Текст книги "Когда б не баня, все бы мы пропали. История старинной русской традиции"

Глава 4
“Хоть и любит наш мужик баню, да немного из этого толку выходит”

На первый взгляд, конец XIX столетия казался золотым веком бань в Российской империи. Русские врачи наконец согласились с мнением своих западных коллег и тоже взялись восхвалять привычку париться как эффективное и полезное средство оздоровления населения. Народную любовь к бане можно было с выгодой использовать для всеобщего блага. Крестьяне продолжали мыться в деревенских банях, а рабочий класс по-прежнему массово ходил в общественные городские купальни. Предприниматели – иногда по согласованию с городскими властями – сооружали роскошные бани, рассчитанные на состоятельных клиентов с большими запросами. При этом, с точки зрения врачей, оставалась одна сложность: как добиться того, чтобы те действия, которые люди совершают в бане, отвечали современным медицинским представлениям о личной гигиене. Если бы можно было проектировать и строить бани по единым утвержденным стандартам, подавать в них чистую воду, контролировать температуру воздуха, и если бы всю происходящую там деятельность могли регулировать медицинские работники и государственные инспекторы, тогда на месте вековых крестьянских обычаев удалось бы создать абсолютно здоровое учреждение[193]193
  Еремеев И. В. Указ. соч. С. 236–364.


[Закрыть]. Париться в бане полезно – даже необходимо. А вот пускать там кровь, заниматься сексом, ставить банки, испражняться в шайки, сообща пользоваться простынями, стирать белье, обливаться неотфильтрованной водой, дышать непроветренным воздухом и сидеть на немытой мебели – вредно. Органы городского управления издавали указы, диктовавшие правила поведения в банях: на первое место ставились безопасность, здоровье и пристойность.

Тем, кому баня виделась современным дворцом гигиены, идущим в ногу с банным бумом, который вовсю продолжался в Западной Европе, приходилось считаться и с русским подходом к мытью, который никогда не был связан исключительно с желанием очиститься от грязи. При попытках использовать частный капитал для строительства хорошо спроектированных купален в правильных местах возникали весьма досадные технические препятствия. Были и культурные сложности. Да, люди любили баню, но у них имелись собственные понятия о том, как и когда (и даже как часто) мыться. Предписания и правила оказалось куда легче написать, чем провести в жизнь. Чем громче врачи и городские власти требовали строить новые, правильно организованные бани, тем яснее становилось, что существующие по всей империи заведения не соответствуют требуемым стандартам. В первой половине XIX века можно было удивляться тому, что мнения медиков в Западной Европе склонялись к положительной оценке бани, тогда как в России голоса одиночек, думавших так же, тонули в трясине общих предрассудков. В конце века обозначился другой парадокс: российские врачи с запозданием примкнули к хору своих западных коллег – но вдруг обнаружили, что долгая и богатая история бани прочно стоит на пути любых попыток осовременить это старинное учреждение и поставить его на службу гигиене и здоровью.

* * *

“Великие реформы” 1860-х годов – когда царь Александр II решился провести среди прочих военную, судебную и земскую реформы, а также освободить крепостных – косвенным образом помогли изменить представления о бане в русской медицинской среде. В частности, усиление системы местного самоуправления открыло перед врачами новые возможности. До реформ врачей не хватало, и они почти всегда служили при военном ведомстве или других ведомствах имперской бюрократии. В результате реформ возникли земства – местные органы самоуправления, отправлявшие медиков в деревни, города и провинции улучшать охрану народного здоровья. Благодаря этой работе врачи близко соприкоснулись с крестьянами и их обычаями, в том числе банными. Кроме того, возросло количество медицинских журналов, что помогло российской медицине быстрее влиться в европейское русло[194]194
  Frieden N. M. Russian Physicians in an Era of Reform and Revolution, 1856–1905. Princeton, 1981.


[Закрыть]. К 1870-м годам русские врачи, пользуясь своим новым положением, заговорили о необходимости государственной поддержки для бань. Высказывая такие мнения, они надеялись ликвидировать разрыв между прогрессивными понятиями о медицинской гигиене, возникшими в Европе, и вековыми банными обычаями, бытовавшими в России.

В Западной Европе мытье было новшеством, которое от высших слоев общества медленно – и не без помощи городских властей – доходило до низших сословий. И медики, и городские чиновники имели возможность формировать банные привычки народа практически с нуля[195]195
  См., например: Wiltse J. Contested Waters: A Social History of Swimming Pools in America. Chapel Hill, 2007. В России расхожие банные привычки и в городе, и в деревне больше напоминали ту идеальную банную обстановку, которую рекомендовали врачи.


[Закрыть]. В России же бани никогда не прекращали своего существования, поэтому для того чтобы парильня могла стать учреждением нового типа, служащим современной гигиене и сравнимым с теми купальнями, что начали появляться по всей Западной Европе, нужно было, чтобы русская аристократия адаптировала обычай, давно укоренившийся среди трудовых классов.

Признание и даже прославление важной роли бани для гигиены привело к тому, что возник интерес к ее связи с прошлым. Русские врачи в своих трудах отмечали, что баня очень прочно укоренена в отечественной истории и национальном самосознании. В медицинских диссертациях и статьях непременно упоминалось о широком распространении парилен в Киевской Руси в эпоху легендарного основания русского государства[196]196
  Страхов П. И. Указ. соч.; Знаменский В. О русских банях в гигиеническом отношении. СПб., 1861; Годлевский В. В. Указ. соч. О более общих рассуждениях о Древней Руси, происходивших в ту пору, см.: Hillis F. Children of Rus’: Right-Bank Ukraine and the Invention of a Russian Nation. Ithaca, 2013.


[Закрыть]. А еще они напоминали о том, что в Смутное время Лжедмитрий обличил себя как иностранца-самозванца в том числе и тем, что не парился. Согласно этим новым истолкованиям, баня отнюдь не была заведением исключительно для бедноты. Врачи сообщали, что она играла важную роль в царских свадебных обрядах[197]197
  Они принялись цитировать, например, историка-славянофила Ивана Забелина, рассказывавшего о жизни царей. См.: Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М., 2000.


[Закрыть]. В эпоху, когда для создания национальных мифов требовалось найти опору в каких-то ярких традициях, общих для всех социальных слоев, на баню стали смотреть как на полезный показатель русскости. Один врач даже провозгласил, что любовь к бане способна подтвердить “истинность русского происхождения”[198]198
  Забелин И. О купаньях, ваннах и банях. Цит. по: Богданов И. А. Указ. соч. С. 3.


[Закрыть].

Русский крестьянин, заявляли новые эксперты, всегда отличался образцовой чистоплотностью. Врачи приводили поговорки, подчеркивавшие исконную мудрость народа, который природным чутьем понимал значение бани для здоровья: “Баня парит, баня правит”; “Эликсиры – хорошо, а баня – лучше”; “В бане мыться – заново родиться”; “В который день паришься, в тот день не старишься”; “Кости распаришь, все тело направишь” и “Когда бы не баня, все бы мы пропали”[199]199
  Иллюстров И. И. Сборник российских пословиц и поговорок. Киев, 1904.


[Закрыть]. Многие из этих пословиц были записаны еще в 1830-х годах. С тех пор картина поменялась лишь в одном: теперь врачи и прочие авторы повторяли эти изречения уже не с любопытством или с явным презрением, а с новоявленным восхищением[200]200
  Часть неофициальная: петербургские бани // Ведомости санктпетербургской милиции. 1871. 27 мая. С. 1–2.


[Закрыть].

К утверждениям об уникальности бани и ее укорененности в русской истории и культуре прибавлялись попытки поместить ее в более широкий и позитивный контекст всемирной истории банных традиций. Русские врачи убежденно рассказывали о том, что баня – полноправная наследница долгой и почтенной череды подобных учреждений, имевшихся у “цивилизованных” народов мира, начиная с древних греков и римлян и заканчивая византийским Средневековьем. То, что западные европейцы отреклись от этой традиции, свидетельствовало об их собственной – а не российской – отсталости. Один врач даже обвинил “латинян” (то есть католиков) в том, что они столетиями злостно запрещали мытье везде, куда бы сами ни проникали[201]201
  Бич И. А. Указ. соч. С. 12–13.


[Закрыть]. После того как водные процедуры в Европе снова вошли в моду, баню можно было восхвалять как сокровище, унаследованное Россией от древней традиции, и указывать на неправоту тех, кто прежде надолго отучился от этой привычки. Недавно пробудившийся интерес иностранцев к бане в очередной раз доказывал ее важность. В статьях и диссертациях цитировались высказывания европейских врачей, упоминались новейшие заграничные мнения и открытия, а собственные доводы авторов помещались в контекст международного диалога о пользе мытья. Гордость за баню облекалась в язык медицинских рассуждений. В одной и той же статье авторы могли превозносить уникальность бани как характерной русской традиции, попутно вспоминая о том, что ее существование было встроено в очень долгую историю мытья, восходившую к античности, и одновременно оживленно полемизировать с западноевропейскими врачами о том, какой вклад внесло мытье в понятие о современной гигиене[202]202
  Годлевский В. В. Указ. соч.; Зуев В. И. Бани и ванны: Их устройство, гигиен. значение и историческое развитие. Одесса, 1898.


[Закрыть].

Коротко говоря, в своей защите бани русские врачи опирались на ее связь со здоровьем. Ведь это было главным предметом их профессионального интереса. И здесь им очень помогли изменения в представлениях о том, как распространяются болезни. В последние десятилетия XIX века на передний план вышла микробная теория, согласно которой заразные болезни вызывают микроскопические организмы, иногда поселяющиеся на коже человека и в окружающей его грязи. Страх перед миазмами, или дурными запахами, сменился страхом перед микробами, и это в очередной раз убедило многих в том, что, усиленно заботясь об общественном благе, очень важно следить за чистотой тел отдельных людей. Мытье могло уничтожать микробов, которые, очевидно, и вызывали болезни[203]203
  Tomes N. The Private Side of Public Health: Sanitary Science, Domestic Hygiene, and the Germ Theory, 1870–1900 // Bulletin of the History of Medicine. 1990. Vol. 64. № 4. Р. 509–539.


[Закрыть]. Когда сформировались новые подходы к пониманию болезней, городские бани уже стали привычным явлением, а врачи были готовы уверенно отстаивать их пользу. Спустя сто лет после выхода в свет трактата Санчеса наконец-то пришла пора целенаправленно защищать баню как важный элемент современной медицины.

Врачи обратились к медицинским экспериментам и к иностранной научной литературе, чтобы показать прямую взаимосвязь между привычкой к бане и здоровьем[204]204
  О врачах того времени см.: Frieden N. M. Russian Physicians in an Era of Reform and Revolution, 1856–1905. Princeton, 1981; о бане, в частности, см., например: Груздев. С. Указ. соч.; Фадеев А. Материалы к учению о русской бане. СПб., 1890; Ветошников Ф. И. Указ. соч.


[Закрыть]. Диссертации, книги и статьи в журналах – таких, например, как “Врач” и “Вестник общественной гигиены и практической медицины”, – сообщали о применении бань для лечения самых разных заболеваний. Хроническая боль в мышцах, дизентерия, эмфизема, геморроидальные узлы, инфлюэнца, ожирение, бешенство, ревматизм, чесотка, золотуха, сифилис, сыпной и брюшной тиф – вот лишь немногие из болезней, которые, по мнению врачей, можно было лечить или предотвращать при помощи бани[205]205
  См., например: Знаменский В. Указ. соч.; Фиалковский С. Ю. Материалы к вопросу о влиянии бани на здоровый и больной глаз человека // Врач. 1881. № 9. С. 137–143; Годлевский В. В. Указ. соч.; Мендес А. Ф. Бани в общедоступном изложении. СПб., 1902. С. 1–32.


[Закрыть]. Многие научные работы той поры опирались на эксперименты, в ходе которых врачи внимательно наблюдали за своими пациентами-испытуемыми, а также следили за температурой и другими условиями в бане. Специфика обстоятельств, при которых они проверяли свои гипотезы, не мешала им приходить к более общим заключениям о пользе бани для населения в целом. Трудность состояла в том, чтобы приучить народ мыться именно так, как считали правильным доктора. А они, как правило, пренебрежительно высказывались о частных деревенских банях, потому что доступ к ним чаще всего оставался ограниченным, к тому же для растопки требовалось слишком много времени и дров, а потому их нагревали и использовали не по науке. Большинство деревенских бань, как отмечали медики, построены без дымоходов, а плохая вентиляция представляет серьезную угрозу для здоровья. Потому, утверждали они, полагаться приходится лишь на городские бани, спроектированные архитекторами и регулярно проверяемые государственными инспекторами[206]206
  См.: Малявко-Высоцкая Н. А. Польза и вред крестьянской бани. Псков, 1887; Долженков В. И. К вопросу об устройстве сельских общественных бань // Труды седьмого съезда земских врачей и представителей Курской губернии, 28 мая – 4 июня 1899. Курск, 1900. С. 229–244.


[Закрыть]. Таким образом, эти врачи вслед за Санчесом хвалили баню в целом, но в то же время подчеркивали, что пользоваться ею следует осторожно и только в соответствии с правилами современной гигиены.

Отсюда можно было бы вывести и другое логическое заключение: следует заменить бани ваннами и душевыми, которые уже становились популярными в Западной Европе. Общее мнение иностранных коллег гласило, что бани – менее эффективное из способов мытья. Очевидно, что общественные душевые дешевле строить и содержать, пользоваться ими проще и быстрее, а с поставленной задачей – вымыть множество грязных людей – они явно справляются эффективнее, чем паровые бани[207]207
  Гейденрейх Л. Л. К оздоровлению города Вильны. Вильна, 1897; Гольденберг Н. А. Бани для войск и для народных масс в гигиеническом, санитарном, лечебном и экономическом отношении. СПб. 1898.


[Закрыть]. Кроме того, условия, наблюдаемые в общественных банях, часто приводят к значительной скученности купающихся, а значит, способствуют распространению инфекций[208]208
  Любарский Г. Теоретическое обоснование постройки подвозной войсковой бани системы проф. В. Ф. Иванова. Киев, 1916.


[Закрыть]. Двойная лояльность русских врачей – привязанность к обычаям и традициям русского народа и приверженность общеевропейскому медицинскому дискурсу – по идее, заставляла их разрываться между двумя противоположностями.

Другие медики крепко стояли на том, что баня лучше, чем ванна и душ, потому что она дезинфицирует тело. Только интенсивный жар в бане способен убить на теле всю живность, которая распространяет заразу. Один врач заявлял: “Наши древние предки, славяне, очевидно, обладали более здоровым инстинктом… и только бестолковая погоня за западом да утрата здорового инстинкта лишила многих из них этого благодеяния, этого русского сокровища”[209]209
  Рудин В. В. Действие бани против заразы и вообще на здоровье. Тула, 1899.


[Закрыть]. Настоящей чистоты, сообщалось в другой публикации, можно достичь лишь благодаря бане. Ванна и душ устраняют только видимую грязь, тогда как в бане, говорилось далее, поры раскрываются достаточно широко, чтобы из них вместе с потом выходили различные яды, скопившиеся внутри[210]210
  Баня, ее польза и влияние на организм человека / Сост. Ф. Н. Добрянский. СПб., 1905; Мендес А. Ф. Указ. соч.; Зуев В. И. Указ. соч. С. 54.


[Закрыть].

Были ли душ или водяная ванна более эффективны, чем паровая баня, – этот вопрос оставался предметом долгих и ожесточенных споров. Но почти все соглашались с тем, что из практических соображений предпочтение все же следует отдавать бане – по крайней мере, для русских, которые, по заключению одного врача, ни за что не пожелают отказаться от своей крепкой привязанности к бане как к средству очищения[211]211
  Гейденрейх Л. Л. Указ. соч.; Долженков В. И. Указ. соч.; Гольденберг Н. А. Указ. соч.


[Закрыть]. Даже в армии, где, казалось бы, проще было внедрить новые формы мытья, врачи сомневались, что солдат удастся убедить пользоваться душем. Да, возможно, ванна и душ – приспособления более удобные и дешевые, но русские ведь привыкли к бане – и предпочитают ее. Следовательно, разумнее всего сочетать старую привычку к бане с современными достижениями медицины[212]212
  Зуев В. И. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть].

Мытье было явно связано с общественным здоровьем и в более широком смысле. Как отмечал один врач в статье, опубликованной в журнале “Архив судебной медицины”: “Все правительства при составлении законов страны обращали особое внимание на здоровье и благосостояние своих граждан, зная, какую важную роль играют последние в политико-экономическом состоянии государства”. Баня, говорил он далее, – главный инструмент гигиены для большинства русских. Она содержит население в чистоте, укрепляет здоровье нации, служит одновременно и клиникой, и средством лечения для тех, кто страдает какими-либо заболеваниями. Отсюда следует, что баня чрезвычайно важна для укрепления боеспособности армии[213]213
  Коммунальное хозяйство: двухнедельный журнал Московского коммунального хозяйства. М.; Веревкин И. И. Указ. соч. С. 25–31.


[Закрыть]. Иностранцы с этим явно соглашались. “Пользование банями наиболее распространено в русской армии, – утверждалось в одном немецком учебнике армейской гигиены, – за то ни одна армия не страдает так мало кожными болезнями, а в особенности чесоткой, как русская”. Один русский военный инженер признавал, что нынешние условия в войсковых банях не всегда находятся на должном уровне, чтобы заслужить похвалу его иностранного коллеги, однако сам он полностью разделял мнение о том, что баня крайне важна для надлежащего функционирования российской армии[214]214
  Марков К. В. Войсковые бани и прачечные. СПб., 1900. С. 5–7.


[Закрыть]. Современные медицинские исследования подтверждали правоту стародавних крестьянских пословиц, гласивших, что “баня здоровье дарит” (по крайней мере, способна его дарить).

О том, что профессионалы высоко ценят парную баню, трубили в бесчисленных научных книгах и статьях. Положение в этой области явно улучшилось со времени выхода энциклопедии Плюшара в 1835 году. Изданный в 1891 году “Энциклопедический словарь” Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона, самый передовой на тот момент справочник на русском языке, аккуратно излагал новые идеи[215]215
  Брокгауз Ф. А., Эфрон И. А. Энциклопедический словарь. СПб., 1891. Т. III. С. 17–22. Во многом содержание этой словарной статьи перекликается с текстом в: Эйленбург А., Афанасьев М. И. Указ. соч.


[Закрыть]. Согласно этому словарю, мытье уже не считалось странным и непременно опасным занятием. Мылись люди с незапамятных времен и повсюду, причем не только крестьяне, а все, и это совершенно естественный процесс. Баня “всегда составляла одну из необходимых потребностей человека” – ведь “человек инстинктивно прибегает к омовению тела с целью возбуждения кожи, устранения с нее нечистоты и восстановления жизненной энергии”. Среди различных форм мытья “русская баня” занимает особое место. В энциклопедической статье давалось краткое описание деревенской бани, но наибольшего внимания удостоилось устройство городских торговых бань. Рассказывалось, что в них бывают разные отделения: сени, предбанник для раздевания, мыльня, паровая комната, водогрейня, теплое отхожее место. А в “лучших отделениях” устраиваются иногда “большие бассейны для плавания”. Условия лучшего устройства бани определялись так: все помещения должны быть хорошо нагреты и хорошо вентилироваться, в изобилии должна иметься холодная и горячая вода, залы должны покрываться сводами и иметь высоко размещенные окна[216]216
  Там же.


[Закрыть]. В 1835 году эксперты лишь насмехались над банями, а к концу века идеальная парильня, урбанизированная и модернизированная, уже отвечала медицинским стандартам.

Врачи даже пытались кодифицировать условия, которые следовало бы соблюдать всем баням по всей империи. Приводились такие данные, взятые из практики: чтобы попариться и вымыться, человеку требуется не менее полутора часов; расход воды при этом составлял 10–15 ведер; лучше всего было брать воду из городских колодцев или водопровода; температуру воды в бассейне рекомендовалось поддерживать на уровне 21–24 °С, в парилке – около 55–63 °C, а в мыльне – на уровне 25–38 °C[217]217
  Все температуры в энциклопедии приводятся по шкале Реомюра.


[Закрыть]. Важно было соблюдать единые нормы. В словаре Брокгауза и Эфрона подробно описывалось, какими должны быть полы в бане, а также как и из чего следует делать мебель, чтобы она выдерживала банную сырость. Отчасти здесь воссоздавалась лишь желаемая картина: автор статьи отмечал, что пока бани, “удовлетворяющие всем вышесказанным условиям, существуют лишь в Петербурге, Москве и Варшаве”, а в других больших городах империи дело обстоит плохо. Впрочем, он нисколько не сомневался в том, что баня – совершенно необходимый элемент городской инфраструктуры и важнейший инструмент для поддержания общественного здоровья. Имперское правительство явно соглашалось с этим: в законодательстве бани стали “предметом юридической нормировки с точек зрения строительной, врачебной и полицейской”. Законы требовали, “чтобы арестантов раз в неделю водить в баню”, чтобы мужчины и женщины мылись раздельно и чтобы “не производилось кровопускания, приставления пиявок и т. п. без разрешения на то врача”[218]218
  Брокгауз Ф. А., Эфрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. III. С. 17–22.


[Закрыть]. Новые правила должны были вытеснить старые привычки.

Пристальное внимание, которое уделяли баням архитекторы, инспекторы и врачи, объяснялось заботой о здоровье и медицинскими предписаниями. В энциклопедической статье сообщалось, что “кожа есть один из наиболее важных органов нашего тела” и что “забота о нормальных ее функциях есть предмет крайней необходимости… для нормального развития весьма многочисленных и разнообразных отраженных явлений в области головного и спинного мозга”. Врачи это понимали. Но, что любопытно, чутьем это издавна понимал и простой народ: “Русский крестьянин значительно опередил своих европейских собратьев относительно заботливости о чистоте содержания кожи”. Итак, баня была как патриотическим, так и передовым в медицинском отношении заведением.

В 1835 году энциклопедия Плюшара отводила русской бане место лишь в сноске на полях обширной истории мытья. В 1891 году энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона восхвалял баню как наилучшее средство достижения чистоты. Ванны и душевые, обретшие популярность в Западной Европе и в США, явно ей уступали. Единственным средством, сопоставимым с русской баней по силе воздействия, были бани турецкие, впрочем, имевшие не столь впечатляющую широту медицинских применений. И в турецкой, и в русской бане главным и самым мощным средством был пар, согревавший помещение и очищавший купальщиков. Однако, согласно новейшим опытам, русская баня оказывает на человеческий организм особенно сильное физиологическое воздействие: краснеет кожа, увеличивается количество красных кровяных шариков, поднимается давление, учащается пульс, возрастает частота дыхания, повышается температура тела, замедляется пищеварение, а паренье березовым веником “способствует сильному отвлечению крови от внутренних органов к периферии”. Иными словами, на баню следует смотреть как на “средство, улучшающее отправление кожи… и… усиливающее обмен веществ”. Человеку, заботящемуся о гигиене, следует регулярно посещать баню.

Медицинская польза от бани далеко не исчерпывалась профилактикой. В 1835 году применение бани в лечебных целях рекомендовалось лишь в узких пределах. Но уже в 1891 году смело утверждалось, что походы в баню помогают “при следующих страданиях: при хроническом мышечном и суставном ревматизме, подагре, при… сифилисе… при золотухе, при ожирении, общем полнокровии, зависящем от роскошной пищи и сидячего образа жизни”. Еще они помогают людям “в начале всех катаральных заболеваний слизистых оболочек носа, зева, горла, бронхов, легких, кишок и мочевого пузыря”, а также “при хроническом катаре наружного слухового канала, глотки, миндалин, носа”. Но это еще не все. Правильное применение банных процедур показано “при хроническом воспалении спинного мозга и его оболочек; нейрозизме, ипохондрии; при ревматических невралгиях и параличах, при хронической гиперемии и застое крови в печени, селезенке, желудке, кишках; при холере в алгидном периоде”; “при болезнях костей, зависящих от золотухи, ревматизма, сифилиса”; “при перемежающейся лихорадке в периоде озноба”; “при серозных плевритах, при брайтовой болезни”, при псориазе, а также при “некоторых болезнях сердца”. Можно сказать, баня целиком вошла в профессиональный инструментарий русских врачей[219]219
  Там же.


[Закрыть].

В энциклопедическом словаре отмечалось, что парилка все же не является панацеей, в некоторых случаях ею пользоваться не стоит, но и эти оговорки главным образом оправдывали важность медицинского надзора, и тем самым вновь подчеркивали роль бани в официальной медицине. Людям с наклонностью к кровотечениям, приливам крови к легким и к мозгу, с артериосклерозом, беременным женщинам под угрозой выкидыша, а также маленьким детям баня не рекомендовалась. Конкретные ограничения лишний раз подкрепляли главную идею: представление о бане совершило огромный скачок – она считалась уже не крестьянской привычкой, а полноправным орудием современной медицины, о котором всерьез рассуждали специалисты. Через сто двадцать лет после выхода в свет трактата Санчеса о бане его доводы зазвучали с новой силой, а перечень названных им болезней и способов их лечения даже вырос. Баня сделалась предметом компетенции врачей, для правильного применения банных процедур нужно было упорядочить требования к условиям, а чтобы эти условия действительно соблюдались, нужно было вмешательство государства. В первой половине XIX века российские энциклопедисты и врачи игнорировали призывы и советы Санчеса. Но к концу столетия почти все соглашались с тем, что мытье – необходимая основа личного и общественного здоровья. Однако это новое признание медицинского значения бани не пришло к русским врачам непосредственно от крестьянства. Напротив, русская баня получила официальное одобрение лишь после того, как западные специалисты, потратив полвека на изыскания и опыты, наделили ее печатью респектабельности.

Как это и принято в академических публикациях, в статье энциклопедического словаря 1891 года приводился длинный перечень использованной врачебной литературы о бане, подытоживавший эволюцию медицинских исследований в этой области за предыдущие 140 лет. По самому списку этих источников хорошо видно, что вначале баня оставалась предметом научного интереса преимущественно западных европейцев, и лишь позже она начала фигурировать в русской мысли и политике. Этот переход случился почти внезапно. В библиографии приводились названия трех десятков научных статей о медицинском применении русской бани, опубликованных с 1760 по 1850 годы. Среди них была только одна русская статья, остальные были на латыни, немецком, английском и французском языках. В середине века картина начала меняться. Далее в списке следовали названия почти тридцати научных статей о бане, вышедших между 1850 и 1890 годами. Почти все они были опубликованы по-русски и написаны подданными Российской империи. Русские врачи обнаружили значение бани значительно позже своих иностранных коллег, которые успели провести немало дискуссий на эту тему. Однако русские медики продвинулись на этом пути намного дальше, ведь они воспринимали свою работу как часть большой национальной программы, которая сводила воедино традицию, врачебный опыт и правительственный надзор. Как никакой другой элемент русской культуры, баня одновременно оставалась исконным народным явлением и отчетливой приметой современности: она уходила корнями в далекое прошлое и сулила благоприятное будущее.

* * *

Придя к пониманию того, что мытье – важнейший компонент здоровья, русские врачи, естественно, стали обращать внимание на действительные условия в банях, имевшихся в империи, и на привычки ходивших туда людей. В деревнях все в этом отношении было весьма запущенно. Рассказы о том, как русские крестьяне любят париться в бане, уже набили всем оскомину. Иностранцы, конечно же, всегда упоминали о важной роли бань в жизни сельского населения. Европеизированные русские врачи и писатели принимали как данность утверждения о том, что крестьяне непременно моются хотя бы раз в неделю. Поначалу врачи, вдруг заново поверившие в пользу мытья, принялись восхвалять баню как форму народной медицины и заговорили о том, что, при надлежащих улучшениях и надзоре, она могла бы стать основой здравоохранения в стране. Но стоило им поближе познакомиться с подлинной жизнью крестьян, как их пыл остыл. Врачи очень скоро обнаружили, что бани используются совсем не так, как они по наивности предполагали. И назвать эти заведения здоровыми можно было далеко не всегда. То, что еще несколькими десятилетиями ранее представлялось им любопытным обычаем, теперь приводило их в замешательство, потому что зачастую чудовищно расходилось с идеалами современной гигиенистики. Да, врачи хотели, чтобы крестьяне ходили в бани, но им хотелось, чтобы эти бани были чистыми и опрятными, а те, что они видели в деревнях, порой внушали ужас.

Не везде русские крестьяне парились одинаково. Из собранных Этнографическим бюро князя Вячеслава Тенишева полевых отчетов из сельских областей можно сделать вывод, что во многих местах крестьяне ходили в баню по субботам, во всяком случае, в течение какой-то части года[220]220
  Тенишев В., Грусман В. М., Баранов Д. А., Коновалов А. В., Шангина И. И. Русские крестьяне – жизнь, быт, нравы: материалы Этнографического бюро Князя В. Н. Тенишева. СПб., 2004.


[Закрыть]. Однако в некоторых местах семьи слишком уставали за трудовую неделю и не топили баню регулярно. В одном уезде Тверской губернии бани использовали главным образом для сушки и чесанья льна, а не для помывки. В Калужской губернии, как обнаружили этнографы, “ходить в баню для них [крестьян] удовольствие, но, к сожалению, у них мало бань”, а те, что есть, они топят только по праздникам[221]221
  Там же. Т. 1. С. 103, 151, 249; Т. 2. С. 22, 396; Т. 3. С. 44–45.


[Закрыть]. Так выяснялось, что некоторые крестьяне все-таки не моются еженедельно.

Донесения же из Минской губернии наводили на мысль о том, что там трудность состояла не в отсутствии бань и даже не в неимении средств для их сооружения, а в том, что крестьяне сами упорно не желали мыться. Опасность, сопряженная в их представлении с баней, перевешивала любые доводы о ее благотворном влиянии. В некоторых местах этот страх оказывался неистребимым. Начиная с 1870-х годов тамошний губернатор как мог пропагандировал пользу для здоровья, какую могла принести баня. Там, где у крестьян не было бань, местные власти строили их на собственные средства. Но крестьяне все равно артачились. В 1901 году, когда уже миновало тридцать лет с начала правительственной кампании по продвижению бань, привычка к мытью у белорусов так и не выработалась. Врач, докладывавший о положении дел в “Русском медицинском вестнике”, отмечал: “У нас, да и во всей Европе, составилось убеждение, что русский вообще любит баню… И вот приходится встретиться с народом Пинского уезда, который не только не любит бани, но даже и боится ее”. По его мнению, этот страх приводил к тому, что очень многие местные жители страдали кожными заболеваниями, из чего он делал вывод, что и в других уездах, где нет бань или народ ими не пользуется, должна наблюдаться похожая картина[222]222
  Грацианов П. А. О народных банях. СПб., 1901. С. 1–8.


[Закрыть].

Этот врач был прав: ситуация в Минской губернии не была чем-то исключительным, а его коллеги из разных областей России соглашались с тем, что существует связь между отсутствием бань и появлением у людей различных кожных болезней. Один земский врач докладывал, что, “к глубокому сожалению, сельское население Курской губернии совсем не знает бани”, и, по его мнению, именно по этой причине огромное количество местных жителей страдало чесоткой и другими видами сыпи[223]223
  Долженков В. И. Указ. соч. С. 229–244.


[Закрыть]. “Вестник общественной гигиены” сообщал: “Ни в одном селе Подольской губернии не встретишь не только частной, но даже общественной бани, и потому сыпной тиф, этот постоянный спутник скученности и грязи, никогда не покидает Подольской губернии”[224]224
  Медицинский департамент. Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины. СПб., 1889.


[Закрыть]. В Ярославской губернии врач и санитарный инспектор заметили, что у большинства семей нет своих бань, и даже те, у кого бани есть, пользуются ими не чаще одного раза в месяц[225]225
  Рудин В. В. Действие бани против заразы и подвижная дезинфекционная камера-баня. Рыбинск, 1893. С. 3–5.


[Закрыть]. Подобные донесения, поступавшие со всех концов империи, ясно давали понять: сельские бани позднеимперского периода использовались нерегулярно, в некоторых общинах ими вовсе пренебрегали, и часто они совсем никак не помогали бороться с болезнями.

Впрочем, подавляющее большинство крестьян все же имело доступ к баням и, похоже, даже любило в них ходить – при благоприятных обстоятельствах. Но в таких случаях доктора опасались, что потенциальный вред здоровью от бани может запросто перевесить потенциальную пользу. Один врач, обеспокоенный распространенностью кожных болезней, докладывал: “По всей Пермской губернии почти при каждом доме баня”. Но хотя баня, как известно, и есть “безусловная потребность”, крестьянин “посещает ее раз в две-три недели” и “парится в ней, натирается в ней редечным соком и тому подобными гадостями”; к тому же “никогда почти не отправляется в баню один, а непременно с женой [не ради мытья]”. Из-за того, что крестьяне нечасто переменяли нательные рубахи – по оценке врача, в лучшем случае раз в несколько недель, – гигиенический эффект бани сводился на нет. Когда вымывшийся человек снова надевал прежнюю рубаху, вши и клещи, которые, как уже было известно, переносили тиф, сразу же возвращались на тело хозяина. Как выяснил врач, местные купцы и чиновники тоже вряд ли регулярно ходили в баню или стирали одежду, и потому они тоже страдали от кожных болезней. “Спрашивается, какое значение может иметь при таких условиях баня? – возмущался врач. – Какую пользу может она приносить, употребляемая так редко и так несогласно с правилами гигиены?” И в заключение замечал: те бани, что имелись в губернии, являли собой некие memento mori (напоминания о неизбежности смерти), и там гораздо легче было простудиться, чем вымыться дочиста[226]226
  Португалов В. Вопросы общественной гигиены СПб., 1873. С. 92–93.


[Закрыть].