Текст книги "Серебреник. Исторический роман в трех частях"

Развал

I

Впереди была светлая и счастливая жизнь. Но непонятные не только обывателю, но даже интеллигенту Ибрагиму события, лавиной хлынули на советских людей. Каждый день стал приносить все новые потрясения. Казалось, вечно нерушимый гигант по имени СССР, построенный ценой усилий и жизней миллионов людей, начал с непонятным ускорением рушиться и, наконец, рухнул.

Народ находился в состоянии, близком к шоку. Всюду встречались нахмуренные и озабоченные лица, и только дети оставались веселыми и беззаботными.

События 18 августа 1991 года принесли в Чечено-Ингушскую АССР (ЧИАССР) новые беды. Зашаталось кресло под секретарем обкома КПСС Завгаевым, первым чеченцем за всю историю существования СССР, занявшим этот пост. Москва обвинила его в выжидательной позиции, которую он якобы занял по отношению к ГКЧП. Очевидно, Завгаев стал неугодным Москве.

Организованная в мае 1990 года Вайнахская демократическая партия сыграла роль катализатора политических процессов, в дальнейшем произошедших в ЧИАССР. В июле 1991 года на политической арене республики появился до того времени никому не известный генерал Джохар Дудаев. Единственное, что о нем знали в народе, это то, что он один из немногих чеченских генералов, что жена у него русская, что он из тейпа ялхарой и что его родственники проживают в поселке Катаяма. Разумеется, этого было недостаточно для того, чтобы выдвинуть Дудаева на роль лидера. Но Джохар Дудаев, бывший комендант военного гарнизона в городе Тарту (Эстония), был избран председателем Объединенного конгресса чеченского народа (ОКЧН) в городе Грозном, очевидно, не без помощи Москвы.

После позорного краха ГКЧП пробил час ОКЧН. На улицах Грозного начали собираться сначала малочисленные, а затем все более многочисленные митинги. Этим, отнюдь не большим группировкам, удавались акции, которые, казалось бы, под силу только целым дивизиям. Произошел захват МВД, КГБ по странному, на первый взгляд, стечению обстоятельств. На страже этих столпов государственности стояли по несколько сотрудников, которые даже не все имели на руках табельное оружие. Захват произошел бескровно. Армейские части никакого участия в пресечении этой вакханалии безвластия не принимали.

Ибрагим был свидетелем разгрома Дома политпросвещения. Он видел, как подогретая кликушескими призывами толпа народа хлынула на это здание. По его периметру стояла охрана из сотрудников МВД, но вооруженные милиционеры спасовали перед абсолютно безоружной толпой. Охрана даже не сделала слабой попытки успокоить людей.

Сознание Ибрагима начало проясняться, когда он стал свидетелем приезда в Грозный из Москвы группы Хасбулатова, которая оказывала посильную помощь Дудаеву. Вне всякого сомнения, она имела полномочия и задачу привести его на Олимп власти в Чечне на смену Завгаеву. Стало понятно, почему Завгаев, как говорится, без боя сдавал все свои позиции, одну за другой.

В сентябре 1991 года, уже в соответствии с новой конституцией, Чечено-Ингушская Республика (ЧИР) была провозглашена независимым государством. 15 сентября 1991 года, после самороспуска Верховного Совета ЧИР, образовался Временный совет, который был признан Москвой законным органом власти до новых выборов. По согласованию между Временным советом исполкома ОКЧН и советом депутатов всех уровней Ингушетии состоялось деление ЧИР на Чеченскую Республику (ЧР) и Республику Ингушетии (РИ). 27 октября 1991 года в Чеченской Республике прошли выборы президента и парламента, окончательно оформившие образование нового государства.

Ингушский народ посредством общенародного референдума оформил свой возврат в состав РСФСР. Федеральный центр молчал. И только в ноябре 1991 года Верховный Совет РСФСР сделал заявление о том, что он не признает выборы в Чеченской Республике.

II

Много тропинок и троп в горах. По ним ходят звери и изредка человек, и то, большей частью, охотник. Эти тропы называются звериными. Есть тропы, по которым ходят или ездят горцы из одного села в другое, из одного района в другой, из одной страны в другую. Когда исчезает из глаз тропа, по которой идет горец, он должен, прежде всего, оглянуться назад, посмотреть по сторонам, чтобы по направлению пройденного пути, по приметам вокруг узнать, куда идти дальше.

Но корень добра и зла есть образование. Причем, чем фундаментальнее, чем глубже это образование, тем глубже корни добра. Образованные люди объединяются в образованные группы, образованные группы – в образованное общество. А общество – это народ. Чем образованнее народ, тем меньше он подвержен злу, тем больше у него сил творить добро. С высокого Олимпа, откуда веками исходило то добро, то зло для чеченского народа, с высокого Олимпа, называемого носителем и гарантом российской государственности, чеченскому народу была предложена идея свободы и независимости, которая была желанна, несбыточна и далека. Предложи жаждущему в пустыне глоток живительной влаги, разве он откажется? Но не опасен ли плен любви? Ни погибелен ли он, этот плен?

Интеллигенция – люди благоразумные. Ей грезятся призраки. Призраки прошлого. Это прошлое не совсем ясное и отчетливое в своих очертаниях. Эта интеллигенция помнит, как уничтожались яркие контуры прошлого, живые свидетельства истории. В годы депортации чеченцев и ингушей на кострах, которые становились все ярче и сильнее, уничтожались страницы прошлого, книги, джайны и тептары. Это было убийство памяти народа. Это было зло, более глубокое, чем депортация народа. Обрывочны теперь исторические сведения о прошлом чеченского народа.

Не каждая теория является аксиомой. С острым желанием дойти до истины, с острым желанием донести до мира всю правду о своем народе трудятся ученые-историки, чеченцы по национальности. Важно знать свою историю. Народ должен иметь проводника, помогающего ему идти по пути своего развития как обществу, как цивилизации; находить путь без губительных революций; с наименьшими общественными катаклизмами встать в русло развития и созидания. Особую опасность для малых наций и народностей несут в себе эпохи революций, эпохи перехода от одной общественной политической формации к другой. В этих условиях малым нациям и народностям необходимо спокойствие духа, которое позволяет ясно смотреть на мир и жизнь и оставаться твердым во всех превратностях мира. В мире, как и в жизни, сильный попирает слабого, сильный пользуется слабостью слабого.

Интеллигенция, по классическому определению – это прослойка общества. В силу объективных причин чеченская интеллигенция всегда была малочисленной. В силу объективных и субъективных причин она не была сплоченной в своих взглядах на исторические реалии. Невозможно в эпоху великих перемен, когда ломается десятилетиями привычный уклад общественного бытия, сохранить ясность мышления, способность всестороннего анализа происходящего. Сделав робкую попытку повлиять на происходящие в Чечне процессы через средства массовой информации и столь же робкую попытку повлиять живым словом на массы через митинги, оппозиционная часть интеллигенции ушла в тень. Другая же ее часть стала незримым для широких масс катализатором этих процессов, его невидимой пружиной. Она незримо стояла позади выдвинувшихся и выдвинутых лидеров и направляла их, корректировала их движения и мысли, разрабатывала перспективные планы строительства нового чеченского государства. Она, именно она, вела чеченский народ, а не лидеры. Но куда, к чему?

Со всевозрастающим ускорением чеченский народ бросился вдогонку странам, ушедшим от колониального гнета; странам, народы которых сумели перейти от форм варварского общежития к цивилизованному обществу. Но сумеет ли этот народ при таком маленьком потенциале, с отсутствием опыта строительства государства, слабой экономикой, глубокой зависимостью от России, как политической, так и экономической, продвинуться на следующую ступень своего общественного развития, построить свою государственность? Если сумеет, это будет большой заслугой России, потому что процессы, происходящие в Чечне, зависят от доброй воли России. Если не сумеет, то это будет большой виной России. Значит, не наступил великий исторический момент очищения России, значит, ее ждет позорная участь страны, несущей только зло.

Беловежская пуща канула в прошлое. В конце 1991 года СССР развалился. Российская Федерация (РФ) воспользовалась правом на самоопределение (хотя это право было формальным, так как в Конституции СССР не регламентирован правовой механизм выхода союзной республики из состава Союза ССР) и вышла из состава СССР вопреки результатам общенародного референдума, а в октябре того же года сформировались высшие органы нового государства. Декларативное провозглашение суверенитета Чеченской Республики произошло в 1990 году. В сентябре 1991 года была провозглашена ее независимость. Временные границы между провозглашением независимости ЧР и РФ очевидны. С точки зрения Конституции СССР, ЧР и РФ имели равные права на свое суверенное государственное устройство. Но федеральный центр отказался признать это же право за ЧР. Для того, чтобы понять подоплеку этой проблемы, нужно посмотреть, как происходило становление РФ как независимого государства. А оно происходило в чрезвычайных обстоятельствах, в условиях жесткой борьбы за суверенитет с союзным центром, что не могло не сказаться на характере взаимоотношений РФ со своими субъектами. Поначалу российская администрация вынуждена была пойти на значительные уступки субъектам федерации для того, чтобы обеспечить себе их поддержку в борьбе с союзным центром.

Ободренные призывом Ельцина «брать суверенитета столько, сколько сможете» многие автономные республики тешили себя надеждой подписать Союзный договор уже с РФ, и, естественно, в этих условиях прагматичный взгляд на будущее СССР подсказывал региональный лидерам держаться на стороне российской администрации.

События, которые произошли в последующие годы, показали, что урегулирование взаимоотношений с Чеченской Республикой федеральный центр умышленно затягивал для того, чтобы использовать Чечню и ее народ в своих грязных политических играх. В то же время в средствах массовой информации формировался образ врага – образ «злого чеченца», который виноват во всех несчастиях русского народа. Каждое преступление с участием чеченца или чеченцев широко освещалось в прессе и на телевидении. Усиленно создавался образ народа как монстра, патологически приверженного к бандитизму.

Целая нация, еще недавно строившая светлое будущее вместе с другими народами СССР, поголовно превратилась в преступников. И никто не хотел вспоминать, что Чечено-Ингушская Республика, по сводкам МВД, являлась чуть ли не самым благополучным регионом по криминогенной обстановке. Не хотели вспоминать и о том, что чеченские воины плечом к плечу с воинами других национальностей боролись и в годы второй мировой войны и в локальных войнах, как, например, в Афганистане. История этих войн не знает случая, чтобы хоть один чеченец стал предателем. Не хотели вспоминать и то, что на всесоюзных ударных стройках трудились чеченцы, многие из которых стали передовиками труда. О положительном – ни слова или очень мало, именно в той мере, в которой это не будет воспринято сознанием в потоке негативной информации.

А в самой Чечне, наряду с положительными тенденциями в жизни общества, наблюдались и отрицательные.

Независимость

I

Осенью 1991 года внутри чеченской элиты образовались два блока, так или иначе объединившие всю ее активную часть. Первый блок, так называемая «старая гвардия», состояла из представителей советской партийно-хозяйственной номенклатуры, и второй блок – «новые чеченцы». Последние сумели привлечь на свою сторону маргинальные слои чеченского общества. Представители «старой гвардии» имели неоценимый опыт работы как в политической, так и в экономической сферах жизни общества. «Новые чеченцы» обладали набором противоречивых качеств. Активность, инициативность, высокая приспособляемость к меняющимся условиям уживались у них с авантюризмом и предельной неразборчивостью в средствах. Среди «новых чеченцев» было много людей с низким уровнем образования, небольшим опытом практической работы. Начался постепенный процесс вытеснения «старой гвардии» «новыми чеченцами» из всех сфер социально-политической жизни общества. Конечно, это не могло не сказаться как на государственном секторе экономики, так и на политических процессах, происходивших в республике. В Чечне, как и по всей России, шел процесс передела власти, собственности, и в этом процессе созидательные начала не могли найти себе надлежащего применения. Официально сохранялся запрет на приватизацию государственной собственности, но процесс развала государственного сектора экономики уже начался.

В то же время день ото дня росло число частных торговых предприятий, предприятий службы быта. Благодаря развитию транспортных, воздушных и автомобильных сетей, усиленно развивалась торговля. Следует заметить, что все граничащие с Чечней северокавказские республики в немалой степени пополняли свой недостаток в продовольственных и промышленных товарах на рынках Чечни.

Бюджетное финансирование Чеченской Республики производилось из федерального центра (это при том, что Чечня объявила себя независимым государством). Закономерно, что при этом положении все негативные процессы, происходившие в экономике России, сказывались на экономической жизни в Чечне. Так называемые молодые реформаторы задались целью преодолеть экономический кризис в России за счет людей, занятых в государственном секторе. По всей России начались задержки по зарплате, разумеется, и в Чечне, которая де-факто полностью от нее зависела. В этих условиях стоило ситуации обостриться, как сразу же, как по мановению волшебной палочки, появлялись денежные средства, и задолженность по зарплате сразу же погашалась. Это касалось и выплат пенсий и пособий.

После избрания президентом Чеченской Республики Ичкерия Джохара Дудаева Саид вернулся домой хмурым. На второй день он пошел в районный отдел внутренних дел (РОВД) Ленинского района, где занимал должность старшего следователя по уголовным делам. Написав рапорт об отставке, он зашел в кабинет начальника, с которым был в приятельских отношениях. Начальник был профессионалом старой школы, и он сразу же понял состояние Саида и мотивы, которые толкнули его на этот шаг. Он и сам подумывал об отставке и поэтому без лишних слов наложил резолюцию на его рапорт об увольнении. Без излишних проволочек Саид получил свои документы в МВД республики. Здесь, в МВД, нуждались в вакансиях, так как рвущихся к власти людей было теперь предостаточно. Торгаши-толстосумы были готовы платить за должность любые деньги, лишь бы власть была у них в руках, и они ее получали несмотря на профессиональную непригодность.

Грусть-тоска распирала грудь Саида. Он принял чрезвычайно мучительное для него решение – покинуть родину. Хотя он родился в Казахстане, родиной всегда считал землю своих предков. Он не знал и не мог знать, вернется ли он когда-нибудь на свою родину. Но он решил. Решил твердо, пусть ценой собственной жизни, но он уедет, увезет свою семью – детей, жену – ради их же блага. Уедет от этого хаоса, от смуты. Уедет от встающих перед ним бесконечно длинных, нескончаемо мрачных картин, которые ему рисовал его богатый жизненный опыт, его знания.

Он сомневался в том, что в России может установиться подлинная демократия. Он сомневался и в том, что режим Дудаева принесет на его малую родину независимость и свободу. Наблюдая за Ельциным, Дудаевым и их окружением, он сделал вывод. Вывод неутешительный. Он уверен, что эти люди ничего, кроме зла, своим народам не принесут. По газетным публикациям он пришел к выводу, что готовится нечто страшное для его народа. И ради будущего своих детей он решил уехать в Германию, в страну установившейся демократии. Пусть ему будет трудно, пусть вдали от родины, пусть чужие люди и чужое общество, пусть чуждый уклад жизни, но участвовать в сомнительном эксперименте в государстве с сомнительным прошлым он больше не желал.

Приехав в село к родителям, Саид поведал им о терзающих его сомнениях. Рассказал о принятом им решении. Предложил отцу всей семьей выехать за границу. Заурбек наотрез отказался от этого предложения, но, согласившись с доводами Саида, посоветовал ему поговорить об этом с Ибрагимом и Зарган. Возможно, они захотят последовать его примеру. Было решено собраться всей семьей в доме Заурбека в выходной день, в воскресенье.

У Заурбека была особая связь с родной землей и какая-то необъяснимо глубокая любовь к родине.

– По своей воле я никогда не смогу покинуть Родину, потому что знаю какой бывает тоска по ней – начал свой разговор Заурбек – тоска по родине возникает чуть ли не с первых дней разлуки с ней. Эта тоска с каждым днем, с каждым месяцем, с каждым годом все крепнет, все растет и, наконец, принимает огромные размеры.

По размеру она превосходит пирамиду Хеопса, по размеру она превосходит гору Казбек, гору Эльбрус, Каспийское море, Черное море. Секунды, минуты, часы, дни, месяцы, годы пролетают со скоростью кометы, и ты боишься, что умрешь, так и не увидев родины. А бывает, что и время перед тобой останавливается, и ты стынешь как труп. И непонятно, почему и как все это умещается в маленькой человеческой груди. Хочется крикнуть: «Лопни сердце и разорви грудь, пусть выльется пожирающий яд тоски и затопит земной шар этой тоской, этим всепожирающим ядом». Ностальгия – это неизлечимая болезнь. Взрыв происходит внутри, и ты медленно и долго умираешь. После смерти уже в могиле твои останки тоскуют вечность, а душа не находит успокоения и тоже блуждает в тоске. Вот что такое тоска по родине!»

Мать Хеда слушала своего мужа, сидя в сторонке и уставившись взглядом в одну невидимую точку, и не замечала текущих у нее по щекам слез. Даже дети Саида безмолвно застыли рядом со своей матерью, которая пряча глаза, беззвучно плакала. Чтобы понять любовь Заурбека к Родине, нужно было пройти долгих тринадцать лет депортации, четверть века скитаний вдали от родного очага, скрываясь от кровной мести, провести тысячу и тысячу бессонных ночей, тоскуя по родному дому. И теперь, когда он вернулся из этого долгого ада, никакой другой ад не сможет сдвинуть его с места. Он столько терпел и так много отдал за то, чтобы умереть здесь и быть похороненным здесь. Он столько мечтал о том, чтобы привезти останки своей матери и похоронить их на ее родине. Это его святой долг и долг его сыновей. Ибрагим ему обещал, что при первой же возможности он обязательно сделает это. А вот от отца Заурбека осталась только похоронка, пришедшая из Брестской крепости, и где искать его останки, никто не знал и не узнает.

Заурбек пристально смотрел в даль, будто этот вечер снова унес его в синие степи Казахстана, где, когда-то рискуя своей жизнью он помог землякам не умереть с голоду…

Это было в один из ссыльных годов. Одной темной ночью в его дверь постучали. Заурбек вышел. На пороге стоял изможденный, уставший человек.

– Ассаламу алейкум, Заурбек

– Ваалейкум салам – ответил Заурбек, заодно пытаясь понять кто это.

– Неужели не узнал? – тяжело вздохнул поздний гость.

– Мовла… Мовла, неужели ты?! – воскликнул Заурбек.

Это был Мовла Паскаев – шурин его родного брата Хабибулы. Заурбек был удивлен как он его нашел, ведь чеченцам нельзя свободно передвигаться.

Они вошли в дом.

– Я только вышел с лагерей… еле нашел своих… там целая улица чеченцев. Они умирают с голоду… пухнут от голода. Я не знаю что делать. Мне сказали, что ты тут живешь. Тайно пробрался к тебе. Я знаю, что ты не оставишь меня в беде.

Заурбек опечаленно слушал его. Он не понимал как он сможет ему помочь, ведь в его доме тоже нет даже лишнего куска хлеба, чтобы протянуть Мовле, но и как отправишь его просто так – человека, который в самую трудную минуту постучался в его дверь?

– Мовла, мое положение тоже не совсем хорошее, но не такое тяжелое, конечно, как у вас, поэтому угощайся тем, что есть – Заурбек поставил перед ним кружку чая и кукурузную лепешку, а сам зашел в соседнюю комнату.

Чуть позже он вышел с одеждой.

– На, возьми, не новые, но чистые… переоденься.

Пока Мовла переодевался, в этот короткий промежуток времени Заурбек принял решение, которое на первый взгляд может показаться немыслимым.

Он одел на себя тужурку и низко на глаза опустил капюшон башлыка, а потом взял фонарь и обратился к Мовле:

– Пошли! Нет времени.

Не зная что задумал Заурбек, Мовла послушно шел за ним. Но он обомлел когда Заурбек подвел его к колхозному сараю, в котором стоял огромный бык-оссеменитель с железным крючком на носу. Заурбек тут иногда подрабатывал и знал, что весь остальной скот находится на летнем пастбище, а этого быка держат на привязи. Крепкий сон сторожа не прервать даже пушкой, а сегодня на удачу Заурбека его вообще не было, видимо домой ушел, а то что могут так легко увести колхозного быка никому и в голову не придет.

Заурбек открыл дверцу сарая и зашел.

– Что ты делаешь? Тебя же уничтожат! – прошептал испуганный Мовла.

Заурбек молча подошел к быку, который недовольно начал стучать ногой о земляной пол, но как только Заурбек со всей силы схватил его за крючок, висящий на носу, это огромное существо, подобно котенку, покорно вышло за Заурбеком.

Он ни на секунду не отпускал крючок, через который проделал веревку и вел быка. Так они немного отошли от колхоза. И тут на изумление Мовлы, Заурбек начал дрессировать быка, а чуть позже и вообще его поразил:

– Сядь на него!

– Ты что?

– Давай быстрей садись, прыгай! Нет времени тут рассуждать. В твоем случае нет разницы бык это или конь – разозлился Заурбек.

Мовла вскочил на быка. Заурбек отдал ему в руки повод, который он сообразил, проделав веревку через крючок, висящий на носу быка. Таким образом, Мовла сможет останавливать быка, ведь из-за боли, которую наносит крючок, животное быстро покоряется.

Так они прошли до небольшой реки. Переправив их через реку, Заурбек сказал:

– Дальше сам… постарайся быстро с ним разделаться. Дальше идти не могу.

– Заурбек… Заурбек – Мовла не мог больше выговорить ни слова

– Езжай! Если суждено увидимся! Все будет хорошо – Заурбек пожал ему на прощание руку.

Всю дорогу до дома он заметал следы – руками, ногами, ползком, ни одного следочка не оставил. На утро весть о пропаже быка разнеслась по колхозу, но виновных искать уже было бесполезно и Заурбека пронесло. Много земляков он тогда спас с голоду.

– Ты знаешь, Саид, – продолжал Заурбек, – два года назад к Рамзану, нашему соседу, в гости приезжал его родственник из Иордании. Этого гостя звали Хусейн. Он был чеченцем, родившимся в Иордании, куда ушли его предки от царского произвола на Кавказе. Он был воспитан там и получил образование как там, так и в Европе. Он восхищался красотой родины своих предков и понимал, что его родиной является Чечня. Как только он ступил на эту землю, он заплакал. Он рассказывал о том, что каждый чеченец, живущий в Иордании, на последнем отрезке своего жизненного пути, перед тем как навек закрыть свои глаза, в которых живет вселенская грусть по Родине, делает завещание своим потомкам. Он просит их при возможности хотя бы посетить родину своих предков. Для них это так же важно, как нам совершить Хадж в Мекку, следуя законам Ислама, а может даже и намного важнее. И их тянут сюда не законы Ислама, а сила, неведомая другим народам. Мы, как никакая другая нация в мире, привязаны к своей земле. В 1957 году и последующие годы я видел, как тщательно собирали кости своих родных на кладбищах Казахстана чеченцы и, бережно упаковывая их в чемоданы, везли с собой на родину. Ты же сам, Саид, знаешь, с какими трудностями, преодолевая тысячи и тысячи километров суши, преодолевая моря и океаны, чеченцы везут останки своих родственников, нашедших смерть на чужбине. Где бы они ни жили, они хотят иметь свой последний приют на кладбище своих предков у себя на родине…

Я не могу тебе это объяснить, это выше моих сил. Я не знаю, что в нас заложено, какой магнит находится в этой многострадальной земле, что мы так к ней тянемся. Иногда я завидую тем народам, которые везде чувствуют себя как дома, живут везде, как дома. Живут веками, хотя их ничто не держит на чужбине, кроме удобств. Мы не космополиты. Чтобы ни случилось в будущем, какие бы грозы ни развернулись над моей родиной, я останусь здесь. Ты знаешь, я дал обет на Коране не поднимать оружия против человека. Я сдержу свое слово. Но если будет дилемма – очередная депортация или смерть – я, не задумываясь, приму смерть. Тяжелую жизнь прошли мы с твоей матерью, но и у нас были свои счастливые минуты, дни, месяцы, а может быть, и годы. Я не считал. Деля радость и горе, нужду и лишения, мы почти прошли с ней плечом к плечу, душа в душу эту земную жизнь и, думаю, остаток ее будем вместе. Мы дали вам жизнь с позволения Аллаха. Мы отдали вам частицу себя, мы не жалели для вас ничего из того, что имели. Мы старались вырастить вас людьми, достойными звания Человека с большой буквы, вырастить в вере, добре, порядочности. Теперь вы взрослые. У вас свои семьи, выбор за вами. Решайте сами. Мы согласны с любым вашим решением, потому что знаем, что это продиктовано благими намерениями – закончил свою речь Заурбек.

Саид поехал в Грозный. Зашел к Ибрагиму в школу. Договорились встретиться после работы у него дома. Вечером он рассказал Ибрагиму о своем решении, о своей беседе с отцом.

У Ибрагима не было столь радикальных взглядов на вопрос любви к родине, как у отца, хотя он очень любил свой отчий край. Но и уезжать ему тоже не хотелось. Свое нежелание эмигрировать Ибрагим объяснил существованием одной веской причины – один из сыновей должен остаться рядом с отцом. К тому же он младший сын, а по законам адата младший всегда должен оставаться с родителями. Целиком вдаваться в эти тонкости и подробности Ибрагим не хотел, боясь обидеть Саида. Предварительно созвонившись с сестрой Зарган, они договорились всем встретиться на следующий день в доме отца, чтобы там организовать прощальный вечер по поводу отъезда Саида в Германию.

Вечером следующего дня в доме Заурбека собралась вся его семья дети, внуки, снохи. Было шумно и весело. Но у взрослых веселость была с оттенком грусти, которую они тщетно пытались скрыть друг от друга. По желанию Заурбека зарезали двухгодовалого бычка, которого он держал на случай непредвиденного торжества или горя. И в том и в другом случае должно быть много вареного мяса, чтобы столы ломились от его обилия, чтобы любой пришедший гость мог разделить с домом Заурбека его счастье или горе. Половину туши быка разделили на куски по два-три килограмма и разнесли по домам соседей – пусть они за вечерней трапезой, вкушая это мясо, помянут добрым словом Заурбека и его семью, пусть пожелают счастливого пути и счастливой жизни на чужбине Саиду и его семье. Из доброй части второй половины туши женщины приготовили различные мясные блюда, предназначенные для гостей и тех, кто придет на вечерний молитвенный моулид. Все постарались на славу, и прощальный вечер получился задушевным. Пришли гости, родственники, друзья, сослуживцы Саида и коллеги Ибрагима.

Еще долго после ухода гостей и родственников в доме Заурбека не ложились спать. Когда далеко за полночь в доме начал гаснуть свет и все уже уснули, не спали только двое – Заурбек и Ибрагим.

Как и всегда, отец читал Коран и переводил его, комментируя суры и аяты для сына. Сын с трепетом слушал и вникал в глубинные смыслы – высокого Послания человечеству.