Текст книги "Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ"

К XIX партконференции «горбисты» располагали солидным реставрационным заделом. Разыграв в 1985 году в качестве козыря идею научно-технического прогресса, они вскоре дискредитировали и провалили ее. Две «модели хозрасчета» и внедрение кооперативов буржуазного толка, наряду с подрывом системы научно-централизованного планирования, подготовили предпосылки дезинтеграции и развала целостности народного хозяйства.

Вдалбливание в головы миллионов мнения о «ничейности» общественной собственности и ее якобы неэффективности сочеталось с умышленной организацией дефицита бытовых благ, которые еще недавно имелись в достатке.

Помните частушку: «По талонам – горькое, по талонам – сладкое. Что же ты наделала, голова с заплаткою?»…

Тем самым реставраторы убивали сразу двух зайцев – наносили удар по отечественному производству потребительских товаров и создавали общественное мнение в пользу сдачи внутреннего рынка западным поставщикам. Предпринимался уникальный эксперимент: горбачевцы, – понимали они это или же не очень, – обеспечивали рассасывание кризиса перепроизводства у капиталистических партнеров за счет устройства национальной катастрофы в своей стране.

Но и на этом «голова с заплаткой» не успокоилась. При всем дефиците своего скудного ума, она хорошо понимала, что народ не повернуть вспять, не свернув шеи правящей партии.

Доклад Горбачева, посвященный теме «Как углубить и сделать необратимой революционную перестройку», был полон обманных ходов. Поскольку конференция широко транслировалась по телевидению, час за часом, день за днем отчетливо прослеживалась тактика политического надувательства, которую, к сожалению, всерьез воспринимали делегаты. Стенограмму конференции сейчас тяжело читать: она переполнена циничной демагогией, спекуляцией на святом – от бесконечных клятв в верности ленинизму до провозглашения принципа Протагора «Человек есть мера всех вещей». (XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т.1, М. 1988, с. 19).

В интервью «Известиям» (17.06.98, с. 5) небезызвестный Яковлев заявил, что с системой «надо было… как-то кончать. Есть разные пути, например, диссидентство. Но оно бесперспективно. Надо было действовать изнутри. У нас был единственный путь – подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии. Мы свое дело сделали».

Отмечу из этого «сделанного» всего несколько моментов. Под знаком «разграничения» функций партийных и советских органов было предложено избирать председателями Советов снизу вверх первых секретарей соответствующих партийных комитетов. «Это же не разграничение, а, наоборот, странное слияние», – недоумевали многие. Но Горбачев настаивал и настоял. Он поставил партийное руководство под контроль внепартийной, чиновничье-интеллигентской и мелкобуржуазной смеси, в которую стали быстро превращаться Советы. Он узаконил механизм осуществления лозунга кронштадтцев «Советы без коммунистов». Вы спросите – почему?

А потому, что одновременно растоптал социально-классовый принцип формирования Советов.

«…Не следует опасаться непропорционального представительства различных слоев населения, – заявлял Горбачев. – Волевые, политически грамотные и активные люди есть у нас и в рабочем классе, и в крестьянстве, и в интеллигенции. Надо лишь создать хорошо отлаженный состязательный механизм, который обеспечит их наилучший отбор избирателями. И тогда все основные группы населения, их интересы найдут свое отражение в составе Советов». (XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза… Т.1, с. 57).

Я слушал доклад в трансляции и был поражен тем, насколько рабски проглотил пятитысячный Съезд этот смертный приговор власти трудящихся. Так проводил Горбачев провозглашенный им «процесс преодоления отчуждения человека от власти», «необходимость довести нашу государственность до общенародной в полном объеме этого понятия». (Там же. С. 50–53). В результате мы получили бешеную кампанию в печати против пресловутых «кухарок» и «кухаркиных детей» в руководящих органах; прославление «умных юристов» и сомнительной «элиты»; преимущественные возможности избираться для лиц, располагающих свободным временем, связями, деньгами.

Съезд народных депутатов СССР, избранный, согласно новым правилам, в 1989 году, имел в своем составе лишь 17 % рабочих и крестьян; Съезд народных депутатов РСФСР, появившийся через год, – менее 7 %. Оба Съезда успешно потрудились над буржуазной перелицовкой Конституций СССР и РСФСР.

Власть Советов могла бы быть спасена, если бы наряду с альтернативностью выборов был восстановлен производственный принцип их формирования, практика непосредственного делегирования в Советы трудовыми коллективами своих представителей и отзыва их. Но в расчеты «горбистов» входило нечто противоположное, и они при помощи партийной дисциплины задолго до августа 1991 года совершили контрреволюционный политический переворот…

Незабываемым было выступление известного актера М. Ульянова. «Я не хочу, – сказал он в заключение, – чтобы когда-нибудь о нас горько и страшно сказали словами Владимира Ильича Ленина: «…Революционная фраза о революционной войне погубила революцию». (Полн. собр. соч. Т.35, с. 353).

Предчувствие не обмануло Михаила Александровича. Но в той же речи он основательно поработал на культ Горбачева, страстно потребовав его фактической несменяемости. И что в итоге? Теперь-то уже известно: гибель социализма, советской державы.

Прав же оказался другой художник, писатель Юрий Бондарев. Он прозорливо сравнил «нашу перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка…».

XIX конференция КПСС, по сути упразднила пролетарскую систему народовластия. Она санкционировала окончательный слом той модели демократии, первым опытом которой явилась Парижская Коммуна, и которая получила свое воплощение в Советах. Не был восстановлен производственный принцип их формирования, отмененным оказался классовый подход. В нарушение прямых ленинских установок оправдывалось введение президентской системы правления и буржуазное разделение властей, возрождался миф о «правовом государстве» и «гражданском обществе». Над этим ворохом исторических отбросов XVIII–XIX веков и просто нелепостей красовался горбачевский принцип: «разрешено все, что не запрещено законом».

За сим последовало распространение невиданных ранее в советском обществе форм преступности, получили благословение юридический и моральный «беспределы».

…Теперь совершенно ясно, что «культ личности Сталина» был одиозно преувеличен и превращен в ложную мишень, гвоздя по которой, КПСС сама уничтожала и себя, и социалистический строй». (Материалы научно-теоретических конференций РУСО. М, 1999, издательство «Былина», стр. 27–38).

…Коротко о политической атмосфере в Краснодарском крае, где я прожил 35 лет. Сначала приходили «слухи» о сборищах «демократической» публики, проходивших в Москве. Затем стали звучать рассказы очевидцев, побывавших там.

Потом пошли гулять антикоммунистические статьи, публиковавшиеся в «Огоньке», в «Аргументах и фактах», в «Московском комсомольце», других изданиях. Как правило, интерес к ним проявляли, в первую очередь, те, кто многие годы был любителем ночных слушаний различных зарубежных радиоголосов. Вскоре к ним добавились свихнувшиеся на гласности и плюрализме. И те, и другие, судя по всему, поднаторели на самиздатовских публикациях так называемых «инакомыслящих» («диссидентов»), обнажившихся еще в годы хрущевской «оттепели».

Но на первых порах люди в большинстве своем, узнавая о происходящем на митингах в Москве, говорили с осуждением и тревогой об опасности огульной критики советской и партийной истории, порождавшей нездоровый интерес у многих, политически неподготовленных людей.

Тревожные настроения резко возросли, когда уже не отдельные издания, а почти вся печать, включая коммунистическую, радио и телевидение стали рупором антисоциалистической идеологии, враждебной советскому строю. По сути, они вторили зарубежным антисоветским голосам.

И, как следствие, в 1989 году антисоветски настроенные лавины «демократической» публики, первоначально собиравшиеся в темных закоулках и переулках, выкатились мощной многотысячной лавиной на Красную – главную улицу краевого центра. В их рядах преобладала вузовская, инженерно-техническая и творческая интеллигенция, а также студенческая молодежь.

Нежданным для меня явился взрыв антикоммунизма и антисоциалистических настроений на семинаре преподавателей общественных наук вузов и техникумов края. Трудно было поверить тому, что я услышал из уст многих его участников, профессиональным назначением которых было преподавание марксистско-ленинской теории: научного коммунизма, марксистско-ленинской философии, марксистской политэкономии, а также истории Коммунистической партии Советского Союза. Многих я хорошо знал и никогда не замечал за ними антипартийных, антикоммунистических настроений.

Мои попытки аргументировано возразить им, разубедить были встречены в штыки. Воспаленные глаза вчерашних единомышленников смотрели на меня не просто возбужденно, а осатанело. Было от чего встревожиться; ведь еще год-два назад эти люди, как мне казалось, с искренним уважением соглашались со мной, благодарно воспринимали мои лекции, выступления, выражали признательность на каждом семинаре или научной конференции…

Те же самые настроения вскоре прозвучали и на открытом партийном собрании в моем родном Кубанском государственном университете.

…С большой тревогой и тяжелыми раздумьями я возвращался с Краснодарского камвольно-суконного комбината, где райком партии попросил меня встретиться с рабочими и служащими, поскольку у них возникло много недоуменных вопросов. Не помню, по какой причине, но встреча проходила не в клубе комбината, а на улице, у проходной, где собралось до двухсот человек. Получился импровизированный митинг. Не успел я начать свое выступление, как раздались вопросы самого агрессивного характера:

– Зачем нам твои речи? Ты лучше ответь, как жить при сплошном дефиците на всё: на продукты, на мыло, на стиральный порошок? До чего вы, коммунисты, довели страну? Куда вы смотрите? Давно пора выгнать вашего Горбачева и всю его свиту. Ведь скоро все передохнем при такой жизни. – И так далее, в том же духе. Только все это было «сдобрено» крутыми язвительными словечками и матерной бранью…

В большинстве своем на митинге преобладали женщины. Они составляли основной контингент комбината. Именно это еще больше жалило сердце, ведь в их устах звучала горькая, горестная правда…

Но самым первым и, пожалуй, самым трудным испытанием на прочность было мое участие в многотысячной манифестации крымских татар в Краснодаре, приуроченной к 45-й годовщине их выселения из Крыма. Многие тысячи крымских татар перебазировались из мест поселений в районы Краснодарского края, ожидая своего часа возвращения в Крым. Митинг-манифестацию организовали лидеры борьбы за восстановление крымской автономии, слетевшиеся со всех концов Советского Союза. Собралось несколько десятков тысяч человек.

Цель была очевидна: превратить край в плацдарм для прорыва в Крым. В Краснодаре они намеревались провести «смотр» своих сил, готовились к решительным действиям.

Краснодарский горком КПСС попросил меня вместе с несколькими учеными-коммунистами принять участие в этом беспокойном собрании; постараться не допустить возможных провокаций, избежать насилия и кровопролития…

Это удалось. Провокационные, подстрекательские призывы экстремистских лидеров крымских татар были нейтрализованы. Взрывоопасные настроения собравшихся были погашены спокойными, убедительными ответами на их непростые вопросы. Нам удалось охладить горячие головы экстремистов…

Большую роль в успехе этой непростой задачи сыграло то, что в рядах активистов борьбы за возвращение крымских татар в Крым и восстановление их автономии было немало трезвомыслящих людей. Некоторые из них знали меня как ученого-историка, были моими учениками и с пониманием воспринимали мои разъяснения.

Сугубо политическими методами опасная провокация, длившаяся более четырех часов, была предотвращена. В таких «генеральных репетициях» рождался, закалялся мой опыт политического противостояния и противоборства.

Хорошей школой и закалкой для меня стало участие в предвыборной кампании в начале 1990 года в качестве доверенного лица кандидата в депутаты краевого Совета народных депутатов А. А. Клещенко – заведующего отделом науки и образования крайкома КПСС. Более сорока встреч я провел с избирателями станицы Ладожской Лабинского района Краснодарского края. Большинство – в трудовых коллективах.

Избиратели, не стесняясь в выражениях, «на чем свет стоит» кляли Горбачева и его губительную перестройку. Это импонировало мне, подтверждало правильность моих оценок ренегатско-предательского курса генсека. Кстати замечу, что в селах и станицах Кубани, как правило, не было того дикого антисоветского ажиотажа, который характерен для столичных и региональных центров.

Но однажды разразился взрыв возмущения в адрес КПСС. Произошло это на собрании избирателей в станичном Доме культуры.

Началось, как обычно, с беспощадной критики горбачевской перестройки. Но вот слово взял один из участников собрания. Представился невропатологом или даже психиатром, точно не помню. Он сказал: «Неужели коммунистам не видно, что во главе партии стоит психически неуравновешенный человек, непонимающий, что он творит со страной и народом. Мои профессиональные наблюдения за Горбачевым, анализ его словоблудия и поведения, бесконечных шараханий из одной крайности в другую, свидетельствуют о том, что это тяжело больной человек, лишенный нормального рассудка и контроля над своими речами, действиями и поступками. Иначе чем объяснить, что он уже несколько лет не соображает, что творит и в какое чудовищное состояние вверг страну. Пора вам, коммунистам, найти способ, поскорее избавить партию и народ от такого деятеля. Или вы так не считаете?» – уже непосредственно ко мне обратился доктор.

Я ответил: «Я не врач и не могу только по внешним признакам, по речам и поступкам определить: вменяемый он или невменяемый. Но свою политическую оценку Горбачеву могу дать. Его курс, его «перестройка», вся его политика более чем убедительно говорят о том, что он порвал с марксистско-ленинским пониманием социализма, встал на путь ренегатства, наносит величайший вред партии и стране. Да и в целом социалистическому лагерю, мировому коммунистическому движению». Ответ мой был одобрительно поддержан всеми присутствовавшими.

Острые вопросы звучали и в других аудиториях, но в них не выражалось сомнения в социализме и в советском строе.

Недовольство людей постоянно и умело подогревалось растущими, как грибы, различными неформальными общественными организациями: союзами, группами, народными фронтами и т. п. Стремление лидеров этих организаций к власти уже не скрывалось. Авторитет партийных и государственных органов падал. Призывы к единству, солидарности, совести, патриотизму не срабатывали.

Под лозунгами роста национального самосознания, расширения экономической самостоятельности союзных республик всё более росли националистические и сепаратистские настроения.

В каждой аудитории звучали обвинения во всех «грехах» в адрес КПСС – как правящей партии, и РСФСР – как основы советской державы. Становилось очевидным: советская страна оказалась в состоянии острейшего кризиса. Такая же судьба, увы (!) постигла и КПСС…

На рубеже 80–90-х годов большинство советских людей в РСФСР и абсолютное большинство российских коммунистов считали, что предотвратить крушение КПСС, гибель социализма и советской державы может скорейшее образование Коммунистической партии Российской Федерации…

Часть первая. Драматическая судьба Российской Компартии

Глава первая. Борьба за образование Компартии РСФСР

Опасные процессы, захватившие КПСС и в целом советское общество, вызвали обеспокоенность и тревогу истинных коммунистов.

В условиях политического плюрализма возникло множество различных партий, фронтов, союзов, течений, ассоциаций. В обстановке нарастания антисоциалистических настроений нужна была консолидация российских коммунистов, как наиболее последовательных борцов за социализм, их объединение в республиканскую организацию.

Что же представлял собой в то время коммунистический арсенал РСФСР?

К началу 1990 года в Российской Федерации насчитывалось свыше 10,4 миллиона коммунистов, объединенных в 206,4 тысячи первичных, 2470 окружных, городских и районных, 77 краевых и областных партийных организаций. Российские коммунисты составляли почти 58 процентов общей численности КПСС. Более 70 процентов коммунистов РСФСР работали в сфере материального производства, около 57 процентов являлись рабочими и колхозниками.

В партийных организациях РСФСР состояли коммунисты 130 национальностей. Это были интернациональные отряды, сплачивавшие трудящихся всех народов республики, способствовавшие укреплению сотрудничества всех национальностей, составлявших Союз Советских Социалистических республик.

Коммунисты Российской Федерации всегда отличались чувством бескорыстной братской взаимопомощи и всемерной интернационально-классовой поддержкой трудящихся всех союзных республик.

Рождение и становление коммунистических организаций в Казахстане и в республиках Средней Азии проходило благодаря неустанной работе российских коммунистов. Потому совершенно несостоятельно утверждение, что создание Компартии РСФСР рождало угрозу диктата, навязывания ее воли коммунистическим партиям других союзных республик.

РСФСР, являясь самой крупной союзной советской республикой в составе СССР, была не только «старшей сестрой», но и «заботливой матерью» в отношении к другим союзным республикам, оплотом братской семьи всех советских народов, стержнем интернационального сплочения советских людей.

На протяжении всей советской истории, отказывая себе во многом, не обращая внимания на свои нужды, Российская Федерация оказывала максимально возможную помощь другим союзным республикам, народам-братьям в преодолении ими невежества и отсталости, в осуществлении социально-экономических преобразований.

Соответственно и коммунисты РСФСР, составлявшие более половины состава КПСС, являлись последователь ными интернационалистами, стойкими приверженцами сохранения и развития единого могущественного многонационального советского государства, братства и дружбы всех народов СССР. Пролетарский интернационализм был душой советского, российского патриотизма.

Об этом говорит и такой немаловажный факт. По переписи населения в 1989 году в СССР проживало всего 145 миллионов русских. Вне РСФСР проживало более 25 миллионов. В том числе, на Украине – 11 миллионов, в Казахстане – 6,2 миллиона, в Узбекистане – 1,4 миллиона, в Латвии – 900 тысяч, в Литве – 460 тысяч. Остальные 5 миллионов жили в других союзных республиках. Советский народ по существу представлял собой дружную семью народов-братьев.

Создание Компартии РСФСР должно было явиться мощным фактором идейного и организационного сплочения КПСС на марксистско-ленинской основе, служить делу укрепления содружества всех народов советской державы, предотвратить угрозу ее разрушения.

Мне были хорошо известны настроения множества коммунистов, советских людей, их недовольство опасной гибельной политикой Горбачева, их тревоги за судьбу социализма, советского строя, великой советской страны.

Являясь нештатным лектором, а в последние годы председателем секции идейно-политического воспитания идеологической комиссии Краснодарского крайкома КПСС, я почти ежедневно выступал на семинарах партийно-хозяйственного и идеологического актива в городах и районах края, в трудовых коллективах различного профиля. С болью в душе воспринимал и разделял настроения людей, их негодование коварной горбачевской перестройкой.

На каждой такой встрече звучали предложения о необходимости создания Компартии РСФСР.

Проводившиеся экспресс-опросы коммунистов и населения, учет их настроений, анализ писем, поступавших в ЦК КПСС, в «Правду» и в «Советскую Россию», свидетельствовали о том, что к весне 1990 года абсолютное большинство коммунистов высказывалось за создание Компартии РСФСР. Мощно звучал этот голос и в целом среди населения республики.

Во многих регионах РСФСР в конце 1989 – начале 1990 годов возникло инициативное движение за безотлагательное образование Российской Компартии. С каждым днем оно набирало силы, становилось общероссийским, и не считаться с ним было уже нельзя.

22 июня 2000 года, к 10-летию создания Компартии РСФСР «Советская Россия» опубликовала статью «На фоне перестройки, вопреки горбачевщине». Ее авторы – доктор исторических наук Сергей Васильцов и кандидат экономических наук Сергей Обухов хорошо известны как многоопытные ученые-социологи.

Они справедливо пишут: «…Данные опросов 1989–1990 годов позволяют утверждать, что лозунг создания «российской партии» стал в те дни чуть ли не самым популярным и неуклонно набирал авторитет».

Весьма точен вывод и о том, что «в глазах подавляющего большинства, двух третей народа вся бюрократическая затея с реанимацией хрущевского опыта создания Бюро ЦК КПСС по РСФСР выглядела очередной пустышкой…»

У России, как и у всех прочих республик, должна быть своя партия (с полноправным ЦК) настаивала половина граждан. (Летом 1989 года – 35 %; в конце 1989 года – 51 %; весной 1990 года – 52 %). К этому примыкает еще почти треть населения… в принципе не оспаривающая такую точку зрения. Мысль о создании Российской Компартии, что называется, владела умами большинства нации… категорически ее оспаривать хватало духа у немногих: у одного советского человека из десяти».

Рад, что обнаружил в своих домашних архивах эту статью. Знать бы эти сведения раньше, я мог бы, выступая в качестве эксперта «коммунистической стороны» на процессе в Конституционном Суде, на котором решалась судьба КПСС и КП РСФСР, оспорить следующее положение Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 30 ноября 1992 года: «КП РСФСР, – говорится в нем, – возникла по инициативе Политбюро ЦК КПСС (Подчеркнуто мною. – И.О.) как составная часть КПСС. Соответствующее решение было принято 3 мая 1990 года. Впоследствии оно получило подтверждение в решении Политбюро ЦК КПСС от 8 июня 1990 года». (Вестник Конституционного Суда Российской Федерации № 4–5 за 1993 год. М. 1994, с. 43).

Ничего себе, по инициативе «Политбюро ЦК КПСС». Ведь уже в конце декабря 1989 года почти две трети населения страны выступало за создание Компартии РСФСР. А инициативные движения, возникшие во многих регионах РСФСР организовались в мощное «движение коммунистической инициативы», которое провело в апреле 1990 года в Ленинграде съезд с требованием к Политбюро безотлагательно решить вопрос об образовании Компартии РСФСР. В противном случае, – заявляли его делегаты, – оно вынуждено будет самостоятельно принять решение о создании Российской Компартии».

Мне хорошо известна ситуация, сколько было «сломано копий», чтобы преодолеть сопротивление руководства КПСС – Генерального секретаря и Политбюро, пока, наконец, под мощным давлением партийных масс снизу они приняли постановление о созыве Российской конференции КПСС.

Таким образом, формирование и утверждение идеи образования Компартии РСФСР шло по инициативе и под давлением партийных масс.

И еще одно уязвимое положение из названного выше Постановления Конституционного Суда Российской Федерации: «Воля членов КПСС – коммунистов России относительно создания новой Компартии… не выявлялась».

По данным, которыми располагал Подготовительный комитет, созданный из представителей всех региональных коммунистических организаций РСФСР, в апреле 1990 года 85 % коммунистов России выражали свою волю и требование о создании Компартии РСФСР. Теперь это уже история, но она должна быть правдивой, не допускающей вольных толкований.

А тем временем, на протяжении многих месяцев 1989 и 1990 годов, руководство КПСС под любым предлогом отказывалось рассматривать вопрос, звучавший во множестве писем, поступавших в ЦК КПСС или публиковавшихся в «Правде» и «Советской России», в которых коммунисты требовали безотлагательно создать Российскую Компартию. Даже член Политбюро ЦК КПСС – Председатель Совета Министров РСФСР В. И. Воротников, не говоря уже о других, – решительно, без объяснения причин и мотивов, был категорически против. И только 24 августа 1989 года В. И. Воротников направил записку в ЦК КПСС «О некоторых мерах по расширению суверенных прав РСФСР». В ней предлагалось провести в 1990 году первую Российскую партконференцию; утвердить там Бюро (или Секретариат) ЦК по РСФСР. Образовать российские структуры в профсоюзах, комсомоле, в творческих союзах. Основать Российскую академию наук…», решить другие вопросы, связанные с организацией государственных органов власти в РСФСР. (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 331).

11 октября 1989 года в ЦК КПСС прошло совместное заседание комиссий – партийного строительства, идеологической и по правовым вопросам. Участвовало более ста человек. Вел заседание Секретарь ЦК КПСС, член Политбюро В. А. Медведев. Обсуждался вопрос: «О выборах в Верховные Советы союзных республик». Выступил В. И. Воротников. Он, как говорится в его дневнике, высказал озабоченность тем, что «работа идет самотеком. Секретариат ЦК выборами не занимается. Местные партийные организации дезорганизованы собственной перестройкой… Необходимы срочные меры организационного и идеологического влияния… Выборы всегда были и должны остаться делом партии. А сейчас в ЦК отделы вообще отстранены от предвыборной кампании. Бюро ЦК по РСФСР, о котором говорили, пока нет. Чего же мы ждем – провала? Он будет бесспорно». (В. И. Воротников. Там же, с. 344).

17 октября 1989 года в ЦК состоялось совещание под председательством В. А. Медведева специально по вопросу: «О политической структуре в РСФСР».

Выступая на нем, В. И. Воротников сказал: «Я против образования самостоятельной Компартии в РСФСР. Это будет способствовать взаимоизоляции Компартий республик. В то же время многие партийные организации и движения в России требуют образования Компартии и ЦК в РСФСР. Об этом пишут в письмах, говорят на встречах, принимают резолюции. Критикуют за слабую связь ЦК с местными партийными организациями. В союзных республиках связь парткомов со своими ЦК значительно лучше. Ощущаем и мы необходимость координации работы.

Предложения: ЦК КП России не создавать. Образовать в рамках ЦК КПСС, его аппарата подразделения по РСФСР (как подотделы в отделах ЦК. Во главе – первые заместители заведующих отделами). Иметь Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Председатель – генсек. Первый заместитель председателя – секретарь ЦК КПСС. Члены бюро: два-три секретаря ЦК, Председатель Верховного Совета и Председатель Совета Министров РСФСР. Ввести в состав также двух-трех первых секретарей обкомов, представителей рабочих, крестьян, интеллигенции. То есть, это должен быть политический, организационно-идеологический орган».

На совещании высказывались противоречивые мнения, но в основном все за то, что в РСФСР необходима какая-то политическая структура. Но кто и как правомочен решить эти вопросы? Пленум ЦК или представители РСФСР в его составе? Решили доложить итоги совещания на Политбюро». (Там же, с. 352).

19 октября 1989 года состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, которое вел Горбачев. На нем рассматривался вопрос «Об образовании Российского Бюро ЦК КПСС и некоторых изменениях в структуре отделов ЦК КПСС». С докладом выступил В. А. Медведев. Затем – члены Политбюро. Все считали, что вопрос назрел, однако отношение к предложениям не однозначное. Но решение принимать надо.

В заключение выступил Горбачев: «В рамках ЦК нужен политический орган руководства российскими партийными организациями. Это мнение едино. Но какой, из кого он должен состоять? Надо продумать…» (Там же, с. 352–353).

Два дня обсуждали. Поговорили и разошлись.

Спустя месяц, 18 ноября 1989 года на совещании в ЦК КПСС с участием членов Политбюро, Секретарей ЦК, секретарей обкомов и крайкомов, председателей облисполкомов, Советов Министров и Верховных Советов АССР обсуждался вопрос «О работе партийных комитетов и советских органов РСФСР по подготовке и проведению выборов в Верховный Совет и местные Советы РСФСР. Вел совещание Горбачев. Доклад сделал Секретарь ЦК КПСС Ю. А. Манаенков. Вот запись о нем в дневнике В. И. Воротникова: «Совещание носило скорее инструктивный характер. Касалось только организации выборов, но вышло за рамки повестки. Речь пошла о положении в промышленности, на транспорте, о национальных проблемах, о партийной структуре. После семи или восьми ораторов я попросил слова. Меня подстегнули и доклад, и некоторые выступления, в которых делался упор на отход партии от решения экономических вопросов, о невмешательстве в предвыборную дискуссию и т. д.». (Там же, с. 359).

В. И. Воротников, выступая на совещании, сделал обстоятельный анализ сложного положения в республике. Все верно и важно. Но вот его позиция по вопросу о создании Компартии РСФСР: «Спрашивается, кому выгодна Компартия России? Нам? Нет. Я против того. Это будет шаг к распаду КПСС…» (В. И. Воротников. Там же, с. 360, 361).

8 декабря 1989 года перед заседанием Политбюро ЦК состоялась встреча В. И. Воротникова с Горбачевым. Речь шла о формировании Российского Бюро ЦК. Выходит, решили снова идти на «аппаратный» вариант – создать бессмысленную структуру, которая ничего не меняет в жизни и деятельности многомиллионной армии российских коммунистов.

На следующий день Пленум ЦК КПСС обсуждал вопросы предстоящего Второго Съезда народных депутатов СССР и меры оздоровления экономики.

Особо следует сказать о выступлении А. Г. Мельникова – первого секретаря Кемеровского обкома КПСС. Оно очень возмутило Горбачева. Вот содержание речи А. Г. Мельникова в записи В. И. Воротникова: «Платформа КПСС должна отражать мнение коммунистов и народа. Речь идет о судьбе страны и партии. Определенные силы старательно бьют по партии, чтобы потом было легче справиться со страной…». И произнес такую фразу: «…За критическую обстановку в стране нас хвалит буржуазия и благословляет Папа Римский. Над всем этим ЦК пора задуматься и дать свою оценку, руководствуясь интересами страны, партии и народа. И чем раньше, тем лучше».