Текст книги "Путеводитель Москва – Тверь – Нижний Новгород. по Волге на теплоходе"

Коровники. Сопелки

После Которосли перед нами вырастает великолепный храмовый комплекс в Коровницкой слободе. Обращает на себя внимание его величественный силуэт. В любую погоду он четко вырисовывается на фоне неба, не дробясь на детали. Еще в начале XX века стены были белеными, что подчеркивало архитектурные элементы. Со временем побелка осыпалась и выступил темно-красный кирпич. Праздничный декор стал практически неразличим с воды.

Сначала стояла здесь деревянная церковь, позже, в середине XVII века, построили холодную (летнюю) церковь Иоанна Златоуста (1649—1654 годы).

Пятиглавый, с пределами и галереями, богато декорированный Златоустинский храм строился на деньги купцов Неждановских. Благотворители были щедрыми, на обустройство и украшения не скупились. Похоронены купцы здесь же, в южной храмовой галерее. В 1935-м церковь закрыли, стали использовать как склад, продолжалось это до 1992 года, когда ее передали Русской старообрядческой церкви.

Второй была построена зимняя церковь Владимирской Иконы Божией Матери. С западной стороны к ней, как и положено в теплых церквях, вскоре пристроили трапезную. Оба храма расписывало семейство Сопляковых.

По центру, на равном расстоянии от двух храмов, красуется Ярославская свеча, так называют 37-метровую шатровую колокольню. К сожалению, ее великолепные украшения видны только при помощи оптики. Раньше колокольня была оснащена колоколами, отлитыми на Демидовском заводе и приобретенными на средства уже знакомых нам купцов Неждановских.

Перед колокольней располагаются Святые ворота. Невысокая, но мощная ограда словно подчеркивает границу между спокойствием и суетой.

С конца XVII века храмовый комплекс не сильно видоизменился. Способствовали этому и отдаленность от центра города, и то, что вокруг жили преимущественно старообрядцы, склонные больше сохранять, чем перестраивать. Сейчас храмовый комплекс в Коровниках принадлежит Русской старообрядческой церкви.

Храмовый комплекс в Коровниках

Неслучайно зашел разговор о старообрядцах. С правого борта теплохода – село Сопелки. И хотя музыкальное название, скорее всего, связано с дудочкой – сопелкой, известно село совсем другой историей. Издавна жили здесь старообрядцы. К сожалению, многие путают их со староверами, поэтому сначала в двух словах о различии.

Староверы, «старая вера». Придерживаются дохристианских верований, ближе к природе, чтут славянские Веды.

Старообрядцы, «старые обряды». Христиане, отказавшиеся принять церковную реформу 1663—1664 годов, проводимую патриархом Никоном. Наш рассказ именно о них.

Уже в конце XVII века старообрядчество делится на ветви: поповство и беспоповство. Дробление происходило и дальше. Так, в беспоповщине (суть явления понятна из названия) появилось направление бегунов.

«Пишу я вам… из с. Сопелок, верстах в 15 от Ярославля. Мы приехали сюда производить следствие на месте, пробудем здесь несколько дней, а потом отправимся по другим селам… по исследованию оказывается, что ни одна душа никогда не была у Св. Причастия, и когда мы требуем объяснения, почему так, то знаете ли, что мужики и бабы отвечают? Они отвечают или что не бывают у Св. Причастия за здоровьем (говоря, что в случае болезни или приближения смерти они причащаются) или «по молодости лет»…

Если б этот народ прямо говорил, что он не по нашей церкви, так с ним легко было бы примириться, но когда слышишь от него уверения в противном, а между тем знаешь, что он принадлежит к самой злой секте, страшно богохульствующей на нашу церковь, так нельзя оставаться равнодушным… Учение этой секты тесно связано с общим учением раскольников об Антихристе, с тою разницею, что это последнее доведено здесь до крайнего своего выражения. Всякая земная власть есть власть Антихриста; следовательно, не надо признавать ее… Для спасения души необходимо быть исключену из граждан внешнего мира (т. е. числиться в бегах или умершим) … Но странничество было бы весьма невыгодно, если б не было странноприимцев. А потому догадливые раскольники допустили в свою секту людей, которые, оставаясь на месте, но в чаянии будущего странничества, занимаются пристанодержательством беглых раскольников. Сектатор, отправляясь бродить, сносит все свое имущество, продает землю, берет деньги – и все это складывает у «христолюбцев», которые получают за это от «странных» большие выгоды. А как странники не очень охотно живут в лесах и пустынях, то христолюбцы устраивают свои дома с теплыми и чистыми подпольями и удобными тайниками… Жители с. Сопелок все христолюбцы, и с целью укрывательства беглых выстроилось все селение. Нет дома без потаенной кельи. Нелепость доходит до того, что оставляют дом свой с тем, чтобы, заставив подать о своем побеге явочное прошение, следовательно, записавшись беглыми, жить у соседа в доме! Христолюбцы, любящие покойную жизнь, перед самою смертью заставляют себя выносить вон из дому, чтоб умереть будто бы в странничестве, не у себя в доме!..»

Это выдержки из писем поэта и публициста И. С. Аксакова, который в 1850 году входил в состав следственной комиссии «по делам о беглых, бродягах и пристанодержателях в Ярославском уезде».

Итак, в середине XIX века Сопелки были центром направления бегунов. В православный храм они ходили «по принуждению», старались не контактировать с представителями власти, «убегать» от любых отношений с государством. Среди бегунов были странники и оседлые. Часто в селе на несколько дней оставались передохнуть скитальцы-странники. На этот случай у оседлых бегунов были заготовлены целые лабиринты, тайные комнаты и подполья. Окна в домах закрывались глухими ставнями. До сих пор в селе стоят несколько таких домов.

Главным сельским промыслом была ловля рыбы. Ловили интересным способом: насыпали небольшие валы в форме подковы, «ножки» подковы доходили до реки Великой (она протекает параллельно Волге, и нам ее не видно). Весной река разливалась, затапливая всю подковку. На это время приходился нерест многих рыб, в том числе щуки. Потом вода уходила, ножки-каналы перекрывали, насыпая землю, рыбка оставалась запертой в ловушке. Дальше оставалось только взять острогу и… варить уху.

Старообрядцы не признавали общественных бань. Вместо этого на реке Великой каждая семья имела свой бочаг (бочаг – расширение, углубление речного русла). Принадлежность узнавали по фамилии: Колгашкин, Андронов, Попов бочаг и т. д.

Подковы и бочаги и сейчас можно увидеть в селе. Сохранился и православный храм, который упоминает Аксаков в своем письме. Приземистый пятиглавый каменный храм был поставлен в 1797 году вместо старого деревянного. Была у него и колокольня, но в 1930-е годы ее разобрали на кирпичи и в храме устроили склад, после войны там располагался дом престарелых. В 1997 году церковь вернули верующим.

Так уживаются в селе история православия и старообрядчества.

Туношна

Мы проходим мимо устья реки Великой и сразу за ней – устье реки Туношонки. Все это – правый борт теплохода. Волга здесь кажется узкой. Происходит это оттого, что в середине реки раскинулся Туношенский остров, из-за этого русло реки представляется таким небольшим. Мы видим остров с левого борта, а справа, на обоих берегах Туношонки, уютно расположился поселок Туношна. Если обратиться к финно-угорскому, то можно перевести название как «земля, поросшая дубами».

Как село это место известно с начала XV века. Когда-то земли по берегам Туношонки принадлежали князьям Троекуровым. Представители этого рода описаны в романах Пушкина «Дубровский» и «Арап Петра Великого». К XIX веку обзавелось село почтовой станцией, мельницами, трактирами, школой.

В 1865 году в семье местного крестьянина родился будущий художник, член Товарищества передвижников И. П. Батюков. Подростком родители отдали его служить в петербургскую контору. Юный любитель рисования совмещал работу с обучением в вечерних классах Общества поощрения художеств и вскоре поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Ему посчастливилось учиться у В. Е. Маковского, И. М. Прянишникова, В. Д. Поленова. Окончив училище уже в зрелом возрасте (29 лет), Исаак Полиевктович уезжает в Париж, где продолжает обучение. Пройдя европейскую школу, художник некоторое время занимается преподавательской деятельностью в Ярославле. Однако вскоре он уезжает в Санкт-Петербург к любимому преподавателю В. Е. Маковскому и продолжает обучение уже в Академии художеств. В 1901-м он пишет картину «Прием новобранцев», за которую получает звание художника 1-й степени. Начало XX века для Батюкова – время выставок, серьезной работы и большой популярности.

Больше десяти лет (1905—1916 годы) художник живет в Сергиевом Посаде, преподает рисование и черчение в нескольких учебных заведениях. Часто навещает родные места, создавая целую галерею портретов знакомых и родных людей. В 1916-м Батюков возвращается домой. До 1921 года преподает в Ярославских городских классах и пишет свою тихую Родину. В 1934 году он становится членом Ярославской организации Союза художников СССР. В Туношне сохранился дом И. П. Батюкова, в котором он со своей семьей жил с конца XIX века. Эти стены помнят многих художников, приезжавших погостить на берега Туношонки и Волги, помнят они и самого мастера, и его мастерскую – самую светлую комнату дома с большим окном. Один из пейзажей был написан прямо на дверном полотне.

Помнит Туношна и мальчика Андрюшу, будущего прославленного математика Андрея Николаевича Колмогорова. Его матушка, Мария Яковлевна, была младшей из шести дочерей предводителя дворянства Угличского уезда помещика Я. С. Колмогорова. Имела диплом домашней учительницы со специальным предметом – математикой. Будучи беременной, она возвращалась из Крыма в Ярославль, остановилась отдохнуть у подруги в Тамбове, где и родила сына. К сожалению, Мария умерла сразу после родов. Мальчика назвали Андреем (в честь любимого маменькой литературного персонажа Андрея Болконского). Домой в маленькой корзиночке ребенка привезла родная тетя Вера Яковлевна.

Андрей был незаконнорожденным. Отец, Николай Матвеевич Катаев, имел специальность агронома. Как участник народнического движения он был сослан в Ярославль, служил земским статистиком. С Марией Яковлевной жил в гражданском браке.

О рождении сына и смерти жены Катаев узнал в Севастополе, где находился по делам службы. Перед отъездом в Уфу, к месту нового назначения, он отправил несколько писем в Туношну. Сохранилось его письмо, адресованное туношенскому священнику, в котором он писал: «Прошу Вас записать сына моего и Марии Яковлевны Колмогоровой при крещении в метрику как моего сына и меня как отца, т. е. в рубрике „кто родители“ поставить мое имя и звание: Николай Матвеевич Катаев, агроном I разряда, потомственный почетный гражданин. Я не замедлю оформить усыновление и подать заявление в подлежащее ведомство». Постоянно находясь в разъездах, Катаев не мог принимать участие в воспитании сына, видел его изредка, а вскоре и совсем сгинул в пекле Гражданской войны. Всю заботу об Андрюше взяла на себя тетушка Вера Яковлевна. «Раннее детство я провел в родовом имении родителей моей матери в Ярославской губернии», – писал потом А. Н. Колмогоров.

В имении специально для обучения Андрюши была организована школа, которую посещали и местные ребятишки. Издавался журнал с творчеством маленьких учеников. В нем будущий математик поместил свою первую задачку: «Имеется пуговица с четырьмя дырочками. Для ее закрепления достаточно протянуть нить по крайней мере через две дырочки. Сколькими способами можно закрепить пуговицу?»

В 1910 году, когда мальчику исполнилось 7 лет, тетушка перевезла его в Москву для дальнейшего обучения. Потом были физмат МГУ, увлечение теорией вероятностей, всемирная известность в возрасте 19 лет после серьезного математического открытия (построения рядов Фурье). В 1931 году Андрей Николаевич уже профессор, преподаватель МГУ. Он руководит Институтом математики и механики, основывает кафедру теории вероятностей. А еще он родитель известного учебника математики. В середине 1960-х под его руководством были созданы новые учебник геометрии, учебник алгебры и основ анализа. Несмотря на огромное количество званий, регалий, наград, степеней, он представлялся как «просто профессор Московского университета».

Мы все еще в Туношне. Недавно в центре поселка появился парк, посвященный солдатам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Неподалеку находится церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Крепкая, каменная, построенная в 1781 году на средства помещика Варенцова, церковь когда-то была пятиглавой. Сейчас сохранился лишь центральный купол, остальные утрачены, как и стоявшая рядом колокольня.

С 2012-го года каждое 7 сентября в церкви совершается панихида по разбившейся команде «Локомотив». Этот сентябрьский день помнят не только местные жители, но и все хоккейные болельщики, все поклонники спорта. Из международного аэропорта Туношна вылетел самолет Як-42 с ярославской хоккейной командой «Локомотив» на борту. Предстоял выездной матч в Минске. Пролетев несколько километров, самолет упал. Погибли 37 членов команды, 7 членов экипажа. На месте крушения теперь находится мемориал с маленькой часовней. Болельщики разных команд, приезжая сюда, завязывают клубные шарфы, отдавая дань памяти погибшим ребятам.

Весь наш путь по Волге – это истории, грустные и смешные, интересные или оставляющие равнодушными, большие и маленькие, правдивые и с долей вымысла.

Следующая точка на карте и следующая история.

Торговцево. Прусово

Чуть поодаль (тоже правый берег) спряталась деревушка Торговцево.

Маленькая, неприметная, с реки не видно, а вот ее голос звучал когда-то на весь мир. Принадлежал он Леониду Витальевичу Собинову.

По одной из версий, фамилия Собинов пошла от понятия «наособицу, особняком жить». Так ли это или нет, теперь не скажешь. Однако дед певца смог откупиться, получить вольную, а для этого особое старание и смекалку иметь надо было. Поступил управляющим на мукомольное предприятие, водил хлебные суда по всей Волге, смог поставить добротный новый дом. Да не абы где, а в сторонке от посада, «особенно». Потом дом перешел сыну Виталию. К слову сказать, юношу называли Златоустом за чудесный голос. А вот оборотистости не хватило, отцовские капиталы приумножить не получилось, остался торговым служащим. Был дважды женат, семья была большая, многодетная. Екатерина Федоровна, первая жена Виталия Васильевича, тоже любила петь, вкладывала в исполнение не столько силу голоса, сколько душевность и теплоту. Может быть, это и вобрал в себя их второй ребенок Леонид.

Он родился 7 июня 1872 года. В 9 лет поступил в мужскую гимназию, учился хорошо, за что по окончании был награжден серебряной медалью. Во время учебы пел в гимназическом хоре, где впервые услышал аплодисменты за исполнение отрывка из оперы «Волжские разбойники». О серьезной музыкальной карьере Леонид начал задумываться во время учебы в Московском университете на юридическом отделении. Он пел, принимал участие во всех концертах. На одном из них юношу услышал пианист, дирижер, педагог П. А. Шостаковский, который порекомендовал заняться пением всерьез.

В 1892—1893 году Собинов был принят на бесплатное обучение в филармоническое училище. На весенних экзаменах он так исполнил арию, что был сразу переведен на третий курс. Начались первые маленькие выступления, стали предлагать первые небольшие партии. Все это время Леонид учился в университете. Надвигались государственные экзамены. Пение пришлось оставить. После университета Собинова призывают в армию. Начав юнкером Московского пехотного училища, в отставку он выходит в чине подпоручика.

Потом некоторое время служит помощником присяжного поверенного в Московском окружном суде. По воспоминаниям певца, «пение отошло на второй план. Оно стало больше развлечением… в филармонии я посещал уже только уроки пения и оперные классы… я был уже по пению на последнем, 5-м курсе… На экзамене был дирижер Б. Т. Альтани, который и предложил Горчаковой привести меня на пробу в Большой театр… Проба была удачна… Тут же предложили дебют, и в апреле 1897 года я дебютировал в синодале в опере „Демон“».

Успех был оглушительным. О карьере присяжного поверенного пришлось забыть.

В 1897 году с Собиновым был заключен первый двухгодовой контракт. Уже в следующем году он исполнил партию Ленского в опере Петра Чайковского «Евгений Онегин» в Большом театре. В это же время он выступает вместе с Ф. И. Шаляпиным в частной опере Мамонтова. Певец был дважды женат. Первой супругой стала Мария Каржавина, с которой они вместе учились в филармоническом училище. Брак оказался недолгим, супруги развелись, не спасло даже рождение двух сыновей. Судьба обоих трагична. Юноши избрали военную карьеру и после революции оказались в составе белой армии. Младший Юрий погиб в 1920-м. Старший Борис успел эмигрировать в Германию, откуда в победном 1945 году был похищен и вывезен в СССР. Дальше были 10 лет лагерей, из которых он вернулся больным, надорванным человеком и вскоре умер.

В 1915 году Леонид Собинов вступил во второй брак с Ниной Ивановной Мухиной (двоюродной сестрой скульптора Веры Мухиной), и в 1920 году родилась дочь Светлана.

Собинов продолжает выступления. Уже покорен Мариинский театр, уже в прошлом 4 года выступлений в Италии, уже аплодировали Испания и Франция, опять заключен контракт с Большим театром. Собинов покровительствует начинающим талантливым певцам, начинает постигать оперную режиссуру, ставит «Богему». В рамках кампании по сбору средств для раненых участвует в гастролях по волжским городам.

После 1917-го Собинов назначен комиссаром Большого театра в Москве. Жуткое сочетание слов и понятий. Но певец предпочитает петь, а не заседать, много гастролирует.

В 1923 году Собинову было присвоено звание народного артиста Республики. Много времени уделяет он педагогической деятельности, работает в театре К. С. Станиславского.

В 1934 году певец едет за границу отдохнуть и поправить пошатнувшееся здоровье. Уже на обратном пути, в Риге, у Леонида Витальевича случился сердечный приступ, от которого в ночь на 14 октября 1934 года певец умирает. Так написано в официальном некрологе.

Голос пережил человека. На долгие годы исполнение Л. В. Собиновым многих оперных партий стало эталонным. Сам же он говорил: «Когда удается певцу ревниво следящую за ним аудиторию захватить и исторгнуть у нее вздох удивления… когда вместе с залом аплодирует и хор, и рабочие на сцене, и сторожа, – вот это значит, что искусство в данный момент исполнило свою первую священную заповедь: оно дошло до человеческой души и на безмерную высоту отделило ее в ту минуту от грешной, неприхотливой оболочки…»

Чуть ниже Туношны, на левом берегу – село Прусово. Упоминание о нем встречается в 1646 году в перечне татарских дворов. Среди прочих был тут «двор немки немчина Ивановы жены Збременова вдовы Марьи с детьми». Немка? Пруссы – немцы – «Збремена» – «из Бремена» – может, это и повлияло на название деревни? А может быть, прусские купцы останавливались здесь со своими товарами? Может, с той поры и стали ставить в Прусове ветряные мельницы, одна из которых еще в 60-х годах прошлого века была видна с проходящих мимо теплоходов? Вопросы, вопросы…

Старая ветряная мельница не сохранилась, но прекрасно видна с реки церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Построена церковь была в 1780 году на средства прихожан. А приход был немаленький – 13 селений. По описаниям известно, что церковь сразу ставилась каменной, прочной, с двумя престолами. Рядом были поставлены дома для священника и дьякона, располагались земская и церковно-приходская школы. Церковь поставлена на возвышенности, поэтому ее прекрасно видно как с воды, так и с земли. А вот чтобы внутрь зайти, жителям приходится подниматься по достаточно длинной и крутой лестнице, проложенной до вершины холма. Пережившую революцию и войну церковь закрыли уже в 1961 году. Сбили купола, вынесли иконы, внутри разместили склад. В 1990-х храм вернули верующим. Сейчас восстанавливаются оба предела, колокольня приобрела голос, с реки хорошо видны синие купола, центральный – даже с золотой спиралью по кругу. Когда светит солнце, то кажется, что в куполах отражается не только небо, но и синь реки.

Введенское. Диево-Городище

Недалеко от Прусова, на правом берегу – небольшое село Введенское. Название дано по храму Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Белоснежный пятиглавый храм хорошо виден с теплохода. Построен он в 1778 году. Сейчас тут находится подворье Свято-Введенского Толгского женского монастыря (помните, перед Ярославлем?). Неторопливая, спокойная жизнь; тихое, находящееся вдалеке от больших трасс место сейчас любимо и монахинями, и дачниками. А вот раньше, в IX – X веках удобство было в другом. На земле, защищенной с двух сторон водой (Волга и ручей Введенский), селиться было не только относительно безопасно, но и выгодно. Развивались землепашество, рыболовство и охота. Археологами установлено, что поселение имело некоторые элементы городской застройки, а на ручье Введенском (раньше он назывался Крикливым, очевидно, из-за шумящей во время половодья воды) найдены даже остатки стоянок небольших водных суденышек.

Еще несколько километров вниз по течению, и перед нами село Диево-Городище (левый борт теплохода).

Схема движения: Введенское – Кострома

Известно оно с начала XV века как вотчина ярославских князей Деевых. По главной версии, от них и пошло название села, немного изменившись со временем (Деево – Диево). Народная этимология сказочнее. Будто бы шли странники, застала их в дороге вьюга. Совсем было пропали бедолаги, да на человеческое жилье наткнулись. «Вот диво дивное», – решили они. Отдохнули, переночевали и пошли себе дальше. А место с той поры Диевым прозвали.

В 2010-м село официально отметило 600-летие. Однако люди поселились на этих землях гораздо раньше, еще в I тыс. н. э. В XV веке возникло первое укрепление. Присмотритесь, в районе села в Волгу впадает речка Шиголость. А что на стрелке ставили традиционно? Правильно, крепость. Половина села была вотчиной бояр Колычевых, из рода которых был Фома Колычев, будущий Святейший митрополит Московский Филипп. В дореволюционных путеводителях говорится, что еще в начале XX века оставались следы боярского дома, где родился Фома.

Село Диево развивалось параллельно с Ярославлем. И торговали, и фабрики открывали. В XVIII веке широко была известна местная полотняная фабрика, хозяином которой был петербургский купец Грибанов. Хорошо шла торговля на воскресных ярмарках села; был свой гостиный двор; развивались промыслы, среди которых большое значение имели кожевенный и валяльный; строили маленькие речные суда, удобные для прохождения мелей; процветал отхожий промысел.

Во время Отечественной войны 1812 года в Пошехонском уезде появились москвичи, спасавшиеся из захваченного войсками Наполеона города. В одном из домов близ Диева поселилась Генриетта-Вильгельмина-Луиза Гааг с новорожденным сыном. Не знаете такого имени? Неудивительно. А вот имя сына вам точно хорошо знакомо. Незаконнорожденного кроху звали Александр Герцен (от немецкого herz – сердце). После он вспоминал рассказы матери о том, как местные жители, жалея маменьку, угощали ее всякими сладостями, изюмом да баранками.

Разбили Наполеона, уехали беженцы, город зажил привычной жизнью. Если человек не на печи валяется, мух давит, а работает, «дело делает», то и достаток в семье есть, дом строится, дети учатся. В начале XIX века в селе строится много каменных домов. Жители торгуют, ремеслами занимаются, обувь шьют, кузницы открывают, без дела не сидят.

Один из показателей зажиточности села – две церкви.

В центре Диева находится церковь Смоленской Иконы Божией Матери, каменная, построенная во второй половине XIX века на месте сгоревшей деревянной, поставленной еще боярами Колычевыми; а на стрелке, чуть ниже по течению – более старая, постройки 1787 года, Троицкая церковь. Между ними практически на самом волжском берегу расположилась небольшая Никольская часовенка, предположительно, постройки начала XX века.

В селе были земская и церковно-приходская школы, добровольная пожарная дружина, две библиотеки, две богадельни, бесплатная народная лечебница. В начале XX века у местных жителей особым почетом стал пользоваться картофель. Связано это с тем, что в 1910-м товарищество Никиты Понизовкина неподалеку запустило картофелетерочный завод, а клубни для дальнейшей переработки скупали у местных крестьян. Предприятие процветало до революции.

Оставил в истории Диева-Городища свой след белогвардейский мятеж 1918 года. Зажиточное село сильно обеднело после революции, поэтому в числе многих поддержало восставших. Александр Ершов, владелец лесопилки, вошел в местный штаб сопротивления. После подавления восстания он прятался на чердаке своего дома от красных, писал воспоминания. Но, понимая безнадежность положения, вскоре сдался. В сентябре того же года Ершов был расстрелян.

Закончилась Гражданская война, отгрохотала Великая Отечественная, наладилась жизнь, начались новые знакомства, встречи. «Диевские встречи» – это поэтический конкурс, который каждый год проводится в селе. Место выбрано неслучайно, ведь отсюда начинаются некрасовские места, которым будет посвящена следующая глава, а эту хотелось бы закончить рассказом о кинематографической судьбе Диева-Городища. В селе снимали столько фильмов, что местные жители со счету сбились. Среди них – «Эскадрон гусар летучих», «Позови меня в даль светлую», «Долгий путь домой», «МУР» и, конечно, «Афоня». Диево-Городище играло роль Борщевки. Помните: «Иван Иваныч Иванов с утра ходит без штанов, Иванов Иван Иваныч надевает штаны на ночь!» Иван Иваныча играл директор сельской школы Александр Васильевич Флоровский. Он долго репетировал, вживался в образ, стараясь не подвести родной Дом культуры, где много лет руководил театральным кружком. С детства Александр Васильевич мечтал стать известным артистом, можно сказать, что его мечта сбылась. Его фраза «Я тебя! Титька тараканья!», как говорится, ушла в народ.