Текст книги "Йоха"

Глава 47. Монастырь

В лабиринте меловых пещер хор голосов приобретал какое-то особое звучание и глубину. Люди стояли тесным кругом, держась за руки, и отдавали свое дыхание горе. Гора принимала и рождала музыку.

Звук то нарастал, то затихал на время и, заново подхваченный новым вздохом, рос и ширился, заполняя темное нутро горы.

Люди, поющие в горе… Гора, превращенная людьми в убежище – Храм, никому не видимый, а потому надежный в смутное время. Спрессованные останки того, что было до нас много веков назад.

Глава 48. Беседы с будущим отцом Михаилом

– Я принял в себя Бога. Конечно, я не святой и очень далекий от монашеской жизни человек; но я понял, что значит любовь…

– Христианская?

– Почему? Любовь – это любовь, ей не нужны определения.

– Значит, я должен любить всех, даже своих врагов? Пусть они размазывают меня по стенке: я только улыбаюсь и подставляю щеки?!

– Если ты любишь, у тебя не может быть врагов…

– Ну конечно!

– Непротивление злу насилием – это не то, что ты думаешь. В Евангелиях все написано…

– «Ходит, ходит за мной один с козлиным пергаментом и пишет. Я посмотрел однажды и ужаснулся, ничего такого я не говорил».

– Господи! Прости нас грешных! Почему каждый из нас, прежде чем принять тебя, стремится к твоему распятию!

– Если кто не хочет быть счастливым, то палкой его, палкой! Он или изменится, или умрет.

– В Рай? Палкой?

– А если иначе не понимают?

– Конечно, не поймут. Да и зачем? Посмотри, какие мы разные… И каждый для чего-то. А у тебя выходит: все должны быть одинаковыми, в одну связку, одной цепью… Зачем? Кто не с нами, тот против нас? «Мы та молодая шпана, что сотрет вас с лица земли»? Кого сотрет? Какая шпана? Кто это – мы?

Риторический вопрос.

…через постижение цели. А в чем она? Задавшись этим вопросом, человек начинает познавать себя. Если это только внутреннее самосозерцание и больше ничего, то вряд ли существо, называющее себя – человек, сможет до чего-нибудь дойти.

Так что главное? Почему одним доступно творчество, а другим лишь разрушение? Одни поют о любви, другие прославляют битвы?

Да, вот еще что: это я по поводу того, что дураки целуют русалок, а умные только смотрят, да облизываются. А ну-ка, умные, кто из вас хочет быть дураком?

Кто такой дурак? Если он и есть «нищий духом», поистине, он блажен. Значит, все его грехи замолены и прощены, и он просто наслаждается жизнью. Так какой же он дурак! Он – мудрец!

А если дурак – это человек, так сказать, не познавший добра и зла, не вкусивший… человек невинный, девственный… Можно сказать, что он – животное. Ибо только животные не знают добра и зла.

А мы, созданные по образу и подобию, нарушили запрет. Мы сделали выбор. Господь – великий экспериментатор и неисповедимы пути его!

Ловушка.

Страх – это еще одна ловушка дьявола. Страх, когда хочется закрыться на все замки, занавесить шторы и заползти в какую-нибудь щель: в темноту и тишину. И сидеть там, как старый толстый таракан, с мягким брюшком.

От жизни не спрячешься, тараканы тоже сделали свой выбор.

Глава 49. Как бы на самом деле

Из колхоза они сбежали. Пробыли там три дня, этого оказалось достаточно, чтобы понять две простые истины: придется вкалывать, а денег за это не дадут.

Куда податься троим молодым мужикам, которым нужны средства к существованию?

В Москву!

Как?

По трассе!

И они пошли по трассе.

Судьба снова подкинула шанс.

Наташа вернулась домой в Москву совершенно на крыльях.

Жизнь теперь пойдет совсем по-другому, – думала она. – А иначе, зачем жить? Теперь я знаю, как правильно… Я знаю, что есть люди и их много, на которых держится весь наш мир! Есть другие города и страны, есть еще много чего, чего я не знаю, но очень хочу… Теперь я знаю, как стать счастливой, как обрести самодостаточность… Вот только.., – и образ вновь обретенного героя вставал перед ней…

Какой он! Ах, какой!

Невинность – вот что привлекло воинствующую диву, природная, патриархальная, человеческая невинность, взращенная среди полей и лесов русского черноземья.

Как бы не разрушить, не разбить чудный дар. Как сохранить? И возможно ли? – сидя одна в пустой квартире, Наташа все думала и думала об ушедшем. Занятия в школе еще не начались, и ей нечем было себя развлечь. Прежние знакомые казались ненужными, пустыми и такими далекими…

Как остановить время? – спрашивала она себя.

Ранним утром раздался звонок в дверь. Разбитая бессонной ночью, воспоминаниями и полная светлых и грустных мыслей, Наташа вздохнула и пошла отпирать.

Она даже не посмотрела в глазок, пробурчав:

Кого еще несет в такую рань!

Она распахнула дверь… На пороге стояли и улыбались те, о ком она думала эту ночь. Наташа тихонько вскрикнула, ее летняя непорочная любовь смотрела своими удивительными глазами откуда-то издалека в Наташкину московскую жизнь.

– Уау! Ребята! – Наташка прослезилась, повисая у каждого на шее. – Ну вы даете! Это же чудо! Ведь я все время только о вас и думаю!

Сенька, Йоха и Андрей радостно смеялись. Грязные, черные от солнца и дороги, счастливые и такие же замечательные, как там, у костра, на песчаном берегу, под звездным небом.

Гости столпились в маленьком коридорчике и шумно снимали обувь, хозяйка кинулась ставить чайник. Потом все набились в тесную кухню, откуда по очереди ходили в ванную: освежить лицо и вымыть руки.

– Но как же вы! – периодически восклицала Наташа

– Яблок захотелось, – шутил Йоха.

– И чего? – не унималась хозяйка.

– И вот мы здесь!

– Да ты не волнуйся, Натах, будем искать работу, всем деньги нужны, – объяснялся Андрей.

– У вас получится! У вас все получится! В Москве работы много. Надо Федору позвонить, он поможет, обрадую его… Живите у меня пока, потом можно будет снять комнату, или квартиру; на всех это не дорого… Какие вы молодцы! – Наташка была в полном восторге. События развивались с неимоверной быстротой, они и не собирались затухать. Волна, подхватившая друзей несла их все дальше и дальше от привычного.

– Жить нужно легко и весело! – заключил Йоха

Начиналась московская эпопея жизни для каждого из них сегодня абсолютно ясная…

Глава 50. Еще раз о любви

– Влада, сегодня ночью будет звонить Йоха, возьми трубку после второго звонка.

– С чего бы это?

– Он беспокоится, никто не подходит к телефону, меня сегодня мама его просила тебе передать.

– Откуда он звонил, из колхоза что ли? – спросил Митька.

– Нет, – ответила Лера, – кажется из Москвы.

– Я так и знала, – вздохнула Влада.

Две недели после отъезда Йохи, якобы «на яблоки», тусовка просто тихо пила. Этот вечер ничем не отличался от предыдущих. По дороге домой Денис с Владой взяли в ночном киоске какого-то вина и пошли допивать к Владе. Мешали с коньяком. Жаловались друг другу на жизнь и клялись в вечной дружбе.

Зазвонил телефон. Влада кивнула:

– Раз, – произнесла она, – два, – повторила и сняла трубку.

– Да! Я! Все нормально… Что? Да пьем.. с Денисом… Нет.., – она зажала трубку ладонью, – хочешь поговорить с Йохой?

– Передавай привет, – хохотнул Денис.

– Тебе привет от Дениса… Нет, он тебя не хочет… Давно? Две недели пью, с тех пор.., – она продолжала кривляться над телефоном, не находя чем бы побольнее ударить своего собеседника, с трудом сдерживая слезы; брошенная пьяная женщина, не желающая показать себя таковой. А на том конце провода, сжимая в руке телефонную трубку, побледневший Йоха шептал:

– Я люблю тебя! Люблю…

В Москву ее привез Федор. Тусовка провожала их на вокзале. Никто не верил.

Что помнит из этого времени Йоха? Вереница тел: от балконной двери до самого входа; нищета, ночные тесные посиделки на маленькой кухне; крохотный черный котенок, снятый с дерева и принятый «в семью» общим голосованием И еще: какие-то бесконечные споры и ссоры.

Был еще брошенный Сенька и снова возникший Юрка, было нищенство по электричкам: когда ходили с гитарами по вагонам и пели песни. Росла новая тусовка, на старый костяк слетались разные люди и оставались. Что-то не заладилось, а что, Йоха не знал.

Первой не выдержала Влада. В начале зимы она сняла квартиру, и они вдвоем с Йохой быстренько туда переехали. Остальные были брошены на произвол судьбы. Судьба воспользовалась случаем…

Уехал к матери Сенька. Бросил институт в Орле и явился в Москву Борис, за ним потянулись прошлые друзья и подруги. Образовалась еще одна общность, на этот раз виновником сбора оказался Андрей, по доброте душевной пустивший к себе на квартиру Борьку… Но это, пожалуй, другая история, у которой свои герои.

Глава 51. Спасатель

В некотором царстве, в нашем государстве жил-был спасатель человечества.

Все люди, как люди, а он все рвался спасать кого-то: то все человечество, а то бабу какую-нибудь. Благо недостатка в бабах у него никогда не было.

Далеко ходил, много видел, аж в заграницах побывал. В общем, душа металась и звала на подвиги.

Так и жил, в метаниях души и приключениях тела.

А как вошел наш герой в возраст, так начал он жениться. Как приметит объект спасения, так и под венец ее. Будь он не нашей, православной веры, так давно бы уж гарем имел. Правда, долго возле юбки сидеть не мог, все рвался куда-то. Насыщено жил.

И решил, видно, Господь испытать мужика. Как пошла у нашего героя жизнь, как пошла! Повалили деньжищи, банк свой у мужика образовался! Закрутило его. Автомобили, костюмы иностранные, терема, да земли… Солиден стал. Опять же, деток он себе завел, от очередной спасенной. Он ее из чужих земель вывез. Нашу, русскую, только княжества другого. Она, слышь, доктором хотела стать, тоже вроде спасательница. И пошли у них, стало быть, детки. А чего же и не рожать, коли все есть, да при деньгах?

Только в государстве об эту пору грянул денежный крах. Все людишки, деньги свои в рост дававшие, стали их из банков забирать. Банки и давай закрываться. Чтобы, значит, денег никому не платить. Ничего, мол, не знаем, не ведаем, банкруты!

Вот, самый близкий друг нашего мужика казну общую прихватил и дал деру. А перед тем у лихих людей еще одолжился: на поддержание дела, так сказать…

Ну, лихие люди, им что: им либо деньги назад, либо голова в кустах, а то еще чего и похуже.

И началось тут у нашего мужика смутное время. Все с себя продал, в одном исподнем остался. Жену с детишками в деревню отослал, сам-то гол, как сокол. «Все, – говорит, – все вы с меня взяли, а уж где дружок мой, не знаю, не ведаю.»

Лихие-то люди плюнули с досады, да и отошли, не стали греха на душу брать. Отвел, видно, Господь.

А мужичок наш изменился с тех пор. Бояться стал. Паспорт поменял, жил по углам, с опаской, средства кое-какие с трудом для семьи добывал. Измаялся весь, света белого невзвидел.

Нашлись тут добрые люди. Привели его в заведение, где театру учат. Там все всех представляют, а о себе, вроде, забывают.

«Вот, мол, побудь в разных личинах, попредставляй себя в чужих жизнях, здесь все можно…»

Начал он так-то учиться. Вроде отогрели его, на себя походить стал. К жизни опять потянуло; опять же, девки кругом, молодые да ладные, судьбой не битые. Спасай, не хочу! Правда, больше его спасали. Долго спасали, с чувством, с толком, хорошо!

Только жене его все это не занравилось очень. Она же натерпелась не меньше его. Вроде в тяжелое время вместе были, а тут не при делах оказалась. Заскучала бабенка и себе лечиться кинулась, личную жизнь устраивать. Так-то вот жизнь складывается.

Тут мужик за голову схватился. Сам-то жить привык свободно. Он туда, он сюда: баба гуляет, деньги нужны на детей, бюджет трещит по швам, не до представлений ему стало. Опомнился. Жену свою отпустил, Бог ей судья.

И пошел мужик работы искать. Опять его Господь не оставляет. Нашлась работа. Денег не много, но на жизнь хватает.

И женщина новая подоспела; как раз такая, чтоб спасать. Вот они друг друга и спасли. Две бедовые головушки, у ней не сладко, и у него не лучше. Детей вместе собрали и еще одного ребеночка родили себе – сыночка общего. Такие вот, отчаянные. Наш-то мужик и тут отличился. Он роды-то у жен своих сам принимает, детей сам содержит, почти как пророк библейский: «… Авраам родил Исаака…».

Так и живут: Сам с хозяйкой, да дети, да мама, да кошка, да еще прежняя жена немножко. Говорят, что счастливы. Еще девочку хотят родить. Ну, дай Бог им здоровья!

Федор родил еще одну дочь, ее назвали Натальей. Теперь у него пятеро детей.

Глава 52. Шмандралеры

Рыжий Сашка поливал бензином ободранный капот, чиркал зажигалкой и орал:

– Помада, девочки! Помада!

Йоха с Владой стояли рядом, ржали и «изучали новую систему продаж»; они еще не знали, что на ближайшие три года, это станет их основной профессией.

Глава 53. «АВОСЬ». Вторая попытка

– Мало того, что они проспали, – посмеиваясь, рассказывал Денис, – так я тоже проснулся и смотрю на часы. До вокзала им ехать, как минимум 40 минут. Ну, думаю, все! Но молчу, зачем расстраивать людей. А они тусуются, кофейку попили, что-то в сумках перебирать стали. Молчу. Так они, представляете, на дорожку покурить сели! – тусовка заржала.

– Ну, не опоздали же, – заметил Йоха.

– Ага, на сколько поезд задержали? – спросил Денис.

– На 15 минут, – сообщил Йоха.

– Ради вас конечно?

– А ради кого же еще.

В то лето вообще все находились. Сначала Наташка с Юркой нашли Йоху с Владой, на нудистском пляже в третьей от Орджоникидзе бухте. Потом неизвестно откуда пришел Матроскин, в мокрых красных шортах, и подаренных кем-то концертных туфлях – единственной обуви, которая у него была.

Совершенно случайно были обнаружены Сенька с Гариком, среди хиппи, на «зеленке».

«Авось» снова собрался.

Йоха сидел на каменном карнизе и болтал ногами. Далеко внизу шумело море, Йоха видел спины охотившихся чаек и воображал себя героем, достигшим Крыши Мира.

– Который час? – обрушилось на него сверху. Йоха вздрогнул от неожиданности и задрал голову к небу. Над горой, над миром, над морем, над Йохиным карнизом и спинами чаек плыл параплан.

– Я счастливый! – крикнул в ответ Йоха, вскочил на ноги и понесся с горы огромными прыжками, рискуя сломать себе шею.

– Йо-хо-хо! – орал он на бегу, задыхаясь от пьяного, соленого ветра, распирающего легкие.

– Я лечу-у! – кричал он ветру, и ветер согласно ревел в Йохиных ушах.

Борьку не хотел никто, но все были уверены, что он их обнаружит, разговоры на эту тему возникали постоянно, дух Борьки незримо витал над «Авосем»

Это произошло в день отъезда. Был объявлен финальный заплыв на камни. Борькин подвиг хотели повторить, что ли? Поплыли все, кроме Матроскина, который плавать не умел и остался плескаться на мелководье, Юрки, который лег спать, и Калининой, она вообще воды боится.

Борька вошел в маленький лагерь. Он чувствовал. Он покрутил головой и увидел незнакомую девчонку.

– Вы не подскажете? – вежливо обратился Борька к девчонке.

Та испуганно вздрогнула и поползла в палатку. Борька постоял немного, недоуменно пожал плечами и ушел дальше по побережью.

Глава 54. Нелюбовь. Воин духа испарился

Так уж вышло, что Борьку любили все меньше и меньше и в конце концов любить совсем перестали.

Времена, когда Борьку кормили на халяву и селили бесплатно на всевозможные «вписки», прошли.

Борька стал невостребован. Первое время он вообще не понимал, что происходит, почему нет общего котла, почему ему кидают предъявы на оплату квартиры и телефонных разговоров…

В один прекрасный день Борька оказался как бы в пустоте, ему объявили негласный бойкот, и он остался один в огромном подвальном помещении без денег и пищи.

Сначала он посмеивался, воспринимал все происходящее, как детский сад.

– Куда они денутся, – рассуждал Борька сам с собой, – я переживу, мне-то что. Ведь я прекрасно понимаю смысл происходящего, а они – нет. Я без них могу. Я вообще все могу. Я уже стал тем, кем стал – воином духа! Воин духа не думает, он берет. Он берет то, что ему необходимо. Он самодостаточен, он одинок, такова его миссия. А все эти человечки вокруг, они созданы только для того, чтобы удовлетворять его – Борькины потребности. Следовательно, ничего страшного не происходит. Они нуждаются в нем, единственном и неповторимом, надо только подождать…

Он ждал… Он рисовал себя маслом, на забытом кем-то холсте, чужими красками…

Он пел песни, сам себе…

Иногда он ходил на промысел – к ближайшему метро. Там он сбивал немного денег, играя в переходе на гитаре…

Но денег давали все меньше.

Тогда Борька стал ходить по знакомым и знакомым знакомых. Но, странное дело, чаще всего хозяев не оказывалось дома, а если и оказывались, то кормить Борьку не спешили, а спешили от него отделаться…

Борька стал сдавать. Он обижался на жизнь и жалел себя, вспоминал о брошенном институте в Орле, презирал Йоху и в то же время постоянно звонил ему, а после звонка трусливо молчал в трубку.

В конце концов, он просто удрал к родителям в Воронеж, где тихо отъедался и приставал к Ярославе.

Ярка с трудом терпела попрошайку Бориса и никак не велась на его мужские достоинства.

Вакуум все плотнее смыкался вокруг Бориса.

Тогда, летом 97, он предпринял последнюю попытку. Борька отправился в Крым, ловить этих глупых человечков, которые его, Борьку не любили, в их глупом лагере «Авось».

Борька провел разведку, пытаясь вычислить место стоянки. Но ему никто ее не выдал, даже Юркина мать.

Собрав кое-какие обрывочные сведения, Борька составил для себя примерный регион поиска и, прибыв в Коктебель, принялся прочесывать побережье. Он был методичен и упрям, но его поиски не увенчались успехом. Он прошел через лагерь, даже не подозревая о том, что нашел тех, кого искал.

После такого фиаско, Борька вернулся домой, быстро оформил документы и укатил в Европу.

Воин духа стал повторяться.

Глава 55. Ярослава

Случайностей не бывает. Но то, что произошло с Ярой вполне можно считать случайностью. По крайней мере, она сама так считает.

Ну кто такой этот Литвинов? Какое мне дело до ваших кумиров! Своих забот по горло!

Ан нет, нет, холодная женщина. Ты можешь не хотеть, можешь не ходить на запланированные встречи, лишь тянешь время! Маленькая пакостница – судьба – все равно совершит роковой звонок в дверь твоей странной квартирки.

И он вошел! Загорелый до черноты, обросший и грязный, в дурацкой панаме, ты и подумать не могла! Очень светлый, очень необычный, очень-очень твой человек.

Яра не помнит, как прошел вечер. Ее мало интересовали люди, пришедшие с ним. Она смотрела и ее било, как током. Она слушала и не слышала. Весь вечер: сжав колени и чуть подавшись вперед телом, она впитывала в себя новое ощущение…

Что я нашла в нем? – в панике соображала девушка.

Все понимаю, но ничего поделать не могу, да и не хочу. Почему я должна отказывать себе в этом? Ведь ничего же не произошло! – сама себе быстро объясняла Яра. Ничего не произошло, только большие серые глаза, как зеркальное отражение ее взгляда, только голос, только тонкие пальцы по струнам… Мозги отключились. Слова были бесполезны. Оторвать ее сейчас от этого человека не смогло бы ничто!

Ночь, как взрыв многотонной бомбы…

Что со мной? Что со мной случилось?! – задыхаясь стонала Яра.

Зачем это?!

Природа взяла свое. Хитрющая такая судьба сидела на кухне, курила и тихо смеялась.

Получи, девочка!

Утром ответственная Яра, прибежав на работу, не смогла сочинять свои балансы.

Как глупо, бездарно глупо! – она внутренне вся металась, как в лихорадке.

Вдруг он уйдет? Ну почему я тут сижу? Надо домой! Надо было закрыть его! Нет! Я хочу к нему!

Впервые в жизни Яра боялась потерять мужчину. Остро понимая, что потеря неизбежна, она пыталась хоть как-то оттянуть, продлить мгновение вспыхнувшей, так внезапно любви.

– Ярочка, ты не заболела? – участливо спрашивали сотрудницы.

– Да, да, я заболела. У меня лихорадка! – пересохшими от желания губами шептала Яра. – Я должна идти, бежать домой!

Всю дорогу до дома она неслась, моля и почти умирая:

Пусть он останется! Ну, пожалуйста!

Влетев, задыхаясь в квартиру, она увидела абсолютно деморализованного Сашку. Он бродил по комнате и бормотал:

– Ты меня изнасиловала! Ты меня изнасиловала!

Яра с размаху опустилась на стул. Выдохнула заполнивший легкие горячий воздух. И победно улыбнулась. Еще один день жизни! А там, хоть трава не расти…

Саша остался на месяц. Никто не догадывался об их отношениях. Хотя, возможно, все знали, но принимали, как должное…

Александр Литвинов – поэт, композитор, певец. Псевдоним – Веня Д`ркин. Умер в Москве 21 августа 1999 года, в клинике Института Крови. Вечная ему память!

В ЦДХ шел концерт памяти Саши Литвинова. Ярослава пришла, не смогла не пойти. В первый раз полюбившая женщина смотрела на суету дележа того, что оставил после себя Веня.

Как в тумане видела она маленькую растерянную девочку Полину (– (вдову поэта, ставшего посмертно гением. Полина, с Сашиным сыном на руках, не пришедшая в себя после похорон.

Извечные девицы, явившиеся погреться в лучах славы. Застывшая Сашина мать, вжавшаяся в неудобное кресло. Угловой зал, плохая акустика, экзальтированная публика. Неизвестно откуда взявшаяся Анчута, с мировой скорбью на искусственном лице, падающая на колени перед матерью Саши.

Только что вернувшийся из Швейцарии, вездесущий Борька, увивающийся за Полиной.

Крутая певица – Валерия; профессионалы, любители, любовницы, друзья… В зале, в фойе, в буфете; толпятся, ахают, вздыхают, говорят о правах на записи и издания…

А над всем над этим – огромный экран с любительской фотографией Саши. Саша, в смешной киргизской шапке. Саша, прикрывший глаза и что-то поющий в микрофон.