов, – Ксения и Лариса очень дружили.

Повинуясь многозначительному кивку Георгия, я достала блокнот для записей.

– Не надо быть детективом, чтобы провести аналогии. За одну неделю две подруги внезапно исчезают. Одна при этом пишет письмо отцу с просьбой не волноваться, – обращаясь исключительно ко мне, диктовал Георгий. – Думаю, обе девушки уехали добровольно. Возможно, Лариса тоже написала родителям такое письмо. Только те лучше исполняют просьбы дочери и делают вид, что волнуются.

– Исключено, – вмешался Шумилов, на миг забыв о своих обидах. – Я разговаривал с родителями Ларисы. Они действительно убиты горем.

– И потом, кроме двух подруг, пропала еще и Алла, с которой девочки находились в крайне прохладных отношениях, – добавила я.

– Разве? – удивился Шумилов. – Мне казалось, Ксения хорошо относится к Алле. Та даже была у нас в гостях пару раз. Если я ничего не путаю, конечно.

– Давно? В смысле, давно ли Алла была у вас в гостях? – Я делала пометки в блокноте, довольная, что мы наконец приступили к делу.

– Давно ли вы ничего не путаете, нас не слишком интересует, – снова испортил все Георгий.

– Сейчас постараюсь припомнить… Где-то недели полторы назад…

Получалось, что Ксения тайно от Ларисы поддерживала дружбу с Аллой. Ох, не нравится мне роль дочери издателя во всех этих происшествиях.

– Простите, – Шумилов опомнился, – мне не хотелось бы удаляться от первоначальной темы. Мы еще не определились с тактикой взаимодействия. Последний раз прошу вас, объясните, почему вы не открыли мне сразу, что Катерина Кроль – ваша… гм… сотрудница? – строго обратился Шумилов к Георгию, открывая тому так желанные мною пути к перемирию. – Я доверился вам, без утайки высказал свои подозрения.

– Кстати, – неожиданно для самой себя вмешалась в разговор я, снова сбивая издателя с мысли, – с чего это я вызвала у вас столько подозрений?

Шумилов тяжело вздохнул, потом, видимо, решил, что я все равно не отстану, и осознал необходимость отвечать.

– Из природного чувства осторожности. Вы не похожи на детектива. Вы отказались назвать агентство, в котором работаете. Вы говорили глупости. И вообще вели себя довольно странно.

– Только поэтому? – недоверчиво усмехнулся Георгий. – Если каждый раз, встречая людей, которые ведут себя странно, вы нанимаете детектива для слежки, я готов пойти к вам на постоянную работу. Мне просто не нужны будут другие заказчики.

– Я нанимал вас не только для слежки, – сквозь зубы процедил Шумилов, который, похоже, мысленно дал себе клятву не позволить Георгию вывести себя из равновесия. – Опираясь на имеющуюся у меня информацию, я составил кое-какой план действий. Одним из пунктов была проверка личности госпожи Кроль. Далее я намеревался возложить на вас другие задачи.

– Но ведь вы наняли для расследования меня, а не его! – возмутилась я.

Шумилов на миг закатил глаза к подглядывающему сквозь прозрачный тент небу, потом снова взял себя в руки.

– На вас бы я возложил другие обязанности. Не волнуйтесь, в этом деле забот хватит для всех. Собственно, поэтому я и звонил господину Собаневскому, когда наткнулся на вас, Катя.

Мне польстило, что ко мне издатель обращается по имени, как к хорошей знакомой, и я, сама того не заметив, переметнулась на его сторону. Все мои подозрения развеялись под натиском оправданий издателя. Решив вести дело самостоятельно, Шумилов нанял и меня, и Георгия, чтобы использовать нас в решении разных задач. Что ж тут удивительного? Для проведения расспросов я, например, годилась значительно больше, чем Георгий, вечно настраивающий всех против себя своим неумением общаться. Конечно, Шумилов был не прав в подходе к расследованию, но не настолько, чтобы обвинять его в пособничестве преступникам, как это пытался делать Жорик.

– Так вот, – продолжил Шумилов, – поговорив с Катей по телефону, я понял, что вы, господин Собаневский, попросту посмеялись надо мной. Я связался с Зинаидой, чтобы уточнить, кто такая Екатерина Кроль, и узнал, что Катя представляет то же агентство, что и вы. Собственно, мне изначально нужно было обратиться за разъяснениями к Зинаиде, но я отчего-то решил довериться лучшему, как утверждает молва, детективу города. За что и поплатился.

– Дело в том, что, как вы изволили выразиться, лучшего детектива города никому бы никогда в голову не пришло нанимать как простого исполнителя, – решил все же раскрыть свои карты Георгий. – А вам пришло. Отчего-то вы побоялись поделиться со мной всей информацией.

Слова Георгия тоже показались мне убедительными. Настороженное отношение к издателю тут же вернулось ко мне. Как всегда, присутствуя при спорах двух одинаково сильных противников, я чувствовала себя неуютно. Доводы обоих казались мне обоснованными, и я металась от одного мнения к другому, не находя в себе силы заняться чем-нибудь более полезным.

– Так на что же вы жалуетесь? – продолжал между тем Жорик. – Указания ваши я выполнил в точности. Установил личность Катерины, установил за ней слежку. Когда вы мне позвонили после ухода Кати от вас, я попросил объяснить толком, что произошло. Вы сказали, что сейчас это не важно и что в мои задачи входит исключительно навести справки. Я не стал ничего объяснять вам, потому что вы со своей стороны не взяли на себя труд объяснять, зачем вам это нужно и чем вызван столь повышенный интерес к моей… м-м… сотруднице.

– Мы компаньоны! – грозно напомнила я Жорику, не стесняясь присутствия Шумилова.

Кочуя из образа потенциального заказчика в роль потенциального преступника и обратно, издатель перестал расцениваться мной как персона, на которую нужно производить благоприятное впечатление. Пусть со своей репутацией сначала разберется.

– Мои условия таковы: или вы отдаете мне бразды правления следствием и при этом обещаете быть откровенным, потому что внутри следственной группы не должно быть никаких тайн, или разбирайтесь сами, – твердо сказал Георгий и расстроил все отвратительным завершением: – У меня и без разборок между подругами вашей дочери дел по горло.

– Что ж… – Шумилов слегка приподнял подбородок, и я вдруг заметила, какие одинаковые у них с Жориком выражения лиц. Оскорбленные в лучших чувствах благородные сэры холодно смотрели друг другу в глаза. – Значит, исход нашей встречи определен.

Жорик сдержанно кивнул и уже начал крутить педали, дабы отплыть от столика Шумилова. Я, рискуя сломать любимые шпильки, изо всех сил уперлась ногами в свою часть педалей. Оказывать сопротивление долго я бы не смогла, но тут меня выручил вовремя подплывший гидроцикл официанта. На покачивающемся столике были выдавлены специальные углубления для посуды. Ловким движением официант поставил передо мной дымящуюся чашку с кофе.

– Давайте прекратим это глупое выяснение отношений, – как можно более доброжелательным тоном произнесла я. – Я хочу выпить кофе в этом замечательном месте. Эдуард Семенович, Георгий ни в коем случае не хотел обидеть девочек. Говоря о разборках, он подразумевал, собственно, причины исчезновения актрис. Он просто некрасиво выразился.

Жорик собирался возразить, но я не дала ему вставить и вздоха.

– У нас ведь общие цели! Я так понимаю, что оба вы хотите выяснить причины исчезновения Ксении и ее подруг, так?

– Так, – согласился Шумилов.

– Так, – согласился Жорик, но тут же испугался, что сдает позиции, и кинулся спорить: – Но при предлагаемых нашим потенциальным заказчиком условиях это невозможно. Он не до конца откровенен с нами. Например, не хочет сказать, чем ты, Катя, настолько напугала его, что он сразу стал взывать ко мне о помощи, да еще и на протяжении всего вашего разговора держал тебя под прицелом пистолета.

– Что? – не поверила своим ушам я.

– Как вы узнали? – ошарашенно прошептал издатель.

– Скажите, у вас есть разрешение на хранение оружия? И ответьте, пожалуйста, за что вы собирались пристрелить Катерину? Не заставляйте меня озадачивать этими вопросами моих бывших коллег из органов. Думаю, им достаточно будет услышать, что в течение всего разговора с Катериной вы ни на секунду не выпускали из руки пистолета. Того, что сейчас лежит в кармане вашего пиджака. Одного этого достаточно, чтобы заинтересоваться вами. Чем же так напугал вас человек, собирающийся расследовать дело об исчезновении подруг вашей дочери?

До этой тирады я считала, что склонность к преувеличениям и больное воображение – моя прерогатива. Увы, Георгий бил все рекорды, выдумывая что-то уж совсем несусветное. И как только ему такое в голову могло прийти?

– Не старайтесь зря, – после минутного раздумья произнес Шумилов, – ничего не добьетесь. Разрешение на хранение оружия у меня есть. А в том, что я решил повертеть его в руках, нет ничего противозаконного. Я ведь никому не причинил вреда. Катя, подтвердите. Ведь я даже не угрожал вам?

На этот раз я потерялась окончательно. Угрожал ли мне Шумилов? Хорошенький вопрос…

– Не знаю, – честно призналась я, подразумевая, что даже если издатель мне и угрожал, то я этого просто не заметила.

– В каком смысле «не знаю»? – Издатель расценил мой ответ по-своему. – Не станете же вы утверждать… – Шумилов запнулся. – Как же ловко вы все подстроили! – выдавил наконец он из себя. – Секретарь была выходная. Значит, у меня даже нет свидетеля… Честно говоря, не рассчитывал, что вы заметите пистолет. Теперь, заявив, что я угрожал вам, вы сможете поднять такую шумиху…

– Она и не заметила, – улыбнулся Жорик. – Про пистолет я догадался исключительно с вашей помощью. Во-первых, вы спросили у меня в сообщениях, не стоит ли вам прямо сейчас прижать подозрительную посетительницу к стенке. И было ясно, что скажи я «дерзайте», вам было бы с чем напасть на Екатерину. Во-вторых, Катя не помнит, есть ли у вас обручальное кольцо. Ну какая женщина при встрече с вами не решит удовлетворить любопытство и глянуть, успел ли уже кто-нибудь окольцевать вас, а? Отсутствие у Кати информации может означать лишь одно – она попросту не видела вашей правой руки. При этом, судя по тому, как она описывала вашу встречу, вы то набирали сообщения на телефоне, то жестикулировали. Выходит, это все вы делали, так сказать, одной левой. Но вы, как я вижу сейчас, вовсе не левша. Что подвигло вас терпеть такие неудобства? Уверен, что вы держали правую руку под пиджаком, опасаясь выпускать оружие. Я-то его сейчас вижу, но Катерина не спец в таких вещах.

– Удивительно, – перебил Шумилов, приняв серьезный вид. – Вы действительно верно догадались. Примите мои восхищения.

– А вы – мои соболезнования, – произнес Жорик, залпом допил остатки кофе и встал. На миг мне показалось, что Георгий забыл, где находится или кем является, и действительно собирается обиженно пройтись по воде к выходу из ресторана. Уже стоя, Георгий решил добавить разъяснения: – Соболезнования по поводу вашей дочери. Из-за скрытности отца Ксения лишается в моем лице надежного защитника.