Текст книги "Операция «Мрамор». Последняя фантазия"

Штаб

Платонов вошел в штабную палатку. Офицеры поднялись. Он жестом усадил их обратно. Неустанно дежуривший Жулебин тут же подошел к нему.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться, – начал он.

– Говорите, – просто сказал Андрей Николаевич.

– У меня, в общем-то, хорошие новости…

– Нашли Викторию? – тут же спросил Платонов.

– Этой информации у меня нет, – несколько обескуражено ответил генерал ГРУ. – Зато войска перешли в наступление по всему периметру. Пока нам еще оказывается сопротивление, но, думаю, будет оно недолгим. Эти ходячие мертвецы не обучены маневру «отступление». Да и, по данным разведки, никаких вторых волн не ожидается.

– Хорошо, – поджал губы Платонов. – Что СКАР?

– Они должны вот-вот выйти на связь. Мы знаем, что часть отряда покинула временное укрытие и на Т-134 выдвинулась к аэродрому. Другая часть во главе с майором Петровым должна была покинуть крематорий и при удачном стечении обстоятельств также направиться к аэродрому…

– Удачном стечении? – медленно проговорил Андрей Николаевич. – Я понимаю, что не должен личное мешать с долгом… Павел Дмитриевич, если моя карьера под вопросом, то хотелось бы в личном… кхе… успеха достичь! Понимаете? Но и у меня осталось много вопросов, которые обязательно возникнут, когда все закончится и начнется разбор полетов. И ответы мы должны начать искать сейчас… Да, я переживаю за дочь. Но, как русский офицер, должен отвечать за свои действия! И уже сейчас помочь следствию, которое вот-вот начнется!

– Вы про то, что беспилотник не сразу заметил ящики с грузом? – тихо спросил Жулебин.

– Неправильно ставите вопрос, Павел Дмитриевич. Вопрос не в том, что беспилотник не заметил… Беспилотник-то как раз заметил. А вот кто сделал так, чтобы не увидели мы? Я не поверю, что это халатность.

– Это не халатность, Андрей Николаевич… Мои ребята просмотрели все записи, сделанные до и во время операции, и нашли еще кое-какие странности…

Жулебин подхватил Платонова под локоть и отвел в сторону:

– Помните, СКАР обнаружил засаду и радиостанцию?

Командующий кивнул.

– Среди кодов, с помощью которых они общались, был очень интересный набор цифр, написанный от руки. Мы проверили. Это резервное цифровое обозначение объекта. Введя в наш компьютер эти цифры, можно было присваивать статус «свой-чужой» любому транспортному средству при наличии электронной подписи.

– Вы хотите сказать, что они могли перемещаться внутри периметра безнаказанно? – взволнованно спросил Платонов.

– Все не могли. Один код на одно транспортное средство. Тут вопрос в том, что такое средство было. И второй вопрос: кто-то старательно закрывал нам глаза на него. Ведь любой оператор, увидев внутри периметра наш транспорт, мог бы запросить его, зная, что приказ на выполнение задачи в это время и в этом месте не поступал. Понимаете?

– Вы хотите сказать, что кто-то еще и приказы подобные запускал в систему? Стоит поднять архив и выяснить, за чьей электронной подписью… – возмутился Платонов.

– Я тоже так подумал, Андрей Николаевич, – понизив голос, сказал Павел Дмитриевич. – Одна из подписей за капитаном Морозовым. Он был в составе сил развертывания. Прикрывал подступы к базе в момент возведения.

– Но капитан не должен иметь столь широких полномочий. Это уровень штаба операции.

– Все так. Ни один капитан таких полномочий не имеет, а вот капитан Морозов – пожалуйста.

Платонов оперся о деревянный подпор штабной палатки.

– Ох уж мне эта спешка… Но вы что же, хотите сказать, что капитан Морозов и есть вражеский агент?

– Стопроцентной уверенности нет, товарищ генерал, – сказал Жулебин. – Капитан Морозов – опытный офицер. Но сфера его деятельности не связана с компьютерными технологиями, он закончил инженерную академию. А чтобы так манипулировать нами и нашим программным обеспечением, надо быть программистом… хакером, причем с большим стажем. И потом, всех офицеров перед операцией тщательно отбирали и проверяли. Да и назначение на должности проходило в обстановке строжайшей секретности и в последний момент, буквально перед вылетом сюда. Не мог это быть агент, заранее проникший в наши ряды. Могу заверить, что уровень от капитанов и выше проверяли так, что комар носа не подточит.

– А уровень ниже? – спросил Платонов.

– Что вы хотите сказать, Андрей Николаевич?

– Во время работы по возведению базы, да вообще во время сложных работ, сопряженных с опасностью, мужской коллектив имеет обыкновение сплачиваться. Возникают доверительные отношения. Да мы с вами сколько раз находились вместе в боевой обстановке… Вспомните ту же Сирию… Я доверял вам, иногда даже разрешал… более того, просил подписывать документы вместо меня.

– Да, помню, – усмехнулся Жулебин.

– Так что не стоит все валить только на Морозова… «Крот», возможно, прячется среди его подчиненных, переведенных, например, после постройки базы к нам в штаб.

Платонов посмотрел в глаза подчиненного.

– Это возможно, – медленно проговорил Павел Дмитриевич.

– Но и Морозова исключать нельзя, – подвел итог командующий. – Кстати, а где он сейчас?

– По последним данным, он сопровождал колонну контрактных машин в крематорий.

– Вот! Вот оно, зло! – повысил голос Платонов. – Я с самого начала с подозрением отнесся к деятельности этого производства. Вы же понимаете, что они таким образом и завезли всех этих оживленно-размороженных! Приказ подписан самим заместителем министра обороны! А ведь это явное предательство! Или что? Проделки «крота»?!

– Товарищ генерал, разрешите обратиться. – Это подошел полковник Захаров.

– Разрешаю.

– Мы получили прогноз на несколько часов. Есть вероятность резкого улучшения ввиду того, что силы искусственно созданной аномалии более не влияют на природу. Мы ждем ослабление ветра и прекращение дождя в скором времени.

– Благодарю, – произнес Платонов и, повернувшись к Жулебину, добавил: – Вот в этот момент они и попытаются выскользнуть. И мы должны быть максимально к этому готовы! Нужно схватить всех организаторов и исполнителей, как внешних, так и здесь, у нас… Внутренних. И еще. – Генерал поднял вверх указательный палец. – Необходимо усилить охрану периметра с южной стороны. Все-таки вероятность того, что аэродром лишь точка отведения глаз и способ водить нас за нос, остается. Мало ли, есть еще варианты их отступления…

Крематорий

Носов поставил несколько растяжек на подходах ко второму этажу. Взрыватель установил на мгновенный взрыв. Приняли решение спуститься через окно второго этажа в торце коридора, с той стороны, где был Кит, засевший в БМП. Оставалось выломать металлическую решетку и при помощи карабинов на поясах СКАРовцев спуститься вниз. Правда, после очередей, выпущенных Евгением, часть зомботварей решила отправиться к нему и потому маячила под окном, обстреливая броню, пока остальные «оживленные» ломились наверх.

– Стреляйте им в головы, – предупредил Зам бойцов Морозова. – Женя, а ты пока не стреляй. А то нас зацепишь.

Зам смотрел на сокращавшееся поголовье внизу. У него появилось ощущение, что их поведение неуловимо изменилось. Они меньше стреляли, чуть медленнее двигались. Их лица еще сильнее побледнели и вытянулись. При этом они хватали ртом воздух, как будто пытались укусить невидимую добычу, разбрызгивая слюни и активно шевеля черными языками. Некоторые, видимо, побывавшие на передовой, имели различного рода поражения. Открытые раны, отсутствующие части тела. Видя, как погибают их товарищи, они склоняли головы набок, горбились, некоторые приседали… Один наклонился над только что сраженным, рассматривая размозженную пулей черепную коробку, еще мгновение…

– Смотри, он жрет его мозги! – воскликнул Фил. – Тварь!

Сергей вышиб мозги каннибальствующему террористу.

– This is degradation, – прошептал Френсис. – Они перестают повиноваться…

– Что? – посмотрел на него Николай.

– Работа мозга нестабильна после разморозки. Мы пока не умеем сохранять работоспособность надолго… Процесс разложения нельзя остановить в восстановленных тканях… Возможно, им кажется, что им что-то не хватает. И они хотят получить это у тех, кто рядом… Еще не все деградировали, но рано или поздно это будет ждать всех.

Френсис Коннор, завороженный происходящим и возбужденный своими научными изысканиями, опробованными на практике, почти не коверкал русские фразы…

– Вы знали, что так будет? – спросил Петров.

– Я догадывался. Я был против всего этого…

– А что произойдет, когда все они деградируют? Пожрут друг друга? – В голосе Николая прозвучала надежда.

– Друг друга, только если не будут знать, что рядом есть обычные люди, – прошептал ученый. – Они выйдут из-под контроля, и предсказать последствия очень сложно… Но деградирующие, скорее всего, будут стараться добраться до вас… особенно… яростно… Yes. Это будет животная ярость, вроде акулы, почувствовавшей кровь.

Николай сглотнул, выходило, что живчики пока еще были не такими опасными, какими станут через некоторое время. Или нет?

– Вниз, – скомандовал Зам.

Он спустился первым. Высота второго этажа позволяла и просто спрыгнуть. Николай держал сектор перед собой. Спрыгнувший Фил держал входную дверь в крематорий на случай, если воины Аллаха пойдут в обратную. Бойцы Морозова и сам Александр быстро оказались внизу.

– Блин, ноги отбил, – крикнул один из бойцов, с трудом поднимаясь.

– Виктория, теперь вы, – галантно сказал Носов, прикрывавший отход. Он уже помог девушке надеть пояс с карабином и тросом. Аккуратно приподнял ее и высунул целиком в окно.

– Товарищ майор, примите ценный груз, пожалуйста, – наигранно произнес он. – Виктория, вы не переживайте. Доставим в лучшем виде…

Позади Носова в коридоре грохнула растяжка, и Ухо отпустил девушку. Коротко вскрикнув, она вдруг ощутила, что уже находится в крепких руках Николая. Виктория увидела его глаза вблизи. Голубые, они светились доброжелательностью и казались очень родными. Она вдруг поймала себя на мысли, что за время ее злоключений ей попадались люди исключительно с черными глазами. Еще он как-то очень искренне ей улыбался, и девушка поймала себя на мысли, что любуется им. И вот ведь штука, иностранец тоже улыбался, но то была насквозь фальшивая улыбка, маска доброжелательности, которая скрывала истинное лицо расчетливого убийцы. И ведь этот Николай не ангел. Бойцы СКАР, прошедшие горячие точки, обученные выживать и уничтожать противника в экстремальных условиях, сутками находиться в тылу противника, по сути, тоже убийцы… А вот поди ж ты. Ему хочется верить и идти за ним. В глаз попала крупная дождевая капля.

– Виктория… Виктория, вы не ушиблись? – дошел до глубин сознания девушки его голос. Он поставил ее на ноги.

– Нет, все в порядке, – ответила девушка, смахивая каплю.

Она вдруг поняла, что солдаты обступили кольцом ее и ученых. Сверху спрыгнул здоровяк по фамилии Носов, замкнувший круг. Они быстро двинулись к поджидающей их БМП, хлюпая тяжелыми ботинками по лужам.

– Кит, прикрывай, – крикнул в усик рации Зам.

Автоматическая пушка на башне бронированной машины пришла в движение. Раздалась короткая, но оглушающая очередь. Снаряды зашли в окно второго этажа, откуда все они только что выпрыгнули. Серый дым вырвался из окна вместе с ошметками штукатурки, кусками рамы. Еще одна очередь снесла входную железную дверь. Третья очередь разнесла видавший виды «Урал», доставивший бессмертных воинов. Солярка из пробитого топливного бака растеклась, принявшись гореть.

Отряд достиг БМП, и Морозов открыл бронированную дверь пассажирского отсека.

– Располагайтесь, – пригласил он.

Зам остановился перед ним:

– Квадрат Д-7. Нужно добраться быстро и аккуратно.

– Доберемся, – ответил Морозов.

Послышался тонкий свист.

– Помчались, быстрей, – воскликнул Александр, запрыгивая в командирский люк. Выбросив клубы сизого дыма, БМП рванула по дороге от ворот крематория. Мгновение спустя два управляемых снаряда друг за другом впились в это здание, бывшее таким мрачным.

Аэродром. Д-7

Никулин поравнялся с неизвестным. Тот был одет в зеленый лесной камуфляж российского образца. Однако его оружие и амуниция были импортного производства. А также нашлемное оборудование, камера, рация и электронные очки.

Незнакомец широко улыбался сквозь бороду, демонстрируя свои ровные белые зубы.

– Михаил, – произнес он, растягивая слово.

– А ты? – угрюмо спросил Никулин.

– Я Майкл, – ответил незнакомец. – По-русски, как и ты, Михаил. Я потому и подумал – неужели мы с тобой не сможем договориться?

– О чем? – все так же сухо бросил Никулин.

– Нас здесь четверо, этого достаточно, чтобы покончить с вами, – продолжил Майкл. – Но через некоторое время сюда подойдет армия солдат Аллаха, и этого будет точно достаточно, если ты считаешь, что с нами… э… несколькими справишься. Предложение такое: мы выводим самолет и улетаем… вместе с вами, конечно, спасая от оживленных… от зомби. – Последнее слово он произнес шуточно, как бы пытаясь напугать спецназовца.

Никулин скептически смотрел на собеседника, и тот, пожав плечами, продолжил:

– После взлета минут через пять вы сможете покинуть самолет на парашютах и останетесь целыми и невредимыми. Командованию доложите, что не успели подойти до нашего отлета, а главное, выживете. На борт, конечно, подниметесь без оружия. Зато выживете. Как вам предложение?

Никулин коротко сплюнул сквозь отсутствующие зубы. Оглянулся на «няньку». Он знал, что Боря держит их в прицеле.

– Знаешь, Майкл, – начал он, – нас так приучили… так воспитали, что мы не боимся трудностей. Хотя не так. Конечно, боимся, но говорим: глаза боятся, руки делают! Сечешь? Ты правильно думаешь, я считаю, что вас нескольких я возьму минут за пять… И вообще, я могу просто расстрелять ангар из танка, и тогда вы точно никуда не улетите.

– О, это ты уже сделал бы, если бы был приказ. Ты здесь, а значит, получил приказ… А значит, общался с командованием по рации в танке. Правда? Ты понимаешь, что если взорвешь самолет, упустишь крупную рыбу. Непосредственным организаторам, которых ты должен поймать, будет тогда совершенно незачем сюда являться…

– Ты не возглавляешь операцию, – кивнул Никулин собственным предположениям. – Ты ждешь здесь их прихода… Или…

Михаил провел рукой по мокрому лбу и внимательно посмотрел на иностранца. Тот коротко посмотрел вверх и влево и снова воззрился на Никулина.

– Или не ждешь?! – вдруг озарило Михаила. – Ты здесь такое же отвлечение внимания, как и все остальное. Твоя задача – просто сделать вид, что вы уходите с аэродрома, запереть спецназ этими тварями и отвалить, пока мы будем сражаться. И, возможно, для пущего эффекта взорвать аэродром. Я прав?

Майкл коротко усмехнулся.

– А ты не дурак, – сказал он. – Хотя меня уверяли, что русские спецназовцы с головой не очень дружат.

– Вы считаете, что все русские с головой не очень дружат, – заметил Никулин. Он облизал капли воды, стекающие со шлема. Дождь с силой барабанил по крыше ангара.

– Ну, или так, – с усмешкой согласился иностранец.

– Тогда какого хрена ты делаешь мне подобные предложения? Ты что, не знаешь, что я сейчас захвачу тебя? Или у тебя крыша поехала от осознания собственной безнаказанности? – Никулина прорвало. – Мне, кстати, интересно, а вообще самолет есть?

– Если бы не было самолета, не было бы правдоподобия, – сказал Майкл. – В ангаре ИЛ-76

– Хороший самолет, – кивнул Никулин. – Хорошая легенда. Только сам самолет вам особо и не нужен, правильно? Тогда как?

– Ты же умный, – скривился иностранец. – Подумай.

Как бы задумавшись, СКАРовец сделал шаг, в сторону ангара. Затем еще один. Если иностранца прикрывали, то со стороны гор он уже был недосягаем за высокой крышей. Оставалась точка в окнах старой диспетчерской. Никулин опустил голову, как бы рассматривая отражение в лужах. Вода ручейками засочилась вниз по лицу. Он посмотрел на иностранца.

– Индивидуальный реактивный летательный аппарат, – медленно произнес Михаил, делая еще один шаг. – На низкой высоте, на большой скорости. Почти не перехватить, а за полчаса полета вы окажетесь за пределами России… Например, в Грузии. Оттуда в Турцию, и ищи ветра в поле. Тогда понятно, что и аэродром вам не нужен… Но зачем эта комедия со мной и самолетом?

– Ты еще можешь сесть в самолет и улететь, – надменно сказал Майкл, вынужденно двигаясь за Никулиным. – Я не убийца. Я солдат. Я слышал о тебе, читал твое досье. Люблю хоккей, а ты, кстати, был отличным нападающим. И мне очень понравилась твоя работа. Ты круто справился с пробной партией в тех зданиях. Как будто боевик посмотрели. – Майкл с неудовольствием посмотрел на небо. – Светает… Так вот: доказательств присутствия у тебя нет, предъявить миру нечего, так зачем мне убивать солдата, пусть и вражеского государства. Официально мы не воюем. А эта игра нам удалась, поиграли и хватит. Мы победили! Самолет заправлен и полностью исправен. Решать тебе. Кстати, даже если тебе удастся взять меня, ты ничего не докажешь. Я давно умер…

Майкл снял каску, обнажив длинные волосы. Ветер тут же принялся их трепать.

– Это жест нашей доброй воли, воли победителя в этом секретном сражении, детали которого никто никогда не узнает. Ты же не хочешь умереть просто так? – Иностранец усмехнулся. – А я понял, – добавил он. – Тебе не нравится, что мы победили в этом матче… Что ж, окей, пусть будет ничья… Так лучше? – Он заулыбался во все зубы. Никулин же выпятил подбородок вперед.

– Нечего, говоришь, предъявить? Умер давно… – Никулин усмехнулся уголком рта и поднес руку к гарнитуре, как бы проверяя ее. – Боря, слышишь меня?

– Так точно, – донеслось из наушника.

Никулин зло вперился в противника:

– Запомни, Майкл, в хоккее ничьей не бывает. В этом случае назначается овертайм!

Он сделал короткий выпад поднятой рукой, целясь четко в кадык. Иностранец, на секунду потерявший бдительность, не успел отразить удар и отступил, задыхаясь и подняв руки. Никулин тут же провел следующий прием, схватив правую руку иностранца и выкрутив ее на излом. Затем с силой приложил его головой о стену ангара, сломав одновременно и руку. Потом ударил по ноге в районе колена сзади.

– Окно, – услышал он голос Бори. – Твою ж мать!

Михаил инстинктивно пригнулся, когда пуля попала ему в плечо, пройдя через бронежилет. Развернувшись, Никулин увидел стрелка в окне старой диспетчерской. Схватив автомат, он молниеносно прыгнул внутрь ангара в открытую дверь, сделал кувырок и замер за гнилыми поддонами и стоящими на них бочками с топливом.

– Боря, валите их! – крикнул он.

– Не можем, – услышал он в ответ. – Эти пидорасы с какого-то хрена помечены зеленым, – чуть не плакал Ася.

– «Нянька» на них не наводится. – Это уже голос Бурцева.

Никулин чертыхнулся, сразу ведь было понятно, что танк не реагировал. Получалось, что и его автомат абсолютно бесполезен. Рывком он вытащил «Грач», раненое плечо немедленно отозвалось болью.

– Вася, ты же перепрограммировал автоматы? – бросил он в рацию.

– Перепрограммировал, но не удалил всю программу, – ответил наушник. – Мы бежим к вам.

– Нет, оставайтесь с «нянькой»!

В стену рядом с металлическим лязгом вонзилась пуля. Откуда-то сверху. Никулин перевел очки в режим тепловизора. Наверху под крышей на металлических перекрытиях он увидел еще одного стрелка. Одной рукой снял предохранитель, взвел курок и, не целясь, выстрелил из-за бочки. Тепловая фигура спряталась за металлоконструкцией. В наушнике раздался голос:

– Михаил Борисович, ну зачем же вы так? Вы теперь погибнете. Разве вас не удивило, что я про вас все знаю… Точнее, знал с самого начала… – Голос дрогнул, говоривший превозмогал боль. – Мы тщательно изучили ваши методы работы и, поверьте, предусмотрели абсолютно все. Я даю вам шанс. Через несколько минут сюда придут бессмертные воины… А ваши автоматы против нас бесполезны.

Никулин медленно прополз за бочками и осторожно выглянул. В темноте посредине ангара величественно возвышался Ил-76. Грузовая рампа была открыта, самолет был пуст. Рядом стояла электростанция на шасси «Урала», от которой к воздушному судну устремлялся кабель. Левее темнел «Тигр». Костяшками пальцев Михаил обстучал ближайшую бочку. Звук был звонким. Фигура наверху шевельнулась, и Никулин мгновенно спрятался за бочку.

– Командир, к вам со стороны горы спускаются два бойца. Мы отсюда их пистолетами не снимем. Осторожнее. – Это голос Бори, внезапно перешедший на крик: – Бля, «Джавелин»!..

Послышалась очередь танковой пушки, затем приглушенный взрыв. Никулин мгновенно выпрыгнул из своего укрытия и, подняв вверх «Грач», несколько раз выстрелил. Держа врага на прицеле, он короткой перебежкой очутился около «Урала». Выстрелил еще несколько раз. Только теперь прятавшийся наверху ответил. Но безрезультатно. Пули чиркнули по металлу. Внезапность перестала быть решающим фактором, а вот то, что стрелок сверху был относительно неподвижен, явно играло не на его стороне. Теперь подвижность Никулина, названная легендарной, била новые рекорды. Быстро перевернувшись под «Уралом», Никулин выскочил из-под машины. С этой позиции часть тела иностранного стрелка оказывалась в зоне поражения, и Михаил незамедлительно этим воспользовался, пустив две пули в правую ногу. Он видел, как фонтанчиком брызнуло в районе колена и как рвануло бедро. Противник, потеряв равновесие, судорожно, чтобы не упасть, обхватил металлоконструкцию правой рукой, а его автомат, качнувшись, повис на шее. Этого мгновения было достаточно. Никулин выстрелил еще два раза. Пули попали в руку, раздробив пястные кости, и в локоть. Потеряв опору, иностранец рухнул вниз, ударившись головой о перекладину. Незамысловатый кульбит, и он распластался на полу в десяти метрах от СКАРовца. Никулин поднялся и молниеносно оказался рядом.

– Вы, ребята, здорово просчитались со мной, – проговорил он. – И здорово меня разозлили. Теперь не обижайтесь!

В ангар со стороны горы вбежали остальные иностранцы. Быстро схватив оружие упавшего стрелка, Михаил рывком оказался внутри самолета, вбежав по открытой грузовой рампе. В его руках был М4А2 c глушителем, лазерным целеуказателем и коллиматорным прицелом. В схватке в темном ангаре самое то. Михаил сделал вывод, что противник не пользуется термографами. Теперь он снова вооружен и опасен. СКАРовец развернулся и присел на одно колено. Две цели маячили за «Уралом» в пределах прямой видимости. Один из них сделал шаг в сторону и тут же оказался в зоне поражения. Возможно, и он увидел Михаила внутри самолета… Никулин нажал спусковой крючок. Короткая очередь. Наемника легко отбросило в сторону, и он завалился на пол. Короткая передышка. За пределами ангара снова послышались очереди и взрыв.

– Что там у вас? – спросил Никулин в рацию.

– Бьемся, – услышал он голос Бурцева. – Одна ракета прошла мимо, вторая почти попала.

И тут же голос Майкла:

– Михаил Борисович, следующая ракета расправится с вашими бойцами. Выходите.

Но Никулин уже чувствовал себя как рыба в воде. Конечно, его несколько печалило, что он не может вести огонь из оружия, которому покровительствовал Михаил Тимофеевич Калашников… Но в этот миг на него снизошла абсолютная уверенность.

– Знаешь, Майкл, это теперь моя партия, – сказал он, вновь нажимая курок и тем самым заставляя пригнуться еще одного бойца, спрятавшегося за «Уралом». – Я, как ты знаешь, не раз пользовался индивидуальными летательными аппаратами… Хочу тебя огорчить, со сломанной рукой на нем уже не улетишь. Зря ты решил проявить снисхождение… А вот самолет теперь мой. Да и парочку твоих я уже минусанул. Сколько вас осталось? Столько же, сколько и нас? Трое?

На внутреннем мониторе он видел двоих: один только что вошел со стороны взлетной полосы, и, коротко перекинувшись жестами, они начали обходить открытую рампу, зайдя через нос самолета с двух сторон.

В наушнике захрипело. Затем прорвался голос Васи:

– Командир, Т-134 подбит! В диспетчерской двое. Мы метрах в трехстах, находимся под плотным автоматным огнем… Один еще к вам метнулся.

Никулин усмехнулся про себя, даже тут умудрились соврать. Они изначально играли в большинстве, потому были так уверены в своей победе, но, видимо, все-таки побоялись высовываться раньше времени, опасаясь танкового огня. Как говорится, а вдруг что-то не сработает и их накроет. Эта трусость их и погубит теперь.

– Ася, Бур, самое главное – больше никому не давайте зайти в ангар с вашей стороны. А здесь я справлюсь, потом помогу вам. И стащите раненых с танка. Тут игроки сборной, которая явно мало тренировалась. Счет в шайбах за мной! Слышишь, Майкл? Все, хана вам! По буллитам разнесу к чертовой матери!

Оба иностранца медленно прошли под крыльями, держась под корпусом самолета, и, кивнув друг другу, направились к открытой рампе. Никулин, тихо сплюнув, решительно направился к носу лайнера. Иностранцы, держа оружие на изготовку, остановились у грузового люка с двух сторон…

Других действий предпринять они не успели. Никулин, выпрыгнувший из дверей кабины пилотов, сделал кувырок и тут же, встав на одно колено, открыл прицельный огонь по бойцам противника. Две короткие очереди сделали свое дело…

…Борис стаскивал раненых Петю Палыча и Федю Беркута. Бурцев прикрывал. Потом быстро отбросил «Грач», в котором кончились патроны, откинул крышку в корме танка и выудил из недр пистолет-пулемет «Вереск» с глушителем и гранатомет ГМ-94. Ася сменил магазин в пистолете и дико посмотрел на Бурцева:

– Блин, тут попасть постараться надо.

– А ничего, Борька, – воскликнул Бурцев. – Мы постараемся.

Он с воинственным видом взвел затвор гранатомета и, едва высунувшись, почти не целясь, выстрелил в направлении диспетчерской. Однако недолет был небольшим. Граната разорвалась в двух метрах от окна, заставив противника спрятаться.

– Твой черед, – крикнул Вася, и Боря, держа перед глазами прицел «Вереска», быстро побежал по направлению к диспетчерской.

Огромный ангар маячил перед ним, затмевая все пространство. Окна диспетчерской, напротив, казались очень маленькими, труднопоражаемыми… Казалось, добежать до них практически невозможно. Ася дал очередь для острастки. Даже отсюда был виден громадный разлет пуль, ни одна из них не смогла попасть в окна, в которых снова показались стволы иностранных наемников. Борис максимально ускорился, меняя направление бега. Однако прицельно выстрелить никто из иностранцев не смог. Пролетев по дуге, очередной выстрел сорокатрехмиллиметровой фугасной гранаты влетел аккурат в диспетчерскую… Внутри будки хлопнуло, выбив последние стекла и открыв входную дверь. Борис ускорился, насколько это позволяло его состояние. Но в этот момент из ангара выбежал командир. Он коротко махнул Асе и, подняв автомат, быстро пересек ВПП. За долю секунды преодолел две ступеньки и скрылся в недрах диспетчерской. Борис успел пробежать метров пятьдесят. Послышался одиночный выстрел и голос Никулина:

– Ася, ко мне, Бур – с танком.

Борис вбежал в диспетчерскую. На темном полу лежали двое. Один, ближе к выходу, держал левую руку за головой, а правую, видимо, сломанную, никак не мог завести на затылок, второй был убит выстрелом в лоб. Боря опустил ствол «Вереска» и прислонился плечом к дверному проему. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, он увидел старое оборудование, попорченное взрывом гранаты, следы осколков, чудом не пострадавший ящик с гранатами и валявшуюся на полу трубку «Джавелина». Посреди комнаты возвышался командир. Он быстро посмотрел на Борю, потом, ногой отбросив автомат выжившего иностранца, рывком посадил его в диспетчерское кресло. Тот пронзительно закричал. Никулин похлопал его по щеке и сел в кресло напротив. Устало вытер лоб и сказал:

– Самонадеянность… Слышишь меня, Майкл? Самонадеянность и вера в то, что все такие же, как вы… – Он посмотрел на Бориса и подбадривающе кивнул: – А мы ведь совсем не такие…

Никулин быстро сменил магазин в американской винтовке.

– Видишь, Борька, из чего стрелять приходится? – спросил он с усмешкой и тут же напустил на себя строгий вид. – Так. Времени у нас мало. Выход, думается, уже перекрыли. Надо собрать все, что может стрелять, и попытаться окопаться. Тащите сюда раненых бойцов. Будем держать оборону, пока…

Он умолк. Выглянул в окно, увидел подбитую стотридцатьчетверку, нахмурился и продолжил:

– Просто. Будем держать оборону. Я верю, что Зам и остальные движутся сюда, только вот делать это уже необязательно. Это все было очередным отвлечением внимания. Основной контингент иностранных сил покинет периметр на индивидуальных «крыльях». Нам надо успеть связаться с парнями, когда они окажутся поблизости, и тогда мы, возможно, сможем отправить Кольку на этих штуках на перехват. Он же у нас крутой летун… Только вопрос куда…

Борис улыбнулся. Он тоже помнил, как навернулся Зам, в первый раз используя индивидуальный реактивный летательный аппарат. И как потом, рассердившись на самого себя, доводил свой навык полета на ИРЛА до совершенства…

Никулин в рацию:

– Бур, что с танком?

– Траки выбиты, – послышался голос Васи. – Уже не отремонтируем. Динамическая защита в районе лобовой брони свое сделала… Короче, немного пострелять мы из него сможем. Боезапас – шестнадцать стопятидесятимиллиметровых, сто шестьдесят четыре тридцатимиллиметровых, две управляемые ракеты, можем устроить завесу… Ну и пулемет на башне… Лазерный генератор выведен из строя.

– Вася, твоя непоследовательность меня убивает, – сказал Никулин. – Что с рацией… С той, которая с «рогатки», – уточнил он.

– Вроде пашет…

– «Вроде» мне не надо. Парни пойдут к нам на БМП. Нужно будет установить с ними связь на подступах. Есть одно спецзадание для Зама. Готовь танк к обороне. Хорошо бы еще худо-бедно успеть подступы заминировать. Можем, конечно, попытаться уйти на транспортнике, но, боюсь, под плотным обстрелом это все равно что просто спрыгнуть в пропасть… Нас только трое.

Командир метнул взгляд на Асю:

– В ангаре четверо друзей Майкла, собери оружие… Ты, Боря, как? Смог бы поднять в воздух семьдесят шестой?

Ася неуверенно пожал плечами:

– А смысл? Пока заправляем, пока выкатываем…

– Да вот, думаю, может, мы его в обратную сторону, в толпу этих… мертвяков запустим? Если такая хрень по узкому проходу между двумя скалами пройдет прямо по нападающим, будет эффектно… Хет-трик. Минусанем хотя бы сотенку… А все нам в помощь.

Боря кивнул, но тут же нахмурился:

– Блин, там же «нянька». Как раз на пути…

– Ничего, Боря, прямо по нему и пройдет. Обломает стойки шасси и как раз брюхом по зомбакам на полном ходу. Так еще лучше получится… Ты ж понимаешь, бежать нам нельзя, надо драться! На нас толпа народа идет. Чем больше мы на тот свет переправим, тем быстрее командование разберется в ситуации и найдет виновных. Не заморачиваясь на поиски живых…