Текст книги "Москва разгульная"

После иллюминации и фейерверка «чистая публика» разъезжалась, а простонародье оставалось «догуливать». В роще гремели русские и цыганские хоры, бойкие разносчики с озорными прибаутками предлагали квас, орехи, сайки и калачи. Однако главным ритуалом праздника было чаепитие: чинное, истовое, до седьмого пота. Разряженные горожане, семьями и поодиночке отправлялись в рощу на весь день с самоварами и закусками, угощая друзей и знакомых, а кто побогаче – всех прохожих подряд. Одновременно по всей роще проходили стихийные чаепития. Вокруг самоваров прямо на траве рассаживались люди и за чашкой чая обменивались последними московскими новостями и сплетнями. Отсюда пошла народная поговорка: «Пришел май – и под кустиком рай».

Кроме чая в Сокольниках потребляли напитки покрепче. Когда парадная часть праздника заканчивалась, у «теплых» компаний веселье было в самом разгаре. Поговаривали, что ночью в роще царил настоящий разгул, нередко сопровождаемый мордобоями. Под утро упившиеся гуляки засыпали в кустах и нередко просыпались обобранными до нитки. Задержанных дебоширов и забулдыг на другое утро торжественно конвоировали в Лефортовскую полицейскую часть, к которой были причислены Сокольники.

Вот, что писал о первомайском гулянье в Сокольниках Степан Жихарев в «Записках современника»: «Сколько народу, сколько беззаботной, разгульной веселости, шуму, гаму, музыки, песен, плясок и проч.; сколько богатых турецких и китайских палаток с накрытыми столами для роскошной трапезы и великолепными оркестрами и простых хворостяных, чуть прикрытых сверху тряпками шалашей с единственными украшениями – дымящимся самоваром и простым пастушьим рожком для аккомпанемента поющих и пляшущих поклонников Вакха, сколько щегольских модных карет и древних, прапрадедовских колымаг и рыдванов… Нет, признаюсь, я и не воображал видеть такое многочисленное, разнообразное и живописное гулянье, на какое, наконец, попал я вчера в Сокольники!»

Самым ярким и масштабным событием из жизни Сокольников стал народный праздник по случаю коронации императора Александра I, состоявшийся в сентябре 1801 года. В ритуал коронационных торжеств обязательной частью входили народные гулянья. От обычных, повторявшихся периодически из года в год на Масленицу, Пасху и пр., гулянья, приуроченные к коронации, отличались обязательным устройством угощений и раздачей памятных подарков. Этот праздник надолго запомнился не только москвичам, но и тысячам людей из различных губерний России, приехавшим в первопрестольную. От всех предыдущих коронаций она отличалась открытостью для широкой публики. Для народа был впервые устроен «коронационный праздник» за городом, на Сокольническом поле, где до этого проводились солдатские учения и смотры войск.

Огромная круглая площадь была окружена невысоким валом, внутри которого был устроен праздничный городок, в который могла попасть только благородная публика. Здесь установили галереи и ложи. Праздничное веселье должны были обеспечить открытые галереи для фокусников, качели и карусели, скользкие мачты для лазанья за призом, нарядные беседки, фонтаны с пивом и вином, столы с множеством яств, березы, украшенные свежими фруктами.

Непосредственный участник событий, царский чиновник и литератор И.А. Второв вспоминал:

«Государь и великий князь со свитой ездили верхами, а фамилия царская и другие почтенные вельможи в открытых каретах. Из домиков и пирамид пущены были по желобам разные вина и пиво. Народ устремился к сим домикам и вмиг как муравьи покрыли все крыши оных и желоба. Строения сии и желоба затрещали. Кто подставляет шапку под желоб, кто ловит капли открытым ртом, кто черпает сапогами или котами или высасывает из платья купающихся в вине. Потом начались разные увеселения, нашлись отважные смельчаки, лазили на шесты и доставали призы, качались на качелях, ездили на деревянных конях. Между тем балансеры и комедианты забавляли чернь своими фарсами».

К. Савицкий. Праздник в Сокольниках

Летние гуляния сильно отличались от праздничных, горожане приходили в парк Сокольники на прогулки и пикники, без «катаний», без генерал-губернатора и без шального разгула. Для благородной публики в Сокольниках имелось несколько ресторанов, а с 1820-х годов в парке начали появляться разного рода увеселительные заведения.

Постепенно гулянье в Сокольниках приобретало все более простонародный характер, особенно с 1860-х годов, когда распоряжением городских властей сюда были перенесены гулянья из Марьиной рощи. Это совсем не нравилось «чистой» публике. Тогда было решено благоустроить другую часть рощи, в которой из единого центра расходились во все стороны просеки. В месте их пересечения была устроена кольцевая аллея – «Круг», а в центре «Круга» поставили массивную беседку для оркестра. Вся благородная публика, посещавшая Сокольники, перебралась на новую территорию, а район Ширяева поля оставили за мелкими купцами, мещанами и мастеровыми.

Во второй половине 19 века заповедные Сокольники перестали быть заповедной государевой рощей и перешли в собственность города. Городские власти превратили рощу в парк. Осушили болота, устроили пруды, горки, мостики и беседки. Расставили керосиновые фонари, проложили дороги, подвели конку, построили новый воксал, в котором давали концерты многие известные музыканты. Состоятельные москвичи начали строить здесь дачи для летнего отдыха. Тогда же на Ширяевом поле был построен деревянный храм, посвященный епископу Воронежскому чудотворцу Тихону Задонскому. Посвящение этому святому в месте разгульных гуляний и возлияний не случаен, так как, по учению православной церкви, святитель Тихон Задонский помогает избавить родных и близких от болезней, от душевного страдания и алкоголизма.

Храм, посвященный чудотворцу Тихону Задонскому на Ширяевом поле

Увеселительные сады и «воксалы»

С конца XVIII начала XIX века в культурной жизни первопрестольной появляется новый тип увеселительных заведений – «воксхоллы» или, как их называли горожане – воксалы. «Воксхолл» как место общественных гуляний и развлечений возник в Англии в середине XVII века. Так называлось небольшое поместье близ Лондона, принадлежавшее некоему Воксу де Броте, в котором он устроил публичный сад. Кроме аллей для прогулок и различных парковых «затей» здесь имелся просторный концертный павильон, в котором выступали музыканты, давали балы и устраивали театральные представления. Новинка имела успех и быстро вошла в такую моду, что свои «Воксхоллы» стали открывать во многих городах Европы. Не стала исключением и Москва.

У нас такое заведение стало называться «воксал» или «вокзал», и скоро само это слово стало нарицательным для летнего увеселительного здания, а со временем было перенесено на железнодорожные постройки. Когда построили первую железную дорогу Санкт-Петербург – Царское село, то в Павловске станцию разместили в здании деревянного воксала, и с тех пор слово это отправилось путешествовать по всей России.

Первый общественный увеселительный сад в первопрестольной открыл антрепренер Мельхиор Гроти, арендовав для этого сад графа П. Н. Трубецкого. Через некоторое время содержатели наняли для воксала загородный дом Салтыкова на Божедомке. В течение всего лета «бывало тут публичное собрание для благородных, два раза в неделю, где давали балы и представлялись театральные пиесы».

Одним из первых московских воксалов был открыт антрепренером М. Г. Медоксом в 1790-х годах на Таганке. Это было летнее увеселительное заведение, которое работало с середины мая по сентябрь. Представления шли на летней площадке прямо в саду, в ненастную погоду открывалось специальное лёгкое помещение. Игрались обычно небольшие оперные или драматические комедии, после которых устраивали бал или маскарад, завершавшийся ужином. По вечерам нарядный регулярный сад освещался фонарями, и гулянья длились до двух часов ночи. В воксале выступали те же артисты, что и на сцене Петровского театра.

Среди прочих приманок, используемых Медоксом, были полеты на воздушном шаре, которые демонстрировали в 1804 году в Москве известный французский воздухоплаватель Андре-Жак Гарнерен и его супруга Женевьева. Жак был первым, кто в 1797 году совершил первый в истории человечества прыжок с парашютом с воздушного шара, а его жена стала первой в мире женщиной-парашютисткой. Супруги воздухоплаватели приглашали всех желающих испытать вместе с ними ощущение полета.

Известный французский воздухоплаватель Андре-Жак Гарнерен

Пленники судьбы:

Первый полет на воздушном шаре в России состоялся 20 июня 1803 года в Санкт-Петербурге в присутствии императора Александра I и его многочисленной свиты. Произведя сильное впечатление на царскую семью, Гарнерены без труда получил на два года «привилегию делать аэростатические опыты в обеих столицах». Кстати, при императоре Александре I всерьез обсуждалась идея вооружить воздушными шарами русскую армию.

Важной приманкой увеселительного сада был полет на воздушном шаре

Первый полет шара с человеком в Москве состоялся 20 сентября 1803 г. Подъем происходил с территории казарм полицейских драгун в Крутицах около Новоспасского монастыря. В лодочке (гондоле) с Гарнереном летел и его друг француз Обер. По слухам, Гарнерен прибыл в Россию неспроста. Он пытался заработать денег, предлагая купцам и князьям прокатиться на своем шаре за 2000 рублей серебром. Однако желающих совершить полет среди москвичей так и не нашлось.

Весной следующего года мадам Гарнерен опубликовала в московских газетах приглашение российским дамам путешествовать по воздуху, обещая подняться в воздух вместе с ней. На этот призыв откликнулась пензенская дворянка Александра Степановна Турчанинова (урождённая Ермолова). Несмотря на испортившуюся погоду – дождь и грозу, 8 мая 1804 г. перелёт на аэростате из Москвы до села Царицыно состоялся и закончился успешно. Полёт расстоянием 20 вёрст продолжался примерно полчаса. О сенсационном по тому времени событии и отважных молодых дамах писали в европейских газетах. Иноземные журналисты на все лады восхваляли силу духа, смелость и бесстрашие А. Турчанновой, а завистливые соотечественники, так и не рискнувшие отправиться в полет, прозвали ее «Дерзкой бабёнкой». А бесстрашная Женевьева Гарнерен показала в том же году москвичам прыжок с парашютом.

С летавшими Москве Гарнеренами связана удивительная история. Во время коронации Наполеона в Париже разукрашенный флагами громадный шар с коронационным орлом гондолой, исчез в вечернем сумраке, а на утро в окрестностях Рима жители прочли на шаре о состоявшейся коронации Наполеона. На беду, шар спустился на… могилу императора Нерона, орел-гондола зацепился за памятник, корона сломалась и повисла на надгробии. Обыватели сочли это происшествие за зловещий знак. Узнав об этом, разъярённый Наполеон запретил при нем упоминать имя Гарнерена.

Воздухоплавание постепенно начали осваивать и русские умельцы. 26 июля 1805 года «Московские ведомости» сообщили о московском купце Матвее Колесникове, объявившем, что по воскресеньям и праздничным дням будет запускаться на воздух бумажный шар с парашютом с животным, который, по поднятии на воздух, отделится от шара и спустится на землю. Летал ли «четвероногий парашютист», не известно.

Регулярно запускались воздушные шары с иллюминациями и фейерверками в любимом москвичами Нескучном саду. Именно здесь поднялся в воздух 6 и 13 октября 1805 года один из первых русских воздухоплавателей штаб-лекарь Лефортовского госпиталя Иван Григорьевич Кашинский. Все желающие, приобретя билеты, могли наблюдать за полетом. По свидетельствам специалистов того времени, аэростат Кашинского был ничуть не хуже иностранных моделей и не отставал от них технически. Причем делал он это все за свой счет в свободное от основной работы время. Начинания отважного лекаря так и не были материально поддержаны, и Кашинский, оставив мечту о небе, продолжил заниматься медицинской практикой.

Но дело его не пропало даром: в Москве в 1806 году русский воздухоплаватель Александровский поднялся в воздух на большом шаре, совершил с него прыжок с парашютом, а 31 августа 1828 года на аэростате собственной конструкции поднялась на высоту 650 метров воздухоплавательница госпожа Ильинская.

Одним из самых ярых апологетов воздухоплавания был выдающийся учёный-энциклопедист Д. И. Менделеев, который считал, что аэростаты крайне необходимы для астрономических наблюдений.

7 августа 1887 года под Клином Менделеев в одиночку поднялся на воздушном шаре на высоту более трёх километров, чтобы наблюдать солнечное затмение и провести ряд измерений. Полёт продлился около трёх часов!

Накануне в гости к Менделееву приехал его друг художник Василий Перов. Узнав о предполагаемом полете, он стал умолять Дмитрия Ивановича взять его с собой, чтобы сделать высотные зарисовки. Но в день солнечного затмения стояла нелетная погода, накануне прошел сильный дождь, шар намок и не смог поднять не только «лишнего» пассажира, но даже двух человек, в том числе и пилота-аэронавта. Менделеев решает лететь один, на тот момент ему было 53 года и был опыт только одного полёта на воздушном шаре во Франции вместе с профессиональным аэронавтом. В конце полета ученый обнаружил, что веревка, идущая от выпускного клапана, запуталась и не позволяет открыть его. Тогда Менделеев вылез из корзины, взобрался по стропе и распутал злополучную веревку. Этому отважному полету посвящена его работа «Воздушный полет из Клина во время затмения».

Несмотря на невиданные развлекательные аттракционы, сад Медокса прогорел и закрылся еще до Отечественной войны 1812 года, но вызвал в Москве многочисленные подражания. Одним из них и был «воксал» за Андрониевым монастырем, в доме графа А.С. Строганова, известного любителя театра и покровителя искусств. «Воксалы» содержали граф П. Б. Шереметев в Кусково, граф П. Н. Трубецкой в Нескучном, граф И. С. Генриков в Спасском, граф С. Р. Воронцов, И. И. Шувалов, граф А. Г. Орлов в Лефортово, князь И. П. Прозоровский на Пресне и др. Были воксалы и в Рогожской слободе, и в Петровском-Разумовском.

Поначалу увеселительные сады организовывались для высшего дворянства не с целью заработка денег, а с целью приобретения определённого имиджа в высшем обществе. Впоследствии, когда предприниматели начали понимать, что подобные увеселения могут приносить неплохой доход, они начали устраивать публичные сады. Их организаторы брали в аренду городские дворянские усадьбы с парками и за небольшую входную плату предлагали публике разного рода развлечения: от выступлений оркестров до демонстрации полетов воздушных шаров. Основную часть представлений в «садовых» театрах составляли оперетки и фарсы душещипательного или поучительного характера, с каким-нибудь завлекающим названием.

Нескучный сад и его обитатели

Любимым местом гуляний москвичей был Нескучный сад с различными затеями, воздушным театром и «воксалом» – крупнейший парк в историческом центре Москвы. Он был образован из дворянских усадеб, которые раньше принадлежали Трубецким (на юге), Голицыным (в центре) и Орловым (на севере). Сад получил своё название от усадьбы Нескучное князя Трубецкого. Когда княжеские и соседние земли выкупило дворцовое ведомство, именем усадьбы стала называться вся территория.

Создателем сада принято считать Прокопия Акинфиевича Демидова, который владел самой значимой (северной) территорией ещё до Орловых. Она находилась ближе всего к центру Москвы. Прокофий Демидов был внуком знаменитого основателя известной на весь мир династии уральских промышленников. После смерти отца он стал наследником громадного состояния. Неожиданно для всех Прокопий продает все фамильные заводы и предприятия, и все свое время посвящает коммерции, садоводству и пчеловодству. Начав с посадок яблонь и устройства цветников, он настолько увлекся делом, что собрал редчайшую ботаническую коллекцию и на своей даче разбил первый в России ботанический сад – дендрарий.

Семьсот человек в течение двух лет разравнивали холм, на котором Прокопий Демидов разбил свой знаменитый сад. На пяти террасах, ступенями спускавшихся от его роскошного дома к Москве-реке, тянулись теплицы, каменные оранжереи для ананасов и померанцев, за которыми смотрела армия садовников. От того времени сохранились «Ванный павильон» над прудом и «Летний домик» с коринфским портиком.

Пленники судьбы:

Прокофий Акинфиевич Демидов – один из самых знаменитых вельмож екатерининских времен, почетный статский советник, щедрый меценат, основатель первого в Европе коммерческого училища, спонсор и попечитель Московского воспитательного дома и Московского университета, страстный коллекционер и один из сумасбродных богачей, развлекавший своими небывалыми причудами всю первопрестольную.

Императрица Екатерина Великая не раз называла его «дерзким болтуном», тем не менее брала у него взаймы деньги на ведение русско-турецкой войны. В должниках у Демидова ходили великосветские вельможи и поэт Александр Сумароков, и архитектор Василий Баженов, и даже первая статс-дама Екатерины Великой графиня Мария Андреевна Румянцева.

Поговаривали, что, когда графине Румянцевой срочно понадобились деньги, Демидов согласился выделить ей требуемую сумму, если графиня подпишет расписку следующего содержания: «Обещаю и обязуюсь честью заплатить Демидову в такой-то срок 5000 руб., полученные от него наличными деньгами. В случае же если сего обязательства не исполню, то объявляю всему свету, что я самая отъявленная потаскушка».

Румянцева улыбнулась шутке и подписала бумагу. В назначенный срок денег у графини не оказалось, и Демидов, явившись во дворец, стал всем придворным показывать расписку. Вышел страшный скандал. Дело дошло до Екатерины, которая велела немедленно выдать Демидову 5000 рублей, и собственноручно уничтожила злополучную расписку.

Прокофий Акинфиевич никогда не упускал возможности позабавиться над людской жадностью и глупостью. Как-то он предложил высокую награду тому, кто решится пролежать у него в доме весь год, не покидая постели. Желающему отводилась особая комната со слугами, которые не спускали глаз с подопечного, кормили его и поили. Выдерживавшему испытание причиталась тысяча рублей. Сошедшего с дистанции секли и выгоняли вон. Если же Прокофий убеждался, что не корысть, а бедность вынуждала человека идти на это унизительное испытание, то он оказывал посильную помощь.

Однажды П. А. Демидов посмеялся над напыщенными вельможами и их слепой приверженностью моде. Так, когда среди российской знати вошли в моду очки, он выписал из Европы очки для себя, для всей своей семьи, всей челяди, кучера, форейторов, а также для лошадей, собак и кошек. И в таком виде все отправились на прогулку.

Не менее удивительным был и сам демидовский дом, обшитый снаружи листами железа. Зато роскошные внутренние интерьеры изобиловали золотом, серебром и самоцветами. Поговаривали, что стены его дома были обиты бархатом, по комнатам ходили ручные обезьяны, а на столах стояли серебряные фонтаны с изысканным вином.

Однажды в основанный Демидовым сад с редкими растениями и заморскими птицами повадились воры. Они рвали цветы и виноград, срывали выращенные в парниках ананасы. Рачительный хозяин велел снять с пьедесталов украшавшие сад итальянские статуи и поставил на их место совершенно голых, вымазанных мелом дворовых мужиков. Как только злоумышленники начинали мародёрничать, «статуи» оживали, голосили и повергали воров в ужас. Слухи о говорящих статуях наполнили Москву, и народ массово повалил в сад.

Во время своих заграничных вояжей П. Демидов приводил европейцев в шок своими баснословными расходами на всевозможные развлечения. Во время одной из таких поездок Демидов всерьез обиделся на англичан, так как они отказались продать необходимый ему товар по желаемой цене. Когда английские купцы прибыли для покупки пеньки в Петербург, затаивший обиду Прокофий скупил все имевшиеся запасы пеньки в столице. На просьбы англичан продать сырье за любые деньги он отвечал твердым отказом, а после просто сгноил ненужную ему пеньку.

Поссорившись с английскими дельцами, Демидов решил им отомстить, да так, чтобы спесивые англичане запомнили его на века! Подкупив охрану Парламента, он проник ночью в зал заседаний и учинил там – «безобразие» на самом видном месте. Утром высокородные лорды с ужасом узнали о случившемся не только по отвратительному виду, но и по невыносимому запаху демидовского «подарка».

В Москве проказника ждало объяснение с разгневанной императрицей Екатериной II. В качестве извинения за непристойность, учиненную им в Лондоне, Демидов пожертвовал на строительство Воспитательного дома в первопрестольный один миллион 107 тысяч рублей. Кроме того, на пожертвования раскаявшегося мецената было устроено Коммерческое училище для мальчиков, чтобы готовить российских подданных «знающими купцами», а для девочек открыт Повивальный институт, где готовили акушерок. Тогда же при Воспитательном доме на его деньги был устроен родильный приют, где анонимным роженицам разрешалось рожать в маске, чтобы скрыть лицо.

Портрет П. А. Демидова кисти Д. Г. Левицкого. 1773 г

За столь щедрые пожертвования императрица Екатерина II сделала П. А. Демидова, почетным опекуном и сенатором, а впоследствии произвела и в действительные статские советники.

На знаменитом портрете работы Д. Левицкого Прокофий Акинфиевич изображен на фоне Московского Воспитательного дома. Он изображён не заводчиком, не вельможей, а как обычный человек, по-домашнему одетый в уютный халат. Демидов очень любил ботанику и сам выводил новые виды растений. Поэтому вполне объяснимы на полотне лейка и горшки с растениями. Вместе с тем, изображение можно рассматривать аллегорически и отождествить с цветами сирот Воспитательного дома, нуждающихся в заботе и любви.

Очень многое Демидов сделал и для поддержки Московского университета. Он подарил ему собрание минералов, чучел зверей и птиц, коллекцию древних монет, пожертвовал 20 000 рублей с тем, чтобы из процентов с этого капитала выдавались стипендии беднейшим из студентов. И, главное, купил дом, в который университет и был переведен.

Своих сыновей от первого брака Демидов отправил учиться в Гамбург, не выделив средств на их содержание. Когда императрица Екатерина II узнала о том, что сыновья миллионера бедствуют, она заставила Демидова выделить на содержание каждому сыну по тысяче душ. Дочерей своих Прокофий Акинфиевич выдавал замуж только за сыновей фабрикантов и купцов, поскольку дворян не любил и не доверял им. В качестве приданого неизменно выдавал 99 рублей 99 копеек. Когда же одна из дочерей посмела заявить, что хочет выйти за дворянина, раздосадованный батюшка поместил на дверях своего дома объявление, что у него «есть дочь дворянка и не желает ли кто-нибудь на ней жениться?» Мимо проходил простой чиновник Станишевский, который тотчас воспользовался моментом. В тот же день несчастная девушка была обвенчана с незнакомцем.

Мифов и легенд, связанных с Демидовым, великое множество. Образ эксцентричного чудака, разбрасывающего золото горстями, намертво прирос к Прокофию Демидову еще при его жизни. В результате исторические анекдоты о нем заслонили его реальную незаурядную личность.

После смерти П. А. Демидова в 1786 году опустевшую усадьбу приобрела Е. Н. Вяземская, которая через шесть лет продала бывшее имение Демидова графу Фёдору Орлову – одному из знаменитых братьев Орловых. Федор был любимцем в семье Орловых, и среди братьев, которые ласково называли его Дунайкой, славился всегда «любезностью обхождения». Он был красив, как и его братья, высок ростом, очень силен и отличаясь знаменитой «орловской» храбростью.

Ф. Г. Орлов. Портрет работы Д. Г. Левицкого, 1785 г.

Пленники судьбы:

Из пяти братьев Орловых Федор более других был склонен к государственной деятельности. Кроме своей работы в Сенате, он был направлен депутатом от дворян Орловской губернии в Комиссию по Уложению. Это было весьма почетное звание: особым указом депутаты облекались пожизненной личной неприкосновенностью. Когда его брата Григория на славном фаворитском поприще сменил Григорий Потемкин Федор Орлов вышел в отставку и поселился в Москве, где он родился, и где жил его брат Алексей. По прихоти судьбы, Федор Орлов так и не женился, но наплодил аж семерых внебрачных детей. Поскольку императрица всегда чтила заслуги графа Федора Орлова, высочайшим повелением было разрешено его незаконным детям носить его графскую фамилию и сохранить дворянство. Федор Григорьевич умер в 1796 году, а перед смертью завещал детям дружбу и любовь, какая связывала его с братьями: «Живите дружно, – сказал он, – мы дружно жили с братьями, и нас сам Потемкин не сломал…»

Портрет Алексея Орлова неизвестного художника

После смерти Ф. Г. Орлова владение перешло к его старшему брату Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому, брату фаворита императрицы. Вплоть до возвышения Потемкина граф Алексей Орлов, один из первых и богатейших людей империи, был всесилен, руководил политикой Петербурга, выполнял важнейшие дипломатические поручения. Именно ему было поручено обезвредить авантюристку, известную под именем княжны Таракановой, что и было им самым коварным образом выполнено.

Княжна Тараканова. Константин Флавицкий

Самозванка, претендующая на российский престол, и называющая себя дочерью императрицы Елизаветы I и ее фаворита Алексея Разумовского, сумела сколотить вокруг себя сторонников в лице влиятельных лиц Европы. А. Г. Орлов отправился в Италию, вошел в доверие самозванки, обольстил ее. Затем заманил принцессу на русский корабль и привез ее в казематы Петропавловской крепости, где обманутая несчастная княжна, ожидающего от графа ребенка, скончалась от чахотки.

По словам современников, граф Алексей Орлов был смелым и одаренным авантюристом, обязанным своим головокружительным возвышением своим незаурядным способностям, силе, удали, отваге и уму. Ходили слухи, что именно Алексей Орлов, сильный, как медведь, расправился с тщедушным Петром III, за что Екатерина Великая щедро наградила главного участника переворота, давшего ей трон и избавившего от ненавистного мужа. Императрица пожаловала Алексея графским титулом и подарила 800 душ крепостных.

После возвышения Потемкина Алексей Григорьевич вышел в отставку, покинул Петербург и полностью отошел от государственных дел. Он зажил в старой Москве жизнью несметно богатого, удалившегося на покой вельможи. По словам современников, граф имел великолепную псовую охоту и сам вел родословную своих собак. Одним из первых завел голубей-турманов и почтовых голубей. Широкой известность пользовались орловские бойцовые гуси и канарейки., Граф устраивал в своем имении кулачные бои, тешился скоморохами, пляской, цыганами, хоровым пеньем, петушиными состязаниями и голубиной охотой.

Алексей Орлов первым ввел в Москве моду на конные состязания, проводя скачки на специально выстроенной перед его домом в Нескучном Саду дорожке. Здесь он испытывал лучших рысаков, названных затем в его честь орловскими и выведенных на его конном заводе в Хреново.

Поговаривали, что желание вывести красивых, быстрых и выносливых лошадей появилось у Алексея Григорьевича после рокового случая, произошедшего с ним и будущей императрицей России 28 июня 1762 г. В тот день Екатерина II вместе со своим фаворитом, намереваясь совершить переворот, ехала из Петергофа в Петербург в карете, запряженной парадными длинногривыми конями. Не доезжая несколько верст до заставы, кони перешли на шаг, а затем и вовсе остановились. Каждая минута промедления грозила провалом, а холеные неаполитанские кони не могли сделать и шагу от усталости. Раздобыв лошадей в окрестной деревне, Орлов и Екатерина с трудом добрались до заставы, навсегда запомнив тот момент, когда их жизнь висела на волоске от того, что заграничные кони оказались недостаточно резвы и выносливы.

Граф Орлов приложил много усилий, чтобы вывести особую породу рысистых лошадей. Дело в том, что обычные лошади везли карету рывками, и изнеженных аристократов укачивало при такой езде, а орловские рысаки отличались плавностью хода. Знатоки уверяли, что на круп такого скакуна можно было поставить стакан с водой, и он во время бега не выплёскивал из стакана ни капли. Неспроста открытый в 1834 году московский ипподром первым в мире стал называться рысистым.

Более двадцати лет граф А. Орлов практически безвылазно жил в своём московском имении и видел в дочери Анне единственную радость и утешение. Для забавы своей любимой дочери в перестроенном по последней моде демидовском дворце (ныне занимаемом Академией наук), старый граф давал роскошные пиршества и театральные представления. В июле 1796 года в имении Орлова состоялся роскошный праздник, с народным гулянием и катанием на убранных лодках по Москве-реке, по случаю рождения у Павла сына – будущего императора Николая I. О праздничном фейерверке, поразившем воображение избалованных роскошью вельмож, долго говорила вся Москва.

Графский сад был разбит на множество аллей и дорожек, украшен постройками в виде храмов, купален, беседок. Все памятники и постройки в этом саду подчеркивали бывшие подвиги и победы графа Орлова. До нашего времени сохранились парковые павильоны – грот из валунов и изящный Чайный домик.

По смерти графа Алексея Орлова в 1808 году все его огромное состояние перешло единственной дочери Анне, которая стала богатейшей невестой России.

Петр Соколов. «Портрет Анны Алексеевны Орловой-Чесменской»

Пленники судьбы:

Анна Алексеевна Орлова-Чесменская родилась в 1785 году в Москве. Мать девочки умерла через полтора года после ее рождения, потому верным другом и наставником девочки стал её отец, который дал ей прекрасное образование. К семи годам она разговаривала на четырёх иностранных языках. В восемь лет Анна была приглашена ко двору, ее представили Екатерине II и вскоре она стала фрейлиной при императорском дворе. В ее блестящем будущем не сомневался никто. Влияние и богатство ее знаменитого отца было столь велико, что ни у кого не могло возникнуть сомнений: его дочь Анна станет одной из самых блистательных придворных дам.

Руки Анны Орловой просили самые завидные женихи, среди которых был и князья Голицыны, и Александр Куракин, и Платон Зубов, и многие другие. Однако девушка оставалась неприступной: она ждала настоящей любви. Ее сердце покорил граф Николай Каменский. Все шло к свадьбе, однако случилось непредвиденное – от тяжелой болезни скончался любимый отец. Свадьбу решили отложить.