Текст книги "Девятый год черной луны"

Глава XIII

…инквизитор-францисканец брат Алонсо Бенци окунул перо в бронзовую чернильницу, слегка стряхнул, чтобы излишек чернил не испачкал лежащий перед ним еще не дописанный документ.

«Мы, брат Бенци, доктор священной теологии и старший инквизитор истинной веры в юрисдикции Валенсии, рассмотрев все предъявленные вам и выдвинутые против вас обвинения, и изучив как ваши собственные показания, так и заявления ваших сообщников, а также признания, сделанные вами в нашем присутствии под присягой, как полагается по закону, предположения и обвинения свидетелей и прочие предусмотренные законом доказательства, основываем свое суждение на том, что было сделано и сказано в ходе разбирательства.»

Инквизитор Алонсо Бенци перечитал первый абзац и остался доволен ясностью изложения. Приговор по делу еретика следовало закончить сегодня, чтобы уже завтра утром передать его в светский суд.

«Мы, в соответствии с требованиями закона, согласны в том, что вы и ваши сообщники отвергли Единого Триединого Бога, Творца и создателя всего сущего и поклонялись дьяволу, древнему и неумолимому врагу…»

В дверь кто-то постучал. Инквизитор Алонсо Бенци перестал писать и прислушался. В дверь постучали еще раз. «…и неумолимому врагу человечества». Брат Бенци дописал фразу, повернулся в сторону двери и громко сказал:

– Заходи!

В дверь бочком-бочком протиснулся Петр, монах-доминиканец. Алонсо не нравился брат Петр, хотя свои обязанности члена инквизиционного трибунала тот исполнял с рвением и тщательностью. На взгляд брата Алонсо, даже с излишним рвением и тщательностью, прибегая порой к приемам недостойным.

В Валенсии брат Петр появился меньше года назад, осуществляя, с его собственных слов, пастырские объезды по провинциям. Заявление это вызвало удивление у многих, так как сопряжены были такие объезды с большими опасностями, и разумные инквизиторы уже давно пользовались правом, данным им еще в 1247 году Иннокентием IV, вызывать еретиков и свидетелей в какое-либо безопасное место. Брат Петр, предваряя вопросы, упомянул буллы Ad extripanda, и никто не осмелился проявлять любопытство.

К удивлению многих брат Петр больше ни разу не выезжал преследовать еретиков, предпочитая трудиться, не покидая города.

Так случилось, что уже не единожды, разбирая сложные и запутанные дела, брат Алонсо вступал в конфронтацию с братом Петром, но последнее, еще не завершенное дело стояло особняком.

По обвинению в ведовстве, выдвинутому неким Лоренцо Лопесом, была схвачена и допрошена Клаудиа Богарта, которая пользовалась репутацией самой прекрасной и чистой девушки. В тексте обвинения, записанном со слов доносчика, говорилось, что Клаудиа Богарта всячески пыталась соблазнить его, смущая взор своими прелестями. Однако ж, тот не поддался дьявольским козням и, укрепив свой дух молитвой, отверг притязания совратительницы, которая, услыхав отказ, пригрозила ему и его семье несчастьями. На следующий день у него заболел ребенок. Лопес немедля связал это с проклятием и уведомил трибунал, что в округе появилась ведьма. В последнее время, и вправду, было неспокойно. Несколько детей подверглись надругательствам. Из показаний детей было очевидно, что это козни дьявола, ибо облик существа, на них нападавшего, был ужасен. Дети после допроса были переданы святым отцам для исправления, но, несмотря на все усилия инквизиторов, нападения продолжались. Обвинение в ведовсте пришлось как нельзя кстати, у следствия появилась подозреваемая.

Брат Алонсо знал семью Богарта добрых два десятка лет, знал их как добрых католиков, что, конечно же, не снимало обвинения с Клаудии, но, как минимум, требовало внимательного рассмотрения дела. Так получилось, что в день, когда арестовали Клаудию, брат Алонсо отсутствовал в городе. Первый допрос Клаудии проводил брат Петр. В записи допроса отмечено было следующее: осенив себя крестным знамением, девушка принесла традиционную клятву:

– Верой, которую я имею в Бога, и надеждой на обретение вечного блаженства в грядущей жизни, и опасностью навлечь на свою душу вечное проклятие, клянусь, что показания мои верны, и да променяю я свою жизнь на небесах на вечное пребывание в аду, если солгу.

Брат Петр задал ей первый вопрос:

– Есть ли у тебя враги, которые могли бы обвинить тебя ложно?

Клаудия задумалась ненадолго, потом покачала головой:

– Нет.

Монах-бенедиктинец брат Франческо записал ответ подозреваемой и кивнул брату Петру, чтобы тот задавал второй вопрос:

– Знаешь ли ты, кто будет свидетельствовать против тебя со стороны города?

Клаудиа опять покачала головой. Нет, она не знала, кто мог бы выдвинуть против нее обвинения.

Брат Петр усилил нажим:

– Знаешь ли ты, в чем тебя обвиняют?

И опять обвиняемая ответила отрицательно. Брат Петр задал ей еще несколько вопросов, Клаудиа держалась хорошо, вины своей не признавала. После окончания допроса инквизитор распорядился отвести девушку в камеру.

Брат Алонсо вернулся в город, когда Клаудиа уже неделю как содержалась в тюрьме, но никаких устрашающих методов воздействия, предписываемых в таких случаях, к ней еще не применялось. Внимательно прочитав записи допросов, брат Алонсо пришел в келью к брату Петру.

Брат Петр пребывал не в праздности, сидя на скамье около окна он внимательно изучал «Трактат о еретиках и ведьмах» достопочтенного судьи Паоло Грилландо.

– Вижу, брат Петр, что ты не устаешь изучать предмет по делу, которое ведешь, – начал разговор Алонсо.

– Что привлекло твое внимание, брат, в этом деле? – не отрывая глаз от книги, ответил Петр, – Вполне обыденное дело о ведовстве. Много бед уже натворила и еще могла натворить сия ведьма, если бы не достопочтенный Лопес…

– Ты так уверен в его достопочтенности, брат Петр? – перебил Алонсо, – я видел в записях, что трое уважаемых жителей города по своей инициативе принесли клятву. Они заявили…

Тут он нахмурился и процитировал по памяти «всегда считали Клаудиу хорошей католичкой, и что клятва ее в невиновности принесена ею совершенно искренне».

– Показания богобоязненных граждан будут учтены при вынесении приговора, – ответил брат Петр и повторил свой вопрос. – А что так заинтересовало тебя, брат, в этом деле?

– Что ты взял на себя дело, которое должно рассматриваться светским судом. Задача инквизиции – выявлять еретиков, с каковой задачей Служба святого следствия успешно справляется. Уже больше двух столетий стараниями Бернара Ги не слышно о вальденской и альбигойской ереси…

– Но вся та еретическая мерзость, которую проповедовали альбигойцы и вальденсы, осталась. Теперь ее распространяют ведьмы и колдуны.

– Задача Службы святого престола – искоренять еретиков, в каком бы обличье они не появлялись. Но, согласно папским бреве, в деле о ведовстве должен быть факт ереси, брат Петр, доказуемый факт, и только тогда его рассматривает инквизиция. И ты не хуже меня это знаешь.

– Бреве определяет только вопросы второстепенной важности, брат Алонсо. Хочу напомнить тебе, что еще в 1258 году Папа Александр IV своей буллой разрешил преследовать колдунов и ведьм, когда их действия противоречат правилам веры…

– Так и я о том же, брат Петр, – перебил собеседника Алонсо, – Если противоречат правилам веры.

– Ты не хуже меня… – повторил брат Петр слова Алонсо, – … не хуже меня знаешь, что ведовство суть – заговор с дьяволом против бога. И вот уже столетие как ведовство объявлено преступлением исключительным настолько, что в отношении него приостанавливаются все юридические правила и гарантии.

– Однако, брат Петр, практически всеми признается, что для осуждения человека, пользующегося хорошей репутацией, а наш случай как раз относится к таким, необходимы два свидетеля. Мы же имеем лишь одного. К тому же, брат Петр, в труде достопочтенного Джироламо Каррано «О простоте» говорится о том, что никогда не встречал он ведьмы, которая не была бы уродлива, а наша обвиняемая имеет лик ангела.

– Все это так, брат Алонсо, но авторитетные демонологи, посвятившие всю свою жизнь изучению зла, утверждают, что внешняя безупречность, как в облике, так и в поведении – не что иное как изощренная дьявольская уловка.

– Это так, брат Петр, но различаются «ложные или сомнительные знаки» ведовства, «основания для предположения» вины и «справедливые и достаточные доказательства». Показания свидетеля, утверждающего, что ведьма наслала на него порчу, являются доказательством сомнительным, недостаточным. На их основании приговор вынести невозможно.

– Завтра обвиняемую подвергнут осмотру и, если на ней найдут sigillum diaboli[1]1
  Печать дьявола.


[Закрыть], то никаких сомнений в ее преступлении не останется.

Брат Алонсо внимательно посмотрел в глаза собеседника, брат Петр взгляд выдержал и слегка ухмыльнулся.

– До завтра, брат Петр, – сказал Алонсо и вышел из кельи.

– До завтра, брат.

На следующий день в здании, где заседал инквизиционный трибунал, было многолюдно. По приглашению доктора священной теологии, инквизитора истинной веры брата Петра здесь собрались честные женщины города Валенсии. Им предстояло выступить свидетельницами, если в процессе осмотра обвиняемой будут обнаружены неоспоримые доказательства, что она вступила в договор с дьяволом.

Брат Петр, брат Алонсо и монах-бенедиктинец брат Франческо заняли свои места за длинным деревянным столом. Перед братом Алонсо лежала стопка исписанных бумаг, – собственно донос, показания свидетелей в пользу Клаудии, допрос Клаудии. Перед братом Франческо была почти такая же по высоте стопа бумаги чистой, в его обязанности входило подробное описание процедуры.

Привели Клаудиу. В тюрьме у нее отобрали всю одежду, взамен же выдали штаны и рубаху из грубого полотна, волосы на голове были коротко острижены. Клаудиа шла, не поднимая глаз. Увидев ее, женщины зашептались.

– Знаете ли вы, – обратился к ним с речью брат Петр, – для какого дела вас здесь собрали?

Женщины закивали. Брат Петр повернулся к тюремщику:

– Приступай!

Тот достал бритву, лезвие которой лишило волос уже не одного еретика. Уверенной рукой тюремщик провел бритвой по затылку Клаудии, девушка инстинктивно втянула голову в плечи и зажмурилась. Женщины, почувствовав важность момента, перестали шептаться, брат Франческо взял в руки заточенное перо и пододвинул поближе чернильницу. На затылке ничего, что могло бы подтвердить связь обвиняемой с дьяволом, найдено не было, на макушке тоже, однако, когда обрили область лба, открылось, что под волосами скрывался шрам.

– Вот она, sigillum diaboli! – торжествующе воскликнул брат Петр.

Обвиняемая, однако, осмелилась возразить, что шрам этот у нее с детства, появился после удара камнем. Чтобы проверить это, брат Петр приказал воткнуть в шрам булавку, что и было сделано. Из ранки не выступило ни капли крови, а сама Клаудиа не почувствовала боли. Не осталось ни малейшего сомнения, что эта отметина сделана когтем дьявола.

Брат Петр пригласил жмущихся в углу женщин подойти поближе и засвидетельствовать, что на теле обвиняемой найдены неопровержимые доказательства ее преступления. Теперь дело следовало передать в светский суд, так как девушка, несмотря ни на что, отказывалась признать свою вину, а ведьму, как отмечал в своем трактате Сильвестр Приериас, нельзя казнить, даже если против нее есть очевидные свидетельства и доказательства, пока она сама не покается в своих преступлениях. В протокол, который аккуратно вел брат Франческо, внесли пункт, что дело о ведовстве направлено епископу: «Мы просим, и с большой настойчивостью, светский суд вынести умеренный приговор, чтобы избежать пролития крови и ужасов смерти». Этой фразой традиционно заканчивались прошения инквизиционного трибунала, хотя все присутствующие прекрасно знали, что подобная формулировка – суть пустая формальность, а ждут от епископа согласия на применение пытки, которое он должен дать не позднее, чем через восемь дней.

Женщинам разрешили уйти, и они спешно покинули здание, обсуждая увиденное. Рыдающую Клаудиу увели обратно в тюрьму, на сегодня работа была закончена.

Инквизитор Алонсо Бенци вышел на улицу. День сегодня выдался на редкость тяжелый. За долгие годы инквизитор распутал много схожих дел, и знал прекрасно, что враг рода человеческого хитер и многолик, но всегда особенно больно, когда в сети дьявола попадаются люди, хорошо тебе знакомые.

– Отец Алонсо!

Инквизитор Алонсо Бенци обернулся, по улице, задыхаясь, спешила мать Клаудии.

– Отец Алонсо, – женщина догнала его и попыталась припасть к ногам, – отец Алонсо, ты знаешь нашу семью много лет…

– Маргарет, – брат Алонсо поднял женщину с земли, – ты знаешь, что иногда бывает так, что те, кого мы любим, попадают под влияние темных сил.

– Но не Клаудиа, нет, – зарыдала женщина. – Этот Лопес, он все ходил, ходил, а она гнала его, потому что у него жена и дети. Вот он со злости и оклеветал ее.

– Маргарет, – мягко ответил брат Алонсо, – сегодня на ней нашли sigillum diaboli. Дело передано епископу…

– Не-е-ет, – зарыдала Маргарет.

– Она не сознается в преступлении, – добавил Алонсо, – поэтому через восемь дней, если епископ даст разрешение, Клаудиу ожидает territio[2]2
  Устрашение.


[Закрыть]. Молись за нее, Маргарет.

У женщины подкосились ноги, она рухнула на дорогу и зарыдала еще громче. Брат Алонсо двинулся дальше, сердце его переполняло сочувствие к несчастной матери, ведь неоспоримые доказательства подтверждали вину дочери.

– Отец Алонсо!

Инквизитор Алонсо Бенци обернулся, Маргарет Богарта догоняла его. Слегка поморщившись, он приготовился выслушать ее.

– Отец Алонсо, – женщина схватила его за рукав. – Где нашли печать дьявола?

– Вот здесь, – инквизитор провел рукой по лбу.

– Это был шрам? – продолжала допытываться женщина.

– Да, – подтвердил Алонсо, – это было похоже на шрам, но из него не выступала кровь, и не было боли.

– Отец Алонсо, – торопливо начала Маргарет, – этот шрам, он очень давно у Клаудии. Когда она еще ребенком была, кинул камень соседский мальчишка, младший брат этого Лопеса, попал ей в голову. Да Вы, может, и помните этот случай.

– Успокойся, Маргарет, – взял ее за руку Алонсо, – я понимаю, что ты никак не можешь поверить в то, что твоя дочь вступила в союз с дьяволом. Молись за ее душу.

Женщина опять зарыдала, отец Алонсо перекрестил ее и пошел дальше. Однако слова отчаявшейся матери поселили в его душе червь сомнения. Они напомнили ему о событии, произошедшем жарким июльским вечером двенадцать или тринадцать лет назад. Тогда к нему в келью прибежал отец Клаудии, крича, что дочь его убили. Да, так и было. Отец Алонсо даже остановился, было, было, пришлось вызывать цирюльника, который сначала аккуратно сбрил часть волос, а потом стянул и зашил края рваной раны на лбу девочки. Это очень важный факт, свидетельствующий в пользу Клаудии. Хотя любой сведущий в своем деле демонолог докажет, что дьявол лишь воспользовался уже существующим шрамом, чтобы поставить свою печать. Опровержение не очень убедительное, но все равно следовало как можно скорее сообщить об этом остальным членам трибунала.

Отец Алонсо поспешил обратно в здание трибунала. К его удивлению, и брат Франческо, и брат Петр еще были там. Брат Франческо записывал расходы, которые были понесены в этот день, дабы родственники обвиняемой могли справедливо возместить их по окончанию процесса. Брат Петр беседовал с незнакомцем ужасного вида. Достопочтенный Джироламо Каррано, автор трактата «О простоте», без сомнения опознал бы в незнакомце колдуна. Голова его была покрыта струпьями, нос частично просел, что указывало на ужасную болезнь, щеки, лоб и подбородок были в язвах, признаках той же самой болезни. Едва бросив взгляд на это существо, хотелось немедленно отвести глаза.

– Есть важные новости, брат Петр, – сказал Алонсо, и, дабы тот не сомневался в важности, добавил, – касаются сегодняшнего дела.

– Отрадно слышать это, брат Алонсо, – немедленно откликнулся Петр, – ты будешь удивлен, но у меня тоже есть важные новости по сегодняшнему делу.

– Тот шрам, что принят был за sigillum diaboli, имеет естественное происхождение. И виновник появления шрама – брат доносчика Лопеса. Получается, что дело это надо рассматривать заново, так как налицо факт застарелой вражды между обвиняемой и семейством Лопесов.

– Боюсь, что ты ошибаешься, брат, – ответил Петр, – никакого нового рассмотрения не требуется. Открылись новые доказательства ее вины.

– Какие? – удивился Алонсо, – какие доказательства могли появиться в столь краткий срок?

Брат Петр поднял вверх указательный палец:

– Самые убедительные. Свидетель, второй свидетель.

Говоря это, он плавным движением опускал указательный палец, пока тот не уперся в чудовищного незнакомца.

– Показания его уже записаны, – Петр повернулся к брату Франческо, – ты закончил?

Тот кивнул:

– Заканчиваю.

– Могу я ознакомиться с показаниями нового свидетеля? И откуда он взялся?

– Пришел сам, узнав от добропорядочных женщин, что присутствовали во время обнаружения дьявольской печати, что ведьма упорна в своем отрицании преступления.

Брат Петр взял со стола исписанные листы:

– Прочти, брат, и сам убедись, что мерзкое преступление доказано. А через несколько дней, с благословения епископа, мы получим признание ведьмы.

Алонсо быстро просмотрел записи. Доказательств оказалось немало. Новый свидетель (в бумагах его имя значилось как Маттео) проявил недюжинную осведомленность в делах ведьмы Клаудии Богарта. Впервые, со слов свидетеля, он заподозрил ее в ведовстве, когда, заметив нырнувшего в кусты зайца, подошел и не обнаружил там зайца, а только обвиняемую. Брат Алонсо пометил для себя, что показание не очень убедительное. Все знают, что для перевоплощения ведьмы выбирают себе иные обличья, – черного кота, свиньи, жабы… Однако, второй лист содержал более серьезные обвинения. Свидетель видел на крыльце дома Богарта жабу, ту же самую жабу он увидел на тропинке, ведущей к реке. Он взял ее и решил убить, так как все знают, что жаба – суть – существо мерзкое и богопротивное, и слизь ее ядовита. Он разрезал жабу на несколько частей и выбросил их в кусты. Вернувшись домой, он обнаружил все ту же жабу, сидящей теперь уже на его крыльце. Этот случай окончательно убедил его, что обвиняемая – ведьма. После уточнения, когда произошло это событие (оказалось, что несколько месяцев назад), ему был задан вопрос, почему он, точно зная о преступлении, тогда же не известил инквизиционный трибунал? Зачем ждал столько времени? Ведь за эти месяцы ведьма, обратившись инкубом, совершила гнусные злодеяния в отношении невинных детей. Свидетель на вопрос ответил невнятно, сказал, что болел. Брат Алонсо вновь отметил для себя, что объяснение не очень убедительное, так как болезнь свидетеля, судя по провалившемуся носу, насчитывала уже не один год. Но самое серьезное обвинение было на последней странице: свидетель поклялся, что своими глазами видел, как Клаудиа Богарта влетала в окно своего дома «в натуральном виде».

– Как только Его Преосвященство Хуан де Рибера даст свое согласие, ведьму немедленно следует допросить, чтобы выяснить, куда и с кем она летала на шабаш, – подал голос брат Петр, внимательно наблюдавший, как оказалось, за действиями Алонсо, – Я чувствую, что здесь будет большой процесс, не каждый день встречается такое ведьмовское гнездо.

Через восемь дней Его Преосвященство, архиепископ Валенсии Хуан де Рибера дал разрешение на применение к обвиняемой ведьме пыток. Ибо только признание, сделанное под пыткой, является истиной, идущей от сердца.

Первую угрозу – territio – Клаудиа выдержала, даже не разрыдавшись, что лишь укрепило подозрения присутствовавших. Даже связанная по рукам и ногам веревками, постепенно затягиваемыми все туже и туже, она наотрез отказывалась сознаваться в ведовстве. В первый день палач так ничего и не смог добиться. Отец Алонсо, несмотря на сопротивление отца Петра, настоял на внесении в протокол того факта, что пытка была применена. Теперь формально Клаудиу больше нельзя было пытать веревкой… Если, конечно, не открылось бы новых обстоятельств дела.

Новые обстоятельства появились уже на следующий день: два мальчика, восьми и двенадцати лет сознались в том, что вступили в сношения с дьяволом. По описаниям выходило, что это тот же демон, который совращал детей и ранее. Когда новость достигла ушей отца Алонсо, он поспешил в келью брата Петра, где и состоялся следующий разговор.

– Слышал ли ты о вновь открывшихся обстоятельствах? – спросил Алонсо.

Брат Петр кивнул.

– Полагаю, что дело, и без того сложное и запутанное, нуждается в пересмотре, – продолжил Алонсо, не дождавшись ответа от Петра.

– Не пересмотра, – откликнулся, наконец, Петр, – не пересмотра, а дальнейшего дознания. Светские суды вполне компетентны, чтобы разбирать дела о простом колдовстве, но это дело совсем не простое. Ведьма не сознается и не выдает своих сообщников, которые были у нее наверняка. Завтра пытка будет продолжена, пока она не раскается в своих деяниях.

– Но поступили новые сведения. Другие дети подверглись нападению, когда Клаудиа была уже в тюрьме.

Брат Петр с интересом посмотрел на брата Алонсо.

– Я вижу, брат, что тебе небезразлична судьба обвиняемой. Однако же, доказательства несомненны и очевидны, и произошедшее сегодня никак им не противоречит. Ведьма эта настолько сильна, что смогла покинуть темницу и продолжить свои черные дела. Я уже отдал приказ допросить тюремщиков и еще раз обыскать ее. Где-то на себе прячет она дьявольский подарок, позволяющий проходить сквозь тюремные стены.

Инквизитор Алонсо Бенци не стал продолжать дискуссию.

Выйдя на улицу, он в задумчивости прошел некоторое расстояние, а когда отвлекся от мыслей о судьбе семьи Богарта, то с удивлением обнаружил себя на берегу реки, в том самом месте, где, по показаниям детей, на них напал дьявол. На мокром песке было много следов, брат Алонсо рассеяно скользнул по ним взглядом, но неожиданно заинтересовался и даже присел, чтобы разобраться. Мальчики, судя по всему, играли, – бросали камушки в воду. Брат Алонсо улыбнулся, вспомнив эту игру, – чей камень ускачет дальше. Кучка плоских камней подтверждала эту догадку. А это что еще такое? Вереница следов вела от камышей к тому месту, где стояли мальчики. Следы были огромные, явно мужские. Алонсо нахмурился, похоже, дьявол на сей раз выбрал вполне земное обличье. Алонсо осторожно, стараясь не наступать на следы, подошел к камышам. Дьявол (если это был он) действовал на редкость аккуратно, – в камышах было убежище, невидимое с берега, зато позволявшее сидевшему там подстерегать добычу. Самое же интересное было то, что к тайному месту тот, кто им пользовался, пробирался не берегом, где его легко могли бы увидеть: через камышовые заросли пролегала тропка, ведущая к опушке леса. Уверенность брата Алонсо в том, что здесь орудовал дьявол, слегка поколебалась, больше походило на то, что здесь свили гнездо еретики или лихие люди. Слегка поколебавшись, инквизитор решил исследовать обнаруженную им тропу.

Через камыши идти было легко: тропа была хорошо утоптана, но когда Алонсо добрался до леса, тропа исчезла. Пара сломанных веток могла указывать направление, откуда пришел дьявол или его посланец, но точно с такой же вероятностью ветки мог сломать дикий обитатель леса. Углубляться в чащу брат Алонсо не рискнул, кто знает, что там может поджидать: колдун или зверь. Однако ж взял себе на заметку расспросить тех, кто промышляет ловом рыбы, не видели ли они каких незнакомцев в здешних краях. Подумал об этом и тут же поправил себя, если бы что и было, то слухи об этом уж точно докатились бы до ушей трибунала. Горожане напуганы нападениями на детей, напряжение растет. Говорят, что опять появились прокаженные, грозящие отравить всю воду в окрестностях. Так, в невеселых размышлениях, отец Алонсо дошел до города. Первым его порывом было вернуться в здание трибунала и рассказать о своих наблюдениях. Вопрос – рассказать кому? «Псу господню» Петру? Или молчаливому отцу Франческо? Смысла нет, процесс идет своим чередом. Если ведьма не признает свою вину, ее невозможно отправить на костер. А еще она должна выдать своих сообщников.

Перед зданием трибунала собралась толпа горожан, настроенная очень решительно. Люди требовали выдать ведьму, которая оказалась настолько сильной, что сумела пройти через тюремные стены, чтобы продолжить свои черные дела. Отца Алонсо знали многие, знали как человека, готового всегда выслушать сомневающегося, поддержать и укрепить в истинной вере, но сурового и беспощадного к еретикам. Инквизитор Алонсо Бенци заметил несколько знакомых лиц, то были женщины, выступившие свидетельницами, что на обвиняемой Клаудии Богарта нашли печать дьявола.

– Созналась ведьма? – выкрикнул кто-то из задних рядов.

Отец Алонсо отвечать не стал, быстро (люди расступались, чтобы дать ему дорогу) прошел в здание и тут же наткнулся на стоящего прямо за дверью брата Петра.

– Что говорят люди? – поинтересовался Петр.

– Ты же слышал, что они говорят, – отрезал Алонсо.

– Завтра пытка будет продолжена, – скучным голосом сказал Петр, – дело будет большое. Давно в этих краях не было ведьмы такой силы.

Алонсо не ответил, пошел прямиком в свою келью. Что-то смущало его, хотя на первый взгляд процесс шел обычным путем. Было ощущение, что нечто важное упущено. Те следы на берегу, кто их оставил? Ведь тот, кто ходил там, мог запросто видеть, что произошло, как напал на мальчиков суккуб (если то был суккуб). Свидетель, это ведь тоже свидетель. Но почему он не явился в здание трибунала, ведь его показания могли оказаться очень важными. Неожиданная мысль пришла в голову Алонсо, он спустился вниз и забрал у брата Франческо бумаги с показаниями свидетеля Маттео. Особенно заинтересовало его одно место, где свидетель Маттео рассказывал о жабе, которую он видел у реки. Сделав для себя пометку, что надо еще раз вызвать свидетеля Маттео и расспросить его поподробнее, в каком месте он видел жабу, Алонсо сложил рукопись в стопку. В дверь заглянул отец Франческо:

– Тебя ждут в пыточной, Алонсо. Сегодня страппадо, – заговорщически подмигнул он.

Очень эта черта в характере брата Франческо не нравилась брату Алонсо. Добиться признания от еретика – занятие серьезное. Да, порой приходится прибегать к суровым методам, ибо многие упорны в своей ереси. Пытки и костер – прерогатива светского суда, но наблюдатель от инквизиционного трибунала обязан присутствовать, и брат Франческо вызывался всегда охотно и чаще других.

– Иду, – ответил Алонсо.

Лицо Франческо вытянулось от разочарования:

– Я думал, что ты занят, хотел предложить пойти вместо тебя.

– Спасибо за заботу, но сегодня я хочу присутствовать сам.

Пыточная располагалась в подвале, окон, как таковых, здесь не было, лишь под самым потолком были оставлены небольшие щели, чтобы воздух с улицы все же проникал сюда.

Клаудия уже была там, за прошедшие полторы недели волосы на ее голове успели немного отрасти. Она никак не отреагировала на появление отца Алонсо, лишь мельком взглянула на него и опустила голову. Алонсо сел за стол, где уже лежали листы с заранее написанным списком вопросов, которые надлежит задавать ведьме во время дознания. Этот список использовался уже более трех столетий, хотя, конечно же, время от времени он дополнялся, благодаря неустанным трудам демонологов. Алонсо пробежал глазами по знакомым строчкам:

1. Как давно ты являешься ведьмой?

2. Почему ты стала ведьмой?

3. Как ты стала ведьмой и что при этом происходило?

Вопросы были записаны на правой стороне листа, слева должны были быть ответы, но пока страница оставалась чистой, Клаудиа не призналась после territio. Алонсо нахмурился, запирательство само по себе тяжелое преступление. И даже если дьявол поможет обвиняемой выдержать процедуру дознания, все равно наказание будет суровым – смерть через сожжение. И ей откажут в милости – удушении гарротой.

Тем временем палач облил голову Клаудии спиртным и поджег, чтобы сжечь отрастающие волосы до корней. Когда Клаудиа перестала кричать, он куском серы нарисовал ей полосы в подмышках и паху, после чего поджег серу. Теперь можно было не бояться, что где-то сохранились амулеты, которые дьявол дает своим поклонникам. Палач связал ей руки за спиной, подцепил узел на крюк и подтянул девушку к потолку. Выполнив, таким образом, часть работы, он удалился, наступило время завтрака. Отец Алонсо постучал пером по столу, чтобы привлечь внимание висящей под потолком обвиняемой. Клаудиа застонала, но приоткрыла глаза.

– Как давно ты являешься ведьмой? – прочитал Алонсо первый вопрос, который наверняка уже зачитывался обвиняемой, но ответ так и не был получен.

– Я… – едва слышно прошептала девушка, – я не виновата. Я не ведьма, не ведьма…

Она дернулась, отчего руки вывернуло еще сильнее, и, вскрикнув, потеряла сознание. Через полтора часа вернулся палач и опустил обвиняемую на пол, девушка еле дышала. Опытный в своем ремесле палач немедленно позвал помощника:

– Врача, срочно врача. Дьявол хочет свернуть ей шею, чтобы она не выдала сообщников.

За врачом послали, но он пришел не скоро, делал кровопускание страдающему от лихорадки почтенному горожанину. К тому времени палач успел вылить ведро холодной воды на голову Клаудии, она пришла в себя. Брат Алонсо попытался продолжить допрос, но девушка упорно отказывалась признавать вину. Стало очевидно, что не имеет смысла повторять страппадо второй и третий раз. Алонсо дал знак палачу, чтобы тот переходил к дыбе с утяжелением. Палач привязал к ногам Клаудии мешок, наполненный камнями, после чего, переговорив с помощником, поместил девушку на лестницу и прижал к ее телу необструганную доску, утыканную гвоздями. Устроив ее таким образом, он снова подтянул ее к потолку. Через четыре часа девушка окончательно впала в беспамятство. Ни вылитая на нее холодная вода, ни кровопускание, сделанное лекарем, не помогли.

– Есть ли шанс, что обвиняемая придет в себя? – спросил брат Алонсо.

Лекарь пожал плечами, дескать, не знает, собрал свои инструменты и ушел. Вызвали тюремщика, тот пришел и, чертыхаясь, отнес Клаудиу обратно в тюрьму.

На сегодня других обвиняемых не было, брат Алонсо взял протоколы допросов и показания свидетелей. Ни одного affi rmato в протоколе допроса. Брат Алонсо покачал головой, завтра придется усилить воздействие.

В дверь постучали, Алонсо не успел ответить, в комнату заглянул брат Франческо.

– Она скончалась! – выпалил он, – Дьявол перехитрил нас.

– Кто? – машинально спросил Алонсо, но тут же понял, что речь идет о Клаудии. – Как это могло произойти?

Франческо быстро, постоянно сбиваясь на детали, рассказал, что, когда девушку принесли в камеру, она ненадолго пришла в себя и даже попыталась сесть. Но тут глаза ее закатились, руки и ноги начали дергаться, изо рта выступила пена.