Текст книги "Приключения Иоганна Мекленбургского: Приключения принца Иоганна Мекленбургского. Великий герцог Мекленбурга. Конец Смуты"

Закончив с делами, я обнаружил, что меня терпеливо дожидается мой потенциальный шкипер Ян Петерсон.

– Здравствуйте, Ян! – поприветствовал я его. – Как ваши дела, улажены?

– Да, ваша светлость! Я завершил все свои дела здесь и готов отправиться с вами хоть в преисподнюю.

– Ну, так далеко не стоит! – засмеялся я. – Кстати, бедняга Олле так расстроился из-за нашей торговли, что не пригласил меня на ужин. Можно, конечно, поесть на «Марте», но тамошний кок так дурно готовит… Пойдемте в трактир?

– Разве принцы ходят по трактирам?

– О, это смотря какие! Дети королей и императоров ходят в трактиры только в том случае, если при них есть хороший бордель. А дети владетелей помельче вроде герцогов и курфюрстов иной раз посещают трактиры, чтобы просто поесть! Что скажете?

– Ну, если просто поесть, то пойдемте к папаше Густаву, у него публика почище и кухня получше.

– Принимается, за мной, банда!

В бытность свою рейтаром я побывал во многих трактирах. Этот был, пожалуй, из лучших. Два довольно чистых зала – один побольше, другой поменьше – и несколько отдельных кабинетов. Посетители в основном из небогатых негоциантов, шкиперов, штурманов и младших офицеров с торговых кораблей. Стены украшены в морском стиле, флаги, штурвалы и рында на входе. Владелец трактира папаша Густав, оглядев нашу компанию и поняв, что ни в одном кабинете мы не поместимся, сразу проводил нас в малый зал. За один стол сели я, Лелик и Болек, Мэнни и Ян. За двумя другими расселись наши мушкетеры. Я отмалчивался, заказывал все Кароль. Выслушав заказ, хозяин спросил, не желают ли почтенные господа свежего эля. Почтенные господа желали, особенно я.

Утолив голод и потягивая замечательный эль, я предавался мечтам. Пятнадцать тысяч талеров, которые я получу с семейки Юленшерны, плюс шесть тысяч моих, плюс три, полученных за груз… это же красота. А сколько будет стоить отряд из двухсот первоклассных рейтар? Итак, в отряде один капитан, это две сотни. Два лейтенанта еще по сотне, четыре прапорщика, наши получали вроде как по шестьдесят. И десяток капралов по сороковнику. Остальные рядовые – им по двадцать. Итого четыре тысячи семьсот талеров в месяц. Ух ты! С другой стороны, лучше кавалерии сейчас просто нет. А с таким отрядом можно наворотить дел! Отпив изрядный глоток, я оглядел свою компанию, и внезапное беспокойство кольнуло меня. А кто же остался на «Марте»? А ладно, Клим мужик надежный, справится!

– Позволит ли ваша светлость задать вопрос: выгодно ли вы распродали ваш груз? – спросил меня Ян.

– Позволит, отчего не позволить. У меня было восемьдесят ластов зерна, а стало три тысячи талеров. К сожалению, я не имею представления, выгодно ли это. Кстати, а вы меня не просветите?

– Простите меня, принц, господин капитан над портом представил меня вам с тем непременным условием, чтобы я вступил в должность не раньше, чем вы распродадите груз.

– Вот как? А этот Олле изрядный пройдоха. Впрочем, условие соблюдено, и ничего уже не поправить. Выкладывайте!

– Последнее время зерно сильно подорожало. Еще десять лет назад на амстердамских биржах давали за ласт не больше тридцати талеров, а в мой последний рейс зерно ушло по шестьдесят. И это не предел – полагаю, в ближайшем времени цена поднимется до семидесяти и выше.

– Но это в Амстердаме, а что в Стокгольме?

– Да, вы правы, у нас цена поменьше. К тому же на этот рынок не так просто пробиться, там все свои. Будь вы один из них – вы бы продали по пятьдесят талеров за ласт, но для человека со стороны вы получили весьма недурную цену. Я был уверен, что Юхансон не даст вам больше тридцати. Примите мои поздравления, принц!

Отхлебнув еще пива, я обратил внимание на вошедшего в наш зал человека. Моя недолгая служба научила меня узнавать людей этого сорта с первого взгляда. Это был офицер наемников. Скорее всего, пехотинец – у рейтар и одежда побогаче, и выглядят они попредставительней. Оглядев моих мушкетеров, он громко спросил:

– Эй, ребята! На вас мекленбургские ливреи, вы из людей принца?

– А вам-то что до этого? – тут же откликнулся Кароль.

Наемник, сообразив, что за нашим столом сидят офицеры, подошел поближе и, довольно бесцеремонно оглядев нас, проговорил:

– Я слышал, что ваш принц нуждается в солдатах, и хотел бы с ним потолковать.

– О чем же? – продолжил разговор после моего кивка Лелик. – Я лейтенант его светлости, и все, что вы хотели сказать ему, можете сказать мне.

– Я капитан отряда мушкетеров и хотел бы предложить вашему принцу свои услуги.

– Сколько у вас людей?

– Восемьдесят три человека. Я, мой лейтенант и четверо капралов, остальные мушкетеры.

– Пикинеров у вас нет?

– Так уж случилось.

– А как это вы оказались посреди Швеции и без службы? – вступил я в разговор.

– Сынок, а ты не слишком ли молод, чтобы встревать в разговор взрослых? – недоуменно ответил наемник.

– А вы не слишком глупы, чтобы быть капитаном? – ответил я, усмехнувшись.

– Что! Да я тебя! – прорычал он в ответ и, схватившись за шпагу, ринулся ко мне, но тут же остановился, напоровшись на стволы пистолетов, выхваченных моими приближенными. Даже Манфред вытащил свой пистолет, хотя и несколько замешкавшись.

– Вы и впрямь дурак, капитан. Ну да ладно, садитесь. Эй, Мэнни, убери свой пистолет, пока он, не приведи господь, не выстрелил, и налей капитану кружку этого славного эля. Возможно, выпив, он станет разумнее.

Наемник, жадно вылакав эль, вытер усы и, оглядевшись, сказал:

– Так это вы принц?

– Это вы почему так решили?

– Ну, как же! Все схватились за пистолеты, а вы сидите как король на приеме.

– Беру свои слова насчет «поразумнее» назад. Едва вы вошли в зал, эта штука смотрела на ваши яйца, – с этими словами я вынул из-под стола свой пистолет.

– Рейтарский допельфастер? Однако! И вы, ваша светлость, умеете пользоваться этой штукой?

– Хотите проверить?

– Пожалуй, что нет.

– Замечательно, а теперь выкладывайте, что отряд немецких наемников делает посреди Швеции без службы? И старайтесь не врать, у меня был трудный день.

– Чего уж тут врать, ваша светлость, мы служили у одного здешнего ярла, а когда он умер, наследники не захотели продлить контракт.

– И кроме случайно заглянувшего в Швецию принца, вы не нашли к кому обратится?

– Сказать по правде, нас звали на службу, только…

– Только вашим потенциальным нанимателям были нужны солдаты, но не слишком-то нужен такой капитан, как вы?

Капитан в ответ угрюмо молчал.

– С этим разобрались. Теперь расскажите, как в вашем отряде оказались одни мушкетеры?

– Был бой, пикинеры погибли.

– Все до одного? Ну-ну! У вас кремневые мушкеты?

– Ну что вы, фитильные, конечно.

– И вы обходитесь без прикрытия? Дайте подумать, вы в последнем вашем деле потеряли всех, но рассудив, что мушкетеры получают больше, вооружили уцелевших пикинеров освободившимися мушкетами. Так?

– Так.

– Господи, пошли мне терпения! Если все ваши солдаты не могут делать два выстрела в минуту, то нам не о чем разговаривать!

Услышав последние мои слова, приунывший было капитан встрепенулся и бодро ответил:

– Два выстрела делают все, а лучшие делают три!

– Это неплохо, а на какое жалованье вы рассчитываете?

– Я был бы вполне доволен, ваша светлость, если бы мне платили сотню. Моему лейтенанту шестьдесят, четырем капралам по двадцать, а мушкетерам по десять.

– Итого в месяц одну тысячу десять талеров? Говоря по совести, не уверен, что вы стоите этих денег. Однако люди мне действительно нужны, но если не возражаете, я дам вам ответ завтра. И прежде я посмотрю на каждого. Все, допивайте, и я вас больше не задерживаю. Кстати, как вас зовут, капитан?

– Хайнц Гротте, к вашим услугам, ваша светлость!

– Гротте, говорите? Ну-ну.

Дождавшись ухода незадачливого наемника, я, оглядев свою команду, скомандовал:

– Все сыты? Тогда возвращаемся на корабль, что-то на сердце неспокойно.

На пристани нас должна была ожидать шлюпка с «Благочестивой Марты». Но ее, как ни странно, не было. Блин, шкуру спущу с Клима, я ему что приказывал!

– Принц, посмотрите, у вас на судне явно что-то происходит! – воскликнул Ян.

– Кажется, вы правы, какая-то суета на палубе. Эй, Лелик, Болек, ну-ка найдите нам шлюпки, и поживее! Да вон хоть с теми страшномордыми договоритесь, в самом деле!

Скоро мы на нанятой рыбачьей лодке подходили к борту моего корабля. Мое сердце сжималось от плохого предчувствия, а руки тискали допельфастер. Впрочем, наш подход не остался незамеченным, и нам сбросили штормтрап. Совсем охренели! Я сунулся было вперед, однако Ян и Кароль вежливо, но твердо оттеснили меня. Первыми полезли два моих мушкетера, потом, когда они подали знак, что все в порядке, на палубу поднялись все остальные. В том числе и рычащий от злости принц.

– Где боцман? Где этот чертов Рюмме, я вас спрашиваю!

– Ваша светлость, Рюмме убит!

– Что!!! Кто, как, почему?! Всех повешу!

– Ваша светлость, помилуйте…

Внезапная догадка сверкнула молнией в моей голове.

– Где пленник? Где этот чертов ярл?

– Сбежал! Он убил охранявшего его матроса и несчастного Рюмме, когда тот попытался ему помешать.

– А вы куда смотрели, олухи!

После сбивчивого рассказа, прерываемого нетерпеливыми расспросами, картина несколько прояснилась. После утомительной разгрузки часть команды отправилась на берег, остальные, очевидно, расслабились. Карл Юхан, чтобы ему пусто было, каким-то образом ухитрился освободиться и заманил часового внутрь, где и задушил. Завладев оружием, он пробрался на палубу и спустил ялик. Рюмме случайно наткнулся на него и пытался помешать, но был ранен ярлом. Некоторое время спустя он все же смог поднять тревогу, однако время было упущено, и пирату удалось скрыться. Сказать, что рассказ привел меня в ярость, было бы чистым преуменьшением. Я был просто вне себя от злости, причем не в последнюю очередь на себя. Расслабился! Уже денежки подсчитывал! Раззява! Хотелось расшибить о палубу чью-нибудь бестолковую голову, лучше всего свою!

– Ваша светлость, Рюмме жив!

– Что? – я попытался сфокусировать внимание на что-то говорящем мне Манфреде.

– Рюмме очнулся!

– Пойдем!

Мой боцман был очень слаб, но еще жив. Впрочем, принимая во внимание нынешний уровень медицины, шансов выкарабкаться у него было не так уж и много.

– Ваша светлость…

– Помолчи, тебе не следует терять силы. Что, эти олухи тебя даже не перевязали? Эй, кто-нибудь, тащите чистые тряпки и горячую воду, и выпивку покрепче!

Пока я его перевязывал, Клим мне кое-что рассказал. Оказывается, у Карла Юхана нашелся сообщник – именно он оглушил моего боцмана и, очевидно, он же помог снять оковы. Хорошо еще, что они не пошли освобождать остальных пиратов, а то бы, чего доброго, захватили весь корабль.

– Остальных пиратов? А я про них чуть было не забыл… Так, ну-ка тащите сюда этих оглоедов! Говорить между собой не давать! Будем допрашивать по одному.

Шестеро бедолаг, захваченных нами в самом начале памятного боя, содержались в куда менее комфортных условиях, нежели молодой ярл. Видимо, поэтому разговорить их труда не составило, и они поведали мне немало интересного. Я очередной раз назвал себя ослом: чего мне стоило сделать это раньше? Пираты обычно занимались морским рэкетом и не захватывали торговых судов. Однако недавно прибывший к ним молодой ярл внес в их рутинную работу немало креатива. Как видно, он крепко нуждался в деньгах, поэтому перешел от вымогательства к грабежу. Поскольку отец молодого ярла вряд ли одобрил такие новшества, привести захваченный корабль в свой фьорд было не слишком удобно. Так что на одном пустынном острове была устроена маневренная база. Туда пираты приводили захваченные корабли и складировали награбленное. Им удалось захватить три корабля, прежде чем они нарвались на нас, так что кое-какие материальные ценности там были. Пираты были люди не слишком грамотные и показать на карте остров вряд ли смогли бы, но они достаточно подробно его описали. Услышав эти описания, Ян Петерсон сказал мне:

– Ваша светлость, я знаю это место. Туда иногда заходят рыбаки переждать бурю, но там нет воды. Поэтому это случается очень редко. Я могу отвести корабль туда, если вы отдадите такой приказ.

– А вы полагаете, я отдам такой приказ?

– Насколько я успел вас понять – да!

– Когда только успели? Впрочем, я и впрямь совсем не против навестить этот остров. Людей вот только у меня маловато. Разве что… где, говорите, остановился этот недотепа Хайнц со своими мушкетерами?

Что ж, Карл Юхан ускользнул и забрал с собой надежду на прибыль. Почему бы мне в качестве ответной любезности не лишить его средств производства? Тем более что до возвращения короля Карла и торжественного приема еще пять дней. Чего бы не метнуться?

На следующий день «Благочестивая Марта» уже резала форштевнем море в сторону пиратского острова. В моей каюте, превратившейся в импровизированный штаб, собралась пестрая компания. Шкипер Ян, капитан Гротте, мои верные Лелик и Болек и один очень злобный принц, обдумывавший планы мести. Мэнни мы оставили в Стокгольме вместе с моим раненым боцманом и парой мушкетеров. Сняв дом, они должны были имитировать мою резиденцию. Капитану над портом я сообщил, что подвернулся фрахт и «Марта» ушла в море. Я же лежу в доме больной и никого не принимаю. Совсем.

С наемниками вопрос решился просто. С утра заявившись в лагерь Гротте, я показал ему мешочек с серебром и сказал:

– Хайнц, у меня есть для вас работа! Здесь тысяча талеров, то есть те деньги, которые вы хотите получать в месяц. Но я хочу быть уверенным, что вы их стоите! Что скажешь?

– О, ваша светлость! Я немедленно построю свой отряд, и мы вам продемонстрируем, как маршируем, стреляем…

– К черту строй, капитан! Любого деревенского олуха можно выдрессировать красиво маршировать, нужен только капрал построже и палка поувесистей. Я хочу видеть вас в деле.

– Какой-то недоумок перешел дорогу вашей светлости?

– Можно сказать и так.

– Он подданный шведского короля?

– Ты задаешь правильные вопросы, капитан! Да, сам он подданный Карла Девятого, но он пират, и люди его – сброд. И дело будет на пустынном острове, который принадлежит только богу.

– Подпишем контракт – и мы ваши, принц!

Ян по памяти набросал нам примерную схему острова. Ничего особенного, большая скала в океане, точнее, две. Одна маленькая, другая побольше. Между ними узкий пролив и бухточка, достаточно хорошо защищенная от ветра. У большого острова есть небольшой пляж, где можно высадиться. В глубине острова есть большой грот и хижина, построенная рыбаками. Там, очевидно, и складируются ценности, нажитые непосильным трудом. Всего у пиратов было порядка ста пятидесяти человек, но с собою молодой ярл брал не больше сотни. Остальные остались в фамильном фьорде караулить отцовское поместье. Во время первой нашей встречи с пиратами мы практически полностью перебили экипаж одной барки, на остальных также были потери. Будем считать, что их осталось семь-восемь десятков. Что они предпримут, потеряв своего вожака? Выберут нового? Сильно вряд ли, лишиться крыши в лице старого ярла – не есть гут. Скорее отправят гонцов к папаше – так, мол, и так, опростохвостились, просим vergebung[17]17
  Прощение (нем.).


[Закрыть], не извольте гневаться. Остальные стерегут добро. Старый ярл при дворе, так что ответ они вряд ли получили, следовательно, гарнизон меньше еще человек на пятнадцать-двадцать. Так что играем, сдавайте!

Согласно разработанному плану мы подошли к острову на рассвете, когда сон особенно сладок. Без помех высадившись на пустынный пляж, мы направились в глубь территории. Командовал наемниками капитан Хайнц, я со своими людьми держался чуть в стороне. Петерсон с командой и двумя десятками солдат на «Марте» был готов прикрыть нас огнем из кулеврин. Уж и не знаю, чем бы нам это помогло в случае чего, но все же. В бухте, как и ожидалось, три корабля, один чуть больше нашего, а два поменьше. Ну, в принципе понятно, больших судов ярлу не захватить, все-таки разные весовые категории. Вот и шакалит помаленьку, паразит шведский. А где часовые?

Ну как так можно? Я, значит, разрабатываю план, требую точности и тишины, стращаю своих людей небесными карами, а эти негодяи спят! Как выяснилось впоследствии, все мои расчеты оправдались, разбойников осталось всего семьдесят три человека, причем из них полтора десятка раненых. К старому ярлу отправились восемнадцать, причем все сколько-нибудь дисциплинированные и авторитетные. Как и следовало ожидать, у оставшихся дисциплина упала ниже комингса, и через некоторое время пиратский коллектив сразила безудержная пьянка. Я худею, дорогая редакция! Как вас мамы-то в море отпустили?

Впрочем, есть и положительные стороны. Во-первых, в бою неизбежны потери, а у нас теперь их нет. Во-вторых, люди капитана Хайнца Гротте вполне дисциплинированны и боеспособны. Окружение провели по всем правилам военного искусства, мародерству при виде легкой добычи не предались. Сделавшим попытку сопротивляться без излишней жестокости выбили эту дурь из головы. Вместе с мозгами. И теперь моя светлость со скукой на лице наблюдала за построенными передо мной мающимися с похмелья джентльменами удачи. Преотвратное зрелище!

Итак, времени у нас мало. В темпе проводим инвентаризацию и грузим все ценное на корабль. Эти господа с перекошенными от пьянства лицами будут грузить. Если не будут, то вы знаете что делать! Vorwürts! Увы, пещера почти пуста, там остались личные вещи покойных шкиперов и владельцев, навигационные приборы, но денег нет! Увы мне! Впрочем, этого стоило ожидать: делегация к ярлу забрала денежки с собой. Как видно, чтобы старик не сильно гневался. Нам досталась в качестве трофеев большая куча оружия и немного припасов. Что делать с кораблями? Пиратские барки однозначно сжечь. Их трофеи, по всей видимости, тоже. Можно, конечно, попытаться увести их собой, но людей мало. К тому же не представляю, как я объясню своему другу Олле, откуда они появились. Чего доброго, самого пиратом объявят. Но с пустыми руками я все одно не уйду. Припасы, порох, пушки – все это в хозяйстве пригодится. Да, якоря поснимаю и все блоки, но пустой не уйду!

– Ваша светлость! – отвлек меня от грустных размышлений голос Яна Петерсона. – Ваша светлость, я тут осматривал пиратские трофеи…

– И что же вы обнаружили, мой друг?

– Много чего, мой принц, они шли из Швеции с грузом меди и железа…

– Замолчи, Ян, или меня сейчас жаба задушит!

– Простите, принц, вы сказали «жаба»?

– Жалко мне, говорю, грузов, но все нам не вывезти!

– Вы, ваша светлость, полагаете, властям будет трудно объяснить происхождение кораблей с грузом?

– Моя светлость именно так и полагает!

– Я нашел человека, который нам поможет.

– Кого ты нашел?

– На большом флейте в канатном ящике сидел человек. Зовут Август ван Дейк, если я правильно понял – он хозяин этого судна, – охотно пояснил мне Ян. – Эй, подойдите к его светлости!

Ко мне подошел на подгибающихся ногах довольно изможденный человек. Он попытался поклониться мне, но споткнулся и едва не упал; его подхватил мой шкипер. Похоже, бедолага провел в заточении не один день, и ему изрядно досталось.

– Ва… ваша светлость, благодарю вас за спасение! – пролепетал он непослушным языком.

– Ян, дайте ему умыться и покормите, только без излишеств. Вряд ли он сейчас сможет что-то внятно сказать. А вот ты, похоже, что-то придумал?

Дождавшись, когда ван Дейка уведут, Петерсон спросил меня:

– Ваша светлость, что вы собираетесь делать с пленными пиратами?

– Не представляю, друг мой. Ей-богу, лучше бы они сопротивлялись! Я бы перебил их со спокойной совестью, а теперь и не знаю. А ты что посоветуешь?

– Ну, мой принц, есть масса вариантов! Вы можете приказать перебить их здесь и сейчас. Ваши наемники сделают это, может, и без удовольствия, но быстро. Вы можете, заковав их в цепи, доставить в Стокгольм, и тогда их точно повесят, но уже по приговору королевского суда. Наконец, вы можете их просто оставить здесь без еды и питья. Тех из них, кто не сдохнет от голода, всенепременно прикажет убить ярл, как только появится здесь. Но вы ведь хотите поступить как христианин, не так ли?

– Пожалуй, и что ты предлагаешь?

– Дайте им надежду на спасение!

– В смысле?

– Ваша светлость, смотрите, та дальняя шхуна повреждена, да и шла в балласте. С нее мы снимем все, что можно снять, особенно тот фальконет, что торчит, задрав дуло, на юте. Остается два корабля, у одного из которых есть законный владелец.

– Ты предлагаешь ограбить спасенного?

– Вовсе нет, хотя если он предложит вам что-нибудь за спасение – не отказывайтесь. Вряд ли его просто так оставили в живых – наверняка ярл намеревался получить выкуп.

– Хорошо, продолжай.

– Его корабль шел с грузом меди и железа в Амстердам, а второй пригодный к плаванию гружен пшеницей. У вас есть уже опыт по ее продаже, не так ли?

– Куда ты клонишь? У нас нет людей на два лишних судна!

– Разве? – картинно удивился Ян. – А эти?

– Пираты? Ты с ума сошел!

– Вовсе нет, более-менее здоровых всего сорок человек, разделим их на два корабля и приставим за ними приглядывать по пятку наших матросов. А два десятка ваших мушкетеров будут гарантией их благоразумия.

– Но у нас только один шкипер!

– Держаться в кильватере не такая большая наука, а большего и не требуется. Ван Дейк же в благодарность охотно подтвердит, что приз абсолютно законен. Ну, потеряет неделю, прежде чем наймет новый экипаж. А мы получим приз и благодарность голландцев. Это тоже кое-чего стоит!

– А пираты?

– А что пираты? Вытолкаем их взашей, пусть радуются, что не повесили! И к Юленшерне они не пойдут, побоятся. Если, конечно, так прикажет ваша светлость!

– Решено. Петерсон, подбирайте матросов, Гротте, выделите людей во главе с капралами! Господи, пошли нам хорошую погоду!

Господь не подвел, и к следующему вечеру мы без потерь стояли на стокгольмском рейде.

Олле Юхансон смотрел на меня и ван Дейка с непонятным выражением на лице. Наконец он, прочистив горло, спросил:

– Э, ваша светлость решили очистить от пиратов всю Балтику?

– А у вас, господин капитан над портом, есть возражения?

– О, вовсе нет, вы неправильно меня поняли!

– Мой дорогой Юхансон, это вы меня неправильно поняли. Я вовсе не собирался связываться с пиратами или кем-нибудь еще. Это они на меня напали, и я был вынужден защищаться. Они также напали на господина ван Дейка, и я опять-таки был вынужден оказать ему помощь! Как христианин и просто честный человек. Ну а то, что очередной корабль остался без хозяина, – это просто превратности судьбы. Божья воля, так сказать!

– Да, понимаю, понимаю, на вас напали, а вы тут вроде как и ни при чем.

– Абсолютно! Более того, тот небольшой корабль, который по случайности попал мне в руки, – он мне, прямо скажу, в тягость! И я охотно продам его и груз.

– А какой груз? – оживился Олле, почуяв поживу.

– Семьдесят ластов отборного зерна! Тридцать талеров за ласт!

– Двадцать пять!

– Олле, вы меня без ножа режете! Вы знаете, как неохотно мои подданные выплачивают мне мою законную ренту? Да я беднее любого шведского чиновника! Двадцать восемь.

– Охотно сочувствую вашему горю, но – увы и ах! Двадцать пять.

– Ох, господин Юхансон, что мне с вами делать? Вы так мне симпатичны, что я склонен согласиться.

Похоже, я все-таки сильно уязвил во время прошлой сделки господина капитана над портом! И он теперь во что бы то ни стало хочет взять реванш. С другой стороны, я ведь не свое кровно нажитое продаю. Два дня назад и вовсе собирался сжечь.

– В продаже корабля я также могу вам поспособствовать, ваша светлость!

– Сделайте такое одолжение, мой друг. Три тысячи талеров, и я охотно расстанусь с ним.

– Увы, мой принц, я знаю этот корабль, он не стоит и двух с половиной. А принимая во внимание обстоятельства…

– Сколько?

– Тысяча двести!

– Полторы! Или я прикажу прорубить ему дно!

– Да ради бога! Впрочем, ради нашей дружбы тысяча триста!

– Идет!

– Что это было? – спросил меня ван Дейк, когда мы вышли из портовой конторы.

– А вы думали, пираты случаются только в море? Теми разбойниками, что обидели вас, господин Юхансон завтракает. Кстати о разбойниках: вы ведь не знаете имени вашего обидчика?

– Нет, ваша светлость.

– Но можете его узнать, не так ли?

– О, мой принц, я запомнил эту дьявольскую личину слишком хорошо, она теперь является мне в кошмарах!

– Прекрасно, хотите посчитаться?

– А это возможно?

– В этом мире нет ничего невозможного, друг мой. Во-первых, я знаю и имя человека, столь жестоко с вами обошедшегося, и имя его врага. Пойдемте со мной, и я все устрою.

Через час мы были перед депутатом риксрода Акселем Оксеншерной. Тот, внимательно выслушав рассказ о злоключениях несчастного ван Дейка, сочувственно вздохнул.

– Все это очень печально, его величество принимает все возможные меры по искоренению этого зла, но, увы, оно неискоренимо! Кроме того, вы сказали, что не знаете, как зовут главу пиратов, не так ли?

– Я – нет, но вот его светлость…

– Конечно, конечно, стоит где-то случиться истории с пиратами – и его светлость принц Мекленбургский тут как тут. Ну и кто же этот негодяй?

– Завтра в королевском дворце состоится большой прием, не так ли?

– Да! Но что вы этим хотите сказать?

– О, ничего такого, но может так случиться, что господин ван Дейк узнает кого-нибудь из присутствующих…

– Даже так?

– Ну, я чисто гипотетически… скажем, если он окажется рядом с молодым Юленшерной… то всякое может случиться, не так ли?

Будущий канцлер задумчиво поиграл желваками.

– Вы понимаете, принц, что это слишком серьезное обвинение?

– Обвинение… в чем? Помилуйте, господин Оксеншерна. Я никого ни в чем не обвиняю, просто говорю, что господин ван Дейк может кого-нибудь узнать на королевском приеме. Может, он узнает пирата, а может, человека, с которым ходил к непотребным девкам! Я-то почем знаю!

– Хорошо, я вас понял. Встретимся завтра, господа.

Из портовой конторы мы прямиком отправились в дом, снятый Манфредом по моему поручению. На стук в массивную, окованную железом дверь долго никто не открывал. Я было уже потерял терпение, когда из-за нее донесся слабый голос Мэнни.

– Чего надо?

– Нельзя ли увидеться с его светлостью принцем? – дурашливо изменив голос, спросил я.

– Его светлость болен и никого не принимают! – незамедлительно последовал ответ.

– Откройте доброму человеку, а не то добрый человек вам дверь выломает! – уже обычным голосом потребовал я.

– Иди-ка отсюда подобру-поздорову, пока цел, а то ходят тут всякие!

– Мэнни, черт тебя подери! Ты что, меня не узнал? Открывай сейчас же!

– Берегитесь, принц! – закричали вдруг мои спутники, увидев, как в окне из-за приоткрывшейся ставни высовывается ствол мушкета.

Выстрела, впрочем, не последовало – очевидно, стрелок в последний момент меня узнал. Дверь наконец-то отворилась, и мне буквально упал на руки смертельно бледный Манфред.

– Ваша светлость, наконец-то это вы! Я уже не знал, что и думать!

– Ну, ну, Мэнни, что с тобой, малыш! И вам привет, ребята. Что, все так плохо? – обратился я к высунувшимся мушкетерам.

Как оказалось, едва «Благочестивая Марта» покинула рейд, вокруг дома стали происходить непонятные движения. Вокруг него постоянно толклись какие-то темные личности. Некоторые из них пытались незаметно проникнуть внутрь, другие стучали и требовали свидания с принцем. В конце концов нанятый мной для ухода за Климом врач перестал приходить, очевидно напуганный всей этой суетой. Мои верные драбанты почти не спали и совершенно измучились, провиант также подходил к концу. Единственной положительной новостью был хотя и медленно, но верно идущий на поправку боцман. Хотя это как посмотреть: пока мои противники занимались осадой ни в чем не повинного дома, я в совершенно другом месте занимался своими делами без помех и не без прибыли.

– У вас, как я посмотрю, очень интересная жизнь, ваша светлость! – сказал мне на прощание ван Дейк. – Я пойду в торговый квартал, мне необходима помощь соотечественников.

– И не говорите, мой друг, жизнь у меня как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Вас проводить?

– О, не стоит!

– Еще как стоит, вы мне нужны живым! С вами отправится Болеслав и два моих человека. Мне так будет спокойнее. И не забудьте, у нас завтра прием у короля!

Усилив охрану дома, я отправился на «Благочестивую Марту». Там как раз заканчивали перегрузку пушек с проданного мной пиратского трофея. Пушки я собирался снимать так и так, но мой шкипер вдобавок обратил мое светлейшее внимание на совершенно недостаточное вооружение «Марты». По его словам, корабль такого водоизмещения мог нести не меньше восьми пушек без особого ущерба к грузоподъемности. Имелось же в наличии всего лишь две кулеврины смешного калибра на вертлюгах. Мне такие мысли тоже приходили в голову, но, будучи профаном в военно-морском деле данной эпохи, я помалкивал. Ян же, обратив внимание на мою «везучесть» на приключения, предложил максимально довооружить корабль. В результате кулеврины отправились на ют, как и снятый с поврежденного флейта фальконет. А на палубе были размещены четыре пушки, которые мы экспроприировали на корабле ван Дейка, – благо изможденный в плену до последней крайности хозяин этого добра был долгое время в совершеннейшем забытьи. Ничего страшного, у него еще остались, я же не беспредельщик!

На проданном трофее было еще два фальконета, которые мои люди благополучно заканчивали перегружать, равно как порох, оставшуюся провизию и прочее. А что – договор был о продаже корабля и груза. А пушки я честно отбил у пиратов, имею право! Следующим моим шагом был расчет с прежней командой, который не успел произвести так не вовремя раненный Клим. О пятидесяти талерах за упущенного ярла речь, конечно, уже не шла, но людей не обидели. Пожелавшим остаться такую возможность предоставили, предупредив, однако, о возможных последствиях. Ян получил указание набрать новый экипаж, включая канонира. Пожелавшие уволиться матросы, пропивая полученные деньги в портовых кабаках, сделали неплохую рекламу, и недостатка в претендентах не было. Кроме того, установка пушек оказалась делом не таким простым, но нанятые нами плотники должны были решить вопрос с портами и креплениями для пушек. Эх! Опять траты, впрочем, дело того стоит. Теперь если ко мне в море подойдет барка с какими-нибудь глупыми предложениями – я могу, не тратя времени на остановку, решить вопрос радикально.

Закрыв первоочередные вопросы, я занялся более детальным обследованием трофеев. Конечно, самое ценное ушло к семейке Юленшерны, кое-что по доброте душевной вернули ван Дейку, но оставшееся требовало вдумчивой инвентаризации. Я принц небогатый, но хочу это дело исправить, а бережливость есть первый и необходимый шаг к тому! Первым делом решилась судьба холодного оружия. Более-менее качественные абордажные сабли, тесаки и шпаги заняли место в корабельном арсенале, остальные, возможно, продам, там видно будет. Почти две сотни фитильных мушкетов – тоже неплохо! Пистолетов различных фасонов три десятка. Равных моим допельфастерам нет, но и откровенного хлама тоже. Однозначно, в арсенал! Следующий экспонат трофейной кунсткамеры меня заинтриговал. Кремневое ружье вполне вменяемых размеров, несколько больше моей кавалерийской аркебузы и без излишних украшений. Не слишком большой вес и хороший баланс, можно стрелять без сошки. Хорошая вещь! Оставляю себе любимому, небось, Мэнни не надорвется. Покончив с оружием, перехожу к сундукам: с одним все ясно, он полон штурманских принадлежностей. Секстантов, астролябий и бог еще знает чего. Увидевший содержимое шкипер только присвистнул. Оказывается, это полный штурманский сундук, вещь редкая и… в общем, очень дорогая! Правда, она тоже ван Дейка, но он ведь не в курсе? Тем более что у меня свой корабль – мне, короче, надо, и все тут. Есть еще инструменты россыпью, очевидно с других кораблей, захваченных пиратами, но качество однозначно хуже. В остальных сундуках мало интересного. Одежда, белье, опаньки, пропустили лишенцы, в платок завернуты украшения. Цепочка с крестиком, сережки, перстень, запонки. Отдельно завернуты обручальные кольца… Мне неожиданно становится очень мерзко на душе. Не знаю, что на меня нашло, но начинаю чувствовать себя мародером. Что я сделал хорошего с момента попадания в этот мир? Кому помог? Кого защитил? Только убиваю и граблю трупы. Так, надо заканчивать с этим приступом самоедства. Кого защитил? Панну Марысю Остророг. Кому помог? Княгине Агнессе, пусть своеобразно, но помог. Убил, конечно, немало, но в основном защищаясь, да и кого? Пиратов, охамевшего пана, пытавшегося опорочить девушку? Нашел о ком горевать. По привычке все доводить до конца заканчиваю осмотр. Несколько книг (в основном молитвенников), писчие принадлежности: бумага, чернильницы, песочницы, перья и перочинные ножи. Некоторые вполне изящные, надо Мэнни презентовать. Последним номером был какой-то струнный музыкальный инструмент. Вроде бы лютня, а может, сейчас гитары так выглядят, не знаю. Еще находясь под влиянием грустных мыслей, беру ее в руки и машинально перебираю струны. Стоп, а это еще что? Я в свое время знал только три аккорда, и то не слишком. А тут пальцы сами собой выдают довольно затейливую мелодию. Это что, опять умения принца прорезались? Интересно, а что я еще умею? Надо попробовать картины писать. Маслом!