Текст книги "Наши души"

Мужик подскочил и с размаху ударил Колю ногой в живот:

– Не на того нарвался, ублюдок!

Несколько раз ударив по лицу сына, мать поднялась и присоединилась к сожителю. Теперь они вместе остервенело пинали Колю ногами, пока вконец не выдохлись. Тяжело дыша, мужик устало опустился на табурет:

– Наливай, Ирка, испортил весь праздник ублюдок твой!

– Да сил с ним уже нет никаких! Как отец его шесть лет назад дуба дал, так и мешается под ногами и день и ночь! – мать разлила водку по стопкам. – Не хнычь, сказала! Чтобы духу твоего в этом доме не было!

Избитый Коля лежал на полу и скулил. Но не от боли, нет – к ней он привык и почти ничего не чувствовал – накопившаяся обида безудержным потоком слёз катилась из глаз. Поднявшись на ноги, Коля пошёл к выходу:

– С папкой хорошо было. Он меня в девять лет на машине научил ездить. В шахматы с ним играли! В лес ходили! Вчера мне шестнадцать исполнилось, никто и не вспомнил про это… Ни одного доброго слова…

Мать, как ошпаренная, подскочила с табурета:

– Чего расхорохорился-то? А? – сделала движение в сторону сына. – Мало тебя били, что ли? Повторить?

Мужик:

– Сейчас повторим!

– С отцом тебе хорошо было? Вот и убирайся к нему! Чтоб я тебя больше не видела! Всю жизнь мне портишь, поганец! – мать кинула на пол грязное кухонное полотенце.

Коля ощутил, как незнакомое чувство злости накрыло его с головой, и одним махом сбросил всё с коридорной тумбочки:

– Ой, пошли вы все!

Мелочовка со звоном полетела на пол. Мужичок вскочил с места:

– Ну-ка, подобрал всё быстро, сопляк!

Коля наклонился и зажал в руке брелок с ключами от машины:

– Сами подбирайте! – выскочил за дверь и выбежал в ночь.

Через два квартала Коля осознал происходящее – идти ему было совершенно некуда, ведь ни родных, ни друзей у него не было. Был в садике мальчик, с которым они очень дружили, да говорили, что он заболел сильно и даже в школу не ходил, да в классе был лучший и единственный друг, у которого Коля мог переночевать в трудные времена, так он в прошлом году вместе с родителями переехал жить в другой город. Порыв ледяного ветра заставил Колю поёжиться и посмотреть в ночное небо: звёзды оставались лишь на половине небосвода, и эта часть продолжала быстро уменьшаться. Первая капля разбилась о кончик носа, вторая ударила по лбу. Вокруг забарабанили крупные капли дождя, и Коля что было сил побежал к своему дому.

Мокрый до самых пяток, он стоял под козырьком подъезда и дрожал от холода. Какое-то время подросток недоверчиво смотрел на автомобильные ключи, лежащие на раскрытой ладони, затем решительно нажал на брелок. Машина приветливо ответила двойным морганием фар.

Водительское сиденье приняло Колю как родного – даже не пришлось придвигать кресло. Капли дождя, барабанившие о крышу «мерседеса», слились с рыданиями мальчика, позволив ему без оглядки на окружающих выплёскивать своё горе. Непослушной рукой он повернул ключ зажигания. С третьей попытки машина затарахтела. Коля нашёл управление дворниками и заставил их работать на всю свою мощь, пошарил руками под рулём и по панели, но фары включить не смог:

– Чёрт с ними, с фарами! Как учил папа: «медленно отпускаем сцепление и давим на газ!» – машина несколько раз дёрнулась, чихнула и бодро покатилась вперёд, а Коля продолжал бормотать, – теперь вторую назад. Поехали… Третья вперёд, четвёртая вправо и назад вроде…

…Едва Иван пересёк границу больничного городка, как ночной город поприветствовал его ураганным ливнем. Иван запрокинул лицо к небу, широко раскинул руки в стороны и засмеялся, впитывая тугие струи дождя и облизывая мокрые губы.

– Петька, братан! Хорошо-то как! – кричал он что было сил в нелепой попытке перекричать буйство непогоды.

…Старенький «мерседес» нёсся по пустынной ночной дороге. Через мутную пелену слёз и не справляющихся со своей работой «дворников» Коля видел лишь смутные очертания домов, стройными рядами стоящих вдоль дороги.

– Будьте вы все прокляты! – кричал Коля, не ослабляя давление на педаль газа.

…Иван подошёл к краю проезжей части и остановился в нерешительности. Оглянулся назад, на неясные огни больничного городка – не вернуться ли? Провёл руками по лицу, по волосам, выжимая из них лишнюю влагу, но вода тут же заполнила освободившееся место: «Место пусто не бывает!» – подумал он и перевёл взгляд на другую сторону дороги, где виднелась крытая остановка городского транспорта.

– Ну, что же, жить, что ли, Петька? Так будем жить! «Какая ночь. Я не могу. Не спится мне, какая лунность!» – процитировал Есенина и сделал шаг вперёд.

…Тёмный силуэт человека появился прямо перед машиной. Коля закричал, не осознавая и не видя ничего вокруг, кроме широко открытых голубых глаз, глядящих на него со спокойным удивлением.

Иван ощутил движение слева и повернул голову в том направлении. Время будто остановилось. Сквозь сплошную стену дождя он не видел самой машины, но салон автомобиля был виден отчётливо: подлетевший вверх деревянный крестик, висевший на зеркале заднего вида, а за ним лицо мальчика, озарённое внутренней добротой, но искажённое ужасом и страданием. Две пары глаз сменяли друг друга, приблизились вплотную и слились с ливнем.

Глухой удар. Тело несколько раз успело перевернуться в воздухе, пока потерявшая управление машина неслась к углу дома. Кленовый листочек легко выпорхнул из-под свитера и закружил в тусклом фонарном отсвете, пытаясь увернуться от града взбесившихся капель: «Не успел Пете в альбом вложить, он же любит листочки разные сушить», – подумал Иван и, сбросив оцепенение, подбежал к разбившейся машине:

– Парень, ты как там? Сам вылезти сможешь?

Среди окровавленных стеклянных осколков лежал мальчик, ровесник его сына, и тихо стонал.

Иван пытался открыть дверь, но у него ничего не получалось.

– Эй, кто-нибудь! На помощь… Эй! – кричал Иван, но шум непогоды легко проглатывал все звуки. – Кто-нибудь!!!

Иван побежал за помощью и споткнулся о лежащий на дороге кроссовок. Вдалеке белел ещё один, а прямо на асфальте, в нелепой позе, с перевёрнутой головой и вывернутыми ногами, он увидел себя и тихо произнёс:

– Как это?

Возвращение

Небо едва заметно просветлело по самому центру, маня Ивана к себе. Он ничего не почувствовал, даже тяжести своего тела, и с высоты наблюдал за местом аварии. Иван находился где-то между небом и землёй, в буквальном понимании этого слова. Внизу темнота по-прежнему перекликалась с воем ветра, а вверху появился небольшой светлый круг с дрожащими и податливыми стенками. Круг приближался, увеличивался, играл серебристо-золотыми красками. Силой и спокойствием дышало это место. Иван почувствовал непреодолимое притяжение круга, отдался ему, запрокинул голову и полетел навстречу дрожащей и радостной неизвестности. «Это я помню, здесь я уже бывал…», – крутилось в голове у Ивана, но только он глянул вниз, как боль разорвала его напополам. Иван ощутил, что бегает вокруг разбитой машины:

– Стойте! Стойте! Надо в «скорую» позвонить… Вы что, не понимаете? Позвоните, пожалуйста, я свой телефон не могу найти!

Притяжение круга поднимало Ивана от земли, но какое-то сильное чувство заставляло его оставаться у машины, моля о помощи. Вокруг места аварии собралось уже немало людей, но Ивану казалось, что все они ничего не делают, а праздно наблюдают за происходящим. Наконец резкий вой сирены порвал звуки непогоды, мальчика положили на каталку и продвинули в машину скорой помощи. Иван расслабился и отпустил себя.

Ощущение тепла и радости всё более овладевало Иваном. Ослеплённый ярким светом, он задрожал от ещё непонятного, но неизбежного чувства восторга. Глаза привыкли к свечению, и Иван увидел, что находится в центре светящегося и переливающегося круга, который на деле оказался длинной трубой. По ней Иван и пошёл, вернее, быстро полетел, не сворачивая в многочисленные ответвления, ориентируясь на прекрасные звуки, доносящиеся с другой стороны тоннеля. Конец этого тоннеля утопал в ярком свете, а сам он состоял из подвижных сегментов золотого и серебряного оттенка, чередующихся друг с другом в строгом порядке. Они быстро вращались в противоположные стороны, но проносящийся мимо них Иван успевал увидеть и осознать всё то, что невообразимым образом отображалось на их поверхностях. Он видел всю свою прошлую жизнь от самого рождения. Видел и то, что могло быть, но не случилось по каким-то причинам. И эти причины так же ясно предстали перед ним. Казалось, что за доли секунды вся жизнь была проштудирована, разобрана и разложена по полочкам.

Крутящиеся части тоннеля замедлили ход, пока совсем не остановились. Тоннель снова напоминал большую стальную трубу, переливающуюся золотом. Иван уже не летел по нему, а медленно плыл на свет и музыку, как глубинная рыба плывёт на яркую приманку. Иван остановился на самом краю. После этого края ничего не было видно, лишь света стало больше, он пронизывал Ивана насквозь, увлекая и маня к себе. Иван шагнул вниз, полностью доверившись и отдавшись этому яркому, мягкому чуду, который уже не слепил, но освещал всё вокруг.

На одно мгновение или на целую вечность захватило дух, Иван бы не ответил, да это было и неважно, важным было лишь то, что он увидел, придя в себя. Он оказался на той самой, знакомой полянке, где когда-то разговаривал с Петей и видел всех своих родственников. Вся поляна была заполнена волшебным светом, или сама состояла из света. Самого источника света нигде не было видно. Он исходил одновременно из всех предметов, находящихся здесь: из травы и деревьев, из облаков, плотно окружающих это место, – отовсюду.

Остатки облачков над полянкой окончательно разошлись в стороны и присоединились к своим собратьям, плотно окружавшим это чудесное место. Иван увидел сына, озарённого доброй, светлой улыбкой. Вся фигура Петруши была наполнена сильным тёплым светом и выходила за его пределы, образовывая дрожащую ауру. Иван больше всего в жизни желал этой встречи, а теперь растерянно смотрел на сына и молчал.

Петя:

– Привет, папа! Ты уже дома. Не бойся…

– Привет, сынок, я помню, что уже был здесь, когда-то… Может быть, во сне. Вон на том мостике мы с тобой точно сидели! – Иван нервничал, крутил головой, стараясь поймать ускользающие воспоминания.

Петя обнял отца:

– Конечно, был. Много раз! И во сне мы много где бываем, по старой памяти.

Иван был «ни жив ни мёртв» – просто никакой. Он растерянно топтался на месте, оглушённый нахлынувшими из глубин подсознания обрывками воспоминаний:

– Петя, а где все? Я помню, что Женёк здесь на коне скакал. Что дед, родители мои, родственники наши… все здесь были. Где все они?

Тень грусти коснулась Петиного лица:

– Папа, ты так долго шёл сюда, что все уже разошлись…

Иван растерянно теребил руку сына:

– Да? Ушли уже?

Петя не мог больше притворяться серьёзным, он радостно засмеялся и подпрыгнул на месте:

– Шутка!

Тут же плотные облака, окружавшие поляну, поднялись вверх и пустились в пляс в виде спиралевидных змей. Со всех сторон разливались потоки яркой световой музыки, озарившей окружающий мир новым чистым сиянием. Иван увидел обступивших и радостно приветствующих его родственников. Вместе с растерянностью улетучилась и завеса таинства – он был Дома.

Среди всех присутствующих особым свечением выделялись две человеческие фигуры, почтенно стоявшие в сторонке. Они не обнимали и не толкали Ивана, но с улыбкой и живым интересом наблюдали за ним.

Иван незаметно кивнул в сторону:

– Петя, а кто это?

Петя:

– Ну, их по-разному называют: Ангелы, Учителя, Гуру, Духи, Проводники.

– Подводники?

Петя засмеялся:

– Ну, пап, какие подводники? Проводники!

Теперь светящиеся фигуры стояли прямо перед Иваном, и он поймал себя на мысли, что хорошо их знает, но не может вспомнить откуда.

Словно услышав вопрос, одна из фигур оживилась:

– Вспомнишь ещё. Не всё сразу постичь можно, но ты прав – мы всегда были с тобой. Порой мы меняемся, но ты всегда остаёшься под присмотром.

Иван открыл было рот, но не решался произнести вслух свою догадку.

– Да, да, всё правильно. Ты нас всегда слышал, но не всегда слушал, так со всеми бывает, – мягко ответила вторая фигура.

– Да. Я, кажется, теперь понимаю. А где все радужные воронки? Почему просто светящаяся труба?

– Ванюша, ну сколько тебе по воронкам крутиться нужно? Ты и так уже много знаешь о своей прошлой жизни.

Иван мечтательно:

– А как здорово там крутиться было… Как на каруселях!

Один из учителей ласково положил руку на плечо вновь прибывшего:

– «Накаруселишься» ещё, не спеши. У тебя вся жизнь впереди. Всё ещё только начинается, правда, Петя?

Петя утвердительно кивнул головой:

– Папа, я тебе всё здесь покажу!

Иван:

– И расскажешь?

Петя:

– И нарисую!

Иван:

– И пропоёшь?

Петя:

– И натанцую!

Отец и сын искренне засмеялись, вспомнив свои домашние словесные выкрутасы.

Иван:

– Победил! Ну, Петька, ты у меня всё тот же юморист, как и был! Вот только подрос ты очень – это точно!!

Петя приподнялся на носочках:

– Всё растёт, и я расту!

Прикрыв глаза, Иван закружился на месте:

– Как хорошо-то, братан ты мой! Жаль, мама этого не видит!

Печаль омрачила светлое лицо сына:

– Увидит ещё в своё время. Только бы не убивалась так, – Петя тряхнул головой, прогоняя дурные мысли, и потянул отца за руку, – пойдём, папа, я тебе дом покажу! Специально для всех нас строил, рядом с дедушкой-бабушкой, но они в своём старом жить остались. Говорят, привыкли.

Иван снова растерялся:

– Постой, Петь. Не пойму, как же так… Почему они здесь? И такие молодые? Они же ТАМ остались, я сам их недавно в больнице видел – живее всех живых!

Петя:

– Ну, вот для этого здесь есть школы и уроки.

Иван выпучил глаза:

– Зачем уроки?

– Затем уроки. Чтобы было всё понятно. Хотя всё равно ничего непонятно… Теперь понятно? – засмеялся Петя.

Иван:

– Понятно, что ничего непонятно!

– Короче, чем больше познаёшь, тем больше непознанного тебе открывается. Об этом тебе лучше учителя расскажут.

Иван приготовился к расспросам и даже поднял вверх палец, но его прервал голос учителя:

– Пётр прав, тут нам спешить ни к чему. Что должно прийти, то придёт, включая знания, – не все они для нас доступны. Спешка не только на Земле до добра не доводит, много хороших людей из-за этого пострадало. Отдыхай пока, Иван, созерцай, Люби, не торопись жить, – учитель растаял в воздухе, но тут же появился с другой от Ивана стороны, – постигай новое сам, как ты его воспринимаешь, только так придёт понимание твоей истинной природы. Уроки будут позже, но на некоторые вопросы я готов ответить сейчас, чтобы ничего не мешало твоему воссоединению с семьёй.

Иван задал вопрос, давно не дающий ему покоя:

– Учитель, так почему же мои родители здесь, если они живы в том мире? Они и здесь, и там одновременно, что ли? И что это за «уроки», о которых я постоянно слышу? За партой, что ли, сидеть нужно?

Учитель:

– Суть понимаешь правильно, Иван. Первое: и здесь, и там ты можешь быть одновременно. Все мы – существа духовные и постоянно живём здесь. Есть и другие, более тонкие миры, существующие по другим, но схожим законам – это наше будущее. Когда оно наступит, зависит от каждого из нас: «каждому по заслугам», как говорят на Земле. В нашем «настоящем» мы живём здесь, но часть нашего «Я» уходит на определённый период в плотный мир, забывая о том, кем она является на самом деле, и живёт там своей земной жизнью. Представь, что это практика после теоретического урока – без неё материал не усвоить. Выполнив установки, сдав своеобразный экзамен, энергетическая частица покидает физическое тело, возвращается и воссоединяется со своей оставшейся частью. Поэтому тебе здесь всё кажется знакомым, хотя вернулась только малая толика памяти – настоящие открытия впереди.

– Если всё так, то почему же Светы, Петиной мамы, здесь нет? – перебил Иван.

Учитель:

– Она здесь. Пётр её видит, увидишь и ты. Но сейчас Света может тебя не узнать, поэтому и не пришла на встречу – есть некоторые проблемы, которые увидишь и поймёшь позже.

– Но…

– Позже, – учитель перевёл взгляд с остолбеневшего Ивана на его сына. – Всё, Пётр, забирай своего отца – вымотался он весь – и возвращение не в радость. Теперь отдыхать и вспоминать, что такое счастье. Это приказ!

Петя попытался сделать серьёзное выражение лица:

– Приказ понятен! – повернулся к отцу. – Бежи-им, папуха, я дом тебе покажу!

Иван выстрелил неожиданно, как пистолет, случайно снятый с предохранителя. Он бежал, летел, плыл, катился и скакал одновременно, впитывая в себя восходящие и нисходящие, кружащиеся и танцующие, прекрасные переливающиеся радужные потоки. То Петя был впереди, то Иван руководил процессом, и это действо продолжалось бесконечно долгое время. «А усталости совсем нет», – мелькнула мысль, но тут же была вытеснена другой: «Как же здесь прекрасно!»

Дом

Сын и отец шли по бескрайнему, залитому светом васильковому полю. Иван то и дело смотрел вверх и крутил головой, как будто ему что-то недоставало.

Петя:

– Пап, ты не можешь привыкнуть, что здесь нет солнца?

Иван кивнул:

– Точно! Я-то думаю, чего здесь не хватает!

– Солнце здесь не нужно – все мы здесь солнце. Одно огромное сияющее солнце – здесь всё излучает свет, – Петя наклонился, провёл рукой по траве и цветам, которые сразу заволновались, набухая светом от этого прикосновения, и волнообразно распространили сияние дальше. – Пап, здесь всё так устроено! Следи за руками!

Петя поднял руки к груди и начал крутить перед собой «мельницу». Вскоре появился светящийся, колыхающийся, как желе, радужный шарик, который рос на глазах. Петя, продолжая наполнять шар окружающим светом, отвёл локти назад и сильно толкнул его уплотнившимся воздухом. Шар стремительно полетел вперёд, оставляя расплавленный след в дрожащем пространстве, затем резко остановился и взорвался необычайно насыщенными, даже для этого места, красками. Время, если оно здесь и существовало, практически остановилось, а сердце сжалось в невидимую точку. Каким-то иным способом, взглядом со стороны, Иван увидел, как они с сыном отрываются от земли и стремительно приближаются к месту взрыва. Синева васильков поднималась и опускалась за их спинами, оставляя подобие застывшей волны в бескрайнем синем океане. Одновременно с этим Иван видел сам остановившийся момент взрыва, проделавшего большое ровное отверстие в окружающем пространстве. Дрожащий, словно раскалённый, воздух обволакивал синеву, к которой приближались отец и сын, ещё мгновение, и они были полностью поглощены ею.

Ярко-синее небо приятно контрастировало с зелёным ковром растительности. Разглядывая плотные ряды могучих деревьев, Иван крепко держал сына за руку, как будто боялся затеряться в этом прекрасном, но таинственном месте.

– Папа, мы почти дома, пойдём, чего покажу! – Петя с трудом сдвинул отца с места и увлёк за собой.

Тропинка, вымощенная ровными дубовыми дощечками, виляя и изгибаясь, вела в ухоженный лес. Иван с нескрываемой радостью созерцал великолепие этого леса, чистотой и уютом напоминавшего прекрасный городской парк. Отец и сын уверенно шли вперёд. Отбивая чечётку на деревянном покрытии тропинки, они возрождали звуки, которые тут же материализовывались и пританцовывали на их следах, дурачились и играли, а затем гармонично впитывались в окружавшие их предметы. То и дело вокруг тропинки попадались аккуратно сложенные поленницы ошкуренных брёвен. Из них же были сделаны различные постройки, мостики через ручьи, отделка родника с ключевой водой, резные беседки и скамейки.

Иван восторженно посмотрел на сына:

– Петя, а кто за всем этим ухаживает? Всё так красиво, но работы-то сколько нужно!

Петя хитро улыбнулся:

– А ты отгадай с трёх раз!

Иван выпучил глаза и покраснел от непосильной задачи:

– Сдаюсь… Неужели рота неистовых лесорубов?

– Не угадал! – Петя светился от гордости. – Я здесь всё для Вас приготовил – смотри вперёд!

Лес неожиданно расступился, будто сбросил защитную ткань с картины неописуемой красоты. Вид и вправду завораживал: по левую руку находился прямоугольный бассейн, соединённый узенькой протокой с широкой и спокойной рекой. По углам бассейна росли кокосовые пальмы с крупными зелёными плодами, мощёная красным камнем дорожка вела от бассейна к необработанной скале, которая представляла собой одну из стен величественного замка. Виноградные плети оплетали стену на несколько метров вверх, до основания балкона. С правой стороны раскинулся сад со всевозможными плодовыми деревьями и кустарниками, а прямо возвышалось многоэтажное строение. Назвать это чудо архитектуры будничным словом «дом», как называл его Петя, у Ивана и в мыслях не было. Замок, или даже дворец, гармонично вписывался в окружающий ландшафт и накрепко сросся с этим миром.

– Это наш дом, – сказал Петя просто, – нравится?

Иван открыл рот и с трудом произнёс:

– Да, не то слово – «нравится»…

Обрадованный сын увлёк отца к стене, на которой виднелись вдавленные отпечатки нескольких ладоней:

– Одна из них твоя. Угадаешь?

Иван провёл рукой, и один из отпечатков заиграл золотым светом, завибрировал, передавая пульсацию ладони и принимая её импульсы. Только Иван успел вставить ладонь в этот отпечаток, как часть стены исчезла и вновь появилась, но уже за их спинами – ребята оказались внутри этого прекрасного Дома. Хрустальная колонна находилась в самой середине огромного зала и привлекала к себе особое внимание своим внутренним свечением. Она переливалась чудесными оттенками и уходила далеко вниз и вверх от этого места.

– Это лифт, папа! – Петя шагнул вперёд и «примагнитился» рядом с колонной. – Пошли! Вверх или вниз поедем?

Иван стоял в воздухе рядом с колонной и держался за руку сына:

– Ну, давай наверх, посмотрим…

Колонна вспыхнула голубым светом, и пассажиры начали подъём. Не останавливаясь, они проехали несколько этажей, отличающихся друг от друга цветовой гаммой. Залы верхних этажей были меньшего размера, чем нижних, но большое количество дверей и проходов указывало на скрытое пространство. Колонна мигнула цветом молодой листвы, и лифт остановился, выпустив ребят на светло-зелёные мраморные плиты. Бирюзовый цвет этого, самого верхнего этажа плавно переходил в изумрудный.

– Балкон или смотровая площадка? – скороговоркой выпалил Петя.

– Балкон! – так же быстро подхватил Иван.

Петя увлёк отца за собой и прислонил руку к резной дверке, которая тут же поднялась кверху. Ребята вышли на каменный балкон, откуда открывался великолепный вид на реку, за которой непроходимой стеной стоял дикий могучий лес, и только небольшой форпост, окружённый горящими факелами, указывал, что туда ступала человеческая нога. Иван прошёл несколько метров по изгибающемуся вслед за стеной балкону и застыл на месте:

– Не могу привыкнуть к такой красоте! – посмотрел вниз, на воду, омывающую гранитный фундамент замка. – Петь, а тут глубоко?

Петя запрыгнул на балконное ограждение:

– А давай проверим! Может, искупаемся? – и тут же сильно оттолкнулся от него ногами.

– Стой! – Иван протянул руки к сыну и замер от неожиданности.

Картинка остановилась, как на фотографии. Петя завис в нескольких сантиметрах от балкона: одной ногой он едва оторвался от ограждения, вторую занёс над пропастью, открытые глаза сына удивлённо смотрели на отца. Иван потряс головой, как бы смахивая дурман, провёл перед собой рукой, придвинулся к балкону и резко схватил сына за пятку.

Петя моргнул:

– Чего – стой? Ты прыгать-то будешь?

– Вот же, блин, чудно! – рассмеялся Иван, вскочил на перила и ласточкой прыгнул вниз.

Картинка жизни ожила и заиграла обнажёнными чувствами, заставляя чаще биться сердце – отец и сын вместе неслись к воде. Петя обнял Ивана, перевернулся вместе с ним в воздухе и выставил вперёд руку:

– Фото на память! – движение остановилось. – А сейчас вылетит рыбка! Чиизз! – тут же в руках сына появилась фотография обнявшихся прыгунов.

Иван взял фотографию в руки:

– Круто! И мы уже в плавках!

Петя:

– Да, круто получились! Сохрани её в свой альбом.

Иван повертел фото, надеясь пристроить его куда-нибудь:

– А как? Не в плавки же…

– А вот так! – Петя слегка подул на фотографию, та полетела вверх и скрылась в одном из окон замка. – На месте. Потом всё посмотрим!

Иван дрыгнул ногой:

– А чего мы зависли-то? Купаться!

Подняв столбы брызг, отец и сын врезались в прекрасный водный мир, где неспешно плавали большие рыбы, а стайки мальков весело носились туда-сюда.

– Петя, здесь и маски не надо – и так всё видно!

– Да, пап, здесь и говорить можно, не выныривая! Даже дышать особо не нужно!

Иван:

– Точно! Я и не заметил сразу! Ой, Петь, смотри крабы, крабы на дне!

Петя засмеялся:

– Папа, ты чего всё о крабах? Что за пунктик такой появился?

Иван:

– Какой ещё пунктик? Может, это пунктир? Ты вот лучше скажи мне, почему крабы в реке, а не в море? А этот-то, глянь, ручищи выставил! А ноги-то – с такими длинными ему только в океане жить – паук-баламут! И медузы морские, смотри – везде зависают, как люстры!

Петя осмотрелся по сторонам:

– М-да! Ну, это ты с собой их притащил. Раньше таких тут отродясь не водилось!