Текст книги "Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ"

Началось обсуждение. Воротников, Манаенков, Воронин сразу взяли самоотвод. В. И. Воротников записывает в своем дневнике: «Депутаты – ленинградцы и москвичи не скрывали своего удовлетворения тем, что я снял свою кандидатуру. Они были, как показалось, благодарны мне, что отпал конкурент для Ельцина. Открыто сожалели по поводу моей отставки молодые депутаты из фракции «Смена».

В перерыве работы Съезда Горбачев снова встретился с членами Политбюро и секретарями ЦК, здесь же в Большом Кремлевском дворце. Вопрос все тот же – кого выдвигать? Надо определиться! По имеющимся сведениям, рейтинг Власова продолжает снижаться. Большие шансы у Полозкова.

В. И. Воротников записывает в своем дневнике: «Меня все время не покидало чувство неудовлетворенности, возмущения и недоумения из-за двусмысленности позиции Горбачева. Что он хотел? Кого он видел на посту Председателя Верховного Совета России? Или этот вопрос был ему совершенно безразличен… Разве можно было не видеть, что его ожидает, если Ельцин возглавит Россию! Непонятно. Если же он действительно не хотел победы Ельцина, то почему ничего конкретного, помимо бестолкового выступления перед депутатами, не предпринял… Какое-то фатальное безразличие… Откровенно говоря, я ожидал, что он предложит – давайте тактически двинем Воротникова, спутаем карты «демократов». Или даже всех троих: Власова, Полозкова, Воротникова. Такой вариант, по-моему, дал бы шанс побороть Ельцина, если Горбачев действительно этого хотел…»

Вечером того же дня, 24 мая на совещании с секретарями обкомов партии – депутатами Съезда народных депутатов РСФСР – В. А. Медведев сообщил, что ЦК рекомендует на пост Председателя Верховного Совета РСФСР И. К. Полозкова. Недоуменные возгласы «за» и «против». Но раз надо, то будем поддерживать. Все возмущены.

И. К. Полозков переживает: «Зачем меня подставили в последний момент? Я, было, уже успокоился. Лучше бы идти вместе с Власовым, – это дало бы больший эффект».

25 мая на Съезде выступили кандидаты: Ельцин, Полозков, Морокин с программными речами. Остальные сняли свои кандидатуры. Поздно вечером прошло голосование.

На утреннем заседании 26 мая были оглашены результаты вчерашнего голосования: Б. Н. Ельцин: за – 497, против – 535; И. К. Полозков: за – 473, против – 559; В. И. Морокин: за – 32, против – 1002.

В тот же день – повторное голосование. В бюллетене две кандидатуры: Ельцин и Полозков. Результаты: Ельцин: за – 503, против – 529. Полозков: за – 458, против – 574.

Для избрания необходимо набрать 531+1. Никто не прошел.

28 мая – продолжение Съезда. Бурное начало. Разноголосица: что делать дальше? С предложением выступил Ельцин – идти по регламенту, т. е. дорешить вопрос о выборах Председателя Верховного Совета РСФСР.

Снова началось выдвижение кандидатур. Опять назвали не менее десяти. После самоотводов остались три кандидатуры: Власов, Ельцин, Цой.

В перерыве между заседаниями Горбачев собрал в ЦК секретарей обкомов партии – российских депутатов. Был откровенный разговор: «Чем объяснить такую ситуацию на Съезде? Такое качание. Большинство считают, что ЦК КПСС, руководство Политбюро подошло к подготовке Съезда беспечно, что не учитывается ситуация в стране, не выработана необходимая тактика, нет четкой принципиальной позиции по кадрам… На местах паралич власти. Неизвестно, куда обращаться. Никакой тактической проработки вариантов хода российского Съезда народных депутатов в ЦК не было сделано.

В то же время Ельцин и его команда работали активно. Они постоянно широко и гласно обсуждали все негативные процессы. Видя это, депутаты и голосуют не за Ельцина или Полозкова, а против нынешнего руководства страны… Горбачев опять не принял во внимание этот «крик души» товарищей по партии. Не дождавшись решения «судьбоносного», как любил он говорить, вопроса, на другой день улетел с визитом в США и Канаду.

29 мая состоялось заключительное голосование. Его результаты: А. В. Власов: за – 467; Б. Н. Ельцин: за – 535; В. Цой: за – 11.

Б. Н. Ельцин набрал необходимые 532 голоса и стал Председателем Верховного Совета РСФСР.

В. И. Воротников записывает в дневнике: «В тот же день, 29 мая, в ЦК состоялось совещание у В. А. Медведева. Переливаем из пустого в порожнее. Медведев спокоен. Говорит, что «информировал М. С. Горбачева (он на пути в Канаду) об итогах голосования, сообщил ему, что победил Ельцин». Меня трясет от его невозмутимости. Не выдержал и ушел…»

Съезд продолжал работу. После ряда переголосований, изменений в составе кандидатур избрали: первым заместителем Председателя Верховного Совета РСФСР Р. И. Хасбулатова; заместителями: Б. М. Исаева и С. П. Горячеву. Одна должность осталась вакантной…

Затем несколько дней Съезд занимался формированием Верховного Совета и его палат. В конечном итоге сошлись на численности обеих палат – Совета Республики и Совета национальностей: по 126 депутатов в каждую.

15 июня 1990 года на сессии Верховного Совета РСФСР Председателем Совета Министров РСФСР был избран И. С. Силаев.

…Все рассказанное выше помогает правильно понять, почему и как Ельцин оказался на вершине российской власти, что это означало для будущего России и СССР, какая судьба была уготована создаваемой Компартии РСФСР…

В один из мартовских вечеров 1990 года меня пригласил тогдашний первый секретарь Краснодарского горкома КПСС Н. П. Гриценко для «доверительного разговора». Он сказал, что моя кандидатура в числе других рассматривается в качестве возможного представителя краевой организации КПСС в составе Подготовительного Комитета Российской партийной конференции.

Потом наступило затишье, и я уже начал думать, что необходимость в моей кандидатуре отпала. Но вдруг, в один из последних дней марта 1990 года, меня срочно пригласили на заседание бюро Советского райкома КПСС Краснодара, в котором я состоял на партийном учете как коммунист Кубанского университета.

Неожиданно для меня разговор на бюро райкома был весьма пристрастным и жестким. К тому времени и в партийных комитетах всех уровней уже не было прежнего «единодушия»: «плюрализм» повсеместно делал свое разрушительное дело. Особенно рьяно «допрашивали» и осуждали меня два члена бюро райкома. Их возмутило, что после пяти лет горбачевской перестройки я «непочтительно» оценивал ее, высказывал несогласие со многими «идеями» и «делами», вершившимися в партии и в стране в условиях гласности, плюрализма и вседозволенности.

Но как бы то ни было, большинством голосов при двух «против» и одном «воздержавшемся» бюро райкома КПСС приняло решение: утвердить мою кандидатуру для работы в составе Подготовительного комитета Российской партийной конференции. Это решение сразу же было направлено в крайком КПСС.

Спустя три-четыре дня я был приглашен на расширенный пленум крайкома КПСС, состоявшийся 3 апреля 1990 года. В его работе участвовало более четырехсот человек. В повестке дня был и вопрос «Об избрании представителя краевой партийной организации в состав Подготовительного комитета Российской партийной конференции».

Первый секретарь крайкома КПСС И. К. Полозков представил меня присутствующим и огласил короткую «объективку» – об основных вехах моей биографии и партийно-политической деятельности.

Вопросов и замечаний ни у кого не возникло. Абсолютное большинство участников пленума крайкома хорошо знали меня по идеологической, особенно по лекционно-пропагандистской работе в крае. И. К. Полозков предложил всем присутствовавшим принять участие в голосовании. Голосовали единогласно.

Так я был избран представителем полумиллионной Краснодарской краевой организации КПСС в Подготовительный комитет (ПК) Российской партийной конференции. Это событие круто изменило всю мою последующую жизнь…

Сделаю отступление от хронологически последовательного освещения проблемы, для того, чтобы стало всем понятным, откуда и каким образом в эпицентре острейших политических баталий в период подготовки и проведения Российской партконференции на российском небосклоне появился неизвестный для большинства «некто Осадчий».

…В 1982 году успешно завершилась моя многолетняя и многотрудная «эпопея» по защите докторской диссертации. В 1985 году ВАК присвоил мне звание профессора. В том же году я был избран заведующим кафедрой научного коммунизма, вскоре переименованной в кафедру политологии и проблем социализма.

В перестроечные годы, в связи с резким обострением политической борьбы, национальных и других вопросов, с учетом опыта и субъективных качеств, жизнь выдвинула меня в центр политической жизни города и края. До этого, более двух десятилетий, я считался, по определению одного из бывших секретарей крайкома КПСС, «дезертиром» с партийной работы, поскольку променял должность секретаря Туапсинского горкома КПСС на научно-педагогическую работу в Краснодарском пединституте, ставшим в 1970 году университетом. Самое большее, что мне доверяли в эти годы – быть председателем научно-методического Совета по общественным наукам при правлении краевой организации общества «Знание».

По времени мое возвращение на «круги своя» совпало с избранием на должность секретаря крайкома КПСС по идеологии Ивана Кузьмича Полозкова, который до этого был инструктором ЦК КПСС и курировал Краснодарскую краевую партийную организацию. Пробыл он в этой должности недолго. Был отозван в распоряжение ЦК КПСС, а затем (2–3 года спустя) возвращен снова в край, но уже на должность первого секретаря крайкома КПСС.

Секретарем крайкома партии по идеологии стал Борис Григорьевич Кибирев, многие годы работавший директором Дома политического просвещения крайкома КПСС. Он хорошо знал меня по лекционно-пропагандистской работе в крае. Не исключаю, что именно благодаря ему формировалось внимание и отношение ко мне нового руководителя крайкома КПСС.

Развитие событий заставило новое руководство краевой организации КПСС произвести переоценку «ценностей» и с другими критериями относиться к коммунистам.

Быстро накалявшаяся политическая обстановка, острые политические дискуссии, возникавшие в каждой аудитории, требовали выдвижения на передний край людей с твердыми коммунистическими убеждениями, имевших политическую закалку и опыт, обладавших пропагандистским искусством и готовых непоколебимо отстаивать свои убеждения, коммунистическую идеологию, социалистические ценности, советский строй, советскую историю.

Я был введен в состав идеологической комиссии крайкома КПСС и утвержден председателем ее секции политического воспитания. Почти одновременно возглавил и совет по работе с пропагандистскими кадрами при Краснодарском горкоме КПСС.

Впрочем, выше уже было рассказано о жестких испытаниях, которые довелось мне пройти в условиях пресловутого горбачевского «плюрализма» в политических баталиях, клокотавших в советском обществе. Вообще-то, мой опыт идеологической борьбы начал формироваться с комсомольских лет, и приобретался всей моей жизнью.

Бесстрастность и равнодушие не принесут успеха в политической борьбе. Это возможно лишь при органическом сочетании коммунистической убежденности, политической зрелости и смелости, знаний и логики.

Неожиданное избрание меня представителем краевой организации КПСС в Подготовительном комитете российской партийной конференции породило множество раздумий: что меня ждет и чем мне не сегодня-завтра придется заниматься.

Размышлял и том, почему «на мне сошелся клином белый свет». Почему именно мне коммунисты края доверили право выражать их волю в Подготовительном комитете. Видимо, было учтено всё. И моя 35-летняя каждодневная лекционно-пропагандистская работа в крае. Мой опыт и знания. Мои убеждения, решимость и твердость бороться за правое дело. И не только в крае.

В качестве председателя Совета по общественным наукам при правлении краевой организации общества «Знание» регулярно участвовал во всесоюзных, республиканских семинарах лекторов партийных комитетов и общества «Знание», проводившихся ЦК КПСС совместно с Правлениями всесоюзного и российского общества «Знание». Много раз мне была предоставлена возможность выступать на них с докладами и сообщениями. Как правило, это были остросюжетные выступления об опыте пропагандистско-лекционной работы в крае. Особенно памятным было выступление на всесоюзном семинаре в Ленинграде перед двухтысячной аудиторией, проходившем вскоре после серии громких процессов над взяточниками в Краснодаре, Сочи, Геленджике: «дела» Тарады, Карнаухова, «Бэлы железной» и прочих «дельцов», итогом которых явилось исключение из КПСС бывшего первого секретаря Краснодарского обкома КПСС С. Ф. Медунова, «особо почитаемого» друга и любимца генсека Брежнева.

Вспоминались выступления на Всесоюзной научно-практической конференции в Москве «Ленин о молодежи»; на пленарных заседаниях всесоюзных и республиканских семинаров лекторов в Горьком (Нижнем Новгороде), в Ульяновске, в Петрозаводске, в Перми, и в других местах.

Многолетняя лекционно-пропагандистская работа была обобщена в брошюре «О партии – страстным словом лектора», изданной обществом «Знание» РСФСР.

В 1982 году – в год 60-летия образования СССР – идеологический отдел ЦК КПСС поручил мне возглавить пропагандистскую группу, выезжавшую в Башкирскую АССР. Находясь там, за две недели мне удалось побывать во многих городах и районах автономной республики; выступить десятки раз с лекциями в самых различных аудиториях – от научно-исследовательских институтов и научно-производственных объединений до заводских цехов и колхозных полевых станов.

В 1987 году, по поручению Правления Всесоюзного Общества «Знание» и идеологического отдела ЦК КПСС, я выезжал в качестве научного руководителя большой группы лекторов, представлявших многие союзные республики и регионы РСФСР, – в Народную Республику Болгарию для обмена опытом лекционной пропаганды и выступлений с лекциями во множестве аудиторий тогдашней братской социалистической страны. Не лишне напомнить, что в то время уже шло наступление «демократической» контрреволюции в СССР и в других социалистических странах, при мощнейшей разносторонней поддержке международных антикоммунистических центров, США – в особенности.

В эти же годы пришли ко мне заслуженные награды, возможности получения которых я был лишен по названным выше «субъективным» причинам.

За многолетнюю идеологическую работу краевой комитет КПСС наградил меня настольной ленинской медалью «Лучшему пропагандисту». Общество «Знание» – нагрудным знаком «За активную работу». Я был единственным лектором Краснодарского края, имя которого занесено в Книгу Почета Всесоюзного Общества «Знание». Отмечен многочисленными почетными грамотами и дипломами правления Всесоюзного и республиканского общества «Знание» и ЦК ВЛКСМ.

По представлению краевой организации общества «Знание», поддержанному крайкомом КПСС и крайисполкомом, Президиум Верховного Совета РСФСР присвоил мне в 1988 году звание «Заслуженный работник культуры РСФСР». Это была оценка моей 40-летней лекционно-пропагандистской работы в рядах, по моему мнению, самой благородной, и самой благодарной общественной организации в советское время, каким являлось Общество «Знание».

Высокую оценку получила и моя учебно-педагогическая, научная и идейно-воспитательная работа в Кубанском университете. Я был дважды награжден почетными знаками, учрежденными ЦК КПСС, Советом Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ: «Ударнику 10-й пятилетки» и «Победителю социалистического соревнования в 1979 году». Минвуз СССР наградил меня Почетным знаком за отличные успехи в работе.

…3 апреля 1990 года, в тот день, когда я был избран Пленумом Краснодарского крайкома КПСС представителем кубанских коммунистов в ПК Российской партийной конференции, вечером радио и телевидение сообщили о прошедшем под председательством Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева заседании Бюро ЦК КПСС по РСФСР с участием в нем членов Подготовительного комитета – представителей областных и краевых коммунистических организаций России. На следующий день в газетах было опубликовано официальное информационное сообщение «В Российском бюро ЦК КПСС». Вот его содержание:

«3 апреля состоялось заседание Российского бюро ЦК КПСС, на котором рассмотрены вопросы подготовки Российской партийной конференции. В нем приняли участие члены Подготовительного комитета Российской партийной конференции, сформированного из числа представителей краевых, областных, окружных партийных организаций, избранных на пленумах соответствующих партийных комитетов (по одному от каждой организации). Среди членов комитета – рабочие, крестьяне, представители интеллигенции, партийные работники Российской Федерации. Более трети его состава – секретари первичных, цеховых парторганизаций, партгрупорги.

С сообщением на заседании выступил Секретарь ЦК КПСС Ю. А. Манаенков. В обсуждении приняли участие Ю. М. Александрович – секретарь Челябинского обкома КПСС, А. И. Селезнев – первый секретарь Курского обкома КПСС, В. А. Тюлькин – секретарь парткома Ленинградского научно-производственного объединения «Авангард», В. В. Чикин – главный редактор газеты «Советская Россия», В. А. Миндолин – первый секретарь Советского райкома КПСС г. Новосибирска, М. А. Гасанов – бригадир слесарей-сборщиков Дагестанского завода электротермического оборудования, А. С. Арапов – секретарь Горьковского горкома КПСС, Н. Ж. Бурцев – электромонтажник Улан-Удэнского локомотивовагоноремонтного завода, Г. И. Грищук – секретарь парткома Воронежского научно-производственного объединения «Электроника», Б. В. Гидаспов – первый секретарь Ленинградского обкома и горкома КПСС, Н. Х. Любимов – слесарь-сборщик Иркутского производственного авиационного объединения, В. А. Купцов – первый секретарь Вологодского обкома КПСС, Ю. В. Петров – секретарь парткома Томского государственного университета, В. И. Воротников – Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР, Г. В. Сивец – секретарь парткома производственного объединения «Ижевский механический завод».

На заседании принято решение провести Российскую партийную конференцию 19 июня 1990 года в Москве. Рассмотрен и одобрен план основных мероприятий по подготовке конференции. Из числа членов Подготовительного комитета были образованы рабочие группы и сформирована специальная комиссия по изучению и обобщению мнений и предложений парторганизаций и коммунистов по вопросам предстоящей Российской партийной конференции. На заседании выступил М. С. Горбачев». (Газета «Советская Кубань», 5 апреля 1990 г.).

Вот еще некоторые существенные моменты об этом заседании, отмеченные в дневниковой записи В. И. Воротникова: «Со вступительным словом выступил М. С. Горбачев: «Призываю всех подумать. Взвесить. Чем объяснить настроения в ряде регионов республики за создание Российской партии? Это раскачает РСФСР! Куда нас тянут сепаратисты?»

С докладом на заседании выступил Секретарь ЦК КПСС Ю. А. Манаенков. Он сделал анализ политической обстановки в стране и в РСФСР: «Разброс мнений велик. Причины – активизация политической жизни, отсутствие четких структур, необходимость политически защитить интересы России. Создание Компартии России становится реальностью. Надо обсудить организационные формы».

На заседании выступили некоторые его участники:

Александрович (Челябинский обком КПСС): «Создать РКП в нынешних условиях – это повалить Союз. В то же время необходима организующая роль партии в решении экономических, социальных задач, укреплении межнациональных отношений. Нужен компромиссный вариант».

Селезнев (Курский обком КПСС): «Некоторые партийные организации… требуют создания РКП. Нам непонятно, что это? Политический маневр или авантюризм?!»

Тюлькин (Ленинград): «Аргументация на местах разная. Раскол? Да, опасность есть. Но нельзя уйти от идейного размежевания. Оно проявляется в партии все больше. Да, возможно сплочение рядов и вокруг ЦК КПСС, и вокруг РКП. Но авторитет ЦК падает. Экономические проблемы ведут к социальному расслоению общества. Идет выход из партии. Я за проведение съезда РКП…»

Миндолин (секретарь райкома, Новосибирск): «Необходимо объединить настроение и здравый рассудок. РКП – это символ, надежда. Надо исходить из того, что если будет сильной Россия, – то будет и сильный Союз».

Большинство выступивших – за создание РКП.

Затем слово взял В. И. Воротников: «Понятен накал политических страстей… Моя позиция известна. Я всегда был ярым противником создания РКП. Как бывший секретарь обкома знаю, что работа напрямую с ЦК КПСС для местных парторганизаций РСФСР эффективнее. Но сейчас идет процесс усиления роли республик. Центр утрачивает свои функции в экономике, да и в политике. Что делать? В республиканских парторганизациях союзных республик больше поддержки и внимания местным организациям. А РСФСР без руля и ветрил. ЦК КПСС от нас отходит, а своей опоры нет. Но опять-таки, думаю, надо все основательно взвесить, прежде чем решать».

Подвел итоги обсуждения Горбачев: «Идет процесс осмысления. Сегодня, так сказать, «русский вопрос» становится главным. Сейчас хотят разыграть «российскую карту». Многие на эту удочку попались. Что же делать? Сегодняшние обсуждения дают еще один повод для серьезного осмысления вопроса: быть или не быть РКП». Было решено собраться через неделю еще раз и начать подготовку Российской партийной конференции. (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 414–416).

Но как всегда, в горбачевское время, ни одно решение оперативно и ответственно не выполнялось. Так получилось и на этот раз. Ни через неделю, ни через месяц Подготовительный комитет не собрался. Не сформировались и рабочие группы.

Практически подготовка к Российской партконференции развернулась только в середине мая.

Второе и последнее заседание ПК состоялось только 9 июня. Но об этом речь впереди. До него, как принято говорить в таких случаях, «воды немало утекло»…

Подробности о заседании 3 апреля 1990 года я узнал впоследствии из уст его участников. Тон на нем задавал Виктор Аркадьевич Тюлькин – представитель Ленинградской партийной организации в составе ПК, секретарь парткома научно-производственного объединения «Авангард». Именно он возглавлял движение «Коммунистическая инициатива», главной задачей которого была борьба за создание Российской компартии. От имени многих тысяч коммунистов, охваченных этим движением, В. А. Тюлькин решительно высказался за образование Компартии РСФСР в составе КПСС. Он весьма аргументировано отстаивал свою позицию в остро разгоревшемся споре с генсеком по этому вопросу.

Суть его выступления в том, чтобы отстоять позиции абсолютного большинства российских коммунистов, настойчиво требовавших в создавшейся сложнейшей политической обстановке в СССР и в РСФСР безотлагательного образования Российской компартии. Его выступление на заседании 3 апреля 1990 года было первым проявлением характера и силы убежденности этой, безусловно, неординарной личности. Всем присутствующим на том заседании было очевидно, что Горбачев обнаружил слабость и уязвимость своей позиции в вопросе создания Компартии РСФСР. Большую часть заседания он посвятил подавлению инициативы ленинградского коммуниста и безуспешному поиску контраргументов для обоснования своей линии. Но этим «старанием» Горбачев вызвал разочарование большинства присутствовавших на заседании, даже у тех, кто еще продолжал верить в его вредную и опасную демагогию.

Я был огорчен, что мне не удалось участвовать в том заседании 3 апреля. Слишком затянулся созыв пленума крайкома КПСС, на котором я был избран в состав ПК.

В последующие дни я много раз напоминал крайкому партии о себе, просил прояснить мою судьбу: когда будет очередное заседание ПК, и чем я должен заниматься. Но не упускал ни одной возможности, чтобы встретиться с коммунистами края, руководителями городских, районных и первичных парторганизаций, слушателями курсов и семинаров партийных и советских работников при крайкоме, горкомах и райкомах КПСС. Изучал их настроения, выслушивал «наказы», понимая, что все это мне пригодится в предстоящей ответственной работе в Подготовительном комитете.

На всех встречах я хорошо прочувствовал настроения абсолютного большинства людей, их откровенное разочарование преступной политикой Горбачева. Впрочем, такие настроения начали появляться еще в 1987 году, после Октябрьского Пленума ЦК КПСС, на котором с докладом о 70-летии Великой Октябрьской социалистической революции выступал Горбачев. В его докладе была подвергнута ревизии вся предшествующая история советской эпохи, деятельность КПСС, сделана попытка переоценки важнейших этапов развития советского государства в послеоктябрьский период…

…Вызов из ЦК КПСС был получен мною 20 апреля 1990 года. Краевой комитет партии выдал мне командировку на неделю – с 22 по 30 апреля.

Вечером 21 апреля я выехал в Москву. Перед самым отъездом узнал о состоявшемся в Ленинграде первом съезде движения «Коммунистическая инициатива». Его решение о безотлагательном образовании Компартии РСФСР в полной мере отвечало настроениям почти всех коммунистов Кубани, с кем сводила меня судьба в апрельские дни.

Сразу по приезде в Москву, утром 22 апреля, я отправился в ЦК КПСС. До этого был в ЦК КПСС трижды. Первый раз, когда после семилетней работы в Приморском крае получал здесь направление в Краснодарский край; второй раз – в связи с моей научной деятельностью, многолетней травлей и обвинениями в протаскивании в «историко-партийную науку эсеро-меньшевистской контрабанды» (на рубеже 70-х годов); в третий раз – 23 сентября 1989 года. По собственной инициативе добился встречи с работниками идеологического отдела ЦК КПСС и высказал им свое несогласие с беспечным отношением ЦК КПСС к откровенным опошлениям и фальсификациям истории, потоку антисоциалистических публикаций.

И вот – четвертое посещение ЦК. Теперь я прибыл сюда уже не частным лицом, а представителем одной из самых крупных коммунистических организаций РСФСР и СССР – выразителем воли абсолютного большинства коммунистов Кубани.

В Орготделе ЦК КПСС мне буквально с порога был задан вопрос: «Как вы относитесь к движению «Коммунистическая инициатива», требующему безотлагательного создания Компартии РСФСР?»

Я ответил, что выражая волю почти полумиллионной армии коммунистов Краснодарского края, буду решительно отстаивать их требование скорейшего образования Российской компартии, как партии ленинского типа.

Мне сообщили, что я включен в состав рабочей группы Подготовительного комитета, которой поручено подготовить на российскую партийную конференцию доклад по основному вопросу ее повестки дня. Руководство группой было поручено члену Бюро ЦК КПСС по РСФСР, главному редактору газеты «Советская Россия» В. В. Чикину. Я очень обрадовался этому. В. В. Чикин был хорошо известен как смелый, принципиальный, талантливый журналист. А после публикации в «Советской России» известного письма Н. А. Андреевой «Не могу поступаться принципами» его имя стало легендарным.

Кстати, когда я выезжал в ЦК, работники идеологического отдела Краснодарского крайкома КПСС настойчиво советовали мне ориентироваться на позиции В. В. Чикина и Г. А. Зюганова. Она отвечала настроению большинства коммунистов и всех, кому дорога была судьба КПСС, социализма, советской державы.

В первый же день пребывания в ЦК КПСС мне дали задание: подготовить предложения-обоснования о целесообразности создания Компартии РСФСР и об организационных и идеологических принципах ее построения. По собственной инициативе я подготовил также свои соображения по вопросу о причинах кризиса в КПСС и путях его преодоления.

После подготовки этих документов я передал их в Отдел партийного строительства и кадровой политики ЦК КПСС. Созвонился с руководителем рабочей группы, в которую я был включен, – Валентином Васильевичем Чикиным. Условился о встрече с ним.

Кстати, в день приезда в Москву, на первой полосе «Советской России» было опубликовано мое письмо в редакцию «В защиту Ленина».

Что побудило меня написать это письмо, – легко представить по его содержанию. В нем осуждалась грязная антиленинская кампания, развернувшаяся в средствах массовой информации с откровенно антикоммунистических позиций. Такова была моя реакция по поводу начавшейся вслед за «разоблачением» деятельности Сталина омерзительной лжи и клеветы в адрес В. И. Ленина.

Встреча с В. В. Чикиным состоялась 27 апреля в редакции «Советской России». Я вручил ему копию своих «наработок» к российской партийной конференции, рассказал о настроениях коммунистов Кубани. Он одобрительно отнесся к моим соображениям и предложениям по вопросам, связанным с созданием Компартии РСФСР. В. В. Чикин сообщил, что по данным редакции «Советской России», занимавшейся изучением общественного мнения, 85 % коммунистов РСФСР высказываются за образование Российской компартии…

На праздничные майские дни мне разрешили 30 апреля поехать домой, в Краснодар. Спустя две недели, 13 мая, получил новую командировку в ЦК сроком на десять дней, с 14 по 24 мая 1990 года. Разве можно было предвидеть, что эта моя 10-дневная командировка окажется бессрочной?

Размышляя о своей миссии в Подготовительном комитете, меньше всего думал о трудностях и сложностях, которые могли возникнуть. Больше всего был озабочен тем, удастся ли спасти КПСС с помощью того рычага, который я видел в Российской Компартии.

Волновало и другое. Каково настроение «партаппаратчиков», и каков будет состав Подготовительного комитета? Надеялся на лучшее и, как покажут ближайшие дни, надежды мои оправдались.

В этом я убедился на первом же заседании нашей рабочей группы, познакомившись со своими соратниками по подготовке проекта доклада на Российскую партконференцию, с которым должен был выступить М. С. Горбачев.

В работе Подготовительного комитета участвовали представители 87 краевых, областных и окружных коммунистических организаций РСФСР. Из двух регионов, по неизвестной причине, представителей не было.

Особенно согревало душу и сердце то, что за редким исключением в составе Подготовительного комитета были коммунисты с твердыми убеждениями и решительным настроением. Его состав оказался совсем не таким, как рассчитывало получить горбачевско-яковлевское руководство ЦК КПСС. В нем преобладали принципиальные, стойкие, убежденные бойцы.

Сорок дней спустя после первого заседания Подготовительного комитета, 15 мая 1990 года, начали работать все группы, созданные для практического решения задач, связанных с подготовкой Российской партийной конференции.