Текст книги "Лайнеры на войне. «Лузитания», «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», «Куин Элизабет» и другие"

Германская подводная лодка U-20»

Путешественникам, намеревающимся пересечь Атлантику, мы напоминаем, что Германия и ее союзники находятся в состоянии войны с Британией и ее союзниками, что военная зона включает в себя воды вокруг Британских островов, а также что в соответствии с официальным предупреждением Имперского правительства Германии суда, идущие под флагом Британии или любого ее союзника, могут быть атакованы и уничтожены без предупреждения, а пассажиры этих судов, путешествующие в зоне военных действий, в связи с этим делают это на свой страх и риск.

Имперское посольство Германии в Вашингтоне.

Нужно сказать, что Великобритания с самого начала мировой войны была очень заинтересована в том, чтобы вовлечь Северо-Американские Штаты в конфликт. Президент Вудро Вильсон же придерживался позиций абсолютного нейтралитета, что, кроме всего прочего, давало возможность американским оружейным фабрикантам негласно продавать вооружение и боеприпасы обеим сражающимся сторонам. В числе прочих способов склонить САСШ на свою сторону в Британии на высоком уровне изучалась возможность сыграть на болезненном отношении американцев к гибели своих соотечественников. Разговоры о том, что бы предприняла Америка в случае, если бы судно с американцами на борту попало бы под немецкую торпеду (неофициальные, конечно), вели с американским посланником полковником Эдвином Хаузом британский министр иностранных дел Э. Грэй и король Георг V. Причем венценосец даже упомянул конкретный пароход – «Лузитанию». 2 мая Хауз записал свои соображения об этих кулуарных беседах в личном дневнике.

Перед роковым рейсом, начавшимся 1 мая 1915 года, некоторым именитым пассажирам, намеревавшимся отправиться в плавание на «Лузитании», в частности американскому миллионеру Альфреду Вандербильдту, пришли письма с настоятельной рекомендацией воздержаться от этого путешествия и с недвусмысленной подписью: «Morte». Тем не менее вера в неуязвимость быстроходной «Люси» была настолько велика, что аннулированных билетов оказалось меньше десятка – вполне нормальное число для любого трансатлантического рейса. По некоторым данным, включая кинохронику последнего отхода «Лузитании» из Нью-Йорка, можно заключить, что трубы лайнера лишились приметной «кунардовской» красно-черной ливреи и были перекрашены в некий менее броский цвет. Кроме 702 членов экипажа, 1 мая 1915 г. на борту «Лузитании» находилось 1257 пассажиров: 950 англичан и подданных Британской короны из колоний, 189 американцев, 71 русский, остальные являлись подданными других стран. На борту лайнера находилось 129 детей в возрасте от 1 до 16 лет, в том числе группа английских сирот, после начала войны эвакуированных в Канаду и теперь направлявшихся на родину на каникулы.

Между тем в феврале 1915 года Адмиралтейство предписало всем судоходным компаниям, занимающимся невоенными перевозками, принять меры к повышению экономичности своих судов. На «Лузитании» было законсервировано пять котлов кормового котельного отделения, теперь лайнер мог развивать лишь 20 узлов – но широкую публику об этом в известность не ставили. Ряд источников указывает, что инициатива по снижению скорости «Лузитании» исходила от руководства «Кунард Лайн», не упоминая при этом о циркуляре Адмиралтейства, авторство которого принадлежало первому лорду Уинстону Черчиллю и его первому заму адмиралу Джону Фишеру.

30 апреля на 54-й пирс прибыл целый караван грузовиков с грузами, которые «Лузитания» должна была доставить в Англию. Согласно судовой роли, на «Люси» в тот день погрузили значительное количество продовольствия – бараньи и свиные туши, сало, масло, устрицы в бочках (совершенно необходимый в воюющей полуголодной стране съестной припас, не правда ли? – И. К.), круги сыра, а также сухие армейские пайки. Кроме того, в трюмы было погружено большое количество упакованных в ящики гвоздей, заклепок, а также обшивочная дранка. В судовой роли также значились 4200 цинок 7,69-мм винтовочных патронов производства фирмы «Ремингтон», 1200 коробок с корпусами для шрапнельных снарядов, 189 ящиков с «военным оборудованием, не боеприпасами» (Что скрывалось за этим термином? Тротил, как известно, сам по себе – не боеприпас. – И. К.) и 18 ящиков неснаряженных запальных трубок. Весь этот груз, несмотря на его откровенно военный характер, тем не менее не был признан военной контрабандой. Например, патроны подпадали под закон 1911 г., разрешавший перевозить на пассажирских судах легкое стрелковое оружие и боеприпасы к нему. Как видно из приведенного перечня, замаскировать в ряде ящиков и бочек взрывчатые вещества при достаточно благостном отношении таможни было не так уж и сложно, хотя прямых свидетельств этого не было. Возможно, взрывчатые вещества были погружены на судно и помимо этого списка, так как обычной практикой было предоставлять в распоряжение таможенников «укороченный», предварительный вариант манифеста, а полный вариант вручать по окончании погрузки, перед самым выходом в рейс. Естественно, полный вариант манифеста, отличавшийся от сокращенного по числу страниц чуть ли не на порядок, иногда так и не доходил до таможни, которая тем не менее давала «добро» на выход. Вместе с тем германская агентурная сеть в Америке действовала весьма активно, и информация о том, что «Лузитания» возит военную контрабанду, могла оказаться у немцев. Кстати, кинокадры хроники, запечатлевшие конвой грузовиков, везущих грузы на «Лузитанию» в тот роковой день, сохранились. К чему бы кинооператору вздумалось снимать процедуру погрузки именно в тот раз?

Момент попадания торпеды в «Лузитанию». Картина Кена Маршалла

Командир лодки U-20 Вальтер Швигер. Солдат или преступник?

Объявление в газете, скорее всего, сыграло решающую (и счастливую!) роль в судьбе пяти членов команды «Лузитании» – в ночь перед отплытием они дезертировали с судна.

В половине одиннадцатого утра 1 мая 1915 года «Лузитания» вышла из нью-йоркского порта. После того как в районе косы Сэнди Хук был отпущен лоцман, лайнер вышел из территориальных вод США и встретился со вспомогательным крейсером «Кармания», на который были переданы трое пассажиров, заподозренных в прогерманских настроениях. С «Кармании» на «Лузитанию» было передано несколько мешков с почтой, после чего лайнер по ортодромии взял курс на южную оконечность Ирландии и развил полный ход в 20 узлов.

Вояж проходил без особых приключений. Пассажиры вели обычную жизнь: общались, ели, спали. По военному времени количество доступных развлечений было немного сокращено. Многие, видимо, маясь бездействием и дурными предчувствиями, долгие часы простаивали на прогулочных палубах, высматривая перископы германских субмарин. Одной из основных тем разговоров была именно опасность торпедирования. Кстати, в первом классе путешествовал некий настырный господин, настаивавший на том, чтобы в рейсе были проведены шлюпочные учения. Он был столь настойчив, что в конце концов его пришлось урезонить. Сосед по ресторанному столику сказал ему: «Прошу Вас замолчать, Вы пугаете дам!» Шлюпочных учений так и не провели.

Капитан Тернер был внешне абсолютно спокоен, но бдительности не терял: он знал, что наиболее опасным является последний отрезок пути, у берегов Южной Ирландии и Уэльса. Тем не менее имел место и такой странный факт: судно не имело права менять маршрут и график движения без согласования с Адмиралтейством, а в районе Куинстауна «Лузитания» была обязана встретиться с «эскортом» – древним броненосным крейсером «Джюно» постройки 1895 года, и под его охраной следовать в Ливерпуль. «Джюно» вряд ли мог бы чем-то помочь «Лузитании» в борьбе с подлодками, так как крейсера того времени вообще не были для этого приспособлены. Скорее, его можно было бы назвать гирей на ноге у бегуна: старичок мог развивать «парадную» скорость всего в 17 узлов и только задерживал бы эскортируемый лайнер.

Перед входом в опасный район Тернер принял все возможные меры предосторожности: наблюдательные вахты удвоили, ввели ночное затемнение, все 22 шлюпки были расчехлены и вывалены за борт. На мачте был поднят американский флаг. 6 мая, получив телеграмму об активизации действий вражеских подводных лодок у южной оконечности Ирландии, Тернер распорядился снизить скорость, чтобы пройти траверз Фастнета в темное время суток. Это было официальное разъяснение, но существует и версия о том, что распоряжение о снижении скорости поступило из Адмиралтейства, так как «Джюно», абсолютно ненужный «Лузитании», запаздывал к месту рандеву, но Тернеру об этом знать не дали. Более того, «Джюно» 5 мая во второй половине дня вообще был переадресован. Между тем 7-го числа, когда «Лузитания» затонула, наличие рядом с точкой несостоявшегося рандеву большого военного корабля могло бы спасти не одну сотню жизней, а «Джюно» к этому моменту направлялся в Бристоль. Очень уж оперативно отозвали… Получив известие о торпедировании «Лузитании», командир «Джюно», как и любой на его месте, развернул свой корабль и поспешил на помощь, но, увы, безнадежно опоздал. 5 мая начальник Морского генерального штаба Оливер предлагал Черчиллю придать «Лузитании» гораздо более соответствующий своему назначению эскорт из нескольких эсминцев, но получил категорический отказ. Первый лорд Адмиралтейства очень интересовался действиями германских подводных лодок к югу от Ирландии. Обычно при увеличении активности неприятельских лодок в этих водах туда посылали несколько эсминцев, но именно в этот раз такого приказа не последовало, ограничились лишь предупреждением «Лузитании» об активности неприятеля.

Идя на рандеву с «Джюно», Тернер вынужден был нарушить все инструкции Адмиралтейства по прохождению «военной зоны» вокруг Британских островов: следовать с максимальной скоростью, держаться середины проливов и узкостей, избегать мысов, следовать противолодочным зигзагом.

А «Лузитания» с утра 7-го числа двигалась прямым курсом с 18-узловой скоростью вдоль побережья Ирландии. Утро было облачное и туманное. Для того чтобы избежать возможного столкновения со встречным судном, Тернер распорядился подавать в тумане гудки, согласно правилам навигации в мирное время. В 12.15 Тернеру передали радиограмму из Адмиралтейства, предписывавшую «Лузитании» изменить курс на Куинстаун. Кстати, копии данной радиограммы в Адмиралтействе не оказалось. Около полудня туман рассеялся, и Тернер в соответствии с последней инструкцией приказал изменить курс ближе к берегу, в район, где, по его мнению, вероятность появления подводных лодок неприятеля была гораздо меньше. В 14.00 лайнер находился на траверзе мыса Олд Хед оф Кинсэйл, в 17 милях от скалистого берега. Всего 25 миль отделяло судно от порта Куинстаун.

Тернер не мог знать о том, что изменение курса ближе к берегу приведет «Лузитанию» прямиком под торпеду…

В тот день германская подлодка U-20 под командованием капитан-лейтенанта Вальтера Швигера патрулировала в надводном положении подходы к Куинстауну. Поход продолжался уже неделю, U-20 за это короткое время уже пустила ко дну парусник и повредила грузовой пароход. Когда в середине дня 7 мая рассеялся туман, наблюдатели сообщили Швигеру о том, что в пределах видимости движется большой четырехтрубный пароход. Это произошло в 13.05. Субмарина ушла на перископную глубину, была сыграна боевая тревога. Вскоре, наблюдая за целью в перископ, Швигер с уверенностью опознал в ней «Лузитанию» или «Мавританию» – в любом германском определителе (как и было сказано выше) и та, и другая фигурировали как вспомогательные крейсера, так что сомнений в правомерности атаки на борту U-20 не возникло: вражеское судно (скорее всего) не несло эмблематику британской компании, к тому же на мачте был поднят американский флаг. Таким образом, Швигер, атакуя «Лузитанию», прямого приказа своего начальства не нарушил: перед ним был уверенно опознанный английский лайнер, потенциальный комбатант, прикрывающийся к тому же нейтральным флагом. Судно следовало довольно далеко от U-20, лодка не смогла бы догнать его даже в надводном положении. Но внезапно лайнер изменил курс, направившись прямо на лодку. Дождавшись, пока неманеврирующая цель подойдет на дистанцию в 700 м, Швигер практически в полигонных условиях выпустил в 14.09 в правый борт лайнера одну торпеду калибром 500 мм типа G. Торпеда шла с небольшим заглублением. За несколько секунд до попадания торпеды в правый борт лайнера, в район крыла капитанского мостика, пенный след заметил восемнадцатилетний наблюдатель Лесли Мортон. По до сих пор невыясненной причине в это время капитана Тернера на мостике не было, рулевой не получил приказа и не успел никак отреагировать.

В месте попадания торпеды борт лайнера был двойным, и полученные повреждения сами по себе вряд ли вызвали бы гибель судна, несмотря на то, что взрыв был достаточно силен – столб воды и дыма взлетел до верхушки первой трубы. Скорее всего, «Лузитания» даже сохранила бы ход. Но через несколько секунд после попадания торпеды произошел второй взрыв, гораздо более мощный, чем первый. Очевидцы отмечали, что этот взрыв сопровождался выбросом форса пламени и черно-желтого дыма, причем не с правого, а с ЛЕВОГО борта. Наблюдая агонию лайнера в перископ, Швигер отметил в вахтенном журнале, что судно быстро кренится на правый борт и садится носовой частью, а на борту царит паника. Видимо, только в этот момент он понял, что торпедировал не вспомогательный крейсер, а судно с мирными пассажирами на борту. До того момента, как судно обесточилось, радист «Лузитании» все же успел передать в эфир короткое сообщение: «Срочно идите на помощь! Сильный крен. Находимся в 10 милях к югу от Кинсэйла». Первоначально капитан Тернер хотел развить полный ход, направить лайнер к берегу и по возможности выбросить его на мель, но, после того как судно лишилось хода и электроэнергии, от этого плана пришлось отказаться.

Пассажиры, морально готовые к борьбе за жизнь, стремились на шлюпочную палубу, но судно тонуло слишком быстро, все больше кренясь на правый борт и погружаясь носом. Ураганному нарастанию объема затоплений способствовал тот факт, что большинство иллюминаторов лайнера было открыто: стояла теплая весенняя погода. Примерно через восемь минут после попадания торпеды форштевень «Лузитании» полностью ушел под воду, а винты и руль оголились. Шлюпки левого борта так и остались на шлюпбалках: их невозможно было спустить из-за быстро нараставшего крена. Члены экипажа тщетно пытались отпихнуть пятитонные вельботы подальше от борта веслами и шестами. На правом борту один из вельботов сорвало с талей при взрыве. Часть шлюпок правого борта, заполненные людьми до отказа, при спуске входили в воду носом или кормой, тут же наполнялись водой и тонули. Две или три уже находившиеся на воде шлюпки, не успевшие отойти от борта тонущего судна, были раздавлены другими, спускавшимися сверху. При посадке в шлюпки экипаж старался соблюсти хоть какое-то подобие порядка. Предпочтение при посадке отдавалось женщинам, детям и женатым мужчинам. Всего удалось успешно спустить на воду лишь шесть шлюпок, в одной из которых тут же обнаружилась течь из-за отсутствия на штатном месте донной пробки.

Свидетель Десмонд Кокс, которому на момент катастрофы было пять лет, запомнил жуткую картину: наполненный людьми до отказа лифт, поднимавшийся с нижних палуб на шлюпочную, заклинило в шахте, и никто так и не смог из него выбраться.

Понимая, что жить «Лузитании» остались считаные минуты, те люди, которые не успели добраться до шлюпочной палубы, стали бросаться за борт, в надежде быть подобранными или забраться на киль перевернутых шлюпок. Это удалось очень немногим.

Когда через десяток минут стало ясно, что судно скоро затонет, Швигер с немецкой сентиментальностью записал в вахтенном журнале: «Я погружаюсь на 24 метра и ухожу в море. У меня нет сил выпустить вторую торпеду в несчастных людей, борющихся за жизнь». Через восемнадцать минут после попадания торпеды из труб погружающегося судна вырвались клубы дыма и пара и «Лузитания» затонула.

Капитан Тернер покинул свое судно в числе последних, он просто оказался в воде, когда мостик лайнера залило. Старый морской волк смог выжить после пребывания в воде в течение трех с половиной часов. Сойдя на берег в Куинстауне, переживший жуткий шок, постаревший на десяток лет, убитый горем Тернер несколько часов бродил по улицам в мокром мундире. Кэптена Андерсона, видимо, убило на мостике вторым взрывом.

У людей, оказавшихся в холодной (+15°C) воде, было мало шансов выжить, даже учитывая относительно спокойное море: очень многие так и не дождались прибытия многочисленных спасателей, которые, презрев опасность, бросились на помощь гибнущему лайнеру из Куинстауна и приморских рыбацких поселков на небольших судах, буксирах, траулерах и лодках. Первые спасатели прибыли на место катастрофы через два часа после получения последней радиограммы с борта «Лузитании». Из воды и с немногочисленных оставшихся на плаву спасательных шлюпок подняли лишь 758 выживших пассажиров и членов экипажа. Погибло 1198 человек, из них более сотни детей, в том числе и в полном составе группа английских сирот, ехавших на каникулы. Среди погибших оказалось 124 гражданина Северо-Американских Соединенных Штатов, среди них – и Альфред Вандербильдт. Этот сорокасемилетний бонвиван, страстный автогонщик и любитель лошадей, повел себя перед лицом смерти весьма достойно: не умея плавать, он тем не менее снял с себя спасательный жилет и отдал его некоей молодой даме с ребенком. Еще один именитый пассажир «Лузитании», известный бродвейский импресарио Чарльз Фроманн, ехавший в Англию познакомиться с лондонскими театральными новостями, понимая, что спастись ему вряд ли удастся, спустился в салон, сел за рояль и до последней минуты жизни играл тему из своего любимого спектакля «Питер Пэн».

«Мавритания» у пирса «Кунарда» в Нью-Йорке в 1920 г.

Еще несколько дней после гибели «Лузитании» из моря вылавливали тела утонувших и умерших от переохлаждения людей. Гробовщики Куинстауна не справлялись с заказами на гробы. Жертв «Лузитании» хоронили в братских могилах на местном кладбище, лишь некоторых, кого удавалось опознать, забирали родственники. Опознанные трупы граждан Америки отправили за океан. Всего было выловлено менее четверти тел от общего количества погибших. В Ливерпуле, в окнах конторы «Кунард Лайн», вывешивали списки жертв катастрофы. Контору буквально осаждали сотни людей, желавшие узнать что-нибудь о судьбе своих родных и друзей. Как было в Саутхемптоне в случае с «Титаником» три года назад, семьи из нескольких жилых кварталов в Ливерпуле лишились своих кормильцев.

Гибель «Лузитании» в то время являлась самой масштабной катастрофой в истории морской войны. Конечно, и до нее в ходе мировой войны гибли гражданские суда. Но благодаря тому, что немцы вели боевые действия по призовому праву, жертвы среди их экипажей были очень немногочисленны.

Интересный факт: известие о гибели «Лузитании» первый заместитель Черчилля адмирал Дж. Фишер воспринял совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Но когда он узнал о том, что «Джюно» изменил курс и движется на помощь лайнеру, он пришел в ярость.

По всей Англии прокатилась волна германских погромов. Расклеивались листовки с подробным описанием «варварской жестокости немцев».

Через несколько дней после трагедии администрация президента Соединенных Штатов В. Вильсона вручила германскому послу графу Иоганну Бернсдорфу ноту, в которой резко осуждалось «ничем не спровоцированное жестокое нападение на гражданское безоружное судно, повлекшее за собой огромные человеческие жертвы». В личном ответном письме Вильсону кайзер Вильгельм II приносил соболезнования американскому народу и семьям тех американцев, которые погибли на «Лузитании». Но при этом еще раз отмечалось, что «Лузитания» являлась вспомогательным крейсером британского флота, то есть комбатантом.

Английское Адмиралтейство тут же выдвинуло свою версию второго взрыва на борту «Лузитании»: якобы коварный Швигер, не удовлетворившись результатами атаки, прошел у лайнера перед форштевнем или поднырнул под него, а затем пустил вторую торпеду с левого борта, которая и стала роковой. Причем интервал между двумя взрывами указывался уже не в несколько секунд, а в несколько МИНУТ. Интересно, что, согласно исследованиям английских историков Гибсона и Прендергаста, американский консул в Куинстауне В. Форбс собрал 96 свидетельств уцелевших пассажиров и членов экипажа «Лузитании» и передал их в распоряжение Госдепартамента Соединенных Штатов и британского Министерства торговли. Несмотря на наличие такого количества беспристрастных документов с описанием трагедии, ни одно из этих свидетельств в дальнейших расследованиях не фигурировало, а представители Министерства торговли, располагавшие более чем двумя сотнями протоколов опроса выживших с «Лузитании», дали ход лишь 13 из них, написанным как будто под диктовку и в один голос утверждавшим, что второй взрыв произошел не сразу же за первым, а лишь несколько минут спустя.

Интересно, зачем Швигеру могла прийти в голову бредовая мысль добить лайнер С ДРУГОГО БОРТА? Лодка U-20 имела два носовых и два кормовых торпедных аппарата, во втором носовом аппарате имелась готовая к пуску торпеда (в том походе, как ранее отмечалось, торпедой был поврежден пароход, а парусник был остановлен, экипаж ссажен в шлюпки, после чего жертву пустили на дно огнем из пушки), но опытный командир-подводник решил пройти под форштевнем у ДВИЖУЩЕГОСЯ лайнера (ну не могла «Лузитания» потерять ход от одной-единственной торпеды, да и инерциальный выбег у такого огромного судна составляет 2,5…3 длины корпуса. – И. К.) или поднырнуть под него – нырять пришлось бы на глубину около 30 метров. Подводные лодки третьей серии, к которым относилась U-20, были еще весьма несовершенны и достаточно медленно маневрировали под водой, к тому же маневр пришлось бы выполнять вслепую, из-за отсутствия какой-либо гидроакустики.

И еще соображение. На момент пуска первой торпеды U-20 находилась в 700 метрах от «Лузитании». Подводная скорость полного хода у субмарины составляет около 7 узлов, или 13 км/ч, или 216 м/мин. То есть к моменту попадания торпеды в «Лузитанию» субмарина, если даже она шла полным подводным ходом (что маловероятно, так как это очень неэкономичный режим), находилась еще в полукилометре от своей жертвы. Для того чтобы выйти в атаку на безопасной дистанции с другого борта «Лузитании», Швигеру бы потребовалось минимум пять-шесть минут, а реально – раза в два больше, учитывая сложность описанного маневра, который должна была бы совершить для этого его субмарина.

Рассматривались также версии о взрыве котлов лайнера, о том, что в бочках, перевозимых в трюме, находились не устрицы, а тротил, об «адской машинке», заложенной рядом с местом хранения боеприпасов. Эти версии, правда, не получили никакого официального комментария.

Расследование по факту потопления «Лузитании» вел известнейший юрист, 74-летний лорд Мерси, который в свое время расследовал обстоятельства гибели «Титаника». На старого лорда оказывалось неприкрытое давление со стороны Адмиралтейства, Мерси настоятельно рекомендовали вынести основное порицание капитану лайнера У. Тернеру. Нужно отдать справедливость лорду Мерси, он подошел к рассмотрению дела со всей серьезностью и объективностью, несмотря на то, что Адмиралтейство цинично игнорировало ряд его запросов и уничтожало либо секретило самые вопиющие свидетельства своего участия в деле. В результате действия Тернера были признаны абсолютно правильными, он был полностью оправдан. Расследование завершилось через месяц. Приговор звучал так: «Ответственность за происшедшее всецело лежит на тех, кто спланировал и осуществил это преступление». Мерси отказался от полагавшегося гонорара, а вскоре и оставил свой пост. В приватной беседе с другом старый лорд однажды назвал дело о «Лузитании» «чертовски грязной историей», не пожелав вдаваться в дальнейшие подробности.

Из катастрофы «Лузитании» были сделаны и конструктивные выводы, основным из которых было признание крупных пассажирских судов абсолютно непригодными к военной службе в качестве вспомогательных крейсеров ввиду их больших размеров и повышенной уязвимости для артиллерийского огня и торпед. Союзники единогласно признали виновным в гибели судна и людей Вальтера Швигера, из немецкого подводника сделали буквально жупел, чудовище, людоеда, чуть ли не с наслаждением наблюдавшего гибель «Лузитании» в перископ.

Кормовая часть «Мавритании», 1925 г. Обратите внимание на новый четырехлопастной винт

После того как «Мавритания» лишилась «Голубой ленты», ее перевели на круизные рейсы и перекрасили в белый цвет

Очевидные факты и записи в вахтенном журнале лодки U-20 просто игнорировались. Вальтер Швигер (кстати говоря, носивший среди коллег прозвище «Вежливый корсар») так и не успел оправдаться – 7 сентября 1917 года новая лодка U-88 под его командованием погибла у берегов Дании на минном поле вместе со всем экипажем. Нет ничего проще, чем бить дохлого льва.

В распоряжении англичан появился сильнейший пропагандистский козырь, по всей стране были расклеены плакаты, изображавшие жертву с «Лузитании» – мертвую молодую женщину с ребенком на руках. Тогда, в 1915 году, основная цель подковерной игры вокруг гибели «Лузитании» – вступление Америки в войну – достигнута все же не была, несмотря на то, что британский посол в Вашингтоне недвусмысленно высказался в середине мая 1915 года: «Америка должна вступить в войну, иначе она рискует потерять уважение в Европе». Это, безусловно, явилось заслугой президента Вильсона, который продолжал придерживаться политики «строгого нейтралитета», хотя и с большой толикой симпатий к Британии. Именно тот факт, что В. Вильсон «удержал страну в стороне от войны» послужило основным поводом его переизбрания на второй срок в 1916 году. Кроме того, САСШ не были готовы к вступлению в войну, у них фактически отсутствовала регулярная армия.

Позже тема «Лузитании» еще не единожды использовалась в пропагандистских целях, в том числе и в 1917 году, когда Штаты все же решили вступить в мировую войну. Кстати, одним из поводов к этому послужило потопление другого кунардовского лайнера, «Лаконии», с американцами на борту. Свою роль сыграла и ставшая достоянием гласности телеграмма кайзера президенту Мексики, в которой Вильгельм II щедро обещал этой стране штаты Техас, Неваду и Калифорнию в случае, если Мексика выступит в войне на стороне Германии.

Поиск останков «Лузитании» на первый взгляд был довольно простым делом – гибель лайнера наблюдали многочисленные жители прибрежных деревень, место было достаточно легко определить по пеленгам. Глубина в том месте составляла всего около 100 метров – погибший лайнер был вполне доступен для водолазов в полужестком снаряжении. Но тем не менее ни в 10-е, ни в 20-е годы не состоялось ни единой реальной экспедиции к «Лузитании», несмотря на то, что очень многие хотели добраться до затонувшего судна в поисках сокровищ и ценностей, принадлежавших богатым пассажирам. Организация нескольких серьезных экспедиций без видимых причин начинала пробуксовывать, разорялись спонсоры, банкротились фирмы. Да и получить разрешение Адмиралтейства на работы в районе гибели «Лузитании», находившемся в британских территориальных водах, было нереально. Лайнер обнаружили лишь в 1935 году с борта военного исследовательского судна «Офир» при промерах глубины эхолотом. Но обследовать затонувшее судно возможность предоставилась лишь в апреле 1981 года, когда дистанционно управляемый аппарат «Скорпио», принадлежавший государственной компании «Оушн Индастриз», сделал несколько снимков «Лузитании». Выяснилось, что корпус лайнера разломился на три части и сильно деформировался от удара об грунт. Судно лежит на правом борту. Первый разлом приходится на район мостика, второй – на район между четвертой трубой и грот-мачтой. В левом борту в районе трюмов обнаружилась громадная пробоина размерами примерно 20 × 10 метров с загнутыми наружу краями, что однозначно говорило о внутреннем взрыве большой мощности. Пробоина простиралась и на надводный борт, причинить подобные разрушения не мог бы и трехторпедный залп. Через несколько дней в «Оушн Индастриз» поступил приказ из Министерства обороны – прекратить все работы, связанные с «Лузитанией», до дальнейших распоряжений в связи с опасностью таких работ. В июле 1982 года разрешение на продолжение работ было получено, но каково же было удивление ученых, когда они обнаружили на краях пробоины и в трюме свежие следы работы храпкового ковша.

По свидетельству британского морского историка Эрика Содера, совершившего погружение к «Лузитании» в середине 90-х годов прошлого века, корпус судна сильно разрушился, деформировался и ушел в грунт, так что вскоре никаких свидетельств того, что произошло в Ирландском море 7 мая 1915 года, не останется даже на дне, об этом позаботится стихия.

А что же «Мавритания»? На долю этого незаурядного судна выпала завидная судьба. Пройдя с честью Первую мировую войну бок о бок с «Аквитанией», о чем будет рассказано ниже, «Маври» с наступлением мира встала на ремонт, в ходе которого ее «цивилизовали». 6 марта 1920 года лайнер возобновил трансатлантические рейсы, но из-за дефицита качественного кардиффа, отсутствия ремонта силовой установки и нечищенных котлов его скорость не превышала 22–23 узлов. Для того чтобы «Гончая океана» продолжала приносить прибыль, требовалась основательная модернизация силовой установки и движителей. После довольно сильного пожара, возникшего на лайнере при стоянке в Саутхемптоне 26 июля 1921 года «Мавританию» поставили на капитальный ремонт, в ходе которой ее перевели с угольного отопления котлов на нефтяное. Кроме того, трехлопастные винты заменили на четырехлопастные, гораздо более совершенные. Значительно обновили интерьеры, улучшили условия быта пассажиров: в частности, в каютах первого и второго классов оборудовали туалеты. Стоимость ремонта составила четверть миллиона фунтов, но скорость лайнера возросла до 26 с лишним узлов. «Маври» несколько раз улучшала собственный рекорд скорости, сохраняя титул самого быстроходного лайнера в мире с 1907 по 1929 год. После выхода на Атлантику германского турбохода «Бремен», похитившего «Голубую ленту» у «Кунарда», звезда «Мавритании» покатилась к закату: судно было уже старым, порядком изношенным, не отвечавшим вкусам публики. «Мавританию» перекрасили в белый цвет и перевели на круизные рейсы из Нью-Йорка на Багамы и в Средиземное море. Несмотря на популярность этого вида морского отдыха, старый лайнер не мог приносить большую прибыль из-за своей недостаточно экономичной силовой установки. В марте 1936 года «Мавритания» была продана на металлолом и разобрана на одной из шотландских верфей. За сувениры и интерьеры знаменитого лайнера компания «Кунард» выручила около 15 тысяч фунтов стерлингов.