Текст книги "Путь чести"

Глава 17

Сохраните память о всех Предках Родов ваших, и ваши потомки будут помнить о вас.

Славянская заповедь.

– Саша, ты чего? – забеспокоился после слов Сильнова Снигирёв. – А род?

Но Александр Сергеевич его вопрос проигнорировал. Он смотрел на меня. И во взгляде его была уверенность.

– Клятву приму, – не раздумывая, ответил я. – Послезавтра, когда сам официально боярином стану. А то, что с жёнами и детьми, так по-другому и быть не может. А пока, боярский сын Сильнов, подойди к китайскому старейшине, и спроси, есть ли им где провести сегодняшнюю ночь. Если нет, то у меня теперь вроде как пара деревушек есть. Одна рядом с городом. Пусть там ночуют, а завтра думают, что делать.

– А в обмен что? – как-то непонятно посмотрел на меня Снигирёв.

– Странный вопрос, Артём Романович, – повернулся я к нему. – Видно, и вправду что-то в роду Дёминых подгнило…

– Да как ты! – гневно выдохнул он и схватился за рукоять меча.

– А ну, охолонь! – рыкнул Сильнов. – Правильно всё боярин говорит. И я по той же причине ухожу. Ты спрашивал, как же род? Да, Тёма? Так я отвечу! А никак! Нет больше того рода. Был, да весь вышел! И если ты ещё раз моему боярину угрожать будешь, то вобью в землю, несмотря на былую дружбу. Понял меня? А раз понял, то я пошёл. Дела. С китайцами, вон, поговорить надо…

– И правда, неладное что-то происходит, – пробормотал себе под нос Снигирёв.

– Оно уже не первый день происходит, Артём Романович, – сказал я. – Вспомни хотя бы, как меня чуть не убили ни за что. И кто? Дёмины! А искать их никто не стал…

– Как же не стал? Вроде искали, но не нашли. А может, и не Дёмины то были.

– Да и ладно, – отмахнулся я. – Что было, то быльём поросло. Ты мне лучше про другое расскажи, сын боярский. Гришаня этот – он кто?

– Гришаня? Так барчук он. Из детей боярских рода Яковлевых. Второй сын. Относятся к Старшей ветви рода.

– Угу. А отчего ему доверие такое оказано?

– Какое доверие? – не понял меня Снигирёв.

– Ну как же – вон, послали с тобой. Да ещё и десятком командует.

– Десяток тот – его личный. Холопы Яковлевых. А сюда послали… Так он же с Ильёй Дёминым с детства дружен.

– Ага. Теперь понятно, – кивнул я. И произнёс тихо, себе под нос: – Вот только интересно, отчего он меня так ненавидит…

Ещё немного постояли, помолчали, а потом Снигирёв вдруг спросил:

– Ты хоть понимаешь, боярин, какую кашу заварил?

– Ты о чём, Артём Романович?

– О роде Дёминых. Ты хоть представляешь, что начнётся, когда в роду узнают, что Саша под твою руку пошёл?

– И что же начнётся? – криво улыбнулся я.

– Зря смеёшься, – покачал головой мой собеседник. – Сильнов – он для Младшей ветви почти как глава. На него весь молодняк равняется. Как же – он сын боярский, а Силы почти как у урождённых Дёминых. Да и справедливый он. Человек чести. А теперь вдруг уходит. И всё из-за тебя!

– А, так ты меня решил виноватым выставить? – понял я. – Только зря. Не там ищешь. Веришь, нет, но я пару часов назад предлагал дяде Саше под мою руку идти. И он мне отказал. А теперь вдруг взял и согласился. Интересно, почему? Может, из-за того, что помимо меня из рода ещё и Василису выгнали?

– Никто её не выгонял, – покачал головой боярский сын. – Это её решение.

– Ага. А то, что главой ветви вдруг стал внук Михаила Васильевича – это нормально?

– Главой всё равно кто-то должен был стать. Так почему не он?

– А почему не я?

– Что?

– Почему не я стал главой? – пояснил я. – Ведь я был бояричем Младшей ветви. Я сражался за честь нашего рода. И победил к тому же. Пред богами победил. И всё это на глазах у воинов Младшей ветви. И знаешь что, Артём Романович? Им понравилось. Они видели, – выделил я интонацией, – во мне своего боярина. А теперь, спустя каких-то пару дней, меня гонят из рода. Так что не виновать меня. Ищи виноватых в другом месте. Можешь присмотреться к главе рода, например.

– Да как ты смеешь! – заскрипел зубами Снигирёв.

– Да так и смею, – пожал я плечами. – Мне теперь терять особо нечего. И не надо за оружие хвататься! А то дядя Саша увидит и придёт тебя в землю вбивать.

– Чуть что, так сразу за Сильнова прячешься? – скорчив презрительное выражение на лице, поддел меня собеседник. – И после этого себя ещё боярином называешь?

– Дурак ты, Артём Романович, – беззлобно хмыкнул я. – Пусть уж тебя мой боярский сын на место ставит. Ему тебя жалко, по старой дружбе. А я же, если что, просто убью!

Снигирёв несколько секунд пялился на меня, словно надеялся увидеть следы сумасшествия на лице. А потом как-то неуверенно пожал плечами и отошёл подальше. Чему я был только рад. Хреновый из него собеседник получился. Да и человек он, как мне кажется, так себе.

Китайцы с радостью приняли моё предложение. Даже какую-то делегацию хотели ко мне отправить. С благодарностями. Но я отмахнулся. Сказал, что потом поговорим. Завтра или послезавтра.

Боярский сын Сильнов с нами сегодня не поехал. Договорился с китайцами, дождался, когда небольшой караван из телег с нашим добром тронется, и отправился домой. Собирать вещи и говорить с жёнами.

Снигирёв и воины больше не пытались препятствовать ни нам, ни китайцам. Мне показалось, что он напротив – обрадовался, что китайцы уезжают и не бузят. Им даже разрешили забрать своих лошадей из конюшен. Ну, тем, у кого были лошади. Мы их, правда, дожидаться не стали. Объяснил что и где, оставил одного из своих бойцов, чтобы мог говорить от моего имени в деревушке, и потихоньку поехали.

За всеми этими сборами я только на полпути вспомнил, что так и не спросил у Васьки про Егора.

Оказалось, что Зареченский ещё вчера утром уехал. Сказал, что ненадолго в одну из деревень рода. Что-то связанное со стрелами. Но так до сих пор и не вернулся.

Странно. Хотя, он парень взрослый. Может, у какой молодки заночевал. А то, что про убойные стрелы вспомнил – молодец. А найти меня – он найдёт. В крайнем случае, завтра у гимназии встретит.

Чёрт! Ещё и гимназия! Идти туда завтра совершенно не хотелось. Но надо. Чем быстрее я договорюсь с бароном о молчании, тем лучше. Да и, если честно, не помешает немного отвлечься от всего происходящего. А что, кроме учебы, может как следует промыть мозги подростку?

Ночь на новом месте, несмотря на хлопоты переезда, прошла на удивление спокойно. Слуги княгини и в самом деле успели полностью приготовить усадьбу к комфортному проживанию. И к нашему заселению уже ничего не напоминало о недавней бойне, что разразилась в этих стенах.

Ко всему прочему, в доме сохранилось великое множество всяческого добра. Всё мне рассматривать было некогда, но вот мимо оружейной комнаты пройти не смог. Чего тут только не было! Мечи, шпаги, сабли, булавы и копья. Встречалось даже какое-то экзотическое оружие. Скорее всего, это была даже не оружейная, а зал трофеев. Хотя почему бывшему хозяину пришло в голову развешивать на стенах дешёвые мечи, которые на фоне остальных смотрелись откровенно бледно, никак не пойму. Может, он с каждого убитого оружие собирал и складывал? Как хомяк?

Впрочем, не важно. А важно то, что я нашёл себе меч по руке. Точнее, целых два меча.

Они были выполнены в одном стиле и явно являлись парой. Основной – с длинным прямым клинком, украшенным непонятными узорами. Явный одноручник. Второй – чуть короче. Но, несмотря на это, с более длинной рукоятью. Как у полуторника.

Помимо самих мечей, к ним прилагалась и довольно интересная система ремней для ношения основного меча за спиной. Про то, как эти клинки лежали в руке, я вообще промолчу. Они словно были созданы специально под мою теперешнюю силу.

В общем, мечи я прихватизировал. А шпага заняла их место в зале бессмысленных трофеев.

Утром отправились в гимназию. Васька тоже не захотела оставаться дома. Сказала, что грустно ей тут. Я, само собой, возражать не стал. Хочет учиться – флаг ей в руки.

Сам я, правда, учиться совсем не горел желанием. До сих пор так и не смог привыкнуть к этому. Странные предметы, занудные преподаватели… Ну их! Потому и сидел на уроках с отсутствующим видом и думал о своём, не замечая ничего вокруг. А на большой перемене без промедления направился в столовую в надежде застать там Ганса, барона фон Бюхеля.

Но, к моему сожалению, тут его не оказалось. То ли ещё не успел подойти. То ли вообще ещё не учится. И спросить-то не у кого.

Зато обнаружил за одним из столиков Витослава и Ханну. Вот только Киска отчего-то сидела спиной к залу, да ещё и была одета в куртку с капюшоном. И этот самый капюшон был накинут на голову. Странно! Случилось что?

– Витя, привет! – поздоровался я, подойдя к ним. – Ханна, и тебе здравствовать. А чего это ты… Ух ё!

Дело в том, что лицо Киски всё ещё было отчасти кошачьим. Ушки, носик, усы. И самое главное – глаза с вертикальными зрачками.

– Шдравштвуй, Маркуш, – слегка невнятно и очень грустно поздоровалась кошко-девушка.

– А-а, чего это? – спросил я, присаживаясь. Правда, при этом чуть не промахнулся задом мимо стула.

– Пошледштвия инициации. Временные, – всё так же грустно ответила Киска. – Хорошо, щто ты пришёл, Маркуш. Я ш тобой хотела поговорить.

– Ага, – согласно кивнул я. И, не удержавшись, спросил: – А зачем в гимназию пришла? Пересидела бы несколько дней дома.

– Дед велел, – вздохнула она. – Говорит – пушть вше видят, щья в тебе тещет кровь.

– Хм. Ну, в принципе, верно, – согласился я с её дедом. – Такого родства стыдиться не стоит.

– Маркуш… – начала Киска, но отчего-то замялась и начала откровенно мямлить. – Я… То ешть, он… В общем, дед хочет с тобой вштретитьшя.

– Вштретитьшя? Блин! Встретиться? А зачем?

– Он шам рашшкажет, – совсем засмущалась Ханна.

– Ну, надо – значит, встретимся, – пожал я плечами, не понимая причины её смущения. Симпатичная такая кошка получилась. Чего стесняться? – Только сегодня я не могу.

– О! – чуть не подпрыгнул от нетерпения Витослав, который ждал, пока мы с Киской наговоримся. – Марк, а правда, что ты сегодня боярином станешь?!

– Правда, – вздохнул я.

– А расскажешь, как там всё было? А то Киска молчит. А по городу такие слухи ходят! Один страшнее другого!

– Расскажу, – кивнул я и поднялся. В столовой наконец-то появился тот, кто мне нужен. – Но чуть позже. Сейчас мне надо вон с тем типом пообщаться. А то на балу так и не договорили.

Барон стоял с подносом у раздачи и пытался выбрать, чем бы пообедать. То ли он эти блюда впервые видел, то ли ему они не нравились, но смотрел он на них с явным подозрением.

– Ганс! – подошёл я к нему и дружески хлопнул ладонью по плечу. Правда, похоже, не рассчитал силу. Немец аж присел и ошарашенно уставился на меня. А я продолжил на английском: – Привет! Помочь? А то ты на еду смотришь так, словно это она тебя есть будет, а не ты её.

– О-о! – удивлённо протянул он, глядя на меня. Затем посмотрел на раздачу и быстро, явно не выбирая, переставил на свой поднос две тарелки. С борщом и рыбой.

– Хороший выбор! – одобрил я. – Присядем?

– Да, конечно, – кивнул барон и пошёл за мной. Столик я выбрал подальше ото всех, в углу. Конечно, нас и там могут подслушать, но хоть не вся столовая.

Уселись. Сидим, молчим, смотрим друг на друга. Надо как-то начинать разговор, а я понятия не имею, как.

По-хорошему, мне действительно стоит с этим Гансом подружиться. И уже потом, на правах друга, попросить сохранить мою тайну. Но в том-то и дело, что мне этот немец совершенно не нравится. Было в нём что-то неправильное. Да ещё и взгляд постоянно бегает. Не поймёшь, что у него на уме. Я от таких людей успел отвыкнуть в этом мире. Тут они, как бы это сказать… Честнее, что ли. Взять хотя бы того Гришаню. Он хоть и придурок, но своего отношения ко мне не скрывал. Не притворялся. Сразу было видно и презрение, и некое, как он считал, превосходство.

Ганс же был чужим. Иностранец. Но напоминал мне почему-то некоторых бизнес-партнёров отца из моего мира. Такие же скользкие и хитрые. Везде ищут только выгоду для себя. А на всех остальных плевать.

И вот как с таким дружить? Хотя, возможно, я предвзят и всё это для себя выдумал? Не знаю. Но притворяться всё равно противно. Я всё же боярин.

Немец некоторое время сидел неподвижно – видимо, ожидая, что я начну разговор. Но, так и не дождавшись, взял ложку и осторожно, с какой-то опаской, попробовал борщ.

– О! – округлил он глаза. – Вкусно!

– Ну так, борщ! – с гордостью за отечественное блюдо подтвердил я. И прям как-то на душе хорошо стало. Словно я его сам готовил.

– Борсч?

– Борщ!

– А как его готовят?

– Ой, лучше тебе не знать, – отмахнулся я. Ну, а что ещё сказать? Можно подумать, что я шеф-повар, и сейчас ему рецепт выдам.

– Так о чём ты хотел поговорить, Маркус? – уплетая борщ за обе щёки, прямо спросил Ганс.

– Помнится, ты мне рассказывал, что любишь охоту? – решил я зайти издалека.

– Да? – удивился он. – Хотя, возможно. Охоту я действительно люблю. Правда, не саму охоту, а то, что ей сопутствует. Природа, благородные дамы, выпивка.

– Хороший набор, – хмыкнул я.

– Ещё бы! Правда, не все это признают. Некоторые из моих друзей любят с луками гоняться за зверьём. А то и вовсе – с копьём! И какой в этом смысл? Если тебе захотелось отведать оленя, то пошли слуг. Они его и убьют, и приготовят.

– Ты знаешь, тут я с тобой соглашусь. Бегать с копьём за оленем – не самое интересное занятие.

– Так и есть! – важно кивнул Ганс, отправляя в рот последнюю ложку борща и принимаясь за рыбу.

– Как тебе в гимназии? – спросил я. – Успел с кем-то познакомиться?

– Пока не успел. Второй день всего. И уроки странные. Вообще ничего не понимаю. Даже не знаю, зачем я согласился тут учиться.

– Как я тебя понимаю! – искренне согласился я.

– Маркус, – вырывая рыбине плавники, посмотрел мне в глаза барон, – хватит ходить кругом. Говори, что ты хотел.

– И верно! – кивнул я. Не по душе мне такое общение. – Ганс, помнишь, ты мне рассказывал про своего герцога?

– Конечно.

– И ты, само собой, догадался, что я могу быть его бастардом…

– Само собой, – вновь подтвердил он. А я про себя отметил, что немец куда умнее, чем старался казаться при нашем знакомстве.

– Так вот, я бы хотел тебя попросить никому про это не рассказывать. Сможешь дать мне слово?

Ганс отложил остатки рыбины и снова пристально посмотрел на меня. Словно прикидывая, что сказать.

– Маркус, я человек слова! – вдруг выдал он.

– Это значит – да?

– Это значит – нет! Я не могу тебе это пообещать.

– Почему? – искренне удивился я.

– Потому что в этой тайне, возможно, задеты интересы моей родной страны. А я хоть и гуляка, но в предательстве никогда замечен не был.

Всё это он произнёс абсолютно серьёзно. И, что ещё хуже, абсолютно продуманно. То есть уже размышлял на эту тему.

Хреново!

– Хреново! – повторил я вслух.

– Что? – не понял он.

– Плохо, говорю, – перевёл я на английский. И продолжил: – Очень плохо. Боюсь, что теперь у меня нет другого выхода, кроме как вызвать тебя на поединок. Вот только не знаю, как у вас это принято? Мне нужно прислать секундантов? Или обойдёмся без них?

– Секунданты не нужны, – покачал Ганс головой. – Да и без них тоже не обойдёмся. Дело в том, Маркус, что я не приму вызов от тебя.

– Не примешь? А не боишься за репутацию? Ведь все будут знать, что ты трус!

– Лучше быть живым трусом, чем мертвым идиотом, – парировал он. – Всё княжество уже знает, что ты победил в поединке четырёхрангового мечника. Даже до меня, чужого тут человека, дошли эти слухи. Так что если моя репутация и пострадает, то не сильно.

– Но всё же пострадает, – не сдавался я.

– Плевать! – отмахнулся он. И, перегнувшись через стол, заговорил тихо-тихо: – К тому же, если я буду рассказывать всем, что ты Владыка, то репутация и вовсе не пострадает.

Первым моим порывом было снести ему голову. Прямо тут, без промедления. Но сдержался. А спустя пару секунд даже смог соображать. И понял, что он попросту берёт меня на понт. Ну, откуда ему знать про это?

– И с чего ты решил выдумать такую чушь? – почти спокойно спросил я, откинувшись на спинку стула.

– Марку-ус, – протянул он и рассмеялся. – Не надо! Я ничего не выдумывал. Я знаю это абсолютно точно. А всё потому, что в тот вечер, после бала, я решил за тобой проследить. И много чего увидел. Понимаешь? Так что даже не думай мне угрожать или распускать какие бы то ни было слухи о моей трусости. А я пока буду про это молчать. Ну, и ещё мы вместе подумаем, чем ты сможешь мне помочь. Деньгами или ещё как. А то я тут человек новый. Ничего не знаю, ни с кем не знаком. А вот ты, я слышал, даже с княгиней общался. А она такая прелестная цыпочка… В общем, не спеши, Маркус. Обдумай мои слова как следует. А когда обдумаешь, мы и поговорим.

Он встал и ушёл. А я остался сидеть и сжимать кулаки в бессильной злобе. Желание его убить выросло на порядок. Но сейчас не время. И видят боги, я хотел сделать всё по чести!

Ночь. Лес. Большой костёр. И огромная луна ярко освещает поляну, на которой сегодня собралась большая часть бояр княжества Ульчинского.

Я стою на одном колене, положив руки на перекрестье меча, что воткнул в землю перед собой. Совсем недавно абсолютно так же давали мне клятву Михалёв с подчинёнными. Теперь клянусь я.

За моей спиной возвышается огромный – я таких раньше и не видел – дуб. И он отчего-то давит на психику покрепче, чем выпитая натощак водка. Впрочем, не удивительно. Эта поляна – место силы. Такое же, как то, где я проводил ритуал, прося помощи у Живы. Вот только хозяин другой. Перун. И все слова, что нашёптывает мне стоящий рядом боярин Соболь, предназначаются ему.

Я их повторяю, но многие не знакомы. Старорусский язык сильно отличается от современного. Впрочем, смысл всё равно понятен. Я клянусь не жалеть живота своего ради земли русской.

А ещё я чувствую присутствие Перуна. Он явно где-то здесь и слушает своего нового боярина.

А я всё продолжаю повторять за Соболем и думать: зачем мне, прежде чем привести сюда, обрили голову?

Но вот речь подходит к концу. Я поднимаюсь, вскидываю остриём вверх меч и громко произношу:

– С тобой, Перун!

И слепящая молния бьёт с небес. Проходит через меч и через меня, при этом ярко освещая поляну и находящихся на ней бояр.

Вот только отчего у них на лицах такое удивление?

Кажется, что-то пошло не так!

Эпилог

Княгиня Саблеслава Мечеславовна Ульчинская недавно с удивлением поняла, что наконец-то стала привыкать править. С удивлением, потому что вначале, сразу после возвращения из своего путешествия, она думала, что такое вряд ли когда-нибудь случится. А всё потому, что править в мечтах и править в реальности – два абсолютно разных понятия.

В мечтах, ещё будучи подростком, она представляла, что по одному её велению подданные будут делать невозможное. Надо победить врагов? Стоит лишь приказать, и верные бояре вместе с княжескими легионами пойдут в бой и победят.

Нужно в очередной раз отвести русло реки и построить каскад из водопадов? Стоит приказать, чтобы бояре нашли тех, кто сможет это сделать, и всё устроили.

Захотела новый дворец вместо кремля? Нет ничего проще! Достаточно только приказать.

В реальности же всё оказалось совсем не так.

Надо победить врагов? Хорошо. Но сперва нужно ещё узнать, кто твой враг на самом деле. Потом выяснить о нём всю подноготную. Вычислить его врагов и союзников, подготовить и мотивировать своих бояр. А главное – найти на всё это средства.

Нужны водопады? А зачем? Какие ещё, к тёмным богам, водопады, когда проблем и так выше крыши!

Новый дворец вместо кремля? И как же потом этот дворец оборонять? Ведь кремль – это не только один из символов княжеской власти, но и идеальная крепость.

В общем, всё оказалось сложнее, чем думалось в детстве. И Саблеслава не была уверена, что сможет с этим справиться. Тем более что основной головной болью являлись сами бояре. Вечно всем недовольные, проблемные, подчас они напоминали ей маленьких детей. Чуть ли не каждого приходилось утешать или успокаивать, лишь бы он остался доволен. А вот самой, как выяснилось, на них не всегда можно было положиться. И приходилось лавировать. Выбирать не между добром и злом, а пытаться разглядеть, какое из двух зол меньшее.

Взять хотя бы боярина Каганова. Он и его род верно служили её отцу. Так княгине, по крайней мере, думалось. Пока не начала вникать в эту проблему после доклада о самоуправстве боярина. И оказалось, что верен он по большей части лишь себе и своей выгоде. После расследования, проведённого дядей, вскрылось многое. В том числе работорговля. И пришлось этого боярина убирать. Но так, чтобы ни один след не вёл к ней.

И у Саблеславы получилось. Конечно, с помощью боярина Соболя, но всё же. Они одной стрелой умудрились убить двух, а то и трёх зайцев! А провернув это, княгиня неожиданно поняла, что ей понравилось. И ещё она подумала, что именно это и есть настоящая власть. Незаметно для окружающих играть судьбами людей.

В итоге рода Кагановых больше нет. Род Дёминых на пороге междоусобицы. А милый мальчик Маркус теперь является её боярином.

А сегодня ей предстоит ещё одно испытание. На новом уровне. Потому что напротив сидит владетель сильного и богатого княжества. И сейчас главное – не ударить в грязь лицом и не позволить себя сожрать.

– Чем обязана вашему визиту, Ростислав Юрьевич? – мило улыбнулась она собеседнику.

– Ваша красота ничуть не преувеличена, Саблеслава Мечеславовна, – задумчиво произнёс князь Балховский, нагло её разглядывая.

После такого сомнительного комплимента щёчки княгини покраснели. Но не от смущения, как могло показаться со стороны, а от гнева. Отвыкла она от такой наглости. Но виду решила не показывать.

– Благодарю вас, князь, – благосклонно кивнула Сабля. – И всё же хочу получить ответ на свой вопрос.

– Конечно же, я объясню, – холодно, одними губами улыбнулся Балховский. – Ведь именно за этим и приехал. Скажи, княгиня, ты уже подумывала над тем, за кого выйдешь замуж?

– Замуж? – растерялась Саблеслава. Не то, чтобы эта тема была такой уж неожиданной… Рано или поздно охотники за её княжеством должны были объявиться. Но она всё же надеялась, что ещё какое-то время к ней будут присматриваться. – Уж не за тебя ли, княже?

– Нет! – на этот раз искренне рассмеялся Ростислав Юрьевич. – У меня уже есть две жены. И в третий раз я такого счастья просто не перенесу.

– Тогда за кого? – не приняла шутливого тона Сабля.

– Не так давно, – начал князь, – неизвестные убили моего байстрюка…

– Я слышала об этом. Сожалею о твоём горе, Ростислав Юрьевич.

– Благодарю. Горе действительно имело место быть. И я пошёл к Великому князю. За справедливостью.

– Вот как… – тихо произнесла Саблеслава, внутренне холодея. Тягаться с Рюриковичами она была ещё не готова. И вряд ли когда-нибудь будет.

– Да. И Великий князь охотно пошёл мне на встречу. Но с условием! Я должен устроить небольшую войну с тобой. Не на уничтожение, конечно. Просто чтобы как можно сильнее ослабить твою власть.

– Откровенно, – признала Ульчинская.

– Да, – кивнул князь. – Я много думал и пришёл к выводу, что воевать не обязательно.

– Зачем Рюриковичу эта война?

– О, тут всё просто. Он хочет, чтобы ты вышла замуж за его младшенького.

– А у тебя, княже, как я понимаю, другие планы?

– Именно, – вновь улыбнулся Балховский. – Дело в том, что я не хочу воевать. Тем более, так – без прибыли. Потому что такая война ослабит не только тебя, но и меня. И мне подумалось: а почему бы тебе не выйти замуж за моего сына? Без крови и боли, к всеобщей радости?

– Амбициозно, князь, – улыбнулась Саблеслава. – Решил переиграть Рюриковича?

– А почему бы и нет? Он может стравить нас друг с другом сейчас. Но не сможет ничего сделать в том случае, если мы породнимся. Другие князья такого не поймут. А смуты он не допустит.

– Это всё, конечно, прекрасно и заманчиво. Но почему ты думаешь, что твой сын будет для меня более выгодной партией, чем родство с Рюриковичем?

– Потому что если ты, княгиня, выйдешь замуж за моего сына, то твоё княжество так и останется твоим. Он просто войдёт в твой род. Станет князем Ульчинским. А вот в случае с Рюриковичами такое вряд ли произойдёт. Невместно им.

– Допустим, – немного подумав, кивнула Сабля. – Но?

– Ты права, есть и «но». К сожалению, не далее, чем вчера, один юноша стал твоим боярином. Очень не вовремя стал…

– Маркус?

– Да, Маркус Дёмин.

– Теперь Маркус Северский.

– В этом и проблема, княгиня. Будь он Дёминым, мои люди уже сдирали бы с него кожу живьём. Ведь именно он повинен в смерти моего внебрачного сына!

– Ты в этом уверен? – прищурилась княгиня. И поняла, что отчего-то даже не удивлена. В последнее время практически отовсюду торчат уши Маркуса.

– У меня его человек. И он в итоге всё рассказал.

– Под пытками? – скептически хмыкнула Саблеслава.

– Под пытками он, к сожалению, молчал. Но среди моих людей есть менталист… – многозначительно произнёс князь.

А вот княгиня Ульчинская с трудом сдержалась, чтобы не зашипеть. Лишь острые когти пробили подушечки её пальцев и на всю длину воткнулись в подлокотники кресла.

Практически никто не знал, но в смерти её семьи, как и в смерти многих Дёминых, определённо был задействован менталист. А этот дар, как известно, просто невероятно редок. Найти такого человека очень сложно. И вот перед ней сидит князь, у которого менталист есть. Совпадение? Возможно. Даже скорее всего. Но ничего поделать с поглотившей её ненавистью она не могла. И Саблеславе стоило огромных усилий не обратиться рысью и не наброситься на Балховского. Иногда инстинкты её второй половины бывают сильнее человеческой природы.

– Значит, Маркус? – кое-как совладав с чувствами, спросила княгиня.

– Да. Отдай мне его!

– Я подумаю, князь. Я подумаю…

Конец книги…

Воронеж. 2022 год.