Текст книги "Москва разгульная"
Автор книги: Ирина Сергиевская
Жанр: Путеводители, Справочники
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Случались в ресторане и курьезы, так Иван Бунин на юбилее газеты «Русские ведомости» устроил в нем страшный скандал, а поэт Константин Бальмонт после гуляний разрушил скульптуру арапа на парадной лестнице. Объяснение этому скандальному поступку мы находим в воспоминаниях жены знаменитого поэта, Е. А. Андреевой-Бальмонт: «Бальмонт не выносил алкоголя ни в каком виде, ни в каком количестве. Это была его болезнь, его проклятие. Вино действовало на него как яд. Одна рюмка водки, например, могла его изменить до неузнаваемости. Вино вызывало в нем припадки безумия, искажало его лицо, обращало в зверя его, обычно такого тихого, кроткого, деликатного. Эти мгновенные его превращения ужасали не одну меня, а всех, кто при них присутствовал. Ясно было, что это недуг. Но никто не мог мне объяснить его».
И еще: «В ранней молодости Бальмонт относился к вину с восторгом, как к божественному дару, источнику силы и вдохновения и воспевал ему хвалы. Ужасное действие вина на себя, которое с каждым годом становилось зловреднее, он истолковывал различными случайными причинами: неприятностями, нервным переутомлением, расстройством…» По словам Екатерины Алексеевны, к вину поэт прибегал всегда, когда у него были огорчения или неприятности, и в нем искал забвения.
Богемный «Эрмитаж»
Одним из самых знаменитых русских трактиров с отменной кухней и культом еды являлся «Эрмитаж». Согласно московской легенде, озвученной В. Гиляровским, первоначально он был общим делом французского повара Люсьена Оливье и московского купца Якова Пегова, который успел побывать за границей и поэтому успешно сочетал привычки старых купеческих династий с новомодными вкусами, почерпнутыми в лучших европейских ресторанах.
Легендарный ресторан «Эрмитаж»
Дом на Трубной площади, в котором сегодня располагается театр «Школа современной пьесы», было построено в 1816 году, уже тогда в нём помещался трактир с гостиницей и банями. В 1864 году по проекту архитектора Д. Н. Чичагова здание было перестроено в модном стиле эклектика. По сути «Эрмитаж» был рестораном, работающим по образцу парижских. Однако он по-прежнему назывался «трактиром», что подчёркивалось одеждой официантов, которые назывались «половыми» и носили не фраки, а привычную москвичам одежду с белой рубашкой навыпуск. Ресторан, славившийся своей изысканной кухней и богатством интерьеров, был открыт с 11 утра до 4 часов ночи. В подражание трактирам в зале располагалась «музыкальная машина».
Половой. Худ. Б. М. Кустодиев
Главным поваром в «Эрмитаже» был француз Дюге, который вырастил в стенах трактира целое поколение отменных поваров. Другой француз, Мариус, готовил для знатных гостей и блистал особо изысканными кушаньями. В этом роскошном заведении гостям подавали устриц, лангустов, страсбургский паштет, а к дорогому коньяку «Трианон» обязательно прилагался сертификат, в котором указывалось, что он доставлен из подвалов самого Людовика XVI.
По словам современников, Оливье Люсьен управлял всем заведением и почти не занимался кухней, разве, что иногда мог приготовить для высокого гостя свой фирменный салат. Любопытно, но первоначально это был вовсе не салат, а блюдо под названием «Майонез из дичи», в который входили: филе из рябчиков и куропаток, раковые шейки, ломтики языка. В центре блюда в качестве украшения, располагалась горка из варёного картофеля, крутых яиц и корнишонов. По замыслу Оливье, центральная «горка» предназначалась не для еды, а для красоты, как элемент декора. Яства лежали на тарелке по отдельности и были приправлены соусом провансаль по секретному семейному рецепту.
Выпившие купцы, не оценили тщательно продуманного дизайна «высокой авторской кухни», одним махом смешали все ингредиенты, предназначавшиеся для украшения, и умяли под водочку.
От увиденного Люсьен пришел в ужас, но на следующий день француз в знак презрения к русским невежам демонстративно смешал все компоненты, обильно полив их соусом. Успех нового блюда был грандиозен! С тех пор в ресторане стали подавать фирменный салат, названный в честь его создателя Люсьена Оливье.
Публика валом повалила отведать модное блюдо. Одним из тех, кому посчастливилось отведать знаменитого салата, был Владимир Гиляровский. Вот как описал он свой визит в «Эрмитаж» в своей книге «Москва и москвичи»: «Считалось особым шиком, когда обеды готовил повар-француз Оливье, еще тогда прославившийся изобретенным им салатом, без которого обед не в обед, и тайну которого он не открывал. Как ни старались гурманы, не выходило. То, да не то. А однажды в ресторан нагрянула полиция. Повод был тревожный – ночью неизвестные разбили окно и проникли в заведение. В кабинетах и на кухне все было перевернуто вверх дном. По Москве тут же поползли слухи: злоумышленники искали не деньги, а рецепт чудесного соуса».
У сказочно разбогатевших купцов, чьи деды, как правило, были крепостными, имелся некий неписаный свод понтов, лишь, воспроизведя которые можно было считать себя «серьезным» человеком. Причем в каждом трактире и ресторане существовали свои неписанные традиции и правила. Так, если дело происходило в ресторане «Эрмитаж», загулявший купец непременно должен был исполнить «купеческий танец» под названием «Хождение по мукам». Он заказывал 100 порций самого дорогого и модного салата «Оливье» и под музыку расхаживал по ним в непременных купеческих сапогах «бутылками».
Впрочем, чудесный салат Оливье радовал гурманов недолго, так как повар внезапно скончался, унеся тайну блюда в могилу. Однако, спустя некоторое время, по Москве пролетел слух: господин Оливье снова работает на кухне ресторана. Довольно быстро выяснилось: в «Эрмитаж» пожаловал некий Жак Оливье, который представился братом знаменитого повара и заверил, что знает секретный рецепт. Разочарование было скорым и горьким. Знатоки окрестили салат нового Оливье «кошачьим блюдом». Самозванец, оказавшийся не более чем однофамильцем покойного маэстро, уехал во Францию, где открыл собственное заведение, в котором его кулинарное произведение называлось «Салат а-ля рус».
В конце XIX века в «Эрмитаже» собиралась вся московская знать, организовывались шикарные банкеты. П. Д. Боборыкин в шутку заявил, что в Москве есть лишь три культурных центра: Московский университет, Малый театр и ресторан «Эрмитаж». Публика здесь бывала самая разная: профессура, дворяне, купцы, офицеры, представители богемы и всевозможные знаменитости. Завсегдатаев принимали с высокими почестями. Здесь, в зале «Эрмитажа», отмечал свадьбу знаменитый композитор П. И. Чайковский. Здесь давали банкет по случаю столетия со дня рождения А. С. Пушкина, чествовали И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского. В 1902 году в «Эрмитаже» труппа МХТ и Максим Горький отмечали премьеру спектакля «На дне».
Очень скоро «Эрмитаж» стал культовым местом дореволюционной Москвы. Место лукулловских завтраков-обедов и застольных бесед, эталоном шика и роскоши. Здесь просаживали огромные деньги молодые купчики и заграничные коммерсанты, промышленники и артисты. Ресторан был очень удобным еще и потому, что, помимо залов, имел отдельные кабинеты, в которых можно было поиграть в карты или скрытно погулять. Их снимали либо важные чиновники для решения приватных деловых вопросов, либо богатые провинциальные посетители, которые хотели расслабиться на полную катушку, не думая о правилах хорошего тона.
Согласно легенде, в одном из таких кабинетов богатые пьяные посетители съели знаменитую дрессированную «ученую» свинью. В хмельном угаре они на спор выкупили «артистку» из московского цирка, принесли в ресторан и устроили ее торжественное поедание. Громко, с широкой оглаской, чтобы всем показать свою «крутость». Однако случился конфуз: хрюшка оказалось простой, необразованной, ее продал им хитрый клоун Танти под видом своей талантливой «артистки».
Как раз к этому времени относятся знаменитые сцены со швырянием «Вдовы Клико» в зеркала, купанием хористок в шампанском и «хождением по мукам». Во время шумных загулов посетителей в «Эрмитаже» у местных городовых было негласное правило не вмешиваться в то, что происходит внутри, ведь очень часто героями дебошей в ресторане оказывались самые высокопоставленные и важные чины.
Особенно шумно было здесь в Татьянин День, 25 января, когда в ресторане гуляло московское студенчество, а также педагоги и профессора. Полы в ресторане к этому дню застилали соломой, дорогую посуду со столов убирали. Роскошную мебель заменяли на деревянные столы и лавки.
По словам очевидцев, сначала исчезало вино и закуска. Потом водка и пиво. Поднималась невообразимая кутерьма. «Было так весело, что „один студиоз от избытка чувств выкупался в резервуаре, где плавают стерляди…“». Воцарялась беспредельная свобода. И студенты, мешая горячительные напитки, демократично братались с профессорами и дружно кричали: «Долой самодержавие!». Полиции в этот день предписывалось соблюдать политический нейтралитет. Именно здесь появилась традиция в Татьянин день писать мелом на спине пьяного студента его домашний адрес, а затем усаживать его на извозчика.
Со временем ресторан расширился. Помимо шикарных бань и гостиницы здесь появились зимний и летний сад, дом с номерами свиданий. В начале прошлого века здание «Эрмитажа» перестроили по проекту архитектора Ивана Бони. После революции ресторан закрылся, в здании размещались различные учреждения. Во времена нэпа «Эрмитаж» попытались реанимировать, но это был уже не тот «музей еды». Блюда, хотя и именовались прежними названиями, но по вкусу и близко не напоминали оригинал. Как писал Гиляровский, знаменитые котлеты «Помпадур» готовили «на касторовом масле», а оливье – «из огрызков». Вскоре ресторан закрыли, а в его здании устроили «Дом крестьянина».
«Прага»
В начале XX века многие известные трактиры превратились в рестораны. Например, купец Тарарыкин перестроил трактир «Прага» в первоклассный ресторан. В самом начале своей истории, в 70-е годы XIX века, «Прага» был обычным трактиром, который посещали в основном извозчики с Арбатской площади. Они-то и переделали благозвучную «Прагу» в знакомую русскому уху и чуть фамильярную «Брагу».
Согласно легенде, в 1896 году купец Семен Тарарыкин выиграл это заведение у хозяев в бильярд. Предприимчивый купец прекрасно понимал, какой райский уголок ему достался: аристократический Арбат, Бульварное кольцо, Поварская улица. Именно поэтому здание было решено переделывать под аристократическую публику, превратив его в роскошный ресторан. Перестройкой дома занимался известный архитектор Лев Кекушев, который в то же самое время занимался строительством другого ресторана – при гостинице «Метрополь». Здание надстроили, расширили и даже устроили на крыше зимний сад.
Ресторан «Прага» поражал гостей своей роскошью
Роскошный ресторан, открытый в 1902 году, поразил москвичей своим великолепием и изысканностью. Шесть огромных залов, 18 отдельных кабинетов, два буфета, четыре бильярдных зала и открытая терраса, на которой проводились музыкальные вечера. Все это позволяло обслуживать одновременно сотни гостей, а благодаря планировке залов все компании посетителей могли почувствовать себя уединённо. Чего только не было в обновлённом ресторане: зеркала, светильники, лепнина и даже своя фирменная посуда.
На каждой тарелке, блюдце, чашке золотой славянской вязью было выведено «Привет от Тарарыкина!» Блюдца и пепельницы с памятной надписью нередко растаскивали на сувениры, что хозяина совершенно не расстраивало: напротив, он довольно улыбался, зная, что вместе с этими вещицами «сарафанное радио» будет рекламировать ресторан и его владельца.
По воспоминаниям современников, изысканной и роскошной была и еда. С.П. Тарарыкин сумел соединить все лучшее от «Эрмитажа» и Тестова и даже перещеголял последнего расстегаями «пополам» – из стерляди с осетриной. Это было фирменное блюдо. Особой популярностью в «Праге» пользовались комплексные обеды. Один такой обед стоил 1,25 рубля, зато кормили по-царски. Салат, консоме, пирожки, расстегаи, телятина, рябчики, сладкое и кофе. Был и более дорогой вариант – за два с полтиной вам предлагали отведать консоме, суп, пирожки, цыплят «Монте-Карло», цветную капусту с соусом, перепёлок, а также десерт – грушу «Жуанвиль».
В ресторане выступали лучшие цыганские ансамбли и самые известные исполнители, такие как Федор Шаляпин. В «Праге» с размахом отмечал пятидесятилетний юбилей своего «книжного дела» крупнейший московский издатель Иван Сытин. Здесь после венчания «гуляли свадьбу» младшей сестры Марины Цветаевой Анастасии с Борисом Трухачевым.
В «Праге» А. П. Чехов праздновал с мхатовцами премьеру «Чайки», а Лев Толстой устраивал публичные чтения «Воскресения». Здесь весной 1913 года Илья Репин отмечал восстановление своей картины «Иван Грозный и его сын Иван». Напомню, душевнобольной Абрам Балашов исполосовал на картине лицо Грозного ножом в 1913 г. Репин был уверен, что его творение восстановлению не подлежит, но уже к весне шедевр был спасен. Во время торжества Федор Шаляпин сравнил искусство с солнцем, которого лишены только те, кто лежит под землей.
Словом, здесь бывал весь цвет творческой интеллигенции. Завсегдатаями ресторана были Антон Чехов, Александр Блок, Андрей Белый, Федор Шаляпин, Владимир Гиляровский, а также весь профессорский состав Московской консерватории и ее выпускники. Борис Зайцев называл это место «сладостным магнитом».
Современный облик ресторан обрел прямо накануне Первой мировой войны, в 1914 году, когда по заказу Тарарыкина здание снова перестроил архитектор Адольф Эрихсон. По словам современников, в «Праге» были лучшие бильярды, где велась приличная игра, а во времена нэпа работало одно из двух московских казино. Вот только жить буржуазной «Праге» оставалось совсем недолго.
После революции в залах ресторана организовали аукцион, где буржуазное имущество шло с молотка. «В бывшую „Прагу“, аукционный зал, выжившие после Гражданской войны обитатели Арбата понесли остатки былой роскоши: картины, мебель, посуду, фамильные драгоценности, спасенные от патрулей красногвардейцев и чекистов. Этот аукцион описан Ильфом и Петровым в „Двенадцати стульях“, как раз здесь великий комбинатор безуспешно пытался купить мебельный гарнитур мадам Петуховой. Но не смог, потому что его компаньон прокутил деньги рядом с аукционом, в арбатской столовой…» (Колодный Л. «Москва в улицах и лицах»).
По прямому назначению «Прагу» стали снова использовать только в 1924 году, когда здесь открылась общедоступная столовая Моссельпрома, которую так рьяно рекламировал поэт Владимир Маяковский. Кстати, именно в столовой обедали Киса Воробьянинов вместе с очаровательной Лизой. Просуществовало заведение общепита до 1930-х годов. Его закрыли потому, что мимо него по Старому Арбату пролегал путь товарища Сталина из Кремля на Кунцевскую дачу. Здесь постоянно дежурили сотрудники НКВД, для которых бывший ресторан «Прага» переделали в ведомственную столовую.
Мейли Аллан. Зеркало
Помимо роскошных трактиров и ресторанов в начале 20 века были очень популярны Венские кафе. Самое модное находилось в самом сердце современной Москвы (Рождественка, 3/6 с. 1) в шикарной гостинице Савой, построенной по проекту архитектора Виктора Величкина. История отеля, построенного по заказу страхового общества «Саламандра», началась, когда Российская империя уже доживала свои последние годы, в 1913 году. Отель изначально именовался «Берлином», а гостиничный ресторан называли венским кафе. После начала Первой мировой войны гостиницу «Берлин», а также ресторан переименовали в «Савой», в честь альпийских предгорий во Франции.
Внутри ресторан выглядел очень богато и изысканно. Вычурный декор в стиле рококо подчёркивали расписной потолок, венецианские зеркала и мраморный фонтан, из которого официанты вылавливали свежую рыбу по выбору гостя, чтобы потом её приготовить. Именно безукоризненный сервис сделал ресторан «Савой» знаменитым на всю Москву.
Во времена НЭПа заведение продолжало держать высокую планку, предлагая людям дефицитные блюда. Это был островок роскоши среди нищеты и бедности. Основными посетителями в «Савое» были представители творческой интеллигенции, а также зарубежные гости. Во времена НЭПа, именно в этой гостинице останавливались звёзды американского немого кино Мэри Пикфорд и Дуглас Фэрбенкс. В числе прославленных постояльцев того времени – Сергей Есенин и Айседора Дункан, поэт Владимир Маяковский и революционер Яков Блюмкин, писатели Анри Барбюс, Ромен Роллан и Джон Стейнбек и мн. др.
Особой любовью среди состоятельных горожан пользовались загородные рестораны в Петровском парке, из них лучшие – «Яр», «Эльдорадо», «Стрельна».
1.3. Петровский парк – место лихих кутежей и хмельных красавиц
Петровский замок
Одним из самых оживленных и любимых мест гуляний москвичей был Петровский парк, расположенный за Тверской заставой, у главной дороги первопрестольной, связавшей в начале XVIII века Москву и Петербург. Место это приглянулось императрице Екатерине II, лично прибывшей на празднования в честь заключения победоносного Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией, и она заказала придворному архитектору Матвею Казакову роскошный каменный путевой Петровский дворец, по мотивам павильонов, построенных зодчим к торжествам в честь одержанной победы. Дворец был готов к 1783 году, имел два флигеля в виде крепостных стен с башнями в модном готическо-мавританском стиле. Как выразился о нем писатель М. Загоскин, это было «прекрасное здание мавританской архитектуры, переделанной на европейские нравы». Здесь была последняя остановка царского поезда для отдыха перед Москвой, когда августейшие особы приезжали в первопрестольную на коронацию или на торжества.
Имя дворца до сих пор вызывает споры. По одной из версий, дворец был назван так потому, что был выстроен на землях Высоко-Петровского монастыря. Согласно второй версии, здесь находились окраинные земли соседнего села Петровского. Выбор Екатериной II названия дворца символизировало преемственность правления императрицы начинаниям Петра I. Впервые Екатерина Великая остановилась в этом дворце в 1787 году, и, по легенде, отослала караул, сказав, что будет ночевать под охраной своего народа. Всю ночь толпы простых людей бродили под дворцовыми окнами, оберегая сон своей императрицы от малейшего шороха.
Остановка в Петровском дворце стала священной традицией и не прекращалась даже тогда, когда появилась железная дорога, связавшая столицу и первопрестольную. Первым государем, остановившемся в этом дворце перед коронацией, был Павел I, за ним последовали и Александр I, и Николай I, в правление которого началась новая страница в истории парка.
Дворец после войны с Наполеоном пребывал в крайнем запустении, хотя, по преданию, он очень понравился французскому императору, который давал в нем приемы и вел переговоры. Французские войска подожгли дворец и изуродовали прилегающую территорию. Власти вспомнили о нем только к коронации Николая I. Новый государь, осмотрев дворец, приказал его восстановить и устроить вокруг роскошный парк, московский Версаль, для гуляний горожан.
Петровский парк. Старинная гравюра
Устройство обширного Петровского парка было поручено архитектору Адаму Менеласу и садовнику Финтельману. По плану, от дворца тремя лучами должны были расходиться кленовые и липовые аллеи, а в районе Масловки предполагался парк с таинственными гротами, изящными мостиками и прудом, с романтическими дорожками, беседками, кофейнями, купальнями, качелями и зверинцем.
План Петровского путевого дворца в Петровском парке
Через несколько лет в парке был выстроен летний деревянный театр и развлекательный центр – «Воксал», в котором давались концерты и балы и имелись помещения для карточных игр и хороший ресторан с французской кухней. Во второй половине столетия в здании «воксала» функционировало летнее отделение Немецкого клуба, которое активно посещали дачники. Платя 10 рублей ассигнациями, сюда можно было ходить весь сезон, каждый день пользоваться здешней читальней с богатым выбором журналов и газет, играть на превосходном рояле (их было несколько), пить чай и ужинать. Именно здесь впервые выступил на публике пианист Антон Рубенштейн и блестяще музицировал Ференц Лист, венгро-немецкий музыкант, яркий представитель романтизма.
По словам современников, Лист родился с умением потрясать публику. Стоило ему выйти на сцену, как слушатели вмиг забывали обо всем и падали в обморок от восхищения. Русская публика была шокирована не только блестящей игрой пианиста, но и его оригинальным обликом: он носил длинные волосы (в России это было запрещено), которые постоянно падали ему на лицо, коллекцию орденов на лацкане фрака и орден Золотой Шпоры на шее. Играл он тоже со спецэффектами: сопровождал исполнение активной мимикой, высоко поднимал руки и резко бросал их на клавиатуру, качался всем телом. И, главное, он играл без нот, а наизусть в то время играть было не принято. Сам Лист был в восторге от русской публики, русских друзей и русской музыки. Россию он называл страной величайших духовных и музыкальных перспектив, а Глинку – гением.
Санные гонки в Петровском парке. Неизвестный художник, 1830–1840-е годы
Популярным и любимым местом гуляний Петровский парк стал в 1830-х годах, здесь бывали Пушкин, Лермонтов и Аксаков. Лакомые земли парка Дворцовое ведомство стало охотно сдавать под новую дачную застройку. Здесь было огромное владение самого Башилова, который позже отдал его Транквилю Яру под ресторан. Здесь находились дачи писателя М. Загоскина, актера Михаила Щепкина, дачи князей Щербатовых, Трубецких, Апраксиных, Барятинских, Голицыных, Волконских, Оболенских, Толстых, Талызиных и Нарышкиных.
Местная дачница Анна Дмитриевна Нарышкина, о которой до сих пор напоминает Нарышкинская аллея, построила рядом со своим владением Благовещенскую церковь. Здесь, на даче в Петровском парке, умерла ее тринадцатилетняя внучка Анна Булгари, а перед тем она похоронила свою единственную дочь, графиню Марию Булгари. Скорбящая бабушка дала обет построить на месте смерти девочки церковь и подала соответствующее прошение святителю Филарету и государю Николаю I. Вскоре разрешение на строительство храма недалеко от Петровского дворца было получено, архитектором стал знаменитый архитектор Федор Рихтер.
Освятили храм в 1847 году, но уже через девять лет в церкви был произведен ремонт в связи с тем, что в 1856 ожидали на коронацию государя Александра II, и для него подготавливали Петровский дворец, который был любимым местом пребывания Александра Освободителя. По свидетельству современников, государь каждое утро один без охраны совершал по аллеям Петровского парка прогулки с собакой. Кстати, при нем было разрешено допускать во дворец для осмотра всех желающих, кроме тех дней, когда здесь пребывала императорская семья.
На дачах в Петровском парке жил и писатель А.Ф. Писемский, и И.С. Тургенев, и даже «прощеные» декабристы, вернувшиеся из ссылки в конце 1850-х годов, которым в Москве было жить запрещено – среди них был Иван Пущин, друг Пушкина. Жили в Петровском парке и поэт Велимир Хлебников, и композитор Сергей Рахманинов, который, будучи студентом консерватории, поправлялся здесь в доме своего отца после тяжелой болезни.
По аллеям неспешно прогуливались дамы и господа, молодежь каталась на лодках по Башиловским прудам. Играл полковой оркестр. Кстати, именно в Петровском парке открылся один из первых приютов для животных. В основном, здесь доживали свой век старые лошади, больные и искалеченные, и все те, от кого отказались хозяева: здесь их не только кормили, но и ухаживали и оказывали медицинскую помощь.
Москвы цыганский уголок
Во второй половине XIX века Петровский парк оставался излюбленным местом как для дач, так и для увеселений, только теперь здесь появились другие дачники и другие увеселения. Так, в бывшем здании «воксала», появилась летняя загородная дача Немецкого клуба. Здесь устраивали «сельские» балы, представления фокусников и различных артистов. В парке стали строить виллы богатые промышленники и разбогатевшие купцы, они и принесли сюда свои развлечения в виде ресторанов с цыганскими хорами и кутежами. Теперь в Петровском парке по вечерам зажигались огни, и допоздна, а порою и всю ночь напролет кипела бурная жизнь разгульных загородных ресторанов.
Желающих жить на дачах, гулять и кутить в Петровском парке было так много, что летом в парк ездили линейки, а зимой сани с кондуктором. В 1899 году сюда отправился со Страстной площади первый электрический трамвай. Незадолго до революции появился даже проект провести сюда ветку наземного метро.
Первым из всех ресторанов в Петровском парке обосновался знаменитый ресторан «Яр», который занял бывшее владение сенатора Башилова. Среди купечества «Яр» пользовался наибольшей популярностью, позднее появились «Стрельна» и «Мавритания», попавшие на страницы Лескова и Льва Толстого, а также «Аполло» и «Эльдорадо». В них с большим удовольствием ездили московские кутилы и любители цыганского пения, которое было невероятно популярным в первопрестольной.
Знакомством с цыганским искусством москвичи обязаны графу А. Г. Орлову-Чесменскому, который, услышав цыган во время Русско-турецкой войны, был ими очарован и при первой же возможности приобрел в Молдавии для себя хороший хор. В Москве цыгане быстро освоились, выучили русский язык и получили русские имена. Выступая сперва на праздниках и маскарадах у графа Орлова, цыганские исполнители скоро вошли в моду. Репутация цыганских хоров была настолько достойная, что считалось вполне приличным приглашать «чавал» в уважаемые семейные дома. Послушать цыганский хор ездили не только мужчины, но и женщины-аристократки. Это считалось немного эксцентричным, но вполне в рамках приличия. Гостьями цыганского хора были, к примеру, княгиня Зинаида Волконская и поэтесса графиня Евдокия Ростопчина.
Переселившиеся в Москву цыганские хористы расселились компактной группой в Грузинах – на Большой и Малой Грузинских улицах, на Медынке (ныне – Зоологическая улица), на Живодерке (ул. Красина) и за Тверской заставой. В городских ресторанах, с целью поддержания «чистоты нравов», цыганам петь запрещалось, а за заставами они имели полное право жить и выступать. Так, в Петровском парке появились: Цыганская улица, Цыганский переулок и даже Цыганский уголок, ставший в дальнейшем 4-м Эльдорадовским переулком. Здесь останавливались цыганские таборы, а цыгане делились на зыковских и масловских, названных так по расположению на территории деревни Зыково и улицы Верхней Масловки. На этих улицах даже в наше время еще живут потомки цыган, которые некогда пели в цыганских хорах близлежащих ресторанов.
Московский цыганский хор под рук. Ивана Лебедева
Богатые цыгане из хористов на паях владели ресторанами, имели собственные дома, держали русских кухарок, горничных, дворников, посылали детей в частные гимназии. Их родственники победнее жили во флигелях этих домов. Цыганский хор вплоть до конца XIX века воспроизводил структуру традиционного цыганского табора. Так, заработки от выступлений, дорогие подарки и подношения благодарных зрителей считались общим достоянием хора и справедливо распределялись. Свою долю получали и старики, и больные, и инвалиды, которые уже не могли участвовать в выступлениях. Именно поэтому нищих и попрошаек в среде московских хоровых цыган не было.
Наиболее известны цыганским пением в Москве были ресторации Петровского парка. Чтобы послушать цыган, можно было приехать прямо к ним на дом – каждый хор жил в отдельном доме. Гостей здесь ждали в любой час дня и ночи. Лучшие солистки обносили гостей шампанским, и за каждый выпитый стакан полагалось платить, равно как и за каждую песню и за каждый танец.
Страстное пение и огневые танцы заставляли дрожать тайные сердечные струны. Слушатели рыдали в голос или пускались в пляс. И чем больше, бывало, выпито, тем живее заходились они в неистовой пляске. Не смотря на пьяные купеческие кутежи, в цыганском хоре все было обставлено в строгих традициях, пьянство и распущенность не дозволялась. Соблюдение «чистоты» хора было равносильно соблюдению чести своего рода. Так, что если гость приглашал в кабинет какую-нибудь цыганочку, то она обязательно брала с собой мать, или сестру, или гитариста. И никогда не оставалась одна с гостем. Девушка, «потерявшая себя», не только сама превращалась в отверженную, но и пятнала ближайшую родню.
Плясунья из цыганского хора
Чем больше распалялся поклонник, тем на большие жертвы он шел, – и денежки летели под ноги красавицам-цыганкам без счета. Если страсть обожателя подкреплялись его толстым кошельком, ему могли предложить выкупить певицу. В глазах света подобный союз тогда обретал черты временного брака, который имел все шансы превратиться в постоянный. Русских аристократов привлекала в цыганках красота и волшебное пение, а также уважение и беспрекословное подчинение своему мужу.
Пленники судьбы:
В роду графов Толстых, к которым относился великий русский писатель Л. Н. Толстой, можно найти по крайней мере трех человек, которые связали свою судьбу с цыганками. На красавице цыганке Авдотье Тугаевой женился двоюродный дядюшка Льва Толстого, знаменитый Федор Толстой-Американец, о котором будет подробно рассказано в главе о дуэлях.
Родной брат Льва Николаевича, Сергей Николаевич Толстой, также был женат на цыганке, солистке цыганского хора, Марии Шишкиной. В семье Толстых все любили цыганское пение, а для Сергея это стало настоящей страстью. Проводя бурные ночи у цыган, он влюбился в юную звезду цыганского хора, которая очаровала его своим пением. По слухам, обезумевший от страсти Сергей решил выкупить Машу из табора. Он бросал мешки с золотыми монетами к ее ногам, пока они не достигли ее пояса, цыгане сдались и отдали ему его возлюбленную.
Сергей Николаевич Толстой выкупил свою будущую жену из цыганского табора
С цыганкой Машей Сергей Николаевич прожил всю жизнь, она родила ему одиннадцать детей (только четверо дожили до взрослого возраста), однако жениться на ней граф не спешил.
Их союз был нарушен лишь однажды, когда младший брат Лев женился на Сонечке Берс, а Сергей познакомился с ее младшей сестрой Татьяной и сделал ей предложение. Но, узнав о незаконной семье своего жениха, Татьяна тут же разорвала помолвку, а Сергей Николаевич, вскоре обвенчался с Машей спустя пятнадцать лет после начала их совместной жизни. Правда, счастливым он себя не чувствовал. Будучи когда-то очарованным красотой и талантом яркой цыганки, с годами он все больше и больше стал тяготиться их связью. Лишь ее пение по-прежнему очаровывало и брало за душу.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?