Текст книги "Серебреник. Исторический роман в трех частях"

Армия

I

Настал день сборов. Ибрагим, как и все призывники, уже прошел военно-медицинскую комиссию и выслушал наставления военного комиссара. Каждому призывнику после прохождения последней медицинской комиссии в Грозном вручали приписное свидетельство, в котором предписывалось явиться в определенный день и час в районный военкомат для переклички и получения военного билета, а уже оттуда – на сборный пункт. Приписное свидетельство было датировано 2 ноября 1979 года. Чечено-Ингушетия из года в год, во время весеннего и осеннего призывов в армию, постоянно перевыполняла план по набору призывников. На Кавказе считалось позором среди молодежи уклонение от службы в армии. Ежегодно весной и осенью, в определенное время, ежедневно уходили эшелоны с призывниками.

Первого ноября в доме Заурбека устроили молодежные проводы. Вечером, после заклания жертвенного барана, старики провели молитвенный обряд – моулид. Кто не имел возможности прийти попрощаться с Ибрагимом утром, перед отправкой на сборный пункт, сделал это накануне вечером. Все желали ему удачи, звучали напутственные слова. Старики советовали не терять голову и рассудок, ни при каких обстоятельствах, желали доброго пути и счастливого возвращения домой по окончании службы.

Ночью семья осталась в своем кругу. Многие обещали вернуться утром, чтобы еще раз попрощаться с Ибрагимом. Спать легли поздно. Но, как и всегда в тревожные ночи, в доме снова не спали только двое. Не был спокойным сон и у Хеды.

Рано утром Заурбек, совершив утреннюю молитву, вышел во двор, чтобы встретить односельчан, желающих попрощаться с его сыном. Люди шли к дому Заурбека, женщины несли Ибрагиму подарки и продукты в дорогу – так принято у чеченцев. Ибрагим отшучивался: «Вы на два года службы заготовили мне провизию. Тут на всю армию хватит! Как же я все это довезу? Нужно у министра обороны заказать железнодорожный состав».

Провожать Ибрагима до сборного пункта должны были поехать его мать, а также старший брат Саид, сестра Зарган и несколько ребят из числа его родственников. Когда все вышли во двор и начали готовиться к отъезду, Заурбек остался в доме, зная, что сын обязательно зайдет к нему в комнату попрощаться наедине, втайне от провожающих. У чеченцев не принято, чтобы отец открыто выражал свои чувства к собственным детям, особенно к сыновьям.

Когда Ибрагим зашел к отцу, тот сидел на деревянном топчане и читал молитву, в которой просил у Всевышнего удачного пути для своего сына. Ибрагим, молча стоял и ждал, пока отец закончит молитву. Заурбек встал и сказал сыну: «Ибрагим! Я надеюсь, что у тебя все будет хорошо, и не забывай писать матери письма о себе и о своих делах. Ты знаешь, она очень тебя любит и переживает за тебя».

– Я это знаю и буду всегда об этом помнить, – ответил Ибрагим.

Заурбек сделал шаг к выходу, Ибрагим тут же отступил в сторону, чтобы пропустить отца вперед. Так он был воспитан и таков обычай – уступать дорогу старшим.

Заурбек, выйдя во двор, поблагодарил всех пришедших проводить Ибрагима и обратился к старшему сыну Саиду: «Езжайте тихо. Будьте осмотрительны в пути. Не гоните машину. Да будет ваш путь свободным (марша гIойла)!» Это означало, что Ибрагиму и тем, кто поедет провожать его, можно садиться в машины и трогаться в путь. С этими словами Заурбек развернулся и пошел в дом.

В райвоенкомате, куда прибыли призывники Урус-Мартановского района, военный комиссар выстроил их перед зданием военкомата. Он изъял у каждого приписное свидетельство, вручил всем военные билеты и произнес традиционную напутственную речь, в которой говорилось о высоком долге служения социалистической Родине, о благородной миссии советских солдат. После этого, как по мановению дирижерской палочки, загремел военный духовой оркестр, который стоял чуть поодаль от строя призывников. Трубы под барабанную дробь выдували знаменитое «Прощание славянки».

Призывников погрузили в автобусы и повезли в Грозный, на центральный сборный пункт. Провожающие последовали за ними, кто на своем автотранспорте, кто на специально предоставленном автобусе.

Сборный пункт окружал высокий кирпичный забор, по верху которого была натянута колючая проволока. Сделано это было для того, чтобы подвыпившие провожающие не смогли проникнуть на территорию, подведомственную Министерству обороны. Вход охранялся солдатами и сержантами внутренних войск. Здесь проходила как бы граница между гражданским миром и миром военных. По периметру сборного пункта росли высокие тополя. У парадного входа перед сборным пунктом был ухоженный сквер, в котором на одеялах и газетах расположились провожающие. У взрослых в глазах были тревога и печаль и не удивительно, вдруг их «ребенка» отправят в Афганистан?! А молодежь веселилась.

Молодости несвойственно чувство страха, да и печаль у нее недолговечна. Молодости жизнь представляется как сплошной праздник, с песнями и танцами, анекдотами и шутками. Умудренная жизненным опытом зрелость и старость знают, что жизненный путь человека усыпан не только розами, но и шипами от них, и что подчас в жизни шипов больше, чем роз.

Наконец были произведены все необходимые формальности, после чего провожающим дали возможность попрощаться с призывниками уже на территории сборного пункта. Толпа устремилась вовнутрь. Каждый старался сказать своему сыну, брату, родственнику или другу самое сокровенное, самое важное перед долгим расставанием. Все, смеясь и плача, делали над собой усилие в тщетной надежде вспомнить и сказать самые важные, самые нужные слова. Перед разлукой не отходила ни на шаг от Ибрагима его уже седая, красивая и нежная нана (мама). Нет, так и не вспомнит и не скажет она этих самых сокровенных слов своему сыночку, а все последующие два года долгими днями и ночами будет перебирать их в уме, не находя нужных. Она будет нежно трогать, поглаживать своими материнскими руками все вещи, в которых он ходил дома. По-настоящему способна любить только мать, но ее язык не в состоянии передать трепет сердца, крик души, муку и тревоги каждой клеточки ее слабого женского существа о своем чаде. Это выше ее сил. Но внимательный и любящий сын может прочитать в глазах матери все, что она не смогла выразить словами. Растерянный взгляд Хеды блуждал по толпе провожающих, постоянно останавливаясь на Ибрагиме. Она видела, как некоторые матери, обнимая своих сыновей, несдержанно рыдали. Но она обещала себе, что не позволит, чтобы ее сын, ее кровиночка, заметил в такой трудный для него день ее слезы – ему будет тяжело их видеть. Он всегда был добр и нежен с ней, и если она не скроет от него свою печаль, то он будет себя корить, что явился виновником ее слез и печали. Она не расстроит его, она покажет ему себя сильной, и тогда ему будет легче служить, хотя ей будет очень сложно скрыть от его проникновенного взгляда свою тоску. Вдруг она встрепенулась, и ее напряженный взгляд устремился в одну точку. Она увидела знакомую фигуру. Хеда узнала Хаву – чернобровую красавицу, дочь Ахмеда, их односельчанина. Стройная как лань, с лебединой шеей, с красивым лицом, с черными, как смоль, косами и румянцем во все щеки, Хава была настоящей красавицей. Хеда всегда мечтала о том, чтобы она стала женой Ибрагима. Он же, когда она ему делала намеки по этому поводу, отшучивался.

Хава провожала в армию своего брата. Заметив, что Хеда наблюдает за ней, Хава упорхнула, как встревоженная пташка, в толпу. Хеда улыбнулась и сказала Ибрагиму:

– Видел, какая скромница на тебя глядела, пока мы ее не обнаружили? Смутилась, милая, и упорхнула. Ибрагим, покраснев, сделал слабую попытку оправдаться, но, не сумев совладать с собой под напором насмешливых глаз матери, сестры Зарган и брата Саида, отвернулся. Хеда же снова заметила вслух:

– Хава красивая и умная девушка, из хорошей семьи и уважаемого рода.

При выборе невесты у чеченцев большое значение придавалось тому, из какого она рода. Это был не просто каприз, а установившаяся на основе жизненного опыта традиция у чеченцев. Жизнь подтверждала правило, согласно которому «яблоко от яблони не далеко падает». И вековые наблюдения людей, не знакомых даже с азами генетики, привели их к выводу о том, что только хорошее зерно способно давать хороший урожай и что только хорошая мать может вырастить хороших детей.

Объявили построение призывников. Ибрагим нежно обнял мать, брата и сестру, схватил свой вещмешок и побежал в строй.

Провожающих попросили выйти за территорию сборного пункта. Счетчик времени стал отсчитывать срок службы Ибрагима. А провожающие, зная, что новобранцев повезут на железнодорожный вокзал, ринулись туда.

Вечером того же дня с сотней других призывников Ибрагима привезли на железнодорожный вокзал. Их разместили по плацкартным вагонам, провели перекличку и дали команду машинисту электропоезда трогать. Провожающие бежали по перрону вслед уходящему составу, махали руками ребятам, выглядывавшим из открытых окон вагонов, кричали что-то напоследок, передавали в протягиваемые руки пакеты с разными сладостями, сигаретами, продуктами. А поезд, быстро набирая скорость, начал свой бесконечный перестук колес, оставляя за собой, километр за километром, бескрайние просторы страны Советов. За окном менялись ландшафты. Деревья избавлялись от своего летнего наряда, желтые листья один за другим падали на землю, покрывая ее своим золотым нарядом, а поезд, равнодушно врезаясь в предвечерние сумерки, шел и шел. За окнами мелькали леса, поля и реки. Иногда он останавливался на промежуточных станциях, чтобы пропустить железнодорожные составы.

Согласно установкам Министерства обороны, призывника как можно дальше удаляли от родных мест. Так, юноши с Кавказа служили в глубинных и окраинных районах СССР, тогда как контингент солдат, служивших на Кавказе, был собран преимущественно из сибиряков и украинцев. На первый взгляд, в этой дорогостоящей «рокировке» не было смысла. Но только спустя много лет Ибрагим понял, что это была глубоко продуманная и проверенная опытом политика.

Понимание этого пришло к Ибрагиму, когда он стал наблюдать по телевизору за событиями, предшествовавшими падению советской империи. Это были события в Баку, Тбилиси, Вильнюсе, где происходили столкновения армии с мирным населением. В рядах оборонявшихся были только местные жители, в рядах наступающей армии – только солдаты, выходцы из других регионов Советского Союза.

Понимание этого стало крепнуть, когда Ибрагим начал наблюдать за происходящим в России в период становления и укрепления власти Бориса Ельцина. Он был уверен в том, что за рычагом управления танка, с грохотом несущегося по улицам Москвы, не мог сидеть москвич, и москвич не способен был направить дуло на белоснежное здание парламента и выстрелить по нему. Понимание этого окончательно укрепилось в его сознании, когда он стал свидетелем «убийства» столицы его республики города Грозного.

Злой умысел военного командования заключался не в том, что они хотели отправить призывника подальше от малой родины, а в том, что они, изучив и зная психологию человека, предусматривали возможность возникновения неординарной ситуации, разрешение которой требует применения военной силы. Тут материальные затраты Министерства обороны по перевозкам и переброскам призывников с одного конца страны в другой, из одной республики в другую с лихвой окупались в один момент. Ведь не станет солдат, если он, конечно, не сумасшедший, расстреливать дома и улицы, деревья и памятники города, по которому он бегал в детстве, в котором родился и в котором живут его близкие и друзья. Нет, не расстреливали Грозный и его жителей выходцы из Чечено-Ингушетии, а если все-таки среди этих палачей и были такие, то имя им не люди, а некое другое, неведомое.

II

На одиннадцатые сутки эшелон с призывниками прибыл на Дальний Восток, в Хабаровск. Прямо с железнодорожной станции их погрузили на встретившие их военные грузовики и повезли в N-скую часть.

Ибрагим попал в школу сержантов. После ее окончания ему предстояло по распределению служить сержантом в какой-нибудь части. Учеба в этой школе занимала полгода из двух лет армейской службы.

Солдатская жизнь Ибрагима текла однообразно, как это обычно бывает в армии в мирное время. С командирами и товарищами он общался столько, сколько требовали его армейские обязанности, за исключением тех конфликтов между солдатами разного периода службы, которые происходят в любой армии. Бывало всякое, но Ибрагим имел достоинство и смелость постоять за себя и своих товарищей.

Их иногда избивали старослужащие, но и они не оставались в долгу. Однажды на тактических учениях один из старослужащих сержантов решил показать перед остальными свое превосходство над Ибрагимом. Но, получив сильный удар в челюсть, мгновенно утратил былой гонор и презрительное отношение к молодым курсантам.

Постоянные учения, штудирование воинских уставов, физическая подготовка – воинская служба давалась нелегко. Ибрагим, получивший до армии хорошую физическую закалку, отличные знания в школе, достойно переносил все тяготы армейской жизни. Ни строгий распорядок дня, ни изнурительные физические упражнения не могли поколебать его воли, а, наоборот, закаляли ее. Даже болезненные для его самолюбия придирки командиров и сержантов этой школы он старался не воспринимать слишком близко к сердцу. Казалось, что денно и нощно эти командиры и сержанты следили за курсантами, придираясь ко всем мелочам. А курсанты все упорнее закаляли себя, повторяя: «То, что нас не убьет, сделает нас более сильными».

Ибрагим сначала не мог понять, почему командиров интересуют такие мелочи, как, например, застегнуты ли все пуговицы на гимнастерке, чем курсант занимается в свободное время, с кем общается, о чем говорит. В школе сержантов были люди разных национальностей. Из чеченцев был один Ибрагим. Курсанты, разделившись по землячествам, сообща защищали интересы друг друга. В том, что это необходимо, Ибрагим убедился, когда произошла драка между азербайджанцами и армянами.

Причиной ссоры, приведшей к драке, явился отказ азербайджанца по имени Арсен чистить туалет. Свой отказ он мотивировал тем, что сержант Самвел, армянин по национальности, незаконно, с целью унизить, посылает именно его, а не армянина из своего взвода, который, будучи в наряде, должен был чистить туалет. Из-за этого Самвел ударил кулаком Арсена в лицо. За того вступились его земляки-азербайджанцы и избили Самвела, за которого, в свою очередь, вступились армяне. Так инцидент перерос в групповую драку на этнической почве. После вмешательства офицеров драка была остановлена, но только до поры до времени, так как обе стороны пригрозили друг другу мстить до победного конца. Таким образом, конфликт мог дойти до кровопролития. Тут выход нашел Ибрагим, предложив противоборствующим сторонам честный и мужской поединок – один на один. На поединок должны были выйти виновники конфликта – армянин Самвел и азербайджанец Арсен.

Несмотря на то, что сержант Самвел отслужил год и три месяца, а Арсен – всего лишь три месяца, прав был Арсен, и Ибрагим видел его правоту и готовность отстоять ее любой ценой.

Загнанный как зверь в угол, Арсен представлял собой опасность для Самвела, но тот этого не замечал, чувствуя себя защищенным как старослужащий. Самвел рассчитывал также на неписаные законы «дедовщины».

Арсен был страшно напуган предложением Ибрагима, хотя был сильнее, что не могло ускользнуть от взора такого опытного борца, как Ибрагим. Он поверил в Арсена и не ошибся. Решительность в глазах Арсена и брезгливость в лице Самвела вызывали у многих симпатию к первому. После вечернего отбоя, когда уже многие уснули, четыре человека – Арсен со своим секундантом Ибрагимом и Самвел со своим «секундантом» Толганом, узбеком по национальности – вошли в умывальную комнату, размеры которой позволяли двум противникам развернуться почти как на ринге. Удары можно было наносить кулаками и ногами по всему телу, и только одно правило – лежащего не бить. Если не отнести этот случай к мистике, то за пять-шесть секунд поединка Самвел был нокаутирован Арсеном ударом в челюсть.

На следующий день, как ни странно, офицеры части сделали вид, что им ничего неизвестно о ночном поединке. Впрочем, они всегда закрывали глаза на теневую сторону армейской жизни.

Только на занятиях замполит, как бы, между прочим, заметил:

– Вот если бы все решали межнациональные проблемы, как это делает Тасуев Ибрагим, давно бы наступил мир во всем мире.

Сказано это было явно с сарказмом, но Ибрагим сделал вид, что он не понял о чем речь. К сожалению, для Ибрагима и многих других инцидент на этом не закончился. Самвел снова настроил своих земляков против Арсена, и ему была устроена засада в темном коридоре казармы, после чего началась групповая драка, «стенка на стенку», между армянами и азербайджанцами. В результате получили увечья почти все участники драки. Разбирательство этого инцидента проводилось военным дознавателем в течение месяца. Виновниками и зачинщиками были признаны Самвел, Арсен и Ибрагим. Командир учебной части, видимо остерегаясь широкой огласки, ограничился легким наказанием – они были посажены на несколько суток на гауптвахту.

Несмотря на то, что Ибрагим держался особняком, его независимый нрав и способность при необходимости постоять за себя были замечены не только сослуживцами, но и командирами и офицерами.

Относительно независимым может быть только тот, кто очень богат, либо имеет большую власть. Убедиться в истинности этих аксиом жизни Ибрагиму пришлось, как говорится, «на собственной шкуре».

Всем, кто служил в армии, тем более в советской, известно, что офицеры не любят независимых солдат. Задача командиров – сломить молодого человека, то есть подчинить, и как они сами говорят, «отучить от гражданки» и сделать из него послушное существо, слепо и беспрекословно выполняющее требования устава и командира.

За «перевоспитание» Ибрагима взялся замполит роты капитан Литвинов. Он всячески придирался к нему. Юноша был уже на грани срыва, но его сослуживцы заметили и предупредили надвигавшуюся драму.

Сержант Юрий Крутов к моменту призыва в ряды СА был отчислен из Московского автодорожного института с третьего курса. О причине отчисления он не любил рассказывать, и никто ее толком не знал. Среди сослуживцев Юрий выгодно выделялся своей интеллигентностью, подтянутостью. Призванный в армию на полгода раньше Ибрагима и уже окончивший эту школу, он, по решению командования, остался служить и воспитывать молодых курсантов. Юрий был интересным собеседником, играл на гитаре, умел остроумно шутить. Словом, был «своим парнем» в любой компании. Неслучайная беседа Юрия и Ибрагима продолжалась долго. Юрий открыл Ибрагиму глаза на многие вещи, предложил ему свою дружбу и поддержку, что было встречено последним с большим удовольствием и благодарностью. С этого дня они начали часто общаться, у них оказалось много общих интересов.

В курсантских трудах и заботах, в монотонной жизни, которую лишь изредка разнообразили мелкие перепалки между курсантами, прошло полгода. Последняя неделя прошла под знаком подготовки территории части к праздничному мероприятию, посвященному торжественному выпуску курсантов школы. С утра и до самого отбоя курсанты носились по территории части, белили бордюры, красили заборы, подметали. Все кругом и так блестело, но таковы правила «игры» у военных – вдруг нагрянет военная инспекция из штаба округа, и потому чистоте и порядку не должно быть предела. Наконец, все готово – военный городок украшен различными транспарантами, знаменами, кругом все чисто и опрятно. Командование и выпускники школы сержантов готовы к майским торжествам. Экзамены по всем пунктам и правилам сданы под строгими взорами экзаменаторов. Присвоение званий и награждение различными значками за отличие в службе курсантов и поощрение сержантов и офицеров различными подарками, очередными званиями, отпусками с побывкой на родине приурочены на завтра – Первое мая, день Всемирной солидарности трудящихся. Утром на десять часов был назначен военный парад и шествие трудящихся по центральной городской площади имени Ленина.

В СССР военные парады проводились в воинских частях в ознаменование всех революционных праздников и важных событий государственного и военного значения.

III

Утром 1 Мая, несмотря на моросящий дождь, состоялся парад.

Вечером уже на территории учебной части, в Доме культуры офицеров, началось торжественное мероприятие со всей помпезностью, на какую способны военные. После официальной части состоялся праздничный концерт с участием ансамбля части, а также артистов местной эстрады.

Концерт проходил с «огоньком». Выпускникам и семьям офицеров это действо доставляло большое удовольствие. Особенно радовались выпускники – ведь через несколько дней им предстоит стать командирами. Они будут нести уже вполне самостоятельную службу, от них будут зависеть судьбы и, быть может, жизни их подчиненных. А сейчас, после шестимесячной военной учебы, им нужно немножко расслабиться. И от концерта они получают большую разрядку, заряд бодрости и прилив новых сил.

Посещение подобных мероприятий было традицией в семьях военных. Вместе с другими членами семей офицеров на торжество пришла и жена заместителя командира части по политической работе Вера Степановна со своей дочерью Ольгой. К ним в компанию напросился замполит роты капитан Литвинов. В отличие от других младших офицеров, командиров взводов и рот, Литвинов был холостяком. Дочь замполита части, подполковника Тарасова, нравилась Литвинову, и он всячески пытался угодить ей и ее родителям.

Литвинов был личностью приметной. Два года назад он с отличием окончил военное училище. Отец его занимал высокую должность в генштабе, и потому Литвинов вышел из стен училища уже старшим лейтенантом, а через два года ему досрочно присвоили звание капитана. Надо отметить, что природа не обделила капитана ни ростом, ни красотой, ни тщеславием. Учеба в престижных школах Москвы, высокопоставленные родители, помимо заметных знаний, способствовали развитию в нем таких свойств, как высокое самомнение, спесь, тщетно скрываемую под маской служебного долга. Капитан смотрел на всех свысока, ему казалось, что все окружающие – курсанты, сержанты и офицеры – должны беспрекословно выполнять любые его прихоти.

Несмотря на свой ум и внешнюю притягательность, капитан имел мало друзей среди сослуживцев. Да и те, которые ходили в друзьях у капитана, делали это отнюдь не бескорыстно. Сам же Литвинов видел себя уже в генеральских погонах в генштабе в окружении услужливых подчиненных, готовых выполнить любое его мимолетное желание. Литвинову для полного счастья не доставало лишь красивой невесты, такой, как Оленька Тарасова.

Будучи единственным ребенком в семье, Ольга с самого рождения была окружена всесторонней заботой, вниманием и любовью родителей. Они, как говорится, души не чаяли в своем чаде и делали все от них зависящее, чтобы она выросла, не нуждаясь ни в чем. Ольга получила музыкальное образование, с увлечением занималась плаванием, теннисом. Проблемы в школьном образовании родители решали с помощью репетиторов. Это позволило ей, девочке от природы способной и умной, с отличием окончить школу и без каких-либо протекций поступить в Хабаровский университет, на экономический факультет. Хотя Ольга и не была кричаще красивой, но ее ладная фигура, искрящиеся жизнью и молодостью, глаза не позволяли мужчинам без внимания пройти мимо нее. При всем этом, уже через несколько минут общения с ней, нельзя было не заметить, что она имеет чувствительную и отзывчивую душу, скрываемую под маской вечной насмешницы и хохотуньи. Как правило, чрезмерная любовь родителей портит детей, делает их эгоистами, но на Ольге это не отразилось – наоборот, она вобрала в себя все хорошее, чтобы в последующем щедро одарить им своего избранника и своих будущих детей, а также отвечать взаимностью родителям.

«Сверхчеловек» Литвинов не мог обмануть чувствительную и нежную душу Ольги. И поэтому она тактично отклоняла все его попытки завоевать место в ее сердце.

Ухаживания капитана не были секретом для матери Ольги. Она предвидела блестящую карьеру капитана и потому всячески поощряла его ухаживания, желая устроить будущее своей дочери. На этот праздник Ольгу привело нежелание обидеть мать. Нельзя сказать, что она откровенно скучала, но и особого восторга от этой воинской церемонии не получала. Ее воображение занимал один сержант, на которого она обратила внимание еще в самом начале торжественного мероприятия. При взгляде на него Ольга поняла, что еще никогда не встречала такого красавца. Она обратила внимание на его непосредственность и на то, что он отнюдь не кичится и даже не чувствует свою привлекательность. Ольга сделала невольное сравнение между капитаном Литвиновым и сержантом-незнакомцем: сравнение получилось не в пользу первого.

– Конечно, ростом и сложением они внешне похожи, – рассуждала Ольга, – но дальше они рознятся: капитан светловолосый, голубоглазый красавец, но в его лице проглядывается какая-то недоработка, какая-то небрежность природы, тогда как в сержанте все безупречно. Тонкое аристократическое лицо, во всем облике чувствительная гармония и законченность. Весь он, от волнистых черных волос и изумительно красивых карих глаз до изящных с длинными пальцами рук, настоящее совершенство. Не может быть, чтобы этот сержант не осознавал, как богато одарила его природа. Но как просто он себя ведет.

Воображение девушки еще долго было занято новым объектом ее внимания, и, пожалуй, только окончание концерта прервало ее фантазии. В сопровождении матери и капитана Литвинова Ольга отправилась домой. Капитан любезно предложил себя в провожатые в тот момент, когда отец Ольги, подполковник Тарасов, предупредил жену и дочь, что ему необходимо задержаться еще на час. У подъезда дома Тарасовых Литвинов галантно распрощался с дамами и пошел обратно в часть. Всю дорогу Ольга рассеяно слушала словоизлияния капитана и облегченно вздохнула, лишь, когда капитан откланялся.

Следующая неделя жизни Ольги прошла в грезах и фантазиях, связанных с сержантом.

Образ, начинающий бледнеть, воскрес также неожиданно, как появился в первый раз. Только позже, когда пришло расставание и прошло время, Ольга поняла, что ее вела к нему сама судьба. Судьба, единственно желанная и счастливая, какая только может быть у женщины. Судьба, которая является мечтой всякой женщины. К величайшему сожалению, настоящее счастье не бывает долговечным.

Командование учебной части предложило Ибрагиму остаться при школе для работы с призывниками. Юрий тоже хотел, чтобы его товарищ был с ним рядом. Ибрагим с радостью согласился. Он стал заместителем командира взвода в звании сержанта. Юра был уже старшиной роты, в состав которой входил взвод Ибрагима. Служба шла – день прошел и слава Богу, как говорят солдаты.

Знакомство Ольги и Ибрагима состоялось вскоре, и оно было романтическим в самом хорошем смысле этого слова.