Текст книги "Личное дело Жанны Бичевской"

Тайна имени

Жанна… Древнееврейское имя, означающее «Милость Божья», «Богом данная». Люди, носящие это имя, с детства проявляют мужские черты поведения, имеют тесную духовную связь с отцом, многие качества наследуют именно от него. Не играет роли, какие отношения складываются у отцов с Жанной. В любом случае дочь с таким именем будет духовно привязана именно к отцу. Материнская забота и ласка для Жанны второстепенна, но в то же время необходима. Главные черты характера Жанны – решительность, твердость, отвага, героизм. Это имя заранее предопределяет активную жизнь, это путь лидера.

Обладая внешней резкостью, для человека, много значащего для нее, Жанна готова пожертвовать многим. В ее профессии тоже могут прослеживаться «мужские начала» – например, Жанна вполне способна быть уверенным руководителем, выполнять мужскую работу – чинить обувь, выполнять даже слесарные работы. Но при этом Жанна умеет быть неотразимой, ей важно, чтобы она нравилась. При всей жесткости характера она может быть очень женственной.

Цвет Жанны – белый. Ее цветок – лилия. Впоследствии читатель столкнется с таким определением Жанны Бичевской, как «королева печали». Так воспринимали ее зрители из-за строгого черного платья и драматического репертуара. Ее песни будили печальные струны зрительских душ, но печаль эта не была темной. Это была светлая печаль, высоко духовная, ангельская. Она побуждала слушателя к работе души, к глубоким мыслям, к осознанию себя. Черный и белый цвета действительно стали главными в жизни Жанны Бичевской. Белый цвет, внутренний духовный свет и внешняя черная вуаль… Душа, которая не обнажена… Как белоснежная жемчужина, прячущаяся в недрах диковинной раковины на океанском дне.

Обращаясь к языку чисел, мы также открываем важное в характеристике личности человека, родившегося под числом «17».

Люди, рожденные 17-го числа, обладают внутренним чутьем, интуицией, эмоциональностью. Это число наделяет людей даром предвидения, предугадывания, таким людям снятся вещие сны. Носители цифры «17» стремятся к развитию внутренней духовности, их духовный рост зачастую идет через страдание и боль. Число «17» говорит о врожденной религиозности человека. Такие люди – верные друзья, они умные, с высоким уровнем интеллекта, обладают мощной внутренней энергетикой, которая привлекает к ним людей.

Забегая немного вперед, говоря о силе характера и поступков Жанны, хочется вспомнить два эпизода, упоминание о которых, на мой взгляд, уместно именно в этой главе. Первый эпизод характеризует смелость характера Жанны, а второй – смелость духа.

Однажды, возвращаясь с гастролей, Жанна оставила сумку с ключами и документами на вокзале. Была какая-то суета возле такси, она поехала домой, не заметив, что при ней нет сумки. Попасть домой она не смогла. Как раз недавно она установила новую железную дверь с множеством засовов и секретных замков. Дубликат ключей был только в квартире. Попасть домой можно было только одним способом – через балкон. А это седьмой этаж. Без всякого страха Жанна с балкона квартиры этажом выше, подвязанная каким-то тросом, спустилась к себе на балкон – с восьмого этажа на седьмой. Говорит, что совершенно не боялась. А вот механик из ЖЭКа, который пришел на помощь, побоялся лезть по наружной стене через балкон и дождался, пока откроют дверь изнутри… Это очень показательный пример нашей героини в действии. Она никогда не полагается на постороннюю помощь. Чувствуя внутреннюю уверенность и Божью защиту, она готова к беспрецедентным поступкам.

О втором эпизоде нам расскажет Ирина Хилкова, создательница легендарного клуба авторской песни «Орфей» в Ташкенте, замдиректора ташкентского Русского драматического Театра: «Была вторая половина 90-х. За плечами нашего клуба авторской песни – несколько организованных нами сольных концертов Жанны Бичевской в Ташкенте, Сочи, Варне, Софии. Мы подружились, появилось взаимопонимание. И вот в 1997 году мы в Ташкенте снова объявляем ее концерт. Программа была новая – песни иеромонаха Романа. Этот концерт состоялся по благословению нашего ташкентского Владыки – Архиепископа Владимира. В зале очень много духовенства. В конце концерта зрители встали в едином порыве, и тут Жанна запела „Боже, Царя храни!“ и на сцену пригласила Владыку! Пела вместе с ним и хором со зрителями! Это был такой подъем! Такая гордость! Как же у всех в зале в этот момент горели глаза! Это были времена, когда за такие песни в Узбекистане можно было нарваться на крупные неприятности. Это был очень смелый поступок Жанны! Нас с директором театра потом полгода таскали в КГБ на допросы. Но за этот поступок я Жанну еще сильнее зауважала – за огромную смелость!»

Мама

Первые годы жизни Жанны можно вполне назвать беззаботным детством. Окруженная любовью и заботой матери, ее сестер и любимой бабушки Ольги Федоровны, она была любимицей в семье Кошелевых. Старшие двоюродные сестры всегда радовались, когда в их квартире на Ладожской улице появлялась тетя Лида с маленькой дочерью. С ней было весело, малышка всегда улыбалась и с самого раннего детства проявляла творческие способности. «Жанне было три или четыре года, я отвела ее в комнату, и мы учили с ней стихотворение:

 
Я девчонка со смекалкой,
Я не бью лягушку палкой,
Ведь она животное,
Хотя и болотное.
 

Нас очень забавляло это стихотворение. На каком-то семейном празднике Жанну поставили на табуретку, и она читала это стихотворение. Все смеялись», – вспоминает двоюродная сестра Маргарита.

Жанна Бичевская (слева) с двоюродной сестрой Маргаритой Сорокиной, 28 марта 1948 года, Москва. Фото из архива Маргариты Сорокиной

Но беззаботное детство было весьма коротким. Маленькую Жанну ожидали большие испытания. Однажды, летом 1949 года, возвращаясь из Подмосковья домой, мама Лидия попала под сильный дождь. Она промокла насквозь и очень замерзла, так как день был холодный. В электричке не закрывались окна и очень сильно сквозило. Домой женщина вернулась абсолютно больная. Организм в послевоенное время был ослабленным, у Лидии началась скоротечная чахотка. Чтобы дочь не заразила детей, Ольга Федоровна забрала ее к себе в квартиру, выделила отдельную комнату. Она видела, что Лида тает на глазах, она вызывала врачей, но те давали самые неутешительные прогнозы. В августе состояние Лидии ухудшилось, и 31 августа 1949 года ее сердце перестало биться. Она успела порадоваться букету цветов, который ее племянница Маргарита принесла с немецкого рынка: наутро первого сентября племяшка должна была отправиться в школу. А через двадцать минут сердце Лидии остановилось. Ей было всего 40 лет. Похоронили ее спустя три дня на немецком Лефортовском кладбище Москвы. Дети на похоронах не присутствовали. И о том, где находится могила родной матери, Жанна Бичевская узнала только спустя шестьдесят семь лет. Сложилось так, что никто не показал дочери место материнского упокоения. У девочки не было ни одной фотографии матери, она спрашивала у отца, но тот лишь отмалчивался. Лишь однажды он бросил фразу: «Твоя мать была балериной».

Лидия Гавриловна Кошелева – одна из немногих сохранившихся фотографий мамы Жанны, которую певица увидела лишь спустя более чем 60 лет после ухода мамы из жизни. Фото из архива Галины Ривочкиной (Наливайченко)

«Я запомнила маму очень смутно, мне было всего пять лет, когда я последний раз ее видела: это была красивая, но очень худая женщина, с большими кругами под глазами. Мне почему-то казалось, что стоит лишь умыться и эти круги на ее прекрасном лице исчезнут» (Ж. Бичевская).

«Тетя Лида сгорела очень быстро. Ее болезнь была скоротечной. Буквально за полтора месяца она очень сильно похудела, появились темные пятна под глазами, пропал аппетит. Но голова была ясная. Она все понимала, с ней можно было обо всем поговорить, но нас к ней старались не пускать, боялись, что мы заразимся. Когда она умерла, мне было ее очень жалко, она всех нас очень любила, была очень добрым человеком, никогда не повышала на нас голос. После смерти тети Лиды ее муж забрал Жанну к себе, и наши встречи фактически прекратились» (Маргарита Сорокина, двоюродная сестра).

От мамы всегда веяло каким-то особенным теплом. Как же не хватало этого тепла все сознательное детство, не хватало материнской поддержки, материнской ласки. Лидия Гавриловна всегда смотрела на дочь с улыбкой, никогда не произносила при ней бранных слов, оберегала ее, если отец ругал за какие-то шалости. «Володя, не кричи на нее, не наказывай, она ж совсем ребенок», – часто слышала Жанна. А когда мамы уже не было, Жанна вставала перед зеркалом и думала: похожа ли я на нее? Облик родной матери стирался из памяти с годами. С родственниками по материнской линии связь была потеряна. Жанна мечтала, как мама, стать балериной, в мечтах она видела себя на сцене Большого театра, в красивом белом летящем платье, парящей в красивом танце. Дома даже сшили белую балетную пачку, надев которую, Жанна танцевала на мысках, без пуантов, изображая умирающего лебедя. Этот номер взрослые потом не раз просили ее повторить во время концертов где-нибудь в санатории во время летнего отдыха. Но все решил случай – девочка не заметила стоявший на диване открытый чайник и в прыжке одной ногой попала прямо в крутой кипяток. Нога была обварена, а вместе с тем пропало и желание быть балериной.

Замоскворецкое детство

Потеряв мать, Жанна вступила на новый этап своего детства. Там, во дворе дома в Голиковском переулке, началось ее дворовое детство. Детство обычного подростка, каких в Замоскворечье были сотни. Сначала детский сад, потом школа. Она играла с мальчишками и девчонками во дворе, но больше всего запомнила частые игры в казаки-разбойники и в прятки на Красной площади. Милиционеры гоняли замоскворецкую шпану, то и дело раздавались детские крики: «Шухер! Милиция!» Когда игроков выпроваживали с Красной площади, они бежали через Большой Каменный мост в Замоскворечье и там во дворах на Большой Ордынке продолжали свои забавы.

Единственная сохранившаяся фотография детского периода Жанны. Будущая певица во дворе дома. Фото из архива Жанны Бичевской

«Помню, внизу у нашего дома был большой деревянный ящик, куда складывали арбузы, которые в конце лета привозили на продажу. Ближе к вечеру мы приходили туда с какой-то местной шпаной и забирали два-три испорченных арбуза, их отдавали нам бесплатно. Мы забирались на крышу и с другой стороны дома скидывали эти арбузы вниз. Дом наш пятиэтажный, и арбузы, летя вниз со свистом, разбивались прямо под ногами у прохожих. Нам было очень весело, хотя, конечно, это было настоящим хулиганством. Вообще, я была очень лихим подростком. Могла сбежать из класса в школе через окно, могла спуститься с крыши вниз по водосточной трубе. Учителя поначалу и не понимали, как мне удается убежать, они запирали дверь класса на ключ. Ну а я сбегала через окно», – с улыбкой вспоминает певица.

Дома у Жанны было две куклы. Игра в больницу была любимой, она научилась ей, когда еще была жива мама. Она так хотела ее вылечить! Но теперь приходилось лечить непослушных кукол. Они то и дело отказывались пить приготовленное ей лекарство, а игрушечные таблетки – вырезанные из обычной белой бумаги маленькие кружочки – лишь прилипали к их пластмассовым губам. «И как только эти куклы лечатся? Вот вырасту, стану настоящим врачом и узнаю, как правильно лечить», – думала про себя девочка, уговаривая куклу проглотить бумажную пилюлю.

Владимира Константиновича, отца Жанны, мало заботили ее забавы. Его участие в судьбе и воспитании ребенка ограничивалось тем, чтобы дочь ходила в магазин, училась и не мешала ему в его личной жизни. Поговорить по душам с отцом Жанна не могла. Даже на самый любимый и долгожданный праздник Новый год он не покупал елку. Говорил, что на это нет денег. А Жанне так хотелось поставить дома хвойную красавицу. И она находила выход из положения: дожидалась, когда новогодние праздники закончатся, и волокла домой елку, выброшенную кем-то на помойку. Тащила ее на пятый этаж, ставила в ведро и закрепляла веревками. Отец однажды спросил: «Зачем нам елка, когда праздник уже прошел?» Но, увидев умоляющий взгляд дочери, смягчился: «Ладно, пускай стоит. В честь старого Нового года». Тогда Жанна впервые узнала о том, что новый год, оказывается, может быть старым и к этому празднику старая елка очень даже кстати.

Шестнадцатилетняя Жанна Бичевская, 1 марта 1960 года. Фото из архива Жанны Бичевской

Однажды Жанна стремглав бежала по лестнице вниз со своего пятого этажа, а пока бежала – запела какую-то песню. Да, ту самую, которую вчера по радио передавали в исполнении Клавдии Шульженко:

 
Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч,
Ты говорила, что не забудешь
Нежных и ласковых встреч.
 

Песня как-то легко врезалась в память, Жанна сама не заметила, как запела. Бежала вниз по лестнице и пела, а эхо разносило ее голос по подъезду. Она остановилась, замолчала, взяла дыхание и снова запела: «Синенький скромный платочек…» Эхо повторяло окончание букв, а голос казался каким-то космическим. На следующий день все повторилось. И через день тоже. Теперь каждый раз, спускаясь или поднимаясь по лестнице, Жанна пела. Каждый день разные песни. Все, что слышала в те годы по радио, – песни Утесова, Шульженко, Бернеса, песни из популярных кинофильмов. Однажды во дворе ее встретила соседка с третьего этажа, баба Поля. Взяла за руку и сказала: «Дочка, ты как запоешь, я к двери подойду, прижмусь и слушаю как ты на всю лестницу распеваешь…» Однажды Жанна съезжала по перилам и чуть не ударилась лбом об открытую дверь. Соседка со второго этажа стояла у двери с горстью карамелек: «Жанночка, ты поешь – душа радуется. Ну и голосок у тебя – звонкий! Никак певицей будешь?» Но певицей она становиться не собиралась. «Какая-то несерьезная профессия. Буду врачом», – ответила она, выбежав на улицу с пригоршней конфет. Именно соседи стали первыми слушателями будущей знаменитости, именно там, под сводами подъезда дома № 6 в Голиковском переулке, в самом центре Москвы, впервые зазвучал голос маленькой Жанны.

А однажды девушка увидела, как в соседнем дворе жильцы сажают деревья. Она подошла к женщине и спросила: а нельзя ли и возле ее дома посадить какое-нибудь маленькое дерево? Та улыбнулась: «Девочка, лопату возьми у вашего дворника, а я тебе дам один саженец», – и вручила Жанне маленькое деревце, которое в этот же день было посажено прямо во дворе дома. Тогда деревце было ростом с юную Жанну, и девочка дала ему имя: «Дерево Жанны».

«Оно до сих пор растет там, мое личное дерево. „Дерево Жанны“. Оно было моим другом, когда я жила там, в Замоскворечье. Вспоминать детство тяжело. В нем было много боли, но „Дерево Жанны“ – это светлое пятно в моей детской истории. В 90-е годы мы с Геннадием Пономаревым приехали в этот двор, к этому дереву. Я не смогла сдержать слез…» (Ж. Бичевская).

Отец

Своего отца Жанна ежедневно поминает в молитвах, просит Господа о спасении его души. Чувство обиды сменилось на сочувствие. Сочувствие к тому, кто не сумел подарить дочери настоящую любовь, отцовскую ласку. Он воспитывал Жанну в очень жестких условиях. Свое детство певица вспоминает как тяжелую полосу жизни. В один момент ей было так невыносимо горько – она порвала и выбросила все свои детские и семейные фотографии. Боль так сковала сердце, что порыв разорвать все фотографии было не остановить. При живом отце Жанна чувствовала себя очень одиноким человеком. Открыть душу, поделиться тем, что внутри, было не с кем. Она была одиноким парусником, выброшенным стихией в открытый океан. И в этой пучине трудностей, злобы, проблем, испытаний, которые преподносила судьба, ей удалось выплыть, выжить и остаться человеком. Эти трудности закалили ее характер. У каждого испытания всегда есть положительная сторона, и, как правило, испытания закаляют человека. Но трудно снять вину с отца, который в своем желании воспитать дочь в спартанских условиях забыл о том, что такое любовь и милосердие.

«Мой отец был беспризорником, рано убежал из дома. Его детство тоже было непростым, его характер выработала улица. Он был не очень общительным человеком, непросто сходился с людьми. Работал он инженером в министерстве строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР на улице Кирова, не помню, чтобы к нам домой приходили его друзья. Он вел достаточно закрытый образ жизни, что касается общения с коллегами или родными» (Ж. Бичевская).

После смерти Лидии Владимир приводил в дом разных женщин, заставлял дочь каждую из них называть мамой. В первый раз Жанна отказала отцу и получила от него подзатыльник. Пришлось называть мамой чужого человека. Сначала одну женщину, потом другую. Жанна стала звать мамой всех воспитательниц в детском саду. Они брали ее на руки и плакали. Им было жалко девочку, психику которой так нещадно ломал отец. В итоге понятие «мать» в сознании подростка было стерто окончательно, пока в жизни Владимира Константиновича не появилась Елена Ильинична Королева (впоследствии она стала Бичевской) – женщина, ставшая для Жанны настоящей матерью, воспитавшей ее и оберегавшей ее.

«Господь отдал меня в руки такой любящей женщины! После моих детских страданий, после всех этих женщин! Слава Богу, что мой отец на ней женился. Через всю мою жизнь она прошла как сгусток смирения и любви. Она была очень смиренная, тихая, спокойная. Мне было с ней очень хорошо. Это светлое окошко в моем темном, несчастном, трагическом детстве» (Ж. Бичевская).

Елена Ильинична Бичевская – эта женщина заменила Жанне родную маму. Фото из архива Жанны Бичевской

Создать свой мир, укрыться от нелюбви, от злобы, несправедливости – это был единственный способ самозащиты для Жанны. Она пряталась под кровать. Когда приходили женщины к отцу или просто гости – она избегала встреч с ним, лежала под кроватью, смотрела в подзоры. Это был ее мир, принадлежавший только ей. Только так на душе становилось спокойнее. Спрятаться в раковину, словно жемчужина, – этот способ уйти от многолюдности и суеты помогал Жанне всю жизнь.

 
И хрупкой раковины стены,
Как нежилого сердца дом,
Наполнишь шепотами пены,
Туманом, ветром и дождем…
 

Осип Мандельштам

Однажды на Жанну напали дворовые девчонки. Они кричали, что ненавидят ее, что она беспризорница и растет без матери. Они схватили ее, рвали на ней волосы, били ногами. Домой она пришла вся в крови: «Папа, меня избили…» Но вместо сочувствия она услышала: «Тебя обидели, ты иди, сама защищайся». Единственный раз, когда она пришла к нему за помощью, попросила заступиться, а он отверг ее. С тех пор Жанна никогда не рассчитывает ни на чью помощь и все удары судьбы отражает только сама. Это был жестокий урок!

У отца в квартире было очень много ящиков с разными болтами, шурупами, гвоздями, он постоянно что-то собирал и разбирал. Он был инженером, мог запросто из мыльницы сделать транзистор для радио. Жанна любила сидеть рядом, наблюдать, как он что-то мастерит. А когда он уходил, она устраивала игры с этими болтами и шурупами. Когда Елена Ильинична стирала вещи, из карманов Жанны всегда выпадали гвозди, гайки, шайбы… Он их собирала и тихонько возвращала на место. Ни разу в жизни эта мудрая женщина не пожаловалась Владимиру Константиновичу на падчерицу.

Жанна называет Елену Ильиничну ангелом-хранителем ее детства. Приступы ярости отца иногда доходили до того, что он начинал кидать в Жанну стеклянные банки, мог запустить в нее утюгом, а однажды чуть не убил ее, разозлившись, что она принесла из магазина не тот хлеб, какой он просил. Он загнал дочь на кухню и в приступе ярости кидал в нее все, что попадалось под руку. Жанна увидела перед собой человека, одержимого злобой и ненавистью.

Она поняла – он ее убьет. Схватив кухонный нож, она поранила ему руку. Вид крови остановил обезумевшего отца, он испугался и после этого случая перестал нападать на дочь. Елена Ильинична всегда падала в обморок, когда Владимир начинал бить дочь. Это спасало ситуацию – он переключался на потерявшую сознание жену.

Первая гитара

Видя, что его дочь хорошо поет, имеет музыкальные способности, Владимир Константинович решил подарить ей гитару. Произошло это на ее 17-летие, 17 июня 1961 года (снова цифра 17 играет важную роль в судьбе Жанны). Надо отдать должное, при всей суровости характера, отец Жанны прекрасно пел, любил музыку. У него в друзьях были такие известные личности, как композитор Анатолий Новиков, пианист Павел Серебряков.

Жанна сразу с упоением начала заниматься игрой на гитаре. Она восприняла ее не просто как музыкальный инструмент, а как друга, с которым можно поделиться сокровенным, как творческого спутника. Она часами не выпускала инструмент из рук, подбирая аккорды к модным тогда песням. Друзья же начали знакомить ее с музыкой Пита Сигера, Боба Дилана, Джоан Баэз. Так формировался музыкальный вкус и начала вырабатываться фирменная стилистика аккомпанемента себе на гитаре. Одновременно Жанну тянуло и к русской музыке, но не к современной советской, а именно к той, которая создавалась и звучала до революции. Так в руки девушки попали пластинки, особенно покорила Жанну одна из них – с записями Вари Паниной. Сквозь треск и шуршание пластинки доносился невероятно глубокий голос незнакомой певицы. Записи были сделаны в самом начале XX века, приходилось вслушиваться, чтобы услышать самое важное – необыкновенное низкое контральто и удивительную манеру исполнения этой певицы. Важным оказалось и то, что многие романсы Варя Панина исполняла в сопровождении гитары. Она была из цыганского рода, но грани ее творчества были разными – она пела и цыганские, и городские романсы, и популярные романсы композиторов конца XIX века. Жанна брала гитару и подбирала эти романсы. Некоторые из них она включила позднее в свой концертный репертуар – «Не уходи, побудь со мною», «Отойди, не гляди», «Нищая». Романс «Отойди, не гляди» прозвучал спустя годы в телепрограмме «Поет Жанна Бичевская» на варшавском телевидении, а романс «Не уходи, побудь со мною» Жанна исполняла в телепрограмме ленинградского телевидения «Я помню чудное мгновенье». Эти три романса из репертуара Вари Паниной сопровождают певицу и по сей день.

«Рахманинов и Шаляпин плакали от ее пения. У нее было богатейшее нутро – голос лился отовсюду, она все пространство им заполняла. Это трубный голос. Ей единственной из певиц романсового жанра было разрешено выступить в Мариинском театре с сольным концертом. Это было в 1906 году, и в тот вечер ее пение слушали не только простые зрители, но и особы царской фамилии» (Ж. Бичевская).

Еще одна певица, чей голос Жанна услышала тогда, в юности, на пластинках, была Тамара Церетели. Романсы в ее исполнении согрели душу девушки, она подбирала их на гитаре и некоторые из них впоследствии стала исполнять со сцены – «Пара гнедых», «Не говорите мне о нем», «Нет, не любил он».

Звучали в доме Жанны и русские песни в исполнении Надежды Плевицкой и Лидии Руслановой. Впоследствии судьба свела нашу героиню с великой Руслановой, та даже подарила ей песню. А пока Жанна слушала эти старые записи, впитывала в себя музыку и определяла ориентиры: шел процесс формирования ее творческой личности.

В 1960 году в Москве по инициативе и под руководством знаменитого гитариста Александра Михайловича Иванова-Крамского был открыт класс шестиструнной гитары в музыкальном училище при Московской консерватории. Жанна окончила класс гитары именно в классе Александра Михайловича. Именно там у Жанны появилась та необыкновенная манера игры на гитаре, которую так хорошо слышно на ранних записях певицы. Интересен факт, что гитара, с которой Жанна начинала свое восхождение на профессиональную сцену, когда-то принадлежала самому Александру Михайловичу. Эта гитара до сих пор хранится у Жанны дома, внутри нее выгравирована надпись с датой создания этого инструмента и с именем владельца – Александра Михайловича Иванова-Крамского. Незадолго до смерти маэстро отдал эту гитару одному мастеру в ремонт. А Жанна после смерти учителя купила именно ее и записала на ней свою первую виниловую пластинку. Эта гитара по сей день звучит так же необыкновенно, как много лет назад, ее звук можно узнать из сотен других.

Александр Иванов-Крамской. Фото из архива автора 37

Незримая связь между Жанной Бичевской и Александром Ивановым-Крамским прослеживается и в том, что знаменитую песню «Матушка» в сопровождении гитары записала певица Надежда Обухова, чьим творчеством Жанна тоже была увлечена. А аккомпанировал Обуховой не кто иной, как Александр Михайлович. Слушая эту запись Обуховой в сопровождении Иванова-Крамского, поражаешься мягкости и интеллигентности звучания аккомпанемента. Очевидно, что именно эта запись оказала творческое влияние и на запись этой же песни Жанной Бичевской. Не случаен и тот факт, что учитель Жанны нашел свое последнее пристанище на Лефортовском Введенском немецком кладбище, совсем рядом с Лидией Гавриловной Кошелевой, мамой певицы.