Текст книги "Ошеломленный мозг. Научно-фантастический роман"

– Что случилось? – спросил Каракулов, подходя к койке больного.

– На энцефалограмме вот такие остроконечные всплески участились, – ответил дежурный реаниматолог. – Кубат Бакирович. Вот сравните сами. Так было вчера, как видите, почти ровные кривые с единичными всплесками, а вот – сегодня утром.

– Действительно есть разница. Ну что ж, будем полагать, что мозговая активность все же проявилась. – Осмотрев больного, внеся поправки в план медикаментозного лечения, Каракулов направился на утреннюю конференцию. Шел и про себе с удовлетворением отметил: мозговая активность проявилась. Все-таки есть надежда!

Лишь спустя двое суток в клинику пришел следователь, чтобы навести кое-какие справки о пострадавших. Пришел ли в сознание вчерашний пострадавший? Можно ли ему задать пару вопросов? – спросил он у дежурного реаниматолога. Врачи пояснили ему, что больной пока остается в коме, шансы выжить минимальные.

– Товарищ следователь – обратился к нему дежурный реаниматолог. – Вы, наверняка, знаете обстоятельства автоаварии. Если позволите, я приглашу профессора Каракулова, который оперировал одного из двух пострадавших в той аварии. Он хотел сам расспросить кое о чем.

Спустя минут десять в ординаторскую заглянул Каракулов. – Приветствую! О состоянии пострадавшего, который остался жив, наверняка вам дежурный врач уже рассказал. Мне добавить пока нечего. Состояние тяжелое, а что касается прогноза – трудно, что-либо сказать. Уважаемый следователь, если можно, расскажите о подробностях той самой злополучной аварии. Нам это интересно.

– Дело было так, – начал следователь. – Те двое, которые пострадали и были доставлены к вам в больницу, являются родными братьями. Мы это уже выяснили. Оказывается в тот день из тюрьмы вышел Айкенов Салих, тот еще уголовник-рецидивист. Встретил его у ворот тюрьмы младший брат Малик. За рулем его автомобиля марки «Ауди-100» почему-то был Салих. Машину занесло на повороте, то ли покрытие дороги оказалось слишком скользким, то ли водитель уже так накачался спиртным, что просто не справился с управлением. Одним словом, человек зазевался, на скорости километров в сто, съехал на обочину и ударился о дерево. Его самого прижало рулем, а его брат, который сидел рядом вылетел через лобовое стекло. Вот такие обстоятельства, – по-милицейски лаконично ответил он.

– Ну, теперь понятно, почему у водителя месиво в груди и животе, а у пассажира – открытая черепная травма, – заметил дежурный врач.

– Знаете, доктора. В этой жизни нужно бояться не только законов, но и божеской кары. Этот рецидивист принес столько горя людям, жил по-скотски. Как и следовало ожидать, умер, как проклятый, – сказал следователь и продолжил – Мне искренне жалко его младшего брата – человек правильный, служит имамом мечети в своем родном селе. Живет праведной жизнью. О нем говорят, что он в своей жизни и мухи не обидел, всегда добрый, скромный, правильный во всем. Зло всегда остается злом. Он и пострадал из-за своего никчемного и распутного по жизни брата. Все рады тому, что он остался жив. Вот вам и пример тому, что все зависит от воли Аллаха. Он достойных бережет, а недостойных – отвергает, – разоткровенничался следователь.

– О, бедный следователь! – подумал про себя Каракулов, – Знал бы ты, что остался живым именно уголовник, а не праведник. И все это благодаря ему же. Черт возьми! Надо же было случится такой кричащей несправедливости – сохранить жизнь недостойного человека, человека с извращенным сознанием за счет праведного человека. Его руками Сатана провел такую операцию – в тело святого поместил мозг дьявола. То есть породил собственными руками очередного сатану. Вот что мы наделали, – сокрушался в душе Каракулов. Но не стал посвящать следователя в эти тонкости, иначе человек вообще разуверится в справедливости. Вот они сидят друг против друга. Оба, казалось бы, олицетворяют собой справедливость, а где она? Каракулову подумалось – только что он предал этого следователя, так как он добивается справедливости, наказывая за зло, а здесь хирург сам творит или вторит злу?!

Да. Возникли вопросы. Однако, вопросы, на которые нельзя получить ответ, возможно, вообще не иметь право на существование, будучи полностью бессмыслицей. Выбор, которым мы руководствуемся, отвечая на такие вопросы, по сути, нерациональны. Как быть тогда? Видимо, нужно учиться рассматривать вопросы с точки зрения вечности, а не с точки зрения личного. При таком подходе, возможно, на горизонте появится некий правильный смысл пересотворения человека. Наверное так…

* * *

Вот уже несколько дней утренняя конференция клиники начиналась и заканчивалась обсуждением состояния и оценкой его прогноза у больного с пересаженным головным мозгом. Если клинические ординаторы, студенты, а также молодые врачи, которые под разным предлогом отлынивали от конференции, то в эти дни присутствовали в полном составе и с интересом выслушали очередные сообщения. С каждым днем становилось все интереснее. Еще бы. Пересажен головной мозг! Любое новое предположение вливалось в дискуссию. Как, впрочем, и сегодня. Тон задала аспирантка Бакен. Сразу после доклада дежурного врача отделения реанимации о том, что у больного появились спорадические всплески мозговой активности, она задала вопрос Каракулову:

– Кубат Бакирович. Если больной поправится, то кем он будет – новой личностью?

– Я очень рад тому факту, что появилась слабая надежда, и она связана с тем, что у больного проявилась активность мозга, – начал Каракулов и затем ответил Бакен. – Вообще считается, что личность сосредоточена в голове. Так что можно утверждать – и это с философской точки зрения весьма интересный аспект – что, трансплантируя головной мозг, мы заодно трансплантируем и душу.

В тот день клинические ординаторы, студенты, да впрочем и все сотрудники не пожалели о том, что присутствовали на утренней конференции. Каракулов поделился своими сомнениями в отношении возникшей клинической загадки: кто остался жив, а кто – мертв? Кем проснется больной – имамом или, наоборот, человеком с извращенным сознанием? – Я признаю, как это не скорбно, что операцию, которую мы сделали, следует трактовать как эксперимент. Но пересадка головного мозга выступает не только как медицинский, но и философский эксперимент. Нам с вами представится случай выяснить, где же у человека кроется душа, или, выражаясь языком современной психологии, его «я», – подчеркнул Каракулов. – Вот, возьмем к примеру, мнение теологов. «Одушевлённым» считают всё тело, и если мы теперь вдруг решим, что «одушевлённость» оказывается, расположена в головном мозге, которая и управляет всем телом, то это потребует коренного пересмотра взглядов. Пойдем дальше. Имеет ли значение при этом чьё это тело, которым предстоит головному мозгу управлять? – задал он вопрос в зал и не дожидаясь ответа продолжал. – Давайте сделаем такое допущение. К голове мужчин пересадим тело мужчины, то кем он будет – женщиной или мужчиной? Или же к человеческой голове будет приживлено туловище животного, тогда как? Так вот, если исходить из тезиса, что душа человека – в его голове, то получившееся в результате такой операции существо – тоже человек?!

Утренняя конференция имела все шансы затянуться надолго. Директор клиники, видя с каким интересом слушают мнения сотрудников по тем или иным вопросам пересадки головного мозга, предложил организовать специальные слушания, а тему обозначить так: «Феномен Франкенштейна». На этом и разошлись.

– Действительно, этому феномену нужно посвятить специальное врачебное слушание, – согласился Каракулов, – Это будет полезно всем: студентам, врачам, управленцам, другим специалистам. Когда мы говорим о развитии трансплантологии, об осмыслении запросов трансплантологической практики, то будет очень даже поучительным изучить историю и исходные мотивы самой трансплантологии. – Он то понимал, что все доводы общества, ученых, социологов и прочих, философ должен рассматривать как приблизительно верные, так как для него важно научное знание и научные законы, но не подробности науки, а ее принципиальные результаты, история и в особенности метод научного исследования. Но есть одно но… свободен ли философ от тех ограничений, которые накладывает на него человеческая природа, в какой же мере можно преодолеть эту человеческую субъективность, можем ли мы что-либо знать о том, что такое мир на самом деле, в противовес тому, чем он нам представляется?

– Франкенштейна и его последователей нужно признать выдающимися личностями, основателями и движущей силой трансплантационной хирургии – разве это не бесспорно? – размышлял он. Он понимал, что должен мыслить посредством общих понятий и мыслить беспристрастно, но парадоксально то, что общность и беспристрастность в мышлении служат совершенно противоположным целям. Про себя подумал, нужно ли принять стратегию сомнения? Но сомневаться всегда и во всем значит вообще лишить себя возможности продвинуться в своем развитии. Тогда как? Или же принять стратегию инерционного развития, полагая, что позицию имеет смысл менять только на более обоснованную. Это бесспорно выход из ситуации, – подумал он. Но про себя отметил, что именно эту позицию занимают трансгуманисты.

Семинар, посвященный феномену Франкенштейна, запланировали на субботу. Этот день для коллектива был относительно свободным днем, располагающим к свободному обмену мнениями. С учетом этого и ученые советы также проводили в субботние дни. Открывая семинар, директор клиники подчеркнул, что идея провести обмен мнениями по запланированному вопросу возникло в первые месяцы после пересадки головного мозга, проведенного в клинике. С тех пор прошло немало времени, сотрудникам рекомендовано было прочитать знаменитый роман М. Шелли «Франкенштейн или новый Прометей» или просмотреть кинофильм «Франкенштейн» с тем, чтобы состоялось продуктивное обсуждение темы. Тем не менее, – сказал он, – мы поручили Тилеку составить краткий обзор сценарных идей и сюжетов для книг и фильмов.

Тилек известил о том, что по мотивам трансплантации головы и тела было написано множество произведений и было создано свыше тридцати кинофильмов. Так например, в 1967 году Т. Фишер снял фильм «Франкенштейн создал женщину», в котором Франкенштейну удается пересадить душу умершего своего помощника в тело его любимой девушки. Но в союзе тела и души главным становится то, что этот союз создал – смерть. Заботой Франкенштейна было найти способы убрать «фильтры», которые мешают душе вернуться к полноценной жизни, не неся на себе той или иной печати смерти.

Два года спустя этот кинорежиссер создал картину «Франкенштейн должен быть разрушен». Циничный экспериментатор использует людей как материал для опытов. Режиссер фиксирует внимание на том, что материал постепенно разрушается, что наталкивает экспериментатора на мысль о частой смене тела.

Спустя три года режиссер создает следующую экранизацию «Франкенштейн и Чудовище из ада». Главный врач психбольницы собирает очередное Чудовище из органов и крупных деталей своих пациентов – «бесполезных людей», как он выражается.

В 1972 году Дж. Смайт создал многосерийный фильм «Франкенштейн: Подлинная история», в котором, созданное Франкенштейном Существо терроризует ученого, чтобы он пересадил голову полюбившейся ему женщины на тело умершей женщины. Фильм интересен в нескольких аспектах: Существо было отягощено проклятием внешнего уродства, а сам Франкенштейн – проклятием уродства нравственного. Деградация облика Создания и духовная деградация ученого, запущенные «в параллель», их влияние друг на друга, привлечение в сюжет третьей силы – изначально злой, изменение под воздействием этой силы самого характера творения.

В 1973—1975 годы П. Моррисс и А. Маргерити создали фильмы «Плоть для Франкенштейна», «Молодой Франкенштейн», «Шоу ужасов Роки Хоррора», в сюжете которых впервые поднимается вопрос о том, что пересаживается: мозг к телу или, наоборот, тело к мозгу. В 1985 году Ф. Роддэм снял фильм под названием «Невеста», в котором Франкенштейн после пересадки головы своей невесты на чужое здоровое тело пытается моделировать истинно свободную, не связанную с лживыми условностями, женщину.

В 1986 году К. Рассел снял фильм «Готика», а в 1990 году Р. Корман снял фильм «Франкенштейн освобожденный», в этом же году Р. Дэвид снял фильм «Франкенштейн Эдисона», в сюжете которых усложненные психологические и морально-этические варианты и последствия пересадки головы. В 1992 году Д. Уикс создал фильм «Франкенштейн: The Real Story». Вместо «сборки» тела из фрагментов трупов, ученый «выращивает» Существо в котле с биологическим раствором, клонируя свою собственную ткань.

Можно перечислить ряд литературных версий «Кладбище домашних животных» С. Кинга, «Не убоюсь я зла» Р. Хайнлайна. В сюжетах организация пересадки мозга в новое тело. В заключении Тилек отметил, что его краткий обзор свидетельствует о том, что многие предсказания и фантастические проекты, даже самые невероятные, придуманные воображением писателей-фантастов постепенно осуществляются. В этом плане, можно смело предположить, что в недалеком будущем изолированная голова человека будет жить самостоятельно относительно долго, а мозг будет функционировать, то есть мыслить, – оптимистично заявил он.

Каракулов про себя подумал: феномен Франкенштейна – это своеобразная лакмусовая бумажка, по изменению цвета которой человечество оценивает насколько велика может быть плата за тот или иной прогрессивный шаг, прежде всего, как нам кажется, в области трансплантологии и пересадки головного мозга в частности. В этом смысле, Франкенштейн – это вечное напоминание о цене, которая неизбежно должна быть заплачена каждым за любой необдуманный поступок.

В обсуждении темы повестки дня приняло участие много сотрудников. Первым слово попросил заведующий диагностическим отделением центра Маралов. Он сказал: – Оказывается уже давно и детально обсуждалась проблема пересадки головы. Сценаристы фильмов и авторы книг показали, как человечество может решать эти проблемы. И сейчас ведутся поиски путей и подходов к решению проблемы. То, что наши сотрудники также включились в этот процесс, я приветствую.

Заведующий лабораторией интенсивной терапии Каримов отметил: – Нынешняя технология такова, что можно сделать даже работоспособную «механическую» замену глаза, изобретены органы из пластика, металла, стекла, которые не вызывают отторжения. На мой взгляд, – сказал он, – самым интересным является то, что ученые уже выращивают «ковер» из клеток, которым на каркасе можно придать любую форму. Так уже созданы биосинтетический гибрид почек, мочевого пузыря, желудка, конечностей.

Профессор-патофизиолог Чабанов остановился на значимости клонирования. По его словам, – технология клонирования позволяет выращивать нужные органы или даже использовать клонов, идентичных по генотипу, в качестве «запчастей». В этом аспекте, вполне можно теоретически предположить, что будет заранее сделана копия человека «на запчасти». Такие органы можно будет выращивать прямо на месте, не подвергая пациента опасностям, связанным с пересадкой. Из мезенхимных стволовых клеток уже сейчас напрямую, без клонирования, делают первые «протезы» тканей.

По словам доцента Алмановой, подлинной революцией, конечно, станут вживляемые биосинтетические органы, клетки которых смогут получать питательные вещества прямо от организма, а сам орган будет защищен от атак со стороны иммунной системы. Именно такая технология наиболее перспективна для консервации головного мозга. В этом плане, возлагаются большие надежды на наномедицину, патохимию, биотехнологию, генную инженерию.

Аспирантка Эльвира рассказала о том, что альтернативным путем является печать органов с помощью специальных струйных принтеров, использующих в качестве «чернил» клетки. Печатая на полимерной основе множество последовательных слоев геля и клеток можно буквально создавать трехмерные биологические объекты – органы, детали тела, ткани.

Вот так, шаг за шагом, начиная от познания литературы и истории самой трансплантологии, врачебный персонал постепенно приобщался к теории пересадки головного мозга или головы в целом.

Прошла первая неделя, когда говорят уже о среднем послеоперационном периоде. Именно в этот период возможны срывы компенсаторных механизмов, а потому медики понимали, что в эти сроки возможно развитие критического состояния. Сапар Тумарович, который дежурил в тот день в реанимационной палате, первым обратил внимание на то, что энцефалограмма начала выравниваться, появились ритмические волны, хотя с большой натяжкой напоминающие обычную энцефалограмму. Врач не стал акцентировать внимание на этот признак и продолжал наблюдать в течение пяти-шести часов. Когда он окончательно убедился в том, что выравнивается и линия волн, лишь потом решил пригласить к пациенту Каракулова.

В реанимационную палату вместе с Каракуловым пришли Тилек, Бакыт Капаровна и Санжар. Они были встревожены и всей гурьбой подошли к кровати пациента, ни о чем не догадываясь.

– Так, вроде пациент жив, сердечные кривые нормальные, дыхание на заданном параметре. Вроде нет повода, чтобы бить тревогу. Что случилось Сапар Туманович? – нетерпеливо спросил Каракулов.

– Кубат Бакирович. С вас причитается, – загадочно протянул Сапар Тумарович. – Ваш пациент «удерживает» энцефалограмму на стабильной линии вот уже в течении шести часов. Теперь внимание всех было приковано к кривым мозговой активности. На мониторе все двенадцать линий вычерчивали ритмичную кривую.

– Вот это здорово! – воскликнула Бакыт Капаровна.

Все невероятно оживились, возгласы удивления перемешались с возгласами восхищения, окружили Каракулова и стали хлопать его по спине. Вот была радость!

– Отличная работа! Спасибо! – поблагодарил Каракулов дежурную бригаду. – Ну, коллеги! Всех поздравляю! Только теперь можно считать, что операция оказалась успешной.

– Кубат Бакирович. Нужно известить шефа, как вы считаете? – обратилась к нему Бакыт Капаровна.

– Конечно же! Давайте пригласим.

Бакыт Капаровна не пошла, а побежала как девчонка в кабинет директора клиники, что находился напротив входной двери реанимационного отделения. Шеф в это время проводил совещание. В кабинет Бакыт Капаровна впопыхах почти вбежала.

– Э-э..э…, что случилось? – встрепенулся шеф.

– Мне кажется… Мне кажется… Пересаженный мозг заработал, – не найдя, как сформулировать причину радости, – ответила Бакыт.

Шеф соскочил с кресла и бросился за очками. – Он, что пришел в себя? открыл глаза, что-то сказал?

– Да, то есть, нет. Кривые мозговой деятельности выровнялись – ответила она. – То есть мозговая деятельность восстанавливается.

Шеф нашел свои очки и кинулся в реанимационную. Присутствующие на собрании заведующие научными секторами, клиническими отделениями, лабораториями тоже повыскакивали с мест и пошли за ним. Все гурьбой подошли к кровати пациента. Голова неподвижная, веки приоткрыты и лишь подрагивают, зрачки узкие, реакция на свет есть, но слабая. Губы и нос его стали тоньше, виски и щеки втянулись, глаза глубже запали в орбиты, кожа приобрела желто-темный оттенок мумии. Заметили шевеление губ. В следующие минуты взор врачей был прикован к монитору. Энцефалограмма выдавала ровные кривые мозговой активности. Хотя были местами артефакты, но кривые вычерчивали ритмичную линию.

Шеф осмотрел пациента, ознакомился с результатами анализов крови, дал необходимые указания Каракулову, врачам дежурной бригады. В это время сотрудники в полголоса обсуждали различные аспекты операции и тактики ведения пациента.

– … никогда не повторится…

– Не могу с тобой согласиться. Все, что удалось однажды…

– Ты отлично знаешь, что это чистая случайность. Им просто дьявольски повезло….

– ….. Вот именно. Биоэлектрические изменения необратимы…

– Вряд ли восстановится….

– Разве случится чудо ….

– За эксперимент могут дать по шапке…

После осмотра шеф сказал:

– Будем надеется. Но пока никто не может еще утверждать, что сознание восстановится, что мозг постепенно оживет. Если даже мозг будет функционировать, что будет потом, никто не знает. Будем надеется, а пока примите мои поздравления, – обратился он к Каракулову. – Теперь нужно время и максимум внимания к состоянию больного. Нужно собрать консилиум. При этом обязательно пригласите профессора Набиева. Он отличный невропатолог. Попросите его составить схему корригирующего лечения. Держите меня в курсе событий, – обратился он к Каракулову.

Чувствовалось, у шефа настроение было приподнятое. Еще бы. Такой результат.

– А сотрудники очень горды собой, – наверняка отметил про себе шеф. Возможно ему пришло в голову, что сотрудники лаборатории экспериментальной хирургии действительно молоды, чтобы решиться, на что решились. – Да. Молоды и дерзки, не обременены закостенелыми штампами и мыслями, чувствуется, что есть у них и выдержка, и настойчивость. Такие смогут завершить начатое, – подумал директор клиники.

Раздался шум, и в дверь ввалились два человека. Было понятно, что они являются журналистами, так как у одного из них в руках была видеокамера, а у другого в руках микрофон и диктофон.

– Не пускайте их! – дал команду шеф. – Сейчас никаких интервью!

Заведующий реанимационным отделением загородила вход. – Ребята. Вы слышали, что говорит директор? Никаких интервью и записей.

– Нечестно, это же сенсация! Обещаем первую полосу, – не унимались журналисты.

– Повторяю. Пока никакой информации. Скажу лишь то, что пациент жив, – объявила она, загораживая дверь.

– А мозг жив? Он проснулся, что-либо сказал? – не унимался журналист.

– Идемте отсюда ребята, – строго повторила заведующая, выталкивая репортеров в коридор и закрывая за ним входную дверь.

Когда дверь закрыли, шеф обратился к Каракулову.

– Кубат. Пока еще рано говорить о положительном результате пересадки головного мозга. Ты это понимаешь. Советую продолжить исследования в таком направлении, как нейрорегенерация. Мы убедились, что в техническом плане пересадка головного мозга осуществима. Нам нужно еще пару лет для того, чтобы выявить закономерности восстановления нервной ткани. Есть и другая важная проблема, – примет ли человеческое тело «чужой» мозг или не примет?

Каракулов поблагодарил шефа за добрые слова напутствия. Поблагодарил дежурантов.

– Мы уже трое суток недосыпаем, такое ужасное напряжение. А то, что сказал шеф, мы воспринимаем целиком. Действительно, как вы сказали, техническая сторона, как оказалось, реализуемая, а вот регенерация нервов, восстановление их функций – это действительно сложная проблема. Очевидно, возникнут и другие проблемы. Пока наша тактика и мысли еще не совсем ясны.

Директор попросил Каракулова зайти к нему и принять участие в совещании с руководителями структурных подразделений центра. Все гурьбой обратно пошли в кабинет директора.

Когда все уселись, директор, обращаясь к Каракулову сказал:

– Звонили с Минздрава о том, что с подачи того самого Елисеева, нашего вечного оппонента, создана комиссия, основной костяк которой составляют члены комитета по биоэтике. Тому есть причина. Все вы знаете, что операция по пересадке головного мозга из разряда экспериментов на человеке, что, конечно же, недопустимо. В комиссию вошли руководители научных учреждений, сотрудники мединститута и профильные главные специалисты Минздрава. В этой связи, прошу всех быть наготове. А Каракулова попрошу основательно подготовиться по вопросам морально-этического и юридического порядка. О дате и времени приезда этой комиссии обещали сообщить заранее.

Обращаясь к остальным, директор напомнил, что это касается всего коллектива, а потому просил всех также подготовиться.

– Я не прошу вас принять одну, лишь выгодную нашему коллективу, позицию. Нет. Проблема это новая, мы без обвиняков и коллегиально должны решить ряд вопросов. Не нужно строить линию поведения на оправдание нашей операции, а на то, что бы внести позитивные и реальные предложения. Согласны? – задал он вопрос присутствующим. Все одобрительно кивнули головой.

– Можно внести предложение? – попросил слово Талипов, заместитель директора. Как вы все убедились, комиссия очень серьезная. Этот вопрос они обязательно вынесут на коллегию Минздрава. Конечно же, мы все подготовимся к их приезду. Но и нам многие вопросы остаются непонятными. Прежде чем говорить в защиту, нужно вначале утвердиться в наших представлениях, мнениях. Как вы считаете? – обратился он к коллегам. Не дожидаясь ответа, он внес предложение: организовать в субботу, то есть в относительно свободное время, семинар. – Причем, мы бы попросили профессора Каракулова дать краткую справку об основных проблемах-последствиях пересадки головного мозга.

– Предложение Талипова очень кстати, – напомнил директор клиники. – Давайте тогда обсудим в субботу после утренней конференции. На семинар можно пригласить и других специалистов, на усмотрение профессора Каракулова. На том и остановимся. Тогда за работу! – напутствовал директор.

Будь это семинар или конференция, то задача их состояла в том, чтобы обсудить и прояснить, таким образом, различные аспекты проблемы пересадки не только головного мозга, что, конечно же, было в центре внимания коллектива, но и всей трансплантологии, ее запросов и достижений. Так формируется научный и культурный уровень клиники, именно так нарабатывается позитивный опыт различных начинаний.

* * *

Родился он в обычной сельской семье – отец, мать, сестра, он и младший брат. Родители всю жизнь работали в совхозе, отец – табунщиком, а мать – дояркой в коровнике. Ему было всего 13 лет, когда понял, что его жизнь в этой сельской глубинке никаким образом измениться не может в лучшую сторону. Он в принципе даже раньше понимал, что ждать ему откуда-то чего-то бессмысленно. Но своим трудом, умом ему тоже ничего не достигнуть. Итак, в состоянии разочарования он решил уехать в город, думая, что добьется в жизни своего. Не стал он слушать наставлений родителей и дедушки, взял и уехал в столичный город. Хотел устроиться на работу – не берут – возрастом не вышел, возвращаться обратно не захотел. Не попрошайничать же, а вдруг кто-то из знакомых увидит и расскажет односельчанам. Днем слонялся в поисках пропитания и какой-либо работы, а первые две ночи провел на железнодорожном вокзале. Однако, когда заявился на третью ночь, его оттуда выгнали, пригрозив поместить в СИЗО. Он приноровился ночевать на скамейке в аэропорту, но когда он устраивался на ночлег в третий раз к нему на скамейку подсел парень.

– Ты откуда будешь?

– Из Узун-сая. Это недалеко на границе с Казахстаном. Ну а ты кто?

– Я – Нурбек, живу здесь поблизости. – А тебе что, негде ночевать? Смотрю, ты уже третью ночь ночуешь на доске.

Познакомились, разговорились. Салих рассказал о том, что хотел бы найти работу в городе, какую-либо крышу над головой.

– Слушай меня, Салих. Это столица, и твои проблемы никого здесь не волнуют, а найти работу в твоем возрасте трудно. Разве тачку толкать на рынке. А будешь слоняться по городу без дела, тебя менты запросто загребут и отправят в детскую колонию. Так-то друг. А давай, я сведу тебя с клевыми пацанами, которые тебя пристроят, научат жить и вообще в обиду не дадут. Ну как? – переспросил он у Салиха и, не дожидаясь ответа, предложил. – Если ты не передумаешь, завтра вечером я познакомлю тебя с ними. Не бзди, это веселая компашка из отчаянных пацанов. Ну как идет? Тогда до завтра.

Вечером следующего дня стайка ребят его уже поджидали у скамейки, где он приноровился спать.

– Вот этот пацан, – указал на Салиха его вчерашний знакомый, обращаясь к высокому здоровяку.

– Привет Салих. О твоих проблемах знаем. Теперь слушай меня. Я – Кубаныч или просто Куба. А это моя бригада – Саня, Неш, Кас, Нук и Бада. Вливайся в бригаду. Ты как?

– Я согласен, – неуверенно протянул Салих.

– О, кэй! Теперь ты станешь одним из нас и отныне твоя кликуха – Соха, – сказал Куба уверенным, не терпящим возражения тоном. – А сейчас мы тебя испытаем, на что ты годишься, – решительно сказал Куба. – Вон видишь толстого самсышника. Ты должен принести нам поесть его самсы – купишь ли, выпросишь ли, украдешь ли у него – это уже твои проблемы. Идет?

Как это можно украсть, уговорить, выпросить, – подумал Салих, но чтобы не ударить лицом в грязь решил: куплю и просто угощу пацанов. Когда он расплатился и вернулся в компанию, конечно же, все немного посмеялись над наивностью Салиха, но с аппетитом поели принесенные им самсы.

– Соха! А теперь посмотри, как ты должен был действовать, – сказал Куба и, подойдя к самсышнику, что-то грубо потребовал. А когда самсышник не согласился, что было видно, как он переставил тазик с готовыми самсами за собой, Куба выхватил нож и приставил ему в живот. Тот сразу же сник.

– Соха! Возьми тазик и не забудь взять сдачу – сказал он. Когда все до отвала покушали самсы, Салих хотел отнести тазик самсышнику, Куба жестом остановил его.

– Эй, аксакал, забери свою тару. Завтра зайдем за сдачей. Понял? Тот закивал и молча забрал тазик.

Вот это да! Какая дерзость и смелость! – восхищался в душе Салих. С такой компанией и с таким командиром не пропадешь. С такими мыслями он крепко засыпал уже на съемной квартире новых друзей. Сказалось трехдневное недосыпание, и когда проснулся, солнце уже стояло на зените. Компания новых друзей собиралась, как они выразились, на рейд. А что за рейд? Салих терялся в догадках, но виду не подал, пошел вместе с ними. На рынке всей компанией подходили к некоторым торговцам и они, что интересно, молча отдавали деньги. Так началась его новая жизнь, были разборки, драки, но были и веселья, шашлыки, пиво. Приходилось им и откупаться от ментов, пасти кого-либо, преследовать или, наоборот, самим убегать от кого-либо. Салиху такая жизнь начинала нравиться, никогда еще он так свободно не жил и уже начинал привыкать к сознанию, что все в его жизни складывается удачно. И вдруг ночью один раз он услышал, что кто-то стучит его по плечу. Это был Куба.

– Соха! Вставай, пошли….

Пришли к ночному клубу и стали кого-то поджидать. Вышла женщина, видать очень состоятельная, так как была прямо увешана драгоценностями. Когда она поравнялась с кустом, за которым прятались они, Куба ударил ее по лицу, сняли с нее украшения, а когда уже отошли метров на двадцать, женщина пришла в себе и закричала: «Люди, милиция, охрана! Спасите! Грабят! Убивают!». К несчастью компании, милициейский дозор был недалеко, короткая погоня. В руки ментов попался только он. Своих подельников он не сдал. На очной ставке женщина признала в нем своего грабителя, хотя, когда у нее отбирали ее вещи, Салих стоял далеко в стороне. Был суд и его первый раз закрыли. И пошло, и поехало….