Текст книги "Путеводитель Москва – Тверь – Нижний Новгород. по Волге на теплоходе"

Грешнево, Аббакумцево. Николо-Бабаевский монастырь. Поселок Некрасовское

Следующая глава – поэтическая. Мы идем по местам, связанным с именем Н. А. Некрасова. Слева в нескольких километрах от берега находится село Грешнево.

Первым из Некрасовых здесь поселился дед поэта Сергей Алексеевич. В начале XIX века в сельце красовался его новый дом. В 1826-м, выйдя в отставку, приезжает в Грешнево сын Алексей Сергеевич. До переезда он с семьей жил на Украине, по месту службы. И вот большая семья поселяется в новом доме. У Алексея Сергеевича и Елены Андреевны Некрасовых к тому времени пятеро детей: дочери Елизавета и Анна и сыновья Андрей, Николай, Константин. В Грешневе рождаются младший брат Федя (будущий управляющий – владелец Карабихи) и сестра Оля.

У Некрасовых всего 52 крепостных (имеются в виду только мужские души). Немного для такого большого семейства. Девочкам нужно будет приданое, мальчикам – часть наследства. А. С. Некрасов заводит «почтовую гоньбу», обслуживает своими лошадьми участок тракта от Грешнева до Костромы и обратно. Затея с гоньбой помогает поправить материальное положение.

После смерти отца имение достается Николаю и Федору. В 1864 году по неосторожности сгорает дом. Его изображений не сохранилось, но есть описание 1815 года (в это время владельцем был Сергей Алексеевич, дед поэта), в котором упоминаются восемь комнат, сени, два чулана, голландская печь с изразцовой лежанкой.

Свою часть имения Николай после пожара переписывает на младшего Федора, но тот плотно занят более богатой Карабихой, и Грешнево продается зажиточному крестьянину Г. Т. Титову.

От старой усадьбы остался только домик для крепостных музыкантов, так называемая музыкантская. Предприимчивый Титов надстроил второй этаж и разместил в здании трактир. Сейчас в домике расположился небольшой музей, рассказывающий историю усадьбы. Неподалеку усадебный прудик, липовые аллеи, мощные кедры, остатки тракта, по которому скакали когда-то некрасовские лошадки. Так что при желании и известной доле воображения можно представить обстановку середины XIX века. Рядом с музеем поставлен небольшой памятник (бюст) поэту.

Еще пять километров от Грешнева, и мы уже в селе Аббакумцево. Если идти пешком, то можно сполна насладиться чудесными видами. К слову, сам поэт исходил эти места во время прогулок и охоты, так что получится пройти «поэтическим следом».

…Шуми, шуми, зеленый лес!

Знаком мне шум твой величавый,

И твой покой, и блеск небес

Над головой твоей кудрявой.

Я с детства понимать привык

Твое молчание немое,

И твой таинственный язык

Как что-то близкое, родное…

Аббакумцево впервые упоминается в писцовых книгах 1627—1629 годов: «Село, что была пустошь Обокумцово, за Борисом Григорьевым, сыном Пушкиным…» Эта ветвь пушкинского рода известна Гаврилой Григорьевичем, которого поэт упоминает в драме «Борис Годунов». Если вы читали часть «Канал имени Москвы», то, может быть, помните, что Гаврила Григорьевич владел в это же время и селом Виноградово (Долгопрудный).

Ну а село Аббакумцево встречает нас Благовещенской церковью. Построена она была в 1791 году, через сто лет, в 1891-м, пристроили колокольню. Некрасовы являлись прихожанами храма.

На территории церкви покоится Е. А. Некрасова, мать поэта, а неподалеку – фамильный склеп, где похоронены многие из семьи Некрасовых.

…В стороне от больших городов,

Посреди бесконечных лугов,

За селом, на горе невысокой,

Вся бела, вся видна при луне,

Церковь старая чудится мне,

И на белой церковной стене

Отражается крест одинокий…

«Всему начало здесь, в краю моем родимом!..» – писал поэт о местах детства.

…Сгорело ты, гнездо моих отцов!

Мой сад заглох, мой дом бесследно сгинул,

Но я реки любимой не покинул.

Вблизи ее песчаных берегов

Я и теперь на лето укрываюсь

И, отдохнув, в столицу возвращаюсь

С запасом сил и ворохом стихов…

Множество задумок, отрывков, поэм, стихов родилось именно в этих местах, среди них – стихотворения «Родина», «Псовая охота», «Крестьянские дети», «Могила брата», «Рыцарь на час», «Молебен», «В деревне», «Влас», «Знахарка», «На Волге», «Похороны», «Деревенские новости», «На псарне»; поэмы «Тишина», «Коробейники», «Мать», «Кому на Руси жить хорошо» и многое другое.

Некрасовские места – это оба берега Волги. Прогулявшись по левому, пора обратить внимание на правый берег.

Там, где в Волгу впадает река Солоница, на холме стоит Николо-Бабаевский монастырь (правый борт теплохода).

Бабайками называли длинные весла, которыми на судах пользовались как рулем. При входе с Волги в небольшую Солоницу они становились не нужны, и кормщики оставляли их на мысу. Поэтому – Бабаевский. По легенде на одной из таких бабаек, неизвестно кем брошенных, приплыла на мыс икона святителя Николая. Произошло это чудесное событие в XIV веке, в то же время верующие поставили над иконой первую деревянную часовенку. Вскоре на мысу вырос монастырь. Много людей видели эти стены. Бывало здесь и семейство Некрасовых.

…Кругом все та же даль и ширь,

Все тот же виден монастырь

На острове среди песков.

И даже трепет прежних дней

Я ощутил в душе моей,

Заслыша звон колоколов…

И сейчас от песчаного берега вверх идет дорожка, по которой можно подняться к стенам монастыря.

А там и до поселка Некрасовское недалеко. Это название появилось в 1938 году, заменив привычное Большие Соли. Просоленные здесь места. Река Солоница изобиловала соляными ключами, основным занятием жителей было солеварение. Соль выпаривали на огромных сковородах. Жарко, тяжело, солевар к концу работы пропитывался солью, которая разъедала кожу, глаза. В местном музее охотно и подробно рассказывают о производстве и применении соли, кроме того, демонстрируют богатую коллекцию соляных кристаллов.

У Некрасова в поэме «Кому на Руси жить хорошо» село фигурирует как Усолово.

…Старик, вся жизнь которого

То воля, то острог.

Пришел в село Усолово:

Корит мирян безбожием…

И соль варили, и старообрядцы в селе были. Знамениты Большие Соли и своими мастерами. Именно они вырезали иконостас для ярославской церкви Ильи Пророка. Местный архитектор-самоучка С. А. Воротилов выстроил соборную колокольню в Костроме; художник В. С. Сорокин, тоже уроженец Больших Солей, выполнял образ святого Спиридония для Исаакиевского собора Санкт-Петербурга, делал образа для многих петербургских храмов, в том числе для Спаса на Крови.

Рыбницы. Красный Профинтерн. Искробол. Черная Заводь

Опять мы обходим небольшой волжский островок, и перед нами на левом берегу пятиглавый храм с колокольней. Это село Рыбницы. Название пошло от протекающей рядом речушки, богатой разнообразной рыбой.

В начале XVII века местными землями владела Ксения Романова, мать Михаила Федоровича, первого царя из рода Романовых. После ее смерти владения отошли Московскому Новоспасскому монастырю. Долгое время стояла здесь скромная деревянная часовенка. Каменный храм Спаса Нерукотворного, который мы видим, воздвигли только в конце XVIII века.

Кроме охоты и рыболовства, местное население издавна занималось лепным промыслом. Может быть, наблюдение за работой старших и повлияло на мальчика Сашу Опекушина. Он родился в 1838 году в соседней деревушке в семье крепостного крестьянина. Внимательный отец заприметил тягу сына к творчеству и, получив согласие хозяйки, отдал мальчика на обучение в Санкт-Петербургскую рисовальную школу. Трехлетнюю программу Александр осваивает за два года. Чтобы учиться дальше, ему необходима вольная. Откупившись за 500 рублей, он поступает в Императорскую академию художеств. Талантливый и трудолюбивый молодой человек совмещает учебу и работу. Растут известность и уважение.

В 1872 году за статую Петра I и бюст цесаревича Николая А. М. Опекушин удостоен звания академика скульптуры. Кто-то может сказать, фамилия знакомая, а памятников таких я не знаю. Действительно, к сожалению, большинство работ скульптора было уничтожено. Но есть один памятник, который знают почти все.

…Мечтая о могучем даре

Того, кто русской стал судьбой,

Стою я на Тверском бульваре,

Стою и говорю с собой…

В стихотворении С. А. Есенина упоминается, пожалуй, самое известное творение скульптора – памятник А. С. Пушкину на Пушкинской площади в Москве.

В 1894 году Александр Михайлович Опекушин избирается действительным членом Академии художеств. В 1912 году возле московского храма Христа Спасителя открывается памятник Александру III работы скульптора. В благодарность бывшему крепостному жалуются чин действительного статского советника и пожизненная пенсия в размере 3000 рублей в год. После Октябрьской революции отбираются чины, деньги, дом в Санкт-Петербурге, в котором он прожил почти 70 лет. Уничтожается большинство работ скульптора, в том числе монумент Александру III.

Забытый и ненужный, спасаясь от нищеты и голода, осенью 1919-го Опекушин с семьей уезжает в родные места. Через четыре года он умирает. Похоронен выдающийся скульптор на кладбище у Спасской церкви, где в далеком 1838 году крестили новорожденного крепостного Сашку.

Сейчас именем Александра Михайловича Опекушина названы одна из улиц Ярославля, астероид, открытый в 1986 году, в Рыбницах создан дом-музей скульптора. А у воссозданного храма Христа Спасителя на месте памятника Александру III сейчас стоит памятник Александру II работы А. И. Рукавишникова.

Идем дальше. Справа за полосой леса мелькнул купол церкви Параскевы Пятницы постройки 1902 года. Это село Новодашково. Паромной переправой оно соединяется с левобережным поселком Красный Профинтерн (до 1945 года Грузицино). О нем наш следующий рассказ.

Недалеко от берега возвышается чудо-замок. Давайте разглядим его повнимательней. Вот уж действительно эклектика, смешение жанров. Несимметричный фасад, разные по оформлению башенки, скругленные окна, галереи и балкончики, аркатурный пояс, эркер. У любителей архитектуры разбегаются глаза.

Перед нами бывшее владение купца Никиты Андреевича Понизовкина. В далеком 1863 году его дед, Никита Петрович Понизовкин, запускает на этих землях крахмало-паточный завод. Это не опечатка. И дед, и внук звались Никитами, как это часто бывало в русских семьях. Н. А. Некрасов в поэме «Горе старого Наума» обрисовал картину:

 
…Науму паточный завод
И дворик постоялый
Дают порядочный доход.
Наум – неглупый малый…
…Так обращен нагой пустырь
В картофельное поле…
Вблизи – Бабайский монастырь,
Село Большие Соли…
 

Что же тут правда? В действительности Наум – Никита Петрович Понизовкин – смог выкупиться из крепостных, заработать немалый капитал, открыть несколько заводов. Сведений об этом предпринимателе из народа немного, кроме того, они сильно отличаются в разных источниках. По одной из версий, родился Понизовкин в 1804 году. В 1830-е по договору с хозяином он уезжает из имения и в скором времени открывает первый паточный завод. В середине 40-х годов продукция завода занимает первые места на различных выставках. Все это время Понизовкин остается крепостным. Выкупается разбогатевший предприниматель только в 1846 году.

Через три года он, уже купец 2-й гильдии, обзаводится в дополнение к паточному химическим заводиком. Благодаря производству нашатырного спирта, купороса, купоросного масла, соляной кислоты и прочей нужной в хозяйстве химии Никита Петрович становится известным на всю Россию предпринимателем. Оборотистый купец строит на Волге пристань, на которой стоят собственные баржи, строит каменный дом в Ярославле.

К середине 50-х годов завод Понизовкина по производству патоки один из самых значительных. Ухарю-купцу и этого мало. В начале 1860-х он затевает новое строительство. Теперь это завод в местечке Грузицино (нынешний Красный Профинтерн). К тому времени Никита Петрович уже купец 1-й гильдии.

Идет время, пыхтят заводы, подрастают сыновья и дочки… Все хорошо, вот только здоровье пошаливает. И Никита Петрович едет в Ярославль, якобы для его поправки. Уехать – уехал, а обратно уже не вернулся. Много слухов и версий ходило об этом случае. Многие утверждали, да и сейчас настаивают, что примкнул он к бегунам (вспомните село Сопелки и старообрядцев).

Как бы то ни было, завещание купец оставил. По нему основной капитал перешел сыновьям, которые не мешкая организовали торговый дом «Никиты Понизовкина сыновья». Братья оказались достойными продолжателями дела. Увеличили торговую флотилию, электрифицировали производство, провели телефон, расширили рынок сбыта. А вскоре вырос на территории завода, ближе к берегу Волги, тот самый замок-особняк, с которого мы начали рассказ. Заказчиком строительства был внук Никиты Петровича Никита Андреевич Понизовкин. Руководил строительством архитектор Н. Ю. Лермонтов. Каждая комната была выполнена в своем стиле. Так, из Египта можно было плавно перейти в Англию, потом полюбоваться греческими мотивами. Однако одной лепниной не согреешься, и для комфорта в особняке были использованы новейшие системы вентиляции и отопления.

На заводской же территории, кроме производственных зданий, располагались сорокаквартирный дом для служащих, парк, кинотеатр.

Красный Профинтерн, замок Понизовкина

После Октябрьской революции 1917-го замок становится школой. Потом зачем-то меняют воздушную систему отопления на водную. В результате ученики стали мерзнуть, школу заменил клуб, потом библиотека. Особняк обслуживал людей, не получая заботы взамен. Начались предсказуемые неприятности: протекла крыша, стены стали промерзать, отваливалась лепнина, трескалась штукатурка. Побледнели египетские и английские комнаты, разрушилась парадная лестница.

Что же касается завода, то он функционировал до 2007 года. По крайней мере, об этом свидетельствует табличка на стене одного из цехов. Вместо картофельной патоки с 1927 года стали производить кукурузную. После перехода на рыночные рельсы производство «заехало» в тупик. Цеха закрыли, оборудование распродали. Завод прекратил свое существование. Ветшал и великолепный замок. Ремонтные работы начались только в 2009 году, после того как здание было выкуплено частным лицом. Сейчас на территории разместился парк-отель, потихоньку реставрируются внутренние убранства чуда-на-Волге, проводятся различные мероприятия, одной из целей которых является создание нового образа этого места.

В семи километрах от Красного Профинтерна и от Волги, на берегу озера расположилась деревушка Искробол (с теплохода ее не видно). Название пошло от языка меря, где «бол» – жилая земля, деревня. Местная почва богата глиной, поэтому многие крестьяне промышляли гончарным ремеслом. Родившийся в Искроболе Гладков Лонгин Георгиевич не только умел работать с глиной, но и знал, как из этого дела прибыль извлечь. В 1872 году он открывает в Москве скульптурную, мраморную и цинколитейную мастерскую. Работали в ней около 60 взрослых мужчин и обучались 10 мальчиков из родного Искробола. Именно они уже в советские годы принимали участие в украшении станций московского метрополитена, высоток, павильонов ВДНХ и т. д. Дети и внуки Гладкова стали продолжателями семейного дела. Так, например, орлы, расправившие крылья над Бородинским полем, принадлежат руке Гладкова Михаила Александровича.

Проходим устье реки Черной (правый берег) и расположенное на ней село Черная Заводь. Пыхтели когда-то в Черной Заводи картофелетерочные заводики, славились золотыми руками местные каменщики и штукатурных дел мастера. Имелись в селе две церкви, одна из которых, церковь Воскресения Иисуса Христа, стоит и по сей день. Это последний населенный пункт на берегу Волги, относящийся к Ярославской области.

Дальше наш путь пойдет по Костромской области.

Костромское водохранилище. Кострома. Ипатьевский монастырь

Слева в Волгу впадает река Кострома. В ее новом устье раскинулось Костромское водохранилище.

Образованный в середине 50-х годов прошлого века путем постройки плотины, залив имеет площадь более 170 кв. км. Поэтому костромичи часто называют его морем.

До затопления это был край озер и рек.

…Дети, я вам расскажу про Мазая.

Каждое лето домой приезжая,

Я по недели гощу у него.

Нравится мне деревенька его:

Летом ее убирая красиво,

Исстари хмель в ней родится на диво,

Вся она тонет в зеленых садах;

Домики в ней на высоких столбах

(Всю эту местность вода понимает,

Так что деревня весною всплывает,

Словно Венеция). Старый Мазай

Любит до страсти свой низменный край…

Такими эти земли видел поэт Н. А. Некрасов.

В погоне за вдохновением приезжал полюбоваться весенним половодьем и писатель М. М. Пришвин.

После спада воды хорошо шел нерест, из рек в озера нагоняло много рыбы, поэтому было развито не только рыболовство, но и рыбное хозяйство. До первых заморозков с воды кормились только сами, без нужды не вылавливая ни одной рыбешки. Пользовались в теплое время года лишь удочкой. Зато, когда озера покрывались льдом, крупную, откормленную серебристую красавицу уже вылавливали целенаправленно сетями. После чего в специально отведенных местах промораживали при помощи снега, заготовляя для продажи.

Схема движения: Кострома – Густомесово

Сплести нужную сеть – целое искусство. Им в совершенстве владели местные женщины. Щедрым «низменный край» был и для охотников, среди которых, пожалуй, самый известный – Н. А. Некрасов. Другие охотники не описывали свои победы, но имели в хозяйстве вдоволь и мяса, и меха.

Где вода, там и кустарник самый разный растет. Поэтому местные жители и лапти вязали, и корзины разные плели. Такие хорошие корзины были, что в 1930-х организовали мастерскую для передачи опыта. Да вот только закончилось это все в 1950-е, и превратился «низменный край» в затопленный.

Ниже по течению, у Городца, строители перекрыли Волгу, и появилось Горьковское водохранилище. В то же время перекрыли и реку Кострому, направив воду в ее новое, искусственное русло. Кострома, встретившись с полноводной Волгой, разлилась, образуя на месте бывших озер-речек Костромское море. И охота, во время которой:

В августе, около Малых Вежей,

С старым Мазаем я бил дупелей…

– осталась в прошлом. Не стало в числе многих и села Вежи. Только старая Преображенская церковь на сваях напоминала о том времени. Эту деревянную драгоценность еще недавно можно было увидеть на территории Ипатьевского монастыря в музее зодчества. Однако в 2002 году во время пожара она сгорела.

О «низменном крае» напоминает пойма, мимо которой мы идем. Несколько километров заливных лугов, и перед нами золотые купола Ипатьевского монастыря.

Нас встречает Кострома.

Знаменитый в конце XIX века путешественник В. М. Сидоров говорил: «Белокаменная Кострома словно вынырнула из Волги, отряхнулась и живописно расселась, по общему правилу волжских городов, как дама, на своем левом берегу. Почти все мужчины-города лежат на правом. Так, прелестный старичок Ярославль, ветхий и курьезный Углич, молодой краснощекий купчик Рыбинск, маленький веселый Плес, стройный Юрьевец, бесшабашный богатый Нижний, стерляжий царь Васильсурск, старый барин, помещик знатного рода – Симбирск, ревностный раскольник Хвалынск, молодой среброголовый Вольск, сам волжский король – Саратов, арбузный Камышин, песчаный и пыльный Царицын – все они на правом берегу. Дамы расселись на левом, как старая, гордая и сановитая Кострома, так и узорчатая, с татарской кровью в жилах Казань, и молодая формирующаяся, как немцы называют Backfisch (запеченная рыба. – Прим. авт.), жаркая Самара, и сама рыбная торговка, загорелая от зноя, Астрахань, – все лежат на левом берегу. Ни один мужчина не решился нарушить прав дамы, и только Ржев улегся на обоих берегах, зато дамы, верные себе, подтвердили поговорку, что нет правил без исключения и что для дам закон не писан. Три из них не усидели на своем берегу и предпочли общество мужчин: это скучная Тверь, живописная Кинешма и торговая Сызрань…»

Конечно, сейчас многое изменилось. В 1930-е годы и Кострома, обзаведясь правобережным Заволжским районом, раскинулась на два берега.

Сегодня нам предстоит знакомство с древним левым берегом.

 
…Сквозь туман едва заметный
Тихо блещет Кострома,
Словно Китеж, град заветный,
– Храмы, башни, терема…
Ф. К. Сологуб
 

Расположен город на месте впадения в Волгу реки Костромы. А вот откуда такое огневое, яркое название взялось, ученые спорят до сих пор. Версий много. Остановимся на двух основных. По первой выходит, что название восходит к финно-угорскому языку и имеет значение «кострум», «крепость».

По второй же во всем виноват бог солнца Ярило, которому в жертву каждое лето приносили соломенную куклу Кострому. Водили вокруг нее хороводы, песни обрядовые пели, потом дружно шли к речке и топили несчастное чучело. А в некоторых языках (например, марийском) и русских говорах «кострома» и есть солома, сорная, пустая трава. Вот и получается, что по соломенной кукле пошло название города. Напомню, это только самые популярные версии.

Годом основания города считается 1152-й. Основателем является небезызвестный нам Юрий Долгорукий. В летописях 1213 года Кострома уже упоминается как яблоко раздора между сыновьями великого владимирского князя Всеволода III Большое Гнездо, когда Константин Ростовский «послал полк свой на Кострому» против братьев. В этом же году город сгорает в страшном пожаре. В те времена Кострома располагалась на более высоком правом берегу. Взялись было мужики за топоры, чтобы заново отстраиваться, – опять пришла беда, да еще какая! Хан Батый на русские земли пожаловал. Досталось и Костроме. Великий князь Ярослав Всеволодович решил отстроить разоренный и сожженный город на левом берегу – под защитой Волги от татарских набегов и поближе к водному пути по реке Костроме. В то же время ставится деревянная церковь в честь Федора Стратилата, покровителя, имя которого великий князь принял в крещении.

Кострома

Идет время, у князя подрастают сыновья. Всем нужно оставить в правление земли. И для младшего, «мизиннаго», сына Василия Кострома выделяется в отдельное княжество. По легенде, незадолго до начала княжения Василий видит в лесу диво дивное – прислонившуюся к стволу сосны икону. И невысоко от земли находилась икона, а пока со священным собором не пришли, снять не смогли. Ей и благословили на правление новым уделом первого костромского князя. А для иконы, которой оказалась исчезнувшая из захваченного татарами Городца икона Феодоровской Божией Матери, вскоре была поставлена Успенская церковь.

После Василия, который не оставил наследников, в молодом княжестве начинается чехарда из владельцев. Племянники и далекие родственники поочередно становятся местными князьями. Заканчивается это в 1330-х, когда Кострома переходит в управление московскому князю Ивану Калите. К времени его правления относится красивая легенда о зарождении Ипатьевского монастыря. Будто бы слава о мудрости и грамотном правлении московского князя разнеслась по всей земле. Узнал об этом и татарский мурза Чет. И так захотел он на князя посмотреть, что, не раздумывая долго, отправился к нему в гости. По пути остановился в Костроме отдохнуть. Прилег на травку да заснул. Тут и привиделась ему Богородица. Проснувшись, мурза решил креститься и обосновать на месте сновидения монастырь. Эта легенда является одной из версий зарождения обители. По другой, более официальной, монастырь основан в 1275 году Василием Ярославичем.

Монастырь неразрывно связан с историей не только Костромы, но и всей России, но об этом чуть позже. Пока же о Костроме.

Страшным стал для города 1364-й, когда лютовала моровая язва. Потом пережила Кострома набег лихих новгородцев-ушкуйников.

В разное время служила Кострома укрытием и для Дмитрия Донского во время нападения на Москву войск Тохтамыша, и для его сына Василия, нашедшего здесь спасение от хана Эдигея, и для многих других князей. Что тому послужило причиной, историки гадают до сих пор, однако в одном они сходятся – преданность и честность у костромичей всегда были в почете.

Хорошим подспорьем в защите от врагов становится и заново отстроенный в 1416 году вокруг города деревянный кремль.

XV век для Костромы – чересполосица тяжелых и спокойных лет. Вернулась моровая язва, случился страшный голод, в очередной раз разорили город татарские орды. После этого укрепляются Богоявленский и Ипатьевский монастыри, увеличивается число жителей, после очередного пожара построены каменные Успенский и Троицкий соборы.

Ипатьевский монастырь

По пути «За три моря» посещает Кострому путешественник Афанасий Никитин, о чем упоминает в своих записях: «…поидох на низъ Волгою и приидохъ со Углеча на Кострому ко князю Александру, с ыною грамотою. И князь великі отпустилъ мя всея Руси доброволно…» Вторая половина XV века проходит под знаменем боевых походов князя Ивана Васильевича на Казань и Великий Новгород. После последнего похода в Костроме поселяются новгородцы, которых князь оделил поместьями.

В конце XV века город опять сгорает.

В трудах, под стук топоров встречает Кострома новое, 16-е столетие.

Отстроились, торговать начали, купцы приезжать стали, разрастается Кострома. Опять пожар, опять стучат топоры. Снова беспокоят набеги татар. В середине XVI века в Костроме по приказу Ивана Грозного собираются войска для похода на Казань. Позже, при Годуновых, увеличивается количество каменных построек, перестраивается в камне и Ипатьевский монастырь. Развитие продолжается до начала XVII века, до польского лихолетья.

В это время по городам Поволжья победным маршем идут войска Лжедмитрия II. 30 декабря 1608 года под пятой захватчиков оказалась и Кострома. Спасаясь от врагов, жители c иноками прячутся в Богоявленском монастыре. К сожалению, крепкие стены и слово Божье не спасают от захвата и разорения.

Войскам Тушинского вора лихо сидеть на одном месте, жажда добычи зовет их в новые походы по русским землям. Оставив в разоренной Костроме дозорный отряд, они отправляются на северо-восток. Однако, получив неожиданный отпор, захватчики отступают и укрываются в Ипатьевском монастыре. Начинается долгая осада.

По одной версии осада костромичами родного Ипатьевского монастыря длилась с марта по июль. По другой – только в конце сентября 1609 года русские войска смогли выкурить неприятеля. Понюхать пороху захватчикам пришлось благодаря Константину Мезенцеву и Николаю Косыгину. Они смогли подобраться к стенам монастыря и заложить под одну из них бочку с порохом. При взрыве герои погибли, но в образовавшуюся брешь бросились ополченцы. Монастырь, Кострома были свободны. Через три года, в 1612-м, костромичи в составе ополчения участвовали уже в освобождении Москвы.

А в скором времени о Костроме заговорили по всей Руси. Зимой 1613 года на Московском земском соборе было принято решение об избрании на царство Михаила Федоровича Романова. Шестнадцатилетний избранник с матушкой проживал тогда недалеко от Костромы, в своей вотчине Домнине. Поехал звать юного Михаила на царство его родственник Федор Иванович Шереметев. Да только не он один разыскивал новоизбранного царя. Недалеко отошедшим от Москвы и не распрощавшимся с мечтой захвата российского престола полякам очень мешал юный Романов. И вот уже выдвинулся под Кострому их военный отряд. Как знать, какой была бы история страны, не встреться на пути врага обычный русский крестьянин Иван Осипович Сусанин. Заставил он покружить по лесам-болотам поляков, уводя их все дальше и дальше от Домнина.

Спасшийся Михаил Федорович нашел укрытие в Ипатьевском монастыре, где и встретил послов с челобитной грамотой. Челобитчики шли в монастырь по льду Костромы, неся Федоровскую икону Божьей Матери, сопровождаемые звоном всех колоколов. 14 марта 1613 года Михаил Романов торжественно согласился венчаться на царство.

Федоровская икона становится особо почитаемой в царском роду. А Ипатьевский монастырь, получивший в благодарность от царя Михаила Федоровича богатые дары, стал местом, куда обязательно перед вступлением на престол приезжали молиться Романовы.

Кострома зажила мирной жизнью. Образуются новые слободы, активно ведется торговля. В городе на тот момент четыре монастыря, соборы, строятся новые церкви, в числе которых Троицкая и церковь Воскресения на Дебре. Развиваются ремесла и промыслы. Строятся торговые ряды, сохранившиеся до сей поры практически без изменений.

Кроме Старого города, куда входит кремль, окруженный рвом и валами, отстраивается Новый город, в котором селятся посадские люди. Новый город тоже защищен рвом, крепостной стеной с дозорными башнями и проездными воротами. Для защиты от неприятеля по указу царя в городе размещен стрелецкий отряд. К середине века приобретает каменные стены Богоявленский монастырь.

Новая напасть случается в это время – страшные волны чумы и пожаров опять прошлись по разросшемуся, повеселевшему городу.

В 1680-м образуется Татарская слобода. Помните город Романов, часть современного Тутаева? Поселяются в Костроме те татары, которые, получив «кормовые деньги» за оставленные земли, были вынуждены по приказу царя обосновываться на новой территории.

С 1719 года Кострома относится к Московской губернии. Все больше появляется строений из камня. Золотые руки костромичей-каменщиков пригодились и в Москве. В 1726 году местные умельцы были отозваны на строительство здания Арсенала (цейхгауза) в Московском Кремле. Кроме них, «на государевы работы» призываются и местные иконописцы. Открывается школа для дворянских и посадских ребятишек, развиваются гончарное дело и ювелирное искусство.

В 1767 году, совершая путешествие по волжским городам, в Костроме останавливается Екатерина Великая. Понравившийся город был пожалован гербом с изображением покачивающейся на волжских волнах императорской ладьи «Тверь». Кроме герба, Кострома в царствование Екатерины II приобретает и новую городскую планировку.

По легенде, императрица, показав на раскрытый веер, сказала, что хочет видеть Кострому именно такой. По новому плану разбежались от главной площади полукругом улицы-лучи, раскрылся костромской веер навстречу Волге. Да и сама главная площадь появилась только благодаря новой застройке города. До того протекала на ее месте река Сула, с одного ее берега Новый город стоял, а другой огородами был занят. Пришлось реку в трубу заключать и под землю прятать. Назвали новую площадь, основу городского веера, Екатеринославской. Были в этом веере церкви, школы, нашлось место различным судам, удачно вписались в него дома призрения, первые аптеки, больницы, здание городской думы, народное училище для дворянских детей, поместились библиотека, типография и многое другое.

В 1796 году Кострома становится губернским городом. В самом конце XVIII века, уже при Павле I, строится деревянное здание гауптвахты. Кроме того, правление этого императора запомнилось костромичам созданием нового герба, на щите которого соседствовали полумесяц рогами вниз и крест. Сам же щит был разделен на четыре части: зеленую, красную и две желтых. Значение символики неизвестно, однако именно этот герб был изображен на полковых знаменах, под которыми костромичи сражались в Отечественную войну 1812 года.