Текст книги "Это лето"

10

Утром голова не болела. Позвонила маман, спросила как дела, обещалась зайти. Похмелья не было, но было отчего то стыдно. Дисциплина не сработала, желание оказалось сильнее. Завтра, в шесть часов вечера, я отправляюсь на поезде на море, где бархатный сезон в лучах меридиана. Немного походив вокруг да около, написал стишок. О вреде курения. Но адреналин, начинал гулять по крови уже сейчас, уже сегодня. Мне предстояла бессонная ночь сегодня, и бессонная в поезде завтра.

Маман пришла в десять утра, я был чист и вымыт как девственная невеста перед свадьбой. Ни грамма намёка на пьянство. Снаружи и в теле. Однако в голове работал механизм алкоголизма для меня. Как в часах. Он был быстр и без поворотлив.

– Почти готов, – сказал я маман, когда она спросила о настроении.

– Что за странный здесь запах?

– Кто его знает, может мой одеколон, а? – сказал я, когда маман унюхала богатый запах сигар.

– Убедительная просьба для тебя, не пей.

После этих слов, я молча кивнул головой и задумался. Мои мысли крутились и она похоже это поняла.

– В чужом городе, за такие дела, выкинут в море, а потом ищи тебя.

– Хорошо, – сказал я.

– Нашёл на чём уедешь?

– На такси.

После некоторых бесполезных расспросов, мы позавтракали, и поговорили. Я спрашивал о том как спят в поезде, она всё о том же. Возвратил меня обратно на землю, свист телефона.

«Абонент просит Вас перезвонить.»

Нет уж, подумал я. Пошла она куда подальше. Терпеть больше не было сил. Я выключил звук, сам посматривая на включенный экран. Прислав ещё три сообщения, она замолчала. И снова покой был оставлен, и снова во мне бушевал зелёный лес, где каждая верхушка деревьев была надломленна и устала.

– Проводить тебя завтра? – спросила маман.

– Не нужно, – ответил я.

Думаю, мне стоит не много поднабраться, что бы не было страха. Когда маман ушла, я снова посмотрел на пропущенные вызовы, и бросил телефон на стол, как фантик от конфет. Решил подумать какую брать с собой книгу, и взял «Хлеб с ветчиной». Без книг, я не мог.

Первым что мне нужно было сделать, когда выйду с поезда, взять такси и доехать до санатория. Волновало меня лишь то, что вместо того чтобы ехать по назначению, таксист начнёт вилять и путать дороги, что бы взять больше денег. Потом я успокоился, и меня взволновало другое. Что если у меня в поезде украдут деньги. Как с этим быть? Выйти по нужде, а сумку оставить в купе? Я ехал первый раз на поезде, было волнение. Треволнение. Срастётся ли, и кто будет со мной ехать?

Началось, подумал я. Стоит остыть. Залез в холодную ванную и принялся ждать. Иногда я погружался с головой, затаив дыхание, но не отпускало. Засел я по хорошему. Когда вылез из ванны, оделся и вышел на улицу.

– Дай закурить, – спросил один бомжеватого вида.

– Не курю, – сказал я и двинул дальше.

Магазины были невзрачны, серы и однотипны. Люди на друг друга, не обращали никакого внимания. Я выскочил из супермаркета, посмотрел как влюблённые пары двигаются то назад, то вперёд и вернулся домой. Нахлынуло вдохновение, и я продолжил писать роман.

11

Билеты лежали на столе. Скорый поезд, купейное место, нижний ряд. В 18:00 отправление, в 9:05 прибытие на юг. В голове что-то вертелось, сердце стучало нарушая спокойное дыхание. Снова проверил всё ли на месте, и заглянул в телефон. Было пусто. Хотелось выпить для смелости, но переубедил себя последствием. Лёг на диван и открыл книгу. «Воровка книг». Ничего в голову не шло, всё было мимо.

Когда пришла маман, мне стало легче.

– Только не пей в поезде, я прошу тебя, – сказала она. Выкинут на станции пьяного, будешь сидеть.

Она была права, пить в поезде было опасно.

– Билеты сразу показывать, или потом спросят? – спросил я.

– Главное запрыгнуть в поезд, и в свой вагон.

– Понятно.

Мне хотелось что бы зазвонил телефон, и это была Катерина. Я бы с радостью никуда не поехал, только бы остаться с ней, только бы вернуть то что я потерял. В трудные минуты для мужчины, женщина лучшее успокоительное.

– Когда приедешь туда, позвони, – сказала маман, и я кивнул.

Часы показывали 12:15 и моему беспокойству не было предела.

– Это волнение, но хорошее волнение, – сказала маман. – Всё будет хорошо.

И я согласился. Принял ванну, нашёл нужные вещи, раскидал деньги на мелкие расходы в поезде, и включил телевизор. Шли новости. Французский президент разоблачён в половых связях со своей любовницей, фотомоделью из Испании. Народ не доволен, и вспоминает красную революцию.

Вот это страна, подумал я. Высшее лицо Государство изменил своей жене и своему народу. Повинен смерти на длинном деревянном колу. А у нас, хоть колом по голове чеши.

Пребывая в полупьяном состоянии, я обратился ко времени. На часах было 15:05. Мне стало не по себе, от мысли что пора собираться в путь, вызывать такси и ехать на вокзал. На душе было грустно, и тоскливо. Из за стекла автомобиля я прощался на время со своим городом, под музыку Кикабидзе.

– Мои года, Мои богатства.

Маман в такси не поехала, я просил дать мне возможность уехать одному, а она просила в поезде не пить.

– Куда едем? – спросил таксист в солнечных очках.

– На юг, – сказал я, глядя на его кожаные перчатки на руках.

– Хорошее дело, молодое. Там сейчас бабья, утонешь в любви. Главное чтобы деньги были.

– Это да.

Накинув на голову бейсболку, водитель продолжил.

– Да, было дело молодое. Кстати, выпить хочешь? У меня есть тут кое-что.

– Не сейчас, – сказал я.

– Ты что, в поезде собираешься ехать трезвый?

– Ну да, а что?

– Не смеши, совсем пизданулся. Пиво хотя бы возьми. Запомни, как в поезде отпразднуешь, так и отпуск на море проведёшь. Это закон. Как с чёрной кошкой.

– Я не суеверен, и в приметы не верю.

– Ну посмотрим. Обратно будешь ехать, позвони мне, и расскажешь как прошло?

– Хорошо, – сказал я, и он дал мне свой телефон.

Когда мы приехали на вокзал, я расплатился с ним и вышел на жирную дорогу, где гуляли зеваки, менты и воры в законе.

До поезда было ещё несколько часов. Я сел на свободную лавку, и принялся рассматривать округу. Вокзал был небольшим, остался от царского режима. Я высморкался в платок, и обратил внимание на человека, который на меня смотрел, или отводил в сторону взгляд. Захотелось курить, но это было опасно. Охрана стояла совсем близко, это было самоубийство.

Далее, ко мне подсела женщина. Явно не местная, слишком много фарса в движениях рук, и смелости глаз. Я решил спросить.

– Вы не в Лазаревское?

Она повернулась ко мне, не много подумала, а потом ответила.

– Нет, Я в Мурманск.

Ого, подумал Я. Далековато будет. Жаль, что не со мной. Найти бы попутчиков, куда проще было бы.

«Поезд маршрутом Москва-Мурманск» опаздывает на полчаса» – выразился динамик на крыше вокзала.

– Отлично, как всегда, – сказала сидящая со мной, после чего нервно вынула сигарету из сумочки.

– Могут ругаться, – сказал я ей и показал на охранника.

– Задолбали, – недовольно высказалась она.

Я посочувствовал ей, и сделал вид.

А вдруг мой тоже задерживается, подумал я и забеспокоился. Женщина встала и ушла в неизвестном направлении. Ничего не менялось, всё было по прежнему. Пока ко мне не подошла девушка с ребёнком.

– Парень ты долго будешь здесь сидеть? – спросила она.

Я удивился и подумал над ответом.

– Как получится.

– Парень, побудь с ребёнком, я отойду в туалет, – сказала она, и положила спящую девочки на скамью, рядом со мной.

– Хорошо, побуду, – сказал я и посмотрел на маленькую девочку, и мне что-то напомнило.

Проводив девушку взглядом до вокзального туалета, я обратился на часы, но было ещё рано. Люди пребывали и убывали, а охранник обратил на меня своё не ускользающие внимание. Время шло, пять минут прошли как и не бывало, но молодая мамаша не возвращалась. Я занервничал и полез за сигаретами, но вспомнил об охране. Их было трое и стояли они возле большой машины, с тонированными стёклами. Смотрели они порою на меня, и переговаривались. На ногах задрожали пальцы, и я решил встать и направиться в женский туалет. От туда вышла усталая проводница, и я спросил.

– Девушки там нет, черноволосой, в синей футболки?

– Не видела, – ответила она в сторону, будто не мне.

Погодя, я потянул на себя дверь в женский туалет и вошёл. Все толчки были пусты, и теперь я встревожился не на шутку. Когда я вышел, то увидел как охранники стоят возле ревущего на скамье ребёнка. Они обернулись и заметили меня.

Попал, подумал я. Приехали. Медленно и уверенно как только можно, я зашагал к трём не доверяющим мне обезьянам.

– Ваши документы, – сказал один из них.

Я протянул ему паспорт, и посмотрел на скамью. Девочка, которой и не было четырёх лет, ревела на весь вокзал, пульсируя глазами по сторонам, в поисках матери.

– Чей ребёнок? – спросил другой охранник, обладатель палки и пистолета.

– Откуда мне знать, – ответил я.

– Но ты же здесь сидел, вместе с ней, – говорил другой, разглядывая мой паспорт.

– Девушка принесла, – сказал я.

– Какая девушка? – нагло спрашивал охранник, перебирая страницы моего паспорта.

– Чёрненькая в синей футболки, сказала отойдёт в туалет, – говорил я.

– Короче, пошли с нами, – сказал охранник пряча мой паспорт в нагрудный карман куртки.

– За что? – спросил я поникшим голосом. – У меня скоро поезд, куда идти?

Руки мои задёргались, я струхнул не на шутку.

– Писать протокол будем.

Я посмотрел на часы, до поезда оставался час. Они двинулись вперёд, и я пошёл за ними. Пребывал поезд с Питера, люди бежали мне навстречу, я шёл против их течения. Как всегда. Три охранника завели меня в охранный пункт, и предложили присесть. Я сел.

– Куда направляешься? – спросил один, ковыряясь в компьютере.

– На море, – сказал я.

Другой охранник посмотрел мне на руки и сказал.

– Открывай сумку и доставай всё на стол.

Я охуел.

– Зачем? – спросил.

– Ты что не слышал? – крикнул он и взял мою сумку из рук.

Положив её на стол, он дёрнул замок с такой силой что порвал молнию на ней.

– Блядь, – сказал он, и начал выкладывать на стол все мои вещи.

– Зачем едешь на море? – спросил тот за компьютером. Третий стоял рядом с ним.

– Отдыхать, – ответил я, полностью потеряв надежду, веру, настроение, и радость.

– Наркоту везёшь? – спросил тот что шарил в вещах. Он выложил всё, включая кошелёк с большой суммой. Пересчитав деньги, он бросил кошель на стол.

– Лапиков, куда ты едешь? – снова спросил тот за компьютером.

– Лазаревское, – ответил я, глядя как мои вещи тормошат, проверяют каждый тюбик с кремом для загара, и проверяя каждый носок. Я был раздавлен. Прошло десять минут, до поезда ещё сорок.

Током или молнией меня пробила мысль. А где девочка?

– А где девочка? – сказал я вслух.

Они все переглянулись.

– Иди, забери её, – сказал тот что за компьютером, ближнему своему.

Он пошёл и на меня бросил нездоровый взгляд. Мои джинсы были вывернуты наизнанку, все таблетки и туалетные приборы разбросаны по столу, а сумка изнасилована как семнадцатилетняя после вечеринки. Полчаса оставалось до поезда.

Дверь открылась, и на улице я услышал голос диспетчера. Приходил поезд на Мурманск, а охранник вошёл и встал у порога.

– Девочки там нет, – сказал он.

Клацанье клавиатуры прекратилось, впрочем как и шмон моих вещей.

– А где же она? – спросил охранник за столом, выпучив нижнюю губу.

У порога не ответили, лишь пожали плечами. Постояв так две минуты, он прошёл вдоль стены к окну, и закурил. Дыму некуда было уходить, ведь единственное окно было закупорено и наколочено гвоздями.

– Свободен, – сказал охранник за компьютером. – Собирай манатки, и что бы через десять минут, тебя здесь не было.

Я вскочил со стула и начал накидывать все свои вещи обратно в сумку. Получалось не очень, её раздуло а половину ещё нужно было засунуть. Я начал заново. Выкинул что накидал и сложил всё снова, аккуратно. Они все трое стояли, и смотрели. Когда я упаковался, сумка выглядела ещё хуже прежнего. Молния не работала, и олимпийка выглядывала наружу. Я был раздавлен, и унижен.

Открыв дверь я увидел солнце, людей и свободу.

Поезд стоял и ждал своей минуты. В каждом часе, есть своя худая минута. Я нашёл свою. Перрон был унизан грузинами в шлепках. Они курили и ждали следующей остановки. Глаза их были коварны. Они разглядывали всё что можно, смеялись на нами, надо мной. Взгляд был не добрым. Куда они ехали, неужели в Мурманск?

Я сел на скамью. Уже на другую. Поезд тронулся, грузины запрыгнули, двери закрылись, колёса застучали.

Как мне повезло, подумал я чуть не плача.

«Следующий поезд маршрутом Москва-Адлер, прибудет через 15 минут». Все мои переживание прошли, и я понял что скоро начнутся новые.

Охранники снова заняли своё место, посередине вокзала, но мне было плевать. Я отправлялся туда, где чёрное море разболтает во мне разврат и хаос. Пучина алкоголя ждала меня там, и я это знал. Страшная жажда нахлынула на меня, вместе с волнением. На вокзале появился бездомный с кружкой в руках.

– Бог подаст, – сказал ему один здоровяк.

Мне стало его жаль.

Секунды тикали и поезд вдувал воздухом по всем своим гудкам. Я услышал его, и встал со скамьи. Он показался из далека. Несясь на крыльях электричества, он брызгал вверх искры и гудел. И гудел. Я схватил в руки сумку, и достал свой билет. Шестой вагон, пятнадцатое место. Нижнее.

Казалось поезд не собирается останавливаться, люди бежали то назад то вперёд, соображая где остановиться их вагон. Это был сверхсовременный локомотивный состав, напичканный электроникой, от головы до задницы. На каждом вагоне блестели цифры. Мой шестой проскочил вперёд, мимо меня. Бегом, перескакивая брусчатку, и с высунутым языком, я подскочил к огромному, двухэтажному вагону. Женщина в форме взяла мой билет, посмотрела и отдала обратно. Поднявшись наверх, я очутился в фешенебельном вагоне. Класс. Первый класс. Своё купе я нашёл. Там сидели двое. Мужчина и женщина, муж и жена. Я бросил свою сумку на лежак и сел. Пора успокоиться.

– Через минуту отправляемся, – крикнула проводница.

Я устремился в окно, разглядывая перрон, вокзал, синее небо. Когда вагон качнулся, перрон и вокзал начали двигаться в противоположную сторону. Через минуту, они вовсе исчезли.

12

– Молодой человек, это можно положить под кресло, – сказал мужик. Сам он был невысокий, коренастый и в шортах.

Я поднял лежак и положил рваную сумку под него. Место в купе было на удивление не много, а поезд двигался с такой скоростью, что держатся на ногах было не просто. Качало из стороны в сторону. Я решил сесть.

– Далеко едете? – спросил сосед в шортах.

– До Лазаревского, – ответил я.

– Мы тоже там выходим, – сказал он. На что я вообще то обрадовался.

– По путёвке или сами? – снова спросил он.

– Путёвка с работы, – сказал я.

– Ничего себе, наверное Вы хороший работник, раз дали путёвку. В санаторий?

– Да, именно. Тихий Дом. Вы там бывали? – спросил я, чувствуя что по немного остываю.

– Не разу. Мы всегда отдыхаем в Сочи.

Жена его молчала, но смотрела то и дело на меня. В её глазах был интерес.

– Я Иван, – представившись им, я протянул соседу руку, на что он сказал своё имя.

– Владимир. А кем Вы работаете? – снова спросил он. Говорил он тихо, как будто через нос. Все его слова были похожи на одно О.

– Я токарь.

– И хорошо зарабатываете?

Ну вот, подумал я. Снова разговор о работе, даже здесь.

– Порядочно, – сказал я, поглядывая в окно. Мимо нас проходили леса, деревни, старые церквушки.

– Хорошее видно производство, раз есть такая возможность, – прогнусавил он.

– Известное на весь Мир, – ответил я.

На их лицах читалось удивление. На двоих им было больше ста, а мне всего то 27. Вагон покачивался, и иногда издавал приятные звуки. Скрипы.

– А я бывший подполковник. Вечная жизнь на погранзаставах. Теперь на пенсии, езжу лечиться. Жену, по привычки с собой беру.

Она улыбнулась.

– Пришлось много служить, потом много пить. Теперь лечу, всё что только можно. Ты с Воронежа?

– Почти, – ответил я, и в купе зашла проводница. Форма на ней сверкала и блестела. Казалось что рубашка была накрахмаленной а юбка только из под машинки.

– Билет Ваш, – сказала она, и я протянул ей свой билет. А потом и паспорт.

Когда проверка прошла, я вернул все документы в сумку, в секретный карман и продолжил лупиться в окно.

– Вообще я первый раз на поезде, и первый раз на море, – сказал я им. Они мне понравились, были славные и добрые. Спокойствие в них было, не так много, но больше чем тех, кого я знал.

– Один едете, значит не женаты? – наконец сказала его жена.

– Пока нет, – ответил я, улыбнувшись.

На часах был седьмой час, нужно было разобраться со спальным бельём. Всё было на месте. Начиная от подушки и заканчивая до одноразовых тапочек. Тюбик зубной пасты, газета для энтузиастов железных дорог.

– У Вас что-то болит, или просто так едете? – снова спросил подполковник в шортах с язвой, и с женой.

– Да нет, – скромничал я. Пока болеть рано.

Они засмеялись и поддержали меня. Вдруг засвистел телефон. Я посмотрел, это была маман.

«Как приедешь, позвони»

Я ответил что позвоню, и пожелал спокойных снов. Почему то, я ждал что это будет Катя.

Время шло. Я решил перекусить бутерброд с апельсиновым соком.

– Вы выпиваете? – спросил меня подполковник.

– Не очень, я больше спортом занимаюсь, – сказал я. На что они наверное усомнились, ведь на большую обезьяну я не был похож. Ростом я был не велик, 60 с чем то килограмм.

В окне всё уже смеркалось, и тут я понял что мне нужно в туалет. Жажда помочиться, нахлынула как огромная волна с дамбы.

– А где же тут туалет? – спросил я.

– Пошли покажу, – сказал подполковник и повёл меня вперёд вагона. Или в его зад. Неважно.

– Это туалет. Видишь написано «свободно», значит заходить можно. Валяй.

Я поблагодарил его и потянул на себя дверь. Она оказалось не лёгкой. Массивная, и похожая с фильмов про космические корабли. Хлюпнув она закрылась, но я не понял только как. Поезд мчался, поэтому стоять нам месте было не лёгкой задачей. Особенно когда стоя, хочешь помочиться. Особенно когда поезд входит в поворот. Таким образом, я не устоял на ногах и ссыкнул на свои кроссовки. Струя забрызгала пупырчатый стальной пол, и пол унитаза. Вагон снова качнуло, но теперь я успел удержаться. Открыв кран пошла холодная вода, горячей не было. Я умылся, помыл руки и посмотрел в зеркало. Лицо моё было жёлтым, усталым, не высыпанным. Мне хотелось спать. Я вышел из туалета, и покачиваясь пошёл к своему купе. Где то смеялся ребёнок, разговоры раздавались из соседних мест, жизнь шла полным ходом. Когда я вошёл в своё купе, то опешил, так как здесь стало слишком много людей. Военная семья сидела на своих местах, а моё заняли двое. Тоже видимо семейная пара.

– Привет, заняли твоё место. Садись, – сказал мужик, в клетчатой рубашке и спортивных штанах. Женщина его выглядела почти также. Лица их были красные, и по купе гулял запах спирта.

– Я Олег, – сказал он и положил возле себя пакет. Там была литровая бутылка из под лимонада. Цвет был не лимонадный.

– Иван.

– Так вот, – продолжил он, достав бутылку и два пластиковых стакана. – В этом Урале никогда не открывалась пассажирская дверь. Ни-ко-гда. Всем приходилось залезать через водительскую, она никогда не поддавалась. И ремонтировать конечно её было не кому. Как идиоты все лезли через водителя, перегибаясь там змеёй.

Он налил себе и своей женщине по полной, они чокнулись и выпили.

– Ну и вот. – продолжил он. Ездил этот Урал у нас по деревни, и нужно было мне зачем-то, сесть в него. Опаздывал я, отметиться надо было. И сел.

Он снова наметил себе и своей женщине. И покосился на меня.

– А может Вы молодой человек будете?

– Нет, спасибо, – ответил я.

– Так вот, – он и она выпили. Лица их покраснели, глаза захмелели, и в нашем скромном и тесном купе, начал разноситься едкий запах самогона.

– Залез я значит через водителя, и прилёг на дверь. Пока мы ехали, трусились об дороги, я задремал. И едем мы едем, и чую сниться мне что-то, но не помню что. Глаза открываю, и вываливаюсь я из этих дверей, под огромные колёса Урала.

Он замолчал, так как он снова разлил себе и женщине, а потом сделал глубокий прыжок внутрь. Соседи мои были взволнованны, такие посиделки пенсионеры переносили с трудом.

– Потом два месяца комы, я и хуй знает до сих пор, как эта дверь открылась. Кувалдой её не могли выбить, а я сел, она и открылась.

Мимо нашего купе прошла ещё супружеская пара, а потом вернулась и заглянула к нам.

– Что это Вы тут делаете? – спросила толстая дама с скрипучим голосом.

– Да так, решили узнать, какие у нас соседи. – ответил колхозник. – Сейчас уже идём.

Он достал бутылку, посмотрел на неё, и сунул её обратно. Мы все переглянулись, а потом они ушли.

– Вот это да, – сказала подполковник, и залез к себе наверх.

– Да уж, – подхватила его жена и легла ниже.

Я оставался молчаливым. Про себя лишь сказал, что нужно ложиться спать.

Первые часы, уснуть я не мог. Свет в купе был отключен, окно наполовину зашторено, и левая рука моя висела над моей сумкой. Поезд летел на таких скоростях, что не было слышно стука колёс, лишь одно шипение и скрежет тормозов. Первый раз я уснул в одиннадцать часов, проснулся, было три ночи. Мне хотелось в туалет. Я поднялся, сунул ноги в кроссовки, открыл дверь и вышел в коридор. Все туалеты были пусты, и двери по купе закрыты. Люди спали.

На второй раз я всё сделал красиво. Нормально поссал, нормально умылся, и выглядел куда лучше прежнего.

Когда я зашёл в купе, окно демонстрировало огромные широты неизвестного мне города. Ростов. Я лёг, подпёр голову подушкой и смотрел в окно. Мы прибыли на вокзал, остановка десять минут. Даже в это время, людей здесь было как днём. Одни смеялись, другие враждебно смотрели, третьи никуда не торопились. Наш вагон открылся, и я услышал как в него заходят. Это были новые пассажиры. Город был старый, и с виду он мне понравился. Но только с виду, что там внутри, кто знает? Все города разные, они такие же как люди. Охрана полиции шуровала повсюду, разглядывая каждый уголок, заглядывая каждому в лицо. Их же лица, были каменные и безрадостные.

Потом раздался треск, стук, бах. И мы тронулись дальше. Я перевернулся к стенке и уснул до утра.

Было шесть утра, половина седьмого. Я хотел есть и на свежий воздух. Кондиционер был выключен, озон здесь был спёртым. Умывшись и почистив зубы, я зашёл в своё купе и мои соседи уже не спали.

– Скоро приедем, – сказала жена подполковника.

– Ещё два часа, – сказал сам.

Я открыл газировку, пожевал печенья и бросил на половине. В окне играл южный пейзаж, высоких гор и длинных облаков, настоящие затишье, оазис или баунти, чёрт его знает. Духота.

– Скоро появиться море, – сказал подполковник.

Когда это скоро я не знал, и представить не мог что я увижу. Конечно море есть море, я видел его тысячи раз в телевизоре, на картинах, но хочется думать что в живую ты увидишь нечто другое, нечто волшебное.

– Через час Лазаревское, – сказала нам проводница и ушла.

В голове моей заработали холодные сигналы, и в крови пошла свежая кровь с адреналином. Скоро буду на месте, подумал я.

Через несколько минут, к нам зашли вчерашние соседи.

– Ну как спалось? – спросили они.

Я не ответил, и вышел в коридор, уступив им своё место. Передо мной висела таблица покупок РЖД для пассажиров. Бессмертная стеклянная кружа с подстаканником стояла около 5 тысяч. Я присвистнул, смотрел в окно. Пейзажи мне нравились, но кроме них, больше ничего не было. Не было мегаполисов, гигантских самолётов, тысячи автомобилей. Вместо этого был Рай. Ноги мои устали, тело болело, в животе урчало. Иногда на сильных поворотах я видел голову этого фешенебельного состава. Пара переживающая похмелье, вышла из моего купе, и я снова возвратился на своё место.

– Болеют? – спросил я.

– Это точно, – сказал подполковник, натягивая на шорты джинсы. Когда он почти оделся, мы вышли из купе, а поезд заехал в длинный-предлинный тоннель, какой я только мог представить.

Кромешный мрак, освещал то и время одинокий красный фонарь, но всё остальное время было темно и пусто. Казалось, что все закрыли глаза и ждали восход солнца. Я ждал скорейшего приезда до санатория. Волнение приходило и отходило, волнами забрасывая меня с ног до головы. Ещё никогда я не был в таком одиночестве. Но безумие будет потом.

Когда правда восторжествовала и поезд вышел на белый свет, мы снова зашли в купе. Остальные люди прогуливались, болтали, спали, и готовились на выход. Солнце было ярким, белым и мы проезжали нефтяные заводы с огромными резервуарами.

– До Лазаревского полчаса, – сказала проводница. Я достал сумку, проверил всё ли на месте, и сел у окна.

– Сейчас будет море, – сказала жена подполковника.

И оказалась права. Как только исчезли горные равнины и сухие протоки, в окне появилась бескрайняя тишь и чёрная гладь, спокойного моря. Танкеры загромождали его, яхты придавали шик и лоск, солнце полировало каждый слой. Я не мог оторвать глаз, сила моря была пьянящей и смотреть на него, тоже самое что на свою голую подругу в первый раз.

Потом я увидел каменистые берега, усыпанные галькой. Утро было славным, и люди уже лежали греясь на солнце или купаясь голышом в огромной ванне. Рыбаки, морские волки, влюблённые пары, гомосексуалисты, свободные дикари, мажоры на джипах, свингеры, семейные и холостые, больные и здоровые, весёлые и не очень. Все были разные, но одно всех объединяло, это Чёрное море.

Пальмы стояли и кивали поезду вслед, рабочие в жёлтых жилетках встречали поезд, мы подъезжали к вокзалу. Я схватил сумку, и вынырнул наружу. К выходу.

Поезд тормозил, замелькали дома, виллы и гостиницы. Крыши с выпуклыми тарелками, под сводом безоблачного неба.

– Приготовиться на выход, – сказала проводница.

Я приготовился и глубоко вздохнул. Мои соседи стояли сзади и улыбались мне. Поезд остановился, дверь открылась и я зашагал вперёд, в последний раз созерцая современное убранство этого вагона. Ступив на горячую землю южного края, мне стало не хорошо. Люди как муравьи двигались в разные стороны, от меня, ко мне, и обратно. Я шёл вместе с соседями. Рука потянулась в сумку, и я достал пачку сигарет. Закурил, и в горло ударил сильный всплеск дыма. Духота пронизывала до самых ниток. Среди человеческой мешки, я прибился к одному пенсионеру, который курил вместе со мной.

– Вы откуда? – спросил я его.

– С Оскола, – ответил он.

– Так мы земляки, – сказал я и обрадовался.

Он бросил сигарету в урну, я последовал его примеру.

– А Вы не в санаторий «Тихий Дом»? – спросил я.

– Да, а ты? – спросил он.

– Ну точно, значит вместе отдыхать будем, – улыбнулся я. – Главное сейчас такси поймать.

Незаметно откуда, возле меня очутился милиционер Арменинской национальности. Маленький и конечно с животом.

– Ваши документы, молодой человек, – сказал он, отдав мне честь.

Я сунул ему паспорт, и смотрел как Оскольский земляк вдалеке, провожает меня взглядом.

– Идите за мной, – сказал он, спрятав мой паспорт в карман.

– Что за хуйня? – спросил я.

– Соблюдайте общественный порядок, – сказал он, – Идите за мной.

Блять, подумал я. Сейчас взорвусь, почему меня? Мы зашли на охранный пункт, он взял из рук мою сумку.

– Вы знаете, что курить в общественных местах запрещено. Материться запрещено, и подобные правонарушения, караются штрафом. Доставайте, что у Вас в сумке, будем проверять на наркотики, запрещённые препараты. Давайте.

Я положил сумку на его стол и начал выкидывать ему всё на стол. Что падало на пол, что ему под ноги, я был взбешён и свиреп.

– Аккуратней, – сказал он, засовывая свои пухлые пальцы в карманы моей олимпийки.

Когда истрепал все мои вещи, принялся осматривать меня.

– Трусы снять? – спросил я. Настроение было хуже некуда.

Он увидел в моих глазах смелость и хамство, потому сделал недовольное лицо, надвинув брови лоб.

– Ты что такой крутой? – сказал он. – Штраф Вам за курение в общественном месте и за нецензурную брань. В общем две тысячи к оплате.

Я вынул кошелёк и отстегнул ему две бумажки.

– А теперь собирай вещи и свободен, – сказал он.

Я снова начал рассовывать вещи по сумки, не задумываясь больше ни о чём.

– Выход найдёшь через 15 метров отсюда, сразу налево.

Я ничего не сказал и пошёл направо. Вышел с вокзальной и подошёл к таксисту.

– Довезёшь? – спросил я.

– Валяй, – сказал он.

Мы пошли к его иностранной машине. Я кинул сумку в багажник, сел и сказал:

– Санаторий «Тихий Дом». Только пожалуйста, не нужно возить меня по всему городу, я знаю что он недалеко.

Таксист улыбнулся, и промолчал.