Текст книги "КИЧЛАГ"

СВИНЦОВЫЕ НИЗКИЕ ТУЧИ…

 
Свинцовые низкие тучи
Коснулись крылом террикона,
Загнал непредвиденный случай,
Уголь кидаю с вагона.
 
 
Малолетка ушел в криминал,
Сосед на атасе тупит,
Правду диспетчер сказал –
Вагоны загонит в тупик.
 
 
Идейный сосед-вдохновитель
Скомандовал вовремя: «Пли!»
Противна, холодна обитель,
Мимо проходят рубли.
 
 
Под майским лазурным небом
Оркестра победная медь,
Очередь вьется за хлебом,
В очередь надо успеть.
 
 
Отгремел по фронтам динамит,
Суровая, мирная быль,
На гармошке играл инвалид,
Рядом приставлен костыль.
 
 
Гимнастерки, медали, шинели,
Женщин веселые лица,
Песни победные пели,
Отпылали над лесом зарницы.
 
 
Достали женщины платья,
Мужчинам некогда пить,
Жаркими были объятия,
Спешили они долюбить.
 
 
Обживали покинутый угол,
Каждый военный – фартовый,
И даже за скинутый уголь
Слегка журил участковый.
 
 
Льдом покрылись реки,
Год начинался новый,
Потянулись на волю зэки,
На крыльях летает участковый.
 
 
Денег – наплакал кот,
Снимали часы и лепень,
Братва вошла в оборот,
Гоп-стоп прокуроры лепят.
 
 
Сел сосед за грабеж,
Подломил с кентом магазин,
Выручки было на грош,
Я остался в бараке один.
 
 
Узрела быстро малина,
Пропадают бесхозные руки,
Взрослого шла половина,
Постигала криминала науки.
 
 
На отца лежит похоронка,
Мать давно на погосте,
На малолетке – жесткая шконка,
Зарулил к хозяину в гости.
 
 
Нету кровной обиды,
Боль не стучит в висок,
Черные выпали виды,
Вовремя дали кусок.
 
 
Бывает, одет с иголки,
И на зоне лихие года,
Есть овцы и хищные волки,
Так было и будет всегда.
 

ОДА ПЕРЛОВКЕ

 
Пайку привез баландер,
Я только покинул трюм,
Выстрою новый шатер,
Белый надену костюм.
 
 
Братва стоит у кормушки –
Чаю, кормилец, налей-ка,
Блестящие миски и кружки,
Благородный металл нержавейка.
 
 
Перловка очень полезна,
Кашу едят на халяву,
Баландер сегодня любезный,
Сунул соседу маляву.
 
 
Каши брось, баландер,
Стихию меняю свою,
Старое в памяти стер,
Новые песни пою.
 
 
Баландер, не очень спеши,
Ритуал раздачи твори,
По зову широкой души
Пошел в блатные шныри.
 
 
Брось, баландер, перловки,
Это, конечно, не манты.
Мигом доложат кумовке,
Что с кашей творят арестанты.
 
 
Водою промою кашу,
Выпадут белые зерна,
Судьбу свою перекрашу,
Скоро до дома дерну.
 
 
Великая сила в зернах,
Мощи добавит масса,
Все утопает в нормах,
Только забыли про масло.
 
 
Дома сварю перловку,
Классная выйдет каша,
Повезу ее в столицу,
Пусть знают наших.
 
 
Масла добавлю в массу,
Свободы не видеть век.
Европеец скорчит гримасу,
Африканский похвалит зэк.
 
 
Не ел он перловую кашу,
Больше бобы да бананы,
Пусть помнит мафию нашу,
Зачищу у негра карманы.
 
 
Богатенький негр-турист,
Легкий исходит хмель,
Путь его будет тернист –
Исчез из кармана шмель.
 
 
Куда он без денег, бедняга,
Суперкарманники наши.
Такая случилась бодяга,
На перловой замешана каше.
 
 
Каши брось, баландер,
Хозяину съем в угоду,
Новый построю шатер,
Скоро уйду на свободу.
 

ПЕРЕКИД

 
Нету легкости в стихах,
Все больше тянет к прозе,
Мозоли вздулись на руках,
Руки стынут на морозе.
 
 
Торчат макушки из траншеи,
Проверять придет десятник,
Горячий пот бежит по шее,
Парит тяжелый ватник.
 
 
Накрылся кабель на промзоне,
Холодный ветер в грудь,
И даже вор в законе
К траншее вышел чифирнуть.
 
 
Не просит кабель каши,
Ну и пусть лежит любезный,
Тяжелый душит кашель,
Не поддается грунт железный.
 
 
На миг закрою веки,
Лопат и кирок стук,
Долбят землю зэки,
Летит на волю звук.
 
 
За забором тише звуки,
Дворник чистит тротуар,
Воровские знает он науки,
Сам недавно снялся с нар.
 
 
Перекид готовит дворник,
Набор из прочного металла,
Он приходит третий вторник,
Ждет условного сигнала.
 
 
Пот бежит по шее,
Тесно в узкой щели,
Сверток падает в траншею,
Достигнет передача цели.
 

ЖАЛЕТЬ И ГРУСТИТЬ УЖЕ ПОЗДНО…

 
Жалеть и грустить уже поздно,
Удачливы были, молоды,
Сейчас воровские звезды
На обоих предплечьях наколоты.
 
 
Пройдешь зоны крытые –
Кололись в ответ купола,
Открывались двери закрытые,
Большие решались дела.
 
 
Генералы закрытого мира,
Большие у вас острова,
Тема помина эфира,
Статус теряет братва.
 
 
Легко загнать под кровать,
Получить исконный ответ,
Малина для многих не мать,
Понятия сходят на нет.
 
 
Ослаблен во многом спрос,
Педофилы прут косяком,
Беспредел – открытый вопрос,
Проблемы, как снежный ком.
 
 
Традиции – тоже политика,
Нести их нелегкий груз,
Спокойной должна быть критика,
Козырным останется туз.
 
 
Генералы закрытого мира,
Большие у вас острова,
Столица за вами, Пальмира,
Верит в успех братва.
 

ГРАФОМАН

 
После ходки сменились планы,
Густой забодяжил деготь,
Писанулся дурак в графоманы,
Руки в стихах по локоть.
 
 
Просит братва почитать,
Тиснуть в стихах письмецо,
Тяжело хорошему стать,
Унижение и грязь в лицо.
 
 
Честный просят рассказ,
Сучьих планов громадье,
Залетит ГУЛАГовский Пегас
Посмотреть на деяние свое.
 
 
За пайку не бьется братва,
Система калечит души,
За свои воюешь права,
Отведут пятачок на суше.
 
 
По кайфу пошла писанина,
Редко читает зэк,
Надоела ему осетрина,
Решил податься в побег.
 
 
В землю воткнул лопаты
Отряд невольных копателей,
Двинутся скоро до хаты,
Страх обуял издателей.
 
 
Уши прижали зайцы,
Холуйство в большой цене,
Писанина сводит пальцы,
Борозду веду в целине.
 
 
Поэт больше, чем поэт,
Льет писака комплимент,
Там светлый кабинет,
Здесь с винтовкой мент.
 
 
«Поэт» звучит как «привет»,
Без долгой протяги,
Братве привез ответ:
«Как дела, бродяги?»
 
 
Не меняется суть вещей,
Ведут на зону и Петровку,
Кто хлебанул хозяйских щей,
Тот правильно съест перловку.
 
 
Рвутся с ремней собаки,
Течет по стенам деготь,
Считают прибыли писаки,
Руки в сборниках по локоть.
 
 
Где ты, больше, чем поэт?
Смердит лагерная копоть,
К улучшению сдвигов нет,
Руки в крови по локоть.
 

АНАРХИЯ

 
В стихах я полный анархист,
Вышку ожидал в подвале,
Не любят хулиганский свист
В большом, серьезном криминале.
 
 
Перемены приняла бакланка,
Тонкие плетет узоры,
Поджидают инкассаторов у банка,
Передернули грабители затворы.
 
 
Бакланка тихо умирает,
Меняет платье девка,
Деньги тоннами стирает
Пустая фирма однодневка.
 
 
У детей жестоки игры,
Множат козыри свои,
В криминал приходят тигры,
Родились в год змеи.
 
 
Детки ушли в расчет,
Кидают зеленые юнцы,
Ополовинят виртуально счет,
Не найти до смерти концы.
 
 
Бакланка – достояние музеев,
Молодняк магнитит слово,
По-крупному кидают ротозеев,
На кону – рублевая основа.
 
 
В криминале полная анархия,
Непредсказуем преступления состав,
У каждого своя епархия,
Свой непризнанный устав.
 

ГУЛЯЕТ СВЕЖИЙ ВЕТЕРОК…

 
Гуляет свежий ветерок
По крышам и тюремным дворикам,
Написать письма листок,
Тихо посидеть за столиком.
 
 
Сам себе философ и историк,
Открыта пачка сигарет,
Превращен тюремный дворик
В рабочий тихий кабинет.
 
 
Голуби воркуют на карнизе,
Небо отливает синевой,
Ветерочек в легком бризе
Шелестит зеленою листвой.
 
 
Теплая и ранняя весна,
Принесли ее на крыльях птицы,
Памяти натянута струна,
Шелестят, исписаны страницы.
 
 
Налетела тучка мимолетна,
Дождь простукал по карнизу,
Сторона закрыта оборотна,
Орлом монетка к низу.
 
 
Не так легка монета,
Дождь стекает по карнизу,
Обжигает пальцы сигарета,
Гремят ключами снизу.
 
 
Сам себе философ и историк,
Дует свежий ветерок,
Опустел дощатый столик,
Закончился писательский урок.
 
 
Написал коротенький рассказ,
Небо отливает синевой,
Пролетел прогулки час,
Двери отворил конвой.
 

ПЕС

 
Стеклянные впились глаза,
Животные тоже плачут,
Покатилась у пса слеза,
Искорки страха скачут.
 
 
Вырвался пес из плена,
Впалые ходят бока,
Из пасти – кровавая пена,
Рана была глубока.
 
 
Не поймет затравленный пес,
За что его люди гонят,
В глазах немой вопрос,
Не принят он и не понят.
 
 
Ушел от погони пес,
Не он затеял драку,
Затяжной оказался кросс,
Покидают силы собаку.
 
 
Выгнали пса на улицу,
Бездомных пополнил отряд,
Собаки тоже сутулятся,
Веселятся, плачут, скорбят.
 
 
Теперь он повсюду чужак,
Навеки записан в бродяги,
Не жизнь, а сплошной наждак,
Нет у бездомных бумаги.
 
 
Гонит бродячая стая,
Оставив открытым вопрос.
Прошлые дни листая,
Не видит виновности пес.
 
 
Гонят отовсюду пса,
Никто не приветит в гости,
Помогут ему небеса,
Найдутся кусок и кости.
 
 
Положит ему Всевышний,
Божьи твари вокруг,
Оказался людям лишним
Самый надежный друг.
 

ОПЕР ПИШЕТ ПРОТОКОЛ

 
Опер пишет протокол,
Множит следственный бардак,
Вещи выкинул на стол,
Положен по статье следак.
 
 
Опер явно косорезит,
Гонит задержаний план,
Стать майором грезит
Еще не старый капитан.
 
 
Прощупал все манжеты
Дотошный оперской актив,
Подряд ломают сигареты –
Шмон запишут в позитив.
 
 
Ставить подпись нет желанья,
Подсунул опер брак,
Цинкует как бы в оправдание:
«Завтра вызовет следак».
 
 
Дощатый крашеный настил,
Перловая зэковская каша,
Сосед сигаретой угостил,
В углу стоит параша.
 
 
Чифирнули очень круто,
Играем в карты до утра,
Кантоваться десять суток,
Пока не возьмет тюрьма.
 
 
Сегодня красная суббота,
В понедельник явится следак,
Мне больше нравится болото,
Чем ложно крашеный большак.
 
 
Скрипит нагруженный настил,
Братва гоняет анекдоты,
Давненько здесь я не гостил,
Ментов оставил без работы.
 

АБСУРД

 
Долгожданный пришел понедельник,
Сегодня начнется процесс,
Дело читает подельник,
Углубляется в темный лес.
 
 
Суд – театр абсурда,
Не место забитым и скромным,
От чукчи до горного курда
Не считают себя виновным.
 
 
Невиновность – напущенный лоск,
Фабула сверлит, жжет,
Мягким становится воск,
Если свечку кто-то зажжет.
 
 
Любое дело туманно,
Всюду подводные камни,
Небесная падает манна,
Открой вовремя ставни.
 
 
Истины нету в суде,
Лукавство с обеих сторон,
Одна остается в беде,
Другая исказила закон.
 
 
Равноправия нету сторон,
У обвинения немерено рвения,
Адвокат – пустой эшелон,
Прокурора превыше мнение.
 
 
Судья находит закладку,
Факты сейчас подтвердит,
Знаешь заранее раскладку,
Истина часто вредит.
 
 
Подельник прикольно косматит,
Суду отходную поет,
То ворох признаний накатит,
То вдруг в несознанку уйдет.
 
 
Брови вскинул кивала,
Аппарат приставил к уху,
Мало вестей из подвала,
Просит назвать погремуху.
 
 
Суд превратился в проформу,
Приговор известен давно,
Адвокат не меняет платформу,
Интрига бывает в кино.
 
 
Адвокат отжужжал, как муха,
Ни одну не решил задачу,
Подстелил немного пуха,
Для отмазки напишет касачку.
 
 
Подельник вбросил заготовку,
Вскрыл болезненный нарыв,
Судья проделал рокировку,
Сделал срочно перерыв.
 
 
Подготовил заседу подельник,
Затянется точно процесс,
Пятый пошел подельник,
Темнее становится лес.
 

СТАРЫЙ ЛАГЕРЬ

 
Пекинка уходит в лес,
Прячется старая трасса,
Не будет здесь колеса
В горных теснинах Мааса.
 
 
Сдали на лом вагонетку,
Висит на щите кирка,
Итальянскую монетку
Нумизмата сжимает рука.
 
 
Пленные жили румыны,
Итальянцы и прочие гансы,
Гнули безропотно спины,
Вернуться имели шансы.
 
 
Подневольные пришлые зэки,
Здесь им погост и храм,
Бушлатов серые реки
Растеклись по Уральским горам.
 
 
Строили бараки румыны,
Тянули безропотно лямки,
Гнули позорно спины,
Пропустили русских в дамки.
 
 
Добывали в карьерах руду,
Клали хвойную гать,
Топились, порой, в пруду,
Узнали Кузькину мать.
 
 
Тихи и убоги бараки,
Нету победного бреда,
Увидели горе-вояки
Где ковалась победа.
 
 
Уральцы не хмурили брови,
Не чинили пленным преград,
Приносил пучок моркови
Мальчишка, что делал снаряд.
 
 
Превратились бараки в пыль,
Положили новые лаги,
Вот такая нехитрая быль
Про старый немецкий лагерь.
 

ПРОБИЛИСЬ СОЛНЕЧНЫЕ ЗАЙЧИКИ

 
Пробились солнечные зайчики
Решеткам и дверям назло,
Гоняют банку мальчики
В тесном дворике СИЗО.
 
 
В футбол играют малолетки,
На мячик денег нет в казне,
Ворота – солнечные клетки, –
Решетки отразились на стене.
 
 
Гоняют бедолаги банку,
Площадка тесна и мала,
Вратарь затеял перебранку,
Уверяет, что не было гола.
 
 
Забыли о тюрьме мальчишки,
Матери за них печалятся,
Хулиганы, мелкие воришки
За сущие копейки чалятся.
 
 
Даст тюряга погоняло,
Обострится зрение, слух,
Азы изучат криминала,
Воровской впитают дух.
 
 
В корне изменятся мальчишки,
Приклеится изысканный обман,
Не сядут за тетрадки, книжки,
Равнодушен к знаниям кичман.
 
 
Поменяют скоро кровь,
На суде подальше упекут,
За казнокрадов, служащих воров
Малолетки срок отволокут.
 
 
Светом залиты дома,
В зенит уходит солнце,
Сурова русская тюрьма,
В ресничках – темное оконце.
 

ПОД ЗАЩИТОЙ

 
Раскован, свободен полет,
По щеке провел небритой,
Попал мужик в переплет –
Свидетель нынче под защитой.
 
 
По-полной свидетель грузит,
Поражает суровой былью,
Его в автозак погрузят,
Как только сложит крылья.
 
 
Готова ксива и квартира,
Работу нашли наперед,
Не будет ринга, тара,
И киллер его не найдет.
 
 
Помощник в суде прокуроров,
Светлый и яркий фонарь,
Больше он не Егоров,
Теперь он – Петя Собокарь.
 
 
Убрали горбинку с носа,
Уши впредь не торчат,
Смотрит свидетель косо,
Свидетель безмерно рад.
 
 
Никто ему не угрожает,
Живет себе на юге тихо,
Собирает по два урожая –
Нынче больно прет гречиха.
 
 
Он в пылу судебных споров,
На столбе висит фонарь,
Он больше не Егоров,
Теперь он Петя Собокарь.
 
 
Монета встала на ребро,
Пустой судебный зал,
Сотворил мужик добро,
Суд злодеев наказал.
 

МУСТАНГ

 
По степи несется конь,
Бьет и бьет копытами,
Он красный, как огонь,
Несется тропами изрытыми.
 
 
По степи несется конь,
Он перепутал все сезоны,
Он горячий, как огонь,
Он век не видел зоны.
 
 
Незнаком ему хомут,
Прошел огонь и воду,
Он никогда не видел кнут,
Он погибнет за свободу.
 
 
В крови гуляет ток,
На ветру волнится грива,
Он несется на восток,
Ржет и ржет игриво.
 
 
Красавец бешеный мустанг,
Его свобода родила,
Он пойдет ва-банк,
Чтоб не видеть удила.
 
 
Он не знает колесо,
Бьет земную твердь,
Путам и лассо
Предпочтет, скорее, смерть.
 
 
Седло не для мустанга,
Он поставил на зеро,
Воды святого Ганга
В его налиты озеро.
 
 
В мае, жутком январе,
В любое время года
Ржет красавец на заре,
Чудо создала природа.
 

ЦИФРА ПЯТЬ

 
Он откинулся пятого марта,
Имел пятерку планов,
Четвертым был доходный бартер,
Пятым – карандаш от тараканов.
 
 
В решетке темное окно,
На руке синеет тушь,
Он хотел рискнуть давно,
Сорвать хороший куш.
 
 
Ему везло на цифру пять,
Ну, просто страшно перло,
На пять поставил он опять,
Промочил немного горло.
 
 
Он никого не замечал,
Везло, везло братишке,
Головой крупье качал,
Подвигал поближе фишки.
 
 
Прекрасно шли делишки,
Шарик терли теркой,
Хватай скорее фишки,
На выход быстро дергай.
 
 
Ему везло на цифру пять,
Ну, просто страшно перло,
На пять поставил он опять,
Сухим оставил горло.
 
 
Он уверен в цифре пять,
Оглядел соседей гордо,
Шарик выдал двадцать пять,
Показал козью морду.
 
 
Ехидно щерился крупье,
К себе подвинул фишки,
Слово крепкое на «е»
Застряло в горле у братишки.
 
 
Духовной мало было пищи,
Крутил глазами одичало,
Он теперь батрак, он нищий,
Надо начинать сначала.
 
 
Мотал хвостом терьер,
Квартира, словно клетка,
Достал из шкафа револьвер –
Рассудит русская рулетка.
 
 
Глотнул из горла водки,
Готов к стрельбе курок,
Без прицела и наводки
Уперлась смерть в висок.
 
 
Глазами говорил терьер:
«Ты, хозяин, это брось!»
Плохая шутка револьвер,
Погубит русское авось.
 
 
Он с досады понял вдруг:
Непросто жизнь отдать,
У него есть настоящий друг.
Пойдем-ка, брат, гулять.
 
 
Подальше бросил револьвер,
Хватит слабости служить,
Пес подал ему пример,
По-любому надо жить.
 

МАДЛЕН

 
Наводчицу звали Мадлен,
Средний брака процент,
Фото глядели со стен,
Муж – погибший доцент.
 
 
Красивой была Мадлен,
Плотно коснулась искусства,
Дипломы глядели со стен,
В заначке водилась капуста.
 
 
Танцевала прекрасно Мадлен,
Грацию любят мужчины,
Приметил Мадлен бизнесмен,
Понятны влечения причины.
 
 
Содержали достойно Мадлен,
Спокойно жила, не тужила,
Щедр был бизнесмен,
У Мадлен – авантюрная жила.
 
 
Братва предложила процент
Очень хороший для слуха,
С фото смотрел Доцент,
Это братка погремуха.
 
 
Первым серьезно всплакнул
Хороший друг бизнесмена,
Закачался под бизнесом стул,
На фирму нагрянула смена.
 
 
Мадлен окрылил успех,
Компашка трудилась на славу,
С братвой поделиться не грех,
Деньги пришли на халяву.
 
 
Подвернулся Мадлен однажды,
Имел значительный тыл,
Оказался волчара бумажным,
После базара поплыл.
 
 
Пришел через бизнесмена,
Пригрел на груди врага,
Вырвался быстро из плена,
Ударился фраер в бега.
 
 
Взяли на понт прощелыгу,
Деньги суживал в рост,
Прочитали приходную книгу,
Прищемили халявщику хвост.
 
 
Живет за границей Мадлен,
Зеленая есть ботва,
Муж у нее бизнесмен,
Готова к поездке братва.
 

ЗЯБЛИК

 
Уплыл по течению кораблик,
Не скрывал мальчишка досаду,
Заплакал щупленький Зяблик,
Кораблик плыл к водопаду.
 
 
Белый приснился парус,
Вырос давно мальчонка,
Верхний тюремный ярус,
Знакома заходнику шконка.
 
 
Застрял в камышах кораблик,
Буря на то повлияла,
Завис в неволе Зяблик, –
С детства пришло погоняло.
 
 
Черный приснился парус,
За штурвалом стоит любитель,
Мчится по трассе Икарус,
Дремал за рулем водитель.
 
 
На боку лежит Икарус,
Наколка сдала на руках,
Верхний выпал ярус,
Пассажир оказался в бегах.
 
 
Невезучий по жизни Зяблик,
Не приходит беда одна,
В детстве уплыл кораблик,
Коснулся мальчишка дна.
 
 
На зону попал малолетка,
Злобный, забитый зверек,
Никого не исправила клетка,
Не в радость хозяйский паек.
 
 
Удачи проси у звезды,
Гуляет черная метка,
Не выйти сухим из воды,
Тянет на дно малолетка.
 
 
В поток уставился Зяблик,
Глотает взрослые слезы,
Уплыл его детский кораблик,
Разбились детские грезы.
 

МИРНЫЙ ИСХОД

 
Стоят песочные часы,
Время ожидания вышло,
Скулят по будкам псы,
К пальбе готовы вышки.
 
 
Стену проломил ОМОН,
Растеклись щиты и каски,
Нет согласия сторон,
Детали оставят без огласки.
 
 
Хозяин старается один,
Не нужны кровь и заморочки,
Он почетный гражданин,
Вмиг унизят строчки.
 
 
Полковник просит не стрелять,
Не будет истины в огне,
На мобильный звонит чья-то мать,
Взбудоражил бунт в тюрьме.
 
 
Арестанты сбились в кучу,
К взрослым малолетки жмутся,
Кто устроил эту бучу –
Прокуроры позже разберутся.
 
 
Торопит генерал ГУИНа –
Доложить в столицу невтерпеж,
Заложена системой мина,
Выставил иголки еж.
 
 
Просит разойтись полковник,
Усмирить горячий норов,
Решили все же уголовники
Сесть за стол переговоров.
 
 
Разошлись мирно антиподы,
Легче становится дышать,
Конфликты зреют годы,
Не торопятся их вовремя решать.
 

ГОНЧИЙ

 
Сошлись в единый кулак,
Писанулись Балда и Пончик,
Поджечь решено автозак,
Побег подготовил Гончий.
 
 
Гончий начинал с малолетки –
Сначала безобидный угон,
Потом карманы, барсетки,
Столыпинский принял закон.
 
 
Первый побег был удачный,
Под машиной висел на руках,
Отсиделся беглец на даче,
На полгода завис в бегах.
 
 
Вернули на ту же зону,
Тесной оказалась клетка,
Верен свободному зову
Снова бежал малолетка.
 
 
Он трижды бежал с малолетки,
Добиться хотел идеала,
Не удержишь свободу в клетке,
«Гончий» пришло погоняло.
 
 
Поднялся потом на взросляк,
На пике был, молодчина,
Опера мочили кисляк,
Его знали генералы ГУИНа.
 
 
Раздражали застывшие краски,
Быстро начать и закончить –
Не могут без бега хаски,
Не мог без побега Гончий.
 
 
Он знал финал наперед,
Найдут все равно беглеца,
Его толкало вперед
Желание идти до конца.
 
 
Убежать с изыском, красиво
Было заветной мечтой,
На воле прикопана ксива,
Засеяна редкой травой.
 
 
Как в кассе пробитый чек,
Пустая чифирная пойка,
Большое ЧП – побег,
ГУИНу жирная двойка.
 
 
Все равно, что взойти на Казбек,
Тяжелый путь, непростой,
Пятый совершить побег
Может настоящий герой.
 
 
В шестом побеге был Гончий –
Колотит офицеров ГУИНа,
Решено в этот раз покончить,
Чтобы не бегал, скотина.
 
 
Беглецов нельзя различить –
Трое уходят в гору,
Решено троих замочить
Без сомнений и спора.
 

ШЛЕПА

 
Знаменитый домушник Шлепа
В квартиру портного проник,
Одесса проста, как Европа –
Ключ прикрывал половик.
 
 
Зачистил шкафы и полочки,
Смотрит, стоит манекен,
На нем костюмчик с иголочки, –
Знатный заказчик хрен.
 
 
Решил фраернуться Шлепа,
Портному позор и горчинка,
В таких щеголяет Европа,
В Одессе – большая новинка.
 
 
Прикинул костюмчик Шлепа,
Модно, удобно, красиво.
Повесил свой, недотепа,
В кармане осталась ксива.
 
 
Солнце клонилось к закату,
Доволен судьбой Шлепа,
Зачистил бродяга хату,
В костюмчике новом шлепал.
 
 
Дома врубился Шлепа,
От позора лицом побелел,
Сидел, по балде себя шлепал,
Костюмчик на стенке висел.
 
 
Явились стражи закона,
Чинно, с улыбкой, красиво,
Шлепа сидел, как икона,
Адрес выдала ксива.
 
 
Много в Одессе трепа,
Стар толкует и молод,
Как прокололся Шлепа –
Удивляется вольный город.
 
 
Шутки пошли и трепы,
Гудит Привоз и вокзал.
Ну, ты! Фраернулся Шлепа,
Сам себя наказал.
 
 
Прошли криминальные тропы,
Совсем не пустая ботва,
«Это вам не у Шлепы», –
Скажет крутая ботва.
 
 
От Курил до самой Европы,
До южных жарких широт
Шагают по жизни Шлепы,
Разинув весело рот.
 
 
Подводные будут рифы,
По миру не просто топать,
Орлы кружатся и грифы,
Нам бы страну не прошлепать.
 

ПРОТОПАЛ НЕМАЛО ПО ЗОНАМ…

 
Протопал немало по зонам,
Наказ братвы зацепил,
По лагерным жил законам,
Понятия двигал и чтил.
 
 
Сразу хозяина понял,
Одна продажная тема,
Хочет горбатым пони
Сделать зэка система.
 
 
Хозяин выписывал сутки,
К лагерной двигал культуре,
Ментовские развенчивал утки,
Был термометром в БУРе.
 
 
Гремели вдали поезда,
Жизнь выдвигала прожекты,
Одна светила звезда –
Тусклый с вышки прожектор.
 
 
Долго в неволе пилил,
Не одну прошел одиночку,
Раз кипишнул и вспылил,
Вертухаю загнал заточку.
 
 
Не то цинканул вертухай,
Оказался тяжелым удар,
Загнали в неведомый край,
Куда телят не гонял Макар.
 
 
Чифир горячий глотал
Ближе к Полярному Кругу,
Я северу жизнь доверял,
Как самому лучшему другу.
 
 
Ненавистный тубик исчез,
Вылечил воздух морозный,
И в зоне бывает прогресс,
Часто большой и нервозный.
 
 
Север давно отпилил
Морозной снежной пылью,
Откинулся я, отвалил,
Заглаживать лагерь былью.