Текст книги "История Пскова и Псковской земли"

Новое положение псковской церкви после мира 1347 года

Законы относительно церковного устройства во Пскове, утвержденные мирным договором 1347 года, дали новое направление всему строю псковской церкви. Владыка новгородский, по миру 1347 года, почти лишенный всякой власти во Пскове, естественно, ничего не мог сделать в пользу благоустройства псковской церкви и волей-неволей должен был оставлять ее собственной ее судьбе. Все его распоряжения, как бы они ни были благоразумны и благонамеренны, почти не имели никакой силы; ибо, с одной стороны, на него самого псковичи смотрели не столько как на архипастыря, сколько как на откупщика подъездных и судных пошлин, а с другой стороны, единственный орган владыки во Пскове, его наместник, непременно из псковичей, и притом под надзором мирского человека, назначенного вечем, не столько зависел от владыки, сколько от мирского общества. Все это поставило псковских духовных в какое-то неопределенное и неясное положение: духовные, по миру 1347 года, оставаясь без надлежащего надзора и защиты от своего отдаленного и стесненного в своих действиях архипастыря, должны были волей-неволей вполне подчиниться крепкому светскому обществу и почти обратиться из пастырей церкви в светских чиновников, выбранных обществом к церковной службе. В мирских делах это положение представляло духовным множество выгод. Духовенству псковскому, после мира 1347 года, открылась дорога ко всем правам: духовные с того времени получили право голоса на вече, так что без их присутствия не начиналось веча: они должны были открывать его своим благословением; без благословения духовных не издавалось основных законов; так, например, в известной судной грамоте читаем: «Ся грамота писана по благословению отец своих попов всех пяти соборов, и священноиноков и диаконов и всего Божияго священства, веем Псковом на вече». С этого преимущественно времени священники и игумены появляются послами от Пскова к соседним государям, участниками в военных походах и даже военными начальниками при защите городов и хранителями общественной казны. Они своим участием в общественных делах приобретают уважение общества и пользуются значительными выгодами; так что даже бояре вступают в должности диаконов и священников, и отнюдь не из особого благочестия, а просто рассчитывая на хорошие доходы от церкви; ибо как скоро таковые расчеты почему-либо оказывались неверными, то те же самые лица не задумывались сложить с себя духовный чин и поступить на иную службу; так, например, летопись под 1477 годом упоминает о боярине Андрее Иванове, сыне попове раздиаконе, который, по определению веча, вместе с другим боярином Опимахом Гладким правил посольство от Пскова к великому князю Московскому.

Но, успевая в делах мирских и превращаясь из пастырей церкви в светских чиновников, псковское духовенство с 1347 года начало быстро клониться к упадку в делах своего церковного служения. Оставаясь без надлежащего надзора и гоняясь за мирскими выгодами, оно без всякого внимания и кое-как занималось своими существенными обязанностями служителей церкви и довело это важное дело до крайних беспорядков. Митрополит Киприян в своем послании к псковскому духовенству пишет, что до него дошло известие от их же попа Харитона и его товарищей, что во Пскове нет ни правильного номоканона, ни уставов литургии Ионна Златоустого и Василия Великого, ни правильного синодика, ни требника – как крестить детей и венчать браки, что у них крестят детей, обливая водою, а не погружая; что приобщают св. таин Христовых по окончании обедни, т. е. по сделании отпуска, а при освящении церквей антиминсы режут начетверо и дают в церковь одну четвертую долю. К тому же не должно опускать из вида, что при слабом надзоре, при выгодности иных духовных мест и при почете, которым вообще пользовалось духовенство, должности духовных сделались предметом искательств для людей, вовсе к ним неспособных и недостойных, которые стали достигать их посредством подкупов и разных неприличных происков у мирских людей, что было весьма удобно делать, ибо все духовные должности зависели от выбора мирских людей, а владыка только рукополагал избранных и не имел возможности контролировать самый выбор.

Ересь стригольников

Все это мало-помалу установило в псковском обществе очень невыгодный взгляд на духовенство относительно его пастырской церковный деятельности; так что у многих мирских людей, и даже у духовных, зародилась мысль: да нужно ли иметь духовенство и нельзя ли обойтись и без него. Эту мысль, может быть давно уже блуждавшую у многих, в 1471 году развили до учения и пустили в ход три ересеначальника, – стригольник Карп, диакон Никита и третий, имя и звание которого не сохранилось в памятниках. Они, но свидетельству посланий патриархов Константинопольских Нила и Антония, под видом благочестия и желания сохранить божественные писания и священные каноны, всех святителей, священников и клириков, как поставляющих, так и поставляемых, назвали поставленными на мзде и еретиками, объявляя только себя правоверными. Потом, отвергнувши всю церковную иерархию, они начали отрицать уставы церковные и даже таинства, совершаемые чрез священников, например: причащение телу и крови Господней и покаяние, повелевая каяться к земле, а не к священникам. Таковое дикое и противохристианское учение, естественно, должно было поднять против себя как церковную иерархию, так и всех благомыслящих людей во Пскове и в Новгороде; и ересеначальники были схвачены в 1376 году и отвезены в Новгород, где по суду владыки Алексия были отлучены от церкви, а судом народного веча сброшены с моста в Волхов. Но, разумеется, казнь ересеначальников не прекратила ереси, глубоко пустившей корни в приготовленном к тому обществе. Ересь взволновала весь Псков и слух о ней достиг даже до Константинополя, и оттуда в 1382 году приехал во Псков Суздальский владыка Дионисий, с благословением и грамотой патриарха Нила, по поручению новгородского архиепископа Алексея начал учить псковичей надлежащему пониманию закона Божия, утверждать в истинной христианской вере и убеждать, чтобы не слушали злонамеренных людей и еретиков. Потом, в 1384 году, приезжал во Псков сам владыка Алексей и, кажется, по возможности уладил дело о стригольниках, так называемых по ремеслу своего ересеначальника, хотя, конечно, следы ереси еще оставались, и следы довольно заметные. Ибо еще в 1395 году Константинопольский патриарх Антоний нашел нужным послать грамоту во Псков против стригольников, да и тогдашний митрополит всея Руси Киприан в том же году приезжал в Новгород едва ли не по делу о стригольниках; ибо псковичи, как только услышали о приезде митрополита, немедленно отправили к нему свое посольство для принятия благословения и представления поминков; а митрополит, отъезжая из Новгорода, немедленно послал во Псков полотского владыку Феодосия, который от митрополита и привез грамоту патриарха Антония.

Положение церкви по уничтожении ереси стригольников

Как бы то ни было, меры, принятые церковной иерархией против стригольников, имели некоторый и даже значительный успех – ересь примолкла; но, к сожалению, против причин, породивших эту ересь, не было принято никаких мер, их даже не затрагивали. Псковская церковь осталась в прежнем неудовлетворительном положении: главное препятствие ко введению надлежащего порядка не было устранено; Псков по-прежнему остался без местного святителя, и новгородский владыка по-прежнему был стеснен в своих распоряжениях вмешательством псковского веча в церковные дела, а это вмешательство год от года все развивалось более и более. Псковичи хотя и продолжали поддерживать мирные сношения с владыками новгородскими, но в то же время строго стояли за свои права, утвержденные миром 1347 года. Так, когда в 1411 году владыка новгородский Иоанн вздумал прислать во Псков своего протопопа Тимофея – требовать с священников владычня подъезда, то псковское вече запретило священникам давать этот подъезд и велело сказать Иоанну: «Коли Бог даст будет сам, владыка во Пскове, то и подъезд его чист, как пошло изперва по старине». Но мир с владыками новгородскими продолжался только до 1419 года; и в этом же году владыка Симеон в последний раз был на своем подъезде во Пскове и уехал недовольный, не прожив урочного месяца; и после этого в продолжение 16 лет не было владычня подъезда во Пскове. Потом, когда владыка Евфимий, много способствовавший примирению псковичей с новгородцами, в 1435 году приехал во Псков и, видя страшные беспорядки в церкви и надеясь на свои услуги Пскову при заключении мира с новгородцами, думал несколько развить свою власть и стал требовать, чтобы для лучшего надзора ему дозволено было назначить своих наместника и печатника из новгородцев, а не из псковичей; то вече наотрез ему отказало в этом дозволении, даже запретило духовенству платить владычен подъезд, и хотя немного спустя после многих споров и угроз и уступило требованию владыки; но как скоро владычен наместник, не из псковичей, стал судить не по псковским обычаям, то псковичи вступили в бой с владычными Софьиными, и владыка в гневе, не прожив и трех недель, уехал и даже не принял даров от псковского веча. После этого опять 15 лет не было владычня приезда во Псков; и только в 1450 году владыка Евфимий, много трудившийся на пользу псковичей при заключении мира с немцами, вторично посетил Псков. На этот раз владычен приезд был угоден и для владыки, и для псковичей; священноиноки, священники, диаконы, посадники и бояре вышли встречать владыку к дальнему Пантелеймону. Владыка в тот же день, как приехал, служил литургию в церкви Св. Троицы, а на третий день соборовал, чем особенно всегда дорожили псковичи. На этом соборовании торжественно читали синодик, прокляли злых, которые хотят зла Пскову и Новгороду, пели вечную память благоверным князьям, лежащим в Дому Святые Софии и Святые Троицы, а также всем добрым людям, положившим свои головы и пролившим кровь за дом Божий и православное христианство, а живущим окрест Новгорода и Пскова пели многая лета. Псковичи, довольные всем этим, от всех концов дарили и чтили владыку, и князь псковский и посадники проводили его с большой почестью до рубежа Псковской земли. В этот приезд от владыки не было и помину ни о подъезде, ни о суде, он приезжал только мириться с Псковом и, кажется примирился окончательно; ибо следующие два владычня приезда, в 1453 и 1457 годах, владыка постоянно был принимаем псковичами с большими почестями, и каждый раз у них соборовал, торжественно чел синодик и получал беспрекословно свой подъезд и суд; но, конечно, в сии приезды уже не было и помину ни о назначении наместника не из псковичей, ни о других вопросах относительно развития владычней власти, как это ясно показывает тогдашнее положение псковской церкви.

Беспорядки в церкви и упадок духовенства

Ни мир, ни ссоры съ новгородскими владыками псковского веча нисколько не помогали псковской церкви и не исправляли вопиющих беспорядков; ибо псковичи и мирились, и ссорились только из владычных пошлин и власти псковского веча; вече стояло на одном, чтобы статьи мирного договора 1347 года относительно епископской власти во Пскове выполнялись и чтобы епископская власть отнюдь не развивалась, а скорее стеснялась; каковы же были порядки в псковской церкви и удовлетворителен ли надзор за духовенством, об этом не только не было вопроса, но даже вече постоянно отклоняло его, ежели он поднимался которым владыкой. Между тем духовенство в своем церковном значении, после поражения ереси стригольников, все падало ниже и ниже и год от года все более подчинялось светскому обществу; псковское вече год от года захватывало более власти над духовенством и распоряжалось церковными уставами и судом по своему произволу; церковные старосты, не только приходских церквей, но и при монастырях, заведовали и распоряжались церковным имуществом, без всякого отношения к игуменам и священникам, а замещение игуменских и священнических вакансий обратилось просто в торговлю: принимали к церквам и монастырям игуменов и священников без ставленых и отпускных грамот, только бы кто дал дороже за место или согласился принять должность на более выгодных условиях для старост и главных прихожан, а каков принимаемый, об этом не думали и спрашивать. При таковом беспорядке, как свидетельствуют и летописи, и официальные памятники, нередко поступали к церковным должностям люди развратные и зараженные ересью стригольников; встречались в псковских монастырях иеромонахи, которые смеялись над священничеством и никогда не причащались святых таин; а церковные власти не имели никакой силы, ибо своевольница, набираемая старостами, и знать не хотела церковного суда, напротив, надеясь на своих покровителей, церковных старост, спешила прикрываться мирским судом. Уже в 1395 году митрополит всея Руси Киприан писал к псковичам: «Слышал я, что во Пскове миряне судят и казнят попов в церковных вещах, и вы бы дети мои псковичи от велика до мала не судили ни казнили попов, греха бы на свою душу не брали ни зарока на весь Псков не чинили. Слышал еще, что у вас иные молодые попы, овдовевши поженились, не оставив поповства; и того вам также не годится судить, ведает то святитель, он поставить и извержет, и казнить и учить. А что земли церковныя, или села, купли ли будет, или кто дал умирая которой будет церкви; а в те бы земли не вступалися никто от вас, чтобы церковь Божия не изобижена была, занеже в том велик грех от Бога». Или в 1416 году новгородский владыка Симеон в своем послании в Святогорский монастырь пишет: «Непослушные чернецы оставляют монастырь и поднимают мирских людей и мирских судей на игумена и старцев; и те мирские судьи и миряне судят иноков мирским обычаем, как лепо мирянам, и орисужают игумену и старцам ыи поединок, или роту (клятву)». А митрополит Фотий в своем послании в тот же Святогорский монастырь от 27 июня 1418 года пишет, «что по доношению игумена между иноками Святогорского монастыря есть такие, которые отвергают покаяние и приобщение святым тайнам Христовым телу и крови». Или послание новгородского владыки Евфимия к псковскому духовенству (1426 г.) свидетельствует, что во Пскове принимают к церквам игуменов и священников без ставленых и отпускных грамот. А митрополит Фотий в своем послании к псковским посадникам и духовенству от 4 января 1430 года пишет, что в Псковской земле многие священники живут не по священническому чину, к церквам Божиим не ходят, и людей приходящих к церквам соблазняют своим небрежением, а другие при миропомазании употребляют миро, полученное от латинян (т. е. бессмысленно подчиняют свою церковь латинской). И в том же послании требует, чтобы «прислали к нему одного из священников, человека искусного, и он научит его о всех церковных правилах, и о пении церковном, и о церковных службах, и миро святое великое с ним пришлет, и что будет потребно из святого писания, велит списать и пришлет во Псков». Следовательно, во всем этом псковская церковь крайне нуждалась, и духовенство, занятое более мирскими, чем церковными, делами, и при недостатке надлежащего надзора мало заботилось о церковных порядках и вообще к своему существенному делу, к церковной службе, относилось с крайней небрежностью и невежеством. На беспорядки в псковской церкви, на упадок тамошнего духовенства лучше всего указывают послания патриархов Константинопольских, митрополитов всея Руси и новгородских архиепископов во Псков, которых за это непродолжительное время мы имеем уже напечатанных более двадцати.

Меры, принимаемые духовенством к собственной защите и поддержанию порядка в церкви

Само псковское духовенство ближе всех сознавало всю беззащитность своего положения, как пастырей церковных, и все беспорядки как в жизни служителей церкви, так и в самой церковной службе и, чтобы как-нибудь устроить опору в своей среде, думало найти эту опору в устройстве соборов, в церкви, которые представляли бы собой организованные общины с своими ближайшими представителями, судьями, блюстителями и ходатаями. Старейшей таковой церковной общиной, и единственной в продолжение 200 лет, был собор Св. Троицы. Собор этот первоначально достиг своей цели: духовенство находило в нем свою опору, особенно в те отдаленные времена, когда Псков еще жил в мире и согласии с новгородскими владыками; но в продолжение времени собор этот мало-помалу обратился в учреждение не столько церковное, сколько в государственное и общественное, для управления как церковными, так и мирскими делами, где уже мирские власти получили перевес над поповскими старостами. А между тем, по мирному договору 1347 года, за стеснение епископской власти вечем, духовенство год от года стало ощущать большую нужду в местной ближайшей поддержке, как для себя, так и для наблюдения за церковным порядком. А посему ровно через десять лет, после мира 1347 года, духовенство, воспользовавшись постройкой вновь церкви Свв. мучениц Софии, Веры, Надежды и Любови, учредило при этой церкви второй собор, чтобы держать вседневную службу, как говорили духовные в своем прошении к вечу. Но через 60 лет, т. е. вскоре после поражения ереси стригольников, двух соборов уже оказалось недостаточно; и в 1417 году священники, не вошедшие в общины сих соборов и, следовательно, остававшиеся без местной опоры, общим челобитьем обратились к псковскому вечу и выхлопотали себе дозволение устроить третий собор при церкви Св. Николы над Греблею. Потом, по мере падения духовенства, соборы стали устраиваться чаще: четвертый собор при церкви Всемилостивого Спаса и Великомученика Димитрия был устроен в 1453 году, т. е. через 36 лет после третьего собора; в этом году приезжал во Псков новгородский владыка Евфимий и по просьбе священников к нему обратились тогдашний псковский князь и посадники с челобитьем, чтобы благословил устроить четвертый собор священникам, не причисленным ни к одному из прежних соборов, на что владыка и изъявил свое согласие. Далее, через девять лет после учреждения четвертого собора, духовенство било челом псковскому вечу о дозволении устроить пятый собор; и вече приговорило быть пятому собору у Похвалы Святой Богородицы, да у Покрова Святой Богородицы, да у Святого Духа, за Домонтовой стеной. А еще через девять лет, в 1471 году, священники, еще не причисленные ни к одному из прежних соборов, били челом псковскому вечу, чтобы оно печаловалось перед великим князем и митрополитом о дозволении устроить и шестой собор; и митрополит благословил быть шестому собору при церкви Входа в Иерусалим. Это быстрое распространение соборов, учреждаемых по просьбе самого духовенства, и притом совпадающее с постепенным ослаблением епископской власти во Пскове, лучше всего свидетельствует, что псковское духовенство, по мере ослабления епископской власти, все более и более слагалось в пресвитерианском характере, и единственную и ближайшую себе защиту находило в соборах, где у духовных были свои выборные начальники – соборские поповские старосты, которые были обязаны стоять за порядок церковный и, по мере сил, отделываться от притязаний мирской власти и общества.

Попытка псковичей иметь своего епископа

Но очевидно, устройство соборов еще далеко не удовлетворяло настоятельным нуждам псковской церкви; и псковичи всем Псковом на вече порешили искать себе давно желаемого отдельного епископа для псковской земли и в 1464 году отправили посольство в Москву – просить великого князя Ивана Васильевича, чтобы «пожаловал свою отчину Псков, велел бы своему отцу-богомольцу, митрополиту Феодосию, поставить владыку во Псков а нашего псковитина». Великий князь на это отвечал: «То есть дело великое, хотим о том с своим отцом митрополитом гораздо мыслити; и отец наш пошлет по наши богомольцы, а по свои дети, архиепископы и епископы, и будет ли подобно (прилично) тому быти; а ваши честные послы у нас будут; и мы вам откажем (дадим ответ), как будет пригоже». И действительно, в том же году великий князь, посоветовавшись с митрополитом Феодосием, отказал (дал ответ) с новым псковским посольством, что «немочно быти во Пскове владыке, зане искони не бывал, а не столь (кафедра) во Пскове». Таким образом, эта новая и последняя для независимого Пскова попытка – добыть себе отдельного епископа законным порядком – не удалась. Псковичи, недовольные отказом, но не осмеливавшиеся идти открыто против великого князя, перенесли свое неудовольствие на владыку новгородского. Они в 1465 году отняли у него села и земли, уступленные вечем владычней кафедре в древнее время; но и в этом они должны были уступить настоятельным требованиям великого князя и митрополита, и в следующем 1466 году целовали пред новгородским посольством крест, что возвращают владыке отнятые земли и села, и будут жить в мире и братстве с новгородцами по старине, и соглашаются, чтобы владыка ездил во Псков, по старине, по свою пошлину. И в том же году новгородский владыка архиепископ Иона приезжал во Псков на свой подъезд, был встречен, по обычаю, всем священством и множеством народа, соборовал в церкви Св. Троицы, читал синодик и пел благоверным князьям и всем православным христианам великие много лет и злых проклял. Псковичи беспрекословно дозволили ему собрать с псковского духовенства свой обычный подъезд и с честью проводили его до своего рубежа.